Cadillac & Hublot

      На удивление, проблем с парковкой около дома Кирилла не возникло и в этот раз. Вероятно, мало кто вообще выезжал среди дня от элитной высотки, предпочитая жить преимущественно ночной жизнью. Тем же лучше — меньше свидетелей и меньше бессмысленных плутаний по двору для парковки танка.       Не успел Петя глянуть, ровно ли встал, как Кира, перекинувшись назад, быстро схватил пакет из аптеки и резво выскочил из тачки. Последний раз так быстро он выметался из авто только когда выпил дохуя коктейлей на пати и спешил в туалет.       В три шага обогнув гелик, Гречкин распахнул водительскую дверь, приводя Петю в лёгкое замешательство.       — Пошли ебаться, — ни то предлагал, ни то утверждал парень.       Вообще, он светился, как ребёнок, которого обещали сводить в парк и покатать на аттракционах. Парк майор ему конечно не обещал, но вот покатать на себе был готов с радостью.       — Я должен был догадаться, — Хазин состроил неимоверно печальную морду лица и прижал обе ладони к сердцу, погасив предварительно двигатель, — тебе от меня нужен исключительно секс.       Петя дурил, конечно, да и тем более сложно было ожидать чего-то действительно серьёзного за такой смехотворный срок. Но как же, сука, этого хотелось.       — Хотя, кто я такой, чтобы отказываться, — не смог всё же сдержать улыбку майор, глядя на абсолютно довольного жизнью и обстоятельствами Гречкина.       Да какая разница? Ебëтся или дразнится? Зачем усложнять, если всё слишком охуенно складывается.       В кои-то веки, захватив пальто и адекватно, хоть и весьма спешно, покинув машину, Хазин притянул к себе Кирилла за талию, будто опасался, что тот резко передумает и сбежит.       Ага. Гречкин. Сбежит. От шикарных потрахушек. Да вы, батенька, сегодня юморист.       Вот что-что, а передумать трахаться с мужиком от которого он дуреет, Гречкин не способен в принципе. Кто бы вообще мог подумать, что Кирюша, устраивающий посасушки с приятелем по-пьяни теперь превратит посасушки с ментом в постоянное занятие.       Отметая условности и не желая терпеть до квартиры, парень жадно целовал Хазина, не дав даже закрыть дверь тачки.       Это в ТЦ на них могут посмотреть косо, в Петином дворе — обматерить и назвать пидорами (что является просто констатацией факта), то здесь, на парковке элитного ЖК, им не сделают ничего. Максимум, просто стыдливо отведут взгляд. Тут ни для кого ничего не в новинку.       Обвивая шею майора руками, Кирилл жался к горячему телу, все еще давая понять, что его стояк никуда не делся. Напротив, явные заигрывания в гелике по пути сюда, которые сам Хазин пытался упорно игнорировать, завели Кирюшу еще сильнее.       Ведь, если не дают, то еще больше хочется.        — То есть, до финиша мы не дотянули, да? — звонко, в голос смеясь, Петя оттянул Кирилла за волосы, будто отвлекая от собственного маневра и одним рывком меняя их местами, вновь вжал парня спиной в корпус тачки. Снова и снова прикусывая яремную вену. Опять упирая колено между охотно разведённых ног этого вертлявого хуйлуши. Кажется, он сейчас изобрёл новый способ закрывать машину.       И словил охуенно-сладкое дежавю. Будто в вечность назад. А сколько на самом-то деле? Сутки-то хоть прошли? Не похуй ли?       — Мы почти добрались до квартиры, сладкий. Каких-то чёртовых шестнадцать этажей, лестничный пролёт на входе и блядский коридор до двери, — Хазин звучал грустно и искренне-жалобно. Практически разочарованно. И ему бы можно было поверить, если бы не жадные руки, скользящие под футболкой Кирилла и не дающие парню ощутить прохладу осенних сумерек.       — Мы же так хотели домой. Я же должен моему мальчику желание. И отсос, кажется. Или нет? — Петя сделал вид, что мучительно пытался вспомнить, даже прикусил собственную нижнюю губу, задумавшись. — Или я успел пообещать не тебе? — почерневший взгляд майора сверкнул почти кричащим желанием нарваться и огрести.       