Вечно горящие огни

Лололошка пытается ровно и глубоко дышать, дабы успокоить сердце, которое намеревается разорвать его грудную клетку на части, заставив рёбра торчать из плоти в разные стороны, пока оно продолжит так же быстро сокращаться, выталкивая кровь в артерии, вены и мелкие капилляры. Лёгкие судорожно сжимаются, пытаясь вытолкнуть оттуда, забившихся бабочек или цветы, которые так тщательно пытается вплести ему в мягкие кудри Эбардо, дополнительно всё это дело, фиксируя лаком, из-за чего кажется, будто у него в прядях скрывается самая настоящая вселенная или космос с миллиардами ярких звёзд. Глаза ярко блестят, из-за чего создаётся впечатление, будто они светятся изнутри ярким холодным, будто лунным светом. От собственных мыслей, что буквально через час будет его свадьба, где он возле белого с позолотой алтаря, под аркой, которую украшают нежные белые и розовые бутоны роз, смотря в глаза Джодаху, щёки краснеют, а дыхание сбивается ещё сильнее. Кажется, он так быстрее с ума сойдёт от одних мыслей и собственных фантазий, чем от самого процесса бракосочетания. Хотя может и от одного вида Джодаха упадёт, хотя это было бы довольно пугающе для всех присутствующих, поэтому, пожалуй, с этим сомнительным пунктом стоит повременить, по крайней мере пока что. — Чего ты так переживаешь? Такими темпами даже до своего благоверного не дойдёшь, — говорит усмехаясь Эбардо, поправляя на шее чёрный галстук, который не даёт нормально вздохнуть. Эбардо пусть и рад был здесь присутствовать вроде сопровождающего, но всё же ему не нравилось то, что Сан-Фран заставил его одеться в светло-болотного цвета смокинг и белую рубашку с высоким воротником. Да, его в принципе раздражали формальности всех свадебных мероприятий, где ты должен всегда одеваться с иголочки, будто пришёл на первое в своей жизни собеседование, а под конец выглядеть слегка растрёпанным, помятым, с красным лицом и в дополнение с запахом перегара, который не скроет ни одна мятная конфета или жвачка. Правда были в этом определённо свои плюсы: можно было Сан-Франа притягивать к себе за галстук и доставать, притворяясь будто алкоголь ударил в голову. В любом случае, Франческо пить не будет, кривясь и пытаясь отодвинуть от себя стакан с алкоголем, как можно дальше. Возможно, именно ему всё-таки сегодня придётся выполнять работу таксиста, ибо трезвым будет только он. — А как я по-твоему должен реагировать на собственную свадьбу, которую ждал последние пять лет?! — восклицает Лололошка, смотря, как Эбардо поправляет на его груди брошь, состоящую из белых бусин, бисера, искусственных белых бутонов роз и ромашек. — Почему именно ромашки? — Потому что ромашка — символ нежности, верности и душевной простоты, — говорит Эбардо, упираясь руками в бока и в полной мере наслаждаясь своей работой. — А ты откуда это знаешь? Не замечал я в тебе до этого любовь к изучению сакрального смысла цветов, — усмехаясь, говорит Лололошка. — Эбардо просто очень захотел перед таким важным мероприятием духовно просветиться, ибо не понимал смысл в белых розах, — говорит Сан-Фран, переставая опираться на стену. В ярком свете из окна ткань лилового смокинга отливает цветом платины вместе с ярко-фиолетовым галстуком. Из-под смокинга виднеется белая рубашка, пока в волосах блестит заколка с искусственными цветами фиалок, жемчужинами и продолговатыми листами. Длинные волосы давно отрезали, сделав их по длине до середины шеи и сделав их сужающимися к середине, что Эбардо не очень нравится, но всё равно делают образ его сценариста более строгим и утончённым, а столь острый взгляд ещё более пронзительным, что заставляет мечтательно смотреть на него, прикусив губу, особенно, когда тот надевает свои очки. — Не правда, меня заставили, — говорит Эбардо, скрещивая руки на груди и закатывая глаза. — Меня, господин Сан-Фран, заставил всю эту духовную ерунду читать вместо интересного детектива. — Ой, не драматизируй. Тем более зная тебя, я уверен, что ты бы со своими познаниями в цветах принёс Лололошке цветок мака или того хуже ожерелье из фиалок, — говорит Фран, полностью выходя из тени от стены со свадебным букетом. Букет состоит из белых георгин, которые символизируют готовность нести ответственность за себя и своего любимого человека. Так же свои бархатные лепестки протягивают к нему белые розы, нежно поглаживая его пальцы и символизируя храбрость, отвагу и бесконечность души. И дабы сделать яркий акцент и добавить в этот букет особую перчинку в нём находятся веточки лаванды, символизирующие преданность, добродетельность, долголетие и защиту от злых намерений, а всё это природное великолепие венчает ореол из насыщенно ярко-зелёных листьев и стягивает нежно-голубая атласная лента, закрученная на концах. От самого букета тянется прекрасный и насыщенный сладкий аромат, который заставляет утонуть в своей личной гармонии спокойствии и симфонии. Он не похож ни на один другой, который Лололошка слышал, заходя в цветочные магазины, где все цветочные запахи в какой-то момент сливались в один и представляли собой самый настоящий оркестр, где каждый отдельный цветок в единении с другим открывался для него по-новому. Сейчас же этот аромат был чем-то возвышенным, божественным тем, к чему он не должен был прикасаться и вдыхать, наполняя лёгкие, и опьяняет похлеще любого алкоголя, из-за чего голова начинает немного кружиться, а ноги подкашиваются. — А в чём смысл? Ожерелья из фиалок и цветка мака? — спрашивает Лололошка, осторожно принимая у Сан-Франа из рук букет. — Они просто символизируют быструю и скоротечную смерть, — беззаботно пожимая плечами, говорит Фран. — Даже не буду спрашивать, откуда вы это знаете, — настороженно говорит Лололошка, отводя глаза в сторону и плотно сжимая губы. — Я режиссёр и сценарист, Лололошка, и я