creator of ur smile

Прошло ещё две недели с того момента, как юноша согласился начать встречаться с Хваном. Каждый день тот писал ему много сообщений, на которые получал один сухой ответ. К сожалению, Хёнджин ещё не понял, что это уже не тот Феликс, которого он знал. Его будто подменили. С тех пор они ещё даже не виделись. Курносый всё это время восстанавливался, набирался сил и заживлял раны, ни разу не появившись в школе. Каждую неделю его мама писала классному руководителю о том, что её сын сейчас очень болен и лежит дома с температурой. Но она не могла постоянно прикрывать спину Ликса за этим враньём. Ему всё равно придётся ходить в школу. Хочет он того или нет. Поэтому завтра ему предстоит отправиться в этот дурдом и прекратить общение со старыми друзьями. Он больше не хотел общаться с ними, видя в них лишь мусор. Австралийцу теперь не нужны добрые и прилежные друзья, которые всегда ведут себя хорошо. Не нужно тепло и подбадривание. С недавнего времени он решил отбросить всё добро в своей жизни, что всегда дарило ему радость. Захотелось найти себе поганых дружков, кой никогда не дадут ему тепла и заботы. Нужны такие, которые даже не станут вступаться за него. Подросток решил и от матери отвернуться, чтобы та не пыталась понять своего сына, и подарить ему ласку и тепло. Он больше не делиться с ней своими переживаниями и радостями. Феликс перестал ей что-либо рассказывать, не считая это нужным. Холодный тон и презрительный взгляд были единственным, что она теперь получала от него. И это пугало её. Она больше не видела в этом человеке своего сына. Юноша закрылся от неё, убегая от всего хорошего, что было в его жизни. Однако единственный, от кого он не смог отказаться, был Хёнджин. Просто не смог прекратить эти отношения и послать его. Вот только это не отменяет того факта, что он стал вести себя как дерьмо по отношению к старшему. На каждое его сообщение он отвечал: "Бывает" или "Круто". Да пусть он себе в задницу эти чёртовы слова засунет, а Хвану нормально ответит! Этими двумя словами он так и говорил, что ему плевать, раня бедного парня. Раньше веснушка никогда не курил и очень редко пил, а теперь делает это на постоянной основе. Вся его комната теперь прокурена, впитав в себя едкий дым табака. Через каждые два дня он покупал алкоголь и напивался в зюзю, пока его мама торчала на работе, не зная, чем там занимается её сын. Австралиец никогда не просил у неё денег, а в последние дни только их и требует. Каждая вона уходила в дешёвый алкоголь и сигареты. Сегодня было то же самое. Он лежал пьяный на кровати, улыбаясь и смотря в потолок. Голова ужасно кружилась, и с каждым днём ему всё сильнее нравилось это отвратительное чувство. Тело стало тяжёлым, и это ему тоже очень нравилось. Затуманенный рассудок повеселел, посему он и улыбался. Вот же ж идиот. По всей квартире раздался громкий звук дверного звонка, вследствие чего мальчонка вяло поднялся с кровати и, шатаясь, подошёл к двери. Тяжёлые пальцы повернули замок на несколько оборотов, сразу же открывая дверь. Он пьяно вскинул бровями, удивляясь тому, кто перед ним стоял. — Ты что тут делаешь? – развязным голосом спросил Ли, держась двумя руками за порог, дабы не распластаться на полу. — Почему ты на звонки не отвечаешь? Я весь день звонил тебе, – суровым тоном изрёк Хёнджин. В нос ударил запах алкоголя, из-за чего он скорчил лицо. — Ну здорово. Ты ещё и пьяный, – огорчённо усмехнулся парень, проходя в прихожую. — Феликс, ты вчера обещал погулять со мной. — А, блять, я забыл, – язык совсем заплетается, а нетрезвые глаза смотрели на разочарованного Хвана. — Ну давай в другой раз погуляем. В чём проблема? — Это всё, что ты можешь сказать? Даже не извинишься за то, что я полтора часа ждал тебя возле парка? — Ну извини, – и разве это похоже на искреннее извинение? Да в его опьянённых глазах даже и намёка на сожаление не было. Это обижало. Ранило сердце Хёнджина. Тот удручённо вздохнул, поворачиваясь к двери и дёргая за ручку. Младший хотел было схватить его за ткань джинсовой куртки, но тут же отдёрнул себя от этого желания, позволяя ему уйти. Белобрысый обернулся и кинул на него расстроенный взгляд, после чего поджал губы в тонкую линию и спустился по лестнице. Феликс стиснул зубы, закрывая дверь на замок. — Сука. Он вроде понимал, что творит, но это нисколько не останавливало его от этих действий. В его голове гулял ветер, сметая крупицы здравого смысла и положительных чувств. Было проще причинить тому много боли, нежели чем открыться и дать волю накопившимся эмоциям. Веснушчатый больше не искал поддержки и понимания со стороны своих родных людей. Где-то в глубинах души он всё равно желал быть понятым и любимым, чтобы его поддержали и не дали ещё больше увязнуть в этом дерьме. Впредь ему проще было стать кем-то другим, а не самим собой. Только вот он и сам прекрасно понимал, какой мразью становится по отношению к матери и Хвану. Юноша лёг на кровать, выключил прикроватную лампу и быстро погрузился в сон. И плевать ему, что сейчас только половина девятого. Может, все эти две недели он не виделся со старшим и отвечал сухо лишь потому, что прежний Феликс не хочет делать ему больно? Кто его знает вообще. Он просто мудак, который не смог довериться любимым людям и вылепил из себя чёрт знает кого. Явно не нормального человека. На следующее утро он был свеж, как огурчик. Курносый ещё слишком молод, чтобы наутро после пьянки просыпаться с похмельем. Неаккуратно завязав галстук, он быстро напялил пиджак и вышел в коридор. Миссис Ли взволнованно выглянула из-за порога кухни, переживая за состояние сына. Она искренне волновалась за него, но продолжала молчать, зная, что тот снова огрызнётся и сделает ей больно своими необдуманными словами. Рыжий шустро обулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью, вследствие чего женщина вздрогнула. Она опустила глаза в пол, думая о том, что мальчишка стал таким из-за Хёнджина. А больше ей нечего думать, потому что тот стал таким после знакомства с парнем. Но как же она ошибалась.. Австралиец, как обычно, доехал на автобусе до школы, ни на что не обращая внимания. В голове родилась идея вступить в компанию гиблых ребят из последнего класса. Они подходили по всем его параметрам, так что первым делом он подойдёт к ним и напроситься в их компанию. Как только Феликс вошёл в класс, все его прежние друзья окружили парня, как чайки. — Ликс, где ты был? — С тобой всё хорошо? — Почему ты постоянно игнорировал наши сообщения? — Как ты себя чувствуешь? — Тебя почти целый месяц не было. Ты в больнице был или что? Вопросы сыпались как соль, из-за чего мозг не успевал переварить столько слов допроса. Эти хорошие ребята действительно переживали за него, так как считали другом. Но только они думали, что он их друг. Веснушка же так больше не считал. Мимика их лиц выражала полное беспокойство, что нереально начало раздражать юношу. Он быстро осмотрел их презренным взглядом и прошёл мимо, садясь на свой стул. Те в непонимании вскинули бровями, продолжая смотреть на Ли, которому было абсолютно плевать на них. Весь урок он от скуки качался на стуле, даже не открыв тетрадь и учебник. На школу ему тоже стало всё равно, хотя раньше он был отличником с мечтой поступить в хороший университет. Всё меняется. Как только прозвенел звонок, он первым вышел из класса, направляясь к выходу из здания. Ликс прекрасно знал, где постоянно зависала кучка отбитых ребят. Этот факт знала вся школа, так что он быстро завернул за угол здания и тотчас же остановился. Первым делом взор пал на их не заправленные в брюки рубашки. Неопрятный вид отпугнёт любого, но не нынешнего подростка. У одних была проколота губа, у других татуировки на шее. Неужели ему тоже придётся идти в салон и набивать тату? А если они ещё и наркотики употребляют? Младший не собирается опускаться ещё ниже, понимая, что если раз попробуешь, то потом уже не слезешь. Пусть мальчонка и стал кем-то другим, но такого себе не позволит. Уж так низко падать он не собирался. Курить и пить – это одно, а употреблять – это совсем другое. Он помотал головой и уверено прошагал к компании из пяти человек. Каждый в школе знал Феликса, потому что он всегда был очень дружелюбным и весёлым. Как такого не знать? Те кинули на него взоры, наконец, обращая внимание. Да такое внимание, что начали осматривать его с ног до головы. — И что здесь забыл такой милый пай-мальчик, как ты? – ехидно спросил один из них, с усмешкой продолжая пялиться на Ликса. — Монастырь в другой стороне. — Я хочу вступить в вашу компанию, – холодным тоном промолвил он, тут же слыша громкий хохот. — Смешная шутка, – не веря изрёк парень с татуировкой дракона на шее. — Лучше иди книжки читай, малыш. — То, что я на год младше вас, не даёт вам права называть меня этим клишированным словом. Я больше не пай-мальчик и уж тем более не малыш, – твёрдо сказал Феликс, не выражая никаких эмоций. — Так я могу пополнить ваши ряды и стать таким же отбитым, как вы? — Да я ж тебя по асфальту... — Замолкни, – послышался голос их главаря, который тут же подошёл к рыжеволосому. Губы растягивались в странной улыбке, глядя тому прямо в глаза. — Хватило же тебе смелости прийти сюда и начать огрызаться. Ты либо глупый, либо до смешного отважный, – голос был чуть хриплым, чёрные волосы достигали шеи, а под глазами были синяки. От него веяло опасностью, но юноше было всё равно. — Не боишься, что мы испортим тебя? – курносый громко усмехнулся, что ещё сильнее заинтересовало главаря. — Я уже испорчен, – вполголоса ответил подросток, чуть приближаясь к нему. — Ладно. Можешь попробовать вклиниться к нам, но крыс мы не потерпим. — Вот и славно, – уголки кукольных губ слегка поднялись вверх, протягивая тому руку. Черноволосый крепко сжал маленькую руку чуть ли не до хруста костей. Мальчишке было больно, но он не подавал виду. И во что он только ввязался? Зачем вступать в гиблую компанию отбросов, если можно попытаться наладить свою жизнь или просто стать затворником? Он ведь и сам прекрасно понимает, что стал для них обычной игрушкой, дабы просто убить время и посмеяться над ним. Однако он считал, что так ему будет лучше. Ну какой же он идиот. Этот мальчишка ходит по лезвию ножа, даже не представляя, как его жизнь может сложиться, если он будет продолжать в том же духе. — Ну и чем вы занимаетесь в свободное время? — Детишек пугаем. — Ха-ха. Очень смешно. Я аж обоссался от смеха, – сказал он с апатичным выражением лица. — Не хочешь сегодня язык проколоть? – нешуточно поинтересовался парень с чёрной серьгой в нижней губе. Тот перевёл на него непонимающий взгляд, слегка хмуря брови. По нему сразу было видно, что он не шутил, когда предлагал это. — Больно, конечно, но красиво и сексуально. Тебе такое пойдёт. — Ты серьёзно, что ли? — Раз уж ты теперь с нами, то проколю бесплатно. — Он подрабатывает в пирсинг-салоне, так что опыт у него есть, – сказал черноволосый, но это нисколько не успокоило шокированного Ликса. Ему что, правда придётся делать пирсинг языка, чтобы доказать, что он правда больше не паинька и может стать таким, как они? Почему он должен делать это? Почему должен подстраиваться под них? Но его уже ничто не переубедит. Он продолжает медленно тонуть, опускаясь на дно. — Не переживай ты так. Он хороший мастер, который прекрасно делает свою работу. Никто ещё не умирал и в больницу не попадал, – и его должны были утешить эти слова? Да Феликс даже самому лучшему мастеру Сеула побоялся бы довериться. А тут ему предлагают сделать пирсинг у плохого парня, про которого он ни черта не знает. Гениально просто! Вот уж чего-чего, а прокалывать язык у какого-то подозрительного человека он не станет. — Неужели испугался? — Я согласен, – ну или он правда тупой баран, который решил доказать, что не является трусом. Вот только кому он это доказывает? Эта кучка гиблых придурков и волоска его недостойны, не то, что свой язык доверять. И зачем он вообще согласился на это? Зачем ему что-то доказывать, если таким образом он только проблем себе заработает? Мальчонка просто не понимает, куда его ведут эти глупые действия. А про Хёнджина он совсем позабыл, который всё ещё надеется пойти с ним сегодня гулять. Мудила. После школы юноша действительно пошёл с ними в салон пирсинга и проколол язык, который теперь ужасно сильно опух и болел. Ему нельзя было ни курить, ни пить. Первые пять часов после прокола вообще есть нельзя, так что он весь день голодным ходит. Да как у него хватило духу согласиться на это? А что бы с ним было, если бы тот парень повредил какой-нибудь нерв? А если бы он проткнул кровеносный сосуд? Феликс вообще головой не думал, когда решался на это. И только когда он увидел эту толстую иглу, ему вдруг стало ужасно страшно, а паника побежала по венам. Но он ведь не «ссыкло», чтобы отказываться от своих же слов. Сейчас же он сидел на подоконнике своей комнаты и пил воду со льдом из трубочки. Его предупреждали о том, что первую неделю он не сможет нормально говорить, что ещё больше ему не нравилось. На смартфон поступило сообщение, вследствие чего он слез с подоконника и сел на кровать, хватая в руки телефон. hyunjinwh: Ты сегодня снова пьяный?

lexf.ee: Нет.

hyunjinwh: И когда мы теперь встретимся? Или ты так и продолжишь динамить своего парня?

lexf.ee: Можем пойти гулять через 2 недели. У меня сейчас с речью проблемы, так что я не смогу нормально разговаривать с тобой.

hyunjinwh: А что случилось?

lexf.ee: Я тебе потом покажу, если ночью коньки не откину. Болит пиздец сильно, но, думаю, мне идёт. Красивенько вроде.

hyunjinwh: С тобой всё хорошо? hyunjinwh: Что именно болит? hyunjinwh: Мне приехать?

lexf.ee: Всё нормально, не разводи драму. Если хочешь, можешь приехать, но я не буду с тобой говорить. Только писать смогу. Но я не вижу смысла приезжать на час, так как у меня скоро мама домой придёт. Нет, если хочешь, то можешь приехать. Тебе решать.

