Whatever Remains

      У Цзян Чэна кружится голова; он слишком много выпил. Поморщившись, он смотрит на диван, а затем окидывает взглядом комнату. Люди смеются. Цзинь Цзысюнь – отвратительный придурок – смеётся.       – Действительно, чертовски смешно, – бормочет себе под нос Цзян Чэн, но его никто не слышит. Очевидно, он не единственный, кто сегодня выпил слишком много. Его взгляд возвращается к дивану и растянувшемуся на нём Лань Ванцзи, который, похоже, заснул мёртвым сном там же, где и упал.       – Он свалился, словно грёбаное срубленное дерево! – слышит Цзян Чэн чей-то весёлый шёпот.       – Принеси мне маркер, – Цзинь Цзысюнь хихикает. – Без последствий на вечеринке отключиться не выйдет.       Цзян Чэн колеблется; он не знает, что делать. Лань Ванцзи терпеть не может Цзян Чэна и, вероятно, не будет благодарен ему за вмешательство, но… Какими бы плохими их отношения ни были, Цзинь Цзысюнь не нравится Цзян Чэну гораздо больше.       Где Вэй Усянь? Сканируя комнату взглядом, Цзян Чэн уже знает, что это безнадёжно. Вэй Усянь исчез вместе с Не Хуайсаном почти час назад, и только боги знают, чем они сейчас занимаются. Если повезёт, то разрушают особняк Цзинь.       Что ж, Лань Ванцзи, скорее всего, не выбрал бы Цзян Чэна своим спасителем, но альтернатив не так уж много. Было бы проще, если бы Цзян Чэн мог мыслить здраво; ему, возможно, не стоило пить последний коктейль. Или три последних коктейля. Чёрт.       Он отправляет сообщение Вэй Усяню, сообщая ему о своём уходе, а затем вызывает машину. Кто-то уже принёс Цзинь Цзысюню маркер, а это значит, что у Цзян Чэна мало времени.       Он пересекает комнату, наклоняется и взваливает Лань Ванцзи на своё плечо. С большим трудом. Проклятье, этот парень тяжёлый. Он что, настолько мускулистый? Лань Ванцзи тихо стонет, но не просыпается.       – Хэй! Как ты думаешь, что, чёрт возьми, ты делаешь?       Цзян Чэн бросает на Цзинь Цзысюня косой гневный взгляд, но не собирается задерживаться ради спора. Конечно, он мог бы надрать этому придурку зад, но не неся при этом на себе другого человека.       – Мы уходим, – цедит Цзян Чэн, чувствуя, как его ноги трясутся, когда он пытается найти место, за которое он мог бы обхватить Лань Ванцзи и которое не является его задницей. В конце концов он обхватывает рукой его бёдра.       Игнорируя резкое «Цзян Ваньинь!» от Цзинь Цзысюня, прилетающее ему в спину, Цзян Чэн уходит так быстро, как может, при этом не валясь с ног.       – Мне определённо не стоило пить все эти коктейли, – бормочет он, ударяясь плечом о стену, и мрачно направляется к входной двери. Машина уже ожидает их, что является первой удачей Цзян Чэна за всю эту ночь.       Цзян Чэн останавливается в паре шагов от цели; его голова словно забита ватой, а ноги грозятся отказать. Как, чёрт возьми, он должен…       – Цзян-гунцзы, – зовёт водитель, оббегая машину и приближаясь к ним. – Позвольте мне.       – Вы быстро приехали, – Цзян Чэн вздыхает. Он подкидывает мёртвый груз в лице Лань Ванцзи повыше на плече.       – Ах, – роняет мужчина, быстро открывая дверцу, и вдвоём им удаётся усадить Лань Ванцзи – серьёзно, почему он такой адски тяжёлый? – на заднее сидение. – Я был здесь весь вечер, – наконец говорит водитель, убедившись, что ноги Лань Ванцзи внутри, прежде чем осторожно закрыть дверцу.       Цзян Чэн фыркает. Этот человек высадил их и всё это время просто ждал? Наверное, снова приказ его матери. Она всегда была чрезмерно опекающей.       – Что ж, спасибо, – говорит он, обходит машину и садится с другой стороны, рядом с Лань Ванцзи. – Нам нужно отвезти его домой. Я не знаю его адрес. А вы?       – Лань-эр-гунцзы? – водитель задумчиво гримасничает, но пролистывает свой телефон. Цзян Чэн делает то же самое, на всякий случай, но, конечно же, ничего не находит. Он уже был там раньше, в квартире Лань Ванцзи, но тогда Вэй Усянь был за рулём.       