Кир, определённо, был охуеть каким способным учеником. Но его учитель имел десятки козырей в рукавах.       Гречкин поерзал спиной по холодному кузову мерса. Прыти и ловкости, чтобы выскочить из тачки ему, разумеется, хватило, а вот мозгов, чтобы захватить свою бензиновую куртку — нет. Непонятно, что вызывало больше мурашек: ладони майора на нежной коже или пронизывающий октябрьский ветер.       Правда, нахуя этому ебанату верхняя одежда. Его же греет майор ФСКН. Главное, чтобы потом этом майор лечил его при простуде и гриппе.       Если бы Кира реально помнил, что Хазин ему обещал, то непременно бы стребовал свой законный приз. Но мозг у парня отшибало так же быстро, как и память, когда его сильно и настойчиво вживаются во всё поверхности. Да и вообще, зачем нужно было запоминать какие-то там желания, если можно снова попросить и ему не откажут.       Просто не смогут отказать.       — А стоя во дворе у тачки, ты кому-нибудь отсасывал? — чисто из любопытства спросил Кирилл, но по затянувшейся зеленью глазам было понятно, что его больше чем заводят такие подробности и откровенно грязные, пошлые рассказы.       Кирюша с удовольствием послушает все влажное подробности из жизни Пети, даже во время секса.       Это же только подогревает и подстегивает. Хули бабы мозг из-за бывших выносят?       — Было дело. И на капоте кого-то трахал. Только не гелика. Гелик это святое, к нему я не подпускаю чужих никогда. — Петя пожал плечами, даже не задумываясь над ответом. А смысл, если к тачке, с момента покупки, даже папаша не имел права подходить. Исключение было только для мастеров СТО или вон, Графского умельца. Хазин более ревностно относился к машине, чем к собственной койке.       Только как-то незаметной на этом фоне осталась мысль, что Гречкина он в мерс недрогнувшей рукой упаковал в первые часы знакомства.       — Правда, сегодня ещё никому не успел. Хочешь помочь мне исправить это недоразумение, детка? — Если вам кажется, что Хазина увело в дальние ебеня и он абсолютно не фильтровал базар в лучших традициях своего любовника — вам не кажется.       Долбоебизм и словесное блядство передаются теперь половым путём. Однозначно.       Вспыхнувший в глазах Кирюши огонь, казалось, мог спалить дотла соседнюю тачку. Только Петя этого не боялся. Он уже не раз видел, как этот парень в его руках вспыхивает, словно спичка, стоит подкинуть ему очередную ебанутую идею.       Но раз Петенька сам предложил, значит хочет это сделать? Ведь так?       — Я даже могу попросить это вслух, сладкий, — Кирилл закусил губу (то ли специально, то ли чисто на рефлексе) и потерся о любезно подставленные ему колено. — пожалуйста, отсоси мне здесь и сейчас.       Хазину хватило мельком оглядеться, чтобы прикинуть, насколько сильно их может быть заметно. Но Петя слишком удачно поставил тачку, будто заранее всё просчитал. Или звезды так сошлись в очередной раз — почему-то именно когда они здесь, без минета просто не обходится. Три из трёх. Аура что-ли у дома Гречкина такая.       Накинув Кириллу пальто на плечи, чтоб и руки освободить, и светлую ткань не пачкать, и этот придурочный не примерз — хотя последнее было весьма проблематично, парень уже будто горел в его руках — Петя ещё раз машинально огляделся.       — Не могу отказать тебе ни в чем, сладкий, — соприкасаясь лбами, выдохнул Хазин, положив указательный палец парню на губы, — но тебе придётся быть очень тихим. Справишься, мой хороший?       Тяжело выдохнув, Кира промычал что-то похожее на согласие, ведь он был уже готов стонать на весь двор, только от предвкушения, что его мужик будет отсасывать ему прям на парковке, среди дорогих тачек, хозяева которых даже не подозревают, что тут происходит. Благо подступавшие сумерки ещё и перекроют обзор из окон для любопытных глаз.       