Свобода равенство братство

Следующий день выдался как никогда напряженным. Ведь именно сегодня вечером принималось решение, кто будет представлять каждую из трех школ. Эдриан Пьюси впервые за долгое время нервничал. Нервничать он не любил страшно. «Нервы заглушают здравый смысл», – всегда говорил Юстас. А тот редко бывал неправ. В кровати возле него ещё мирно спала Лин. Светлые волосы волнами лежали на подушке. Эдриан повернулся в её сторону, вдыхая их запах. Лин всегда пахла собой – летней ночью. Свежей, цветочной и воодушевляющей. А вообще, амортенции их пахли чем-то похожим, будто сама судьба звёздами их друг для друга уготовила. Они оба были существами ночными. Она, наверное, львица, а он – большая черная пума. Грациозные, гордые и слегка зубастые. Самодостаточные, уверенные в себе и харизматичные. Гештальт змеиного факультета и магического вида в целом. Отдельная комната, которая полагалась каждому ученику седьмого курса, была ещё темной. Эдриан хрустнул костяшками. Сегодня решится многое. В голове против воли всплывал список возможных конкурентов. Среди них были заучка Уизли, Роджер Дэвис, Герберт Флит, Теренс с Грэхемом, и Седрик Диггори. Пьюси нахмурился. Последнему он точно не проиграет. Особенно учитывая, что уже раз одержал над ним победу.