hyunjinwh: Ты так намекаешь на то, чтобы я приехал?) Феликс поджал губы в тонкую линию, стараясь сдержать улыбку. И почему его так радует это сообщение? Мальчишка всё ещё очень сильно любил его, даже если выделить тот факт, что он стал совершенно другим человеком. И он всегда будет любить его. Это так просто не проходит и никогда не пройдёт. Вопрос лишь в том, упустит ли он свою любовь или откроется ему и снова станет таким, каким всегда был. Настоящим. Искренним. Простым. Австралиец соврёт, если скажет, что не хочет его видеть. Он всем сердцем хотел, чтобы тот приехал к нему и просто обнял. Боже, они так давно не обнимались... Он так давно не чувствовал тепло и ласку Хвана, что сердце истошно болело и тосковало по этим ощущениям. Веснушчатый ужасно сильно скучал по нему. Хотел увидеть глупую и добрую улыбку старшего. Хотел увидеть его глаза, в которых всегда была любовь и нежность. Он тоскливо проскулил, вспоминая все замечательные моменты с Хёнджином. Хотя бы раз он не должен пойти наперекор своим желаниям и вцепиться в эту возможность. Юноша должен увидеть его. Он хочет этого. Пусть хоть раз он решит не отворачиваться от парня.

lexf.ee: Давай скорее. Хочу, чтобы у нас было побольше времени побыть вместе.

hyunjinwh: Скоро буду. Жди. Сердце забилось чуть быстрее, испытывая счастье спустя длительное время. С его души будто камень упал, чувствуя непривычную лёгкость в груди. Да и само счастье стало для него чуждым и необычным. Он узнал этот сладкий вкус ожидания и трепета, который так давно не ощущал. Это было приятно. Будто два друга не виделись пятнадцать лет и тут вдруг неожиданно встретились, словно их сама судьба свела. Феликс будет только рад провести с ним хотя бы немного времени. Лишь бы тот был рядом. Обнял и расцеловал. Пусть с ним и произошло такое страшное несчастье, но ему хотелось почувствовать хоть чуточку тепла любимого человека. Он – травмированный ребёнок, которому нужно доказать, что его будут любить абсолютно любым. Даже если его изнасиловали. Даже если он испортился. Вот только что с ним делать, если он больше не хочет возвращаться к прежнему себе? Глупый мальчишка, который даже не пытался бороться за свою личность, принципы, счастье и любовь. Значит, он слабак. Не прошло и получаса, как по квартире разнёсся звук дверного звонка, вследствие чего веснушчатый подпрыгнул с кровати и побежал в прихожую. Он глубоко вздохнул, стараясь унять накатившее волнение, и повернул замок на два оборота. Входная дверь плавно открылась, давая лицезреть смущённую улыбку и тот самый добрый взгляд его карих глаз. Боже, он был таким тёплым и родным, что Феликсу хотелось ринуться в его длинные руки, которые непременно обнимут хрупкое тельце Ли. Его улыбка грела душу и отбрасывала плохие мысли, заставляя ощутить ту былую ласку и счастье. А ведь он ещё даже не прикасался к нему, хотя младший уже чувствовал это забытое тепло. Пусть он изменился и начал менять свою жизнь, но в ней обязательно должен быть тот, из-за кого он чувствует себя живым. Из-за кого чувствует себя полноценным человеком, а не разбитым стеклом. Всё его нутро горело счастьем, рассматривая красивые черты чужого лица. Он был всё тем же Хёнджином. Юноша впитывал в своё сердце всю любовь и ласку, что исходили от старшего. Веснушка отошёл в сторону, пропуская парня внутрь. Как только тот вошёл в квартиру, австралиец быстро закрыл дверь на замок и повернулся в его сторону, продолжая разглядывать Хвана так, будто никогда не видел. Белобрысый молча снял джинсовую куртку и разулся, чувствуя на себе чужой взгляд карих глаз. — Так и будешь пялиться или покажешь, что у тебя там болит? – застенчиво спросил он, поворачивая голову к Ликсу. Его уголки губ, как назло, поползли вверх, отчего он попытался сдержать улыбку. Рыжеволосый задорно стрельнул глазами и высунул язык. Шарик штанги стал поблёскивать из-за слюны, напоминая несильно яркую звезду в небе. Язык уже опух, но это не мешало серёжке эстетично смотреться на нём. Парень потрясённо застыл, вылупляя глаза, что всё ещё глядели на железный шарик. Балбес спрятал язык и улыбнулся, а Хёнджин безнадёжно вздохнул, пока радость медленно угасала в его глазах. Где же его Феликс, который никогда бы не решился проколоть язык и стал бы перечислять причины не делать этого? Куда он спрятался? — Фто фкавеф? – прошепелявил Ли, тут же вскидывая бровями из-за услышанного. Удивление и непонимание отражались на его лице, в то время как на чужом застыло уныние. — А пофему я так рафговариваю? – недоумевал младший, начиная злиться. Брови недовольно свелись к переносице, пытаясь понять, почему он теперь шепелявит. — Да фто такое?! – разъярённо проорал веснушчатый, размахивая руками. Это даже выглядело комично. Миловидный подросток с низким грубым голосом, который вдруг начал шепелявить, как маленький ребёнок. Иронично-то как. Тот поджал губы, не зная, что и сказать на его преображение в виде пирсинга языка. — О Бофе... – обречённо сказал он, сокрушённо вздыхая. Феликс ничего не знал про пирсинги и их последствия, а посему понятия не имел, что у него нарушится речь. Хотел сказать правильно, а получалось хер пойми как. Он и не знал, что когда прокалываешь язык, то потом начинаешь шепелявить. Словно ребёнок, который ещё не научился выговаривать все буквы. — Так фто фкавеф? — Ну а что мне на это сказать? – сухо спросил Хван. Старший хотел бы порадоваться за него, но не тогда, когда он знал, что тот делает это не для себя. Джин знал, что мальчишка сделал пирсинг из-за чего-то другого, а не для того, чтобы порадовать самого себя. Но он не понимал из-за чего. Что его заставило пойти на этот поступок и в целом измениться? Вот поэтому белобрысый был огорчён. — Что ж ты член-то не проколол? Мог бы заодно и его проколоть. — И это вхя твоя реакфия? — Зачем ты проколол язык? С какой целью? — Вахотелофь, – соврал Ликс, опуская глаза в пол. И тот знал, что он лжёт. Это ещё больше расстраивало его, вследствие чего парень уныло опустил голову вниз, начиная кусать губу. Юноша взял его за руку, заставляя обратить на себя внимание, и увёл в комнату. Как только они вошли в неё, Феликс закрыл дверь и повалил длинноногого на кровать, после чего лёг рядом и прижался к его груди. Почему ему было дозволено делать такие своевольные вещи? Кто дал ему право вот так просто расстраивать старшего, а потом толкать на кровать и прижиматься к его груди? Это было так волнующе и захватывающе... Он слышал, как чужое сердце взволнованно билось в груди. И оба знали, что оно теперь принадлежало Феликсу. Лишь бы он не пользовался чувствами белобрысого. Лишь бы не играл с его любовью. Тот нахмурил брови, но сразу же расслабился во всём теле, приобняв веснушку рукой. — Давай полефим так немного, – сказал он, прикрывая усталые веки. Хёнджин поцеловал его в голову, после чего устроился поудобнее и тоже закрыл глаза. Он так давно не чувствовал нежности со стороны младшего, из-за чего казалось, будто это был подарок судьбы. На душе сейчас было так спокойно и комфортно, что ему не хотелось выпускать австралийца из своих рук. Хван думал, что рыжий просто исчезнет, если он отпустит его. Больше всего на свете он боялся потерять Ли, который так и хочет покинуть его и оставить одного. Словно намеревается уйти во тьму, оставив Джина позади себя. Он понимал, что юноша меняется не в лучшую сторону. Но парень никак не мог ему помочь, потому что тот не желал принимать чью-либо помощь. Его сердце закрылось даже от Хёнджина. Веснушчатый открыл глаза и немного поднял голову вверх, устремляя взгляд на старшего. Тот, почувствовав на себе чужой взор, открыл глаза и встретился с ним взглядами. Лица были расслабленными, а глаза слегка опьянёнными от странного нарастающего чувства в животе, которое медленно распространялось по их телам. Феликс чувствовал, как его рассудок затуманивается с каждым новым вдохом и пристальным взглядом длинноногого, который тоже переставал ясно соображать. Внутри всё сжималось, пока голова с каждой секундой начинала кружиться всё сильнее и сильнее. Обычная обстановка превратилась в интимную атмосферу, а яркие желания застыли в их затуманенных глазах. Парень тонул в бездне его расширенных зрачков, ощущая непонятное тепло внизу живота, что норовило завязаться в тугой узел. Взор карих глаз опустился на пухлые губы, отчего его зрачки увеличились ещё больше. Он был похож на наркомана, который принял большую дозу яда, пуская её по венам. Вот только его наркотиком был именно Хёнджин, а не амфетамин. Его личной дурью являлся молодой человек, который заставлял чувствовать нечто ласковое и уютное. Но сейчас он лишь чувствовал, как манящее возбуждение накрывает его разум. Его зрачки были расширены из-за сильнейшего желания, продолжая глядеть на изящные пухлые губы, кой всё ещё напоминали нежный зефир. Тусклый свет прикроватной лампы резко погас, из-за чего оба на секунду потеряли зону видимости. Однако холодные лучи неполной луны заглядывали в его окно, вновь давая рассмотреть друг друга. Обстановка стала ещё интимнее, раскаляя их сердца. Лампа будто специально перегорела именно тогда, когда оба хотели одного и того же. Словно подталкивала. Веснушчатый стал медленно приближаться к его лицу, бегая взглядом по глазам и приоткрытым губам. Они больше не целовались с того раза в их первое свидание. Смелось тотчас же толкнула робость в сторону. Мальчишка резко прильнул к лицу, жадно впиваясь в нижнюю губу Хвана. Тот всосал верхнюю кукольную губу в рот, закрывая глаза и отдаваясь этим чувствам необузданной страсти. Грязные, хаотичные звуки поцелуев разносились по комнате, из-за чего два члена стремительно затвердевали. Эти сладостные звуки кружили голову, но ни с чем не сравнимые губы старшего сводили его с ума. Большая ладонь властно легла на рыжую голову, приближая его ближе к себе и таким образом углубляя поцелуй. Горячие распутные губы интенсивно целовали чужие, каждую минуту мечась с одной губы на другую. Но ему было этого мало. Он хотел съесть Ликса. Парень положил руку на хрупкое плечо и внезапно оттолкнул его, вследствие чего младший рухнул на подушку. Непонимающий взгляд блуждал по возбуждённому Джину, пока оба тяжело дышали. Тот резко навис над ним и прильнул к губам, целуя его вновь и вновь. После той роковой ночи австралиец думал, что больше никогда не сможет поцеловать Хвана и ощутить страсть. Но как только тот поцеловал его, все страхи мгновенно улетучились. Ему было не мерзко, как он думал, а очень даже приятно. Нежные сладкие губы обжигали чужие, пока во всём теле разгорался огонь нового желания. Это были не те ласковые и любвеобильные поцелуи, которыми тот одаривал его на свидании. В этот раз они были горячими, ненасытными и развратными. Феликс никогда не чувствовал такого, отчего это незнакомое ощущение всё глубже проникало в его тело. Ему хотелось выть из-за этих сногсшибательных поцелуев, которые затуманивали его разум. Небольшие ладошки смело нырнули под кофту Хёнджина, блуждая ими по широкой спине. Брови в наслаждении свелись к переносице, чувствуя его кожу каждой клеточкой пальцев. Он слишком долго ждал этого прикосновения к его голой коже, вследствие чего ощущения были ещё великолепнее. Нежные подушечки пальцев исследовали каждый миллиметр его приятной кожи, пока губы пылко всасывали чужие. Это было самым настоящим сумасшествием, чего Феликс никогда в жизни ещё не испытывал. Все эти полные страсти поцелуи взбудораживали каждый частицу его тела, посылая необычный ток в небольшой член, который давно уже затвердел и стал истекать предэякулятом. Он ныл и просил к себе много внимания, что уходило в жадные поцелуи. Хвану не хотелось останавливаться, потому что яд страсти уже проник в кипящую кровь, не давая ему прекратить эти сносящее крышу действия. Парень горел от каждого движения чужих рук, желая стянуть с него вещи и, как он думал, лишить младшего невинности... Комната наполнялась сексуальной атмосферой, прогревая каждый угол и стены. Большая ладонь мягко легла на бугорок юноши, из-за чего тот сразу же проскулил в поцелуй. Мозг совсем перестал соображать, поддаваясь приятным ощущениям. Большой палец нащупал твёрдую головку сквозь влажную ткань домашних штанов, приступая бережно поглаживать её. Ли желал, чтобы тот никогда не прекращал эти кружащие голову ласки. Хотелось больше. Чёртова ткань мешала почувствовать его длинные пальцы на своём паху, что раздражало и одновременно разжигало ещё больше страсти и желания к свободным прикосновениям. Маленькие пальцы схватили край кофты и потянули её вверх, дабы освободить горячее тело от ненужной одежды. Тот отстранился, самостоятельно снимая с себя толстовку, которая сразу же отлетела на пол. Опьянённые возбуждением глаза осмотрели четыре точёных кубика пресса и мощную грудь, в которой хотелось спрятаться от всего плохого. Пухлые губы вновь всосали чужие, отчего по комнате снова стали разноситься звуки поцелуев. Ладошки продолжили блуждать по красивому телу, с каждой минутой спускаясь всё ниже и ниже. Его пальцы коснулись железной пуговицы, собираясь снять её с петли и пролезть внутрь. До слуха возбуждённых парней донёсся звук нескольких поворотов дверного замка. Хёнджин в ту же секунду отлип от губ веснушки, смотря друг на друга расширенными глазами. Входная дверь открылась, после чего оба услышали, как та захлопнулась. — Форт, мама пвифла! – белобрысый молниеносно поднялся с кровати и подобрал несчастную кофту. Младший подпрыгнул с постели и выбежал из комнаты, параллельно расчёсывая пальцами взъерошенные волосы. — Пофему ты февобня так рано вевнулафь? – прошепелявил Ликс, на что та вскинула бровями. — Да всё как обычно. А что с твоей речью? — В фмыфле "как обыфно"? А который фейтяф тяфь? – недоумевал веснушчатый, пока женщина пыталась разобрать, что он там говорит. Она сощурила глаза и нахмурила брови, замечая блестящий от слюны шарик во рту сына, который сразу же привлёк всё её внимание. Теперь ей не придётся расспрашивать подростка, по какой причине он шепелявит, ведь здесь даже додумывать не нужно было, видя железный шарик, что мелькал перед глазами. — Восемь вечера, – жёстким тоном ответила миссис Ли, всё ещё хмуря брови. — Покажи-ка язык, – тот начал быстро мотать головой, из-за чего вьющиеся рыжие локоны стали двигаться вместе с ним, не поспевая за своим обладателем. — Феликс, сейчас же покажи язык, – строго потребовала женщина. Юноша с хмурым видом высунул опухший язык, в котором всё ещё была штанга. — Только не говори, что ты сам его проколол, – расстроенным и в то же время обеспокоенным голосом сказала она, прикладывая ладонь к щеке и мотая головой. — Нет. Я к мафтеру ходил. — Слава Богу, – облегчённо промолвила Ли, почти расслабляясь. — Но зачем ты это сделал? – курносый пожал плечами, так и не дав внятного ответа. Глаза женщины опустились в пол, замечая чужую обувь. — У тебя гость, – цокнула темноволосая, складывая руки на груди и осматривая взвинченного мальчишку и его неряшливый вид. — Кто он? – сердце парня настолько быстро билось, что казалось, будто они могут услышать эти стуки, пока Джин прятался за углом открытой двери. Длинноногий несколько раз перекрестился, глубоко вздохнул и вышел из комнаты, переключая на себя внимание двух пар глаз. — Мам, это Хёндвын. Он – мой парень. — Как? Хёндвын? – не поняла женщина, совсем позабыв имя Хвана. Она помнила лишь его фамилию, а имя забыла. — Здравствуйте, миссис Ли. Меня зовут Хван Хёнджин, – он неуверенно подошёл к австралийке и смущённо протянул ей руку. Его внешний вид был точно таким же, как у младшего. Бывшая укладка теперь взъерошена, а глаза всё ещё были затуманены. Та недоверчиво пожала её, всё ещё думая, что Ликс изменился именно из-за него. — Приятно с вами познакомиться, – белобрысый добродушно улыбнулся, отчего неверные догадки пошатнулись в голове женщины. — Феликс, иди-ка завари гостю чай, – тот кивнул и удалился на кухню, оставляя их наедине. — Ты не похож на того, кто изменил моего сына до такой степени, что он начал огрызаться, пить, курить, ругаться матом и посылать учёбу к чёрту, – она вполголоса стала перечислять по пальцам изменения веснушки, всё сильнее пугая и огорчая Хвана. — Но я всё же спрошу. Это ты виноват в этом? — Нет. Честно, мне бы и самому хотелось знать, что с ним происходит. Вот только Феликс не хочет открываться мне. Я очень сильно переживаю за него. Он ведь раньше не был таким.. – оба опустили глаза в пол, подавленно вздыхая. Они не знали, что думать и кого винить. Это отвратительное чувство поселилось в двух сердцах, не понимая, как помочь тому, кто не хочет открываться. Остаётся только быть рядом с ним, и, возможно, им когда-нибудь повезёт. — Простите, – тихо вымолвил Хёнджин, чувствуя себя загнанной в клетку птицей. — Ты ни в чём не виноват. Не извиняйся, – понимающе сказала миссис Ли, доставая смартфон из кармана джинсов. — Если тебе не сложно, дашь свой номер телефона? Вдруг мой сын опять не будет отвечать на звонки и окажется, что он с тобой. Я так меньше волноваться буду, – тот кивнул и быстро добавил свой номер в контакты. Зубы кусали нижнюю губу в форме сердца, внимательно слушая весь их разговор за кухонной стеной. Он не мог поделиться с ними своими переживаниями, страшась их реакции. Мальчишка считал, что ему нужно в одиночку нести этот крест на своей спине, и ни один живой человек не должен знать, что с ним произошло. И раз уж эти двое так яростно пытаются выяснить изменение его поведения, значит, ему придётся оттолкнуть их. Не только маму, но и Хёнджина...