С другой стороны, кто они такие, чтобы мешать вуаеристам получать удовольствие.       Гречкину делали минет в туалете, тачке, даже за барной стойкой, но чтобы прям на парковке, где нет даже кустика, который мог, теоретически, их прикрыть, никогда. Хазин и вовсе согласился на это с такой лёгкостью, что впору было охуеть, но это был Кирюша и максимум, на что его хватило, возбудиться ещё сильнее.       Вообще, эти двое, явно дурно влияли друг на друга. Они и по отдельности-то были теми ещё ебанько, а вместе, так их крыло ретроградным Меркурием в два раза сильнее.       — А ведь мы почти дошли до дома… — проговорил Хазин Кириллу прямо в губы, не убирая с них палец. Не то чтобы его хоть сколько-то ебла перспектива даже быть запаленным в подобном — стыд у него, равно как и совесть, атрофированы если не с детства, так в первые месяцы в интернате точно.       Да и не может быть стыдным или неловким что-то, что доставляет удовольствие обоим. А если кому-то неловко — нехуй и смотреть.       — Будь моя воля — не отрывался бы от тебя ни на минуту, — притянув парня за шею, смял губы жадно, требовательно, вкладывая весь голод и всё, что чувствовал, но не мог объяснить даже себе. Свободная рука скользнула под футболку, обжигая холодом, ногти царапнули живот. Ладонь проехалась вверх, к шее, посылая волну мурашек и кончики пальцев задели одну из штанг, заставляя Кирилла углубить поцелуй ещё сильнее и сладко простонать. Не останавливаясь, Петя провёл с нажимом обратно, ниже, к самой кромке одежды и почти невесомо, едва задевая, коснулся пояса штанов.       Не то чтобы майор давал Гречкину возможность его тормознуть — майор просто давал Гречкину, без всяких условностей и всё, что парню только в голову взбредёт. И «тормознуть» — явно не из этой белобрысой головушки. А вот подразнить, довести до трясучки и дрожи, ещё толком не начав — этим Хазин стремился насладиться сполна.       Первое, что хотелось, так это обматерить этого гребанного мента за такие долгие прелюдии. С другой стороны, он накручивал томительных ожиданием до предела.       Кирилл практически кусался, ощутимо больно, смешивая кровь со слюной. Металлический привкус гемоглобина был знаком обоим, только кто сказал, что это не заводит сильнее. Парень буквально вжимал Хазина в себя. Если бы не необходимость стоять на ногах, он бы уже давно закинул их Пете на поясницу и тёрся членом об их животы.       Хули у людей нет лишней пары конечностей или хотя бы хвоста. Столько бы возможностей было.       Кир просунул свои ладони под ремень майора, царапая нежную кожу, желая получить больше, чем имел сейчас. Даже одна мысль, одно воспоминание, как Петенька отсасывает ему, хлопая густыми ресницами, уносили мозг в неведомые ебеня. Как же Гречкин поплывёт, когда снова увидит всё это воочию снова.       Клиент дозрел, как любят говорить хазинские коллеги. Ага, главное вот только, чтоб соловьем петь не начал.       Перехватив крайне наглые, впервые несвоевременно шаловливые руки Гречкина, Петя поднял одну его ладонь к своим губам, широко лизнул, медленнее задерживаясь на длинных, подрагивающих от нетерпения пальцах и прижал её к губам Кирилла. Эдакий завуалированный намёк — замолчи свой ротик, сладкий.       Хазин прижался к точке пульса на шее и шумно вдохнул. Ему требовалось слегка притормозить самому, потому что в противном случае возбуждение и адреналин ёбнут так, что минетом на улице они явно не ограничатся. Оставив лёгкий поцелуй на выпирающей из ворота ключице, майор плавно опустился на колени, хотя хотелось рухнуть. Руки как-то автоматом сразу легли на резинку штанов, на своё законное место.       