По осколкам хрусталя

       «Снова эта ненавистная дверь. Ах, кто бы знал, как тяжело. Вернее, они знают, но не понимают. Не они находятся в этом дерьмовом положении, а я. Не они день за днём возвращаются в это богом забытое место и сидят у койки. Не они стабильно организовывают похороны. Не они стали считать смерть другом, который навещает в самый неожиданный момент. Приходится собирать все свои силы, чтобы вновь коснуться ручки и отворить дверь. Мне кажется, я на грани. Хочу, чтобы это закончилось. Закончилось с наилучшим исходом для нас».       По коридорам почти никто не ходит, лишь горящий свет напоминает о том, что рабочий день в самом разгаре. В этом крыле больнице обычно мало кто бегает. Ей разрешили заходить в реанимацию, вошли в положение и сжалились над бедной девчонкой. Застывшая напротив двери девушка с опущенной головой никому не мешает. Она молча стоит, не шевелясь, словно качественно выполненная скульптура. Кажется, даже не дышит. Но вот взгляд проясняется. Внутри не хватает сил, чтобы надавить на ручку двери и отворить её. Заранее знает, что проведёт этот час в слезах и боли в груди. Раньше она без колебаний входила в палаты и сидела молча. А сейчас… сейчас внутри всё сжимается и рушится с каждой секундой. Она наконец поднимает руку и тянется к двери. Легкое нажатие на ручку — и преграда уходит в сторону.       В помещении светло. Ненавистный запах лекарств вновь оголяет воспоминания прошлого. Она никогда не сможет забыть. Как бы ни хотела, она не может вытравить из себя эти воспоминания и эту боль, которую приходится переживать снова и снова. Как же страшно ей было, когда, будучи совсем маленьким ребенком, она смотрела на мучения собственной бабушки. В тот вечер она без всяких объяснений поняла, что бабушке осталось недолго. Что скоро она уйдёт и покинет её навсегда. Она старалась как можно чаще приходить. Сбегала с уроков, сидела после закрытия, иногда залезала через окна, лишь бы поговорить с бабушкой подольше. А если родители ловили с поличным, то лишь кивали устало. Им самим было тяжело, отец терял мать. Но переживал это по своему, заливаясь алкоголем и ещё кое-чем похуже. Девчонка старалась запомнить всё. Каждый рассказ бабушки, её взгляд, слабеющий, но такой же приятный и ласковый, голос, короткие седые волосы и болезненно белое лицо с огромными синяками под глазами. Бабушка любила рассказывать истории из своей молодости. Она была бунтаркой, пока не встретила любовь всей своей жизни. К сожалению, он умер задолго до появления внучки, хотя очень ждал её.       Когда из больницы позвонили и сообщили, что бабушка скончалась — мир рухнул. В ту ночь Святослава впервые умерла. Впервые ощутила какого это — опустошиться. Она не помнит, как пережила эту трагедию. Все дни слились в один пропитанный болью, страданиями и слезами. Школа ушла на второй план, друзья стали неинтересны.       А сейчас в этой же больнице лежит родной отец, который борется за собственную жизнь. Она вновь вынуждена проходить через это. Но сейчас всё воспринимается намного проще. Это четвёртая смерть за последние три месяца. Но всё равно больно. Кошки скребут на душе, разрывая сердце в клочья. Слёз уже давно не осталось, как и внутренних сил. Она знает, что отцу осталось немного. Она лично отправила его на смерть, когда отказалась выходить на охоту. Теперь принимает последствия.       Девушка хватает стул и передвигает ближе к кушетке, обессиленно падает на него, не отрывая глаз от отца. К телу подключено множество приборов, поддерживая жизнедеятельность, через чур слабого, организма. Писк приборов давит на уши, хочется закрыть их руками или вовсе свалить куда подальше. Девушка протягивает руку, замечая, как она дрожит. Препараты, выписанные врачами уже давно не помогают, приходится увеличивать дозу с каждым разом, последствия могут быть страшными, но они не пугают. Аккуратно касается холодной ладони отца, упрямо сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Слишком больно смотреть, как твой родной человек лежит и борется за жизнь.       — Привет, пап, это я — Свята, — устала улыбается, вглядываясь в спокойное лицо отца. Ни одна мышца на лице не дёргается. — Врачи говорят, что ты молодец, держишься. Это хорошо, ты же не можешь оставить меня, да? — Святослава до боли закусывает губу, сдерживая эмоции. Говорить с умирающим человеком сложно, — Они говорят, что тебе нужны положительные эмоции, так быстрее пойдёшь на поправку, но где их брать-то? Дом без тебя так опустел, я уже несколько недель там не появляюсь. Но ты не волнуйся, скоро приедет Алекс и у нас всё наладится, ты выберешься и мы заживём. Здорово, да? Как в старые добрые.       