Раскрытие Неопределённостей

«И зеркало, твой лучший друг, плюнет тебе в глаза, Но вода все простит и примет тебя таким, как ты есть».

***

      Сумка полетела в угол. Щелкнул выключатель. Лампочка подмигнула в последний раз и потухла.       Талис взвыл, выругался, и вслед за сумкой в угол полетели пропахшая ржавчиной толстовка, мокрая от пота футболка, порванные неизвестно в какой момент штаны; разве что туфли спаслись. Условно. Джейс уже готовился к тому, что их придется мыть не менее часа.       Ноги гудели: он умудрился стереть их в кровь, забыв перед выходом надеть носки.       Найдя спокойно спящего на столе средь инструментов Кранка, Джейс без зазрения совести уткнулся носом в пушистое пузо. — Хоть ты меня пожалей, — Кранк, конечно, замурлыкал, но лапой все равно попытался подровнять Джейсу выбившуюся прядь. — Спасибо.       Даже не взглянув на ждавшие на стуле шорты, Джейс поплелся на кухню. О, его бутылка с выдохшимся пивом, замечательно. Вот с ней он и пойдет в ванную. Только в начале вытащит из сумки проклятый телефон, который в последний час никак не мог заткнуться. До Академии дошло, что обрушение произошло в том же районе, где живут Джейс и Виктор. И это мило, конечно, но почему сейчас? Из-за лицемерных болтунов он может пропустить действительно важный звонок.       Из больницы. Или из другой больницы.       Его не хватит на две больницы. — Кранк, пошли купаться? Не хочешь? Ну и зря.       Джейс даже не стал дожидаться, когда ванна заполнится до конца, влез так, шипя от боли. Пиво на вкус оказалось отвратительным. Не так он себе представлял жизнь после патента. Не так он себе представлял вообще свою жизнь. Телефон громко задребезжал, призывая поднять его с пола. Хорошо, что полотенце лежало там же — можно было вытереть руку. — Привет, — выдохнул Джейс. — Привет. Как ты? — Да что со мной будет, — пришлось выключить воду. — Дома. Пытаюсь прийти в себя. — Что Паоло жив, я понял. А в остальном? — Жду новостей. Всё… не очень хорошо. Видел бы ты дом, Вик. Предварительно, погибло десять, еще пять в критическом состоянии. Одну девочку при мне вытащили из завалов. Ей пришлось отпиливать руку. И ты просто… смотришь. Как идиот. — Не взваливай всё на себя, — Виктор постарался сказать это мягко. — Зачем всё. Мне хватает того, что я вчера отпустил Паоло домой. Он же выпил, вот зачем? Проснулся бы сегодня здесь. Целым. Или что я не сообщил об этой сраной трещине куда следует. Сразу. — Что я только что сказал? Проблемы решают по мере их поступления. Сейчас ты мало что можешь сделать, — голос стал тише, кажется, Виктор повернулся на кровати, укладываясь удобнее. — Посмотрел я то, что ты просил. Здание должны были снести, но жильцы были против из-за условий переезда. Никак не хотели подписывать бумаги. Здесь земля дорогая, теперь этот кусок пойдёт в общий зачёт. На месте пострадавших, я бы подал жалобу. — Жалобу. Она точно сработает.       Усталый вздох Виктора просигнализировал о том, что он знал, куда зайдёт разговор, но не готов был проговаривать очевидные мысли вслух. — По мере поступления, я понял, — сдался Джейс и вдохнул носом, когда случайно мазнул мозолью по дну ванны. — Я приеду к тебе завтра с утра. — Операция в три. — Знаю. — Не сходи с ума, это не обязательно.       Вода начала остывать, но перебивать разговор шумом Джейс не хотел и не мог. — Тебе можно будет есть? — Не сразу. — Хорошо. Ты же знаешь, какая твоя основная задача? Выспаться. — Тебе бы тоже не помешало. — Не уверен, что вообще засну, хотя надеюсь на усталость. Не бери в голову. Завтра всё будет хорошо. Знаешь. Очень странно с тобой разговаривать и не видеть лица. — Насмотришься ещё.       Вместо бессвязной мольбы, Джейс отшутился и пожелал добрых снов. И вокруг снова стало тихо. Телефон полетел на пол, упал на полотенце. Остатки пива Джейс вылил себе на голову. Не сходить с ума. Может, он хочет сойти с ума, перейти некую линию, найти выход, гениальный, он же гений, а это всё быт. Обыденность. Повседневность. И почему простое даётся так сложно? Это нечестно.       На часах всего лишь девять вечера. В комнате душно, но Джейс боится открывать окно — они так и не купили сетки. Пусть весна остается снаружи, а они тут с Кранком на диване полежат. Кровать стала казаться слишком большой в последнее время. Мышцы стянуло прошедшим днём, но Джейс будто наслаждался физической болью. Он почти уснул, когда вдруг понял, что действительно может сделать. — Бар «Не горюй», слушаем! — Эм. Да, здравствуйте. У меня немного странный вопрос. У вас… у вас работает Паоло. Официант. Высокий такой парень, ходит с серьгой, волосы чёрные. И… — Да, конечно, есть такой, — трубка засмеялась, на фоне шумели стаканы и музыка. — Но он сегодня не в смене. У него небольшой отпуск. — Знаю, — Джейс сглотнул. — У него есть друзья? — Простите? — В баре есть кто-то, кто хорошо его знает? С кем он общается. Кому он дорог.       Человек на другом конце провода зашуршал, засопел, стараясь решить неожиданную загадку. — Есть. Да, знакомых у него много, но… есть. Что-то случилось? — Боюсь, что да. — Давайте я её позову. Минуту.       Минута продлилась семь, и Джейс терпеливо ждал, автоматически почесывая за ухом лежащего у него на груди Кранка. В комнате было слышно одно только утробное урчание. — Алё-о, это Джинкс! — Меня зовут Джейс Талис. — Что-то на незнакомом. Ну, чего случилось с Паоло? Забухал? — Нет. — Связался с очередным дебилом, и решил утопиться в чипсах? — Нет, он… — Стой, я думаю… Всё, закончила. Застрял в собственных джинсах. — Он в реанимации. В его доме произошел взрыв. Я думаю, что он не появится через три дня.       Музыка в баре звучала также радостно и призывно, люди гремели голосами, наслаждаясь пятничным вечером. — Охереть, — выдохнула Джинкс. — Слушай, как там тебя? Мы не особо друзья, я тут заменяю типа в сменах, подрабатываю. Но окей. Я к нему зайду. Или попрошу кого. Продиктуй, где этот олух валяется, заглянем к нему с вечеринкой.       Джейс не стал говорить, что толпу в палату не пустят. И Джинкс одну могут не пустить к Паоло. Он в тяжелом состоянии. В критически тяжелом.       Но пусть в них теплится чуть больше надежды, чем в нём, он уже ни в чём не уверен.       Кажется, его тошнит.