обязан знать такие мелочи. Иногда открыто говорить о наполнении той или иной сцены — вредно для произведения, поэтому я использую незначительные намёки и метафоры, которые даже вы не всегда понимаете, да и не хотите понимать, — говорит Фран, хмыкнув. По данному жесту, по крайней мере, Лололошке было не понятно: это укор, презрение или просто замечание, констатирующее факт, ибо глаза Франа пусть и были прищурены, будто у сокола, но при этом не выражали какой-то конкретной эмоции, из-за чего понять смысл данного «замечания» не представлялось возможным. Сан-Фран же продолжает смотреть на них, вскинув бровь вверх, явно не начиная сомневаться в их умственных способностях. — А вы сами собирали этот букет? — спрашивает Лололошка, решая прервать явно затянувшееся молчание. — Да, считай это моим свадебным подарком, как собственно и моё присутствие, — говорит Франческо, за что Эбардо закономерно, с силой бьёт его локтем в бок, намекая, что данные слова могут как-то задеть Лололошку. — Я так и подумал, что вас притащило беспокойство за Эбардо, а не личная радость за нас, — усмехаясь, говорит Лололошка. Собственно он ничего и не ожидал от Сан-Франа. Пусть тот и сильно изменился, но всё же такие мероприятия он явно не любит, как и мероприятия, где присутствует большое количество алкоголя и вероятность драки, из-за прошлых обид, которые впоследствии откровений под действием алкоголя с силой ударяют в голову, заставляя болезненно скривиться. Честно Лололошка до последнего момента сомневался в том, что Франческо вообще придёт, так как на приглашение он ответил чуть ли не в числе последних, тогда как Эбардо сразу сказал своё чёткое и ясное «да». Так что за присутствие эльфа всё-таки стоит сказать Эбардо «спасибо», а не взыгравшей совести и желанию хотя бы для приличия здесь показаться, тем более с мыслями о том, что скорее всего он для всех сегодня будет выполнять роль таксиста. — Хоть кто-то это понимает, а то это уже третье замечание о том, что я выгляжу недостаточно счастливым, — недовольно бубнит Фран, закатывая глаза. — Потому что вы просто такой счастливый и расслабленный рядом со мной, а тут вы выглядите словно грозовая туча, — говорит Эбардо, обнимая эльфа за талию, прижимая к себе и проводя носом по чужой шее, вдыхая запах спелых персиков. Фран расслабляется в чужих объятиях и опускает руки вниз, заставляя их качаться, словно маятник из стороны в сторону. На его губах появляется лёгкая улыбка, а глаза удовлетворённо прикрываются. Эбардо же сильнее прижимает к себе Франа, положив голову ему на плечо и хитро улыбается, видя, насколько эльф расслабился в его руках. Даже не верится, что пять лет назад Франческо вырывался из его рук, словно кот, пытался оттолкнуть и всячески пытался убить в себе уже проросшие, словно прекрасные белые розы, чувства. А сейчас он так спокойно и расслабленно стоит, чуть ли не лежит на его руках. Время и правда многое решает в этой ситуации, пусть прошло не так уж и много по сравнению с оставшейся жизнью и временем впереди. — И вот как я только с ним живу? — спрашивает Фран, устало потирая переносицу. — Не знаю, господин Сан-Фран, но, по-моему, вас всё более чем устраивает. Спасибо за букет, он очень красивый, — говорит Лололошка, вдыхая их аромат и поправляя воротник светло-голубого пиджака. — Не за что. И вовсе меня всё не устраивает. Просто с ним бесполезно бороться, а то укусит ещё. А сейчас у меня нет с собой шарфа, дабы в случае чего прикрыть это своеволие и недоразумение, — говорит Фран, чувствуя, как по его шее проводят языком, из-за чего его лицо вспыхивает красным. Эбардо хитро прищуривается и подмигивает Лололошке, который пытается собственной рукой заглушить рвущийся наружу смех. Лололошку забавляют эти странные игры между Франом и Эбардо, где Фран всегда проигрывает и сдаётся на чужую радость. Иногда Лололошке кажется, что тот делает это специально, ибо у эльфа вполне достаточно физических сил, чтобы одним ударом лишить Эбардо сознания, но тот ничего с этим не делает, лишь придумывает глупые оправдания своему бездействию и пассивности в этом вопросе. — Если что, вот это помещение свободно будет всю церемонию и закрывается на щеколду изнутри, — говорит Лололошка, подмигивая. — Спасибо, учту, Лололошка Харрис. Или тебя уже можно называть Лололошка Ави? — с усмешкой интересуется Эбардо, тихо смеясь и осторожно и нежно прикусывая чужую шею, с которой данный укус сойдёт через пару минут. Эбардо отстраняется от Франа и поправляет в очередной раз на чужой шее бабочку, чтобы она висела идеально ровно, стряхивает невидимую пыль с плеч и улыбается своей работе. Всё-таки хочется, чтобы всё было на высоте, и сам Джодах от такой красоты упал в обморок или хотя бы потерял дар речи. Да и событие для Лололошки очень важное, хотя не только для него, а для его маленькой зарождающейся семьи, которую ждёт впереди только долгое и светлое будущее. — Пока что Лололошка Харрис, а через час Лололошка Ави, — говорит Лололошка, подмигивая и высовывая кончик языка. — Вы сговорились что ли?! — восклицает Фран, на что ловит два хитрых и не предвещающий ничего хорошего взгляда и думает: «А вот сейчас стало действительно страшно». — Лололошка, можно мы с господином Сан-Франом пропустим официальную часть? — спрашивает Эбардо, подтягивая вновь к себе эльфа за талию и проводя указательным пальцем по его груди вниз к брюкам. Фран рефлекторно сжимается, перестаёт в этот момент дышать и вертит головой влево и вправо, всем своим видом показывая, что делать это не стоит. Эльф пусть и не хотел, и до сих пор не хочет, присутствовать на свадьбе, но отсутствовать на ней по такой причине не собирается. Он даже готов выслушать чью-нибудь двухчасовую речь с бокалом шампанского за столом нежели сидеть в этой комнате и смотреть в бесстыдные