Любовь Кирилла к спортивным штанам определённо заслуживает аплодисментов. Продуманный паршивец.       Достаточно было слегка оттянуть резинку и чуть приспустить, чтобы добраться до уже полностью возбужденного члена, который заметно натянул ткань трусов. Рвано выдохнув, Петя прижался губами к влажному пятну, прочертил контур по всей длине и едва поборол порыв сдернуть с парня бельё нахрен, желательно вместе со штанами. Ограничился тем, что сдвинул резинку трусов ниже, обхватив, наконец, член прохладной ладонью и проведя широким мазком языка по головке.       И поднял взгляд вверх.       Все связные мысли, как и богатый словарный запас, покинули Гречкина быстро и ритмично, а оставшийся мозг стек в трусы к пульсирующего от нетерпения стояку.       Кира едва не пискнул, когда пальцы прошлись по кромке спортивок, чуть задевая подушечками оголённый пресс и вовремя закусил губу, когда Петя, одним лёгким движением их стянул вниз.       Если бы он носил нормальный брюки и ремни, то можно было полюбоваться тем, как Петенька красиво расстегивает пряжку, доводя своими медленными действиями до безумия.       Гречкин прогнулся в спине, ощущая прохладу осеннего воздуха и чуть не заскулил, когда головку обожгло горячее дыхание. Он в своих ощущениях полностью проебал момент, когда ткань боксеров тоже сползла вниз и Хазин пустил в ход свой блядский язык.       Рвущиеся из горла стоны и маты парень упорно душил в себе, зажимая рот ладонью.       Петенька сказал быть хорошим мальчиком, а как Кирюша может его не послушаться.       Хазин успел прекрасно изучить своего мальчика и запомнить, что тому требуется для полного отключения от реальности. Но, к сожалению, именно оральный секс, давший им такой яркий и шикарный старт, почему-то, оказался как-то задвинут даже не на второй, а на двадцать второй план.       Мучительно медленно, обводя языком каждую выступающую венку, Петя уперся лбом в подрагивающий живот Кирилла, улавливая отголоски спрятанных стонов. Приоткрыл влажные губы ещё шире и позволил члену мягко скользнуть в рот по языку, чуть пережимая у основания, чтобы парень банально не кончил раньше времени. Свободной рукой поймал судорожно скребущую кузов руку Гречкина и положил на собственный затылок, давая тому возможность полностью контролировать процесс.       Ощутив, как на пульсирующем стволе сомкнулись губы и легко заскользили вперёд-назад, Кирюша был готов расцарапать всю краску с гелике, чтобы не взвыть на всю округу. Стоило бы уже пожалеть о своей затее и блядски длинном языке, но как же, сука, было охуенно.       Фейерверк из ощущений ебашил в мозг адреналин с неебической силой.       Почувствовав под пальцами мягкие пряди, Гречкин на автомате собрал их в кулак, оттягивая за корни. Не нужно даже было думать, нравится ли Пете так или нет, потому что совершенно точно — нравилось. Иначе он бы вообще не вписался в такую авантюру ни за что и никогда. Хазин лишь накрыл своей ладонью руку Кирилла, переплетая их пальцы и показывая, что тот может сам выбрать тот ритм, который ему захочется.       Что он с ним в принципе может делать всё, что захочется.       Полностью расслабив горло и взяв, наконец, член на всю длину, Петя ощутил дрожь и усиление хватки пальцев в волосах. Подняв на Кирилла взгляд, Хазин не смог сдержать собственный утробный стон, настолько охуенно выглядел Кирилл, буквально грызущий собственную ладонь и закативший глаза.       Впору было пожалеть, что нет возможности запечатлеть, как прекрасен его мальчик, забывшийся в удовольствии.       Кира не пытался ускориться или замедлиться, он просто, чисто интуитивно толкался во влажный, пиздецки горячий рот. Даже такой незначительной амплитуды было достаточно, чтобы парень дурел от переполнявших его ощущений. Он совершенно точно утратил связь с реальностью.       