Engel: Exorzismus.

12:31 9.12.2028

      Чонгук уехал, и без его присутствия в квартире осталась только тишина — привычная, но нежелательная для Тэхёна сейчас. Мозг привык рассуждать в тишине, и когда рядом находился кто-то, это не проявлялось так сильно. Нужно было избежать погружения в лишние мысли: даже если в этот момент тревожно, это не значит, что всё плохо и так будет и завтра. Нужно переждать, глубоко вдохнуть и выдохнуть.       Он озвучивал каждое действие при сборе модели летательного аппарата в голове — громко и чётко, изгоняя всё лишнее, оставляя только «Кёртисс JN-4».       Пришло сообщение: телефон завибрировал, и на экране всплыло уведомление. Посылка доставлена, нужно спуститься и забрать её. Тэхён заказал несколько книг: сказки братьев Гримм в двух томах, скандинавские легенды и мифы, сказания о приключениях бога Локи, «Гарри Поттер» — первая и вторая книги.       Порой Чонгуку нравилось, когда Тэхён читал ему перед сном; в другие вечера они читали каждый своё. Тэхён почти всегда выбирал комиксы, чтобы не нагружать мозг перед сном, а вот Чон читал то, что первое находил на книжном сайте или в скромной библиотеке Кима. Часто Чонгук возмущался шёпотом из-за персонажей, ещё чаще — из-за того, что Тэхён читал скучную, по его мнению, литературу. Впрочем, чего он ожидал от научных трудов и подробной исторической хроники? Для Кима чтение было не расслаблением, а способом узнать что-то новое, и это в разы лучше, чем бессмысленное листание страниц без цели.       Однако для моментов, когда он всё же будет читать для Чонгука, нужно было заказать что-то новое, более лёгкое и бессмысленное. Тэхён много наблюдал: натыкался на заметки, замечал взгляд Чонгука, когда они вдвоём бывали в книжных магазинах. Он знал, что Чон засматривался на легенды с мифами, манги и детскую литературу. Лишь однажды Чонгук вскользь упомянул, что когда-то очень любил перечитывать «Бременских музыкантов». Список книг составился довольно быстро.       Тэхён никогда не читал «Гарри Поттера», он даже не интересовался этой историей, но часто видел рекламу, билборды и коллекционные издания фильмов и книг на улицах и в магазинах. Чонгук, в свою очередь, смотрел только фильмы, так что для них обоих это будет чем-то новым; подобное сближает.       Он спустился на улицу, забрал посылку, обойдясь без лишнего общения с доставщиком, и вернулся в квартиру. Вскрыл коробку, выкинул рекламные бюллетени, письмо с благодарностью за покупку, наклейки, а желейную конфету положил на стол — сам такое редко ел, а вот Чонгуку, возможно, понравится. Тэхён сложил все книги у стола в стопку, не снимая с них плёнки.       Вспомнилось, как Чонгук звонил по вечерам, говорил глупости, которые считал чем-то романтичным, и скорее всего, действительно они таковыми и являлись, а затем просил почитать. Ему было без разницы, что Тэхён выбирал, вряд ли он вслушивался, но шептал в ответ о красивом, мягком и бархатном голосе, о том, что скучал, хоть они и виделись меньше трёх часов назад.       Как-то он сказал, что голос Тэхёна поменялся. Раньше был грубым и безразличным, но со временем стал заботливым и тёплым. Чонгук говорил, что так Ким разговаривал только с ним, а Тэхён до сих пор не понимал, как голос может поменяться, ведь сам он подобного не замечал. Разве именно с ним Чонгук говорил по-особенному? Он задумался, долго смотрел в одну точку, вспоминая голос и тон, который Чон выбирал. Да, похоже, действительно говорил.       Если думать, вспоминать и сравнивать, Чонгук многому научил, многое показал и объяснил. Да, их знакомство было далеко не лучшим, отношения долго оставались натянутыми. Сейчас Чон утверждал, что изменился, но Тэхён про себя отмечал, что поменялось лишь их отношение друг к другу, а внутри они остались теми же.       Чонгук проникся, каким-то образом влюбился, сделал Тэхёна особенным в своём мире и показал лучшие качества, когда Ким перестал восприниматься как враг. Тэхён боялся, что не сможет соответствовать этим ожиданиям и, поддавшись иррациональным чувствам, станет заложником иллюзий особого отношения. Ему было тревожно, что рано или поздно всё вернётся к началу, и отношение Чонгука вновь изменится. Этот страх был велик и заставлял пытаться изменить себя.       