***

Прошёл уже целый месяц. Солнце с каждым днём становилось теплее, а вся листва полностью распустилась и окрасилась в зеленый цвет. Яркие лучи солнца действительно стали очень тёплыми, а сердце Феликса становилось всё холоднее и холоднее. Если месяц назад он ещё более менее относился к Хвану, то сейчас юноша вообще перестал хоть чуть-чуть тянуться к нему. Каждый день парню хотелось выть от моральной боли, которую ему причинял Ли. Он вечно где-то шлялся. На звонки не отвечал. Домой приходил только поздней ночью. И каждый раз от него воняло перегаром. Учёба? Да он вообще забыл значение этого слова, так как приходил туда исключительно ради того, чтобы посмеяться над кем-нибудь со своими новыми друзьями. От Ли Феликса осталась лишь внешность и имя. Но теперь это был совершенно другой человек, которого белобрысый не узнавал. Глядя в его глаза, он не видел в них ни огня, ни добродушия. В них, кроме пустоты больше ничего не было. Каждый раз, когда старший пытался поговорить с ним и утешить, тот выплёвывал едкие слова и уходил, хлопая за собой дверью. Даже когда веснушка впервые остался у него на ночь, тот не чувствовал душевного тепла, что раньше исходило от него. Рыжеволосому было абсолютно плевать, когда Хёнджин что-то рассказывал ему. Да он даже не смотрел на него, когда тот что-то говорил ему. Ноль внимания. Одно равнодушие. В такие моменты длинноногому хотелось выйти в окно и больше ничего не чувствовать. Ему было больно. Феликсу казалось, будто этот месяц прошёл за один час. Время куда-то спешило, что ему не нравилось. Его больше ничего не радовало, кроме своего чёртового пирсинга во рту, с которым он играет только перед Джином, прекрасно помня о том, что ему нельзя играть со штангой. Просто хотелось переключить на себя внимание парня. И у него это прекрасно получалось. Хван больше не видел его настоящей улыбки, только жалкую фальшивку, которая ему не нужна. Само слово искренность стало чужим для веснушчатого, будто он и не знает, что это такое. Парень каждый день переживал за этого балбеса, убивая все свои нервные клетки. Сам Ликс стал чужим. Юноша всё пытается доказать старшему, что он посторонний человек в его жизни, а не истинная любовь. Постоянные пьянки и гулянки с гиблой компанией стали обыденностью для него. И это он называет почувствовать вкус жизни? Где он там жизнь увидел, если остановился на месте и не хочет идти вперёд? Австралиец действительно подружился с теми парнями, которые теперь считают его своим другом и одним из них. Да какого чёрта он стал называть этих придурков своими братанами? Идиот. Получается, он считает Хёнджина просто прохожим человеком в своей жизни. А реально посторонних людей считает своей бандой на всю жизнь. Хотя он знает, но не принимает приятную правду. Феликс стал самым настоящим мудаком, который совершает глупые и необдуманные поступки, доставляя любящим его людям лишь боль и переживание. С каждым днём ночи становились теплее, из-за чего теперь даже куртку можно было не носить. Приятный ветерок заглядывал в комнату через приоткрытое окно, нисколько не мешая парню спать. Сейчас была глубокая ночь, вследствие чего он видел уже десятый сон. На небе был красивый, но одинокий полумесяц, который видел всё, что происходило на улице. Расслабленное тело окутывало полное умиротворение, пока ветерок невесомо поглаживал его лицо. Смартфон неожиданно зазвонил, тревожа сон Хвана. Громкий звук мелодии заставил открыть заспанные глаза и потянуться рукой к прикроватной тумбе. Взяв телефон лишь со второй попытки, он принял звонок и приложил телефон к уху, вновь прикрывая глаза. — Алло, – хриплым сонным голосом сказал парень. — Хёнджин, привет, это мама Феликса. А он сейчас с тобой? – голос дрожал, выдавая волнение женщины. Тот распахнул глаза и сел на кровати, прекрасно понимая, что младшего не было дома. Он это понял даже тогда, когда его котелок всё ещё не варил, продолжая спокойно спать. — Он просто сказал, что идёт гулять в парк, а потом придёт к тебе на ночь. Я пытаюсь дозвониться ему с девяти вечера, но трубку он не берёт, – тревожно протараторила темноволосая, тут же затягиваясь сигаретой. Перед глазами Джина вся жизнь пролетела, начиная так же сильно переживать за него. — Миссис Ли, не переживайте. Он сейчас спит рядом со мной. А телефон у него на беззвучном режиме стоит, – врёт во благо, лишь бы она перестала волноваться и легла спать. Парень быстро глянул на время, которое показывало три часа ночи, и ужаснулся. С того конца трубки послышался глухой всхлип, отчего белобрысый вздрогнул, сразу же подпрыгивая с постели. — Не плачьте, пожалуйста. С ним всё хорошо. — Феликс точно с тобой? — Да, он тихо посапывает рядом со мной. Я ему потом скажу, чтобы утром перезвонил вам, – бодро ответил Хван, наконец, успокаивая женщину. — И, миссис Ли, не курите, пожалуйста. Счастья это не принесёт. Да и нервы вряд ли успокоит. — Постараюсь, – она добродушно усмехнулась и потушила окурок. — Извини за то, что разбудила. Доброй ночи! — И вам того же! Спите крепко, – тепло промолвил он и повесил трубку. Длинноногий раздражённо вздохнул, бросая взор на пустую кровать. — Вот он у меня огребёт по полной. Идиот, – сердито изрёк Хёнджин, надевая джинсы и кофту. Выйдя из дома, он пошёл в центральный парк Сеула, где веснушчатый постоянно гулял. Ноги вели его по длинной дороге, у которой, видимо, вообще не было конца. По обе стороны от дороги росли стриженные кустарники в виде квадрата. Всю эту нежелательную прогулку он держал телефон возле уха, пытаясь дозвониться до балбеса. Ни ответа, ни привета. Взгляд осматривал пустые лавки, совсем не радуясь этому. Да в парке не было ни одной живой души! И где он тогда? Нервы были на пределе, не имея ни малейшего понятия, где могла бы быть задница Ликса. После долгих гудков его выкидывало на голосовую почту, после чего он снова звонил ему. И вот опять. Парень рассерженно выдохнул, который раз уже тыкая пальцем на контакт младшего. Сделав несколько шагов вперёд, он вдруг услышал тихий звук рингтона, что еле-еле доносился до его слуха. Звук шёл откуда-то слева, отчего он ещё сильнее нахмурил брови. Кое-как перешагнув через квадратный куст, он сощурил глаза, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в этой темноте. Свет столбов не попадал сюда из-за кустов, тень которых падала на траву. Хван снова позвонил курносому и включил фонарик смартфона. Сделав ещё несколько шагов вперёд, он увидел валяющийся на траве телефон, кой не переставал звонить. Недовольный взгляд пал на его обладателя, который мирно спал в траве, обнимая полупустую бутылку текилы. На экране чужого телефона высвечивалось «Мой Хёндрик», на что он на секунду обратил внимание. Сбросив трубку, он посветил фонарём на лицо Феликса, в рыжих волосах которого было несколько маленьких листиков этих самых кустов. От него опять воняло перегаром. — Ну ёбаный рот.. – расстроенным голосом сказал он, выключая фонарик. Убрав два телефона в карман, Хёнджин взял юношу за руки и попытался поднять на ноги. — Живо вставай, – нетерпеливо рявкнул парень. Тот открыл всё ещё пьяные глаза, фокусируя их на лице Джина. — Чего тебе? – грубым басистым голосом спросил Ли, продолжая валяться. Как так вообще вышло, что он уснул в траве? Так ещё и обнимая бутылку текилы. Старший снова попытался его поднять, но всё было без толку. — Отвали. Я сплю. — Дома спать будешь. Вставай, – тот недовольно цокнул и кое-как поднялся с травы на шатающихся ногах. Длинноногий перекинул его руку на своё плечо, дабы тот нормально пошёл. Сделав шаг вперёд, нога веснушчатого подвернулась, и он сразу же рухнул на траву, как мешок с рисом, недовольно шипя от боли. — Да блять! – проорал Хван, на что тот сразу же рассмеялся. Белобрысый закатил глаза и сел на корточки, подставляя свою спину. — Садись. — Давай я лучше сяду на твой член, – пьяно говорил балбес, расплываясь в улыбке. Тот повернул к нему голову, строя грозное выражение лица, отчего Ликс цокнул, закатывая глаза. Пьяный мальчишка обвил его шею руками, а талию ногами. Парень поднялся на ноги, подкинул веснушку вверх, чтобы тот не сполз с него, и пошёл назад домой. Тяжёлое дыхание говорило лишь о том, что он устал нести на себе пьяного юнца, который, кажется, уснул. Идя домой, Хёнджин думал лишь о том, как ему надоели постоянные пьянки Феликса. Было искренне жаль его маму, которая каждый день переживала за своего безответственного сына. Но самым ненавистным было то, что старший не мог помочь. Это бессилие убивало его, заставляя злиться на самого себя, а не на беспечного и циничного австралийца. Да тому вообще было плевать на тех, кому он так сильно важен. Плевать на тех, кто заботиться о нём. Ему апатичны чувства Хвана, заставляя страдать и утопать в моральной боли. — Знаешь.. – хриплым низким голосом сказал Ли, приоткрывая глаза. Белобрысый нахмурил брови, переключая внимание с мыслей на него. — У меня есть человек, которому я пытаюсь доказать, что я просто мимолётный эпизод в его жизни. Стараюсь оттолкнуть его своим хуёвым поведением, но он продолжает цепляться за глупую надежду. Понимаешь, бро? – невменяемым тоном спросил веснушка, на что тот лишь кивнул, больно кусая нижнюю губу. Видимо рыжеволосый совсем забыл, кто несёт его к себе домой. Пьяный язык всегда был честен, а значит, Джин попытается вытянуть из него всю правду, какую только сможет. — Я пытаюсь как можно чаще видеться с ним, дабы показать, какой я мудак. Я всеми силами пытаюсь убедить его, что ему не нужен такой парень. Ему не нужны хуёвые отношения. — Почему ты это делаешь? – ему хотелось кричать и плакать от ужаснейшей боли в груди, чтобы её услышал весь людской мир. Вот только длинноногий лишь укусил губу, в месте которого появилась маленькая ранка. Хотелось сплюнуть вкус собственной крови, но он быстро проглотил её, опуская полные горечи глаза в асфальт. — Потому что один случай убил во мне всё хорошее. Я не хочу, чтобы Хёнджин и мама узнали причину, по которой я стал другим человеком, – устало ответил мальчишка, уводя взгляд в сторону. Сердце старшего заныло от страшной боли, ощущая, как его разрывают на части. Хван зажмурил глаза, отчего по щеке побежала одинокая слеза. — Знаешь, бро, я так не хотел отталкивать его, – он разочарованно усмехнулся, пока небольшие руки предательски тряслись. — Я, идиот, надеялся, что всё останется так, как было. Но даже это желание было неисполнимо. За что же меня так ненавидит вселенная? Вся моя жизнь покатилась в тартарары, а дебильные желания остались где-то позади. — Что с тобой случилось? О чём твоя мама и тот парень не должны знать? — Я не могу рассказать. — Тогда почему бы тебе не попытаться наладить свою жизнь? Снова стать тем, кем ты когда-то был. — Того Феликса больше нет. Он не вернётся. — Но можно же попыта... — Знаешь, – перебил его Ли, прикрывая глаза. — Я помню свой первый поцелуй. Губы Хёнджина были очень нежными и сладкими. Я рад, что он был первым, – горько вымолвил веснушчатый, желая отдать ему всего себя. — У меня сердце болит из-за его улыбки. Представляешь, он продолжает улыбаться и дарить мне ласку, прекрасно понимая, что не получит от меня того же. Я не дам своего тепла, потому что его больше нет. Теперь я испорчен и буду гнить в гиблой компании ребят, – белобрысый отпустил руки, которые до этого момента держали ноги младшего. Тот чуть ли не рухнул на асфальт, но парень схватил его за талию, тем самым удерживая на ногах. — Я буду продолжать бороться за тебя! – на эмоциях прокричал Хван, в чьих глазах застыли горькие слёзы. Зубы противно скрипели, не понимая, как достучаться до Феликса. — Слышишь?! – он положил ладони на усыпанные веснушками щёки, вынуждая курносого смотреть в его глаза. — Я буду бороться. Что бы ты ни делал, какую бы страшную боль ни причинил, но я не откажусь от тебя! – рыжий положил холодные ладони на чужие, после чего стиснул зубы и прикрыл глаза. Переборов своё желание, он резко отдёрнул тёплые ладошки Джина со своих щёк. — Я устал от этих отношений. Мне надоело, что ты постоянно говоришь подобную хуйню. — Ты серьёзно? – в ужасе спросил он, вскидывая бровями. Огорчение и обида снова стали окутывать его сердце. Руки уже опускались, но он продолжал в одиночку грести вёслами эти отношения. — Более чем. — Прости меня. Я постараюсь больше ничего подобного не говорить. Идём домой, – изрёк Хёнджин со стеклянными глазами и сразу же пошёл вперёд. Тот вздохнул и направился вслед за ним на расшатанных ногах. Придя домой, длинноногий помог ему раздеться и переодел в свою футболку, после чего они легли на кровать. Старший отвернулся от него, глядя в окно усталым взглядом. Мальчишка повернулся в его сторону, глядя на широкую спину, к которой хотелось прижаться и почувствовать тепло его тела. Тепло его сердца и души. — Перезвони утром своей маме. — Ладно. Сколько ещё времени Хван собирается мучить себя? Как долго эти отношения протянут? На сколько белобрысого ещё хватит? Ведь его нервы сделаны далеко не из стали, так что со временем они тоже иссякнут. Он понятия не имел, как помочь тому, кто этого просто не хочет. Когда он вообще последний раз видел его настоящую улыбку? Феликс больше не улыбался после их первого свидания. Видимо, его улыбка исчезла вместе с тем наивным и хорошим мальчишкой. Длинноногий скучал по тому юноше. До безумия скучал по тёплому взгляду и нежной улыбке. Он закрыл глаза и стал представлять, как тот самый веснушчатый мальчик с добрым сердцем бежит в его объятия. С уголка глаза потекла слеза, одиноко капая на подушку. Так он и уснул. Длинная рука легла на подушку, чувствуя пустоту, которой не должно быть. Большая ладонь начала метаться по левой стороне кровати, так никого и не нащупав. Парень открыл глаза, видя, что половила постели, где спал австралиец, была пустой. Удручённо вздохнув, Джин встал с кровати и вышел из комнаты. С кухни шёл едкий запах дыма сигарет, пропитывая стены его квартиры. Он остановился возле порога кухни, приковывая внимание к сидящему на подоконнике Ли с сигаретой в пальцах. Окно было открыто, но это никак не помогало выветрить запах. Тот глядел на проезжающие машины, явно о чём-то думая. Мысли настолько сильно поглотили его, что он даже не заметил фигуру Хвана, который теперь облокачивался спиной о порог со сложенными на груди руками. Взор тёмных глаз пал на пепельницу, в которой лежало девять фильтров выкуренных сигарет. Неужели курносый выкуривает целую пачку в день? Напряжение разливалось по телу и душе, наблюдая за пустым человеком. Взгляд был безжизненным и чужим до тех пор, пока он не увидел старшего боковым зрением. Рыжеволосый повернул к нему голову и растянул губы. — Как давно ты тут сидишь? — Полчаса, может. Не знаю, – и он реально выкурил столько сигарет за какие-то полчаса? Что же происходит в его голове, раз он выкуривает уже десятую сигарету... Хёнджин ещё сильнее напрягся, чувствуя ужасное волнение за юношу. Потушив окурок, он слез с подоконника и закрыл окно, после чего прошёл мимо парня и ушёл в комнату. Тот нахмурил брови и пошёл следом за ним. — Ты позвонил своей маме? — Да. Она сначала не поверила, что я остался у тебя на ночь. Мне пришлось включить видеосвязь и показать тебя. Ты ж не против? – белобрысый покачал головой, наблюдая за тем, как веснушка надевает джинсы. — И куда ты собираешься? — Тусить. Знаешь же, что такое бухать? – надменно отшутился он, поворачивая голову и глядя тому прямо в глаза. Шутка была неудачной, ведь Джину ни капли не смешно. Веснушчатый напоминал заносчивого придурка, который пренебрегал чувствами Хвана. Вот только он таким и стал. Едкая ухмылка появилась на лице мальчишки, после чего он отвернулся и продолжить одеваться. — Тебе реально плевать на чувства тех, кто тебя любит? Или ты просто притворяешься? Феликс, ты ведь понимаешь, что тебе никто не сможет помочь, пока ты не будешь искренним? – спросил он, отчего тот остановился и поджал губы. — Да что с тобой происходит? Почему ты стал тем, кем не являешься? Я же знаю, что ты не такой. Ты совсем другой, – парень пытался достучаться до него. Пробудить в нём того, кого так сильно полюбил. Хёнджин больше не мог молчать. Он должен продолжать давить на его чувства, чтобы тот рассказал, в чём дело. — Я помню того подростка, который всегда смущался и готов был вопить от счастья из-за обычных объятий. Помню его милую улыбку и добрый взгляд, – он шагнул к младшему и развернул его к себе, заглядывая в помутневшие глаза. — Ликси, расскажи мне, что случилось. Я выслушаю тебя и постараюсь помочь. Ты не один. Я всегда буду рядом, потому что люблю тебя, – у веснушки дыхание спёрло, слыша это заветное слово из его уст. Он на секунду расширил глаза, тотчас же падая с небес на землю. Это было больно. Австралиец скинул чужие руки со своих плеч. Взгляд стал холодным, как льдинка. — Не путай привязанность с любовью, – суровым тоном промолвил Ли, лицо которого не выражало никаких эмоций. Бесчувственный и бесчеловечный мудак. Да как у него вообще повернулся язык, чтобы сказать такое? — Что.. – у него землю из-под ног выбили, не давая вдохнуть кислород полной грудью. Голова закружилась, а тело кинуло в дрожь. Руки затряслись, чувствуя, как в груди что-то больно щемило. Это же каким надо быть уродом, чтобы так сильно ранить любящее сердце? Хёнджину никогда не было так больно, как сейчас. В глазах застыла горечь, ощущая, как на сердце появляется глубокая рана, из которой хлынула алая кровь. Как же ему сейчас было больно. — Да что ты такое говоришь?! – крикнул длинноногий, переставая контролировать свои эмоции. Он в полную силу прикусил нижнюю губу, дабы не было заметно, что она дрожит. — С чего ты вообще взял, что это привязанность? Ты не знаешь, что такое любовь, раз говоришь подобное. У тебя теперь нет ни морали, ни честности. Да когда же ты успел вбить в свою голову, что не достоин счастья? Ты ведь любим, Феликс. Не надо закрываться от тех, кто тебя любит. Ты чувствуешь то же самое, что и я. Я знаю это! — Так, – твёрдо сказал младший, чья мимика стала какой-то ехидной и противно-игривой. Это выражение лица ввело Джина в ступор. — Перестань читать мне нотации, иначе мы расстанемся, – белобрысый замер с расширенными глазами, в которых застыло полное разочарование, ужас и боль. Он находился в эмоциональном шоке, переставая двигаться и даже дышать. Курносый действительно только что поставил его перед таким выбором. Он правда поставил ему ультиматум. Старший проглотил горьким ком, что застрял в его горле. К глазам подступили слёзы, застыв точно так же, как и сам он. Хван сразу же горько хохотнул, вследствие чего юноша поднял бровь в немом вопросе. Тот чуть громче хохотнул, а потом и вовсе рассмеялся со слезами на глазах. Теперь он искренне не понимал, что делать, из-за чего начал смеяться от бессилия. Вот это уже был тревожный звоночек. А Ликс просто стоял и наблюдал за тем, как Хёнджина ломает. И ведь это именно рыжеволосый был виноват. Он ломал любимого человека, никак не реагируя на это. Словно это не его вина. — Хорошо. Будь по-твоему, – сказал он дрожащим голосом, продолжая отчаянно смеяться. Так больно... На душе сейчас так паршиво. С глаза потекла слеза, которую он сразу же вытер ладонью. — Чего стоишь, Ликсик? Иди тусуйся. Кто останавливает? – на лице застыла больная и горькая улыбка, а в глазах по-прежнему было чувство безнадёжности. — Так мы расстаёмся? – не понял Ли, надеясь на отрицательный ответ. С чужого лица пропала улыбка, меняясь на отчуждённую мимику. — А ты хочешь? — Ну пока нет. — Отлично, – да какой там отлично? Кого вообще устроит такой ответ младшего? Это ведь полный абсурд! Но Джин уже не знал, что делать. Не понимал, как поступить. Поэтому он просто будет терпеть и глотать это похабное отношение к себе. У него не было другого варианта, так как он любил его и не хотел отпускать. И это не была привязанность. Феликс забыл, что значит ценить и любить кого-то.