Хотелось столько всего сказать, но все мысли словно испарились. В голове лишь писк приборов, напоминая, где они сейчас находятся. Святослава старается не обманывать себя. Знает, что повреждения слишком тяжёлые, чёрт дёрнул его погнаться за тем оборотнем! Но маленькая часть внутри не перестаёт твердить, что отец сможет выкарабкаться и всё вернётся на круги своя.       — Я, кстати, забрала документы из школы, времени как-то нет появляться там, знаешь, продолжаю оттачивать навыки охотника, обещаю, что найду того оборотня и отомщу за тебя. Устроилась на работу, даже смешно, да? Нет, денег хватает сполна, но мне нужно себя чем-то занять. И график там хороший, целый день на ногах, вырубает сразу же, даже кошмары перестали снится.       Святослава продолжает говорить. Обо всём, любая мысль пришедшая в голову тут же озвучивалась. За этот час она произнесла больше слов, чем за две недели. Не хотелось ни с кем разговаривать. Только брат имел честь услышать от неё пару тройку слов. Алекс должен приехать на днях, когда отец только попал в больницу Святослава позвонила ему и тот выехал. Но, как назло, он был на другом конце страны. Приехать быстро просто невозможно.       Святослава отпускает ладонь отца, поднимаясь со стула. Сидеть здесь больше не может. Сейчас бы очень помогла вампирская кровь, но рисковать нельзя. Вдруг что-то пойдёт не так и отец обратится? Тогда он ей этого не простит. В семье охотников есть строгое правило, которому должны придерживаться всё. Никогда не пить вампирскую кровь. Это правило переходит из поколение в поколение, и никогда не нарушалось.       — Свята, — тихий голос врача заставляет обернуться.       — Да, я помню, что много времени здесь проводить нельзя, извините, — старается говорит ровно и уверенно, не хочет казаться перед кем-то слабой. Не так её воспитали.       — Нет-нет, я не за этим здесь, принесла тебе новый рецепт, эти чуть сильнее твоих прошлых, — пожилая женщина протягивает рецепт и улыбается жалостливо. Снова жалость. Свята ненавидит, когда её жалеют.       — Да, спасибо.       — Эти таблетки со снотворным эффектом. Днём не так ощущается, но уставший к вечеру организм не может бороться с накопившимся эффектом лекарства. Я слышала, что ты стала хуже спать и работаешь до изнеможения, они должны будут помочь.       Святослава несколько раз кивает заторможенно и бросает краткое спасибо, перед тем, как выйти с палаты. Хочется поскорее свалить с этого места, вот только куда идти? Сегодня выходной, значит на работе её не ждут, она старалась выбить пару дополнительных смен, но ей запретили. Она и так работает практически без выходных, придётся ехать домой. Но и эта перспектива не особо радует, вновь придётся занять себя чем-нибудь, лишь бы не оставаться на едине со своими мыслями. Сколько бы Святослава не убеждала себя, что давно привыкла к смертям, всё равно внутри продолжает что-то умирать с каждой смертью. Её предупреждали, что быть охотником опасно и сложно, смерть очень любит их семью и каждый раз поджидает любой ошибки на вылазке. Святослава смирилась с этим ещё в пятнадцать, когда умерли тетя с дядей. Вампиры оказались слишком сообразительны. По традиции охотником становятся как только наступает совершеннолетие, но в нынешних реалиях отец решил, что Святослава должна научиться всему намного раньше. В шестнадцать она убила первого вампира и оборотня, научилась строгать колы и деревянные пули. В семнадцать она получила собственный именной пистолет и лук, с деревянными стрелами и пулями, естественно деревянными.       После нескончаемых смертей членов семьи становилось плохо. Хотелось забраться в какой-то угол и тихо плакать. Она обозлилась на весь мир и всех сверхъестественных существ, которые когда-то причинили боль её семье. Свята решила, что обязана отомстить. Она нашла каждого. Она убивала жестоко, уничтожала жертву, не давала шанса на последний вздох. Все охотники ближайших городов знали — если нашли сверхъестественное существо с множеством повреждений и вырезанным сердцем — это сделала Святослава Блэк. В узких кругах ей восхищались. Она была из тех, кто не будет смотреть в жалостливые глаза и отпускать. Она убивала сразу же, как вычисляла. Ненавидела их всей душой. Если она у неё ещё осталась. Бабушка бы не хотела видеть её такой. Свята знала это, знала, что она стоит рядом с ней и разочарованно качает головой. Но как по другому? В жизни маленькой девочки произошло слишком много боли, чтобы просто так взять и забыть. Она не слабая. Святослава закрыла дорогу чувствам и оставила только холодный рассудок. Так жить проще.       