The Blood Tree

Уже не один час был потрачен на исследования находки из озера. Находка была шкатулка с какими-то древними рунами. Шкатулка не поддавалась и явно не хотела открываться. Это бесило Эйврил. Было ясно, что руны тесно связаны с этим, но нигде не было даже упоминания о похожих рунах ни в одной книге. Никак не из библиотеки, ни из книг, купленных в разных лавках, ни в книгах из тайничков. Даже дошло до того, что пришлось записаться в клуб по древним рунам, чтобы найти хоть какие-то зацепки. И как бы Эйврил не хотела продолжить исследования, заказы не могли ждать. Тяжёлый вздох и написание эссе по зельям. На выполнение заказа был потрачен час её драгоценного времени. Всё же даже в Хогвартсе можно было списывать, если имелись связи и деньги, и покупка работы по разным предметам не была чем-то необычным. Девушка была умна, и поэтому специально не показывала свои знания никому, кроме Лии, но если быть точнее, Лия ещё с детства понимала, что её подруга была умна, и поэтому говорить ничего не надо было. Выходные быстро прошли за исследованиями и написанием эссе по зельеварению. Если со второй задачей было легко справиться, то с первой были затруднения. Шкатулка будто дразнила, заставляя вновь и вновь возвращаться к ней и пытаться разгадать секрет, который таился внутри этой вещички. И снова началась учебная неделя. Эйврил сидела на завтраке вместе с Лией, которая рассказывала, как провела свои выходные. Несмотря на то, что они были лучшими подругами, время, проведённое вместе, у них было немного. Лия имела свою маленькую компанию, с которой часто проводила всё своё свободное время. Эйврил это никак не напрягало. Она привыкла наблюдать за Лией со стороны, готовясь в любой момент бросить все дела, если что-то случится. Лия же, в свою очередь, не мешала исследованиям Эйврил и была готова поддержать свою подругу в случае чего. Их дружба была странной: они редко говорили друг с другом, что как раз и вызвало распространение слухов. Многие считали, что Лия использует Эйврил как страшную подружку. Хотя Эйврил не была слишком красивой, но и уродкой её сложно было назвать, и этот слух быстро исчез.

***

И вновь, быстро выбрав, какие предметы Эйврил посетит, а какие нет, она направилась на уроки. Мысли о шкатулке заполняли голову Эйврил, и было сложно сконцентрироваться ни на чем, кроме этой дурацкой вещицы. Ничто не помогало, и было принято решение пройтись по школе, чтобы успокоиться и привести голову в порядок.

***

Антонин Долохов, тот, кого приставил Том для слежки за Эйврил, бесился. Достать расписание девчонки было легко. Только у неё было своё расписание: какие уроки посетить, а какие нет. Единственной зацепкой для Долохова был клуб по рунам. Это было, пожалуй, единственное место, которое Эйврил посещала без пропусков. Понять Ланс Антонин не мог. Вечные пропуски и непонимание, где девчонка проводит свободное время – все эти факторы не давали собрать всю картину в единый пазл, и даже казалось, что это было невозможно. Было понятно, что здесь есть какая-то система, но какая? Как выловить эту барсучку и попытаться поговорить? Подобраться к Эйврил было сложно, можно было сказать, невозможно. Антонин хотел бы сидеть в три метра и потягивать виски или коньяк, но не мог: он должен был посещать все уроки, чтобы хоть как-то выловить девчушку. За все пять лет учебы Эйврил была словно серая мышка: всё время чем-то занималась, и никто ничего не подозревал. Но факт того, как себя ведёт староста дуэльного клуба после битвы с девчонкой, давал слизеринцу понять, что Эйврил не проста. Помимо этой игры в кошки-мышки, где непонятно, кто был кем, Антонин думал, как Вальбурга будет реализовать свой план? Только если ей и её шестеркам повезёт. Ему было интересно. Это подогревало интерес.

***

Эйврил зашла в туалет помыть руки. Шум воды так успокаивал. Только вот сегодня спокойствие будет нарушено. Удар в спину вывел Ланс из равновесия, а после ещё один удар за другим. Эйврил даже не могла нормально сориентироваться, чтобы проанализировать ситуацию. Было больно, а боль, как известно, была сильным двигателем. В голове крутилась лишь одна идея, а времени было мало. Надо было действовать. Доставая палочку и начав использовать защитные заклинания, была надежда отбиться от нападавших. Но это не слишком сильно помогло. Их было слишком много, и теперь палочка Эйврил отлетела в дальний угол туалета. И всё продолжилось вновь. Вскоре её схватили за волосы, и перед глазами оказался черно-жёлтый галстук. Понятно: один из нападавших с факультета Пуффендуй. — Советую тебе вести себя тихо, если не хочешь, чтобы с тобой это произошло вновь, жалкая грязнокровка, Произнес один из нападающих. Звук удаляющихся шагов немного успокаивал, всё же наконец-то это закончилось. Поднявшись с пола, Эйврил снова сразу же упала. Держаться на ногах было нереально, а глаза начали закрываться сами собой. Твою ж мать.