Боги, он даже не может попросить этого засранца о помощи; его брат совершенно не умеет запоминать адреса, а его указания будут дерьмовыми, типа «поверните налево у того дерева со страшной рожицей на коре» или «поверните направо, где та маленькая старушка иногда ставит свою тележку с цзяньбинами».       – У меня его нет, – сообщает водитель, и Цзян Чэн вздыхает. Это будет отстой.       Он поворачивается к Лань Ванцзи, хватает его за плечи и трясёт.       – Хэй, Лань Ванцзи. Проснись.       Глаза Лань Ванцзи распахиваются, но он издаёт недовольный звук и тут же снова засыпает.       – Лань Ванцзи, – Цзян Чэн трясёт его немного сильнее. – Хэй. Нам нужен твой адрес.       Лицо Лань Ванцзи кривится – это, безусловно, самое экспрессивное выражение, которое Цзян Чэн когда-либо у него видел, – но он только ворчит и прижимается к телу Цзян Чэна.       – Чёртов ад, – выдыхает Цзян Чэн.       Водитель бросает на него сочувственный взгляд в зеркало заднего вида.       – Что вы планируете делать?       Хороший вопрос. Цзян Чэн слишком пьян, чтобы разбираться во всей этой ерунде. Он предполагает, что мог бы оставить Лань Ванцзи в отеле, но это кажется странно жестоким; проснувшись, парень не будет иметь ни малейшего представления, где он находится и что вообще произошло.       – Просто отвези нас ко мне. У меня есть свободная комната.       – Как прикажете, – говорит водитель, и Цзян Чэн хмурится, глядя на макушку Лань Ванцзи. Он, вероятно, был бы в ужасе, если бы обнаружил, что тискал в объятиях Цзян Чэна, из всех людей, во время своего пьяного сна.       – Лань Ванцзи, – зовёт он, пожимая плечом, которое Лань Ванцзи захватил в свой плен. – Тебе нужно проснуться.       – Агрх, – произносит Лань Ванцзи, даже не потрудившись открыть глаза, после чего обвивает рукой грудь Цзян Чэна.       – Ты, должно быть, шутишь.       Водитель по-доброму смеётся.       – Похоже, вы сегодня подрабатываете няней для малыша, Цзян-гунцзы.       – Смехотворно, – бормочет Цзян Чэн, пытаясь оттолкнуть Лань Ванцзи, но этот паршивец только прижимается ещё ближе. – Он ведёт себя как придурок по отношению ко мне, когда трезв.       – Вы очень добры, раз решили позаботиться о нём, – наконец говорит водитель, и губы Цзян Чэна кривятся. Он не добрый.       К его облегчению, остаток пути домой они проводят в молчании.

❅❅❅❅❅

      Для того, чтобы вытащить Лань Ванцзи из машины, требуются совместные усилия Цзян Чэна и водителя, но, к счастью, как только он встаёт на ноги, он, кажется, может сохранять устойчивость.       Ну. В основном. Цзян Чэну всё ещё приходится его поддерживать.       – Лань Ванцзи.       – Мн, – урчит он в шею Цзян Чэна.       – Ты можешь идти? Мне нужно, чтобы ты шёл. Ради меня.       – Мн, – благосклонно мычит Лань Ванцзи.       Водитель и Цзян Чэн обмениваются взглядами.       – Хотите, чтобы я помог вам подняться в квартиру?       Вздохнув, Цзян Чэн проводит свободной рукой по лицу.       – Нет, но спасибо. Вы уже сделали больше того, на что подписывались сегодня вечером.       – Это не проблема, – водитель замолкает и приподнимает брови. – Вы уверены?       – На данный момент, если этот ублюдок не сможет дойти до моей квартиры, я готов просто оставить его в лифте, – когда водитель ухмыляется и кланяется, Цзян Чэн поднимает руку. – Я ценю вашу помощь. Спокойной ночи.       – Вам тоже, Цзян-гунцзы.       Потыкав в Лань Ванцзи до тех пор, пока тот не издаёт ворчливый звук подтверждения, Цзян Чэн делает медленный вдох.       – Хорошо, теперь нам нужно идти. Тебе нужно идти, хорошо?       – Я могу идти, – невнятно бормочет Лань Ванцзи. Однако он всё же ставит одну ногу перед другой. Благодарение грёбаным небесам. Ощущая облегчение, Цзян Чэн без труда заводит его внутрь здания, затем в лифт и, наконец, в квартиру. Он прислоняет Лань Ванцзи к стене коридора, чтобы снять с него обувь, и тот просто… сползает вниз, садясь на плитку.       – Ты заноза в заднице, – сообщает ему Цзян Чэн, но зато так становится легче снимать с него обувь.       Лань Ванцзи ничего не отвечает, наблюдая за Цзян Чэном из-под ресниц.       – Пошли, – кратко говорит Цзян Чэн, вставая. – Пора в кроватку, – он хватает Лань Ванцзи за руку, тянет, и, пусть покачиваясь, Лань Ванцзи всё же поднимается на ноги.       – Цзян Ваньинь уложит меня в постель? – спрашивает Лань Ванцзи, и в его голосе не слышится ни единого следа невнятности. Его слова звучат настолько ясно, что рот Цзян Чэна открывается.       Он что, всё это время прикидывался?       – Я лягу в постель с Цзян Ваньинем, – тихо говорит Лань Ванцзи, ещё больше сбивая Цзян Чэна с толку, и скользит рукой по его талии. Глаза Лань Ванцзи едва открыты, и он опасно шатается; Цзян Чэну приходится схватить его за другую руку, чтобы удержать на ногах.       – Хэй, парень. С тобой всё в порядке? Ты ведёшь себя чертовски странно.       – Мм. Я в порядке, – сообщает ему Лань Ванцзи и, чёрт побери, улыбается. Едва заметно, конечно, но безошибочно. Цзян Чэн чувствует, как жар заливает его щёки, хоть и не понимает почему.       – Пошли, – беспомощно повторяет он и тащит Лань Ванцзи по коридору. Лань Ванцзи мычит, протяжно и задумчиво, как будто он размышляет над глубоким философским вопросом, а не спотыкается в гостевую спальню Цзян Чэна.       – Дом Цзян Ваньиня очень красивый, – объявляет Лань Ванцзи, когда Цзян Чэн открывает дверь спальни.       – Спасибо? – рассеянно отвечает Цзян Чэн, заводя Лань Ванцзи в комнату и включая свет. – Вот, можешь спать здесь, – когда он подводит Лань Ванцзи к кровати, ему хватает лишь лёгкого толчка в его плечо, чтобы тот сел. – Я принесу тебе воды. Нужна одежда для сна?       Лань Ванцзи моргает, глядя на него.       – Одежда?       – Я не знал, захочешь ли ты спать в своём… – Цзян Чэн указывает на джинсы и блейзер Лань Ванцзи. – Как угодно, делай что хочешь. Я пока принесу тебе воды, – он поворачивается, но его запястье, словно тисками, сжимает чужая ладонь.       – Я думал, Цзян Ваньинь собирается уложить меня в постель.       Цзян Чэн оборачивается, удивлённый, и видит, что Лань Ванцзи пристально смотрит на него с чем-то вроде свирепости во взгляде. Это не незнакомо; парень, кажется, бо́льшую часть времени оскорблён самим существованием Цзян Чэна. Проклятье, он действительно не хочет на пьяную голову спорить с таким же пьяным Лань Ванцзи.       – Я это сделал, – говорит он наконец. Какого хрена? – Ты в постели, Лань Ванцзи, – он молит богов о терпении. – И тебе нужна вода.       – Нет, – просто говорит Лань Ванцзи, а затем Цзян Чэн ахает, как старушка, хватающаяся за свои жемчуга, потому что…       Это ладонь Лань Ванцзи. На его промежности. Лань, мать его, Ванцзи лапает его член через одежду.       – Лань Ванцзи! – задыхаясь, вскрикивает Цзян Чэн, отбрасывая его руку. Он пытается вырвать запястье из хватки Лань Ванцзи, но, дьявол, этот парень силён. – Какого чёрта ты делаешь?       – Цзян Ваньинь очень привлекателен, – говорит Лань Ванцзи, глядя прямо в глаза Цзян Чэну. Волна тепла разливается по телу Цзян Чэна, оседая в его животе. О нет, о чёрт. Почему глаза этого человека такие потусторонние? Ни у кого в реальной жизни не бывает глаз такого цвета.       – Тебе нужно ложиться спать, – пытается справиться с ситуацией Цзян Чэн, начиная паниковать. У него твердеет член. Из-за Лань Ванцзи. Это кошмар. – Лань Ванцзи, ты пьян.       Это, по крайней мере, вызывает реакцию: брови Лань Ванцзи хмурятся.       – Я не пью алкоголь.       – Это был тот придурок, Цзинь Цзысюнь, – Лань Ванцзи продолжает хмуриться, но молчит. – Он дал тебе выпивку.       – Я бы не… – замолкая, Лань Ванцзи слегка качает головой.       – Он сказал тебе, что это комбуча.       – Я не пью комбучу.       – Чёртов ад, я не знаю, почему ты это выпил! Но я видел, как ты это сделал! А потом я увидел, как ты опрокинулся, словно шаткая башенка дженги. Ты вырубился ещё до того, как коснулся дивана. Напугал меня до чёртиков.       – Цзян Ваньинь волновался за меня, – мягко говорит Лань Ванцзи и дарит Цзян Чэну ещё одну крошечную улыбку. – Спасибо.       – Думаю, ты одержим, – напряжённо говорит Цзян Чэн, потому что Лань Ванцзи снова гладит его член и явно радуется тому, что он реагирует.       Это также чертовски приятно. Он не должен этого позволять. Парень явно не понимает, что делает.       – Слушай, я просто собираюсь… оох, дерьмо.       Лань Ванцзи, с выражением глубокой сосредоточенности на лице, дрочит ему через одежду. Колени Цзян Чэна подкашиваются. Честно говоря, прошло уже много времени с тех пор, как он…       Ладонь Лань Ванцзи соскальзывает с запястья Цзян Чэна, и Цзян Чэн с отстранённым интересом наблюдает, как Лань Ванцзи раздвигает бёдра и ласкает себя через джинсы. Он… Вид Лань Ванцзи, возбуждённого и твёрдого под его одеждой, наконец приводит Цзян Чэна в чувство.       – Ты пьян, – задыхаясь, повторяет Цзян Чэн и отступает назад. Приоткрыв рот, Лань Ванцзи моргает в замешательстве. – Я принесу тебе воды. Ложись спать.       Последнюю фразу он говорит, уже выбегая из спальни. О чёрт, вот дерьмо. Действуя на автопилоте, Цзян Чэн направляется на кухню и наполняет стакан водой из-под крана. Он ставит его на стойку, пытаясь перевести дух.       Это безумие. Цзян Чэн пьян, и возбуждён, и Лань Ванцзи ненавидит его. Или, по крайней мере, Цзян Чэн так думал. Он не знает, что думать.       Он снова открывает кран, плеская воду себе в лицо.       – Блядь, блядь, блядь, – роняет он в холодную воду, надеясь, что та немного его протрезвит. К тому времени, как Цзян Чэн выпрямляется, его рубашка уже промокла насквозь. По его телу пробегает дрожь; в какой-то момент ему придётся вернуться к Лань Ванцзи, даже если это будет короткий забег с передачей воды и обратно, прежде чем его снова поймают.       Хорошо. Он может это сделать. Схватив стакан, Цзян Чэн шагает по коридору, но делает крюк, зайдя в свою спальню. Он меняет рубашку, надевает пижамные штаны, а также берёт спортивные штаны и футболку для Лань Ванцзи. Цзян Чэну приходит в голову, что ему, вероятно, тоже нужна вода. Он мгновение смотрит на стакан, а затем выпивает.       Всё в порядке. Он не… Он не тянет время. Цзян Чэн возвращается на кухню, берёт ещё один стакан и наполняет его. Он просто… отнесёт это Лань Ванцзи. Лань Ванцзи, который стал чертовски твёрдым, просто прикоснувшись к члену Цзян Чэна через штаны.       – Трус, – рычит он на самого себя и идёт по коридору. Он оставил дверь открытой, а Лань Ванцзи её не закрыл, что позволяет ему видеть того лежащим на кровати. Лань Ванцзи устроился на боку, лицом к стене, и накрылся одеялом. Его дыхание тихое и ровное. Он уснул?       Цзян Чэн на цыпочках пересекает комнату, затаив дыхание, и ставит стакан на прикроватный столик. Лань Ванцзи не двигается. Цзян Чэн бросает взгляд на сложенную одежду в своей руке, а затем кладёт её рядом со стаканом. Этого достаточно, верно? Он не собирается помогать Лань Ванцзи раздеваться.       Хорошо. Сказано и сделано. Пора уходить. Цзян Чэн осторожно пятится из комнаты, не сводя глаз с изгибов тела Лань Ванцзи под одеялом. Его широких плеч. Его спины, его талии. Его задницы.       Цзян Чэн всё ещё возбуждён.       Я веду себя как извращенец, мысленно упрекает себя Цзян Чэн и прикрывает дверь, боясь закрывать её полностью, чтобы не разбудить своего загребущего пьяного гостя.       Стыдно или нет, Цзян Чэну придётся взять в свои руки эту проблему, прежде чем он ляжет спать. Разозлённый на себя, он скрывается в ванной и надеется, что Лань Ванцзи его не услышит.