в прямом и переносном смысле зелёные глаза. Он смотрит в глаза Лололошки с такой мольбой и надеждой, будто бога увидел, что парень не может тяжело вздохнуть и разрушить его надежды. Как-никак друг жениха должен сопровождать его к алтарю, поэтому Эбардо придётся присутствовать на официальной части волей-неволей, как бы прискорбно это не звучало. — К сожалению, нет. Ты же обязан сопровождать меня к алтарю, поэтому разберёшься со всеми своими делами после церемонии. Скажешь, что шампанское пролил на штаны Франа и иди на все шесть сторон с ним за ручку, — говорит Лололошка, улыбаясь. Эбардо грустно вздыхает, понурив голову, невесомо проводит по плечам эльфа и сладко шепчет ему на ухо: — Надеюсь вам не будет скучно, до того момента, пока моя рука не коснётся вашей, не сожмёт её с силой, передавая вам уверенность и заглушая страх, пока ноги на автомате вас ведут за мной. Вы не понимаете, хотите этого или нет, лишь идёте за мной, глупо улыбаясь и отводя стеснительно глаза в сторону. Возможно, вы даже прокручиваете в голове мои возможные будущие действия, и почти всегда ошибаетесь, но радуетесь этому, привычно поддаваясь вперёд. Фран краснеет и растерянно смотрит на широко улыбающегося Эбардо, который отходит от него, сложив руки за спиной. Эльф не понимает, что только что произошло, как он должен на это реагировать и должен ли вообще как-то на это реагировать и что-то отвечать. Пальцы на автомате сжимают и разжимают воздух, будто пытаясь что-то ухватить. Что-то невидимое неосязаемое и известное только ему. Глаза растерянно раскрываются и открываются, будто от этих действий что-то прояснится, станет понятным, чётким и поможет ему чужие намерения и действия, произведённые ранее. — Господин Сан-Фран, вы здесь? — спрашивает Лололошка, щёлкая пальцами, перед глазами эльфа. Фран же продолжает стоять, словно статуя, повторяя эти микродвижения на автомате, совершенно не слыша вопрос за глухой стеной из собственных мыслей и раздумий, которые бьются о черепную коробку, пытаясь выбраться наружу. — Он не здесь, Лололошка. Он пока думает о смысле моих слов, — говорит Эбардо, рисуя правой рукой в воздухе полукруг. — Хм? Даже интересно, что же ты ему такое сказал, из-за чего он впал в прострацию. Вроде смущать его уже ничего не должно, — задумчиво говорит Лололошка. — Хотя зная твою любовь к откровенным разговорам, то я не удивлён, что Фран сейчас крайне озадачен услышанным. — Там не было ничего сверхъестественного, — говорит Эбардо, закатывая глаза и скрещивая руки на груди. — Ладно-ладно, не дуйся. А как ты его сюда вообще притащил? Он же вроде изначально наотрез отказывался здесь появляться, — спрашивает Лололошка, краем глаза косясь на Франа, который так же растерянно смотрит за границы комнаты и пространства. — Я пообещал, что около месяца не буду мешать ему работать и тащить насильно в кровать, — говорит Эбардо, усмехаясь. — На другие условия он просто не соглашался. Что только не сделает господин Сан-Фран, чтобы и дальше зарываться и спать на своих драгоценных бумагах. Эбардо тяжело вздыхает и мрачнеет. Ему очень не нравится чужая привычка, которая убивает только восстановившуюся после всего того ужаса и тотального выгорания от работы нервную систему. Иногда эта борьба напоминает Эбардо ритмичное биение головой о бетонную стену, пока собственная кровь стекает вниз, а боль обжигает кожу и внутренности, но никто и не обещал Эбардо, что всё будет просто. Изменения не могут произойти по щелчку пальцев, причём такие глобальные, особенно когда одна из сторон всё ещё боится протянуть руку вперёд или упасть на другого, вместе с ним начиная лететь навстречу изменениям. — Господин Сан-Фран, вам действительно так нравится заставлять Эбардо грустить или вы всё же делаете это неосознанно? — спрашивает Лололошка, наклоняясь к Франу почти вплотную и обдавая его лицо своим дыханием. Фран только тогда вздрагивает и выныривает из ледяного омута своих мыслей, делая глубокий вздох и ворочая голову по сторонам. Эльф даже не до конца понимает, что от него хотят и требуют, пока взгляд не цепляется за Эбардо, который до побелевших костяшек сжимает край стола, сжимает с силой зубы и пытается сдержать слёзы, которые так и норовят скатиться вниз, обжигая веки и щёки. Лололошка даже не успевает уследить за тем, как Фран оказывается рядом с Эбардо, с силой обнимает его и гладит по волосам. Франческо даже не до конца понимает, в чём проблема, что у него случилось и насчёт чего он оказывает поддержку, но эльф просто обнимает его, пока Эбардо неуверенно кладёт свои руки ему на спину, кладёт свою голову на его плечо и прикрывает глаза, нежно улыбаясь. — Чего ты? Я рядом, всё хорошо, всё всегда будет хорошо, — говорит эльф, перебирая чужие волосы. Это происходит не первый и явно не последний раз. Иногда Эбардо вновь накрывают неприятные воспоминания и присутствие рядом Франа — лучшее лекарство для тела и души рядом, которые так сильно жаждут внимания. Эльф всегда прибегает, как только видит, что ему становится плохо, что болезненные и тревожные воспоминания накрывают с новой силой. Фран крепко обнимает его до того момента, пока тот не успокоиться и не ослабит на нём хватку, но не отпускает, боясь начала нового приступа. Лололошка за этим же с улыбкой наблюдает, до сих пор не до конца понимая, как эти две абсолютные противоположности сошлись, а их магниты с тихим щелчком соединились. Однако почему-то это кажется правильным, естественным, ведь не зря же говорят, что противоположности сближаются и их союзы зачастую являются самыми крепкими. — Да, так. Уже ничего, — шепчет Эбардо, не желая отпускать эльфа, чтобы это тепло, спокойствие и умиротворение вновь не покинуло его сердце и душу. — Хочешь, чтобы я побыл так ещё немного? — спрашивает Фран, чуть отстраняясь, чтобы