***

      Будильник не понадобился.       Джейс начал ходить по комнате из угла в угол с семи утра, пытаясь сосредоточиться и понять, что он вообще может сделать, во сколько ему выходить, что надо взять с собой, что можно после операции, а что нельзя. Можно ли протащить с собой котёнка? Виктор наверняка соскучился. И сидеть с Кранком некому. Да, взрослый мальчик, но недостаточно взрослый. Мы всё ещё кушаем провода и безбожно игнорируем правила этикета. Он успеет что-то сделать по учёбе? Хотя какая Академия. Может, позвонить Хеймердингеру? Или начать собирать информацию по застройщикам, зданию? Может, жалоба — не столь плохая идея, но людям нужна будет помощь, впишет себя в комиссию специалистов, закажет независимую экспертизу. На какие деньги? Всё ушло на больницу. Новых поступлений пока нет. Нужно купить корм, вдруг его не будет дома слишком долго. Найти кого-то, кто сможет посидеть с котом на время конференции. Где кот? Котя, пупуня, вот ты где. Сонная моська со звёздочкой во лбу. Вот что бы он сейчас делал без Кранка? Резал себе вены? Порезы успокаивают. Они вытаскивают застрявший в лёгких крик, который так и не смог преодолеть силу притяжения и не достал до горла, приходится вспарывать кожу, чтобы он стёк на пол, чтобы его вытянуло вместе с гнилой кровью.       Девять утра. Они уже должны были начать подготовку. Пора начать собираться. Он хотел закинуть вещи в стирку. Или это лучше сделать вечером?       Девять тридцать. Завтракать не хочется. Зато вот Кранк жуёт с удовольствием. Хороший аппетит и гладкая шёрстка, признаки здорового организма. Всё равно надо будет сходить к ветеринару.       Десять часов пятнадцать минут. Дома находиться невыносимо. Поедет к двенадцати. Лучше сидеть у палаты и ждать там. С котёнком за пазухой, правда, не получится. Оставить дома? Кранк, ты посидишь немного один? Новая царапина на руке.       Джейс потянулся за книгой наугад и вытащил с полки «Основные начала» Спенсера.       «Мы слишком часто забываем, что не только есть a soul of goodnes in thing evil, «душа добра в дурном», но вообще есть и душа истины в ошибочном. Многие допускают вероятность того, что ложь имеет в себе обыкновенно зерно реального, но немногие…»       Строка сбилась, и Джейс вернулся к началу.       «Мы слишком часто забываем, что не только есть a soul of goodnes in thing evil, «душа добра в дурном», но вообще есть и душа истины…»       Строка сбилась, и Джейс вернулся к началу.       «Мы слишком часто забываем, что не только a soul of evil, «добро в дурном», но мы…»       Лучше возьмет книгу с собой. Одиннадцать. — Извини, но ты останешься дома, вдруг действительно выскочишь из переноски. Или нас с тобой не пустят. А в толстовке ты долго не усидишь, знаю я тебя. Не обиделся? Ну, ничего, я скоро.       Он и вчера так говорил.