❅❅❅❅❅

      Цзян Чэн ожидает, что Лань Ванцзи уйдёт к тому времени, как он проснётся, поэтому, когда он шаркает по коридору, зевая и лениво почёсывая живот, то смотрит на затылок Лань Ванцзи с удивлением. Парень неподвижно сидит на его диване.       Цзян Чэн сдерживает вздох. Он не ждёт предстоящего разговора с нетерпением. Он продолжает идти вперёд, и до него доносится запах чая. Что ж, хорошо. Он рад, что Лань Ванцзи сам себя угостил. Цзян Чэн даже не подумал о том, чтобы что-то подготовить для него. Съёжившись, Цзян Чэн подходит ближе.       – Доброе утро, – предлагает он. Лань Ванцзи поворачивает голову, достаточно, чтобы краем глаза заметить Цзян Чэна.       – Цзян Ваньинь, – произносит Лань Ванцзи. Он звучит раздражённым, но когда было иначе? Выражение его лица непроницаемо. – Доброе утро.       – Я рад, что ты нашёл чай, – ещё один зевок заставляет челюсть Цзян Чэна щёлкнуть, и он направляется на кухню. – Ты голоден? Мне всё равно нужно приготовить себе завтрак, могу сделать и для тебя.       Он уже находится в процессе приготовления кофе, когда понимает, что Лань Ванцзи не ответил. Нахмурившись, Цзян Чэн выглядывает из-за угла.       – Лань Ванцзи? Завтрак?       – Это твой дом, – говорит Лань Ванцзи ни с того ни с сего.       – Что…       – Почему я здесь, Цзян Ваньинь?       Вздох вырывается из Цзян Чэна прежде, чем он успевает себя остановить. Он не уверен, что хуже: идея о том, что Лань Ванцзи помнит о прошлой ночи, или что он каким-то образом не помнит ничего.       – Сначала кофе, – говорит Цзян Чэн, и никто из них не произносит ни слова, пока Цзян Чэн не опускается в своё кресло, обхватив руками кружку.       Лань Ванцзи бесстрастно смотрит на него. Цзян Чэн потягивает кофе, хотя тот ещё слишком горячий, и позволяет своему взгляду скользить по фигуре Лань Ванцзи. Парень одет в одежду Цзян Чэна. Это… мило. Цзян Чэн сжимает челюсти и делает успокаивающий вдох.       – Итак, что ты помнишь? – наконец спрашивает Цзян Чэн. Это кажется достаточно хорошим началом беседы.       Выражение лица Лань Ванцзи становится напряжённым.       – Помню?.. Я пил алкоголь?       – Вне всякого сомнения.       Резкий вздох вырывается из Лань Ванцзи.       – Тогда мои извинения, – его глаза закрываются. – Я помню очень мало.       Цзян Чэн делает ещё один глоток кофе. Лань Ванцзи, возможно, не из разговорчивых людей, но ему придётся постараться лучше. Прошлая ночь была мучительной, во многих отношениях, и Цзян Чэн немного злится, что он единственный, кто страдает из-за этого.       – Я был на вечеринке в честь годовщины в особняке Цзинь со своим братом, – наконец говорит Лань Ванцзи. Цзян Чэн кивает. – В какой-то момент я устал смотреть, как он флиртует с дагэ, и отправился побродить в одиночестве, – глаза Лань Ванцзи на мгновение расширяются, а затем уголки его губ кривятся. – Цзинь Цзысюнь?       – Ага, – подтверждает Цзян Чэн.       – Он ужасен, – бормочет Лань Ванцзи. Цзян Чэн смеётся.       – Чертовски худший.       – Он дал мне алкоголь? И я… выпил его?       Цзян Чэн тоже всё ещё немного озадачен насчёт этого.       – Он сказал тебе, что это комбуча, – объясняет он и почти смеётся снова, когда Лань Ванцзи морщит нос.       – Я не пью комбучу.       – Да, ты ясно дал мне это понять вчера вечером.       Лань Ванцзи отрывает взгляд от своей чашки, удивлённый.       – Я говорил с тобой?       – Ну, – Цзян Чэн вздыхает, сжимая руками кружку. – Сначала ты совершенно отключился. То есть, просто рухнул. Я решил, что ты умер, пока не вспомнил, как Вэй Усянь упоминал о том, что ты отключаешься, стоит тебе выпить что-то алкогольное.       Лань Ванцзи издаёт расстроенный гул, прикрывая глаза ладонью. Это не скрывает того, как розовеют его уши. Мило, думает Цзян Чэн во второй раз за это утро, и задаётся вопросом, кем, чёрт возьми, он стал. Парень единожды потрогал его член, сказал пару приятных слов – и Цзян Чэн внезапно, что? Влюбился?       – Цзинь Цзысюнь, будучи дерьмовым представителем рода человеческого, решил, что было бы забавно нарисовать тебе на лице члены или что-то в этом роде. Перманентным маркером, – Цзян Чэн усмехается. – Я сам был изрядно пьян, но знал, что должен вытащить тебя оттуда.       Лань Ванцзи, хмуро глядя на свою чашку, наклоняет голову.       – Значит, ты привёз меня сюда?       – Ты не просыпался достаточно надолго, чтобы дать мне свой адрес, – оборонительно огрызается Цзян Чэн. Он сделал всё, что мог, чёрт возьми. Может быть, если бы Лань Ванцзи не…       – Почему ты просто не отвёл меня к моему брату? – спрашивает Лань Ванцзи.       Цзян Чэн замирает. Чёрт, теперь стыдно уже ему.       – Я не подумал об этом. Я немного паниковал, окей? Вэй Усяня нигде не было, а эти придурки вели себя типа… насмехались над тобой и хихикали, и я просто… Я был пьян! Прошу прощения, что не сделал всё идеально, – он ставит свою кружку на стол, готовясь к серьёзной ссоре. Всё всегда этим заканчивается; разумеется, чёрт возьми. Цзян Чэн может пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз они разговаривали и не…       – Я не сержусь, Цзян Ваньинь, – спокойный, тихий голос Лань Ванцзи полностью крадёт ветер из парусов Цзян Чэна.       Агрх, это полная чушь. Цзян Чэн мог бы поклясться, что никогда не видел, чтобы Лань Ванцзи хотя бы бровью повёл, но за последние двенадцать часов он был откровенно выразителен. А теперь у этого ублюдка хватает смелости выглядеть обеспокоенным.       – Ты весишь примерно тысячу килограммов, – ворчит Цзян Чэн, потому что он всё ещё зол, но ему некуда девать все эти эмоции. – Не думал, что вообще смогу запихнуть тебя в машину.       Лань Ванцзи стонет.       – Тебе пришлось нести меня?       – Ты был без сознания, чувак.       – Боги, – шепчет Лань Ванцзи. – Я искренне прошу прощения, Цзян Ваньинь. Ты не был обязан заботиться обо мне, – он вскидывает голову. – Мне следует связаться с братом. Он, скорее всего, волнуется.       – Вероятно, – соглашается Цзян Чэн и старается не чувствовать себя плохо из-за того, что, по сути, является похищением. Лань Ванцзи идёт по коридору, выглядя удручённым, и, чёрт побери, даже это кажется милым. Цзян Чэн закатывает глаза на самого себя и просто сдаётся. Очевидно, теперь он немного влюблён в ледяную статую по имени Лань Ванцзи. Это нормально; Цзян Чэн привык желать того, чего не может иметь.       – Я отправил ему сообщение, – доносится из спальни голос Лань Ванцзи, и Цзян Чэн сдерживает улыбку, когда он возвращается. Снова заняв своё место на диване, Лань Ванцзи помешивает ложечкой свой чай. – Мои извинения за то, что прервал нашу беседу. Итак. Ты отнёс меня к машине и привёз сюда, когда я не смог назвать свой адрес.       – Да.       – Ты был вынужден нести меня до самой квартиры? Тебе пришлось уложить меня в кровать?       