Реакция на «Солнечный корт»

Вернувшись домой они уже вчетвером. Поужинав Жан ушел к себе не обратив особого внимания на просьбы Лайлы остаться. Зайдя в комнату Моро лег в комнату не переодевшись и погрузился в темноту своего не о кошмара. Джереми смотрел ему вслед, но так и не решился остановить. Он ушел позднее, когда Лайла и Кейт уже спали в обнимку под шум телевизора. Выключив его он направился в ванную. После умывания направился в комнату. Тихо открыв дверь он заметил Жана, что спал свернувшись калачиком из-за чего копался маленьким. Переодевшись он лег укутываясь с головой лицом к французу. Ночь не было спокойной. *** После тренировки все опять собрались в комнате отдыха и спорили кто будет читать. —Давайте вы тренер? —Ладно, а то мы так и не прочтем главу.—ответила тренер по фитнесу открыв главу—Так. Жан Жан повесил трубку, когда Джереми Нокс снова ему позвонил и немедленно набрал Кевина. Ему пришлось позвонить два раза, прежде чем Кевин ответил, и его приветствие походило на сварливый зевок. Жан проверил время: половина одиннадцатого. Скорее всего Лисы поздно легли спать, вернувшись с западного побережья. Он не стал тратить время на жалость к другому человеку, а спросил: — Почему мне звонит Джереми Нокс? — Если ты еще не понял зачем, я не смогу тебе помочь. —Ты же не пытаешься отправить меня на солнечный корт. — сказал Жан с недоверчивым беспокойством. — Это единственное место, более неподходящее, чем то, где я сейчас. — Куда бы ты ещё пошел? — спросил Кевин, нетерпеливо прогоняя сонливость. — Пенсильванский университет был бы более уместным. — Абсолютно нет, — сказал Кевин, и Жан почти услышал, как он с отвращением скривил губы. Пока прошлой осенью университет Эдгара Аллана не переехал на юг, они жили в одном округе с Пенсильванским штатом и встречались с ними на протяжении всего текущего сезона. Они были главными соперниками друг другу, и Кевин всегда позволял этой враждебности взять верх над своим здравым смыслом. Под давлением он признавал, что это звездная команда, но никогда не говорил это с настоящей искренностью. — Я не доверюсь тебе, если ты будешь так близко к Западной Вирджинии. — Это не твое дело, — сказал Жан. — Я так или иначе сделал это, — без тени раскаяния сказал Кевин. — Поговори с ним. — Я… — начал Жан, но Кевин повесил трубку раньше, чем Жан успел произнести: — …не буду. Жан нахмурился, сверля взглядом свой телефон. Искушение перезвонить Кевину и поспорить с ним было почти ослепляющим, но холодный рассудок подсказывал, что следует оставить его в покое. Благодаря рискованной игре Натаниэля, его выживание зависело от получения зарплаты профессионального спортсмена, но после окончания учебы, а это означало, что ему нужно было найти команду. Попросить кого-нибудь принять его означало признать, что он никогда не вернется в Эвермор, и Жан ещё не знал, сможет ли он с этим смириться. Я Ворон. Моё место в Эверморе— это были слова, которые он повторял себе тысячи раз, но утешение перестало работать, когда его мантра была вырвана начисто:я — Жан Моро. Я принадлежу Морияме. Желудок Жана скрутило. Он балансировал между истиной, на которой он построил свое здравомыслие, чтобы выжить в Эверморе, и истиной, которую Кевин навязал ему: Жан не мог вернуться в университет Эдгара Аллана, пока он принадлежал Ичиро. Жан не имел права бежать от Рико, но как он мог бросить вызов главе семьи Морияма? Он был зажат со всех сторон. Я не Ворон, но если я не Ворон, то я просто Жан Моро, но — Кевин поступил так, как Жан никогда бы не смог, но как он мог быть за это благодарен? Троянцы были полезными в хорошем и в плохом смысле, но Жан всегда был Вороном. Жан взвесил свои мрачные мысли, перед тем как открыть историю звонков и набрать номер. Если он будет стоить троянцам заветной награды за силу духа, то это будет на их совести; они должны были знать, что их ждёт катастрофа. —Мы в этом не сомневались—смеясь заметил Ксавьер.—кстати, у тебя какие-то депрессивные мысли тебя уже записали к психологу? —Нет? Зачем, я в полном порядке. —Охотно верим—сухо проговорил Джереми. А половина команды просто скептически уставилась на Жана. —Я правда в порядке! —Хорошо-хорошо—хоть главный тренер так по и сказал, но по его тону понятно, что он не верит. Жан не решился спорить с тренером поэтому молча сверлил взглядом пол. —Не дуйся, Жан, а то выглядишь как ребенок. Хотя видимо ты он и есть—смеясь сказала Лайла —Я не дуюсь. И вообще давайте продолжим. — Джереми здесь, — прозвучало немедленное и оптимистичное приветствие. — На западном побережье еще слишком рано, чтобы ты мне звонил, — сказал Жан. — Я жаворонок, что я ещё могу сказать? — Конечно, ты жаворонок, — пробормотал Жан. Джереми был достаточно хорош, чтобы притвориться, что не услышал этого. — У меня было несколько минут, чтобы поговорить с Кевином перед вчерашней игрой. Извини, что сплетничаю о тебе за твоей спиной, но Кевин сказал, что сейчас ты в некотором роде свободный игрок. Вчера вечером я обсуждал это с тренерами, и они проголосовали единогласно. Мы будем рады видеть тебя в составе, если ты заинтересован в подписании контракта с нами. — Будете рады? — спросил Жан, скорее насмешливо не соглашаясь, чем искренне интересуясь. — Мне не хватает толерантности Кевина к твоему нелепому рекламному трюку. — Мы знаем, что ты можешь встряхнуть ситуацию, — сказал Джереми. — В идеале ты должен уважать команду так, чтобы не запятнать наш имидж сразу же, но мы готовы рискнуть, приняв тебя. Нам ещё есть куда расти, и в следующем году Золотому корту очень пригодился бы свежий взгляд. Жан смотрел в потолок, обдумывая все варианты того, что может пойти не так. Если бы он подписал контракт, и вышел за рамки дозволенного, его бы устранили? Если его вышвырнут сразу две команды, захочет ли кто-нибудь ещё коснуться его десятифутовым шестом? Единственными