* * *

Аластор Грюм оказался тем ещё фруктом. На первом занятии у седьмых курсов Гриффиндора и Слизерина он продемонстрировал им… Непростительные заклинания. – Итого, их есть три. Непростительные заклинания. Очень страшные. Очень сильно наказуемые, – вёл Грюм, помахивая палочкой. Искусственный глаз, тем временем, жил собственной жизнью. – Любое применение этих заклинаний к человеку карается пожизненным заключением в Азкабан, – подчеркнул профессор. – Не очень хорошее место. Думаю, вы сами не захотите это проверять. Конечно, есть некие исключения насчёт применения одного из них, – протянул Аластор. – Но на вас они не распространяются! Он выжидающе уставился на учеников. И гриффиндорцы, и слизеринцы сидели тише травы. Желанием взаимодействовать с чокнутым дедом не горел никто. И Линнет с Эдрианом, что сидели в первом ряду посредине, и Теренс с Грэхемом, которые устроились позади них, для себя решили, что лучше всего будет не высовываться. Но бывший аврор, очевидно, с их мнениями считаться не собирался. – Вы, – он указал на Перси, что сидел через проход от Линнет. Содрогнувшись от неожиданности, гриффиндорец напугано посмотрел на преподавателя через очки. – Мистер Уизли, правильно? – Да, профессор. – Так вот, мистер Уизли. Назовите мне одно из Непростительных заклинаний. Любое, какое знаете. Перси замешкался. – Ну, вообще, я знаю все три. Но об одном из них слышал особенно много. Отец рассказывал. Заклинание «Империус». Грюм улыбнулся и энергично закивал головой. – Да, мистер Уизли, кто-то, а ваш отец и его отдел не понаслышке о нем знают. После Первой войны волшебников Министерству пришлось много с кем разбираться. И все они, как один, твердили, что их заставили. Но вот попробуй понять, кто делал все эти ужасные вещи для Сами-Знаете-Кого по собственной воле, а кто подчинялся «Империусу»? Не ожидая никакого ответа на этот вопрос, Грозный Глаз вернулся к своему столу. На нем стояли два небольшие инсектарии: в одном сидел паук, а в другом порхала бабочка. Весь класс заинтересовано наблюдал за его действиями. Аластор вытащил паука и даже погладил его по ворсистой лапке. Лин еле сдержала желание блевануть. – Смотрите, какая милашка! – улыбнулся профессор, продемонстрировав животное ученикам. Казалось, тот факт, что половина присутствующих захотела полезть под парты от отвращения и испуга, его конкретно позабавил. – Империо! – добавил он, взмахивая палочкой. Линнет со страхом наблюдала, как паук начал приземляться на парты однокурсников. Некоторые из них от ужаса замирали на месте, остальные – выбегали из кабинета. Хвала Мерлину, к ней он не подобрался. Напоследок перебросив паука к Хиггсу и Монтегю и насладившись криками Грэхема, Грюм отправил восьминогого обратно в стеклянный ящик. – Ну хорошо. Вижу, что напугал вас, – Аластор хмыкнул. – Больше не буду, ведь я и кое-что красивое вам принёс, – после этих слов он выпустил бабочку. Насекомое тут же взлетело. Это была тропическая бабочка – с голубыми крыльями, она порхала над их головами и, подлетев ближе к первым рядам, приземлилась на тыльную сторону ладони Лин. – Вы любите бабочек, мисс Дойл? – поинтересовался Грюм. – Конечно! – слизеринка заулыбалась, аккуратно её разглядывая, дабы не спугнуть. – А вы, мистер Пьюси? – обратился профессор к Эдриану, который, ничего не подозревая, также смотрел на симпатичное насекомое. – Я считаю их приятными, сэр, – лаконично ответил тот. – А мисс Дойл вы любите? У Эдриана, как и Лин, глаза вылезли на лоб от удивления. Никто из профессоров никогда не позволял себе комментировать взаимоотношения между учащимися, конечно, пока те не выходили за общепринятые рамки, которых придерживались в не интимной обстановке. – Сэр, при всем уважении, мне кажется, это вас не касается, – ответил парень. Грюм только улыбнулся. – Вы правы, мистер Пьюси, – он кивнул. – Меня это не касается. Империо! И, прежде чем кто-нибудь смог ему помешать, профессор направил палочку на слизеринца. – Мистер Пьюси, – опять обратился к нему Грюм, – убейте бабочку. Линнет уже хотела дёрнуться, но преподаватель жестом приказал ей не двигаться. Эдриан часто заморгал. – Мистер Пьюси! – повторил волшебник. – Убейте её. Вот же она, прям перед вами, сидит на ладони у мисс Дойл. Эдриан, тем временем, чувствовал неописуемую лёгкость в теле. Он не знал, почему это с ним происходит, но было приятно. Думать не хотелось, а вопросы отпали сами собой. «Убейте бабочку, мистер Пьюси», – звучало в голове. – «Ну же, сделайте это». Бабочка сидела на ладони у Лин, ничего не подозревая. «Очевидно, ведь бабочки не умеют думать, как люди. Они только реагируют на движения, идиот». Но все же, ему было бы достаточно всего лишь резко зажать своей ладонью тыльную сторону ладони девушки, чтобы прикончить насекомое. «Убейте бабочку! Убей! Убей!» – продолжало все громче раздаваться у него в ушах. С ужасом Эдриан почувствовал, как его рука начала шевелиться против его же воли. «Вы любите бабочек, мисс Дойл?» Эдриан замахнулся. «Конечно!» «Конечно!» «Конечно!» Уже держа руку в воздухе, он вдруг из последних сил сжал ладонь в кулак, въедаясь ногтями в кожу. Лёгкость пропала. Возле него, со смесью шока и тревоги на лице, сидела Линнет. Кожа на внутренней стороне правой ладони немного пекла. Бабочка взлетела и пересела на стол профессора. – Удивительно, – только и пробормотал Грюм, а потом уже громче обратился к классу. – Как видите, Империусу можно противостоять. Но это доступно немногим, ведь нужна огромная сила воли и самоконтроль, которыми обладают только такие же сильные личности. А теперь, кто может назвать мне остальные Непростительные?

