Play For Me

В глубокой задумчивости Хичиго ехал по вечерней остывающей улице. Казалось бы, он добился того, зачем приехал, — увидел Гриммджоу, убедился, что он в порядке, они даже поговорили впервые друг с другом, не будучи под градусом или наркотой. Джагерджак был поразительно приятен в общении, будучи трезвым, и Широсаки до сих пор периодически встряхивал головой, пытаясь осознать это окончательно. Он привык, что Гриммджоу был невыносимым ублюдком со скверным характером в качестве приятного бонуса. Но одновременно с этим он всегда знал, что это лишь маска. И во время его визита Джагерджак сидел без неё. Широсаки видел его настоящего, каким он был когда-то давно: уставшего, измотанного и одновременно с этим счастливо смотрящего на единственное знакомое лицо среди белоснежных стен реабилитационного центра. Улицы неслись мимо него нескончаемым потоком, разгорающиеся огни вечернего города всегда дарили спокойствие и умиротворение. Больше, чем музыку, Хичиго любил лишь скорость и чувство давления ветра на грудь. Джагерджак учил его кататься и однажды даже позволил проехаться на своем «круизере», когда Широсаки достаточно окреп и чувствовал себя уже уверенно. И никогда ему не забыть тот небывалый восторг и рёв мотора, когда скорость была больше сотни, а впереди — лишь пустынная дорога за городом с дрожащим маревом на горизонте. Он тогда еле заставил себя спрыгнуть на землю на трясущиеся ноги, и Гриммджоу, стоя рядом, лишь довольно ухмылялся, явно гордый за него. Широсаки искренне надеялся, что уж сейчас точно Гриммджоу окончательно придёт в себя и завяжет с дурью. После того, что они пережили, подобная оплеуха определённо привела Джагерджака в чувства. А самому Хичиго пора бы уже выдохнуть и в кои-то веки подумать о себе. Телефон неожиданно зазвонил, и альбинос, остановившись на светофоре, принял вызов на встроенной в шлем гарнитуре. — На проводе. — Повесился? — раздался смутно знакомый голос, и Хичиго нахмурился, пытаясь вспомнить, кому он принадлежит. — Где ты, Белый? Белый… Так его называл один-единственный человек, и Широсаки вздрогнул, стиснув пальцами руль. — Кайен? — дрогнувшим голосом спросил он. — Ну вот, а мне Ренджи говорил, что ты меня не узнаешь, — рассмеялся голос. — Старина, где бы ты ни был, давай к нам. Я всего лишь на неделю приехал. — Бля, скоро буду! Мрачные размышления сняло как рукой, и Хичиго радостно рассмеялся, срываясь с места. Мягко перестраиваясь по дорожным рядам, он не мог сдержать улыбки. Кайен был их с Ренджи старым другом и мужем Рукии, и Хичиго изо всех сил старался сдержать порыв прибавить в скорости, лишь бы скорее с ним увидеться. Супруг Кучики был достаточно редким гостем в силу своей работы и вечных разъездов по другим городам, и именно поэтому каждый его визит сопровождался либо пьянкой на несколько дней, либо весёлыми покатушками на байках по солончакам. Широсаки обожал как первое, так и второе, поэтому ему уже не терпелось узнать, что его друг придумает в этот раз. На подъезде к дому Рукии он уже услышал приглушённый грохот музыки и звуки голосов. Кайена он увидел сидящим на светлых деревянных ступеньках прямо на входе, а рядом с ним с глазами, полными обожания, крутилась Рукия. Из дома лился столь любимый байкерами хард-рок, а на улицу всё время выбегали на перекур затянутые в кожаные шипастые шмотки парни и девушки. В груди постепенно теплело. Всё-таки какое потрясающее чувство безмятежности и веселья без забот, пусть всего на вечер… — Белый приехал! — Завидев его, замершего на мотоцикле, Кайен упруго вскочил с места и быстро приблизился, сверкая белозубой улыбкой. — Чего застыл? Давай паркуйся в гараже и проходи. Широсаки торопливо стащил шлем и, тряхнув волосами, ехидно сощурился. — А как же в дёсна подолбиться? — О-о, это мы запросто, только сначала ты выпьешь. — Кайен хлопнул его по плечу и приобнял подошедшую Рукию. — А она будет снимать. — Тысячи зашибём на таком эксклюзиве. — Хичиго подмигнул подруге и, откатив байк, вернулся, сразу принимая бутылку пива. Все окна трёхэтажного особняка семейства Кучики горели, а внутри уже мелькали знакомые рыжие головы, и Широсаки ошарашенно прищурился: — А он что тут делает?.. В этот момент из дома в обнимку с Ренджи вывалился заливающийся заразительным хохотом Ичиго и, едва не проливая пиво, облокотился на перила, пытаясь отдышаться. Посмеивающийся Абарай похлопал его по плечу. — Да-да, и такое бывало. Шиба в итоге полетел через руль лицом вперёд как миленький, мы еле байк оттащить успели. — Меня больше видео рассмешило, — простонал Куросаки, вытирая глаза. — Потрясающее сальто, Кайен! Я не знал, что ты у нас ещё и гимнаст! Отцу расскажу — не поверит! — А ещё я каратист, шахматист и сатанист, — не растерялся тот, а Широсаки подтолкнул его к дому. — Ренджи показал Ичиго то, как ты на одном из заездов в реку улетел лицом вперёд? — Судя по всему. — Кайен остановился рядом с Ренджи и покачал головой. — Сколько можно? Самому не надоело? — Такой компромат не может надоесть. — Абарай бесцеремонно подтащил к себе Широсаки. — Как съездил, Хич? — Эм… — Альбинос растерянно съёжился под посерьёзневшими взглядами друзей. — Да нормально всё с Гриммом. Жив, здоров, передаёт вам горячее «идите все нахуй». Поняв его реакцию, парни лишь облегчённо вздохнули и переглянулись с Рукией, пока Кайен озадаченно чесал подбородок. — Я что-то пропустил? Что с Гриммджоу? Широсаки вздохнул, приготовившись к череде долгих объяснений, но Ренджи спас его, махнув рукой. — Опять в рехабе, но в этот раз уже всё было