университетами, готовыми рискнуть им, будут те, кто находится в самом дне. Ценность Жана падет ниже точки возврата, и что тогда с ним сделает Ичиро? Джереми все ещё что-то щебетал ему на ухо, перечисляя преимущества Университета Южной Калифорнии и жизни в Лос-Анджелесе. Жан не стал дожидаться, пока он остановится, и вмешался: — Это предусмотрено в контракте? — А-а? – спросил Джереми. —Я не уловил связи. — Не портить свой драгоценный имидж, — сказал Жан. — Это прописано в контракте? — Нет, — медленно сказал Джереми, звуча немного смущенно. — Мы как бы, ну не знаю, предполагаем, что мы все здесь взрослые? — Вам придется это записать, — сказал Жан. — Я не подпишу контракт, пока ты не запишешь. Это был единственный способ, который работал: если Жан подписал что-то, в котором говорилось, что он должен вести себя хорошо, чтобы ему разрешили остаться в составе, он мог прикусить язык и сдержать кулаки. —Я же говорил песик. А гавкать умеешь ?—усмехаясь спросил Лукас. —Если ты не отстанешь от меня то я загрызу тебя до смерти. Они уже встали, как тренер ударил по Стине и вибрация прошлась по комнате как и звук заткнув всех. —Сейчас же уймитесь ! Лукас сядь на место или до конца года будешь сидеть на лавочке запасных, а ты—указывая на Джереми сказал тренер. Тот округлил глаза и оглянулся будто он прикрыл человека на которого указывал тренер, а когда некого не обнаружил опять повернулся указывая на себя пальцем так и говоря: «Я?». Глаза его округлились.—Да ты. И не делай такое лицо ты же говорил что ответственен за него. Вот и следи. —Хорошо. Взяв в руку правую руку Жана он потел его на себя умещая его рядом с собой на кресло , а Кэт и Лайла заняли кресло. Это разозлило бы его больше всяких слов, но он мог бы следовать приказам, если бы это позволило ему пережить ещё один день. Без этого черно-белого приказа его природа рано или поздно возьмет над ним верх, и тогда его уже не спасти. Они выкинут его из состава, чтобы спастись, и он будет всё равно что мёртв. Джереми пришел в себя быстрее, чем Жан ожидал. — Да, конечно, если это то, что нужно, значит это действительно нужно. Кевин сказал, что могут быть некоторые заминки. Разница между образами жизни Воронов и Троянцев. По ходу дела найдем золотую середину. Я поручу тренеру подготовить документы, и мы отправим их по электронной почте первым делом тренеру Ваймаку в понедельник утром. Похоже на план? — Я прочитаю, но скажу прямо: вы совершаете ошибку. — Нет, я почти уверен, что это не так, — сказал Джереми с улыбкой, которую Жан мог услышать за две тысячи миль. Жан видел эту улыбку в полудюжине передач и в бесконечных статьях о Троянцах, которые Кевин любил читать. Он слишком легко себе это представил и в злобном предупреждении самому себе впился ногтями в собственное лицо. —Жааан, мне больно слушать как ты колесишь себя прекрати это. А иначе я буду возить тебя на шопинг каждую неделю.—сказала Лайла. —Только посмей..!—начал было защитник, как возле его губ образовалась рука. Джереми не касаясь губ Жана прикрыл ему рот рукой и извиняясь перед тренер бистро прошептал ему на ухо. —Давай просто дочитаем все мирно главу, а дома со всем разберемся ладно!—как только он это сказал то отстранился вглядываясь в лицо Моро. А тот застыл смотря на него. Рука всегда еще прикрывала его рот но не касалась как это делали другие. Его рука не Буда ему отвратительна, а наоборот она была горячей и манящей. А шепот опаляло ухо и шею. Джереми ниже его самого но Жан сгорбился поэтому капитану Троянцев было не трудно переполняться чтобы достать до уха. Поняв свои ощущения он запихнул их глубоко в себя и молился чтоб это «что-то» больше не появлялось. А когда увидел взгляды направленные на них то быстрее кивнул убирая руку от рта. Джереми взглянул на его губу, но резко вернул взгляд к тренеру как тот начал читать. А Жан еще некоторое время смотрел а похоже вернулся к своему разглядыванию стен. Не подозревая о проблеме, Джереми продолжил с непринужденной радостью: — Я оставлю тебя, но спасибо, что ответил на мой звонок. Теперь у тебя есть мой номер, если у тебя возникнут ещё вопросы. Это было достаточно близко к прощанию, поэтому Жан повесил трубку. Он был готов счесть всё это странным сном, но, когда Ваймак пришел на ужин в понедельник вечером, он принес Жану папку с документами на рассмотрение. Жан молча изучал её, пропуская большую часть ненужной информации, пока не нашел единственный пункт, который имел значение:подписанный игрок соглашается представлять себя в соответствии со стандартами USC Троянцев. Под ним был список самых важных тем для разговора, в который входило: не говорить плохо о соперниках никому, кто будет публиковать это ради влияния и хорошего спорта на корте во время матчей. Это было именно то, о чем он просил и в чем он нуждался, но, читая это, Жан нахмурился, глядя на бумаги. Недоброжелатели Воронов могли сколько угодно жаловаться на отношение и насилие, но Вороны, по крайней мере, приняли природу игры. Ему было непонятно, как Троянцы постоянно попадали в Большую Тройку, когда надевали намордники на своих игроков. По крайней мере, этой осенью он наконец увидит, сколько злобы кипит под их глупыми масками. —Обидно однако что ты о нас так думаешь.