Любимый мотоцикл одиноко стоит на парковке. Святослава наспех собирает волосы в хвост и надевает шлем, пряча копну светлых волос. Отец всегда был против её страсти к мотоциклам, но не мог устоять перед дочерью, которая на каждый день рождения просила мотоцикл. И спустя несколько попыток сдался. И теперь, Святослава каждый вечер выезжает с дома, чтобы прокатиться и собрать мысли в кучу. Помогает. Особенно, когда накрывает не по детски. Когда её накрывает волна тоски и слёз вперемешку с ненавистью к этому миру.       И сейчас, с каждой секундой скорость становилась больше и больше, адреналин в крови бушевал. Это стало зависимостью. Ей нравилось балансировать на тонкой нити между жизнью и смертью. Это завораживало. Адреналин давал сил и позволял вдохнуть полной грудью, чтобы решиться на какой-то отчаянный шаг. Свята считала себя игроком. Она играла в догонялки с самой смертью, которая следовала за ней по пятам. Свята чувствует её мертвое дыхание на затылке каждый раз, когда встречается с вампиром, оборотнем, когда садится на мотоцикл, когда стоит на краю высотки, балансируя. Это всё превращалось в зависимость.       Но умирать не хотелось. Хотелось жить дальше. Она понимала, что с такими играми далеко не уйдёшь, но поделать ничего с этим не могла. Жизнь становилась слишком скучной, без подобных игр. Иногда становилось стыдно. Кто-то борется за жизнь, страдает от неизлечимых болезней, а Свята играет с этим. Идёт на поводу у смерти, разрешая подкидывать новые правила в их игру. Это опасно. Но не отменяет того, что такие игры чертовски веселы.       Дом встречает пустотой и тишиной, иллюзией комфорта и уюта. Здесь идеально чисто, в холодильнике полно еды. Вокруг развешаны картины и фотографии самых счастливых моментов, шторы плотно закрыты, не давая свету с улицы проникнуть в дом. Иллюзия благополучной жизни. Здесь просто отвратительно. Отвратительно тихо. Отвратительно спокойно. Отвратительно одиноко. Уже давно в доме не было так тихо. Обычно каждый вечер за столом на кухне собиралась вся родня и вместе ужинала. Громкий смех и рассказы отца было слышно на весь дом. А после играла музыка или громко работал фильм, чтобы каждый, кто был на первом этаже, слышал. А сейчас тихо. Нет ни шуток, ни смеха, ни музыки.       Святослава кидает ключи от мотоцикла на тумбочку при входе, не удосуживаясь проверить не упали ли они. Беглым взглядом окидывает пустые тёмные комнаты, заходя на кухню. На автомате берёт банку с газировкой и корзину с фруктами. Ловит себя на мысли, что отец перестал мерещиться. Раньше ей постоянно казалось, что вот он сидит за кухонным столом и пьёт кофе, сидит в гостиной, щёлкая каналы по телевизору и ворчит, что ничего нормального нет. А сейчас всё прошло. Это стадия принятия? Осознания, что вряд-ли отец когда-то вернётся к ней и будет помогать стругать деревянные колья или смачивать пули в слюне оборотня.       Встряхивает головой и идёт в сторону лестницы, чтобы наконец оказаться в собственной комнате. Хочется лечь в кровать и наконец-то уснуть. Алекс обещал приехать завтра рано утром, поэтому встать придётся раньше обычного. Святослава даже выпросила дополнительный выходной, чтобы встретить брата. Начальник сначала ворчал, а после сжалился над ней. Городок небольшой, все друг друга знают. Каждый жалеет. Где бы Святослава не появлялась, везде слышала соболезную или подобную жалость. Это раздражало, но она лишь кивала и старалась как можно быстрее уйти.       Телефон в кармане вибрирует, оповещая о входящем звонке. Свята ворчит под нос, предполагая, что звонит брат, узнать как она. Но номер неизвестный. Отвечает на звонок, мысленно предполагая, кто мог звонить и сердце останавливается.       — Святослава, мне правда очень жаль, но он не справился.       Звучит из динамика и земля уходит из-под ног. Тело становится ватным. Святослава старается упереться за перилла лестницы, но промахивается, падает на ступеньки, ударяясь спиной об одну из них. Но боль не чувствует. В ушах лишь звон, кислорода в лёгких нет, старается сделать вдох, но не может. Одинокая слеза скатывается щеке, предвещая истерику, или ещё хуже — паническую атаку.       В этот момент Святослава умерла во второй раз.