серьёзно. Его, вон, Ичиго откачивал. — И мотнул головой на посмурневшего Куросаки. — Но не переживай, если Хич говорит, что с этим мудаком всё сейчас хорошо, значит, так и есть. Мы не маленькие, чтобы нас нужно было пустыми словами утешать, ведь так? Ренджи подмигнул благодарно глядящему на него альбиносу. Тот живо кивнул: — Точнее и не скажешь. Кстати, Ичиго, ты до этого сказал про отца… Вы с Кайеном… Он только сейчас заметил потрясающее сходство этих двоих. — Кайен — мой двоюродный брат, — пожал плечами Ичиго. — Просто из-за того, что он в городе реже, чем трезвость в голове Джагерджака, я понятия даже не имел, что этот обалдуй успел жениться. — И бросил укоризненный взгляд на брата, пока тот невинно смотрел на что угодно, кроме него. — Чего мух считаешь? Отцу бы хоть сказал! Кайен наигранно потупился, но дрожащие уголки губ всё же выдавали с потрохами его желание расхохотаться. — Дядюшка Ишшин бы напугал благородную семейку Рукии своим громким появлением, поэтому я решил с этим несколько повременить. Он сунул руки в карманы, а Ичиго сощурился. — Не пизди, ты просто с моим отцом нажрался бы в сопли на радостях, а Рукия вряд ли бы подобное одобрила. Кучики выглядела ошарашенно. — То есть я общалась со своим… двоюродным тестем… или как это называется… на «ты» и матом? Куросаки вспомнил, как подвыпившая Рукия наорала на Ишшина, требуя впустить её в палату интенсивной терапии, где находился Джагерджак. К счастью, тот даже не успел ничего ей ответить — с глубочайшими извинениями её быстро из холла вытащили Ренджи и Хирако, бросая очень испуганные и виноватые взгляды на замершего в холле Ичиго. Кучики в итоге очень долго извинялась во время своего следующего визита, но Куросаки-старший лишь понимающе улыбался, принимая извинения. — Получается, что да. — Ичиго зловеще ухмыльнулся, взглянув на Кайена. — Придётся вам завтра ещё и по поводу этого объясняться с любимым дядюшкой. Он уже знает, что ты в городе. — Бессовестный ты, с похмелья меня сразу в реанимацию тащить… — простонал брат, схватившись за голову, но Куросаки лишь пожал плечами. — Это же будет завтра. А пока — пошли пить, а то эти двое сейчас заснут от наших разборок. — И, приглашающе махнув рукой Абараю с Хичиго, вошёл в дом. Практически одновременно с этим на улицу выскочила невысокая рыжая девушка в чёрном кожаном костюме и, столкнувшись с Ичиго, лишь тихо пискнула: — Ой, простите пожалуйста! — Иноуэ? — округлил глаза парень. — Куросаки… кун? — захлопала ресницами та, не менее изумлённо глядя на него. — Ой, бля, пошли, — Абарай рассмеялся, протиснувшись внутрь и увлекая Широсаки за собой, — а то мы так никогда до пива не доберёмся! Оглянувшись на рыжую парочку, Хичиго бегло отметил, что они стояли растерянно улыбаясь друг другу и выглядели настолько удивлёнными и счастливыми, что было даже дико видеть на лице вечно хмурого Куросаки подобные эмоции. — Его школьная любовь, — подтолкнул его Кайен, — встречались в старших классах. Не вникай, сам расскажет, если захочет. Внутри дома царила достаточно оживлённая атмосфера: на всех поверхностях, где можно было сидеть, располагались молодые люди, ведя весёлые беседы, то и дело прерывающиеся взрывами дружного хохота. Завидев Хичиго, многие из них радостно поднимали стаканы, салютуя ими, а альбиносу пришлось совершить обход, чтобы со всеми чокнуться пивом и переброситься парой слов. Кайен был главой местного байкерского клуба, членами которого Широсаки и Абарай тоже являлись, поэтому очень и очень многих они прекрасно знали. Ренджи застыл за небольшой стойкой на кухне, почти с умилением глядя на входящего в весёлый раж друга. — Сколько лет его знаю и так редко вижу его настолько счастливым, а в последнее время даже забыл, что так бывает. Пристроившаяся рядом на высоком стуле Рукия обхватила губами трубочку в стакане с коктейлем. — А у него так много поводов веселиться? — протянула она, тоже лениво наблюдая за альбиносом. — Ну, разве что на концертах бесоёбит, а так он в основном должен был держать Джагерджака в узде или работать на репетициях. Не сильно-то и поулыбаешься с такой жизнью. — Ты права, — вздохнул Ренджи, поболтав пиво в стакане. Рукия, заметив его грустное лицо, сощурилась. — О чём задумался? Ренджи тряхнул головой и снова весьма задумчиво посмотрел на Широсаки. — Ты должна мне сейчас помочь, — тихо сказал он. — Я кое-что хочу сделать, но сам, боюсь, не вывезу. Кучики проследила за его взглядом и тут же понимающе расплылась в улыбке. Передвинув стул так, чтобы Хичиго в случае чего не видел Ренджи, она склонилась к другу и молча сделала глоток, ожидая, что тот продолжит. Абарай хмыкнул. — Помоги мне не съебаться в ужасе? Я давно хочу с ним поговорить, но что-то всё никак. То работа, то ещё херня какая-то. — Мой мальчик взрослеет, — умильно протянула девушка. — Ради вашего счастья хоть звёздочку с неба, хоть грузовик с розами. Лучшего момента не представится, так что вперёд. — Бля. — Ренджи потёр глаза. — Ты думаешь, что именно сейчас лучше всего? — Даже не думай спасовать после того, как выложил мне все свои планы. — Рукия легко указала стаканом в сторону балконной двери перед ними. — Вон туда иди. Мы с Кайеном всё устроим. Абарай выдохнул и выпрямился, расправляя плечи. — Пожелай мне удачи, что ли… Он неловко посмотрел на подругу, а та лишь плеснула ему в стакан ещё пива, махнула рукой. — Ты как маленький. Если сейчас будем детальнее всё обговаривать, всё накроется. Импровизируй. — Да пошло оно всё! Ренджи хлебнул пива и решительно вылетел на балкончик с