—сказал Мин. —Я до сих пор этого не понимаю На одной из последних страниц был список доступных номеров на джерси. Судя по всему, Троянцы придерживались определенной системы присвоения номеров своим игрокам: подающие ставили номера от одного до пяти, нападение от шести до девятнадцати, защита от двадцати до тридцати девяти, а вратари - от сорока. Даже если его номер не был занят, они никогда не позволили бы ему вернуть его, будучи защитником. Жан прижал пальцы к татуировке на скуле, живот скрутило от внезапной ярости. У него была тройка с пятнадцати лет. Как только Рико присвоил ему номер, Воронам больше не разрешили выставлять на площадке футболку с номером 3. Он ждал его, пока он не вошёл в состав. Перейти от этого числа к двузначному числу было тяжело, если не тошнотворно. В какой-то головокружительный момент Жан подумал о том, чтобы разорвать стопку бумаг пополам. Ему следует вернуться в Эвермор. Он знает Воронов. Он знает университет Эдгара Аллана. Почему он вообще подумал об уходе? Если он доверял слову Ичиро и верил, что хозяин не позволит Рико вмешиваться в дела его брата, то почему Жан не может вернуться? Жан сплёл дрожащие руки, не заботясь о том, насколько больно ему будет, если он сам испортит свой единственный билет на нормальную жизнь. Этого было достаточно, поэтому он швырнул папку в изножье кровати. Вторник и среду он провел с бумагами, разбросанными на листах перед ним, мысли ходили взад и вперед постоянными тревожными кругами. Ваймак и Эбби не могли проигнорировать этот беспорядок, когда они время от времени заходили сюда, но ни один из них не спросил его, принял ли он решение. Рене была первой, кто затронул эту тему, когда зашла в среду вечером, по пути с тренировки. — Все ещё думаешь об этом? — Она заменила ему стаканы с водой и принялась приводить папки в порядок. Ни одна страница погнулась из-за того, что они были разбросаны, пока он спал, но Рене терпеливыми руками разгладила края. — Ты хочешь поговорить об этом? — Моё место не здесь, — сказал Жан. — Нет? — Ты подходишь больше, чем я, — сказал Жан, немного сердито, — Неугомонная оптимистка. — Я счастлива здесь, но думаю, что у тебя все сложится лучше, чем ты думаешь. — она рассмеялась в ответ на его недовольный взгляд. — Ты достаточно долго пережидал бурю. Не кажется ли тебе, что давно пришла пора увидеть радугу? — Твоя была первой, которую я увидел за много лет, — сказал Жан, показывая на свои волосы, — Мы покидали Эвермор на время занятий или выездных игр, но мы не существовали вне Замка. Мы принадлежали Гнезду. Если бы она по неосторожности взглянула на него с жалостью, Жан мог бы остановиться, но выражение лица Рене было почти безмятежным. Жан первым отвёл взгляд, пытаясь вспомнить, к чему он клонит. — Эвермор был для нас могилой, и единственным цветом, который мы знали, был цвет крови. Я забыл, что на свете может быть что-то... —красивое— даже если это было правдой, то слишком легкомысленно было произносить её вслух. Просто слышать подобное в своих мыслях было достаточно, чтобы заставить его вздрогнуть. — Ну, — сказала Рене, когда он оторвался от своих мыслей, — разве этого недостаточно, чтобы продолжать жить? Я имею в виду, чтобы заново открывать для себя приятные мгновения жизни, один момент за другим. Я пересчитывала их по пальцам, уверяя себя, что в мире ещё существует добро, и постоянно напоминала себе, что нужно продолжать искать. Бабочки, свежеиспечённый хлеб, хруст листьев осенним утром, и так далее. — Они не обязательно должны быть масштабными, — сказала она, увидев потерянное выражение лица Жана, — Я начинала с самого простого: с запаха свежескошенной травы. Впервые я обратила на него внимание через несколько месяцев после того, как переехала к Стефани. Она пришла после стрижки газона, чтобы приготовить нам обеим поздний завтрак, и я впервые почувствовала, что я дома. Её любовь была такой нежной, что походила на скорбь, когда её губы кривились, а глаза блестели. Не так важно за что ты держишься. То, как ты это делаешь — намного важнее. В этом мире так легко заблудиться. Иногда приходится искать дорогу назад маленькими шагами. — Я не верю в чудеса, — сказал Жан. — У меня достаточно веры для нас обоих, — пообещала Рене. — Я знаю, что рано или поздно оно найдет тебя. А пока найди то, что поможет тебе выжить, а затем отыщи то, что скрыто под этим. Возможно, это тот новый старт, который тебе нужен, — сказала она, положив руку на бумаги Калифорнийского университета. — новый университет, новая команда и достаточно солнечного света, чтобы прогнать тени Эвермора. Они готовы рискнуть ради тебя. Не так ли? — Я им не доверяю, — сказал Жан. Рене терпеливо улыбнулась. — Я имею в виду, не хочешь ли ты рискнуть? — У меня нет выбора, — сказал Жан, — Он убьет меня, если у меня не будет команды. Рене несколько мгновений размышляла над этим. — Как мне объяснил Нил, все, что Ичиро хочет от тебя, — это львиная доля твоих доходов. Да, он просит многого, но если его интерес ограничивается твоими банковскими счетами, то все, что выходит за рамки этих чисел, остаётся в пределах твоего контроля. Получаешь ли ты удовольствие от игры, куда ты ходишь между играми, с кем проводишь время — всё это твой выбор. Ты можешь создать для себя новую жизнь. Телефон Рене отозвался входящим сообщением, избавив Жана от необходимости придумывать что-нибудь остроумное в ответ. — Дэн, — извинилась она, — Она уже возвращается в Лисью Башню с нашим обедом. Если бы ты был чуточку подвижнее, я бы пригласила тебя поесть с нами. Если тебе нужна компания, я могу пригласить их сюда? — Иди, — сказал он ей и постучал костяшками пальцев по своим бумагам, —Я должен разобраться с этим. Рене вскочила с кровати и направилась к двери. Через два шага она передумала и вернулась к нему. Осторожно взяв его лицо в руки, она наклонилась и нежно поцеловала его в висок. — Верь в себя, — сказала она, — Все получится. Она оставила его смотреть ей вслед. Когда дверь закрылась, Жан потянулся и впился кончиками пальцев в остаток нежного тепла на своей коже. Если бы он мог счесть Рене невежественной дурочкой, возможно, она не стала бы так сильно его раздражать, но месяц назад она рассказала ему, чего ей стоило дойти до этого момента. —Так вы встречаетесь ?—нетерпеливо спросил Нокс—Ну типо: разговоры по душам, ты ей доверяешь, поцелуй,..—он хотел продолжить как его перебил ржать голкипера и по совместительству его лучшей подруги. Он недовольно взглянул на нее и она применительно подняла руку в знак капитуляции. —Нет. Она не в моем вкусе.