Но, опасаясь стать пленником одной иллюзии, Тэхён сам заточил себя в другой.       Чон не кричал, не ругался, терпеливо объяснял и не спорил, когда Тэхён возражал. Даже в плохие дни и ужасные времена он злился, но контролировал себя, не причинял боли, лишь защищался, проявляя осторожность.       Тэхён всхлипнул, сам не понимая почему. Мысли продолжали развиваться в том же направлении, но появилась боль и неприятная правда, о которой он старался молчать даже в собственных мыслях, всплыла на поверхность.       Чонгук был опустошён, и Тэхён пытался поддержать его, убедить, что всё ещё есть шанс. Он говорил, что Джэхван расслабился, обещал не уходить, не бросать, зная, что станет следующей жертвой. Ким чувствовал свою вину, почти ненавидел себя, убеждая, что заслужил то, что Джэхван собирался сделать.       Из-за него погибло так много людей, умер Юнги — единственный друг, с которым было спокойно. По его вине страдал Чонгук. Тэхён жаждал встречи с Джэхваном, не представляя, как будет жить с такой ношей. Он мог бы искать опору в Чонгуке, но тот отдалялся, предпочитая компанию другой девушки. Напуганный, Тэхён закрывался всё больше, понимая, что не справился. Человек, в чьей любви он рискнул нуждаться, снова его бросил.       Иррациональные мысли, воспользовавшись эмоциональным шоком, хаосом в сознании и нестабильностью нервной системы, взяли вверх. Тэхён осознал это лишь в момент, когда увидел перед собой Джэхвана и упал на колени от разряда электрического тока. Вместе с размытой картинкой перед глазами пришло прозрение.       Хоть Тэхён действительно пытался поймать Джэхвана, писал заметки и много размышлял о мотивах, параллельно желая умереть от его руки, он превратил себя в эгоиста, бросившего того, кто в нём нуждался, нарушившего обещание остаться рядом, даже когда станет лучше.       Когда его связали, сопротивляться уже было бессмысленно — оставалось лишь надеяться, что получится исправить свою ошибку, что Чонгук успеет. И он успел, но ничего не изменилось — стало только хуже. И в этом виноват был лишь Тэхён.       Джэхван умер, но все мысли были о нём. Чонгук сидел рядом сутками напролёт, но, глядя на него, Тэхён лишь сильнее ненавидел себя, вспоминая о своём эгоизме и непоправимой ошибке. Затем Чонгук и вовсе стал символом, самым сильным напоминанием всего пережитого — эмоционального смятения, ужаса, дезориентации, морального падения в бездну.       Чонгук, наряду с матерью, стал олицетворением слова «боль» для Тэхёна. Он хотел спастись от этого чувства и выбрал самое привычное для себя — бегство.       Он так долго избегал признания даже перед собой, что сейчас казалось, будто способен испытывать только вину за тот необдуманный поступок, причинивший столько боли. Даже осознание, что теперь всё иначе, что получилось всё исправить, не помогало справиться. Слёзы катились по щекам, и приходилось судорожно хватать воздух ртом, переживая воспоминания о моментах беспомощности и краха.       Тэхён сильно ущипнул себя за запястье, ухватился за эту боль, сосредоточился на ней. Продолжая щипать себя до ярко-красных отметин на коже и болезненных пульсаций, он повторял себе раз за разом: важно лишь настоящее.       У него всё было в порядке — стабильные отношения, работа и жизнь. Эти эмоции были лишь последствиями потрясения, пережитого прошлым днём, они пройдут и покажутся глупостью. Джэхван мёртв, он больше не причинит вреда и не повлияет на отношения. Переживать не из-за чего. Всё, что происходило сейчас, было нелогичным — для слёз не было причин.       Тэхён слегка ударил себя ладонью по лбу.       — Соберись и начни мыслить логически, Ким Тэхён, — сердито сказал он себе. — Эмоции не приводят ни к чему хорошему.       Он поднялся на ноги, пальцами обеих рук зарылся в волосы, растрепал их и зажмурился. Нужно было возвращаться к сборке, а то совсем отвлёкся. Тэхён сел за стол, сложил на нём руки и уставился на едва начатую модель, но не находил в себе сил продолжить. Дыхание стало громче, он специально шумно выдыхал, чтобы заглушить окружившие его мысли и сконцентрироваться только на этом звуке.       