сигаретой в зубах, пряча покрасневшее в тон шевелюры лицо. Кучики только многозначительно ухмыльнулась, вновь обхватывая трубочку губами и не пряча довольной улыбки. — Куда это он? — обеспокоенно спросил Хичиго, моментально подойдя к ней. Он не мог не заметить странного поведения Ренджи и теперь встревоженно высматривал спину басиста на балконе, пытаясь понять, что пошло не так. — Подышать вышел, душновато тут, — махнула Рукия ладошкой и показательно оттянула ворот футболки. — Не помню, чтобы он от жары так краснел. Широсаки недоверчиво сощурился, после чего, вытащив сигареты из кармана, двинулся за другом, решив, что из хитро улыбающейся Кучики он сейчас ничего не вытащит, кроме дурацких шуток. Как только он вышел на тёплый и тёмный балкон к Ренджи, он услышал, как сзади захлопнулась дверь и щёлкнул замок. Беспомощно оглянувшись, он успел увидеть лишь хитро подмигнувшую Рукию, которая в ту же секунду задёрнула шторы. Абарай оглянулся и, увидев Хичиго, тихо вздохнул и отвернулся, унимая невесть откуда взявшуюся нервную дрожь. Широсаки приблизился и хмуро спросил: — Какого хрена? — Понятия не имею, — тихо ответил Абарай, сжав сигарету в дрожащих пальцах. Альбинос опёрся на тёплые перила, глядя на раскинувшийся перед ними роскошный сад. — Наболтался там? — Ренджи склонил голову, зарывшись рукой в хвост, и чуть опасливо покосился на альбиноса. Тот решил не отвечать на очевидный вопрос, поэтому молчал, поджав губы, и смотрел на мягко колышущиеся цветы в саду. Абарай начал понимать всю коварность импровизации подруги и мысленно выругался. Чёртова Кучики заперла его на одном балконе с Хичем, отрезав любой путь отступления. Помогла не съебаться, ничего не скажешь… Он мог бы, конечно, перемахнуть через перила в сад, но чётко под балконом располагались любимые цветы Рукии, и она точно открутит Ренджи всё, что не приколочено, за такие выходки. И не только за них. Поэтому оставалось лишь смириться, принять реальность, как она есть, и сделать огромный глоток пива, стараясь в процессе не подавиться. — Ты чего? — покосился на друга Хичиго, заметив, как тот поперхнулся и поспешил вытереть губы. — Нервный ты что-то. — Тебе показалось, — неловко хмыкнул Абарай. Рукия была права — он и правда совсем как маленький. Он очень редко оставался с Хичиго наедине, обычно всегда рядом кто-то крутился, и это помогало отвлечься от навязчивых мыслей, но теперь это было совершенно нереально. Всю прежнюю решительность сдуло моментально, и теперь он нервно курил, стараясь снова взять себя в руки. — Я тебя что, первый день знаю? Мне-то хоть не пизди. — Хичиго зажал сигарету в зубах. — Выкладывай уже. Врать нельзя. От правды увиливать тоже бессмысленно — Широсаки моментально его раскусит. Покосившись на альбиноса, Ренджи совершенно неожиданно заметил, как руки Хичиго дрожат. Совсем немного, но он заметил это даже в вечернем полумраке. Быть может… Нет, нельзя напрямую, вдруг у него от визита к Джагерджаку тремор остался до сих пор, откуда ему знать? Поэтому он решил зайти издалека. — Я тут недавно вспоминал нашу поездку в Холлоу… — протянул он, отведя взгляд и сделав вид, что его очень уж интересуют хризантемы под балкончиком. — Наверное, для тебя это было тяжело. Я помню, на каких нервах ты был весь вечер. — Почему ты решил это вспомнить? — напрягся альбинос. — Мне лично на той идиотской вечеринке всего два момента понравились. Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Какие же? — осторожно поинтересовался Ренджи, стараясь смотреть на альбиноса без явного страха в глазах, но тот, к счастью, лишь хмуро смотрел куда-то вдаль и не заметил его чуть напряжённого взгляда. — Как Гриммджоу разрулил конфликт и как мы с тобой поцеловались. Два светлых пятна, мне даже концерт не особо запомнился, так как я был слишком занят тем, чтобы не впасть в панику. Абарай застыл, словно его огрели басухой по голове. Переспрашивать? Зачем? Он не глухой и не тупой, прекрасно всё услышал. Но он старался поверить в произошедшее. Широсаки тем временем мягко усмехнулся и облокотился на перила. — Но, пожалуй, я ни о чём не жалею, и теперь у меня с этим городом есть и хорошие воспоминания. Потому что… — Он положил руку на плечо, сквозь ткань потирая шрам. — До этого мне хотелось забыть всё, что с ним связано. — У всех нас есть подобные вещи, но не выйдет выкинуть из головы, как ни пытайся. — Ренджи несколько расслабился. — Зато это… опыт, что ли? — Ебал я в рот такой опыт, — резко рыкнул Хичиго. — Но не знаю, стоял бы я тут сейчас, если бы не то, что случилось. По сей день тебе благодарен. — За что? — За то, что ты тогда не прогнал нас, хотя когда я уезжал, то сказал, что… — Что знать меня не хочешь и чтоб я шёл в жопу со своими нравоучениями. — Ренджи легко усмехнулся, глядя, как Хичиго поёжился от стыда. — Да расслабься. Это было давно, и я прекрасно знал, что ты бы тогда в любом случае меня не послушал. Я никогда на тебя не злился. Сам ведь такой же был. — Прости всё равно, — пробормотал альбинос, нервно потерев ладони, — я ведь тогда даже не попросил прощения. Упал тебе с сдыхающим Джагерджаком на голову, а ты просто нас принял, словно и не было тех двух лет, что нас не было в Лас-Ночес. — Кем бы я был, если бы не принял? — Абарай обнял друга за плечо, а тот неожиданно придвинулся ближе, продолжая слегка печально смотреть вниз. — Ты когда на пороге у меня появился, я сразу понял, что мне лучше заткнуться и сделать всё, о чём попросишь. — За это я тебя и полюбил, Ренджи. Воздух застыл. Даже тишина вокруг замерла, оставив