—невозмутимо ответил тот. —О. Ооо. Ну просто вы тип.. —Нет. —Ладно. Джереми не знал что с ним, но ему не понравилось то что он приревновал Жана. Она подвергалась насилию и издевательствам, до такой степени запачкала руки кровью, что до сих пор иногда видит на них тени, и не торопилась расправиться с тем мужчиной, чтобы отплатить за всё, что он когда-либо ей сделал. Как она нашла в себе силы выбраться из этой ямы, когда никто уже не считал её достойной спасения, Жан не знал, но, опираясь на окровавленные ладони, она взобралась на вершину. Она выбрала жизнь, она выбрала надежду. Она выбрала второй шанс, и теперь наблюдала за тем, последует ли за ней он. Он мог — должен был — вернуться в Эвермор. Он должен отказаться от возможности, которую предложил ему Кевин, какой бы серьёзной ни казалась угроза. Ведь с Ичиро все будет по-другому? Это было похоже на ложь, даже когда он пытался внушить её себе, и Жану казалось, что он чувствует вкус крови. Даже Вороны не знали, что происходит с Жаном за закрытыми дверьми, а уж Ичиро и подавно. Пока Рико не уводил Жана с поля, он не вмешивался в планы Ичиро относительно будущего Жана. Он мог делать всё, что ему заблагорассудится. Может, он и не убьёт меня, так что я должен вернуться, подумал Жан. Я Жан Моро. Мое место в Эверморе. Но— Вернуться назад означало отправиться в ад по своей воле. Может быть, Жан и знал всех демонов по именам, и у него оставалось привычное место возле источника огня, но ад оставался адом, а за его спиной находилась открытая дверь с именем Ичиро на ней. Я не Ворон Жан пролистал список доступных номеров джерси, вычеркнув их все, как недостойные его внимания, и заполнил трясущимися руками все необходимые строчки. Он чуть не сломал ручку после первой же записи, но упорно продолжал писать, пока не закончил. Он отбросил ручку на край кровати и потянулся к кухонному таймеру на прикроватной тумбочке. В течение последних нескольких недель Ваймак и Эбби разрешали ему вызывать их по любому поводу, но он отказывался. Если ему хотелось есть, пить или сходить в туалет, он просто ждал, когда кто-нибудь из них появится по другой причине, а потом сообщал о своих потребностях. Он не собирался заставлять их чувствовать себя нужными или признавать, что ему нужна помощь. Но сейчас он наконец-то прибавил и убавил громкость на таймере, заставив его назойливо звенеть. Не прошло и двадцати секунд, как к нему заглянул Ваймак. — Я поменяю своё решение, если вы не заберете это, — сказал Жан, откладывая таймер. — Утром я отправлю их по факсу, — сообщил Ваймак и забрал бумаги, — Что-нибудь ещё, пока я здесь? Жан только покачал головой, и Ваймак вышел из комнаты с перспективами Жана в руках. Жан знал, когда Университет Южной Калифорнии получил его, потому что на следующий день ему пришло сообщение от Джереми: «Девятнадцать??». Судя по строгой системе обозначения номеров Троянцев, речь шла не о его будущем номере джерси, что предполагало наличие лишь одного возможного варианта. Как раз в тот момент, когда он это понял, Джереми прислал дополнительное сообщение: «Ты юниор». «Хозяин», - начал было набирать текст Жан, но потом удалил его и начал сначала. «Тренер Морияма выпустил меня раньше, чтобы я мог начать заниматься с Кевином и Рико в Эдгаре Аллане». Жан до сих пор не знал, сколько поддельных документов или долларов было потрачено на это провальное дело, но вступление в состав Воронов в шестнадцать лет было сущим кошмаром. Все они были намного больше и сильнее его, и ему приходилось полагаться на то, что он просто превосходит их в способностях. Появление ребенка в их команде совсем не расположило их к нему, особенно когда он целую неделю не вылезал из их постели. Если бы не Зейн, первый курс Жана был бы гораздо более ужасным, он был уверен. —Я так и знал.. —Молчать. Сообщение от Джереми отвлекло его прежде, чем мысли успели свернуть не в ту степь. Он отправил лишь смайлик с изображением большого пальца вверх. Надеясь, что на этом ненужный диалог закончится, он все же не был уверен, что Джереми остановится на его последнем сообщении, так что Жан выключил телефон. —Жестоко тебя отшили. До конца семестра оставалось всего несколько недель, и только один из его преподавателей нашел способ передать ему задания на итоговый экзамен. Жан не беспокоился о своих занятиях, так как у него было неприлично много времени на выполнение курсовой работы, но у него накопились игры, которые нужно было посмотреть, и новая команда, которую нужно было изучить. Он играл против Калифорнийского университета только во время чемпионатов на первом и втором курсах. Он знал, что Кевин записывает все их матчи как в последний раз, но Жан не видел смысла в том, чтобы зацикливаться на составе, который был важен лишь мимоходом. Он мог бы попросить Кевина одолжить ему записи, но заводить разговор с ним о Троянцах всегда было ошибкой. Жану придется искать самому. Идеальный матч был назначен на следующую пятницу, когда в полуфинале встретятся команды Калифорнийского университета и Эдгара Аллана, но у Жана было много свободного времени, и ему нужно было наверстать упущенное за годы игр. К началу пятничной игры Жан уже представлял, чего ожидать, и сумел запомнить половину нынешнего состава. Калифорнийцы проиграли, как он и предполагал. Они были очень хороши, но их отказ применять насилие не позволил им справиться с Воронами. Жан видел такую же сдержанную игру у Лисов всего несколько недель назад, но если у тех сдержанность была заметна, то Троянцы, казалось, ни разу не растерялись. Они играли чисто и с энтузиазмом, словно Вороны не причиняли им вреда при каждом удобном случае. — Не круто, — сказал Жан, но, конечно, никто из участников послематчевого шоу его не услышал. Кто-то догнал Джереми, когда Троянцы возвращались в раздевалку. Жан