своими фиалковыми глазами посмотреть в чужие. — Очень хочу, — говорит Эбардо, трясь о чужую грудь и прижимаясь ближе, вдыхая запах дорогих духов, который не перебивает столь дорогой ему запах холодной сладкой малины. — А кто у нас торжественную речь читает? Не вы ли случаем, господин Сан-Фран? — спрашивает Лололошка, задумавшись, ибо это задание он поручил Джодаху. — Не я ли, — закатывая глаза, говорит Фран. — Лежал себе спокойно, никого не трогал, а тут Джодах чуть ли не в квартиру заваливается с листом бумаги и ручкой! Научи его манерам, ради Времени! У меня сердце слабое, а ведь я и за пневматический пистолет мог схватиться! Лололошка тихо посмеивается, вспоминая, как сам говорил Джодаху, что за столь хамское отношение к себе во время репетиций он обязан ввалиться в квартиру Франа с листом бумаги и ручкой, желательно, конечно ночью, но днём тоже нормально. Проблема, правда, заключалась в том, что у Ави нет, и не могло быть ключей от квартиры Франа, но они есть у Эбардо. Лололошка не знает, каким магическим образом он уговорил Эбардо на эту авантюру, может проигрыш в шахматы стал спусковым крючком. Собственно сейчас это его не сильно волновало, главное, что Джодах довольно изощрённо мстит Сан-Франу, ведь тот наверняка чувствовал огромную ответственность, пока писал речь и скорее всего не одну, дабы всё было, выглядело и звучало идеально. — Наверное, долго подбирали слова и рвали листы, — с лёгкой издёвкой спрашивает Лололошка, на что получает абсолютно спокойный и холодный взгляд Франа. — Это заняло у меня десять минут. Ты же не думаешь, что меня первый раз в жизни зовут быть шафером на свадьбе? — будто с претензией спрашивает Фран. Лололошка пропускает чужие слова и претензии в свою сторону мимо ушей и прислушивается к мелодичной игре на фортепиано за дверью. Он невольно начинает представлять Джодаха в белом костюме, чёрной рубашке и белом галстуке, как тот крайне медленно и осторожно ступает по белому ковру в лакированных туфлях, пока его за руку ведёт Смотрящий, чьё лицо пусть ничего и не может выражать, но при этом светиться от радости и искренним счастьем за друга. Почему-то рисуется образ, где с белыми волосам играет ветер, обдавая лицо прохладой, которая исходит от искристого водоёма, возле которого всё так же возвышается старый обшарпанный маяк, который всё так же окружает кольцо из могучих гор и бесконечного зелёного ковра из сосен. Здесь всё так же пахнет хвоей, смолой, разнотравьем с привкусом свободы на языке. Здесь все, так же как и в первую их встречу, здесь, где они подписали договор, где пообещали быть друг с другом навсегда, где засыпали под пение птиц каждую годовщину их знакомства. Здесь просто так же всё, как пять лет назад, и кажется, что оно никогда не опустеет, не захудает и не зарастёт травой, мхом и цветами, пока они не умрут, пока их любовь не станет лишь обжигающим огнём в их душах, которой они будут согревать друг друга на небесах. Резко к плечу Лололошки прикасаются, и он вздрагивает и поворачивается, встречаясь со взглядом Эбардо, который говорит лишь одно слово: «Пора», протягивая ему свою руку. Лололошка крутит головой в разные стороны, дабы убедиться, что это не сон, не галлюцинация, не иллюзия, не красивая сказка, которой суждено закончится и оборваться в самый важный момент в его жизни. Однако всё остаётся прежним — и Лололошка позволяет Эбардо себя вести, чувствуя, что сейчас упадёт от того, насколько ноги ватные, как сильно дрожат и подкашиваются от каждого маленького и небольшого шага к алтарю по тропинке, выложенной гладкими и ровными камнями. Сердце с силой стучит в груди, из-за чего кажется, что скоро оно остановится, только уже раз и навсегда, из-за счастья. Лололошка даже с такого расстояния может разглядеть Джодаха, его белый костюм, красное от смущения лицо и покачивающиеся от нетерпения и ветра крылья. Хочется сорваться с места и бежать навстречу Ави, чьё присутствие единственное, которое он так сильно хочет почувствовать рядом с собой. Не хочется даже делать вид, что его волнуют окружающие, ибо есть Джодах и есть он, и никого больше. Только его тепло такое родное, только в его глазах он видит себя, только ему он доверяет настолько, что открыто, говорит о своих проблемах. Вскоре остаются считанные метры, которые Лололошка преодолевает буквально за два шага, соединяя их пальцы вместе и смотря в чужие глаза, которые излучают нежность и всеобъемлющее счастье. Лололошка видит в чужих волосах васильки, которые смотрят на него своими маленькими глазками на него. И именно этим глазам Лололошка не может сказать «нет». Ему кажется, что он слышит стук чужого сердца и видит, как чужие крылья резко взмывают вверх, разрезая воздух, а затем осторожно приобнимает его немного щекоча своей мягкой структурой. Чужие губы и его формируются в глупую улыбку и невинную улыбку, пока он с той же осторожностью, что и тогда на катке, сжимает чужие пальцы. Они не слышат ничего вокруг, да и это не имеет для них какое-либо значение. Им даже не нужно отвечать это короткое слово «да» перед алтарём, чтобы понять, что они оба согласны. Джодах и Лололошка лишь наслаждаются обществом друг друга, смакуют эти секунды, как самый дорогой алкоголь, как можно дольше растягивая удовольствие, в миг, когда время остановилось, дабы дать им передышку и в очередной раз всё хорошо обдумать. Однако яду в их крови не нужно было столько времени на размышления и медленного растекания и отравления организма. Ему нужна была лишь секунда, чтобы стать их неотъемлемой частью и навсегда заставлять захлёбываться этой до безумия странной сладостью, смешенной с горечью и приятной болью с экстазом. Они даже не заметили, как к алтарю подошёл священник, положив на него открытую книгу, чисто для формальности, так как слова были давно