25

Кажется, смерть была бы лучшим вариантом развития событий. Утро бьет по Хенджину с силой громадной кувалды. Он буквально скулит, когда разлепляет глаза, которые, по ощущениям, полны песка, и едва может поднять голову с подушки. В руках, впрочем, немного больше силы. Правая нащупывает на прикроватном столике стакан божественно-кисловатой воды, Хенджин жадно осушает его за две секунды. Мерзкий привкус во рту исчезает не полностью, но становится чуть легче.   Хенджин растерянно моргает, глаза немного щиплет, когда он пытается сфокусироваться на стакане в своей руке, на дне которого осели остатки растворенной таблетки. Хани вдруг стал таким заботливым?   Блять.   Хенджин со звоном ставит стакан на столик и трет глаза пальцами. Вдох-выдох. Сколько он вчера выпил? Понятно, что слишком много. Но достаточно ли для того, чтобы…?   Нет. Он — Крис, боже, пора начать называть его по имени, это уже становится странным, — отвез его домой и уложил спать. Если подумать, не такая уж это и трагедия.    Да. Трагедия в том, что Хенджин все помнит.   Ноги едва удерживают его в вертикальном положении, когда он выпутывается из одеяла и стоит пару минут, приходя в себя. Ладно, нужно выпить еще воды и принять холодный душ. Не успевает он сделать шаг в сторону кухни, телефон отзывается уведомлением. Хенджин щурится, пытаясь выхватить слова. «gnabnahc: Буду у твоего дома в 19.35»   Нет. Он не может быть серьезным.   Хенджин доходит, спотыкаясь, до кухни, выхлебывает три стакана воды, понимает, что ситуация близкая к патовой, и душ может подождать. Хан отвечает на видеозвонок спустя пару секунд и выглядит предательски отдохнувшим.    — Пиздец, ты реально жив?   — К сожалению. — бурчит хрипло Хенджин, и его обычно мягкий голос сейчас звучит немного пугающе.   — О, погодь, Феликс звонит.   Хан сбрасывает, Хенджин почти возмущается такой расстановке приоритетов, но через пару минут ему самому поступает звонок.   — Хенджин! — воодушевленное приветствие Феликса заставляет Хенджин поморщиться и убавить звук. — Ой, выглядишь не очень.   — Спасибо, я в курсе.   — Отдохнули вы вчера, по-видимому, хорошо?   Хан довольно хмыкает, подкладывая ладонь под голову.   — О, Ликс, ты не представляешь, насколько. Да, Хенджини?   — Даже не пытайся, мне уже стыдно. — Хенджин садится за стол, ставит телефон перед собой и зарывается пальцами в спутанные волосы.   — А есть за что? — Хан поигрывает бровями. — Кроме того, что ты выхлебал бутылку виски в одного.   Хенджин дергается как от удара.   — Ничего не было. Буквально ничего. — с нажимом произносит он, расходуя на это последние крупицы сил.   — Я не поверю в то, что ты затащил его к себе просто чтобы мило поболтать.   — Что? — Феликс оживляется и даже садится на своей кровати. — Ты переспал с Крисом? — Господи, нет.    — Хенджин, мы не осудим. Ладно, возможно осудим, если не получим грязных подробностей. — улыбка Джисона режет по глазам.   — Нет. Нет, мы не спали. Он уложил меня спать и уехал. Мы, блять, даже не целовались. — Хенджин сам морщится от того, насколько жалко это звучит.   Парни по ту сторону экрана сконфуженно молчат. Самолюбие Хенджина выносят в гробу как раз под эту тишину.   — Ты уверен, что помнишь все? — осторожно спрашивает Джисон.   — Уверен. — Хенджин потирает лицо, тяжело выдыхая. — Я прекрасно помню, что он отказался от моего предложения поцеловаться.   — Какого хуя?   — Ты предложил ему? — Феликс остается сдержаннее Джисона, который от возмущения тут же вскакивает с кровати.   — Да. — Хенджин неохотно признает, опустив взгляд и соскабливая остатки лака с ногтей. — Я был не в себе. Не спрашивайте, пожалуйста.   — Все в порядке, мы же сказали.   — Да, целибат и все такое, — встревает Хан. — Но какого хера Крис дал заднюю? Он же говорил…   Хенджин и Феликс в ожидании замолкают. Хан, паршивец поганый, тоже. Хенджин нетерпеливо берет в руки телефон и приближает камеру к лицу.   — Что он говорил, Джисон?   — Ничего. Не об этом.   Хенджин готов разразиться оскорблениями, но Хана в очередной раз спасают.   — Расскажи, как все было. Он реально просто уложил тебя спать и свалил? — Феликс спрашивает мягко, будто разговаривает с ребенком или душевнобольным. На Хенджина это, как ни странно, действует.   — Ну, оставил аспирина на утро. И пригласил на свидание. И я звонил как раз по этому поводу. Джи, напиши ему, что я не смогу. Заболел там или, не знаю, все-таки с похмелья сдох.   — И с какой милости мне это делать? Хенджин, ты, блять, можешь уже определиться или как?   Кажется, Джисон с похмелья не может похвастаться обычным терпением. Хенджин тоже. Резкие слова задевают, он снова ставит телефон перед собой, потому что что-то внутри требует выхода.   — Ты это своему дружку передай. — Хенджин тычет в экран. — Пиздец как благородно, конечно, не пользоваться тем, что я был вусмерть пьян, но мы не в старшей школе, и его правильность начинает меня бесить. Он проебал свой шанс, и пресмыкаться перед ним опять я не буду.   — Да ты слышишь себя? — взрывается Джисон. — Не ты ли, Хенджини, говорил мне, что просто секс тебя не устраивает?   — Да, как и то, что меня отшивают.   — Кто тебя отшил? Он пригласил тебя на чертово свидание, идиот!   — Брейк, парни. — Феликс тяжело вздыхает.   Снова повисает тяжелая тишина. Хенджин прячет лицо в ладонях, потирая глаза. Он не хочет идти на это свидание. Он вообще не хочет видеть Криса. На этот раз действительно не хочет, не после того, как так грандиозно опозорился перед ним, напившись как малолетний провинциальный школьник. Что Крис может думать о нем сейчас, выслушав ночью весь тот унизительный лепет?    Не Крис проебал шанс. Хенджин.   — Хенджини, ты плачешь? — тихо прерывает скорбное молчание Феликс.   — Нет. Думаю. — глухо бормочет он, не отрывая рук от лица.   — Охренеть, ты умеешь?   На язвительную — господи, он действительно бесится, — реплику Джисона Хенджин не отвечает. Сам не уверен, умеет ли он. В последнее время все больше склоняется к тому, что окончить университет ему помогло только божье благословение.   — Джисон. — Феликс укоризненно хмурится. — Ладно, Хенджини, давай начнем с простого. Крис тебе вообще нравится?   Хенджин нервно усмехается.   — Это «простое»?   — Нравится. — отвечает за него Хан. — Я тебя знаю, Хенджин, если бы он тебе не нравился, ты бы на него дважды не посмотрел.   — Да. Возможно, нравится. Но я его не понимаю, если по-честному. На работе мне кажется, что он меня ненавидит, и видит во мне ничтожную букашку, которая должна плясать под его дудку и даже не смотреть косо на его ребят. Но я не его подчиненный, и вы прекрасно знаете, что подобная хрень меня выводит из себя. И его склонность совать нос не в свои дела, будто мы с Сынмином сами не сможем разрулить наши задачи или будто Минхо сам не может указать мне на эту ебаную переменную в ПО. В конце концов, он мой руководитель, а не этот помешанный на контроле мудак. Да кем он вообще себя возомнил?..   — Эй, эй, остынь, пожалуйста. — голос Хана немного смягчается, возвращается его природное участие.   Хенджин выдыхает. Что-то внутри развязалось и дышать стало чуточку свободнее. Хенджин бы никогда не признал этого вслух, но Джисон был прав. Если поговниться, становится легче.   — Ты до сих пор загоняешься из-за этого?   — Конечно, Хани. Как я могу не загоняться? Я только и думаю о работе, у меня буквально нет жизни вне офиса, потому что я торчу там сутками. И я люблю свою работу, и так относиться к себе каким-то зазнавшимся аналитикам не дам.   — Знаешь, что Чанбин всегда говорит? — мягко произносит Хан, плюхнувшись обратно в кровать так, что его волосы забавно пушатся.   — Относись к работе как к работе. — почти хором, с задержкой из-за видеозвонка, монотонно отвечают Хенджин с Феликсом.   — Хочешь, я вам встречу организую? С эйчар бизнес-партнерами, все по правилам, урегулируете конфликт. Потребность ведь есть. — предлагает Феликс.   — Ты хочешь, чтобы он спалил офис? — Джисон сухо усмехается.   — Да нет никакого конфликта. Просто… — Хенджин устало трет переносицу. — Я, наверное, ошибся. Он мне не нравится.   — Ты запутался, Хенджин. — Хан тут же встревает. — Если бы все было так просто, ты бы не ныл нам первым делом с утра после пьянки, что мужик тебя даже не поцеловал. Но я тоже вчера был в «Хопе», и видел все своими глазами. Вы с ним друг от друга не отцеплялись, и смотрели друг на друга так, будто сожрать готовы были прямо у всех на глазах. Оба, Хенджин.   — Крис правда хороший. Наверняка хочет, чтобы у вас все было ну, знаешь, правильно. — Феликс с нежной улыбкой добавляет.   — Еще бы. Он, наверное, и трахается с тонометром, чтобы давление в процессе чекать. — ворчит Хенджин, наливая себе еще один стакан воды. Хотя не отказался бы прямо сейчас от виски, чтобы завершить тоскливое утро тоскливой смертью.   Хан прыскает от смеха.   — Сходи на свидание. По крайней мере, выскажешь ему все, что накопилось, если ничего не получится. — заключает он.   Хенджин снова прислоняет ладони к лицу. Хорошо, он сам на это напросился. Ему не стоило напиваться, ему не стоило соглашаться идти в бар, ему не стоило позволять Джисону начинать всю эту историю со сводничеством. Возможно, ему вообще не стоило устраиваться на эту работу.   Профориентационные тесты в школе врали, и ему следовало уйти в монастырь после выпуска. Мужской монастырь. Чтобы его и там окружали слишком правильные мужчины в черном. Хенджин тихо стонет от досады.   