Не важно что там было до него. Не важно, сколько. Важно то, что именно ему сейчас сносит крышу от Хазина. Целиком и полностью. И Кирюша это право никому не собирается уступать.       Петя просто дурел от такого открытого, кайфующего Кирилла и жалел только об одном — что не может его слышать, что они вынуждены соблюдать хоть подобие приличий. Но ничто не мешает, дойдя до дома, оторваться по полной и заставить парня кричать от наслаждения. А уж это ему майор вполне способен был обеспечить.       Выпустив член изо рта наполовину, уперев головкой во внутреннюю сторону щеки, Хазин провёл холодной ладонью вверх, с оттяжкой, от основания до своих сомкнутых губ. Собственное возбуждение было уже настолько тягуче-нестерпимым, что майор лишь слегка поменял положение тела, насколько было возможно, не отрываясь от Кирилла, но к себе не прикоснулся принципиально. Стало даже любопытно — сможет ли он и вовсе кончить только от того, что отсасывает своему парню прямо на парковке.       При всём богатстве «жизненного» опыта такой конкретно, настолько бесстыдный, даже у Хазина, был впервые. И, что ещё более охуенно — именно с Кириллом.       У Гречкина подкашивались ноги и он боялся сделать любое лишнее движение, ведь, первое, он мог просто рухнуть, не удержав свою тяжёлую тушку в вертикальном положении, второе, убери парень руку от своего рта, он уже не мог ручаться за тишину и конспирацию.       Темнота, как говорится, друг молодёжи, конечно, но она не спасает, если пошло стонать на весь двор.       Затаив дыхание Кира будто реально чувствовал, что Петя забирается ему своими холодными пальцами под тонкую кожу и обжигает изнутри. Тяжело выдохнув и собравшись с духом, Кирилл приоткрыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на майоре, который, в данный момент портит свои мажорные штаны об отечественное асфальтовое покрытие.       Главное не кончить сразу, от одного вида, как прыщавый подросток. Главное не кончить…       Момент, когда чёрные глаза Хазина столкнулись с таким же тёмными, из-за расширенных до края зрачков, Кирилла, напоминал по своей силе взрыв чистого экстаза. Или, как любят говорить в дешевых мелодрамах и тупых романчиках — ту самую искру-бурю-безумие и взрыв сверхновой. Петю, казалось, тряхнуло от взъерошенный макушки до кончиков полированных ботинок, и эту дрожь он щедро разделил с Гречкиным.       Хотя это безумие, эти искры и бурю они щедро устраивали друг другу с самого начала, и не собирались ничего менять. Ну, разве что позы, периодически. Ради разнообразия.       Хазин явно переоценил свою выдержку — одного вида такого Кирилла явно хватит кончить самому отбитому гомофобу-импотенту. А сам же Петя, благо, не был никогда ни тем ни другим, и сейчас держался на тонкой грани, видимо, исключительно целью довести до оргазма своего мальчика.       Гречкин наконец смог поймать нужный фокус и, увидев шальной Петин взгляд, со всей силы вцепился в его плечо. То, что теперь его больше ничего не отделяет от бессовестных стонов, парня ебало мало. Ровно настолько же мало, насколько ему было мало Хазина. Он плыл от рискованных ситуаций и бушующих гормонов, но ерзал от того, что не мог в полной мере удовлетворить свой тактильный голод…       По Пете… Конечно же по нему. Когда и кого Кирюше еще так хотелось потрогать во всех местах, как не этого хуйлушу.       Рвано дыша и все еще сдерживая себя из последних сил, Кирилл накрыл ладонь майора на своем члене и плавно, чтобы не сделать лишних рывков, направил ствол обратно во влажную глотку мужчины. До крови теперь приходилось кусать нижнюю губу, потому что зрительный контакт не оставлял никакого шанса продержаться дольше пары минут.       