* * *

Время наконец-то подошло к вечеру, и слизеринцы вместе с Кэти направлялись на долгожданный ужин. Настроение у всех было не самое весёлое: напряжение давало о себе знать. Проходя мимо зала с Кубком, Эдриан нехотя заглянул внутрь. Там не было никого. Впрочем, чего ещё он ожидал? Все давным-давно себя номинировали. На их привычном месте за столом уже разместились дурмстрангцы, с которыми они разговорились вчера. Крам, Стоянов и Новак, наверное, всегда тусовались в формате трио. Заметив знакомых, Лазарь помахал им рукой, мол, мы вас заждались. – Ну как, заинтригованы? – спросил Пьюси, как только все расселись. – Привет. – А то, – Михал кивнул. – Весь день только об этом и думаем. Я даже тренироваться толком не мог. – А чем вы, собственно, занимаетесь целыми днями? – поинтересовалась Дестини. Вчера они наблюдали, как ученики Дурмстранга отправились восвояси, точнее, на корабль. А девушки из Шармбатона – в какую-то волшебную карету, запряжённую огромными лошадями. Как оказалось потом, каждый из них пил только ячменный виски. – Физически тренируемся, – ответил Новак. – Кроме того, у нас есть дуэли. А ещё мы учим разные чары. Наша школа больше ориентирована на изучения Темных Искусств, что вы возможно уже слышали. Ребята закивали. Новак думал, что Крам захочет ещё что-то добавить, но он все это время таращился на стол Гриффиндора. – Виктор? – Стоянов потрепал друга за плечо. Крам наконец-то повернул голову в их сторону. – Все нормально? – Да, – кивнул болгарин. – Вы мне лучше скажите, кто она? – и он указал головой в сторону гриффиндорцев. – Кто? – слизеринцы озадаченно уставились на спортсмена. – Ну вот, смотри, – тот поманил рукой Теренса, что сидел сразу возле него. – Середина стола. Тёмненькая девушка. – Анджелина Джонсон, – фыркнул Хиггс. – Она, что ли? – Да нет, – Виктор покачал головой. – Я просто иду по порядку. Справа от неё. – Ее подружка Алисия. Крам на секунду задумался. – А нет, это слева получается. Да, слева. – Фред Уизли. И сразу возле него сидит его близнец Джордж. – Да! А слева от этого Джорджа ещё один рыжий. Господи, сколько их там… – Вся семья, – захохотал Перегрин. – Интересно… – протянул Виктор, и продолжил: – Возле рыжего номер три сидит юнец с черными волосами. А слева от юнца – девушка. – Да. Поттер и Грейнджер, – Теренс кивнул. – Повтори пожалуйста, как ты сказал? – переспросил Виктор, вытягивая небольшой блокнот с карандашом. – Что именно? – Ну, на девушку, – объяснил он. – Как её зовут? – Гермиона Грейнджер, – тупо сказал Хиггс, все ещё не понимая, чего от него хотят. – Стоп, тебе понравилась Грейнджер? – дошло до ловца, и он культурно постарался сдержать смех. – Как ты её заметил? – В библиотеке. Запиши мне её имя, если не трудно. А то оно у неё сложное. Эдриан подумал, что больше его сегодня ничего не удивит. Но тут Дамблдор наконец-то взял слово. Ученики замерли. – Как я и обещал, у вас было двадцать четыре часа, чтобы бросить своё имя в Кубок огня, – произнёс директор, делая взмах палочкой. Артефакт заплыл в Большой Зал. Барти Крауч-старший от нетерпения засуетился. – Пришло время узнать имена троицы самых достойных, которые будут представлять свои школы на Турнире Трех Волшебников. Кубок остановился и внезапно начал извергать фиолетовое пламя. Некоторые уставились на него с подозрением, но, судя по отсутствии реакции со стороны Дамблдора, все было в норме. Спустя полминуты на ладонь директора приземлилась первая бумажка. – Чемпион Шармбатона… – он поправил очки, стараясь разобрать курсив, – Флёр Делякур! Шармбатонские девушки, которые почти все компактно разместились за столом Когтеврана, зааплодировали, и запрыгали вокруг той самой «незнакомки», которая лишь достойно улыбалась, принимая поздравления. Следуя указаниям учителей, она встала из-за стола и отправилась в какую-то отдельную комнату вместе с мадам Максим. «Значит, Флёр Делякур», – подумала Линнет. Вскоре, из Кубка вылетел второй клочок бумаги. – Чемпион Дурмстранга… – чёртов директор любил выдерживать драматические паузы без единой на то причины, – Виктор Крам! Дурмстрангцы заревели. Каркаров, что стоял неподалёку, тут же подбежал к своему ученику и принялся его обнимать. – Виктор!!! – в унисон закричали ребята. – Виктор, поздравляем! Ты молодец! Виктор смеялся и что-то им говорил, но они уже ничего не слышали, так как директор его института сам чуть ли не тащил новоиспечённого чемпиона в ту комнату, где уже находилась Флёр с Максим. Впереди было самое страшное. Казалось, будто перерыв между тем, как Крам покинул Большой Зал, и тем, как последняя бумажка коснулась пальцев директора, продолжался целую вечность, хоть прошло наверняка не больше минуты. – Чемпион Хогвартса… – голос Дамблдора стал громче. Эдриан почувствовал, как его сердце ушло в пятки. – Эдриан Пьюси! Слизеринцы безумно завизжали, и, внезапно, сердце вернулось назад. У него получилось. Земля под ногами вновь была твёрдой.