Cadillac & Hublot

      Поцелуй получился немного смазанный, но Гречкин быстро всё исправил и уже через секунду они с Хазиным жарко сосались на незаправленной, ибо нахуй нужно, постели. Язык Кирюши ловко орудовал во рту майора, почти не встречая сопротивления. Петенька либо ещё не собрался, что было маловероятно, либо сдался, что было маловероятно ещё меньше, либо просто послал всё нахуй.       Руки Пети привычно зарылись в белые волосы, путаясь, слегка натягивая. Это позволяло задержаться в мареве поцелуя ещё ненадолго, пока он не оттянул парня от себя, сильно, но весьма бережно буквально роняя рядом с собой на кровать, пресекая любые попытки вернуться обратно на майора, ластиться, тереться об него.       Сказать, что Кирилл был с ним абсолютно согласен — это напиздеть наглейшим образом. Пете пришлось в прямом смысле тащить парня за волосы и удерживать, в какой-то момент просто плюнув на всё и прижать парня к кровати всем весом. Впервые с момента их знакомства Хазин хотел малодушно применить наручники не в качестве приятного разнообразия, а практически по уставу — чтобы предотвратить угрозу. Его мальчик никак не хотел успокаиваться и всё пытался снова засосать, облапать, выгнуться навстречу.       Им надо прийти в себя. Остановиться хоть раз, в этой горячке и понять — ничего не изменится. Они продолжат друг друга хотеть до боли. Они продолжат отдаваться всем моментам близости как в последний раз. И это всегда будет так же сладко, как в первый.       Не то чтобы Хазин когда-то верил цифрам своего паспорта, но сейчас, едва ли не впервые в жизни, он решил поступить как ответственный взрослый.       — Кир. Успокойся, Кирюш, прошу тебя, нам надо ехать, — Петя говорил уверенно и твёрдо, намереваясь донести свои слова до поплывшего парня любой ценой, но, прижав в какой-то момент руки Кирилла своими ногами к телу, склонился ближе к лицу, проведя носом по щеке, ластясь, — Кирюш, всё хорошо. Мы вместе. У нас всё будет. Не нужно так спешить, мальчик мой.       Гречкин был абсолютно точно и совершенно оправдано не согласен. Его ещё никто до этого не ущемлял в правах получить свои посасушки и потрахушки, а какой-то мент диктует правила своего движа беспонтового.       Хотелось, как в детстве, крикнуть: «я так не играю».       Парню, безусловно, сносило крышу от ласкового ласковых: «Кирюша», «Хороший мой», «мальчик мой», но от слов: «Мы вместе» флягу свинтило совсем. Это же теперь Кира сможет законном основании считать майора своим и только своим.       — Я хочу сосаться со своим парнем, а не это вот всё, — пристальный взгляд глаза в глаза явно не ускорял процесс сборов, а приятная тяжесть Петиного тела, разъебывала остатки самообладания Киры.       СО СВОИМ ПАРНЕМ! СВОИМ! ПАРНЕМ! ХОЧУ!       Да и кто вообще мог осудить Кирюшу за желание продлить моменты близости с человеком, от которого срываешься в бездну без страховки, послав нахер весь окружающий мир. Даже если скоро пойдут вторые сутки, даже если они ебались без остановки, даже если дела.       Гречкину казалось, что даже если он будет лежать снова в коме, стоит Пете к нему только прикоснуться, так он тут же воскреснет.       Лучше разряда дефибриллятора, хуй на кону.       Петя прижался крепко сжатыми губами к губам, не давая возможности утянуть себя в новый виток поцелуев. Он упрямо отвечал на укоряющий серебристый взгляд, но покачал головой, давая ответ ещё и невербально, будто не уверенный, что Кирилл слышит смысл слов.       — Нет, Кирюш. Прости, но сейчас я вынужден повторить — нет, — Хазин с трудом заставил себя отстраниться от такого желанного тела, от сладких губ и манящих глаз и сел на кровати рядом, беря ладонь Кирилла в обе свои.       — Выслушай меня. Нам с тобой двоим нужно выдохнуть, — Петя поднёс руку к своему лицу и невесомо коснулся костяшек пальцев губами, стараясь поймать упрямую сталь взгляда, — и понять — это не закончится. Пока нам обоим это нужно — не закончится.       Кирилл театрально закатил глаза, явно любуясь остатками своего мозга, который ещё не растрахал с этим хуйлушей. Нет, в словах майора было здравое зерно, но их взаимоотношения не про «здравость и адекватность», а, по большей части: «по хую и по пизде». Даже учитывая всё перечисленное и приведённые Петей аргументы, Гречкин всё равно дулся за обломанный кайф.       — Открой окно, блять, душнила ебаный, — фыркнул парень, резким движением скидывая с себя Хазина и вставая с кровати.       Не, ну, а хули. Нет, так нет. Не насиловать же.       Быстро выудив из распахнутого шкафа пару коротких носков и белую футболку, которую явно использовали редко, Кира, наконец-то застегнул на себе рваные Петины джинсы. В поясе они оказались как раз.       Уж как сильно Хазину захотелось закатить глаза — сдержался на исключительном упрямстве. Но Петя решил довести абсурдную ситуацию до абсолюта — распахнул окно, всё равно курить хотелось. На ходу подхватил пульт и запустил кондей, уселся на подоконнике и с кайфом затянулся.       — Легче дышится? — майор скептически покосился на футболку, но решил промолчать. На крайний случай просто натянет на упрямца свой пиджак — меньшей провокацией он, разумеется, не станет, в своих шмотках своего парня хотелось только сильнее — но хоть не примерзнет.       — Второй поставь, одного явно мало, — Кирилл не был бы Кириллом, если бы смолчал.       А нечего было обламывать его в лучших чувствах и желании приставать к своему парню. За такое можно и получить обиженную принцессу на весь день.       — Докурю и выдвигаемся. Сразу в клуб или зарулить пожрать? — сам Петя к чувству голода относился однохуйственно-нейтрально. Начиная с подросткового возраста он вполне мог до недели существовать на кофе-алкоголе-энергетиках и сигаретах. Остальное так, приятный бонус.       Впрочем, Гречкин был совсем не обидчивым и отходчивым. Близнецы, хули. Он жил явно чувствами, а не расчётом, и делал только то, что приносило ему удовольствие в той или иной степени. Именно поэтому с ним находили быстро общий язык все, а некоторые и его собственный во рту. Общительный, лёгкий, яркий, как летний бриз.       Он просто идёт за ветром.       И как только Хазин попал в этот поток, оставалось загадкой. И разгадывать они её будут вместе. С большим удовольствием.       Кира, подойдя, уже по традиции отобрал у Хазина сигарету и затянулся. Ну нравилось ему так делать, он и делал. Пока парню конкретно ща такие выходки не прилетит по рукам, он не перестанет.       — В мак хочу. Два маккомбо и дополнительную шипучку.       С философским похуизмом отдав Кириллу сигарету Петя меланхолично закурил вторую. Ещё на подобное ребячество он не реагировал, вот серьёзно. Нравится — пусть развлекается, будь Хазин уверен, что Кир захочет курить — прикурил бы ему сразу, но тот же непредсказуем, как шизоид по весне.       Хотя тут майор пиздил — он Гречкина читал спокойно, просто извращенно кайфовал от выебонов парня, искренне ими наслаждаясь. Уж насколько сам Петя порой страдал приступами королевы драмы, но Кира, с его тягой сделать шоу буквально из всего — это было нечто слишком пиздатое, и сигарета — ничто — ради такого зрелища.       — Ну мак так мак. Спрайт, фанта, кола или всё сразу? — выбросив окурок, Петя прикрыл окно и спросил на ходу, врубая в коридоре свет. С его работой брезгливо реагировать на дурацкую кафешку, когда даже вчерашняя шава с какого-то рынка на окраине кажется вкусной — такой себе приступ непоследовательного лицемерия.       — Кола, только без льда, — на последнем слове Гречкин скривился будто только что лимон сожрал. — Терпеть не могу, когда он тает и разбавляет вкус шипучки. Бе. — Показанный Хазину язык, как маркер всего отношения парня к данной хуете, убедил Петю в таланте Киры.       Язык и правда острый и блядски длинный.       Между тем Кирилл нашёл свои разбросанные в разные стороны кроссы и, оперевшись жопой на косяк, напялил их без ложки. Увидь майор Кирюшу в излюбленных шлепках на носки, в которых тот гонял всё лето, укатился бы со смеху.       Газировки, значит. Ну кола так кола, надо будет захватить на обратной дороге, всё равно в магаз собирался.       Петя как само собой разумеющееся сделал себе мысленную пометку, даже не особо удивившись. А следовало бы хотя бы потому, что он даже под страхом смерти не назовёт, к примеру, какой кофе пьёт его папаша. Или он предпочитает чай?       — Стенка не ебнется, дом крепкий, как и звукоизоляция в квартире, — Хазин бросил на подпирающего косяк Кирилла смеющийся взгляд и обулся. Подхватил телефон и, бросив Гречкину прозвон, убедился, что свою трубу тот не забыл. Так было намного проще и быстрее чем спрашивать.       — На выход, — Петя вышел из квартиры и, пока запирал дверь, накинул Кириллу на плечи своё пальто, ничуть не смущаясь перспективы попасться соседям на глаза с оружием, — лифт вызывай.       — Судя по тому, как к нам ломился сосед, пока мы ебались — хуевая звукоизоляция, — сунув выбившийся шнурок в кроссовок, Кирилл, наконец (О СВЯТЫЕ ЁЖИКИ), вывалился из Хазинской хаты.       Они это сделали? Уму непостижимо!       Пальто приятно грело в полном сквозняков подъезде. Старый фонд славился «чудесной» проектировкой и «шикарным» проветриванием. Гречкин просунул руки в рукава, раз уж ему предоставили такую возможность. Сам Кирилл — любитель яркого, аляпистого и странно пошитого шмота, но оценить хорошую, качественную вещь по достоинству он был в состоянии.       И не только вещь.       Щеколда замка и кнопка лифта щелкнули одновременно.       — А вот стены, и, правда, крепкие, — Гречкин снова светил своими грилзами, довольно лыбясь. — Как и стекло в душевой.       Вспоминал все вслух, Кирюша, явно, нарочно. Ему хотелось, чтобы флэшбеки перед глазами маячили не только у него.       Можно подумать, Петя не прокручивал это у себя в памяти при каждом удобном случае.       — Надо будет и другие предметы интерьера проверить на прочность, — на маленькой приквартирной площадке полшага сокращали расстояние между ними до минимума и Кира вновь дышал майору в самые губы.       Лизнуть или поцеловать?       Гречкин выбрал первое и, не разрывая взгляда, провел языком снизу вверх по искусанным тонким губам Хазина. В последний момент, перед тем, как отстраниться на безопасное расстояние, лизнул майора в нос. Рожи довольнее, чем в тот момент у нашкодившего Кирилла, было не найти.       Петя с улыбкой встретил порыв Кирилла, слегка встрепав ему волосы и, подавшись вперёд, куснул за ухо. Ребячливость и непосредственность Гречкина его неимоверно умиляли и прошибали на нежность и какое-то странное внутреннее тепло.       Как можно сочетать несочетаемое и объединить абсолютно всё, что ты даже не мечтал искать.       — Мне как-то не пришло в голову ставить звукоизоляцию ещё и в ванной, знаешь ли, — Хазин мягко улыбнулся, будто не он только что тут был готов послать все планы и остаться со своим парнем в кровати.       Своим парнем.Насколько охуенно это звучит даже в мыслях.       — Если бы я подозревал, что встречу тебя — покупал бы квартиру побольше. У меня осталось не так много неиспытанных мест, сладкий, но я открыт для любых твоих идей, — Хазин приобнял Кирилла за плечи одной рукой, как только они зашли в лифт и притянул к себе в полуобъятии.       Когда лифт остановился на девятом этаже, и появился сосед, тот самый, который заглядывал к ним днём, Петя чуть отстранился от Гречкина и поднял обе ладони вверх, мол, тебе решать, как себя повести, он сдастся решению Кирилла и целиком и полностью его поддержит. Собственно, это абсолютная правда — майор с самого начала даёт право выбора именно ему, в любой момент готовый отступить, переждать или выполнить абсолютно любое желание Гречкина.       Главное, чтоб он не понял это слишком быстро, иначе, Петенька, тобi пизда.       — Добрый вечер, я диспетчер, — тихо шепнул он так, чтобы услышал только Кирилл и, уже громче, зашедшему в лифт, — здарова, дядь, давно не виделись, — правда, Хазин при этом давил такую лыбу, что даже страшно становилось.       Мужик от неожиданности замер и даже, казалось, побледнел. Он явно не ожидал встретить в лифте придурка, к которому ломился с самого утра и уж точно не ожидал увидеть его в компании молодого педиковатого парня. На лице соседа так активно сокращались мышцы от осознания, что над ним сутки ебались две особи мужского пола, что, казалось, того просто разорвёт от всех чувств сразу. Негодование, презрение, отвращение, гнев и желание стереть себе память овладевали мужиком одновременно.       Только чувство долга перед работой заставило шагнуть в одну кабину к этим хуйлушам, а не отходить их битой. Впрочем корочки ГНКашника, продемонстрированные в прошлую встречу и конкретная кобура тоже чуть отрезвляли заплывший пеленой мозг.       