***

Хёнджин опустил руки. Он больше не пытался выяснить причину, по которой юноша так сильно изменился. У него закончились силы пытаться помочь тому, кому эта помощь на хрен не нужна. Было миллион попыток, и все они кончались тем, что тот угрожал ему разрывом отношений. От этого сердце старшего истошно болело, щемило каждый раз, когда веснушчатый надавливал на эти отношения. Он будто знал, за какие ниточки стоит тянуть, дабы заткнуть рот Джина. Ему было до невозможного тяжело оставаться с высокомерным Ли, который ни во что его не ставил. Парень прекрасно понимал, что он продолжит мучиться, пока будет находится в отношениях с младшим. Феликс наступал ему на горло. Душил и смеялся в лицо тому, кто задыхался под натиском его ноги, но продолжал любить этого несносного придурка. Вера в лучшее с каждым днём тускнела, точно так же, как и желание попытаться удержать веснушку. Тем не менее, он всё ещё оставался рядом с ним и старался хорошо провести совместный день. Он широко растягивал губы, но эта улыбка была фальшивой. Уставшие грустные глаза выдавали Хвана с головой, на что тот усердствовал не обращать внимания. Вот и сейчас он неискренне растягивал губы, сидя напротив австралийца в каком-то кафе. Прошло уже три месяца с того ужасного утра, а воспоминания оставались такими свежими и чёткими, будто это было только вчера. Он до сих пор помнил то страшное чувство на душе, когда Ликс всё же ушёл и оставил его одного с пожирающими сердце мыслями. — Когда у тебя там день рождения? – вдруг спросил рыжеволосый, прерывая долгое молчание. — Двадцатого марта. А что? — У тебя есть все пластинки альбомов «Deftones»? — Нет. — Скинь мне название альбома, который ты хочешь, – сказал младший, тут же хватая в руки свой смартфон. Прошло тридцать секунд нового молчания, отчего курносый поднял взгляд на мирно сидящего Хвана и выгнул бровь. — Ну? – белобрысый ойкнул, тотчас же разблокировав телефон. Как только парень скинул ему название альбома, Феликс кивнул головой. — А зачем тебе? – смущённо спросил он, уже зная ответ. — Хочу тебе на день рождения подарить пластинку. Я просто в душе не ебу, что ещё можно подарить, – легко ответил балбес, пожимая плечами. Видимо, веснушчатый не считает, что было бы лучше сделать ему сюрприз. От него теперь даже никакой интриги не дождёшься. Длинноногий поджал губы, опуская взгляд в стол. Тот продолжал пялиться в смартфон и с кем-то переписываться, что было не очень приятно. Он ведь сейчас находится рядом с Хёнджином. Стоило бы ему больше внимания уделить, чем своим гиблым друзьям. Даже само слово «друг» теряется рядом с этими парнями. — Как у тебя дела? – неуверенно вымолвил старший, стараясь привлечь его внимание. — Норм, – безразлично ответил подросток, продолжая кому-то писать и посмеиваться. Хван чувствовал себя лишним и был уверен в том, что если он сейчас встанет и просто уйдёт, Феликс даже не заметит его ухода. Будто он пустое место, на которого даже взглянуть лень. Ему было настолько обидно, что он просто сидел с расширенными от отчаяния глазами и смотрел на Ли. Прямо сейчас ему хотелось высказать австралийцу своё недовольство. Но он лишь с немалым усилием проглотил этот большой ком слов и разочарования, так ничего и не сказав. Не было сил снова слышать о том, что веснушка может с лёгкостью порвать их отношения. Не было сил снова извиняться за свой язык, хотя он, как и всегда, был прав. Однако парень до сих пор не мог понять, почему Ликс так сильно начинает беситься из-за извинения Джина. Вот только ответ был прост: юноша и сам понимал, что тот во всём был прав, а от его извинений становилось ещё хуже. Он не желал слышать слова прощения, которых не заслужил. Ведь тот ни в чём не виноват. Во всём этом вина лежит только на Феликсе. Это именно он был виноват в том, что их отношения рушатся. И только Хёнджин старался сохранить их. Это настолько печально и гнусно, что тому хотелось биться головой об стену. Ведь он понимал, что только он был во всём виноват. Тем не менее, он не пытался всё наладить и сохранить их отношения. Может, иногда пытался, давая ложные надежды. — Правда. Всё нормально, – вдруг ответил веснушчатый, поднимая взгляд и выключая телефон. Нет, ему не стоило сейчас уделять белобрысому внимание. Он ведь всё ещё пытается оттолкнуть его и сделать так, чтобы тот сам поставил точку на их отношениях. Сам же не решается этого сделать. И не решится. Он сделает что угодно, но сам никогда не поставит эту точку. От этого тому ещё больнее. — Я вчера говорил с твоей мамой, – тот сразу же напрягся и нахмурил брови. — Она сказала, что всегда будет отпускать тебя ко мне на ночь. Видимо, доверяет мне, – в его словах не было скрытого подтекста или чего-то оскорбительного, но Феликс видел в этом лишь что-то неприятное и плохое. Парень просто хотел поговорить о чём-нибудь, не имея злых помыслов. У него их не было. Только вот мальчишка так не считал, думая, что Джин насмехается над ним и обсуждает его с миссис Ли. — Не надо общаться с моей матерью, – прежний веснушка никогда бы не назвал свою маму "матерью", поскольку он всегда считал это слово каким-то неправильным и оскорбительным. — Вы не друзья. Ты должен звонить ей только в тех случаях, когда меня нужно отмазать. На этом ваше общение должно обрываться, – раздражённо промолвил рыжеволосый. Раньше бы он, наоборот, был счастлив тому, что его молодой человек нашёл общий язык с его мамой. — Хорошо. Прости, – растерянно ответил Хван, из-за чего зубы младшего заскрипели. Он снова извиняется за то, в чём не был виноват. Это не на шутку злило курносого. Он опустил глаза, сжимая кулаки под столом. — Ликси, – позвал его парень, слегка растягивая губы в обескураженной улыбке, — давай сфотографируемся? — Чего? – от злости не осталось и следа, чувствуя лишь непонятное смятение. — Зачем? — Просто, – колеблясь промолвил Джин, пожимая плечами. Он неуверенно разблокировал экран телефона и ткнул большим пальцем на иконку камеры. Взгляд поднялся на не очень довольного юношу, который громко выдохнул и закатил глаза. Парень поднялся с диванчика, обошёл стол и сел к угрюмому австралийцу. Ненавистное чувство страха окутывало душу Хёнджина, боясь даже посмотреть на него. Этот испуг возник из-за того, что ему было страшно ещё раз разозлить Феликса и услышать неприятные слова о том, что их отношения держатся на тонкой нити, которую тот запросто мог порвать. Оба прекрасно понимали, что белобрысый неоднократно унижается перед ним, извиняется за то, чего не делал, и всеми силами пытается удержать мальчишку в своих руках. Но он продолжал уходить всё дальше и дальше. Это чертовски больно осознавать. Он понимал, что рано или поздно этим ядовитым отношениям придёт конец. Вот только Хван не сможет освободиться и вздохнуть полной грудью. Не сможет расправить крылья без того, кого так сильно любит. Как бы печально это ни звучало, но у него не было выхода. С ним плохо, а без него ещё хуже. И что ему делать? Это называется «тупик». И эта чёртова безысходность давила на самое сердце. Уничтожала крупицы счастья. Порой ему хотелось вообще ничего не чувствовать. Тем не менее, сердцу не прикажешь. — Улыбнись, – попросил он, смотря в камеру смартфона. Как он может такое просить, если у самого глаза были полны грусти и нерешимости? — Стой, – тот в замешательстве повернул к нему голову, думая, что веснушчатый снова скажет что-то обидное. — Сначала я расскажу тебе анекдот, а потом можешь фоткать, – серьёзным тоном изрёк он, на что короткостриженый кивнул. — Слушай внимательно. Жил-был грузин, и стал он от сидячей жизни полнеть. Пошёл к врачу. Доктор молодой, неопытный. Грузин говорит: Дарагой, пачэму у меня такой живот агромный? Ну тот и отвечает: У-у-у, да вы беременны! – парень вскинул бровями, слегка растягивая уголки губ. — Грузин в полном ахуе говорит: Ты чиво, с кипариса упал, да? Обиделся грузин и ушёл. Врач, дабы не потерять престиж, позвонил всем своим знакомым медикам и уговорил то же самое сказать, – Ли смотрит прямо в глаза, видя, как в них появляется веселье и радость. Даже самому легче стало, поглядывая на чужие губы, которые с каждым его словом всё шире растягивались. Должно же быть хоть что-то хорошее. — Промаялся грузин весь день, то к одному, то к другому – один ответ "Вы беременны". Идёт опечаленный домой. С балкона дома радостный клич: Э-э-эй, Вано, пачэму такой невэсёлый? Захады, в очко поиграем! Тот ему и отвечает: Хватыт! Доигрались... – старший громко рассмеялся на всё кафе, лаская слух и глаза веснушки. Ему нравилось глядеть на дурашливые глаза Джина и слушать его приятный смех. Курносый быстро выхватил смартфон из чужой руки, улыбнулся и сфотографировал их, делая сразу несколько фотографий. Так и получилось их совместное и единственное радостное фото. В какой-то момент Феликсу просто захотелось, чтобы хоть их фотография была нормальной и не такой печальной, как эти отношения. Нет, даже не так. Подростку хотелось, чтобы на этой фотографии глаза Хёнджина излучали счастье и радость, а не тоску и усталость. Чтобы запечатлеть момент, в котором белобрысый весело смеётся, как в самом начале их знакомства. Именно такую фотографию он хотел иметь у себя в галерее. Каким бы мудаком он ни стал, но ценности Ликса оставались неизменными. Просто он понимал, что после их разрыва мальчишка постоянно будет глядеть на эту радостную фотографию и чувствовать меланхолию по тому, кого любит. — Спасибо, – вдруг сказал парень, наконец успокоившись. Безудержный смех закончился, но он почему-то продолжал улыбаться. Щёки уже начинали болеть, что его нисколько не волновало. Юноша состроил озадаченное выражение лица, смотря на него в немом вопросе. — За то, что заставил рассмеяться. Спасибо, – в сердце возникла ноющая боль, слыша эти сильные слова, которые отчего-то ранили младшего. Он не мог понять, почему ему сейчас так больно. Почему это объяснение Хвана так сильно жгло душу. Глаза пекло, осознавая, что они вот-вот наполнятся слезами. Этот тёплый взгляд чужих глаз не давал ему нормально дышать. В груди защемило, ощущая непонятную боль, кой быстро распространялась по телу. — Давно я так не смеялся рядом с тобой.. – с какой-то грустью прибавил он, опуская тёплый, но скорбный взгляд в стол. — Мне нужно в туалет, – протараторил Ли, тотчас же перескакивая через колени Хёнджина и убегая в уборную. Тот провожал его спину взглядом, не понимая, что сейчас произошло. Феликсу почему-то стало жарко, пока сердце продолжало истошно болеть. Как только лихорадочное тело скрылось за дверью, он подлетел к умывальнику и облокотился на него руками, продолжая тяжело дышать. Потемневший взор поднялся на зеркало, видя собственное отражение, которое вызывало в нём отвращение. — Да что со мной? – прошептал Ликс, желая поскорее избавиться от этой боли в груди. Прошло уже десять минут с его внезапного исчезновения, что показались для него секундами. Но не для старшего. Веснушчатый вышел из уборной с равнодушным выражением лица. — Мне пора идти, – отчуждённо промолвил он, хватая телефон и убирая его в карман джинсов. А в глаза не смотрит. — Так быстро? Но мы же только пришли, – взволнованно говорил Джин, не зная, куда себя деть и что сказать, лишь бы тот не ушёл. Он всем своим естеством показывал тревогу, что застыла в его тёмных глазах. Эта глупая тревожность неистово раздражала рыжеволосого. Подросток кинул на него недоброжелательный взгляд и просто ушёл. И как это понимать? Десять минут назад всё было более-менее нормально. Белобрысый поджал губы в тонкую линию, начиная копаться во всём, что произошло за эти полчаса. Поначалу в голову ничего не лезло, думая, что юноше просто надоело проводить с ним время. Но потом он вспомнил свои предпоследние слова, после которых тот убежал в уборную на длительных десять минут. Он лишь не понимал, что такого в том, что он сказал. Это ведь была самая обычная благодарность. Или ему теперь запрещено благодарить его? — Бред какой-то, – тихо промолвил Хван, после чего взял свои вещи и вышел из кафе. И вот он снова чувствовал себя подавленным пессимистом, медленно шагая домой. Весь его день пролетел за считанные минуты, даже не почувствовав этого. Самым ужасным было то, что он даже не ощущал себя. Будто его не было в этом мире. Парень уныло валялся в постели. Ничего не хотелось. Его звали гулять. Он мог порисовать, мог посмотреть что-нибудь или сходить в бассейн. Но после встречи с Феликсом у него отбило желание что-либо делать. Словно его батарейка была на нуле. Поведение веснушки