Было понятно, что неспособность мыслить обоснована перегрузкой… очередной. Он устал от этого и отчаянно хотел взять себя в руки, но приходилось ждать.       Тэхён наклонился к одному из ящиков, открыл его и достал часы, похожие на старые по дизайну, но недавнего производства. Он нашёл в другом ящике батарейки, надеясь, что они не были использованы ранее, и вставил их в нужное отверстие. Ким поставил часы рядом с моделью самолёта; стрелки начали свой ход, показывая неправильное время, но громко тикая.       — Тик-так, тик-так, тик-так, — шептал Тэхён, щёлкая пальцами.       Бездействие угнетало, но временная тишина в голове радовала.       Тик-так.       Откинувшись на спинку, он закрыл глаза, запрокинув голову назад.       Тик-так.       Тэхён ущипнул себя за запястье, больно, и чуть ли не до крови укусил губу.       Тик-так.       Телефон, лежащий на полу рядом с книгами, завибрировал, привлекая внимание. Вздрогнув, он снова поднялся на ноги, чтобы ответить на звонок от Гванхо.       — Эй, друг, как дела? — спросил тот, и Тэхён сразу ответил:       — Всё в порядке.       Зажав плечом телефон, Ким выключил часы и закинул их обратно в ящик. Он пошёл к выходу из комнаты, открыл дверь нараспашку и зашагал к кухне, чтобы сделать кофе.       — Точно? — с явным сомнением переспросил Гванхо.       — Мёнхо рассказал? — спросил Тэхён без осуждения и грубости.       — Так и по новостям показали, Тэ.       Тэхён замолчал, решая, стоит ли интересоваться, что именно сказали. Он просто промычал в трубку, поставил на громкую и кинул телефон на кухонную тумбу, а Гванхо продолжал молчать и ждать, скорее всего просто не зная, что сказать. И это было хорошо, потому что свои следующие слова Тэхён должен был сперва обдумать.       Он принялся проводить свой редкий, но действенный ритуал, решив заварить кофе. Тэхён включил чайник, предварительно проверив воду, достал из посудомойки чашку и вымыл её вручную под струями горячей воды, от которой покраснела кожа на руках. Тэхён открыл ящик, достал банку кофе и поставил её на стол. Все стояло там, где и должно было.       Чайник закипел, и Ким заварил крепкий кофе без сахара, но добавил дольку лимона. Первый глоток обжёг язык, но несильно. Тэхён громко выдохнул и коснулся кончиком языка верхней губы, щёлкнув пальцами.       Что ему стоило сказать? Узнать мнение Гванхо о всём происходящем? И что дальше?       Зачем он вообще позвонил? Похоже, действительно волновался, хоть и причин для этого не было. Тэхён сильный, он бы справился и пережил Джэхвана хоть ещё десяток раз. А если станет совсем тяжело, он придёт к Чонгуку, потому что только с ним можно было делить проблемы и груз прошлого. Других происходящее в его голове не касалось.       Тэхён не знал, что сказать, чтобы разговор не перешёл к сериалу и Джэхвану. Любая фраза неизбежно вела к этому, потому что о сериале и его влиянии думал Гванхо. Именно из-за этого он и позвонил.       Посчитав, что молчание затянулось, Тэхён повторился, чтобы не показалось, что он решил завершить разговор долгим, грубым молчанием:       — Всё в порядке.       — После подобного пиздеца? Враньё, наглое, но зная тебя, возможно, неосознанное. Я ж не левый человек тебе, помочь хочу, переживаю и за тебя, и за Чона.       — Разве я не сказал, что в порядке? Какую ещё фразу мне использовать, чтобы объяснить, что я не нуждаюсь в твоей помощи? — устало и раздражённо ответил Тэхён. — Это нестранные и непонятные намёки, свойственные многим людям. Я не хочу принимать твою заботу сейчас, потому что мне это не нужно, а не из-за того, что хочу заставить стараться сильнее. Я говорю прямо — так почему меня всё равно не понимают?! — повысил голос, пытаясь донести, докричаться, заставить слушать. Он и не помнил, когда в последний раз кричал на кого-то. Раньше чрезмерной заботой его душил только Чонгук, но от него всегда было легко сбежать и закрыться, ведь он знал черту, которую не стоило пересекать. Гванхо же игнорировал все предупреждения, слова и просьбы, делал так, как считал нужным сам. — Что я делаю не так? Почему каждое «нет» люди пытаются оспорить?       — Хах, — непонятным тоном ответил Гванхо. — Это прозвучало грубо.       — Это была правда, а не грубость, — резко стушевавшись, тихо сказал Тэхён. — Всё в порядке, я хочу закончить этот разговор.       — Но… — запротестовал Гванхо, однако Тэхён уже нажал на отбой и отложил телефон в сторону.       Он оставил чашку с кофе на столе, сел на пол, вжался в угол между двумя тумбами, подтянул к себе ноги и обнял согнутые колени, пряча лицо. Его разрывало на части из-за потока воспоминаний, нестабильного состояния, шаткого положения, душащей заботы, нарушавшей все личные границы.       Внутри Тэхён кричал в пустоту, пытаясь прогнать из мыслей Джэхвана, стремясь доказать своему окружению, что от их навязчивости только хуже.       Ему было паршиво, непонятно больно, тяжело, потому что он не хотел сидеть на полу, пытаясь собрать свою личность по осколкам, но приходилось. Его мозг так устроен, если в уравнении появляется триггер, нестабильность, новое место жительства, нарушение личного пространства, то выходит неутешительная сумма и приходится ждать.       Три дня на адаптацию, а дальше легче.       Глубокий вдох, протяжный выдох.       Телефон опять завибрировал, но Тэхён не хотел даже знать, кто звонил. Попытка дозвониться прервалась, пришло уведомление — сначала одно, следом другое. Тишина.       Нужно было заняться чем-то, время шло, и расписание снова нарушилось. Однако подняться с пола оказалось сложно, заставить себя в этот раз не удавалось, тело просто не слушалось. Он продолжал сидеть на кухне, погружаясь всё глубже и глубже в самобичевание из-за проявленной слабости. Всё вокруг уже не имело смысла — ни звуков, ни привычных ароматов, только бесцветная и всепоглощающая пустота. Повторяющиеся с самого утра по кругу мысли. Одни и те же воспоминания.       Когда-то, точно так же, как и в этот момент, Тэхёну приходилось сидеть в углу своей кухни, но из-за Чонгука. Только вот… повторяясь снова и снова, Чон знал границы и нарушал их постепенно, отступая в нужный момент. Сейчас, спустя много времени, Ким осознавал это ещё лучше.       Тогда его забота казалась опасной, потому что была чем-то непривычным и неуместным. Тэхён хотел её принять, но сомневался, не доверял, понимая, насколько они разные и как болезненно в какой-то момент Чонгук примет эту истину.       Сейчас эти мысли казались глупыми, потому что появилось подтверждение каждого слова Чона, перечёркивавшего любые сомнения. Но тогда, пять лет назад, после групп поддержки и Ватикана, Тэхён твёрдо верил в то, что они из разных миров. Он видел мир Чонгука, его религию, людей, которые переживали то, что чувствовал Чон, и мысли о желании сблизиться, о том, чтобы пересечь черту простого секса без обязательств и дать шанс чему-то непонятному, основанному лишь на гормонах и слепой романтизации, казались безумием.       К тому же, в то время нервная система была уж слишком нестабильной и шаткой, хоть держался Тэхён намного лучше, чем сейчас.       Телефон завибрировал в который раз, Тэхён вздрогнул, возвращаясь в реальность, осматриваясь, пытаясь понять сколько времени вот так просидел. Он зачесал волосы назад, наконец нашёл в себе силы подняться сначала на четвереньки, а потом и на обе ноги. Решил перейти в зону гостиной, чтобы лечь на диван. Включил телевизор, на экране шёл какой-то фильм, но это не имело значения, ведь звук всё равно был выключен, а на сменяющиеся кадры никто не смотрел.       Совсем скоро стало некомфортно и пришлось опять встать. Расположение мебели напоминало гостиную из прошлой квартиры. Не заняло много времени перенести несколько книг, рабочие папки и тёплый плед с ночником. Когда Тэхён задернул плотные шторы, квартира погрузилась во мрак и стала совсем похожа на ту, в которой приходилось жить раньше.       Он словно снова обосновался только в гостиной.       Ким просто лежал на диване, укрываясь одеялом из-за холода, пробиравшего тело. Затем он включил психологический разбор убийц из Таиланда, добавил немного звука и, одобрительно кивая в моменты, когда был согласен, продолжил прятаться в убежище, где чувствовал себя в полной безопасности.