***

— Вы Джейс Талис? — Я, — Джейс захлопнул книгу и поднялся с места, стараясь заодно прохрустеть затекшую спину. — Вердикт? — А что вердикт? — добродушного вида врач нежно проминал собственные пухлые ладони, как будто он только что отмыл их от муки. — Сегодня у нас, так сказать-с, лёгкая операция. Нога была долго в неправильном положении, выправили, сделали пересадку кожи в местах, где ее стало не хватать. Потом бы коленочку поменять. — Отложение солей из-за дистрофии мышц, понятно. А потом грыжи в спине? — Да-с. Ну, смотрю, сами умеете думать, — доктор плечами пожал. — Проходите, только он от наркоза ещё не до конца очнулся.       «Это поправимо», — подумал Джейс и беззвучно хихикнул. Сердце, наконец, забилось в груди, и быстрым, почти невесомым шагом, Талис вбежал в палату, чуть не забыв прихватить пакет с фруктами и шоколадными батончиками.       Виктор спал, так что Джейс очень осторожно сел рядом на стул. Подумав, подвинулся ближе, вплотную, чтобы мочь дотянуться губами до лица. Виктор что-то недовольно проворчал, и Джейс хихикнул уже вслух. — Ты что, забыл, где у нас лежит бритва? — это первое, что сказал Виктор, приоткрыв глаза. Сознание немного мутило, но наркоз быстро отходил на второй план, уступая место донельзя довольному выражению лица Джейса. — А мне не идёт? — Как будто ты неделю в лесу жил, а так нормально, — Виктор поднял слабую руку, и Джейс с готовностью подхватил ее, чтобы самостоятельно положить ладонь себе на макушку. Виктор фыркнул. — За ухом почесать? — Да где хочешь. — Мы в больнице, и мне нельзя особо двигаться. Швы. — А как именно тебе кожу пересадили, не знаешь? — Знаю. Взяли полоски с живота и пересадили на внутреннюю сторону бедра, на сгиб у паховой области. Ногу-то правили.       Джейс очень медленно моргнул, и Виктор сжал губы. Как-то Талис подозрительно на него смотрел. — А кожа после пересадки не становится, случайно так, более чувствительной? — у Джейса изменился тон голоса. — Как хорошо, что там сейчас бинты. — Ничего, потом их не будет, и мне всё надо будет изучить в деталях, — Джейс подхватил руку, чтобы поцеловать запястье. — Царапаешься. — Тогда моё лицо пока оставим. Есть другие части тела, — руку направили к шее. — Местные будут в восторге, — пробормотал Виктор, не совсем понимая, что ему делать, но Талис услужливо расстегнул две верхних пуговицы на рубашке и влез одним коленом на кровать, загораживая их двоих от предательски не запираемой двери. — Эгоист. Я тут после операции, вообще-то. Я мог погибнуть. — Да я б тебя с того света вытащил, — рыкнул Джейс во внезапном порыве. — Угрожать он мне вздумал. — Из нас двоих ты сейчас выглядишь как угроза, — Виктор положил руку Джейсу на ключицу, залезая пальцами под рубашку. — У меня была тяжелая неделя. — Надо почаще отсутствовать дома, — это льстило, как ни крути. — Ты дрожишь. — А ты не там гладишь. — Что, вот здесь? — по ключице. — Ниже. — Не понимаю. Здесь? — палец даже до соска не дошёл. — Ниже! Как же я тебя…       Дверь распахнулась, Джейс закусил губу. — Время для посещения окончено, господин Талис. — …Как же я рад, что операция прошла успешно, — выдохнул Джейс, давая себе еще одну секунду, прежде чем напоследок поцеловать пальцы, после задернуть рубашку и нехотя слезть с кровати.       Виктор с наслаждением рассмотрел во взгляде медсестры возмущение и даже смущение, смешанное с заинтересованностью, вспыхнувшей в теле. Ещё бы — распаленный Талис жаром ошпарит любого. Вот только теплом поделится не со всеми. — Я тебе позвоню чуть позже, — пообещал Джейс, на ходу оборачиваясь и поправляя встрепанные волосы. — Поздравляю с тем, что ты научился пользоваться телефоном! На связи!       Придется снова идти в душ.