выучены и заучены, давно отложились на подкормке и остались там раз и навсегда. — Сегодня мы все здесь собрались, чтобы заключить союз между этими существами. Прошу вас жених Джодах Ави сказать: готовы ли вы взять в мужья господина Лололошку? — спрашивает священник, поворачивая голову в сторону парня. — Да, — говорит ангел, крепче сжимая чужие пальцы, будто боясь потерять или то, что он исчезнет. — Прошу вас жених Лололошка Харрис сказать: готовы ли вы навеки себя связать узами брака с господином Ави? — Да, — говорит Лололошка, в глубине души подозревая, что другой ответ не предусмотрен самой судьбой. — С давних времён кольца используются в важных событиях и являются совершенным кругом, который не имеет начала и конца, поэтому можете обменяться кольцами и поцеловаться. Джодах собирается с силами и осторожно надевает на его безымянный палец кольцо, смотря тому прямо в глаза и плача от счастья, которое заставляет руки мелко подрагивать. Лололошка справляется с этим намного быстрее, закидывая руки на чужую шею и требовательно примыкая к чужим губам. Вкус кофе с марципаном, смешанный с черникой и мятой опьяняет обоих, заставляет потерять голову и утонуть в этом глубоком и обжигающем кожу омуте, пока дыхание прерывается от нетерпения. Лололошка легонько кусает чужие припухлые губы начиная перебирать оперение, чувствуя, как чужие руки перемещаются ему на талию и притягивают требовательно ближе. Этот поцелуй получается до боли отчаянным и нежным, будто после этого им суждено будет расстаться, а воспоминания растворятся в дыму воспоминаний, который унесёт с собой вдаль ветер. Однако, когда они отстраняются и медленно боязливо открывают глаза, видят напротив себя тот же до боли знакомый и родной взгляд, в котором хочется утонуть. *** Классическая музыка льётся из колонок, наполняя души спокойствием и умиротворение. Пол блестит чистотой, пока по нему плывут белые облака дыма, который из светло-голубого становится фиолетовым благодаря освещению. Джодах придерживает Лололошку за талию, положив вторую руку за плечо. Они кружатся в лёгком танце, что обычно исполняют на сцене, хотя это место и есть их сцена, где нет ни сценария, не месячной подготовки, только полная отдача своим чувствам и эмоциям, которые переливаются через край и заставляют голову идти кругом. Джодах резко останавливает, заставляя дым отползти назад в укрытие от резкого порыва ветра и движения ноги, которая плавно проскользила по полу, вырисовывая полукруг. Ави наклоняется вперёд, придерживая Лололошку, а затем плавно поднимает, кружа и оставляя на его губах лёгкий поцелуй. Лололошка лишь смеётся, перехватывая инициативу на себя. Его движения быстрые и резкие в отличие от Джодаха, скорее подходящие не на вальс, а на энергичный джаз, где у Джодаха голова идёт кругом, а собственное ноги боятся не успеть переходить из одной позиции в другую. Лололошка вытягивает руку вперёд, заставляя Джодаха остановится, вытянув руку, а затем заставляет вновь закрутиться, оказавшись в своих объятиях и начиная действовать медленнее и плавнее. Ави даже не пытается перехватить инициативу, лишь отдаётся без остатка в чужие руки, чувствуя, как в его волосы закрываются и тяжело дышат в шею, заставляя её покрыться испариной. Щёки краснеют сильнее, когда Лололошка осторожно касается чужой шеи губами, заставляя Джодаха поджать губы, а крылья задрожать. — Что ты чувствуешь? — спрашивает Лололошка, когда его приобнимают за спину, осторожно и нежно поцеловав в макушку. — Я чувствую жар, мне сложно дышать и мне кажется, что я схожу с ума, — говорит Ави, прижимая Лололошку к себе ближе и чувствуя, как тот своими руками упирается ему в грудь, положив голову на сердце и слушая его мерный стук. — Ты просто влюблён и мной окрылён, пока жар тебя обливал, и я в тебе утопал, — шепчет Лололошка, тяжело дыша и слыша, как сердце с силой ударяется в грудь. — Да, вы поэт и романтик. Надеюсь, вы не боитесь высоты, — говорит Джодах, поднимаясь над землёй на несколько метров и кружась в воздухе. Лололошка несмотря на отсутствующий страх, прижимается к Джодаху ближе, боясь потерять именно эту незабываемую атмосферу и нить спокойствия с умиротворением и желанием вновь утонуть в другом существе, в своих чувствах и желаниях, которые обжигают до боли и странного удовольствия. Музыка стихает — и они останавливаются, продолжая, сжимать друг друга в объятиях и не желая отпускать. Хочется постоять так ещё немного, всего лишь вечность. Да и никто им это сделать и не запретит, ведь это их праздник, их личная пьеса любви, которая никогда не закончится, даже когда звонок прозвенит три раза, оглушив зал со зрителями. Это не только их выбор, не просто набор случайностей и вероятностей, это не просто хороший исход, который можно было предсказать изначально. Это выбор судьбы, их сердец, их жизни и смерти, которая даже смогла пробиться через такую толстую стену, как забвение и почти полное стирание своей прошлой личности, которая еле смогла восстановиться и переродиться, словно феникс из пепла. — Если вы будете рядом со мной, то я ничего не боюсь. Своих настоящих крыльев у меня нет, но знайте, что они всегда появляются за моей спиной, когда вы рядом, — шепчет Лололошка у чужих губ, пока не решаясь сократить расстояние. — Не сомневаюсь: я их даже вижу, — шепчет Джодах, щёлкая пальцами, из-за чего за спиной Лололошки из белых искр формируется два белых крыла, которые парень на пробу сгибает и разгибает. Из-за стола встаёт Сан-Фран с бокалом шампанского и несколько раз стучит по нему десертной ложечкой, привлекая с помощью громкого звука к себе внимание и пуская рябь по светло-золотой пузырчаткой жидкости. Франческо внимательно обводит присутствующих и пространство внимательным и острым взглядом, заставляя почти каждого заёрзать на