убивало его. Хёнджин вдруг поднялся с кровати, подошёл к стеллажу и достал оттуда любимую пластинку четвёртого альбома «Lil Peep». Вытащив пластинку из обложки, он поставил её на проигрыватель, вследствие чего по просторной комнате разнеслась приятная музыка. Когда ему было плохо, он всегда слушал старого доброго пипа. Эти песни успокаивали длинноногого. В такие моменты хотелось напиться, но он понимал, что легче ему не станет. Поэтому он просто плюхнулся на кровать и свернулся калачиком, прикрывая вымученные глаза. Белобрысый отдалённо понял, что потихоньку начинает проваливаться в сон, никак не препятствуя этому. У него даже не было желания окунуться в мир фантазий о счастливой жизни с Ли, что он всегда представлял перед сном. Весь мир казался ему серым, потерял свои яркие краски. Всё стало каким-то однотонным и безжизненным. То же самое происходило в его душе. Тяжёлые веки внезапно распахнулись, после чего он встал с кровати и направился на кухню. Хван открыл ящик, в котором всегда желали целлофановые мешки, и вытащил оттуда зарытую в пакетах пачку сигарет. Месяц назад он и вовсе планировал бросить курить. Но как тут перестать, когда ему было так плохо? И, конечно же, он знал, что сигареты никак не успокоят нервы и уж тем более не спасут его раненное сердце. Да ему до одури хотелось выговориться кому-нибудь. Прокричать свои чувства на весь Сеул, дабы выпустить всё, что в нём накопилось. Вся эта боль сковывала его, не давая вдохнуть свежий воздух полной грудью. Его ласковое сердце без остановки кровоточило, принимая в себя новый поток толстых иголок. Он горел. И, к сожалению, горел не от счастья и тепла, а от жгучих мучений. На молодой душе появлялись новые глубокие порезы, что ему наносил Ли остриём ножа. А тот всё терпит и терпит. Парень сел на подоконник и прикурил сигарету, тотчас же заполняя едким дымом не совсем чистые лёгкие. На улице давно стемнело, освещая дороги тёплыми фонарными столбами. Стрелка подвесных часов показывала десятый час. Тусклый свет падал в окна, вследствие чего его черты лица были нечёткими и более сглаженными. Яркий уголёк освещал два длинных изящных пальца, что держали фильтр сигареты. Он спокойно выпускал изо рта клубы ядовитого дыма, который медленно растворялся в воздухе, оседая на стенах. Неожиданный звонок в дверь заставил напрячься и нахмурить брови, после чего он повернул голову к небольшому коридору, ведущему в прихожую. Белобрысый слез с подоконника, потушил сигарету и направился в прихожую. По квартире стали раздаваться безостановочные звуки дверного звонка, раздражая нервные клетки. Длинные ноги поспешно подошли к двери, впоследствии чего он, не смотря в глазок, открыл дверь. Жуткий запах рыбы ударил прямо в нос, словно он пришёл на рынок с морепродуктами. Отвратительная вонь была настолько сильной, что глаза Джина начали слезиться. Перед ним стоял промокший до нитки Феликс, с волос которого стекали маленькие капли воды. От него ужасно воняло рыбой. — Ты сказал, что я могу оставаться у тебя на ночь, – его низкий голос разносился эхом по белому коридору лестничной площадки, проникая глубже, чем дым сигарет. Тот зажал нос двумя пальцами, кривясь от неприятного запаха, что исходил от Ликса. Но в сторону не отошёл, таким образом не давая младшему войти в прихожую. — Так мне можно у тебя остаться? – как-то раздражённо спросил он, выгибая бровь. Хёнджин уж и не знал, что хуже: его недовольная мимика или этот отвратительный запах рыбы. Длинноногий не спеша освободил проход, давая тому пройти внутрь. — В душ сходить можно? – тот обернулся в его сторону с таким выражением лица, будто подросток сказал что-то умное и неожиданное. С большим старанием сняв мокрые кеды, юноша тут же пошёл в ванную комнату, специально не закрывая дверь и оставляя её приоткрытой. Феликс явно на что-то надеялся, раз нарочно не закрыл дверь в ванную. Ужасная вонь не выветрилась из квартиры даже через пятнадцать минут после прихода Ли. Окна были открыты настежь, но это никак не помогало избавиться от столь жуткого запаха. Парень вошёл в комнату, тут же осматривая каждый угол сосредоточенным взглядом. Ищущие глаза остановились на освежителе воздуха с запахом персиков, что стоял на стеллаже. Хван подошёл к нему, взял баллончик и вышел из комнаты, сразу же распыляя содержимое по всей квартире. Сладковатый аромат персиков боролся с рыбной вонью, стараясь перебить этот мерзкий запах. Он недоверчиво принюхался и облегчённо выдохнул, понимая, что жуткий запах, наконец, отступил. Длинные ноги повели его к двери туалета, который находился рядом с ванной. Взор метнулся к тёплому свету, что шёл из небольшой щели соседней двери. Старший нахмурил брови, мельком замечая обнажённую хрупкую спину, что омывала горячая вода. Он быстро закрыл дверь ванной, в шоке вскидывая бровями. Тот расплылся в довольной улыбке, глядя на закрытую дверь. На изумлённом лице появился лёгкий румянец смущения, пока перед глазами всё ещё плыл момент голой спины юноши. Джин прикусил нижнюю губу, начиная быстро моргать. Младший вышел из ванны только спустя полчаса, как следует намыв своё тело. Он вошёл в комнату в одном лишь полотенце, которое обвивало поясницу. Комфортная музыка пипа продолжала играть на всю комнату, пока Хёнджин сидел за столом и что-то рисовал. Феликс громко прочистил горло, отчего тот молниеносно обернулся, сию же секунду вскидывая бровями и приоткрывая рот. Карие глаза, не веря, осматривали субтильное тело. Живот был подтянутым, плечи маленькими, а два розовых соска были твёрдыми из-за холода. — Одежду дашь? – спросил Ли, чья мимика выражала полную удовлетворённость и шаловливость. Он был доволен тем, что смог шокировать и смутить его своим полуобнажённым видом. — Или ты хочешь, чтобы я голым ходил? – тот продолжал молча сидеть в ступоре с расширенными глазёнками. — Ну раз ты так хочешь.. – мальчишка медленно коснулся пальцами краёв полотенца, собираясь снять его со своей поясницы. — Стой! – крикнул Хван, метая растерянный взгляд по комнате. Рыжеволосый нахально ухмыльнулся, сверкая глазами. Тот шустро поднялся со стула, подлетая к шкафу, возле которого стоял Ликс. Достав всё необходимое, парень застенчиво вручил ему вещи, смотря в пол и кусая внутреннюю сторону щеки. Австралиец вышел из комнаты, после чего тот облегчённо вздохнул. Не прошло и пяти минут, как веснушка одетым вернулся в комнату. — Почему ты был мокрым и от тебя пахло рыбой? – напрямую спросил старший, смотря тому в глаза. — Да я с друзьями поспорил, что смогу окунуться в аквариум с рыбой, – с усмешкой ответил подросток, складывая руки на груди. — И на что спорил? — На деньги, конечно же. — Зачем тебе это нужно? А если бы полицию вызвали? Феликс, надо думать головой, прежде чем совершать такие глупые поступки ради денег, – беспокойным тоном молвил Джин, то ли отчитывая его, то ли стараясь дать совет. Курносый недовольно закатил глаза, не желая выслушивать нотации белобрысого. — Зачем ты вообще согласился на это? Ты ведь никогда бы не полез в аквариум с рыбами, – не понимал он, хмуря тёмные брови. — Что с тобой происходит? Мой Феликс ни за что бы не сделал подобного. Я тебя совсем не понимаю. — Да что ты заладил? Я сделал это ради смеха и денег. Не надо искать в этом что-то пиздец ужасное и раздувать из мухи слона. Ты за кого меня принимаешь вообще? Да бля, я и не на такое способен. — Я же только помочь хочу! Ты совсем не слушаешь меня. — Мне не нужна твоя помощь. Со мной всё нормально. Ты реально всё преувеличиваешь до такой степени, будто я какой-то непорочный ангелок, которому нельзя веселиться и совершать глупости. Да моя личная жизнь вообще тебя не касается! – в груди парня больно кольнуло, слыша последние ужасные слова юноши. — Ты всегда считал, что я какой-то хороший и послушный мальчик, которому ничего нельзя. Будто я всегда должен оставаться милым паинькой, и мне недопустимо быть ужасным человеком. Якобы, мне нельзя меняться. Вот так ты считаешь, – колко говорил Ликс повышенным тоном. В чём-то он был прав, но Хван никогда не считал, что тому категорически запрещено совершать ошибки. Слова младшего ранили, причиняя ужасную боль. Снова. Как так вышло, что они снова поссорились? Почему-то длинноногий думал, что хуже быть уже не может. Как бы ему хотелось, чтобы эта ссора оказалась ужасным сном, а не реальностью, в которой тот снова причиняет ему боль своими неприятными словами. — Бесишь уже. — Это я тебя бешу? – в шоке задал риторический вопрос Хёнджин, вскидывая бровями. Выплюнутые слова веснушчатого были полной тарабарщиной, отчего тот начинал злиться. Да, старшему было больно, однако ему тоже не понравилось необоснованное изложение Феликса, которое неимоверно сильно раздражало. Почему это у веснушки было право постоянно причинять боль, а у белобрысого нет? Почему тому дозволено высказывать своё недовольство и раздувать пожар ссоры? Парень постоянно унижается перед ним и безвинно просит прощения, дабы ещё сильнее не ругаться. У него тоже были чувства, о которых Ли вообще перестал думать и заботиться. Он ранит его и даже не задумывается о том, каково ему всё это испытывать. Почему тот всегда должен принимать эти удары из слов Ликса и терпеть его провокации на новую ссору? У Хвана не стальные нервы, так что он тоже может дать волю негативным эмоциям. Да у них хотя бы причина была. А вот у рыжего как таковой не было оснований для негатива. Джин ни черта ему не сделал, а тот опять начинает разжигать ссору, причиняя ему боль своими едкими словами. Он хотел было начать говорить, но неожиданный звонок заставил обоих переключить внимание на смартфон австралийца. Мама звонила. Женщина снова переживала за него. — Мам, ты глупая, что ли? Я тебе сегодня несколько раз говорил, чтобы ты не отвлекала меня своими тупыми звонками. Хватит звонить мне! Я занят! – он рявкнул, из-за чего миссис Ли вздрогнула. — Не смей так разговаривать со своей мамой! – прорычал старший, от гнева расширяя глаза. Тот в полном возмущении вскинул бровями, тут же едко усмехаясь. И слова Джина темноволосая тоже слышала. — Это не твоего ума дело. Вообще не смей лезть в мои семейные разборки. Хёнджин, не выводи меня ещё сильнее и уж тем более не провоцируй нашу ссору ещё больше, – мальчишка сразу же повесил трубку, после чего полностью выключил телефон и кинул его на кровать. — Да ты каждый день пытаешься поругаться со мной, хотя я по факту ничего не сделал. Ты злишься на меня просто с нихуя! Я постоянно волнуюсь за тебя и стараюсь быть рядом, но ты продолжаешь отталкивать меня. Тебя вообще теперь не заботят чувства других людей. Блять, да ты хоть представляешь, насколько сильно делаешь мне больно? Твои колкие слова имеют огромный вес, который остаётся на моём сердце. Не на твоём. На моём. Клянусь, тебя реально будто подменили. Ты действительно был моим ангелом, который тоже мог совершать ошибки. И это было нормально. Но теперь ты совершаешь не просто опрометчивые косяки, а очень даже обдуманные, – разъярённый взгляд пал на чужой рот. Тот глядел исподлобья, чуть высовывая язык и начиная играть с серёжкой. Металлический шарик скользил по белым зубам и кукольным губам, пока он глядел на сердитого парня хитрыми проказливыми глазами. Он не был в силах отвести взор и переключить внимание на что-нибудь другое. Эти чёртовы манящие игры чужого языка возбуждали его, отчего член медленно, но верно стал затвердевать в домашних штанах, что ещё сильнее раздражало Хёнджина. Сейчас он должен думать о своих негативных эмоциях. Феликс словно специально играл со штангой, чтобы тот отвлёкся от их ссоры. И Хван в самом деле таял и плыл из-за чужих демонстративных игр. Младший опять заставляет его ощущать себя никем. Он чувствовал себя разбитым, полностью уничтоженным человеком. — Тебе плевать на всё и всех. Это ты уже доказал. Ты не думаешь своей башкой, хотя вроде как умный, – курносый сбивал и путал его мысли своим чёртовым языком, не давая нормально сформулировать слова, которые он хотел сказать. Тот безмолвно манипулировал им, продолжая играть с серёжкой во рту. Это подло. Парень в гневе расширил глаза, понимая, что австралиец специально водит шариком штанги по губам, дабы запутать чужие мысли. — Ты стебёшься, что ли? Я тут пытаюсь разобраться и высказаться, а ты играешь с этой ебучей штангой! Подумай, наконец, о моих чувствах! — Давай займёмся сексом? – вот так просто спросил Ликс игривым голоском, продолжая коварно глядеть на него исподлобья. — Что.. – ошеломлённо вымолвил он, проваливаясь сквозь