искал фальшь в его чересчур ярких глазах и слишком широкой улыбке. Где разочарование, где досада? Где горе от того, что он был так близок и потерпел неудачу? Неужели троянцам действительно было все равно, лишь бы они были довольны своей игрой, или они смирились с этим поражением, когда настраивались на игру с Лисами? Жан не знал, и на мгновение его охватила яростная ненависть. Ни одна команда не должна так легкомысленно относиться к поражению, особенно из Большой тройки. Они не могли быть настолько хороши и ничуть не расстраиваться из-за поражения. —Мы расстраиваемся,—тихо сказал Джереми—но ведь если будем рвать и метать от обиды и горечи результат не изменится. Он как то грустно улыбнулся из-за чего Жан не контролируя свои действия тыкнул в его щеку. Джереми удивлено посмотрел на него но Моро уже убрал руку отворачиваюсь от него и натыкаясь на взгляд двух его подружек которые хихикали смотря на них он лишь закатил глаза. — и Жан на линии, — сказал Джереми, и произнесенное им имя отвлекло Жана от размышлений. — Худшее время года для травм, — было лёгкое соглашение. — Ходят слухи, что Жан не успеет вернуться к финалу. — Да, я говорил с Жаном ранее на этой неделе. Он определенно закончил этот год, хотя обязательно вернется осенью. Но уже не в чёрном. — улыбка Джереми каким-то образом стала ещё шире, и он был слишком взволнован, чтобы подождать пока они догадаются. — Вчера он отправил нам по факсу последние документы, необходимые для официального оформления этого дела, поэтому я могу вам сказать: он переводится в Университет Южной Калифорнии на последний год обучения. Жан не сразу заметил кого-то в дверном проеме. Ваймак и Эбби смотрели игру в гостиной и решили сегодня вечером оставить дверь спальни открытой, на случай если Жану что-нибудь от них понадобится. Ни один из них не мог услышать звук таймера из-за звука двух телевизоров и закрытой двери. Теперь Ваймак стоял, прислонившись к дверному косяку, с напитком в руке. Жану не нужно было спрашивать его, зачем он пришел; он, должно быть, встал в ту же секунду, как они начали сплетничать об отсутствии Жана. Жан выключил звук телевизора. — Его даже не волнует, что он проиграл. — Думаешь так? — предположил Ваймак. — Фантастика, — сказал Жан, с насмешкой повторяя выбор слов Джереми. — Талантливый. Безудержное веселье. — Знаешь, это не взаимоисключающие вещи, — сказал Ваймак. Когда Жан нахмурился, он взмахнул свободной рукой, подбирая нужные слова. — То, что он гордится игрой своей команды, не означает, что он не разочарован её поражением. Возможно, он просто знает, что есть время пострадать и время пожелать лучшего человеку, который добился успеха вместо него. Раздражение по этому поводу в прямом эфире никому не поможет. — Притворство, что его это не беспокоит, тоже никому не поможет. — Нет? — снова предположил Ваймак. — Если кто-то смотрит эти интервью и ищет образец для подражания, не лучше ли ему взять пример с Джереми, а не с Рико? — Нет. Эдгар Аллан непобедим. — Когда мы победим их через две недели, мы с тобой вернемся к этому разговору. Жан включил звук телевизора, а Ваймак понял намёк и ушел. - Поскольку Университет Южной Калифорнии выбыл из участия, Штат Пальметто и Эдгар Аллан получили неделю отдыха, прежде чем им придётся встретиться друг с другом в замке Эвермор в финале. Жан лениво задавался вопросом, как можно сконцентрироваться на учебе, учитывая весь хаос на поле. Если он не выполнял свои задания, не видя ничего из записей учителей, то он смотрел игры Университета Южной Калифорнии и отслеживал реакцию пользователей интернета на его внезапный перевод. Не всё было негативным, хотя любого внимания было достаточно, чтобы у Жана побежали мурашки по коже. Рико не удалось поймать на комментарии, как бы люди ни пытались с ним связаться, а Воронам не разрешили говорить с прессой. Вместо этого были вызваны ученики Эдгара Аллана, и многие из них были тупы до невыносимости – они рассказали о том, что не видели Жана с весенних каникул. Сопоставляя пропажу Жана с лица земли и намёком Кевина на ложь насчёт собственной травмы, теоретики заговоров работали сверхурочно. Несмотря на их усилия по формированию общественного мнения, более громкие голоса всегда были на стороне самой зрелищной команды Экси НССА. Количество желчи, направленной в адрес Жана за удаление из состава во время чемпионата, было почти впечатляющим. Жан получил единственное электронное письмо от Зейна, в котором говорилось: «Какого черта, Джонни??». Жан удалил его без ответа. Зейн больше ничего не написал, и Жан не был уверен, то ли гноящаяся рана в их отношениях, то ли приказ Хозяина остановили его. Ему не пришлось долго размышлять о мнении Воронов, потому что ближе к концу недели ему прибыла коробка. Обратным адресом на коробке был Эвермор, и подарок был выслан Ваймаку и Лисьей Норе. Жан не был уверен, что Морияма наконец рассказал товарищам по команде, где он прячется, но был совершенно уверен, что не хочет открывать эту коробку. Он не сможет этого не сделать, особенно если это от его товарищей по команде, но Жан молча смотрел на коробку, пытаясь справиться с нервами. — Это не для тебя, — сказал он, потому что Эбби все ещё стояла зависши. — Я всё равно останусь. — сказала она. Она протянула руку, но Жан быстро отвел взгляд, увидев канцелярский нож, лежащий у неё на ладони. Он слишком хорошо помнил, как его остриё ощущалось на его коже, и своё мимолетное, глупое чувство победы, когда он сказал Рико, что лучше умрёт, чем продержится еще один день под садистским пальцем Рико. Медленная улыбка Рико заставила его задуматься, но именно его голодные слова полностью остановили Жана: — Если ты соберешься это сделать, убедись, что ты делаешь это правильно. Понимая, что тебя невозможно спасти. Если ты выживешь, я похороню тебя заживо. Пустая, но ужасающая угроза, хотя это не так. На следующей неделе тренеры привезли новую мебель для раздевалок, и Рико схватил коробку, чтобы засунуть в неё Жана. Он провел три дня, свернувшись в ней, пока Жан сминался под тяжестью всего, что Рико на него наваливал, прижимаясь лицом к провисшей картонной стене, где Рико оставил ему мельчайшие отверстия для воздуха. Страх, что Рико никогда его не выпустит, лишь слегка затмевался страхом перед тем, что сделает Рико, если он позовет на помощь, поэтому он боролся со своей нарастающей паникой всеми силами, что у него были. Позже, пока Рико и Хозяин отвлекались на обсуждение безумия Мориямы, Кевин наклонился к нему и попросил: — Обещай мне, что не будешь глупить снова. Обещай мне, Жан. Я не хочу тебя терять. Пообещай мне, но спустя годы он ушел, не раздумывая. —Божечки!