стуле от такой пронзительности. Эльф кладёт ложку на тканевую белую салфетку, с серебряными узорами и несколько раз крутит бокал в руках, смотря, как жидкость разбивается о его стены, тем самым нарушая спокойствие и ровную гладь жидкости. — Что ж сегодня я для вас выполняю роль шафера. Сразу хочу сказать спасибо, за предоставленную возможность Джодаху и Лололошке. Больше в мою квартиру попрошу не вламываться, — говорит Фран, смотря на молодожёнов из-под полуприкрытых глаз, пока по залу прокатывается смех, и ухмыляется. — Что ж, раз уж мне выпала возможность полностью опозорить этих двоих, то надо ей воспользоваться по максимуму. Ещё хочу сказать, спасибо, Фарагонде и Джеймсу за помощь в написании речи. Я её успешно разорвал в клочья, а дальше с моих слов. Сегодня прошло пять незабываемых лет с того момента, как эти два существа нашли друг друга и как серьёзно пострадали мои нервы. Они преодолели огромный, даже колоссальный путь, чтобы прийти к этому решению прямо на сцене, прямо передо мной, — сквозь зубы раздражённо цедит Фран. — И не смотря на то, что они пришли к этому решению, благодаря тычкам со стороны, я надеюсь, что мой сценарий не стал одним из этих точек отправления. Лололошка тихо посмеивается, прикрывая рот рукой и чувствуя, что Фран сейчас отыграется за всё, да и говорит он как старый дед, всем вечно недовольный, хотя сам нашёл себе прекрасного спутника жизни и вроде счастлив. — Что ж на сцене эти двое неоднократно шли не по сценарию, из-за чего мне приходилось его неоднократно переписывать. Они вечно смущались, отводили глаза и прикрывались руками с крыльями, убегая в разные стороны, заставляя искать их по этим катакомбам. Джодах наотрез отказывался, чтобы его волосы хоть кто-то трогал, из-за чего его приходилось чуть ли не силой тащить и садить в кресло, где он нахохлил перья и недовольный сидел всю процедуру. Лололошка же заперся один раз в одной из комнат, боясь смотреть Ави в глаза, из-за простого поцелуя, а мне пришлось взламывать замок, чтобы его вытащить оттуда! — с претензией говорит Фран. — Чаще всего эти двое, под конец рабочего дня, когда признали полностью свои чувства, устраивали себе нежности прямо в гримёрки, из-за слащавости, от которой сводило скулы и натурально тошнило! — раздражённо говорит Фран, а затем успокаивается и спокойно говорит: — В общем, желаю вам счастья и любви до скончания дней! Фран поднимает бокал вверх, а за ним взмывает вверх ещё десяток, которые стучат друг о друга под громкие выкрики: «Горько!». Эльф не пьёт, лишь пилит содержимое бокала тяжёлым взглядом и ставит на стол, рядом с Эбардо, которому шампанское явно приходится не по вкусу, ибо он лишь кривиться, но из вежливости продолжает улыбаться, отставляя бокал в сторону. — Ваш коньяк был гораздо вкуснее, — с усмешкой шепчет Эбардо, на ухо Франу. — Не сомневаюсь. Он стоил, прости Время, довольно дорого ещё и из-за границы был, — говорит эльф, закатывая глаза и беря в руки стопку открыток с поздравлениями. От вида сердечек, цветов и розочек на них глаз предательски дёргается, а губы кривятся. Кто вообще решил, что столь странный дизайн идеально подходит для поздравлений на свадьбу? Фран бы точно ему руки сломал, а может и приложил бы фонариком к чужому виску. Ему всегда казался минимализм идеальным в такой ситуации, и сейчас он лишний раз подтверждает для себя свои утверждения. Франческо берёт в руки первую открытку, которая выглядит просто и со вкусом, что нельзя сказать о других. Эльф пытается подавить в себе желание в очередной раз закатить глаза, но выходит из рук вон плохо, из-за чего язык с силой ударяет по нёбу, вызывая недовольное цоканье. — Привет, Лололошка. Мне очень жаль, что не смог прийти, даже на свадьбу к родному брату, но знай, что я тебя очень люблю и желаю тебе всего самого хорошего. Надеюсь ты, как и раньше, любишь читать книги, а то будет печально, если мы и эту общую черту растеряем. Хотя зная твою любовь к детективам, я очень сомневаюсь, что данная любовь и черта канет в небытие. Желаю всего самого хорошего. С любовью, Джон. Лололошка чувствует, как внутри разливается приятное тепло от мыслей о родном брате, что тот до сих пор хранит в своей памяти те дорогие мгновения и помнит о нём. Конечно, Лололошка бы хотел его увидеть в живую, обнять и поговорить, ведь столько времени утекло с их последней встречи и темы для разговоров не могли не появиться, но главное, что тот всё-таки отправил ему весточку из Хэнфорда, несмотря на риск того, что оно так и не дойдёт до своего получателя. — Я очень рад за тебя, Джодах. Не думал, что ты меня сможешь вновь удивить и заставить сиять от счастья и вздрагивать от ужаса. Признаю, что тебя недооценивал, но не думай, что я вновь позволю тебе врываться ко мне в кабинет с револьвером и играть в русскую рулетку! Шутить ты, как всегда, не научился, зато пугать очень даже. Желаю дальнейшего продвижения и отсутствия в жизни таких эпизодов. P.S. Господи Арнир. Джодах на вопросительные взгляды со стороны лишь складывает руки за спиной и невинно улыбается, хлопая глазами, мол, он тут не причём и ничего не знает. Да и не сильно ему хочется вдаваться в объяснения о том, что вообще тогда происходило, ибо сама ситуация даже сейчас в его голове звучит до боли абсурдно и страшно. — Лололошка и Джодах я очень рад за вас! Я даже не могу в полной мере описать эту радость. Я вместе с Франом наблюдал за развитием ваших отношений и даже непосредственно подтолкнул к действиям. Кстати «спасибо» я от тебя Ави, так и не услышал, в отличие от Лололошки, которым я горжусь, как своим лучшим учеником. Надеюсь, ты доволен. И поверь, больше я тебе, Джодах, в шахматы не проиграю! С любовью, Эбардо. Эбардо широко улыбается и перебирает пальцами в воздухе, как бы махая Франу, который кажется ему