17:17

      Ключ вставили в замочную скважину. Тэхён услышал это, потому что разбор закончился, и в квартире воцарилась недолговечная тишина. Видео должно было повториться уже в третий раз, но Ким нажал на паузу и, упираясь рукой на мягкий приятный на ощупь диван, сел.       В квартиру зашёл Чонгук и закрыл за собой дверь. Он задержался в коридоре, по всей видимости, снимая верхнюю одежду, а через минуту прошёл вглубь квартиры, и Тэхён повернул голову вправо, чтобы увидеть Чонгука, когда тот появится в пределах видимости.       Тэхёну стало легче, по крайней мере, так казалось. Получилось отвлечься, сменить вектор мыслей и успокоить тревогу. Как часто и бывает, на смену сильной эмоциональности приходило блаженное безразличие ко всему, даже к нарушению рутины.       Чонгук оказался в зоне гостиной, обеспокоенно обвёл взглядом комнату и остановился на Тэхёне.       — Я задержался, прости, — стоя на месте, сказал Чон. — Купил печенье и новый чай, его по случаю приближающегося Нового года начали продавать. — Ким в ответ несколько раз кивнул. — Звонил тебе, но ты не отвечал, думал, что занят самолётом.       Глаза Тэхёна наполнились слезами, хотя он по-прежнему испытывал лишь безразличие. Чонгук рядом, и, похоже, прошло напряжение, сдерживавшее физические последствия стресса — не просто слёзы, а настоящую истерику.       Чонгук медленно подошёл ближе, сел рядом и костяшками пальцев стёр слезу, стекающую из уголка левого глаза по холодной щеке.       — Я не хочу плакать, — на удивление спокойно произнёс Тэхён, и Чонгук понимающе кивнул.       — Знаю, но порой нужно, — успокаивающим шёпотом сказал он. — Носишь все эмоции в себе, и даже если кажется, что отпускаешь, они продолжают копиться, пока не наступит момент, когда придётся пожалеть себя и выплакаться, даже если внутри чувствуешь спокойствие и безразличие, — Чонгук коснулся щеки горящей ладонью, погладил большим пальцем скулу и, когда очередная слеза сорвалась с ресниц, размазал её по коже. — Тебе кажется, что ты не такой эмоциональный, как другие, как я. Но я смотрю в глаза и понимаю, что твои эмоции в десятки раз сильнее моих. Это нормально, — приблизившись, он коснулся своим лбом лба Тэхёна, и они оба закрыли глаза. Свободной рукой Чонгук сжал руку Кима, пытаясь показать своё присутствие всеми способами. — Это нормально, мой глупый умник, — повторился он, и голос стал ещё тише, интимнее. Приходилось сосредоточиться, чтобы чётко услышать каждую букву. — Ты можешь отпустить контроль, перестать ругать себя за то, что тебе плохо. Переложи ответственность на меня, я не дам тебя в обиду, от всех защищу, даже от тебя самого.       — Тебе и самому тяжело, — уже не так спокойно произнёс Тэхён.       — Если не смогу помочь тебе, станет только хуже.       Тэхён поджал губы, понимая, что они действительно достигли того уровня доверия, когда безопасно чувствовать себя отвратительно. Он снял с себя ответственность за свои чувства и эмоции, за себя самого, добровольно отдаваясь в руки Чонгука.       Ким уткнулся в изгиб его шеи, сжимая одежду, держа руки перед собой. Слёзы не прекращались, Тэхён всё плакал и плакал, не зная точной причины, ведь список возможных был слишком большим. Чон без просьб и сложностей ответил на вопрос «почему так тяжело?», и сейчас Тэхён не винил себя, не метался из стороны в сторону, не пытался взять себя в руки.       И в этот раз слёзы действительно помогли почувствовать себя лучше. Каждая солёная капля словно лекарство исцеляла, освобождала.       Чонгук гладил его по голове, не издавая даже самых тихих звуков, оставаясь спокойным, что помогало. Когда Тэхён немного успокоился, Чон поцеловал его в плечо, а затем услышал тихое и заплаканное:       — Я тебя люблю.       — А я люблю тебя.       — Я хочу, чтобы ты был счастлив, — отстранившись на достаточное расстояние, чтобы положить Чонгуку на грудь руку и посмотреть в глаза, сказал Тэхён, после чего шмыгнул носом. — Это важно, твоя улыбка приносит мне удовольствие. Ты особенный человек для меня, я хочу подарить тебе счастливую жизнь. Ты слушаешь даже, когда я молчу, терпишь, заботишься и не насмехаешься. Твои шутки добрые, ты принимаешь все стороны моей личности, даже те, которые другим всегда будут казаться нелогичными и странными, — слёзы продолжали стекать по его щекам, но речь стала более ровной и уверенной. — Ты — мой стабилизатор. Когда ты рядом, я чувствую, что нахожусь в самом безопасном месте из всех возможных. Я подбираю слова, общаясь с тобой, из-за особенностей работы мозга, но, когда говорю не подумав, ты отвечаешь без агрессии, понимаешь, что я имел в виду. Ты многое терпел, пытался найти подход, ждал, чтобы стать частью моей жизни. Чонгук, даже твоя речь изменилась в угоду моему комфорту. Это не мелочь для меня, каждый твой поступок важен. Я поверил в возможность жизни с одним партнёром до самой смерти благодаря тебе, и мне правда хочется состариться вместе с тобой. Принято говорить «я люблю тебя», подразумевая, что и без лишних слов понятно почему, но эти слова не способны передать то, что я чувствую, глядя на тебя сейчас. У моей любви есть причины, и я хочу, чтобы ты знал о них.       Чонгук смотрел на Тэхёна, приоткрыв рот и подняв в удивлении брови. Его сердце билось быстрее обычного, а грудь вздымалась чаще из-за ускоренного дыхания. Наконец, когда Ким замолчал, он улыбнулся и, обхватив лицо руками, притянул Тэхёна ближе, чтобы поцеловать.       Быстрый и рваный поцелуй, наполненный эмоциями Чонгука, закреплял не признание, а констатацию фактов Тэхёна. Ким не ждал ответных речей, ему и без того слишком часто признавались в глубоких и искренних чувствах. Откровенно говоря, слова вовсе не были нужны — обо всём говорили поступки, которые было порой намного легче проанализировать.       — Думаю, что у моей любви тоже есть причины, — прижав тыльную сторону ладони Тэхёна к своим губам, оставив на коже поцелуй и отпустив руку. — Но, если начну перечислять, остановиться не получится.       — Мне не нужны слова, — ответил Тэхён.       Он почувствовал, как начали болеть глаза и голова, но решил не подавать вида. Кожа высохла, и влага осталась лишь на ресницах и в уголках глаз. Проступила усталость, хотелось спать.       — А мне нужны?       — Да, — серьёзно кивнул. — Я редко говорю о своих чувствах, намного реже тебя.       — Правда? — усмехнувшись, спросил Чонгук, и Тэхён поднял брови. — Я всегда чувствую твою любовь. Думаешь, почему руки такие горячие? Это ты моё тело и душу греешь.       — Но твои руки бывают и холодными, — растерянно отметил он.       — А это уже из-за погоды, — пожал плечами в ответ.       Тэхён пытался понять, продолжая изучающе смотреть на Чонгука, который оставался серьёзным недолго — засмеялся сначала тихо, а потом всё громче. Ким улыбнулся, отражая эмоции, похоже, Чон опять выдал глупость, которая его рассмешила.       — Даже сейчас шутишь.       — Но я не шутил о твоей любви, — ответил Чонгук, ложась на диван. — Действительно греет.       Тэхён лёг на грудь Чонгука и тот укрыл их одеялом. Решили эту ночь провести на диване, хоть Чон и ворчал про боль в спине, от предложения перейти в спальню отказался.       Оставшийся вечер смотрели мультики. Первая часть головоломки, вызывающей так много вопросов, но вместе с тем дарящей покой и наглядное объяснение работы эмоций. Король лев, заставляющий Чонгука грустить в самом начале сюжета. Зверополис, показывающий, что даже самые разные люди способны найти общий язык.