только оглушительный грохот сердца в груди и шум крови в ушах. Ренджи незаметно для себя стиснул плечо Широсаки крепче и, сглотнув, попытался улыбнуться, стараясь совладать с всколыхнувшейся внутри паникой. — Тоже люблю тебя, Хич. Ты же мне совсем как… — Мое «люблю» отличается от твоего. — Голос Хичиго звучал приглушённо, но говорил он уверенно и так, будто беседует о погоде. Но, скосив взгляд на его руки, Абарай заметил, как бледные пальцы крепко-крепко вцепились в перила. Вся паника, весь страх Хичиго сейчас концентрировался в ладонях. — Я заебался молчать об этом. И мне кажется, что эти двое только и ждали момента, чтобы я не смог отвертеться. В горле застрял ком. Ренджи был настолько потрясён, что не мог найти в себе сил, чтобы сказать хотя бы слово. Ещё немного — и он потеряет сознание от совершенно не мужественного волнения, которое обуревало его. Но надо, надо сказать, что это взаимно! Он должен знать! Хичиго тем временем чуть скривился и попытался отцепить его руку от своего плеча. — Блять, я, конечно, любой реакции ждал, но не того, что ты разочаруешься настолько, что решишь мне с ходу кость сломать… Дальше руки действовали сами. Развернуть к себе, посмотреть в слегка расширившиеся от удивления глаза. Вздохнуть. Схватить воздух ртом, так как слова перекрыли дыхательные пути и выдавить из себя звук не вышло. Моргнуть. И, пока Хичиго ошалело смотрит, всё же тихо сказать: — Рукия нас заперла, чтобы мы не смогли отвертеться. Точнее, конкретно я. Потому что моё «люблю» от твоего не сильно-то и отличается, что бы ты там себе ни думал. Хичиго неуверенно улыбнулся и опустил глаза. — Вот как, — тихо вздохнул он. — И давно? — Да чтоб я сам знал. — Ренджи непроизвольно притягивал его к себе ближе, но парень и не особо-то сопротивлялся. — Ну мы и идиоты с тобой, белобрысый. Я как раз тут трясся из-за того, что не смогу признаться. Похоже, это было видно всем, кроме нас, да? — Ага, — легко согласился Хичиго, встретившись с ним взглядом, и Ренджи на миг провалился в его глаза, чувствуя себя самым глупым, самым ебанутым и самым счастливым человеком на свете. Широсаки что-то спросил, но он не услышал, будучи полностью погружённым в свои мысли. Тряхнув головой, он проморгался и переспросил: — Чего?.. Хичиго рассмеялся и закрыл рукой лицо. — Ну блять, такой момент испортил! Я даже повторить не смогу, потому что все свои силы собрал, чтобы это ляпнуть. — А ты попробуй. Теперь его можно совершенно безнаказанно и даже законно гладить по слегка напряжённой спине и чувствовать, как под прикосновением расслабляются мышцы. Ренджи не верил, не верил, не мог поверить. Но Широсаки — вот он, здесь. И он тоже здесь. И он совершенно точно не спит. Всё-таки Рукия редкостная сволочь. Но и невероятная умница. — Поцелуешь меня, как тогда, на тусовке? Вторая басуха прилетела по голове, и Ренджи снова замер, но в этот раз совсем ненадолго. Нахуй всё! Нахуй всех! К чертям пусть катятся со своим мнением! И Абарай наконец-то решительно прижал Хичиго к себе, упоённо целуя, ведь теперь можно. Можно не бояться, можно теперь всегда, везде и постоянно! Хичиго замер, осторожно отвечая. Жарко, чертовски жарко. Он к чертям утонул в ощущениях и не собирался этому противиться. Ренджи был по-своему нежен и по-своему же напорист, и он словно совершенно не замечал того, что Широсаки уже дрожит в его руках, мелко-мелко, будто ещё немного — и взорвётся от переполняющих его эмоций. Ренджи отпустил его, и Широсаки вдохнул сквозь зубы, беря сошедшие с рельс чувства под маломальский контроль. Это совершенно точно не сон. Даже во сне так хорошо и легко не бывает. Абарай провёл рукой по его волосам, и только-только восстановившиеся крупицы самоконтроля моментально разлетелись в щепки. Хичиго рванул его на себя, целуя уже «по-настоящему» — глубоко, страстно и едва сдерживая довольный стон. Он совершенно точно горел, пылал, разлетался в пепел в этом ярко-алом пожаре, но плевать, плевать, плевать, как же сказочно и невероятно плевать! — Хич, стой. — Ренджи вдруг отстранился и теперь жарко выдыхал ему в ухо. — Если мы сейчас не остановимся, то нас тут точно спалят… — Как думаешь, зачем Рукия шторы задёрнула? — Распалившегося Широсаки уже было не остановить, и на вялое сопротивление Абарая ему было плевать с высокой колокольни. — Тут в саду темно, а Кайен лично любого будет от балкона откидывать куда подальше. Расслабься уже. Он тряхнул волосами и лукаво посмотрел на абсолютно сдуревшего Ренджи, у которого сгорали последние барьеры в голове. После чего поднял руку и мягко потянул резинку с копны ярко-алых волос, которые в то же мгновение рассыпались по широким плечам, тёмными полосами в полумраке рассекли белую ткань футболки, и несколько прядей упали на лицо Ренджи, но тот этого словно не заметил, продолжая сверлить альбиноса горящим взглядом. Широсаки даже сказать ничего не успел, Ренджи крепко схватил его за бёдра, посадил на широкие каменные перила, в ту же секунду целуя, и Хичиго схватился за его шею, чтоб не рухнуть вниз. Или просто чтобы прижаться? Ренджи бы явно не дал ему упасть — его руки покоились на спине, надёжно обнимая и медленно двигаясь под тканью рубашки по мягкой коже, отчего Хичиго втащило ещё сильнее. — Блять… — прохрипел он, сгорбившись и чувствуя горячие губы на шее. — Как же охуенно, а… — И не говори, — прошептал Абарай куда-то в плечо, будучи не в силах остановиться. — Расстёгивай, или порву. До альбиноса не сразу дошло, что речь шла о рубашке. Дрожащими пальцами он кое-как расстегнул первую