сейчас сгорит от злости, хотя тот стоит абсолютно спокойно и не один нерв на его лице не дрогает. Видимо за столько лет это единственное, к чему Фран более или менее привык в характере Эбардо: любвеобильность, приставучесть, игривость и желание его вывести хоть на какие-нибудь эмоции, а эльф специально не даёт ему то, что он хочет. — Я крайне благодарна за то, что меня пригласили на данное мероприятие, хотя мы и общались с вами сравнительно мало, да и я ничего не сделала для ваших отношений глобального. А если вспомнить последние пять лет, то мы общались с вами от силы пять раз и то во время репетиций. Однако, несмотря на всё, я искренне радовалась за вас и то, что вам впоследствии становилось лучше, и вы помогали друг другу бороться с невзгодами. Желаю вам счастья, здоровья и всего наилучшего, что только может пожелать ваше сердце. С уважением, Фарагонда. Это было ожидаемо. По одному обращению и оформлению можно было понятно, что это либо Фарагонда, либо Фран, но Фран навряд ли бы писал что-то про радость, ибо Лололошка и Джодах ему знатно надоели и выели все нервы, из-за чего тот наверняка в своей открытке не чурался бы брани и грубых выражений в их сторону, намеренно указав в конце имя и фамилию, чтобы они в полной мере осознали всю его холодную злость, раздирающую изнутри. — Я как всегда всё пропустила, но это и не удивительно, тогда у меня было слишком много проблем и дел, но я рада, что вообще об этом узнала. Как говорится, спасибо и на этом. Желаю того, чтобы эта улыбка не сходила с твоего лица, и ты никогда больше не находился на дне той ямы, в которую попал. С любовью, Ашра. Джодах даже рад, что Ашра несмотря на их, весьма редкое общение до сих пор не забывает о нём и беспокоится. В принципе он всегда знал, что Ашра и Седрик о нём беспокоились, хоть и старались этого не показывать, стараясь держаться на расстоянии вытянутой руки, не пресекая этой невидимой, но чёткой для всех границы, чтобы не сделать ещё хуже. Правда это бездействие не привело ни к чему хорошему, лишь подорвало и так держащуюся на тонких нитках дружбу. — Я буду крайне немногословен, так как откровенно говоря, не умею составлять красивые речи. Желаю тебе счастья личной жизни и здоровья. С уважением, Смотрящий. «Смотрящий как всегда в своём репертуаре», — думает Лололошка, тихо посмеиваясь. За пять лет он в полной мере познакомился со Смотрящим и полностью осознал, что нашёл в нём Джодах особенного и почему их дружба живёт до сих пор, несмотря на редкие встречи и разговоры. Они просто в какой-то мере похожи внутренне друг на друга, сколько бы сам Ави это не отрицал и не приводил ему примеры, которые пусть и звучали складно, но точно не сходились в некоторых местах, сколько по ним не били кулаками. — Я даже не удивлюсь, если моя открытка будет лежать последней в этой довольно приличной стопке, и я даже знаю, кто её сюда положит, — Фран останавливает и поднимает глаза на Джодаха, который хитро смотрит на него в ответ. — Собственно не важно. За эти пять лет я заметил в этих существах действительно что-то схожее, искру, желание влезать в неприятности и лезть на рожон. Собственно эти желания не могли не коррелировать с беспросветной тупостью и желанием играть на моём терпении и нервах, видимо, чтобы проверить, как долго я буду выносить происходящее и не сорвусь. Честно, в этой игре я проиграл в первые секунды, ибо после первой такой нервотрёпки выпил две таблетки валерьянки, чтобы успокоиться и кого-нибудь не покалечить. Я бы, конечно, очень хотел в полной мере рассказать все их ужасные периоды жизни, чтобы не один я страдал, но меня заставляют написать хоть что-то хорошее. Поэтому желаю не умереть в ближайшее время. С глубоким неуважением, Сан-Фран. — Вы сегодня помимо роли шафера взяли роль тамады, господин Сан-Фран? — спрашивает Джодах, смеясь и поднимая бокал вверх. За ним взмывает следом десятка бокалов, которые бьются друг о друга, заставляя жидкость разбрызгаться в разные стороны, попадая при этом в соседние бокалы. Помещение наполняют разговоры, крики и звонкий смех, из-за чего у Франа начинает звенеть в ушах — и он разворачивается и уходит. Он чувствует себя там лишним, да и ненависть к таким мероприятиям в нём до сих пор не угасла. Ему просто хочется тишины и спокойствия, а не всё это. Помятая пачка сигарет и зажигалка привычно достаётся из кармана. Усталый взгляд в очередной раз пробегает по громко кричащей ярко-чёрной надписи «Ты умрёшь!», будто в самый первый раз, не придавая ей в очередной раз никакого значения. Губы зажимают сигарету, а маленький огонёк поджигает его яд и его спасение. Едкий дым наполняет лёгкие и заставляет от удовольствия прикрыть глаза, а затем приоткрыть рот, дабы выпустить светло-серое облачко в воздух и дать ему полностью раствориться в чистоте здешней местности. Правая рука достаёт из кармана тёмно-изумрудную бархатную коробочку и открывает её, давая возможность солнечным лучам заставить серебряное кольцо с гравировкой внутри заблестеть. Фран ворочает её из стороны в сторону, пока в голове крутится лишь одна въедливая мысль: «Всё это беспросветная глупость». Крышка с хлопком закрывается, а руки безнадёжно опускаются вниз от страха, нерешительности и сомнений, которые грызут, словно тысячи белёсых опарышей его мозг. Джодах выходит на улицу и видит удручённый вид Франа. В обычной ситуации он бы не подошёл к нему на пушечный выстрел, но сейчас тот явно нуждается в поддержке и обычных словах, да и Джодах думает, что может себе позволить отвлечься и пропасть из вида остальных гостей, под предлогом духоты и нужды в свежем воздухе. — О чём думаете, господин Сан-Фран? — спрашивает Джодах, подходя почти вплотную к эльфу и чуть приобнимая его крылом. — Что ты здесь делаешь? — сквозь зубы раздражённо спрашивает Фран, пытаясь