***

      Вот чего Джейс не ожидал, так это что в его дверь застучат. Не позвонят, а забьют кулаком. Спрятав котенка как самое дорогое, аккуратно под стол, Джейс осторожно подошел к всё ещё сотрясаемой от ударов стене. Лампочку в коридоре он так и не поменял, из-за чего ощущение невидимой опасности параноидальным облаком сковало лёгкие. — Это Джинкс! Открывайте, люди добрые! Мне тут стоять не нравится! — Джинкс?.. — Джейс пытался только выглянуть, но едва щелкнул засов, как девушка рванула на себя ручку. — А ты Джейс. Здрасьте, здрасьте. Дай пройти. — Эй! — кожаная курточка полетела Джейсу в лицо. — Не грусти, пацан, я с новостями. Ебать! Котя! — Не тронь Кранка! — Да чего ты, обожаю котиков. Дарова, пушистый! А, ну так вот, — синие косы девушки касались пола, но она внимания не обращала, она была занята почесыванием и проглаживанием Кранка, который выбежал на шум. — Паоло смог открыть рот и сказать, где ты живешь. Твой телефон он наизусть не знает, так что я тут. — Что с ним?.. — А я ебу? Половину слов от зануды врача не поняла. Сухой такой, мерзкий. Что-то про ушиб лёгких, про сотрясение всего, в бедро там осколок попал. Рука одна в мясо, хотят резать. Он типа успел как-то закрыться, но его все равно швырнуло в стену. И ещё у него повязка на половину хлебала.       В голове вспыхнула картинка, как безуспешно тянут из-под завалов детское тело, как спорят люди, как понимают, что бетонную плиту не поднять, а руку уже не спасти. Спасатель достаёт ножовку. — Слушай, а у тебя можно душ принять? Я после смены вся в говне, один мудила вылил мне в лицо пиво за то, что я назвала его жирным. А он жирный. — А ты наглая. — Что, сейчас сюда вернётся твоя дамочка, и обнаружит меня голую в душе, и всё, драма тысячелетия? — Иди уже. Полотенце любое.       Врывается бывшая. Это было бы смешно. Мэл особенно оценила бы недельную щетину.       К слову о Мэл. — А слушай. У меня осталась одежда от бывшей, она оставила сумку из разряда «вещи из прошлой коллекции, можешь выкинуть». Не хочешь посмотреть? Мы всё равно всё на тряпки пустим. — Серьезно? Какой ты лапочка, слушай, — у Джинкс действительно сменилось её презрительно-хитроватое лицо на лицо человека, который даже рад его, Джейса, видеть. — А чего по размерам? — Ну. Она изящная дама с прекрасной фигурой. Но кофты и футболки на тебя точно влезут. Пойдём, покажу.       Пока воодушевленная неожиданной добычей Джинкс напевала из ванной комнаты, Джейс взялся за уборку на кухне. Остатки пиццы полетели в ведро.       К чёрту всех и всё.       Первый этап пройден.