пуговицу, после чего завозился со второй, а Ренджи трясся, как осиновый лист, уткнувшись лицом ему в шею. Третья поддалась ещё сложнее, и Хичиго, ругнувшись, просто рванул рубашку на себе, отчего пуговицы разлетелись в разные стороны, с тихими щелчками прыгая по полу и исчезая где-то внизу. — Теперь точно будут вопросы, — прошептал Абарай, стараясь как можно дольше не смотреть на открывшееся ему зрелище. — Может, всё-таки остановимся? — Я зря, что ли, рубашку за сотню баксов порвал только что? — Хичиго зарылся ладонями в его волосы, пропуская между пальцами алые и тяжёлые пряди. — Блять, как я хотел это сделать снова… Сука! Последний беспомощный выкрик он совершенно не проконтролировал и зажал рот ладонью от неожиданности: Ренджи явно не собирался церемониться и сразу мягко прижался губами к краю его шрама. С козырей пошёл, чёртова сволочь… Широсаки мелко задрожал, стараясь всхлипывать в ладонь как можно тише. Он этот шрам чертовски ненавидел и запрещал к нему прикасаться любой внезапной любовнице, но почему-то от поцелуя Ренджи стало так хорошо и горячо, что поначалу даже не верилось. Абараю было абсолютно плевать на причины его появления, он не зацикливался на этом, он принимал Широсаки таким, какой он есть, и мысль эта кружила голову хлеще самого крепкого алкоголя. Вязкое, тягучее возбуждение медленно схлынуло к паху, замирая там горячим узлом, а от подобных ласк было ещё невыносимее это терпеть. Жёсткие от постоянной игры на басу подушечки пальцев скользили по спине, спускаясь к пояснице и напряжённым бёдрам. Широсаки второй рукой схватился за волосы Абарая сильнее, словно заставляя его прижаться ещё ближе и целовать горячее. А тот проскользил по шраму ниже, чувствуя, как тонкая и горячая кожа пульсирует. Зацепи зубами — и хлынет кровь. — Ренджи… Ренджи… Блять… Тот с трудом заставил себя оторваться и поднял взгляд на Хичиго, который продолжал зажимать рот ладонью и жмуриться. — Красивый, — шепнул и поцеловал над шрамом, двигаясь к шее. Отчего-то собственное возбуждение словно отодвинулось на второй план. Хотелось только слышать сбитое дыхание, пропускаемое сквозь пальцы. Хичиго боялся издать малейший звук, но Ренджи не планировал оставлять это просто так. Пальцами он скользнул на внутреннюю сторону бёдер и накрыл ладонью ширинку, ловко расстёгивая пуговицу на джинсах. Вот они вроде как пропустили столько людей через свои постели, ничто уже не могло их смутить, но почему-то от подобного хотелось краснеть и закрывать руками лицо. Но не смея попытаться остановить. — Хичиго, — Ренджи уже коснулся выступившей за кромку боксеров головки, и альбинос дёрнулся, словно от разряда тока, — уверен? — Я тебя прибью, если… Короче, продолжай… Широсаки всё никак не убирал руки от рта, и Абарай зачарованно посмотрел на то, как он напряжённо сглатывает и как ходит кадык под натянутой кожей. Ренджи не нужно повторять дважды. Он аккуратно ссадил Хичиго с перил и теперь просто прижимал его к ним, осторожно, почти боязливо приспуская боксеры и даже не замечая, что Хичиго умудряется одной рукой делать то же самое и с ним. — Убери ты руку, — прошептал едва слышно, — поцеловать тебя хочу. Широсаки послушался, и Ренджи прижался к его губам, одновременно обхватывая оба члена ладонью. Они замерли, привыкая к ощущениям и стараясь не застонать. Всё-таки они не одни, и с улицы их всё ещё можно услышать. Тонкая нотка драйва от страха быть застуканными за подобным приятно щекотала нервы. Стояли они удобно, даже если кому-то изнутри придёт в голову заглянуть за шторы, то со стороны будет просто казаться, что они самозабвенно целуются. И отчасти оно, конечно, так и было. Об остальном нахуй никому знать не нужно. Даже вездесущим супругам Кучики. — Дрожишь весь, — прошептал Хичиго, накрывая ладонь любовника своей и сжимая их члены ещё сильнее. — Давай… вместе. — Давай, — горячо согласился Ренджи и двинул рукой вниз. Синхронное шипящее «с-сука…» сорвалось с их губ, и они оба зажмурились, прижавшись друг к другу лбами. Кусая губы, дрожа и матерясь сквозь стиснутые зубы, просто чтобы сдержать стоны искреннего кайфа. Ренджи смотрел на пылающее лицо Хичиго и никак не мог насмотреться: вечерний полумрак скрадывал совсем уж откровенный румянец на острых скулах, и парень перед ним просто стоял, тяжело вдыхая, двигаясь с ним в едином ритме. Как всегда, они даже в подобном были одним целым, и весь мир вокруг исчез. Всё-таки, кроме Хичиго, для Ренджи никого и не существовало. Как же много времени понадобилось, чтобы понять, что он для Широсаки был точно таким же центром Вселенной. — Я… Я… — задохнулся вдруг Хичиго и снова зажал рот ладонью, но всё же не сдержал отчаянный задавленный стон. Ренджи резко отдёрнул его руку и поцеловал. И Широсаки, наконец, застонал открыто, пусть в поцелуй, пусть тихо, но для Абарая этот стон стал самым пьяным вином, которое он с радостью выпил. — Быстрее… Быстрее… — прерываясь на вдохи, шептал Хичиго. Он крупно вздрагивал от каждого движения их рук, они оба танцевали на тонком стекле, и чёрт его знает, какой шаг станет последним. Ренджи плыл, тело обмякло, а мозг отказывался воспринимать что-либо, кроме кромешной тьмы в глазах Широсаки, который тёрся всем телом, словно желая вплавиться. Но роковой шаг всё-таки настал. Ренджи стиснул челюсть, больно упёрся головой в поджарое плечо и содрогнулся так, что ноги моментально подкосило. Хичиго закинул голову назад и издал неясный хриплый вскрик, пока тёплая жидкость медленно стекала с их пальцев, вот-вот рискуя капнуть на пол. Как же