—охнули девочки и с жалостью посмотрели на Жана. —Вот же мелкий ублюдок!—зло сказала тренер по фитнесу. Риман же сжимал кулаки до побеление костяшек. Джереми встал и как не своим голосом сказал: —Сделаем небольшой перерыв и ушел. После 10 минут он вернулся и они продолжили , а Лукас сидел и начал понимать что возможно про постель с командой было тоже не все чисто. — Жан? — обеспокоилась Эбби. Жан отогнал свои воспоминания и страх и с молчаливым требованием наклонил коробку в сторону Эбби. Она, не колеблясь, прорезала аккуратные линии по краям ленты и центральному клапану. Жан бросил на неё злобный взгляд, чтобы она отступила на шаг, а затем открыл коробку посмотреть, что Вороны сочли нужным послать ему. Вид сложенной ткани почти заставил его успокоиться: Вороны опустошили ящик его комода и отправили наименее изношенную одежду, которую он оставил. Поскольку Вороны проводили большую часть своих шестнадцатичасовых рабочих дней в экипировке в Эверморе, они, как правило, оставляли только четыре-пять комплектов одежды для посещения занятий. У Кевина и Рико было немного больше, поскольку им приходилось проводить значительно больше времени наедине с прессой и другими командами, но Жан согласился на три. Вороны прислали ему пару джинсов и две рубашки, разумеется, чёрные, и он предположил, что всё остальное унаследует первокурсник. По крайней мере, все его боксеры и носки были учтены. Под одеждой были его немногие личные вещи: а именно открытки и магниты, которые Кевин купил ему, когда он был с Рико в дороге на пресс-мероприятия. Жан перевернул одну открытку в руке, и у него свело желудок, когда он увидел оборотную сторону. Каким бы ни было сообщение, которое Кевин написал ему, или воспоминания, которыми он поделился, навсегда исчезли под слоями чернил; кто-то провел толстым маркером по всему этому. Он проверил ещё одну, затем ещё одну, прежде чем схватить всю стопку и перевернуть её. Быстрые руки разбросали их, ища всё, что можно было спасти, но спасать оказалось нечего. Магниты были в лишь немного лучшем состоянии, их поверхность и подложка поцарапаны в нескольких местах. Любимец Жана – маленький деревянный мишка в красном берете – был грубо разрезан пополам. Он пытался скрепить кусочки вместе, но в середине не хватало куска, и он не совпадал. Может быть, последний кусочек упал на дно коробки? Он перевернул его, чтобы заглянуть внутрь, но единственным содержимым, которое он увидел, были его классные тетради. Когда он понял, что наконец-то получил доступ к записям, которые делал в течение года, он быстро бросил их на кровать перед собой. Было уже поздно наконец вернуть их, учитывая, что до конца учебного года оставалось всего полторы недели, но Жан очень хотел ими воспользоваться. Все они были чёрными, как и требовалось, но названия своих классов он написал на лицевой стороне белым цветом. Он раскладывал их, пока не нашел ту, которая была предназначена для его урока по экономике. Он раскрыл её, боясь обнаружить, что Вороны вырвали страницы, перед упаковкой, и понял, что реальность была намного хуже. «ТРУС» было написано фломастером по диагонали на первой странице, с небрежной рамкой вокруг. Жан так вздрогнул от обвинения, что чуть не вырвал страницу. На оборотной стороне были только неровные линии, но на следующем листе ему кричало: «НЕУДАЧНИК». —Да как они посмели ! —Как они могут его в чем то обвинять ?! Бесстыдники!! —Это вообще нормально?! Уебки —Жан. У меня есть знакомый он чистит трудно отдираемые вещи. Если ты хочешь я скажу ему и сможем починить и почистить все испорченные вещи—сказал Деррик. —Не надо. Давайте продолжим. Если вы хотите чем то помочь то просто давайте продолжим. Джереми хотел вмешаться но Дан добавил: —Пожалуйста. Скрипя зубами он кивнул стараясь вернуть себя в норму. — Жан, — позвала Эбби, но Жан продолжал листать. Страница за страницей была испорчена, большинство из них — повторяющимися гневными оскорблениями, некоторые — просто гневными движениями и завитками. Через десять страниц Жан нашёл незакрепленный кусок канцелярской бумаги и поднял его, чтобы рассмотреть незнакомый почерк. Потребовалось два предложения, чтобы понять, что это письмо от одного из его товарищей по команде, и у Жана скрутило желудок, когда он начал медленно читать. От количества язвительности, которой в него вложил Фил, Жан почувствовал себя холодным и липким. Он медленно вернул письмо на место. Пять страниц спустя появилось еще одно письмо, на этот раз написанное курсивом: он сразу узнал письмо Жасмин. «Нет» — подумал он, но все равно взял письмо. Жан боковым зрением видел, как Эбби возвращает его одежду и подарки в коробку. Она быстро сложила в ней разбросанные блокноты. Ему следовало бы остановить её, но он не мог отвести взгляд от записки Жасмин. То, что Жасмин его ненавидела, никогда не было секретом; она годами боролась с ним за внимание Рико и считала непростительным, что это он носил номер данный Рико. Письмо Фила было наполнено ядовитой яростью по поводу того, что Жан надеется о возможности уйти от них всех, но письмо Жасмин было абсолютной отравой. — Жан — мягко позвала Эбби. — Прекрати. Жан положил письмо Жасмин обратно и придвинул тетрадь к себе от Эбби, когда она протянула за ним руку. Она неодобрительно нахмурилась, но не отняла у него тетрадь, так что он смог перевернуть еще несколько страниц. Теперь его пальцы двигались к каждому гневному эпитету, проводя по буквам так, будто он чувствовал их изгибы на своей коже. Третье письмо, которое он нашел, было коротким и по существу, беспорядочными печатными буквами, которые поразили его в два раза сильнее, когда он увидел, что Грейсон написал:«Удачи пробиться к вершине в другой команде, ты, бесполезная сука». #12 На мгновение он почувствовал острые зубы на своей шее. Жан тяжело сглотнул, борясь с поступившей тошнотой, от которого у него обожгло горло, и захлопнул тетрадь. —Нет..