Цзян Чэн морщится; возможно, подробный пересказ их вчерашних действий – не лучшая идея.       – Ты смог идти на своих ногах к тому времени, как мы добрались сюда, – предлагает он, надеясь, что Лань Ванцзи просто примет это и не будет настаивать на деталях, но эти великолепные ястребиные глаза прикованы к нему. Конечно же, Лань Ванцзи замечает, что Цзян Чэн чувствует себя неловко.       – Должно быть, я сказал или сделал что-то неподобающее.       – Ничего ужасного, – бормочет Цзян Чэн, чувствуя, как горят его щёки, потому что, хотя это было неподобающе – чрезвычайно, – Цзян Чэн не особо возражал, не так ли?       Голова Лань Ванцзи опускается; он прячет своё лицо в ладонях. Цзян Чэн слышит, как Лань Ванцзи тихо стонет.       – Цзян Ваньинь, – говорит он приглушённым голосом. – Мне нужно, чтобы ты был честен со мной.       Неа. Ни за что на свете. Цзян Чэн мычит, надеясь, что это звучит согласно.       – Я… пытался приставать? К тебе?       Брови Цзян Чэна взлетают вверх. Дьявол, неужто Лань Ванцзи всегда становится похотливым, когда пьян? Такое дерьмо уже случалось раньше?       – Ты был немного навязчивым, – решает остановиться на этом Цзян Чэн, потому что он не может выразить словами то, что произошло на самом деле.       – Навязчивым, – Лань Ванцзи поднимает голову и прищуривается. – Каким образом?       – Ты трогал мой член, пока я не запаниковал и не убежал, – говорит Цзян Чэн, к своему собственному ужасу. Ладно, похоже, он может выразить это словами – наихудшими словами из всех возможных. Лань Ванцзи давится воздухом, всё его лицо заливает краска.       Это небольшое утешение, – полагает Цзян Чэн, пока его собственное лицо горит, – что он не единственный здесь, кто чувствует себя униженно.       – О нет, – выдыхает Лань Ванцзи. Его кулаки сжаты на коленях, а глаза закрыты. – Цзян Ваньинь. Мне ужасно жаль.       – Блядь, остановись, не извиняйся, – хрипло прерывает его Цзян Чэн, закрывая лицо ладонями. – От этого ещё хуже.       – Мы… Было ли между нами… – Цзян Чэн слышит, как Лань Ванцзи сглатывает. – Мы занимались сексом?       – Какого… разумеется, нет, – свирепо глядя на своего собеседника, Цзян Чэн хватает свой кофе и выпивает его. – Ты был пьян.       Лань Ванцзи приоткрывает один глаз. Проклятье, это мило. Цзян Чэн так зол на себя, на Лань Ванцзи и на своё предательски колотящееся сердце.       В наступившей тишине Цзян Чэну приходит в голову, что ему следовало остановиться на простом «нет». Выражение лица Лань Ванцзи становится проницательным, давая понять, что он заметил подтекст: «Я был бы не против заняться с тобой сексом, если бы ты был трезвым», который Цзян Чэн нечаянно уронил ему на колени.       – Цзян Ваньинь…       – Так ты хочешь позавтракать или нет? – прерывает его Цзян Чэн, вскакивая на ноги и немедленно направляясь на кухню. Ему нужно больше кофе. Ему нужно, чтобы Лань Ванцзи убрался из его дома. Ему нужно следить за своим грёбаным языком; как он мог вот так проговориться…       – Нет необходимости готовить для меня завтрак, – говорит Лань Ванцзи прямо за его спиной, и Цзян Чэн чуть не выпрыгивает из своей кожи. – Я уже злоупотребил твоим гостеприимством.       – Ты не… Это не… – стиснув зубы, Цзян Чэн делает медленный вдох. – Всё в порядке, – он поворачивается к Лань Ванцзи, улавливая проблеск напряжения, прежде чем выражение его лица становится привычно невозмутимым.       – Мой брат уже в пути, – Лань Ванцзи избегает его взгляда. – Я переоденусь и подожду его снаружи.       – Это… Ладно, делай что хочешь.       Лицо Лань Ванцзи, бесстрастной каменной глыбы, искажается от эмоций.       – Цзян Ваньинь, я… – он вздыхает. – Мне действительно жаль. Спасибо, что позаботился обо мне, – его взгляд быстро, словно взмах крыльев колибри, устремляется вверх, к лицу Цзян Чэна, прежде чем снова опуститься на пол.       – Всё в порядке, – повторяет Цзян Чэн. Он подходит к кофеварке, просто чтобы увеличить расстояние между ними, а Лань Ванцзи поворачивается и идёт обратно в спальню.       Цзян Чэн закрывает глаза и выдыхает. Он растревожен, у него похмелье и ему просто… нужен кофе.       Чёрт, он оставил кружку в гостиной. Опустив голову, он приказывает себе успокоиться и идёт за ней. Когда Лань Ванцзи возвращается из спальни, Цзян Чэн стоит на кухне, кружка с кофе у него в руке. Может быть, он поторопился. Может быть, он пролил на себя обжигающий кофе. Никто, кроме него, об этом знать не должен.       – Твоему брату нужен мой адрес? – спрашивает Цзян Чэн; извращенец внутри него жалеет, что Лань Ванцзи снял его спортивные штаны.       – Я отправил ему GPS-метку, – отвечает Лань Ванцзи, вынимая телефон из кармана. – Мы должны… Могу я узнать твой номер?       Цзян Чэн хмурится.       – Полагаю, да? – за каким чёртом? Чтобы они могли спорить, даже не находясь в обществе друг друга?       Лань Ванцзи пронзает его своим ястребиным взглядом.       – Я хотел бы загладить свою вину.       Сжав челюсти, Цзян Чэн пытается успокоиться. Здесь и сейчас нет смысла поддаваться инстинкту самозащиты и грубить.       – Серьёзно, всё в порядке. Тебе не нужно… – он машет своей необожжённой рукой. – …делать что угодно.       Лань Ванцзи мычит. Этот же звук он издаёт всякий раз, когда не соглашается с Цзян Чэном, но хочет дать понять, что он выше споров по этому поводу. Цзян Чэн закатывает глаза и берёт телефон Лань Ванцзи, добавляя себя в контакты.       – Хорошо, ладно, – говорит Цзян Чэн, как только телефон Лань Ванцзи исчезает обратно в его кармане. – Наслаждайся остатком дня или типа того.       – У меня такое чувство, будто моя голова набита ватой, только не хлопковой, а стекольной, – признаётся Лань Ванцзи, вызывая смех у Цзян Чэна. – Как можно избавиться от похмелья?       Ухмыляясь, Цзян Чэн опирается на стойку.       – Тебе это не понравится, но честно, чувак? Время, – он наклоняет голову набок. – Я имею в виду… кофеин, жирная пища – всё то, чему ты, вероятно, никогда не позволишь коснуться своих губ, – дьявол, теперь Цзян Чэн думает о его губах. – Я слышал, что лёгкие упражнения могут помочь, но в зависимости от того, насколько плохо я себя чувствую, меня может начать тошнить, так что… Не знаю, как это подействует на тебя.       Лань Ванцзи задумчиво гудит.       – Тогда я пойду, Цзян Ваньинь.       – Ладно. Увидимся позже.       – Я свяжусь с тобой, – добавляет Лань Ванцзи. Цзян Чэн снова задаётся вопросом: за каким чёртом?       – Ладно, – повторяет Цзян Чэн.       Лань Ванцзи задерживается в дверном проёме кухни, пальцы его опущенных рук подёргиваются. Ему… нужно что-то ещё?       – Эм… Я мог бы проводить тебя…       – До свидания, – перебивает его Лань Ванцзи, кланяясь, и каким-то образом успевает надеть обувь и уйти до того, как Цзян Чэну удаётся оправиться от полнейшей неловкости последних тридцати или около того секунд.