землю. Глупец думал, что у его разочарования есть предел и ниже падать некуда. Но это предложение юноши дало понять, что у того ужасного чувства не было границ. Старший глядел на него расширенными от огорчения глазами, пока Феликс всё ещё играл языком. — Я не стану заниматься с тобой сексом, когда у нас целый вагон проблем и боли. Это глупо. В твоём предложении нет здравого смысла! — Да-а? – задорно протянул веснушка, в чьих глазах пылала хитрость. — В общем так: либо ты сейчас трахнешь меня, либо мы расстаёмся. Выбор за тобой, – эта манипуляция была до смешного абсурдной. Однако он был очень серьёзен в своих словах. Как он вообще может ставить его перед таким выбором? Где справедливость? Этот ультиматум был самым шокирующим и до ужаса тяжёлым. Ему не хотелось ни того, ни другого. Бархатный голос пропал, словно его никогда и не было. Будто он разучился говорить и передавать свои эмоции. На лице так и стоял ужас и полное разочарование. Да он даже заплакать не мог из-за того, что слёзы закончились. Не мог горько рассмеяться, потому что собственное тело перестало слушаться своего хозяина. Не мог и слова произнести, поскольку его голос пропал. Весь его мир, все мечты и положительные чувства разбились да рухнули в разъедающую пустоту, превращаясь в пыль. Он правда был глупцом, раз надеялся, что всё могло бы стать хорошо. Что к нему вернётся прежний Феликс, который был его цветком. Но тот цветок увял прямо на его глазах. Хван на секунду опустил безнадёжный взгляд в пол, после чего сделал несколько быстрых шагов в сторону подростка и прильнул к его губам. Он зажмурил глаза, продолжая неохотно целовать довольные кукольные губы в форме сердца. Феликс победил, ведь тот правда сдался, погружаясь с головой в чужие манипуляции. Сердце истошно болело, крича о том, что это неправильно. Что так не должно быть. Тем не менее, у Хёнджина не было выбора, так как он не хотел расставаться с ним. Когда-то губы Ли были вкусными и сладкими, но сейчас тот чувствовал лишь горечь. Ему не хотелось сейчас целовать его, ибо было по-прежнему больно и обидно. В этот раз веснушчатый нанёс слишком глубокую рану в его сердце, поставив перед столь ужасным выбором. И вот сейчас ему действительно хотелось плакать и вопить от своей боли в груди. Но он лишь с напором всасывал нижнюю губу Ликса. Мальчишка на секунду отстранился, заглядывая в огорчённые глаза игривым взглядом. — Правильный выбор, Джинни, – сказал он, вновь впиваясь в пухлые губы. Он любил его, но эти слова были такими мерзкими... Складывалось такое впечатление, будто юноша вообще не воспринимает его за человека. Словно Хван был его марионеткой. Сколько ещё ему придётся вытерпеть этих манипуляций? Сколько их вообще будет? Курносый стал делать небольшие шаги вперёд, отчего тот, наоборот, уходил назад. В икру упёрся край постели, вследствие чего длинноногий рухнул на неё и распахнул глаза. Феликс хитроумно усмехнулся, плавно садясь на изумлённого Джина. Губы ударились о чужие, тут же всасывая их с новой силой. Младшему лишь не нравилось то, что парень целовал его без чувств и страсти. Будто тот был фригидным. Он ощущал его нежелание и отчуждение. Это и раздражало, и разжигало огонь в душе. Совсем не так Хёнджин представлял их первый раз. Не такого он хотел. И его желания на пару с представлениями снова рушатся. Это было так ужасно, что ему хотелось уйти из собственной квартиры. Лишь бы этот ад прекратился. Австралиец молниеносно снял с себя широкую футболку, откидывая её в сторону. Что же он делает... Ли понимал, что ему нужно будет приложить много усилий, чтобы возбудить белобрысого. Поэтому он стал медленно тереться мошонкой о чужой член сквозь ткань, параллельно целуя Хвана. Он тягуче провёл языком по верхней губе, которая всё ещё напоминала ему зефир. Металлический шарик коснулся мягкой влажной кожи губы, двигаясь по направлению игривого языка. Тому бы однозначно понравилось это, если бы он сейчас не испытывал разочарование и безысходность. Член действительно начал медленно затвердевать, что явно обрадовало Ликса. Кончик горячего языка медленно отстранился, после чего подросток взглянул на разбитого, вымученного и отчаянного парня. Небольшие пальцы подцепили края его футболки, стараясь снять её с чужого тела. Тот слегка приподнялся, освобождая путь проворным пальцам, которые быстро стянули ненужную ткань. Шаловливые глаза медленно осмотрели широкие плечи, мощную грудь и точёный пресс, приходя в восторг. Ему неистово нравилось то, что у его молодого человека было такое шикарное тело. Но не его глаза, кой выражали лишь боль и тоску. Уголки губ слегка растянулись, и он тотчас же опустился вниз. Курносый высунул влажный язык и начал медленно вести им вверх по кубикам пресса. Металл быстро стал холодным, отчего ощущения были острее. Он умело контролировал шариком, чуть вдавливая его в кожу. Язык оставлял после себя мокрую распутную дорожку, плавно поднимаясь вверх. Хёнджин, всё ещё прибывая в отчаянии, печали и разочаровании, громко выдохнул через нос, откидывая голову на подушку. Член полностью затвердел, вследствие чего веснушчатый теперь видел его увесистый бугорок. Взгляд только туда и падал. Всё это так отвратительно и неправильно... Феликс продолжает заводить его тело, прекрасно понимая, что Хвану по-прежнему было больно и чертовски некомфортно. Видимо, он подался из ангела в демоны. И знаете, ему было так плевать на это. Он просто собирался взять то, чего хотел. И плевать ему на чужие чувства. Плевать на любовь, которую тот дарил ему даже тогда, когда Ли стал мудаком. Начихать на вымученный взгляд Джина. Ему было равнодушно его нежелание. Плевать, какими усилиями он затащил его в постель и заставил заняться с ним сексом. Главным было то, что он хотел его. Ему апатичны раненные чувства и сердце Хёнджина, поскольку сейчас он хотел только его тело. Он просто не понимает, что таким образом потеряет всё, что имеет. Ликс перестал ценить всех, кто его любит. Если после этого ужасного секса старший всё же бросит его, тот, вероятно, будет только рад этому. Ведь он так старательно пытается заставить парня расстаться с ним. Чего юноша только не перепробовал... Только вот тот почему-то никак не хочет сдаваться. Как так вышло, что он превратился в такого конченого ублюдка? Теперь Феликса заботило только его "хочу", а на чужие чувства он плевал с высокой горки. Сердце белобрысого кричало о том, чтобы он остановил веснушку, умоляя не делать этого. Однако если он не согласиться, то их отношениям придёт конец. Ужасный выбор. Любовь австралийца стала губительна. Словно быстродействующий яд Тайпана, самой опасной змеи мира. Её яд парализует дыхательную мускулатуру. И то же самое мальчишка делал с Хваном. Их разница была лишь в том, что яд рыжеволосого действовал максимально медленно, даря своей жертве целый океан мучений. А тот смиренно принимал каждое его нападение и новые укусы, больше не пытаясь отражать их... Горячий язык жадно поднялся к шее, после чего кукольные губы мягко коснулись тёплой кожи, оставляя целую россыпь поцелуев. Можно подумать, что это было извинение в виде поцелуев, но это обман. Этими нежными губами он наносил новые укусы, впрыскивая смертельный яд в кровь. Эти поцелуи до отвратительного были приятными, ещё сильнее возбуждая парня. Тёплые губы втянули в рот мочку уха, сладко посасывая её, как леденец. Где же вся его невинность, что была в нём в их первую встречу? В какой бездне она пропала? Хёнджин не знал, но всё ещё готов был отыскать её. — Да что ж ты лежишь, как бревно? – едко шепнул Ликс, недовольный тем, что чужие руки не сжимают его аппетитные ягодицы. Старший открыл разочарованные, безнадёжные и полные неприязни глаза, смотря в большой шкаф. Феликс не видел его взгляда, скрывая глаза в его шеи. Большие ладони нехотя легли на два полушария, тотчас же сжимая их и слыша тихий стон. Стиснув зубы, он быстро перевернул курносого на подушку, теперь нависая над ним и смотря прямо в глаза. В них была холодность, нежелание, огорчение и... злость. Он никогда ещё не смотрел на младшего таким взглядом. Этот иней в его глазах был синим и настолько холодным, что если к нему прикоснуться, то кончики пальцев превратятся в лёд, быстро распространяясь по телу. Аж дух завораживало. Веснушка глядел на него в полном восторге, ведь он прежде никогда не лицезрел такого Хвана. — Ты должен извиниться, если хочешь нормального секса, – вполголоса изрёк парень, поджимая губы в тонкую линию. Тот вскинул бровями, ещё сильнее изумляясь поведению Джина. — За что это я должен извиняться? – на усыпанном веснушками лице застыла коварная улыбка. Она была фальшивой. Мальчишка прекрасно понимал, за что ему нужно просить прощения. Он знал о своих содеянных ошибках лучше кого бы то ни было. Знал, как сильно виноват перед ним. Но он настолько сильно повяз в своих грехах, что извиняться за это не станет. Его совесть утекла, как вода сквозь пальцы. Остались лишь грязь, лицемерие и бесчестие. — Ты и сам знаешь за что. Просто извинись. Ты же не хочешь трахаться с бревном? — Ну извини, – неискренне промолвил Ли, после чего наигранно ухмыльнулся. Тот ещё сильнее разочаровался, падая с небес на землю. Даже эти грёзы оказались иллюзией. Длинноногий опустил стеклянные глаза на плоский живот, ощущая, как фрустрация неприятно разливается по телу. Ядовитые отношения. Да разве ему это нужно? Не о такой любви он мечтал. Изящные пальцы подцепили резинку домашних шорт, после чего потянули её вниз, снимая с него серую ткань. Лёгкая довольная улыбка зависла на лице балбеса, наблюдая за чужими действиями. Тот потянулся к прикроватной тумбе, быстро открывая ящик и доставая оттуда новую бутылку лубриканта. Феликс менялся на глазах. После их первого свидания он стал отчуждённым, усталым, даже будто бы безжизненным. А сейчас перед старшим был лишь эгоистичный, двуличный, а также бесчеловечный манипулятор, у которого больше не было принципиальности. Лишь его внешность осталась той же. Вот только теперь перед ним был совсем другой человек. Подделка. Одним движением сняв с него обтягивающие боксеры, Хёнджин выдавил из бутылки некоторое количество смазки, начиная размазывать её по пальцам. Тёмные глаза метнулись на ожидающего Ликса. Затем, тяжело вздохнув, он поднёс средний палец к анальному кольцу. — Не переживай. Я промыл себя внутри, пока был в ванной, – игривым тоном молвил он, мельком улыбаясь. И это должно было обрадовать его? Да ему плевать на это! — Скажи, если будет больно, – принуждённо проговорил он, медленно протискивая кончик пальца внутрь. Австралиец скривил лицо, чувствуя лишь неприятные ощущения. Парень на секунду остановился, не желая причинять ему боль. Даже сейчас, когда он был разбит из-за веснушки, ему не хотелось видеть эти мучения, что отражались на его лице. А Феликс, идиот, думал, что тот окажется злопамятным кретином, который сейчас попытается нанести ему вред, дабы проучить за всё ужасное, что он сделал ему. Глупец. В лисьих глазах было лишь переживание и всё то же нежелание. Вновь поджав губы, он чуть глубже просунул палец, отчего юноша издал неприятный скулёж. — Потерпи ещё немного, – жалостливо промолвил он, до сих пор думая, что тот был девственником. Он старался приложить все усилия, чтобы тому было не слишком больно. Ведь в первый раз нужно быть предельно осторожным и нежным. Это даже иронично. Однако младшего изнасиловали, так что Хвану всё равно нужно быть аккуратным. Длинный палец двинулся ещё дальше, полностью оказываясь внутри. Он никак не мог сосредоточиться на своих чувствах и эмоциях из-за того, что тот до одури сжимает его. Внутри было мягко и тепло, пока стенки сфинктера продолжали сжимать палец. Как только рыжеволосый привык к новым ощущениям, тот стал медленно двигать пальцем, скользя им внутри него. Оба знали, что тот снова тянет за ниточки, заставляя живую марионетку делать то, что мальчишка ему велит. В реальности этими прозрачными нитками были его слова, через которые он манипулирует, да ставит ему ультиматумы. Спустя несколько минут парень услышал первый громкий стон, понимая, что ещё чуть-чуть и можно вставлять ещё один палец. Движения стали немного быстрее, но оставались такими же плавными. — А-ах! – брови от удовольствия свелись к переносице, покуда передние зубы кусали нижнюю губу. Он и представить себе не мог, что последующие ощущения будут такими приятными. В чём-то он всё же оставался девственником, поскольку в первый раз веснушчатый не чувствовал экстаза. Лишь боль и