спрятать коробочку обратно в карман, но его руку перехватывают быстрее. — Наблюдаю за вашими душевными метаниями, — говорит Ави, осматривая кольцо и коробку, а затем издаёт тихий беззлобный смешок. — Неужто, мой дорогой господин Сан-Фран, хочет связать себя узами бесконечной любви с Эбардо? Лицо Франческо вспыхивает красным от смущения и злости одновременно. Уши опускаются вниз, пока губы лепечут лишь тихое «да». — А я смотрю, ты словарь русского языка наконец себе приобрёл, — с издёвкой говорит Фран, выпуская сигарету из рук, из-за того что та начала обжигать подушечки пальцев. — И да, я хочу сделать ему предложение, но сомневаюсь в своём решении. — Неужто пяти лет вам мало для того, чтобы понять то, что он скажет да? — спрашивает Джодах, радуясь чужим откровениям. — Я-я н-не знаю… Просто я сомневаюсь в своём решении! Это как-никак на всю оставшуюся жизнь! — кричит в отчаянии эльф, прикладывая руку к груди. — У вас эльфов слишком много правил и заморочек по-этому поводу. Фран одаривает Джодаха презрительным и злым взглядом, от которого он хочет просто исчезнуть, но продолжает стоять и приобнимать его крылом. — Я попрошу Лололошку специально вам в лицо кинуть букет, — смеясь, говорит Джодах. — Только попробуй, — злобно шипит эльф, прижимая руки к телу и опустив уши вниз. — Ладно-ладно. Не хотите устраивать ваше счастье, ваше право, — говорит Джодах, краснея, как только чувствует, как кто-то ему утыкается в основания крыльев и прижимает ближе. Джодах оборачивается и видит ясные глаза, которые заставляют хвост с силой ударить по земле, а крылья дрожать. Щёки горят огнём, а в собственных глазах вместо бликов будто загораются две звёзды и сияют, мигая и переговариваясь с чужими. Фран от этого зрелища отворачивается, чувствуя, как кристаллы сахара буквально скрипят на зубах, а к горлу подкатывает ком от слишком большой концентрации глюкозы в крови. — Господин Сан-Фран, возвращайтесь, хоть посмотрите, кто свадебный букет поймает, — говорит Лололошка, широко улыбаясь, на что Фран тяжело вздыхает и нехотя плетётся за ними. Лололошка становится спиной к толпе, крепко сжимая в руках букет, слыша радостные возгласы и смех. Фран же садится за стол, тяжело выдыхая и начиная ритмично стучать пальцами по поверхности стола, накрытого белой скатертью с серебряной и золотой вышивкой. Он скучающе смотрит то на толпу, то на стол, не находя глазами Эбардо. В какой-то момент крик становится оглушающим, из-за чего руки невольно закрывают уши. Букет летит над толпой, где никто не может до него дотронуться и поймать, из-за чего всё чаще раздаются разочарованные вздохи, которые вызывают раздражение и желание просто встать и уйти, которому Фран потакает. Однако не успевает эльф встать, как в его руках оказывается букет, на который он смотрит как на восьмое чудо света, осматривая со всех сторон, будто не он его и собирал вовсе. Из прострации его вырывает несильный удар по спине и родной, любимый и прекрасный голос: — Что ж, господин Сан-Фран, вы кажется следующий? Фран ещё какое-то время стоит и смотрит на букет, прежде чем, сглотнув тяжёлый ком в горле, который летит стремительно вниз, начать говорить: — Эбардо мне нужно кое-что тебе сказать. Эбардо смотрит в чужие напряжённые и слишком серьёзные черты и начинает нервно улыбаться, боясь, что ему сейчас скажут. — Что вы хотите, господин Сан-Фран? — спрашивает Эбардо с прерывистым дыханием и запирающим от страха сердцем, когда ему вручают цветы и когда видит, как перед ним опускаются на одно колено. «Ох, Время, как стыдно!» — думает Фран, краснея до кончиков ушей и, доставая из кармана коробочку, неуверенно начинает говорить: — Эбардо, мы с тобой знакомы довольно давно и прожили довольно много. Мы прошли боль и невзгоды. Ты меня поддержал в самый тяжёлый для меня период, когда я был готов совершить непоправимое. Ты мне показал настоящую любовь и счастье, в которое я уже перестал верить. Поэтому я бы хотел задать тебе всего один вопрос, — Фран останавливается, открывая коробочку с кольцом, а затем продолжает: — Ты бы хотел разделить со мной вечность и связаться узами любви навеки? Эбардо смотрит на это несколько секунд, не в силах ничего сказать, а затем закрывает лицо руками, пытаясь скрыть слёзы и начиная смеяться. Сан-Фран непонимающе на него смотрит, на что Эбардо достаёт из кармана тёмно-фиолетовую коробочку с кольцом, прежде чем броситься на шею эльфа, целуя всё, до чего может дотянуться. — Ты же специально в него кинул букет? — скорее не спрашивает, а утверждает Джодах, наклонившись к Лололошке. — Конечно же, нет, — наигранно и невинно хлопая глазами, отвечает Лололошка. — Какое низкое коварство, — говорит Ави, притягивая и кружа парня, из-за чего один из цветов ромашки падает на его руку. Джодах осторожно возвращает цветок на место, проводя пальцами по мягким волосам, и нежно целует парня, из-за чего фраза: «Именно за это я тебя и люблю» тает в их общем огне и жаре, которому суждено гореть ещё долго. Гореть огнём мы будем вечным, Пока хрусталь в тебе блестит, Пока огонь в тебе не меркнет, Пока слеза в глубине спит. И слушать будешь, ты меня внимая, Пока горит огонь свечи. Пытаясь разгадать случайно, Чем запитать огонь любви. Ты будешь голову ломать над этим, Не веря в то, что неспроста Любовь нельзя забрать без спроса, Улыбкой, сверкнув на века. Ты дышишь слишком учащённо, Пока стучит в груди твоей До боли быстро — это сердце, Что страсть хранит последних дней. Как в чувствах утопать ты знаешь И пробовал ещё не раз. Но уверяю, ты растаешь. Пред алтарём, прямо сейчас. Ты никогда настолько счастлив Не будешь. И помни это навсегда, Когда ты губы поцелуешь, Так медленно и не спеша. Утонешь, просто захлебнёшься, Прям в этот самый главный миг Не понимая, это счастье Иль столь любовью ты проник.