хорошо. Потрясающе. Сногсшибательно. И охуенно. — Блять. Ренджи опомнился первым и, сорвав с себя клетчатую рубашку, быстро вытер ею их, после чего подхватил всё ещё полупустой стакан с пивом и вывернул вдогонку на ткань ещё и его. На мутный и слегка недоуменный взгляд Широсаки он улыбнулся и быстро поцеловал его. — Ну надо же обосновать, почему мне так срочно нужно её постирать. — Ренджи… — Всё ещё отходя от оргазма, Хичиго с трудом застегнул на себе джинсы и неуверенно обнял его. — Не пожалеешь? — Ты последний человек, с которым я буду о чём-либо жалеть. — Ренджи снова поцеловал его и окинул взглядом порванную рубашку альбиноса. — А как это объясним? — Будем импровизировать, — устало улыбнулся Хичиго. — Не хочу идти никуда. Давай постоим просто? — С каждой минутой, что мы здесь находимся, накал фантазии наших дорогих друзей увеличивается в геометрической прогрессии. — Ренджи, лязгая пряжкой, застегнул штаны и снова оглядел себя, убеждаясь, что, кроме порванной рубашки, ничто не может вызвать подозрений. — Но это всё равно не отменяет того факта, что ты был прекрасен. — Иди ты, — засмеялся Широсаки, нехотя отходя и дрожащими пальцами прикуривая. Ренджи мягко поцеловал его в скулу. — Постой здесь, я сейчас вернусь. — Куда? Всю приятную истому после секса словно смахнули, и Широсаки настороженно обернулся, глядя, как Абарай барабанит в дверь. Тот, подмигнув ему, постучал снова: — Эй, выпустите нас отсюда! Дверь после очередного удара распахнулась, и на пороге возник удивлённый Ичиго. — Хрена! А вы чё тут делаете? — Курили стояли, а нас эта сладкая парочка запереть решила! — сварливо отозвался Ренджи, протискиваясь мимо. — Я им щас, блять!.. Куросаки растерянно оглянулся вслед другу, после чего посмотрел на Хичиго, который обессиленно привалился к перилам и курил, пусто глядя перед собой. — А с тобой что? — Он приблизился к другу и недоуменно моргнул. — И рубашка твоя… Вы тут подрались, что ли? — Не совсем, — мягко улыбнулся Широсаки, и Ичиго моментально всё понял. Торопливо закрыв дверь, он вернулся к альбиносу и склонился к нему, словно их могли услышать: — Да неужели? — Ага, — Широсаки не видел смысла скрывать, — так получилось. Ннойтора был прав, мы и правда шведская семья какая-то, а не группа. — Не парься об этом, — Куросаки приобнял его за плечо и улыбнулся, — и так было понятно, что между вами рано или поздно всё закрутится. Просто лично я не хотел вас этим заёбывать, так как сам не лучше. — Мы играем вместе уже практически год, а я каждый день открываю в тебе всё новые и новые достоинства, Куросаки. — Хичиго не стал его отталкивать, лишь криво усмехнулся. — Но сильно не обольщайся, я не так часто кому-то подобное говорю. — Сочту за честь. — Куросаки толкнул его лбом, и парни рассмеялись. — Снимай эту тряпку, я тебе свою рубашку дам, а то вас Кайен с Рукией до смерти подъёбывать будут. Он потянул с плеч просторную рубашку, которую носил поверх футболки, и Хичиго её с благодарностью принял. Благо они были практически одинаковыми. — Чуть великовата, — смущённо окинул её взглядом, после того как застегнул, — но и хуй с ним. Заправив одну сторону рубашки в джинсы, он подошёл к двери и посмотрел на Куросаки. — Кстати, что за симпатягу ты встретил на пороге? — Моя одноклассница и бывшая девушка. Орихиме Иноуэ зовут. — Ичиго вошёл в зал первым и тут же попал в поле зрения подозрительно сощурившейся Рукии, но сделал вид, что не заметил её. — Пойдём, познакомлю. Они нашли Орихиме в другом конце огромной гостиной: девушка сидела на высоком стуле и тихонько что-то наигрывала на гитаре собравшимся вокруг неё парням. — О-о, — одобрительно протянул Куросаки, подводя альбиноса ближе, — мы с ней в школе любили музыкой заниматься. Она у меня училась играть на гитаре и пела ещё просто восхитительно. Заметив подошедших парней, байкеры даже несколько растерялись. — Гитарист из «Эспады»? — протянул кто-то изумлённо, и на него тут же зашикали. — А что тебя удивляет, если он с Белым здесь? Белый — член клуба уже года три, если не больше! — И этот рыжий — двоюродный брат Кайена, зелень. Уважай старших! Засмущавшийся новичок хотел было уйти, но Ичиго поймал его за руку: — Выдыхай, парень. Я сейчас просто Куросаки Ичиго, брат Кайена и друг Хичиго и Иноуэ. Давай лучше Орихиме послушаем. Хичиго вновь расслабился. Его сейчас окружали люди, которые знают его, которых знает он и которым плевать на то, что он популярный музыкант. Рядом близкие друзья, рядом человек, которому он не решался признаться в чувствах долгие годы. Неужели в его жизни всё налаживалось? Всё так стремительно, что он даже не успевал осознавать. Мягкие, чуть минорные переборы гитары отвлекли его, и он, подняв взгляд на рыжую красавицу, даже слегка улыбнулся, встретившись с ней взглядом. Ичиго, завидев подошедшего Ренджи, тут же посторонился, перебравшись к девушке поближе, пока Абарай уверенно обнял Хичиго за шею и шепнул на ухо: — Что тут происходит? — Подруга Ичиго решила на гитаре сыграть для ребят. Хичиго доверительно прижался к нему, заметив, что стоящая неподалёку Рукия подняла большой палец вверх, одобрительно щурясь. Вот же заноза в заднице, подумалось ему. Да и чёрт с ним. В кои-то веки и у него должно быть всё хорошо. — Куросаки! — Неожиданно Орихиме подняла голову, прекратив играть. — А ты ещё помнишь ту песню? — Какую? — задумчиво нахмурился Куросаки, и Иноуэ надула губки. — Которую мы в школе ещё разучивали, хотели её сыграть на школьном фестивале, но ты под конец передумал. — «The Chain»? — Ичиго улыбнулся, и