отвращение. Сейчас же всё было по-другому. Ему однозначно нравилось чувствовать его пальцы внутри себя. Хотелось большего. — Ещё! Да! – громко стонал младший, закатывая глаза. Пока он пылал от наслаждения, чужой взор по-прежнему оставался вымученным и разочарованным, не чувствуя никакой страсти. — Ох, – естественно, его стоны заводили тело Джина, но он не чувствовал душевного сексуального возбуждения. У него не было желания. Внутрь вошёл указательный палец, отчего тот снова перекосил лицо, упуская мгновенный кайф. Но и здесь не пришлось долго ждать, ведь через какое-то время он снова почувствовал упоённое сладострастие. — Я больше не могу ждать.. Трахни меня! – вытащив пальцы, он с бесстрастным выражением лица снял с себя трусы, тотчас же метнув взгляд на ошеломлённого Ли. Полные восторга глаза жадно осматривали большой эстетичный член, сильнее кусая губы. Ему почему-то захотелось коснуться губами набухшей розовой головки, из которой несильно вытекал прозрачный предэякулят. Привлекали и эти выпирающие венки на его половом органе, что придадут ещё больше сногсшибательных ощущений. Он довольно облизнулся, всё ещё смотря на его ствол. Этот взгляд смущал Хёнджина, отчего хотелось быстро одеться и сбежать. — Какой же он красивый и огромный.. – в том же изумлении сказал он, протягивая руку к пульсирующему от желания паху. Жаль, что сам Хван не желал сейчас заниматься сексом. Лишь его тело хотело, сгорая от предвкушения. Небольшие пальцы нежно коснулись чужого члена, вследствие чего он сразу же дёрнулся от долгожданного прикосновения, которого так сильно требовал. Зачарованные глаза зажглись ярким пламенем похоти, обвивая пенис пальцами. — Отсосать хочу, – восхищённо пробормотал Ликс, втягивая нижнюю губу в рот. Маленькая ладонь всё ещё плавно двигалась вверх и вниз, сводя парня с ума. Щёки совсем покраснели, пока он жмурил глаза от нежелательного удовольствия. Рука мягко поднималась вверх и резко опускалась вниз, таким образом размазывая природную смазку по стволу. Но он дрочит ему не для этого, а просто потому, что Феликсу нравилось это. Нежная ладошка увлечённо скользила по трепещущему органу, лишаясь рассудка от столь развратной картины и этих горячих ощущений. — Остановись! – внезапно вымолвил он, отчего тот сразу же поднял затуманенный взгляд на покрасневшего Джина. То ли его розовые щёки горели от стыда, то ли от возбуждения. Чёрт знает. Тем не менее, младшему нравилось это выражение чужого лица, а также эти смущённые робкие глаза, вызывающие лишь азарт. — Ты хотел заняться сексом или подрочить мне? – возмущённо спросил старший, сводя недовольные брови к переносице. Курносый как-то странно улыбнулся, молниеносно оказываясь подле большого члена. Тот даже сообразить не успел, лишь расширяя глаза. — Хочу всё сразу, – прошептал юноша, открывая рот и быстро вбирая в него горячую толстую головку. Чёртов металлический шарик коснулся пульсирующей головки, пока кукольные губы скрывали белые зубы и скользили по нежной плоти. Кончик языка мазал по каждой выпирающей венке, продолжая проталкивать ствол в рот. Он резко опустился почти к самому основанию, чуть ли не касаясь кончиком носа его бритого лобка. Слегка прохладный шарик казался каким-то ненастоящим, чувствуя, как он скользит по горячей коже. Эти неестественные ощущения казались нереальными, доставляя ему необычное удовольствие благодаря металлическому шарику. Хёнджин безудержно простонал, на одно мгновение кладя руку на рыжую голову и насаживая его ещё глубже. Веки в неистовом шоке распахнулись, понимая, что он делает. Что он позволяет тому делать. Да Феликс издевается над ним! Никак иначе. Горячий рот продолжал жадно поглощать половой орган, плавно качая головой. Хвану морально неприятно и по-прежнему больно, но вот его тело... Длинные пальцы схватили волнистые волосы, моментально отстраняя Ли от своего паха. — Прекрати! – прокричал он, сжимая пальцы на чужой макушке. — Да что же ты делаешь?! Я не хочу этого. Не так. Речь шла только про секс, к которому не прилагались минет и дрочка, – в максимальном шоке да отчаянии говорил длинноногий. Ему было крайне обидно за себя и свои чувства, что тот не ценил и уж тем более не задумывался о них. — Извини, я заигрался немного, – сладко промурлыкал австралиец, облизывая губы, на которых всё ещё остался его вкус. Старший уж и не знал, плакать ему или смеяться. Тот настолько легко сказал эти слова, что парень чувствовал себя ещё хуже. — Трахни меня уже, – шаловливо проговорил он, ложась на подушку. Белобрысый горько вздохнул, приставляя головку к анальному кольцу. Разбитый взгляд пал на довольного Ли, который, конечно же, прекрасно видел его полное нежелание вперемешку с горечью. Но он не собирается останавливаться и просить прощения. Собственные желания были выше чувств Хёнджина. В опьянённую страстью голову неожиданно вдарила мысль о том, что его поступок совместит приятное с полезным, поскольку он получит секс и оттолкнёт парня ещё дальше. Всё же мальчишка стал безнравственным. Следовательно, ему нужно сделать так, чтобы тот сам прекратил их отношения. Он же столько месяцев так упорно добивается этого, что казалось, будто он почти достиг того, чего хотел. Впрочем, Феликс ещё не знает о том, что люди начнут ценить только тогда, когда потеряют то, что имели. Набухшая розовая головка медленно вошла внутрь, вытягивая из веснушки громкий скулёж. Тот сразу же остановился, искренне пугаясь за младшего. — Продолжай, – вымолвил он, медленно кивая головой. Парень сжал челюсти и не спеша подался вперёд, тревожно посматривая на чужую гримасу, кой корчилась от неприятных ощущений. Как только член полностью оказался внутри, он невесомо коснулся пухлыми губами веснушчатой скулы, после чего начал медленно качать тазом. Только его подсознание знает, почему он поцеловал рыжеволосого. Даже с разбитым сердцем он умудряется подарить ласку тому, кто его разбил. Кто его медленно уничтожает. Даже тогда, когда у него больше не осталось сил, он продолжает устало бороться и проявлять тепло. И всё потому, что он по-настоящему любит и ценит его. По глазам сразу можно понять, что он эмоционально выгорел. К сожалению, Хван продолжит впитывать в себя всё дерьмо, которое тот преподносит ему. Насколько же нужно быть сильным человеком, чтобы терпеть такое похабное отношение к себе... Только вот у каждого человека есть предел своим силам, что со временем подойдёт к концу. Он прекрасно понимает, что губит себя этими ядовитыми отношениями, но ничего не может сделать. Просто не может уйти. Его любовь была крепка, однако даже она может дать трещину. Если уже не дала. Тёплое сердце парня ярко сияло на тёмном небе, и из-за Феликса этот свет стал угасать. Через какое-то время скулёж боли сменился тихими стонами. Тот шумно дышал, скрывая разочарованное лицо в изящной шеи Ли. Спектр эмоций быстро менялся с огорчённой мимики на блаженную, так как внутри подростка было достаточно узко и тепло. Его телу несказанно нравились эти ощущения, но на душе по-прежнему было больно и тоскливо. Внутри него поселилось отвратительное чувство безысходности, а также отвращения к самому себе, ведь ему не хотелось чувствовать приятные ощущения слияния двух тел. Как его тело вообще может получать столь сногсшибательное удовольствие, когда ему так паршиво? Да что они делают? Ему совершенно не хотелось сейчас заниматься сексом, поскольку он не чувствует душевного сексуального возбуждения. В конце концов, ему придётся делать это, пока тот не кончит. Секс без какого-либо желания был омерзителен. Он просто был без любви и страсти. Толчки стали чуть жёстче, посему изо рта веснушчатого начали вырываться громкие безудержные стоны наслаждения. И только он получал его. Хёнджин же вообще не получал никакого блаженства от того, чем они сейчас занимаются. Секс без любви. Почему-то этот трах напомнил ему расстроенную гитару, которая звучала настолько отвратительно, что из его ушей была готова пойти кровь. Старший ощущал себя безжизненным человеком, словно его тело стало пустым сосудом. Именно сейчас он действительно почувствовал себя марионеткой, из которой постепенно уходили эмоции. Тот вертел им, как хотел, управляя его телом и чувствами. Скрип кровати смешивался с громкими стонами, заглушая тяжёлое дыхание Джина. Феликс отчётливо ощущал, как большой член пульсировал внутри него. Он сладостно принимал каждый его сантиметр, блуждая небольшими ладошками по широкой спине, пока его утончённые ноги обвивали чужие бёдра. С каждым резким толчком его спина выгибалась всё сильнее, чувствуя настоящее удовольствие. Маленькие пальцы левой руки зарылись в короткие светлые волосы, слегка оттягивая их назад. Из уретры обильно вытекала природная смазка, что капала прямо на плоский живот. Половой орган просил к себе должного внимания, нисколько не интересуя пылающего от ощущений Ликса. Это сладострастие вскружило его голову, отчего он теперь не просто издавал гортанные стоны, но и в наслаждении закатывал затуманенные глаза. Цепкие пальцы изрядно оттянули светлые волосы назад, заставляя парня отстраниться от шеи и заглянуть в его разгорячённые глаза. Он резко толкнулся в податливое тело, вследствие чего тот состроил брови домиком и громко простонал. Удручённый взгляд пал на пересохшие губы в форме сердца, просящие увлажнить их. Тёплый свет настольной лампы приглушённо падал на постель, создавая некую интимную атмосферу. Но эту обстановку ощущал лишь курносый. Юноша надавил ладонью на голову, тотчас же приближая его лицо к своему. Кукольные губы прильнули к чужим, пылко всасывая пухлую нижнюю губу. Тот быстро ответил на жадный поцелуй, прикрывая усталые веки. Большая ладонь мягко легла на ствол австралийца и обвила его длинными пальцами, после чего начала плавно скользить вверх-вниз. Лишь бы он поскорее кончил, дабы этот ужас прекратился. Интенсивные движения спереди и сзади сводили его с ума. Он плавился под натиском старшего, который смело ублажал его в обоих чувствительных местах. Изысканные ноги сильнее сцепили чужие бёдра, будто змеи обвивали. Феликсу казалось, словно всё происходящее было самым горячим сном в его жизни, так как он прежде никогда не чувствовал столь ошеломляющих ощущений. Чужие ласки доставляли ему самое настоящее удовлетворение, отчётливо осознавая, как внизу живота что-то стремительно нарастало, а также рвалось выплеснуться наружу. Он томно мычал в поцелуй, продолжая всасывать чужую губу, покуда его маленькие пальцы блуждали по светлым волосам. Толчки становились всё быстрее и жёстче, а рука ускорялась, двигаясь с той же скоростью, что и его большой член. Хёнджина было слишком много, и тому нравилось это. Жаль лишь от того, что этот секс был без любви. Рыжеволосый прекрасно знал это, но ему, как обычно, всё равно. Для него сейчас главным было то, что тот хорошо умел трахаться. Большее его не волнует. Любовные чувства? Нет, такого он не знает, да знать не желает. Настоящая страсть и огонь? Нет, ему это не нужно. Он не умеет ни любить, ни ценить. Австралиец чувствовал каждую выпирающую венку на чужом половом органе, что нереально сильно кружило его голову. Каждый участок паха касался его влажных стенок, пока сознание младшего рассыпалось, как домино из-за этих великолепных ощущений внутри. Парень явственно чувствовал, как крохотное тельце содрогалось под ним, понимая, что он почти довёл его до оргазма. Ладонь последний раз резко опустилась к основанию члена и поднялась вверх. Веснушка молниеносно отстранился от чужих губ, выгнул спину и выстрелил семенем в кулак Хвана. Блаженное мычание раздалось по всей спальне, гулко ударяясь о светло-серые стены. Это был самый обычный секс, а не искреннее занятие любовью. Белобрысый с тем же огорчённым взглядом высунул член, отстраняясь от размякшего тела Ли. Он достал из выдвижного ящика прикроватной тумбы влажные салфетки и протёр уже остывшую сперму с ладони, после чего кинул скомканную ткань на пол. Обернувшись, он устало глянул на уже спящего подростка и сам лёг к нему спиной, предварительно выключив лампу. Опечаленные глаза смотрели в окно, ни о чём не думая. В голове было совсем пусто, потому что надоедливые мысли прекратили преследовать его. С уголка глаза покатилась одинокая стеклянная слеза, бесшумно падая на подушку. Но в душе он кричал. Прикрыв веки, Джин быстро провалился в сладкий сон, в котором он был счастлив с Феликсом. В этом сне тот ценил и любил его, отдавая парню всё своё тепло, которое у него только есть. Однако это был только сон...