Э..это не правда ! Мой брат не такой!! Он не насильник ! Ведь так ?..—голос Лукаса был разбитым а в глазах читалась горечь и боль. Он встал и выбежал из комнаты , а Кай побежал за ним крикнув что успокоит его. Они просидели в тишине больше полу часа прежде чем они вернулись. Лукас посмотрел на Жана и хотел было что-то ему сказать как прикупил губу и сел обратно. Эбби немедленно выхватила её у него и вернула в коробку. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы закрыть створки, и она быстрыми шагами отнесла коробку в свой шкаф. — Это моё, — сказал он незнакомым голосом. — Верни. Эбби поставила её на полку и, не говоря ни слова, вернулась к нему. Она смотрела на него сверху вниз, ожидая, что он посмотрит на неё, но он не отводил взгляда от её шкафа. Жан моргнул и почувствовал горячее дыхание на щеках, моргнул и вспомнил вес своей клюшки, когда он ломал собственные пальцы на потеху Рико, моргнул и«я тону, я—» Он не осознавал, что потянулся к своему горлу, пока Эбби не схватила его за запястье с такой силой, что стало больно. — Жан. — Тебе не следовало приводить меня сюда. Ты не должна была вмешиваться. Ты должна была просто— — Позволить им убить тебя? — спросила Эбби. — Нет. — Они никогда не трогали меня. — Хватит мне врать. Жан потянулся к ней. — Лисы не поймут. — Скорее всего, нет, — сказала Эбби. — Мои Лисы выбрали сопротивляться. Руки Жана зажили, но его кожа все еще помнила, как в неё впивается веревка. Он снова попытался вырваться из её хватки, но Эбби не отпускала. Тогда он принялся впиваться когтями в предплечье, пока она не схватила его и за руку. Он был в ярости на родителей за то, что они отправили его в Эвермор, но все же надеялся извлечь из этого пользу. Он тогда любил экси, яростно и неистово, и учиться у человека, создавшего этот вид спорта, было честью и возможностью всей жизни. Реальность показала свое уродливое лицо всего через несколько часов после приземления в Западной Вирджинии. Узнав, что вне тренировок он не более чем собака Рико, он выплеснул всю свою юношескую ярость, на которую был способен. Пять месяцев он плевался, ругался и дрался. Пять месяцев он поднимал себя с земли, не обращая внимания на насилие и жестокость Рико, и однажды у него просто не осталось сил. Бороться было бессмысленно. Рико был Мориямой, а он - Моро. Чем раньше он поймет своё место в этом мире, тем легче ему будет. Боль не утихнет, но, зная, что он её заслужил, будет легче её переносить. Он мог жить с этим, у него не было выбора. Он был в ярости на Эбби за то, что она сказала, будто он никогда не пытался бороться, и ещё больше — на Лисов за то, что они держались вместе, когда он сломался. Против Рико они не выступали, только двое из них— Натаниэль и Кевин — и оба ушли. Трус, предатель, продавшийся, отвергнутая шлюха — Да пошли вы, — тихо сказал Жан, потом громче —Да пошли вы нахуй. — Пожалуйста, поговори с Бетси. — Верни мне мою команду, — сказал Жан. — Это не твоё, чтобы забирать. Эбби встала и ушла, не сказав больше ни слова. Жан подождал, пока не услышал отдаленный рокот её голоса в коридоре, и только после этого поднялся на ноги. Он осторожно обошел комнату и направился к шкафу. Он легко дотянулся до полки, хотя от веса коробки у него заныло в груди. Жан положил пакет на матрас, вздохнул через боль в легких и снова устроился на подушке. Поскольку Эбби паковала его тетради в последнюю очередь, теперь они лежали сверху. У Жана заурчало в животе, когда он снова достал свои конспекты по экономике. Подумав, что, возможно, ему просто не повезло с первой, которую он открыл, он пролистал следующие несколько тетрадей. Жирные чернила говорили о том, что все они — сплошная потеря, и он затаил дыхание, пытаясь хоть немного удержать под контролем свой бурчащий желудок. Он ничуть не удивился, когда через полчаса к нему заглянула психолог Лисов. Она закрыла дверь спальни и удобно устроилась рядом с ним. Жану влетел её спокойный голос в одно ухо и вылетел из другого, пока он медленно пробирался к первой тетради. Бетси была достаточно близко, чтобы не заметить жирные послания, нацарапанные на каждой странице, но он не смотрел, пытается ли она прочесть его письма через плечо. — Ты поговоришь со мной? — спросила она наконец. — Сначала я откушу себе язык, — ответил он. — Он мне не нужен, чтобы играть. — Ты не возражаешь, если я продолжу говорить? — Неважно, буду ли я возражать, — сказал Жан. — У заключенных нет прав. — Ты пациент, а не заключенный, — мягко напомнила ему Добсон. — Но, если ты предпочитаешь молчать, мы можем оставаться так ещё на некоторое время. Рано или поздно ей надоест сидеть с ним, а пока она, казалось, довольствовалась тем, что смотрела вдаль и думала свои тихие мысли. Чем дольше она ждала, тем труднее было её игнорировать. Жан искал Рико и Зейна уже несколько недель, и их длительное отсутствие выбило его из колеи. Какой-то психиатр не мог заменить Ворона, особенно короля, но Жан был в таком отчаянии, что не мог найти в этом утешение. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь его от чтения, и он наконец закрыл блокнот. Он ожидал, что она откроет рот, раз уж он перестал её игнорировать, но она даже не взглянула на него. — Отведи меня на поле, — сказал он. Он ожидал отпора, но она лишь сказала: — Ты сможешь дойти до моей машины? — Смогу, — сказал он, спустившись на край кровати. Колено запульсировало, когда он встал, но оно выдерживало его вес короткими вспышками. Обойдя кровать, он направился к двери. Добсон подняла руку в знак молчаливого предложения помощи, но держала её рядом с собой, чтобы он не чувствовал себя обязанным принять предложение. Когда он проигнорировал её, она пошла впереди него по коридору, чтобы поговорить с Эбби. Жан слышал обрывки разговора, пока осторожно пробирался по коридору, и знал, что Добсон одолжила у Эбби ключ и код от стадиона. После стольких недель, проведенных в доме Эбби, ночной воздух был достаточно бодрящим, чтобы по позвоночнику Жана пробежал холодок. Он отравлял себя, зная это, сражаясь с Эбби каждый раз, когда она пыталась открыть окно или спустить одеяло с занавесок. Он пытался воссоздать удушающие условия Гнезда, стремясь найти что-то знакомое, что могло бы удержать его, когда всё остальное выходило из-под его контроля. Он и не подозревал, насколько Эдгар Аллан был важен для благополучия Воронов. Апатия к своей специальности и постоянная усталость превращали занятия в рутину, а на благословение свежего воздуха он всегда смотрел сквозь пальцы. — Я начала с одного, — сказала Рене, и хотя Жан не мог поверить ни в её веру, ни в её легкомысленные заверения, он все равно постучал большим пальцем по указательному и подумал «Прохладный вечерний ветер». Он чувствовал себя глупо, но в то же время ощущал себя живым, каким-то образом, опирающимся на что-то, кроме ярости своей команды. Они были уже на полпути к Лисьей Норе, когда Добсон сказала: — Признаюсь, спорт — не моя сильная сторона. Мне всегда больше нравились театральные постановки, мюзиклы и тому подобное. Несмотря на все эти годы в Университете Пальметто, я всё ещё не очень хорошо знаю Экси, но, насколько я понимаю, это лакросс в закрытых помещениях? — Использовать притворное незнание в качестве приманки — это предсказуемо, — сказал Жан. Добсон лишь спросила: — На стенах есть вырезы для вратарских сеток или...? — Там нетсеток, — сказал Жан, слишком обиженный, чтобы соответствовать себе. — В стене есть датчики, чтобы... — Он прервал себя, чтобы грубо пробормотать по-французски. Он не хотел разговаривать с этой назойливой женщиной, но чем дольше он пытался игнорировать её, тем глубже её идиотские слова, казалось, зарывались в его мозг. Наконец он раздраженно хмыкнул и пустился в самые краткие объяснения, на которые был способен. Добсон выслушала все это в покорном молчании, и Жану удалось закончить, когда она припарковалась у стадиона. — Спасибо, — сказала она. — Мне было интересно. — Я отказываюсь думать, что никто из них не объяснил тебе этого, — сказал он. — Кевин бы объяснил. — Мне было интересно, достаточно ли тебе безразлично, чтобы не поправить меня, — легко ответила она и жестом указала через лобовое стекло на стадион. — Я не была уверена, что мы находились в комфорте и доверии. Доверие. Возможно, она случайно употребила это слово, но Жан чувствовал себя недоверчивым. Выражение её лица заставило Жана потянуться к дверной ручке, но он не мог отвести от неё взгляд, даже когда нашел ручку. — Ты разговаривала с Кевином. — Я его психотерапевт, — заметила Добсон, успокоившись перед лицом его резких обвинений. — Он помнит, как трудно было доверять мне при переводе, и поэтому дал мне открытое разрешение поделиться всем, что мы обсуждали, если тебе будет спокойнее со мной. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой, Жан. — Мне нечего вам сказать. — Может быть, не сегодня, — разрешила она. — Но, если ты когда-нибудь захочешь поговорить, пожалуйста, знай, что я хочу тебя выслушать. Если тебе будет легче, когда ты уедешь в Калифорнию и будешь в безопасности на расстоянии, я готова подождать тебя. Рискуя показаться нескромной, я осмелюсь сказать, что я самый квалифицированный специалист, чтобы поговорить с тобой о том, с чем ты сейчас имеешь дело. Он уже открыл рот, чтобы возразить, как вспомнил, кто ещё числится в списке её пациентов: Натаниэль Веснински и этот жуткий маленький вратарь Эндрю Миньярд. Лисья нора была настоящей золотой жилой личных проблем и абьюза. Жан не хотел иметь с ней ничего общего, но до сих пор она выдерживала натиск некоторых невыносимых личностей. Это не прибавляло ему любви к ней, но он не мог отказать себе в легком уважении. — Идем, — сказал он, дергая за ручку. Добсон без лишних комментариев вышла из машины и пропустила его на стадион. Они нашли место на трибунах, чтобы смотреть на площадку. Жан не знал, сколько времени они просидели там, прежде чем появились Кевин, Натаниэль и Эндрю. Эндрю заметил тяжелый взгляда Жана, направленного прямо на него. Натаниэлю потребовалось ещё мгновение. Кевин не видел ничего, кроме площадки, но Жан уже давно перестал надеяться на большее. Жан не хотел иметь с ними ничего общего, поэтому, как только дверь корта закрылась за последним из них, он встал и пошел по лестнице в сторону раздевалки. Добсон без комментариев последовала за ним и отвезла его обратно в дом Эбби. — Добро пожаловать домой, — сказала Эбби, когда они пришли. Жан хотел сказать, чтоэто не дом, но ему потребовалось всё его дыхание, чтобы продолжать двигаться после того, как он так сильно толкнул колено. Он заснул, как только его голова коснулась подушки, и на этот раз ему ничего не снилось. —Конец.—закрыв книгу сказала тренер—Это глава была слишком информативная поэтому 2 дня считая этот и завтрашний проведем без книги. Хорошо? Хорошо. А теперь по домам ! Давайте все на выход! Вперед.! —Да, тренер!