***

Эйврил очнулась в больничном крыле, вся в бинтах, над ней трудился медицинский персонал с разными зелиями, а также использовали разные медицинские заклинания. — Бедняжка, что с тобой произошло? Протянула зелья ко рту Эйврил. И уже начались мысли по поводу того, стоит соврать или сказать, что произошло, но похоже, за неё уже всё решили. — Мисс Ланс упала с лестницы во время движения самих лестниц. Вроде пять лет учиться, а так по дурацки упала, — с серьёзным голосом, в котором были еле слышны нотки заботы, ответил за неё он. Повернув голову в сторону голоса, взору показался Том. Точно, он ведь как раз хотел стать старостой школы, теперь понятно, зачем он притащил меня сюда. Сонливость взялась, можно было сказать, из ниоткуда. Но виновником было зелье, которое дала Эйврил медсестра. Сонливость взяла своё, и девушка снова погрузилась в сон. Неизвестно, сколько прошло времени с момента, когда сон взял над ней контроль, но вскоре Эйврил проснулась от какого-то внешнего раздражителя. И вновь перед глазами оказался Том, только на этот раз медицинского персонала рядом не оказалось. Голову пронзила адская боль: эффект, будто кто-то копается у неё в голове. Перед глазами всплывало воспоминание с дуэлью. Теперь всё стало понятно, зачем нужен был весь этот цирк с избиением и с притаскиванием в больничное крыло — прокапаться в голове. Эйврил пару раз читала об этом в книгах из тайничков и даже изучила немного теории, но не практиковалась на ком, и вскоре данное изучение было заброшено, за что она себя корила: не доучила данный предмет. Но делать надо было что-то, нужно было всё же. Том всё глубже и глубже начал пробираться в её воспоминания. Эйврил пыталась выкинуть из своей головы, создать невидимую стену между своим сознанием и Томом, и с тяжким трудом это у неё вышло. Слизеринец на мгновение потерял равновесие и сделал шаг назад. Победа. По лбу Эйврил тек пот. Битва могла бы продолжиться, если бы не медсестра, которая в счастье зашла в палату. Том ушёл, можно было сказать, ни с чем, он не смог добраться до тех воспоминаний, откуда же Эйврил взяла эти заклинания. Эйврил пару дней ещё пролежала в больничном крыле, и парочку раз к ней приходила Лия, чтобы поддержать свою подругу. Ланс была в замешательстве: что же ей делать? Вопросов было много, и снова ни одного ответа. Лия быстро заметила такое маленькое, но изменение в поведении. — Эйврил, я всегда буду рядом. Ты можешь мне всё рассказать, я всегда буду на твоей стороне, Взяв за руки подругу, а в глазах читалось лишь забота, не могла не растрогать Ланс, и та улыбнулась. Время поджимало, и Реверди пришлось уйти: всё время посещения закончилось. И снова погружение в свои мысли и разработка плана действий. Всё же Эйврил явно не ожидала, что любимец всех учителей и краш множества девчонок окажется таким. Теперь было ощущение, будто на ней были надеты розовые очки, а после сегодняшней ситуации их разбили. Но сейчас было не до того, чтобы себя лелеять: нужно было стать сильнее и умнее Тома, чтобы больше такого не произошло. А если бы и произошло, она была бы готова.

***

Достаточно большой дом, который указывал на то, что здесь живёт обеспеченная семья, мог показаться пустым, если бы не второе слева окно, из которого исходил свет, не указывая на то, что дома кто-то есть. Камин освещал комнату, и на лицо падал свет от огня. Огонь должен был успокоить, но не выходило: слезы текли ручьём по щекам. Никто не мог остановить эту истерику. Сначала шло отрицание, потом гнев, а после — принятие. Камин, помимо лица, освещал ещё осколки ваз, кружок и разорванную бумагу. Взгляд на окно. Безнадёжный взгляд. — Надо было сжечь тебя ещё тогда, Голос, наполненный отчаянием, раздавался по всей комнате. Боль наполняла сердце.