Он всегда знал, что все менты пидоры, но никогда не думал, что был настолько близок к правде.       Сосед не ответил Хазину ничего, лишь громко сглотнул и развернулся тут же к нему и Кире спиной, чтоб не видеть их рож. Его психика была не готова принять тот факт, что теперь над ним живёт майор и, прости господи, трахает какую-то суку с хуем. Увидь он Петю с девкой, вопросов бы не возникло и он точно бы отвесил ласковых всем. А тут даже не знаешь, в какой карман за словом лезть.       Кирилл чуть прищурился, оглядывая их нового пассажира с ног до головы и, повернувшись к Пете, кивком показал на него, дублируя вопрос беззвучно, одними губами: «кто это?»       — Мы сегодня почти познакомились, он заходил жаловаться на шум и собирался ментам звонить, — вполголоса ответил Хазин, неотрывно следя за мужиком и чуть подавшись вперёд, немного отгораживая Кирилла. Мало ли, что сосед может выкинуть в закрытом пространстве.       В отличии от него Гречкин не умел просчитывать риски и воспользовался этой ситуацией по-своему. Одной рукой он повернул Петину голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя и неожиданно очень глубоко поцеловал, сразу протолкнув свой длинный язык практически в глотку своему мужчине.       Ему нравилось провоцировать. Причём всех. Петю, соседа, себя. Мальчик — провокация.       Хмыкнув, ибо ничего другого от Кирилла ожидать было даже не то что глупо — безнадёжно, Петя довольно ответил, буквально вжимая парня в угол собой и упираясь рукой в стенку лифта. Аккурат за мужиком — рыпнется — успеет среагировать.       Рыпнется — угандошу по башке и вывезу в область, в болота нахрен.       Словами было не передать, как Кирюшу повело. С одной стороны Хазин прижимал его своим горячим телом, в блядском бадлоне с пистолетом наперевес, с другой стороны — глаз не закрывал, наблюдая за реакцией соседа.       Охуеть, как быстро подкатывает возбуждение, когда появляются свидетели и присутствует риск быть застуканным.       Стон получился очень глухим, так что из-за гула мотора слышал его только Петенька.       В какой-то момент момент лифт немного дёрнулся.       Видимо, скоро опять придётся бегать домой пешком потому что его вновь будут ремонтировать месяц.       Гадать — встанет — не встанет не пришлось, потому что у Гречкина или Хазина в присутствии друг друга стоял перманентно, а лифт движение продолжил. Однако этой заминки хватило их попутчику, чтобы совершить вторую роковую ошибку за этот день — мельком машинально обернуться и заметить самозабвенно лобызающуюся парочку.       Оторваться друг от друга Кире с Петей помог звук удара о двери лифта. Это сосед не рассчитал свой обратный разворот и впечатался в них лбом. Так не терпелось ему выйти наружу.       Казалось, Кирилл даже хрюкнул в подступившей истерике смеха, но быстро стиснул губы, отворачиваясь к висящему зеркалу. Только сейчас, глядясь в него, парень заметил, что где-то проебал свою бриллиантовую сережку, любимую между прочим. Спросить бы у Хазина, в какой момент она у него пропала, да тот вряд ли скажет. Майор самозабвенно его трахал, а не разглядывал дорогие побрякушки.       — Слышь, ты это, когда будешь шмон в хате наводить, поищи пусет мой, — в том, что Хазин знал значение этого слова, Кирюша не сомневался; Петя вообще больно умный был и сексуальный, что греха таить.       Лишние уши в кабине Киру совсем не смущали: его вообще мало что смущало. Сосед же, в отличии от Петеньки, вряд ли понимал это заморское слово и точно, окончательно и бесповоротно, принял их за извращенцев.       И был чертовски прав.       — Вообще-то, выходить рекомендуется после полного открытия дверей, дядь, а головой — в окно, — Петя прыснул со смеху, наблюдая за спотыкающимся на бегу соседом, бурчащим что-то про пидорасов и расстрелы.       — Мм? А, да, гляну. Если не найду, могу Грома свистнуть, тот давно грозится у меня обыск устроить, даром, что не в моём отделе работает, — Хазин вышел из парадной и закурил, краем глаза отметив, что сосед припарковал свою тачку недалеко от его. Ну что за проклятие у мужика, его даже немного жалко. Так, на пару минут, не больше.