Хенджин признает свои ошибки. А за ошибки нужно отвечать.   — Я выгляжу ужасно.   Он раздвигает пальцы и смотрит одним глазом на экран. Парни сияют улыбками.   *** Хенджин смотрит на свой телефон на столике как на бомбу замедленного действия. Не без причины. Если он не получит сообщения от кое-кого в ближайшие десять минут, он разнесет квартиру, снимая с себя отглаженную (он старался так сильно в последний раз перед собеседованием) футболку, рубашку от Миу Миу, стянет брюки и полезет в даркнет, чтобы заказать убийство путем колумбийской казни.   Он сверлит взглядом экран и чувствует, как дыхание сбивается, когда всплывает уведомление. Очередной мем от Джисона. К черту. На часах уже 19:12. В планах, как и в голове, никакой конкретики. Может, он зря собрался, и этот придурок передумал. Подсознательно Хенджин, конечно, понимает, что такой человек, как Крис, будет держать слово. Но вся эта ситуация все еще ощутимо отдает пьяным отчаянием, поэтому Хенджин не удивится, если Крис отведет его на ужин, за которым поддержит сухую вежливую беседу, несдержанно закатывая глаза, когда Хенджин будет отворачиваться, и мечтать поскорее отвезти его обратно домой.   Такого Хенджин точно не переживет. Он встает с низкого диванчика и подходит к напольному зеркалу в углу комнаты. Пришлось приложить кучу усилий, чтобы превратить из похмельного распухшего нечто что-то приличное. Хенджин, черт возьми, постарался. Его кожа не блестела так с октября, и он не постесняется выставить счет за уходовую косметику, половину которой он израсходовал в процессе, если в конце концов сытым останется только его желудок.   Дыхательные практики уже не помогают. Он хватает телефон со столика. Оскорбления он копит в себе до нужной минуты, чтобы грандиозно осыпать ими Криса лично, так что пальцы нерешительно замирают над экраном. Голова почему-то не придумывает ничего интереснее, чем.   «Минута в минуту?»   Ответ приходит почти сразу.   «С погрешностями, конечно»   Очень информативно. Хенджин бы плюхнулся с досады на диван, но не хочет помять рубашку. Он подходит к шкатулке с украшениями, нанизывает кольца на пальцы, затягивает ремешок часов на запястье, немного возится с застежкой подвески. Придирчиво окидывает взглядом полку с парфюмом. Между «Гуччи» и «Кельвином Кляйном» выбирает первое, непроизвольно проводит параллели с «Версаче». Тяжелый вздох ощущается как чужая победа.   В 19.35. — без погрешностей, чтоб его, — поступает «Я на месте».   Пальто, сумка, шнурки ботинок, никакого последнего взгляда в зеркало, ключи, два лестничных пролета. Пара секунд, чтобы восстановить дыхание, которое непривычно сбилось после спуска вниз, морозный нью-йоркский вечер.   Покрасневший от холода нос Кристофера Бана и его мягкая улыбка. Правда, что ли, рад его видеть?   — Привет.   Смотрит Крис на него, по крайней мере, так, словно не просто рад встрече, а ждал ее полгода, не меньше. Хенджин пал так низко, что его это подкупает.   — Привет. — не улыбнуться этому забавному носу и ямочкам было бы преступлением.   — Выглядишь хорошо. Очень хорошо, на самом деле. Отлично.   Хенджин почти готов фыркнуть, потому что мямлящий комплименты Крис похож на щеночка, но не успевает. Его обнимают, мягко, ненавязчиво, позволив уловить свежие цитрусовые нотки парфюма.   — Спасибо. — бормочет он почему-то также смущенно.   — Не стал жертвой похмелья?   — Был на грани. Но принял экстренные меры.   — Польщен. — Крис открывает для него дверь своей машины. Хенджин со всей сохранившейся элегантностью садится на пассажирское.   Что-то внутри трепещет, когда он провожает взглядом плечистую фигуру, обходящую авто перед лобовым. Когда они пристегиваются и Крис мягко выезжает на дорогу, Хенджин приходит, наконец, в себя.   — Знаешь, я ждал большей конкретики.   Он буквально слышит, как в голове Криса крутятся шестеренки.   — О. — он выдыхает и улыбается. — И поэтому ты не отвечал на мое сообщение весь день?   — Я же сказал, ждал конкретики. — невозмутимо пожимает плечами он, хотя ощущает вину, он не задумывался о том, что по другую сторону, возможно, тоже ждали сообщения.   — А я в это время все больше склонялся к тому, что мне придется просто прокатиться до твоего дома и обратно. — Крис сворачивает, Хенджин не может не залюбоваться венистой рукой на руле и отблесками звеньев серебряного браслета.   — Какого же вы низкого мнения обо мне, мистер Бан.   — Я? Ни за что. — Крис фыркает. — А вот ты…   — Ну-ну. — Хенджин качает головой. — Я думал, мое вчерашнее поведение дало тебе понять, что между нами все не так плохо.   — Я не доверяю словам людей после шести стаканов чистого виски.   — И все же мы сейчас здесь.   — Ты — исключение, как я и говорил.   Больное сознание хочет спросить, много ли таких исключений было у Криса за последний год, но он сдерживается.   — Так что насчет конкретики? — прочистив горло, спрашивает Хенджин.   — Надеюсь, ты голоден, потому что я везу нас поужинать в мое любимое место. Планировал что-то интереснее, но подумал, что после бурной ночки тебе следует немного отдохнуть.   — Как заботливо, — без капли сарказма тянет Хенджин.   Чан посмеивается, окинув его долгим, изучающим взглядом. Обычно Хенджин такие выдерживал и даже наслаждался, но сейчас почему-то поворачивается, смотрит на красный свет.   — Ты действительно прекрасно выглядишь. — Крис произносит это мягко, на этот раз спокойно, как неопровержимый факт. Словно делится впечатлением от захватывающего пейзажа. Хенджину как-то говорили, что он живой Адонис, но эти простые слова задевают куда глубже.   — Ты хочешь, чтобы я признался, что старался? — уголки губ приподнимаются в нерешительной улыбке, когда он снова смотрит на Криса, взаимно откровенно любуясь профилем характерного носа и острой линией челюсти.   — Больше всего на свете. Это потешит мое эго. Если откровенно.   Хенджин по-доброму усмехается. По рукам пробегает дрожь.   В ресторане тихо и спокойно. Зарезервированный столик в углу помещения, под красивой расписной лампой, недалеко от крохотной ели, осыпанной огоньками. Крис сидит напротив, в свободном пиджаке, в котором его плечи кажутся еще шире, смотрит на Хенджина, как на рождественский подарок.   — Не зазнавайся. — Хенджин улыбается в запотевший стакан. — На самом деле, это Феликс с Джисоном уговорили меня идти на это свидание.   Крис хохочет, наконец, прекратив ловить каждое его движение глазами-сердечками.   — Вот видишь. Ты, кажется, тоже не доверяешь себе пьяному.   — Природная нерешительность. — легкомысленно отвечает Хенджин.   — У тебя? — Крис спрашивает с откровенным удивлением. — К твоему сведению, если бы ты поманил меня пальцем в тот вечер, когда я подвозил тебя домой, я бы упал тебе в ноги.   Глаза Хенджина закатываются, пока он изо вех сил старается держаться прямо, не обращая внимания на разлившуюся теплоту в груди.   — Не пытайся меня обольстить.   — Кажется, это уже у меня получилось. — с наигранным самодовольством фыркает Крис.   Хенджин только качает головой с улыбкой. О чудесным образом исчезнувшем утреннем раздражении он предпочитает не вспоминать.   — Так ты обсуждал меня с парнями? — Крис оживленно поигрывает бровями.   — А ты как будто не обсуждал меня.   — Туше.   Хенджин ставит локти на стол и сцепляет пальцы.   — Раскроешь подробности? Ваша святая троица когда-нибудь доведет меня до исступления, клянусь. Джисон на мои вопросы только отмалчивается, а Чанбин, кажется, еще больше тебе предан, так что я даже не пытался.   — И ты хочешь чего? — Крис тепло усмехается. — Узнать мое мнение о тебе?   Недовольное фырканье наверняка может показаться совершенно не элегантным. Хенджин щурится.   — А мне стоит верить твоим вчерашним словам?   — Стоит.   — Но все же…   — Хенджини, ты сейчас сидишь со мной в чудесном месте. Мы ужинаем и я не скрываю того, что наслаждаюсь твоим обществом. — Крис мягко заверяет его, говорит размеренно и последовательно. Хенджину кажется, что его гипнотизируют. — Неужели у тебя еще остаются сомнения?   И тут бы самое время вставить колкость о его поведении на работе. Сказать что-нибудь типа  «А с хера ли ты тогда меня позоришь в чатах?» и громко поставить стакан на стол, разрушив образ грациозной лани, но. Хенджин улыбается через силу.   Возненавидеть себя за это он успеет позже.   — Хорошо. Как насчет вина?   Крис заказывает для него мерло и они наслаждаются едой за ненавязчивым разговором, пока Хенджин по доброй воле заполняет пробелы Криса в знаниях о нем. Хотя Джисон, конечно же, уже выболтал почти всю его биографию досконально.   — Давно ты в Нью-Йорке?   Крис спрашивает с искренним интересом после того, как понимает, что уговорить Хенджина съесть что-нибудь помимо ризотто не получится. С похмелья Хенджина обычно воротит от одного вида еды, так что даже съеденная тарелка, вообще-то, считается подвигом.   — Приехал поступать в универ. Родители всегда хотели меня сюда перевезти, они часто бывали на восточном побережье по работе. Но папе не нравилось здешнее школьное образование, так что пришлось немного подождать.   — О. — Крис улыбается.   — Акцент заметен, да? — Хенджин смущенно поджимает губы.   — Совсем немного. Это мило.   — Прекрати. — Хенджин морщится, притворяясь недовольным очередным мимолетным комплиментом. — Но, если честно, я всегда хотел переехать в Европу. Ритм жизни здесь — не совсем про меня.   — Ты больше склонен рисовать картины где-нибудь в итальянской провинции. Я могу сказать. — Крис отпивает глоток вина. Кадык красиво дергается на сильной шее.   — Хотя я не смог бы протянуть без наших баров долго. — Хенджин признает, улыбаясь. — Что насчет тебя? Всегда мечтал о большом яблоке?   — Никогда. — Чан качает головой, откидываясь на спинку диванчика. — По правде, я бы хотел жить в Сиднее. Но юношеский максимализм взял свое. Для меня переезд был как поставленная галочка. Я в Нью-Йорке — цель выполнена. На втором курсе понял, что должен вернуться в Австралию после выпуска, а потом все завертелось… и я погряз здесь. Сейчас возвращаться нет смысла, вся моя жизнь теперь в этом городе.   — Это… грустно.   — Не настолько. — Крис легкомысленно отмахивается. — Я езжу к семье раз в год, если удается взять отпуск. Обожаю Австралию, но понимаю, что скучаю скорее по прежней жизни, а не по самому месту.   Вино могло бы стать опрометчивым решением, но Хенджин только рад тому, что они разговариваются. Хенджин болтает без умолку, рассказывает о своих картинах, о том, что в детстве он занимался плаванием (Крис тоже) и футболом (и снова совпадение), а затем увлекся танцами, потому что родители были убеждены, что он всегда должен быть чем-то занят.   Он включает видео с телефона — последняя его хореография перед уходом из студии, полностью сольная. Крис пересаживается к нему, сев, возможно, слишком близко для просто друзей, но отрицать очевидное уже поздно. Смотрит все видео до конца завороженно, сам пару раз отматывает назад, хмурясь и подмечая особенно понравившиеся движения. Поворачивает голову к нему. Он настолько близко, что Хенджин может рассмотреть поры и каждую ресничку.   — Почему ты бросил? Это… это просто невероятно.   — Не смог совмещать с учебой. — Хенджин поджимает губы. — Да и танцами на комфортную жизнь тяжелее заработать.   — А тебе нравится маркетинг настолько же сильно? — вкрадчиво спрашивает Крис, перетягивая руку сзади, и между ними становится одновременно и больше, и меньше пространства.   — Наверное. — Хенджин пожимает плечами.   — Я не давлю, просто, — Крис выдыхает. — Ты действительно талантлив, Хенджин. И я уверен, что доход не был бы проблемой, если бы ты продолжил.   — Но чужие ожидания — проблема, Крис.   Хенджин тихо отвечает и опускает взгляд, потому что глаза Криса слишком глубокие. Слишком заинтересованные. Слишком искренние. Просто слишком. Он задумчиво проводит пальцем по его серебряному браслету, Крис пользуется возможностью и поворачивает руку ладонью вверх. Хенджин делает вид, что не замечает.   — В этом мы похожи. — тихий голос Криса более низкий. Хенджин прикусывает щеку.   Нужно держаться.   — И чем же тебе пришлось пожертвовать?   — Обычно я говорю, что я звукорежиссер. — тепло усмехается он. Чужое дыхание опаляет скулу. — Потому что в двадцать семь лет говорить на свиданиях, что ты пишешь треки, немного неловко.   — Ничего себе. Так вы поэтому с Ханом сдружились? — Хенджин поднимает взгляд, потому что внутри разгорается любопытство. — Дашь послушать демо?   Чан хохочет. Другая рука смело обнимает Хенджина сзади.   — Какой энтузиазм. Но я могу. Моя квартира тут недалеко.   — Как удобно. — Хенджин щурится. Поглаживания даже сквозь два слоя одежды ощущаются слишком тепло. Он не понимает, почему говорит следующие слова. — Обещай не приставать.   Крис кивает, улыбаясь. Хенджин почему-то ему верит.    *** — Вина, воды?   Хенджин бродит по просторной квартире, рассматривая лаконичный, богатый деревом и стеклом интерьер.   — У меня есть винью-верде прямиком из Португалии! — звучит из кухни.   Хенджин улыбается и идет на оживленный голос. Опирается на стойку из камня руками, бесстыдно любуется спиной Криса и прозрачными очертаниями мышц под футболкой.   — Понятия не имею, что это, но давай.   Крис хихикает, звенит бокалами, ставит их на стойку и легко справляется с пробкой. Уверенность и спокойствие в каждом движении завораживают. Хенджин берет бокал в руки, не сводя глаз с лица напротив. В привычной, домашней обстановке, Крис кажется еще более привлекательным. Хенджин уже не воспринимает это как проблему, скорее как обстоятельство, с которым придется мириться. Тонко звенит стекло, когда Крис шутливо чокается.   — Приятное, — Хенджин смущенно бормочет, сделав глоток.   Уголки губ Криса приподнимаются, когда он обходит стойку и мягко кладет руку на его поясницу.   — Пойдем, я покажу тебе свою мини-студию.   У Криса есть даже будка для записи, огромный пульт, клавиши и два монитора, окруженные новороченной техникой. Хенджин с любопытством все рассматривает.   — Очень серьезно для хобби.   — Я никогда не говорил, что это просто хобби. — мягко поправляет он и отодвигает для Хенджина кресло. — У меня есть своя студия в паре кварталов, мы с парнями иногда там зависаем. Бывает, я записываю кого-нибудь, но сейчас на это не хватает времени.   — Ты полон сюрпризов. — Хенджин нервно выдыхает, ерзая вкресле перед мониторами.   Крис перегибается над ним, чтобы взять мышь. Его голова в паре сантиметром от Хенджина — повернись, и наткнешься губами на белую кожу шеи. Хенджин замирает, уставившись на пустой рабочий стол на мониторе. В животе что-то противоестественно переворачивается.   — Ты еще не готов к самым приятным, Хенджини.   Подтекст читается легко, но Хенджин растерял весь запал и смелость, поэтому скромно молчит. И в этом можно бы обвинить вино, но, господи, он всего лишь человек, в конце концов.   — Даже не знаю, что тебе включить. — Крис открывает какие-то непонятные программы и папки с файлами, ловко орудуя мышкой, все также нависнув над ним, как хищник. — Есть пара старых работ Джисона, кстати. Храню как компромат.   Хенджин выдавливает из себя нестройный смех. Ему бы он пригодился, но сейчас он совершенно не рационален.   — Удиви меня чем-нибудь своим.   — Как скажешь. — Крис хмыкает и аккуратно, словно боясь сделать больно, надевает наушники на голову Хенджина. — Это из относительно свежего. Обещаешь не быть строгим критиком?   — Не-а. — Хенджин мотает головой.   Крис посмеивается и включает трек.    Хенджин мало что понимает в музыке. Он ожидал какого-нибудь мрачного репа, но получает легкое ненавязчивое звучание, такое, что он даже непроизвольно начинает качать головой в такт. Но лучше бы он не вслушивался в текст. Он сквозит пустыми обещаниями, просьбами не торопить события, заверениями и признаниями в вечной любви, в общем — мудачеством. Если Крис писал текст на собственном опыте, а вероятность этого очень велика, он так же плох в отношениях, как и на рабочем месте. То есть, возможно, хорош, но только не для Хенджина.   Хенджин бы, если ему посвятили такую песню, посчитал ее оскорблением.   Но звучит, к сожалению, хорошо.   — Жду полного разноса, критик.   Крис снимает с него наушники все также аккуратно, словно он фарфоровая кукла, и встает рядом со столом, глядя на него сверху вниз с ожиданием.   — Это хорошо. — почти цедит Хенджин.   Для него самого остается загадкой, почему предполагаемый текст о любви задел его так глубоко, но недовольство буквально кипит у глотки. Однако он предпочитает оставить его при себе. Пока что.   — И все? — скептически приподнимает бровь Крис.   — Не нужно ждать, что я буду распыляться в комплиментах, мистер Бан. — Хенджин прячет раздражение в бокале вина и молит самого себя поубавить пыл. — Это на самом деле хорошо. Ты заливал ее в сеть?   Крис секунду рассматривает его лицо, заметив перемену, но затем отвечает спокойно, решив, видимо, не заострять на этом внимания.   — Нет. Перестал этим заниматься лет пять назад.   — И что, пишешь в стол? — Хенджин крутится в удобном кресле, заправляя прядь волос за ухо. — Только чтобы впечатлять парней на первых свиданиях?   — Так я тебя впечатлил. — прищур Криса такой обаятельный, что хочется с досады дать ему подзатыльник. — Что ж, тогда миссия выполнена.   Хенджин не сдерживается и игриво хлопает его по предплечью. Крис со смехом перехватывает его руку и сжимает в своей. Это так мягко, что Хенджин снова прикусывает щеку. Держаться-держаться-держаться.   — Посмотрим что-нибудь? — он мягко тянет руку Хенджина к себе и едва уловимо касается губами запястья.   Нежность практически убивает Хенджина.   Это ничем хорошим не закончится.    И все же он встает и позволяет отвести себя к кровати. Крис выбирает какой-то фильм с Райаном Гослингом, и Хенджину на самом деле плевать. Он сидит, обняв подушку, и крутит в руках бокал вина, чтобы хоть чем-то занять руки. Ситуация до стыда знакомая, все также вызывает тяжесть где-то в животе, неприятное предвкушение колет кончики пальцев. Но почему-то сейчас его почти трясет от напряжения. Крис ложится на кровать, сохраняя для приличия расстояние между ними. Хенджин тихо выдыхает, протягивает ногу и тут же шипит от спазма в правой пятке.   — Все в порядке? — поворачивается к нему Крис, приподнимаясь на локте.   — Судорога. — морщась, объясняет Хенджин и трясет ногой.   — Давай. — Крис, не став ждать разрешения, садится и осторожно приподнимает его ногу, твердо надавливает пальцами на пятку. Хенджин дергается.   Держаться бесполезно.   Прерывистый вздох красноречивее любых слов, но Крис делает вид, что не слышит, продолжая методично разминать мышцы.   — Не стоит. — пищит Хенджин, но не находит сил вырвать ногу из чужих рук.   — Мне не сложно. Чанбина тоже судороги мучают с похмелья.   — Правда? — Хенджин нервно спрашивает, подняв взгляд к потолку, потому что Крис выглядит слишком довольным собой.   — Ага. Сказал бы, что пить меньше нужно, но именно благодаря этому ты сейчас здесь, так что не буду.   — Какой же ты… — закончить Хенджин не может.   Признает победу. Откидывается на подушку и не стесняется продемонстрировать Крису покрасневшие щеки и ставшие чернильно-бездонными глаза. Улыбается.   — Спасибо, Хенджини. — усмехаются мягко, напоследок поглаживают ступню и отпускают, наконец, многострадальную ногу.   Хенджин ставит бокал на тумбочку, а когда поворачивается, чувствует мягкий поцелуй на щеке. Почему-то спокойно. Тепло. Так, что он ложится на призывно раскинутую руку, устраивая щеку на крепкой груди. Сердце Криса отдает ощутимым ударом раз в секунду. С такой же скоростью Хенджин катится вниз, по наклонной, прямиком либо к глубоким сожалениям, либо к безудержному счастью. Второго он не видел никогда, но надежда — задушить бы ее голыми руками, — все еще жила.   Теплая рука находит кисть Хенджина, берет ее, играет с пальцами, крутит серебряное кольцо на указательном. Древесно-сладкий запах окутывает, крупный нос зарывается в пряди на макушке Хенджина, и Крис звучно, долго, словно отпуская что-то невероятно тяжелое, выдыхает.   Тепло нашлось. И, вероятно, не исчезнет хотя бы до следующего утра. Нужно глотнуть воздуха перед окончательной капитуляцией, поэтому Хенджин тонко, не своим голосом, спрашивает:   — Можем покурить?   — Конечно. — Крис бормочет, оставляет поцелуй в волосах и, заметно помедлив, поднимается и помогает Хенджину. Что весьма кстати, потому что тело вдруг потяжелело в два раза, не меньше.   Чужая куртка на плечах, Крис кутает его, прежде чем вывести на балкон, сам вставляет сигарету в его губы и поджигает. Хенджин затягивается, пока его обнимают сзади, устроив голову на плече.   — Красиво, — Хенджин замечает, дрожащими пальцами стряхивая пепел.   — Очень. — Крис соглашается, прижимаясь щекой к щеке. Кажется, они говорят не об одном и том же.   Сигарета не помогает — точно пора бросать к чертям. Он дрожит, когда ощущает нежную дорожку поцелуев от скулы до шеи.   — В следующий раз пойдем кататься на коньках?   — А ты уже уверен насчет следующего раза? — Хенджин дрожит, прижимаясь плотнее спиной к чужой груди.   — Меня больше волнует, уверен ли ты.   Хенджин тяжело сглатывает, табачная горечь оседает на языке.   — Я не умею кататься на коньках.   — Я научу. — чужое дыхание опаляет шею, по голосу понятно, что Крис улыбается. — Пойдем внутрь, простынешь.   Хенджин послушно кивает, пусть не выкурил сигарету и на половину. Это бесполезно, уже поздно. Потому что внутри Крис садится на кровать, смотрит на него блестящими, завороженными глазами и жестом просит сесть ему на колени. Хенджин слишком сговорчив для себя самого. Мягко опускается, обвивая его шею руками.   Раньше Хенджин ненавидел эти обожающие, поглощающие его взгляды. Крис неверяще смотрит прямо в его глаза, поглаживая поясницу Хенджина. Но сейчас это естественно, как вдох, как и мягкое движение Криса вперед. Как и уверенное, нежное соприкосновение губ. Кончик языка не находит никакого сопротивления, скользит внутрь, пока руки притягивают Хенджина за талию. Обычно Хенджин сразу же перенимал инициативу, хотел что-то доказать, не желал оказываться ведомым, это было унизительно. Но в спокойной твердости Криса нет ничего подавляющего.   Губы до дрожи мягкие, Хенджин царапает ногтями его линию роста волос. Это так правильно, что становится страшно.   Хенжин мягко отстраняется, Крис удерживает его, прижимаясь лбом к его лбу, проводит языком по своим губам.    — Прости, я не… — шепчет Хенджин. Знает, что нужно остановиться. Ненавидит самого себя, но ему не впервой. — Пока нет. Прости.   — Я знаю. Не извиняйся. — в голосе Криса нет обиды. Он мягко трется носом о его щеку.   — Нет, ты не знаешь.   — Хорошо. Тогда расскажи мне.   Хенджин перебирает его волосы пальцами, немного надавливая на затылок. Крис послушно смотрит на него.   — Я скажу это, потому что раньше не говорил и жалел. Я не жду от тебя каких-то обещаний и не буду просить их. Просто мне нужна определенность. И у себя в башке тоже.   Крис только кивает. Вот теперь во взгляде появляется призрак разочарования.   — Мы оба понимали, к чему все это вело, и глупо отрицать, что я сейчас просто даю заднюю. Я сам знал, чего ты хочешь, и все равно согласился, пусть не хочу этого сейчас.   — Да? И чего же я хочу? — черты лица Криса немного заостряются, когда он приподнимает бровь.   — Прекрати. Будто ты действительно рассматриваешь серьезные отношения.   — Хенджин. — рука на пояснице прекращает свои движения. — Ты что, хочешь чтобы я сделал тебе предложение на второй встрече?   