Хотя сейчас эта пара минут казалась настоящей вечностью. Время тянулось так же медленно, как смазка, стекающая по подбородку Хазина.       Никогда прежде Петя, при всей своей провокационной натуре, адреналиновый зависимости и общей развратности характера не мог и не планировал даже предполагать такую откровенную пошлятину, как отсос в сумерках на парковке. Казалось бы — открой дверь, тачка в вашем распоряжении. Или, что ещё логичнее — перетерпеть минут десять и оказаться дома, где точно нет и не может быть никаких ограничивающих факторов.       Но было что-то невыносимо притягательное, практически нежное, творить вот такую хрень, будто нет багажа и опыта за плечами у обоих. Вести себя как озабоченные, безбашенные подростки и ловить с этого кайф круче, чем от самого чистого кокса.       Чтобы позволить Кириллу протолкнуть член до упора в узкое горло, Пете пришлось даже немного осесть ниже. Только бы не потерять этот абсолютно пьяный взгляд. Только бы продолжать смотреть-смотреть-смотреть на эти искусанные, влажные губы, с которых срываются неудержимые стоны.       Похуй на последствия. Похуй на свидетелей. Похуй на всё и всех, кроме него.       Втянув щеки на максимум и заглотив до упора, Хазин уже практически не мог вдохнуть, но это была такая несущественная мелочь против его мальчика, судорожно пытающегося оттянуть удовольствие и одновременно — каждым толчком, каждым рывком мокрых, наверняка уже спутанных прядей — старающегося приблизиться к оргазму. Майор и раньше не брезговал в постели, считая, что хороший секс чистым не бывает, но в данный момент, чувствую, как раскрасневшееся лицо охлаждается стягивающими дорожками слез, а слюна вперемешку с предэякулянтом течёт не просто по губам — по шее и за ворот, наверняка марая бадлон… Петя бы дорого отдал за то, чтобы посмотреть на эту охуенно-блядскую картинку, от которой так мажет Кирилла. А еще, совершенно точно, со стопроцентной уверенностью можно было сказать, что его разъебало бы еще сильнее, если бы в этой картине на коленочках перед ним стоял Кирюша и совершенно блядски сосал ему. Насколько бы его вообще хватило?       Учитывая динамику развития их отношений, у майора еще будет такой шанс, ведь ни один из них не скован ни рамками предрассудков, ни какой-то призрачной моралью о хорошем поведении в обществе. Будь у них возможность трахаться, не скрываясь, они бы ею непременно воспользовались. Ну, а пока такой роскоши не представилось, они зажимали друг друга во всех углах и обтирали кузова дорогих тачек.       Гречкин жмурился из чувства самосохранения, чтобы остатки самоконтроля не улетели в ебеня. Растерзанная нижняя губа определенно требовала обработки хотя бы перекисью, потому что уже напоминала кровавое месиво.       Всё же, просить Кирюшу вести себя тихо, всё равно что просить льва перестать есть мясо. Попробовать, конечно можно, но результат вряд ли вас порадует.Привыкший стонать на всю хату парень не мог держать себя и всерьёз пожалел, что они не купили по дороге ему еще и кляп.       — Петя, — вместо стона, хрипло, с придыханием выдавил из себя Кирилл, сильнее сжимая плечо мужчины и стягивая липкие пряди в кулак. — Я сейчас кончу.       Очевидность информации была настолько неоспорима, что даже слепой бы понял это. Кира сказал это по инерции, давая возможность Пете отстраниться и не подавиться брызнувшей спермой.       Но у Петеньки явно были другие планы.       Он крепко держал Кирюшу за бедра, чтобы тот не отстранился (хоть крыло собственной тачки и так прекрасно с этим справлялось) и через пару умелых движений ощутил, как теплая вязкая струя ударяет в горло.       