***

Хёнджин ясно чувствовал, как его нервы почти опустились к нулю. Душа устала терпеть такое отвратительное отношение к себе, опуская руки вниз. У него больше не было желания бороться за то, чего и так не получит. Силы парня исчерпали себя, оттого-то он и перестал держаться за тонкую нить надежды. Время продолжало бежать так быстро, что он даже не успел оглянуться назад. Ведь он стоял на месте. Ему не хотелось делать шаг вперёд, ибо таким образом ему придётся уйти от Ли. Оставить его позади и просто идти вперёд. Он не хотел. С их первого секса прошёл целый месяц, чего он даже не заметил. Складывалось такое впечатление, будто всё плохое произошло только вчера. Всё это дерьмо бежало перед глазами за считанные секунды. Поэтому и казалось, что все ужасные поступки Ликса произошли только вчера, а не длятся уже как полгода. Было сложно поверить в то, что они встречаются шесть месяцев. Парень даже не ощутил это время, словно оно было как в тумане. Самым ужасным было то, что когда они снова начинали выяснять отношения, младший каждый раз демонстративно играл со штангой, прекрасно зная, что тот расплывался из-за этого. Таким образом, белобрысый не мог нормально поговорить с ним или просто высказаться, поскольку чёртова эрекция и спутанные мысли не давали и слова вымолвить. Даже так Феликс умудрялся манипулировать им. Жизнь старшего превратилась в какой-то кошмар, который, к сожалению, не происходил на улице Вязов. Ужасная боль всё ещё разливалась по душе, не давая ему нормально выдохнуть. Радовало лишь то, что он благополучно окончил школу и поступил в университет. А вот юноша как ходил в школу ради забавы, так и ходит. Это его последний учебный год, и кто знает, закончит он школу или нет. С какого-то момента он всё чаще стал появляться дома, отчего матери было невыносимо там оставаться, так как каждый день она слышала новые нападки со стороны сына. Феликс ни во что не ставил её. Каждый день она выслушивала о том, как он ненавидит и презирает её. Поэтому-то она и стала три раза в неделю ночевать у подруги. Он плевал на то, что ранил её сильнее других. Вот и сегодня женщина сбежала из дома субботним утром. Все его друзья были заняты, посему веснушка позвал Хвана на ночь. Тот по двадцать раз обдумывал, стоит ли идти. Но всё же согласился, в последний раз надеясь на то, что сегодня всё будет хорошо. Вот только ничего хорошего не случилось. Они снова ссорились из-за равнодушия курносого к каким-то вещам, о которых оба уже забыли. Парень быстро перепрыгнул на изложение о том, что рыжеволосый нормально относился только к каким-то придуркам. Громкий голос с каждой минутой становился выше, чуть ли не срываясь на крики. В этот раз подросток не стал играть языком, а начал отрицать каждое слово Джина, пытаясь перекричать его. — Ты себя вообще слышишь? Я пытаюсь понять, почему всё ещё остаюсь рядом с тобой, а ты опять говоришь, что я путаю привязанность с любовью! Да как это вообще связанно, если я говорю о другом?! – на эмоциях выпаливал длинноногий, глядя на такого же озлобленного Ли. — Ты пренебрегаешь всеми, кто тебя любит. И таких людей лишь единицы. Как у тебя вообще поворачивается язык, чтобы сказать, что какие-то идиоты важнее собственной мамы? — Что ты заладил-то? Тебя не должны ебать мои ценности. — Да у тебя их вообще нет! Ты не ценишь то настоящее, что имеешь, – младший поджал губы, не зная, как аргументировать эти слова. — Именно из-за тебя я проебал все свои ценности! Это ты всегда во всём виноват. Из-за тебя вся моя жизнь рухнула, – мальчишка всегда винит во всём Хвана, даже если тот был прав. Ему лишь бы найти человека, дабы скинуть всю вину на другого. Вот только он сам был во всём виноват. Первое время ему действительно было тяжело, а потом он сам решил кинуться в страшный огонь и стать ужаснейшей версией себя. Его никто не бросал в это пламя. — Хватит хуйню нести, иначе мы реально расстанемся, – сказал он, тяжело вздохнув. — Прости. Я больше такого не сделаю, – да старший сам не знал, что он там такого сделал и за что вообще просил прощения. Он снова решил проглотить язык, унижаясь перед Ликсом. До слёз забавно то, что он извинялся даже при том, что был абсолютно прав. — Пойдём спать. Даже дурак бы понял, что на этом их ссоры не закончатся. На следующее утро они снова начали ругаться. Мол, Феликсу не понравилось, что парень с момента пробуждения был вялым и опечаленным. Австралиец вновь и вновь давил на отношения, грозясь разорвать их. Хёнджин больше не мог держаться. Его последняя капля нервов иссохла. Больше не было желания сюсюкаться с очередными манипуляциями и лелеять веснушчатого. Ему осточертело пытаться сберечь то, что уже было разрушено. Всё происходило слишком быстро, что нереально сильно раздражало его. Он даже не понял, как так вышло, что они снова ссорятся. Слишком внезапно. Отчего-то он понимал, что это последняя ругань. Парень больше не собирался терпеть это. Он только что отпустил тонкую нить, которую так упорно пытался удержать в руке. — Я устал от этих отношений, – сухо промолвил младший, прямо как в ту ночь. Неужели ему ещё не надоело говорить эти слова? Он думал, что тот снова попросит прощения, и всё станет нормально. Белобрысый слышит эти слова даже не во второй раз. В точности как и постоянные ультиматумы в свою сторону. Надоело глотать это кошмарное отношение. — Да? — Да, – гордо сказал он, поднимая подбородок. — Ну устал. Хорошо, – спокойным тоном говорил Хван, во взгляде которого теперь было не отчаяние, а холодность. — Прощай. Удачи тебе, – сдержанно изрёк он, разворачиваясь к двери. Тот в шоке расширил глаза, никак не ожидая такого поворота событий. Он-то опять думал, что ему это сойдёт с рук. Что тот снова извиниться ни за что. Вот сейчас стало больно. Длинноногий на секунду замер, почему-то надеясь, что юноша остановит его. Подросток сжал кулаки, чувствуя, как страшная боль растекается по душе и сердцу. Но он слишком гордый, чтобы попросить Джина остаться, а также забрать свои слова назад. Ему правда хотелось что-нибудь сделать, дабы остановить его. Тем не менее, он продолжал стоять, не проронив ни слова. Тот опустил погрустневшие глаза и ушёл. Балбес громко выдохнул, покуда обжигающие слёзы скапливались в глазах. Всё рухнуло за два дня до его дня рождения. Вот теперь он окончательно всё испортил. Ровно через час ему пришло последнее сообщение от Хвана: hyunjinwh: Ты. Ты говоришь, что ты устал, А я что, тоже не могу? Ты стал холоден, как лёд, И знаешь, это заебало. Я ведь тоже устаю. Игнорить начал слишком часто, А это бьёт как молотком, Но тебе ведь стало всё равно, И разрастётся эта боль каким-то мхом. Ты говоришь: «Давай решать проблемы», Да только вот ты снова убегаешь, И нерешёнными таятся в сердце, Но ты и сам всё это знаешь. Вся моя боль течёт в стихах, Как строчки с лезвием на концах, И мои руки все в крови, Пятнают эти чёртовы стихи. На глазах выступили слёзы, читая это стихотворение. У него было такое ощущение, будто его сердце вырвали из груди. Даже сейчас Хёнджин был прав. Этот стих полностью раздавил его. Дышать стало настолько трудно, что казалось, словно он сейчас умрёт. Ладони стали совсем холодными, пока по щекам текла струя горьких слёз. Далеко не такого стихотворенья от хотел прочитать. Эти строки уничтожили его. Теперь он отчётливо понимал, что это правда конец. Что Хван не вернётся к нему. Как же было просто потерять любимого человека. Словно то было тонкой нитью, что так легко оборвалась в его руках. Он так просто потерял его, будто тот не был ценным для него. Будто Джин обычный прохожий в его жизни. И только сейчас он понял, кого потерял. Люди начинают ценить лишь тогда, когда теряют то, что по-настоящему любили. Ли Феликс не стал исключением.