Хенджин морщится, в горле неприятно першит.   — Нет. Боже, я не об этом. Не совсем об этом. Но у меня в голове насрано, Крис, серьезно. И если ты сейчас просто смотришь на меня как на того, с кем можно потрахаться и разбежаться без слов, я не смогу. Я и сейчас-то с трудом сам себя понимаю.   — Ладно. Хорошо, я понял. — Крис тянется и целует его под подбородком. — Но, чтобы было ясно, я уже пригласил тебя на второе свидание.   Уголки губ ползут вверх. Крис поднимает голову и чмокает его в губы, прежде чем повалить их обоих на кровать.    Он сам берет правую руку Хенджина и кладет ее на постель ладонью вверх, устраивает голову на ней, располагая левую у себя в волосах. Хенджин начинает нежно массировать кожу головы Криса. Тот выглядит так, будто мечтал об этом половину жизни.    Хенджин целует его сам.   *** «Эффективные методы лечения эректильной дисфункции» доставили утром понедельника. Хенджин со стоном швырнул книгу на полку, торопясь на работу. Вероятнее всего, он и в ад, в конце концов, опоздает.   Подумать о нормальном подарке для Криса он решает вечером, потому что офис на грани пожара. Минхо бомбит его сообщениями с восьми, согласования снова затягивают, дизайнеры не подговоили новые баннеры, а особенно неприятный заказчик беснуется из-за отсутствия пятничного отчета.   Хенджин только удрученно вздыхает, когда Хан притаскивает в их кабинет невесть откуда откопанную искусственную ель и радостно обматывает ее гирляндой.   — Будем праздновать окончание целибата или писать жалобу на Криса? — невзначай, видимо боясь его задеть, осторожно спрашивает он.   — Ничего из этого. — с улыбкой отвечает Хенджин.   — О, — Джисон заинтересованно поворачивается к нему. — Это нужно обсудить. Не пытайся отвертеться.   Хенджин знает, что это бесполезно. На обеде за их столик садятся Феликс и даже Чонин, кажущийся слишком увлеченным для союзника. Хенджину даже немного стыдно рассказывать о свидании, на котором, собственно, ничего особенного не произошло.   — Это что-то новое. — Джисон, жуя, хмурится.   — Для меня или для Криса? — Хенджин старается казаться равнодушным. Говорить парням о том, что он уже все для себя решил, он пока не осмеливается.   — Для обоих. — выкручивается Джисон.   — Ну, вы теперь вместе, хен? — Чонин нетерпеливо встревает.   — А что, боишься опять потерять деньги, Йенни? — Хенджин лукаво щурится и наслаждается смущением на лице Чонина.   Ответа на этот вопрос он и сам не знает. Они уснули в обнимку, Крис готовил для него завтрак утром, отказывался отпускать и отвез домой только к пяти вечера в воскресенье. Достаточно ли этого для отношений?   — Они сходили только на одно свидание, — Феликс тычет Чонина в бок. — Пока рано что-то говорить. Если, конечно, вы уже не определились.   Три пары глаз впиваются взглядами в Хенджина. Он ковыряет свой салат.   — Не определились. — звучит, наверное, жалко, потому что рука Феликса тут же ложится утешительно на его плечо. — И вообще, разве это не перечит корпоративной культуре?   — В отделе продаж за этот год было три развода и одна свадьба среди сотрудников. — Феликс усмехается.   — Превосходство разводов меня пугает.   — Не заглядывай так далеко, детка. — Хан посмеивается.   Хенджин закатывает глаза, пусть и внутри что-то падает из-за фразы. От перспективы стать новой Джией, получив, черт возьми, даже меньше, его передергивает.    Парни ускакивают работать, как только одному за другим поступают раздражающие уведомления. Последним, ноя, уходит Хан, которого вызвал на личную встречу Минхо. Хенджин потягивает кофе, стараясь сильно не нырять в мысли. Свидание было приятным, не больше.   Чушь собачья. Он чувствовал себя таким воодушевленным — Хенджин избегал того самого слова даже в голове — в последний раз в старшей школе, когда втрескался в парня с танцев. Они провстречались пару месяцев, а потом Хенджина грандиозно бросили, променяв на какого-то дистрофичного иностранца, оставив в подарок перманентную неуверенность в себе со скачками в откровенное самолюбование и, возможно, травму.   Взгляд вылавливает у кофемашины плечистую фигуру. Сердце подпрыгивает, Хенджин тут же поправляет волосы и пиджак — он начал наряжаться в офис именно из-за таких моментов и никто не посмеет его осудить, — и натягивает на лицо добродушную улыбку.   Если он не получил травму в старших классах, получит ее сейчас, уж точно.   Крис не подсаживается к нему. Не здоровается. Даже не улыбается. Его взгляд скользит по фигуре Хенджина, ни одна мышца на лице не двигается. Он берет свой кофе и выходит из кафетерия.   Ощущается это на физическом уровне. Как удар в солнечное сплетение.   Хенджин на грани того, чтобы наплевать на наставления отца и позорно расплакаться.