девушка радостно кивнула. — Да, помню, хоть и не совсем хорошо уже. А что? Вместо ответа девушка принялась мягко перебирать струны и недвусмысленно стрелять глазами на место рядом с собой. Куросаки мягко рассмеялся. — На полтона ниже играй, — поправил он подругу, подтягивая поближе ещё один высокий стул. — Это, кажется, любимая песня твоего отца, если я ничего не путаю? — Угу. Девушка задумчиво продолжала играть, прикусив нижнюю губу. Ичиго принялся отстукивать по паркету несложный ритм и прихлопывать по колену, на что поймал благодарный взгляд от подруги, которой это определённо помогло выровнять бой. Пока вокруг них собирались заинтригованные парни и девушки, Ичиго склонился к Иноуэ: — Не нервничай. У тебя рука дрожит и бой съезжает, совсем чуть-чуть. — Я впервые играю эту песню со времён старшей школы, — Орихиме слегка печально улыбнулась, — поэтому мне нужно немного времени, чтобы вспомнить. Ичиго виновато отвернулся. Времена старшей школы, пожалуй, стали поворотными в его жизни, ведь именно в тот период он случайно нашёл в кладовке их дома целую коллекцию виниловых пластинок своего отца. Решившись послушать, он с удивлением обнаружил, что Ишшин являлся заядлым поклонником классического рока, метала и ещё целой тонны поджанров, в которые Ичиго радостно нырнул. Заметив сына за этим делом, Куросаки-старший решился поинтересоваться, что же ему понравилось больше всего из услышанного. Вполне ожидаемо Ичиго выбрал игру на гитаре и изъявил желание научиться этому во что бы то ни стало. Отец одобрил выбор сына и вскоре подарил ему его первую акустическую гитару, что вызвало у подростка небывалый восторг. Вскоре душераздирающие звуки заполнили весь второй этаж дома Куросаки, но, к счастью, сёстры на тот момент уже пропадали либо у отца в больнице, либо на секциях, так что Куросаки был единственным слушателем своих первых «шедевров». Учился долго, упорно и не намеревался сдаваться, однако продемонстрировать свои навыки поначалу не решался даже Ишшину. Находя в игре на гитаре своё успокоение и отдых от бесконечных подростковых конфликтов, Ичиго только так мог полностью расслабиться. В школе у него репутация была не самая лучшая. Да и детство, откровенно говоря, не было пределом мечтаний — рано оставшись без матери, вынужден был взять на себя заботу о младших сёстрах, пока отец пропадал на работе в семейной клинике. Постоянные нападки, стычки и драки сопровождали Ичиго вплоть до средней школы, пока ему всё не надоело и он не решил отправиться в секцию единоборств. Постоянная практика в сокрушении чужих физиономий дала о себе знать — Куросаки обладал отличной реакцией, но при этом легко выходил из себя и вполне мог увлечься, если поведение оппонента казалось ему несправедливым или неспортивным. Постепенно и проблему с внезапными вспышками гнева у него получилось решить не без помощи тренера. Успехи в секции не заставили себя ждать. Дело бы и дошло до соревнований, если бы Ичиго не узнал, что один из тренеров, к которому ходила на занятия его сестра Карин, распускает руки по отношению к ней. Как итог — ублюдка с серьёзной черепно-мозговой травмой отправляют в больницу, а после и в тюрьму, но Ичиго отделывается лёгким испугом по поводу, так как вся секция встала на его защиту. Но к соревнованиям парня так и не допустили. Поэтому в старшей школе он нашёл спасение в музыке и в Орихиме. Однажды решившись сыграть перед ней какую-то простенькую балладу, он получил настолько пылкую поддержку от подруги, что понял: этим явно стоит продолжать заниматься. Иноуэ с восторгом слушала то, как он даже просто что-то бренчит, а в какой-то момент притащила к нему домой пластинки своего отца, который очень любил блюз-рок, и они часами могли их слушать, пока Ичиго пытался подобрать аккорды на своей гитаре. А однажды девушка тихо запела. И Куросаки понял, что влюбился без памяти. Их отношения строились на первой подростковой, пылкой любви, совершенно невинной, практически детской. Дальше смущённых поцелуев и прогулок за ручку дело не пошло, но Ичиго на всю жизнь запомнил их вечера в его комнате, когда он, уже достаточно окрепнув в игре на гитаре, сам играл, а Иноуэ пела, глядя на него влюблёнными глазами. После девушка уходила, а Ичиго ещё долго сидел, отложив гитару и глуповато улыбаясь. Подростковая любовь прогорает, как сухие листья, — вспыхивает внезапно, горит ярко, греет до жара и оставляет после себя тёплые воспоминания, запах осени и улетающий по парку пепел. Ичиго был слишком ярким, слишком взрывным для мягкой и нежной Иноуэ, поэтому они вместе отметили выпускной, после чего решили мирно разойтись, чтобы ни у кого не было никаких обид. Ичиго подарил Орихиме уверенность в себе, девушка после профессионально занялась вокалом, а Куросаки остались тёплые воспоминания о вечерах при свете настольной лампы, фруктовом аромате ярких рыжих волос и нежном взгляде серых глаз. Они оба ни о чём не жалели. Иноуэ вскоре вышла замуж, а Ичиго с головой погрузился в учёбу в медицинском, лишь изредка играя вечерами, чтобы не терять в навыке. Если бы не роковая встреча с Хирако спустя несколько лет — кто знает, вспомнил бы он о своей страсти к музыке вообще?.. — Куросаки? — Голос Иноуэ вытащил его из пучины воспоминаний, и Ичиго несколько растерянно посмотрел на подругу. Та нежно улыбнулась. — Я уже готова начинать, да и ребятам не терпится нас послушать. Слова помнишь? — Конечно, такое не забудешь. Парень сосредоточился на отбиваемом им ритме и, прислушиваясь к мягким переборам, запел вместе с Иноуэ.