Ещё на первых волнах подступащего оргазма Кирилла Петя инстинктивно подался вперёд, впечатывая парня в бочину танка, а свой мокрый от испарины лоб — ему в живот. Ощутив на языке терпкий вкус спермы, Хазин машинально расслабил челюсть ещё сильнее, не выпуская член из жаркого плена до того момента, пока тот полностью не обмяк. Рука Кирилла расслабилась, ослабляя хватку и давая Пете больше шансов для манёвров, но с затылке не исчезла, слегка подрагивая в волосах и невесомо приглаживая.       Если это попытка привести его в приличный вид — засчитана, но провалена.       С дорожками слëз на алом лице от особо глубоких толчков, с чёрными, всё ещё призывно сверкающими как у последней обдолбанный шлюхи глазами. С неровным, практически сорванным, хриплым дыханием и, блять, абсолютно недвусмысленным натяжением чертовски сейчас ненавистной ширинки собственных пиздец каких неудобных брюк. С распухшими, влажно блестящими, определённо натруженными губами с прозрачно- белесыми потеками в уголках. Как блять от него, разгоряченного-мокрого-заведенного в вечерней прохладе только пар не валил — не понятно.       Он был сейчас последней блядью, но точно не приличным человеком.       Хотелось домой. Можно было бы лечь в машину — но нет, ну нахуй, это заведомо проигрышный план. Как и задерживаться где-то, по идее, но когда их двоих что-то останавливало, когда начинало рвать заклёпки с улетающей крыши. Пете до тряски в руках (или это предоргазменное) хотелось банально рухнуть с Кириллом в обнимку и гладить-целовать-нежить. Такого трогательного сейчас — особенно сейчас. И самому подставляться под его одержимые ласки, под его мучительные, глубокие поцелуи, слышать, наконец, его сводящие с ума стоны.       Хазин, ты, блять, даже не конченный человек. В данный момент уж точно.       Но пока всё, что был способен сделать Петя — это бездумно сжимать дрожащие руки на стиснутых бёдрах. Явно до страшных, чёрных синяков, но Кир даже не пытался сделать вид, что его что-то не устраивает. Возможно, сказывалось ещё и то, что Хазин весьма ловко и основательно вылизывал начисто уже полностью опавший член. Будто физически не мог позволить себе пропустить ни капли.       Гречкин закатил глаза, откровенно забыв, как нормально дышать. Он рвано выдыхал, будто только что пробежал пятичасовой марафон и в то же время жадно глотал воздух, пытаясь насытить лёгкие вдоволь. Стекающий по позвоночнику пот волновал в последнюю очередь, ведь это вообще не единственно, что вообще сейчас стекало вниз.       Помимо мозга, давно стекшего в штаны, Кир точно чувствовал, как текла его сперма, но кто-то очень старательно собрал её всю.       С трудом разжав пальцы, парень, наконец-то, выпустил Петины пряди из своей руки и положил её на плечо майора. Кое- как разлепив тяжёлые веки и поймав взглядом фигуру Хазина у своих ног, Кирилл предпринял жалкие попытки поднять майора с колен, но руки, как и ноги не слушались.       Хотелось что-то сказать. Что-то более серьёзное, чем «пиздато» И «охуенно». Что-то очень важное для них обоих. Что-то, что расставит всё на свои места.       Хазину не то чтобы нужно было особое приглашение или вербальное подтверждение. Да по сути сейчас и такого неприметного прикосновения хватило, чтобы понять Кирилла на каком-то глубинном, подсознательном уровне. Небрежно натянув на парня штаны поближе к грани приличия, Петя только моргнул, будто подтверждая, что посыл уловил.       И как только им обоим, которых ни член ни пушка заткнуть не могли — и то пиздеть умудрялись, оказались друг с другом слова будто не нужны вовсе.       Не отрывая жадный взгляд от разреженного, расслабленного лица Гречкина, Петя с трудом, но встал на трясущихся ногах. Хотя со стороны больше было похоже, что он плавно втекает по Кириллу, так майор льнул к парню всем собой. Ощутив, как руки Кирилла смыкаются на нём, то ли в объятии, то ли в попытке придержать, подстраховать, Хазин всё также молча ткнулся ему в губы практически осторожным, просящим поцелуем.