Listen to the wind blow

Watch the sunrise

Run in the shadows

Damn your love, damn your lies

Разговоры вокруг неожиданно отступили на фон. Ребята, продолжая петь, переглядывались между собой, и Хичиго, наблюдая за ними, видел, с каким теплом Ичиго смотрел на девушку, а та отвечала таким же искрящимся взглядом. Их голоса удивительно гармонично переплетались, а незатейливый мотив дарил окружающим ощущения чего-то очень и очень домашнего, почти позабытого. Словно лёгкая ностальгия по тем временам, когда вокруг не было безумной суеты и хотелось дышать одной лишь музыкой, любовью, и желательно, чтобы это всё происходило в стареньком фургончике Volkswagen T2 где-нибудь в семидесятых. Песня, чуть печальная, но с обманчиво-задорной мелодией, которую так старательно отыгрывали ребята, сама приглашала подпевать и даже слегка пританцовывать на месте. Затихая на куплетах и взрываясь мелодией на припевах, она совершенно никого не оставляла равнодушной. Даже самые суровые и бородатые байкеры просветлели лицами и теперь дружно подпевали, пока Иноуэ продолжала увлечённо играть, а Ичиго даже с некоторым восхищением смотрел на неё.

And if you don't love me now

you don't love me now

You will never love me again

I can still hear you saying

We would never break the chain

never break the chain…

Ренджи вдруг наклонился к Хичиго: — Слушай, а как думаешь, Хирако бы согласился записать одну песню с женским вокалом? Она вполне бы справилась. Я слышу, что это даже не половина того, что она может. — Зачем девочке с нами связываться? — хохотнул Широсаки, глядя, как ребята постепенно доигрывают. — Да и Ичиго вряд ли эта идея понравится. — Почему? — удивился Абарай. — Они отлично ладят, разве нет? — Забудь, — отмахнулся Хичиго. — Незачем ей во всё это впутываться. Ичиго и так сейчас зашивается с группой, если ему ещё придётся это контролировать, то он точно свихнётся. Браво, ребята! — И он захлопал, стараясь переключить внимание Ренджи. Ичиго тем временем спрыгнул со стула и помог встать девушке, после чего мягко поцеловал ей руку. — Спасибо за это, — сказал он тихо. — Мне давно не было так легко на душе. — То же самое могу сказать и тебе, Куросаки. — Иноуэ порозовела, но улыбалась светло и чисто. — Очень рада, что ты не забыл. Они осторожно обнялись, пока остальные дружно хлопали им. Рукия выскользнула из толпы и указала пальцем на Орихиме. — Ты почему нам про такой талант не рассказывал? — с претензией посмотрела она на растерявшегося Ичиго, и тот почесал в затылке. — Да вы и не спрашивали, это раз. Два — мы с Иноуэ не виделись с выпускного, я сам удивился тому, что она здесь. Не ожидал, что она решится сесть на байк да ещё и в клуб вступить. — Брат притащил, — хихикнула Орихиме. — Кстати, Сора должен быть где-то здесь. — Она растерянно заозиралась по сторонам и вдруг замахала рукой кому-то. — А чего это ты там спрятался?! Брат Иноуэ протолкнулся к ним, держа в руке банку колы. — Сестрёнка, протиснешься к тебе тут ещё! Здравствуй, Куросаки! — Он добродушно обнялся с Ичиго, после чего уважительно кивнул стоящим рядом Хичиго и Ренджи. — Давно не виделись. Как вам последний наш заезд? — Нас позвать забыли, — Ренджи усмехнулся, — но разъебался ты красиво… Неторопливые разговоры снова увлекли ребят в безмятежный отдых. Ичиго, обнимая Иноуэ за плечо, наконец-то чувствовал глубокое спокойствие в душе. Ему было хорошо впервые за очень и очень долгое время. Он смотрел на довольных Ренджи с Хичиго, которые не отлипали друг от друга ни на миг, на счастливую Рукию рядом с Кайеном, и ему было без меры радостно за друзей. Было бы здорово, будь и ты здесь… Предательская мысль согнала улыбку всего на мгновение, Ичиго быстро взял себя в руки и тряхнул головой. Рукия на него подозрительно покосилась, но Куросаки обезоруживающе улыбнулся ей. Девушка приблизилась к нему, нисколько не впечатлившись. — Ты в порядке? — цепко глядя, спросила она, и Куросаки махнул рукой. — В полном, не переживай. Просто немного устал. — Завтра ребята собираются на солончаки за городом, с нами поедешь? Рукия протянула ему банку пива, и Ичиго слегка сощурился, приняв её. — Вам с Кайеном сначала надо с моим отцом увидеться, — напомнил он, и Кучики моментально сникла. Оглянувшись на Кайена, она драматичным полушёпотом спросила: — Это обязательно? — О да, — Ичиго злорадно улыбнулся, — иначе я вас уже заёбывать буду. Поэтому отвертеться не получится, но не беспокойся — обычный семейный завтрак, а потом уже можно и на солончаки… Вечер давно перешёл в ночь, а музыка в доме Кучики не стихала ни на миг. Все заботы прошедшего дня остались за порогом, а что будет дальше — пока неизвестно. Ичиго завис в моменте, не желая думать ни о чём. Постепенно всё наладится, ему хотелось в это верить. По крайней мере, положительные подвижки в этом уже имелись.