6:24 10.12.2028

      Тэхён резко открыл глаза и увидел потолок, освещённый всё ещё работающим телевизором. Он лежал на спине, чувствуя тяжесть тела Чонгука, устроившегося на его животе и уткнувшегося в покрывало, которое тот сжимал в руке.       Ему ничего не снилось, но чувствовал себя неотдохнувшим, хотя стало легче, словно с плеч сняли лишний груз. Слёзы пошли на пользу, и это радовало — значит, в этот день он будет более собранным.       Запустив руку в волосы Чонгука, Тэхён подложил руку и под свою голову, принялся перебирать волосинки пальцами. Чонгук тихо и вымученно простонал, приподнял голову, открыв один глаз и сильно зажмурив другой. Тэхён притих, надеясь, что Чон поспит ещё немного; точно определить время было сложно, но по биологическим часам казалось, что сейчас не позже семи утра.       — Как же болит поясница, — прохрипел Чонгук, снова опустив голову на живот Тэхёна и коснувшись рукой ноющей части тела.       — Я предлагал уйти в спальню, но ты отказался.       — Нужно было настоять.       — Зачем? — нахмурившись, непонимающе спросил Тэхён. — Ты сказал «нет», а в твоём возрасте уже принято выражать окончательное решение. Или ты отказался в первый раз, чтобы я подобрал другие слова?       Чонгук засмеялся, прикрыв лицо рукой, из-за чего его смех стал приглушённым.       — Я понимал, почему ты обставил всё так же, как в прошлых квартирах и решил дать возможность остаться в этом комфорте, который важен для тебя. Что бы ты ни сказал, я всё равно бы отказался уходить.       — Я уберу, — Тэхён приподнялся на локтях и огляделся.       Возможно, Чонгука оскорбило то, что подсознательно он захотел вернуться в интерьер прошлого жилья. Эта мысль посеяла первую тревогу этого дня.       — Расскажешь мне? — спросил Чонгук, продолжая мирно лежать на Тэхёне.       Он потянулся к пульту, лежащему на столике, и выключил телевизор, по которому шла программа о природе. Комната погрузилась в темноту. Тэхён покрылся гусиной кожей, ощущая неприятные покалывания по всему телу. С годами фобия не ослабла.       Через некоторое время Чонгук поднялся, что-то тихо буркнул и, судя по звукам босых ног, шагающих по голому полу, пошёл на кухню. Он включил маленькую лампу рядом с одним из ящиков, и этого света хватило, чтобы картинка перед глазами стала предельно чёткой. Страх Тэхёна отступил.       Чонгук вернулся с пепельницей и сигаретой Esse, зажатой между губами. Он почесал бедро, задрав футболку и просунув пальцы под резинку штанов. Затем сел на стол, широко расставив ноги и опершись локтями на колени. Пепельницу поставил на пол между ногами, подкурил при помощи зажигалки, которую Тэхён не сразу заметил, и сделал глубокую затяжку. Дым выпустил, повернув голову в сторону окна.       — Что рассказать? — наконец спросил Тэхён, повернувшись на бок под пристальным взглядом Чонгука.       — Триггер, — с непонятной эмоцией ответил.       Он ненадолго задумался, пытаясь понять, был ли в таком ужасном состоянии с утра или всё обострилось после звонка Гванхо. Весь вчерашний день слился в один поток неприятных эмоций, смешанных между собой.       — Полагаю, звонок от Гванхо, — ответил Тэхён, а Чонгук, который уже не казался сонным, снова затянулся, продолжал молчать. Он стряхнул пепел в пепельницу. В это время Тэхён рационализировал свои эмоции, пытаясь всё оправдать и объяснить. — Мне это напомнило прошлое, — закусив губу, задумался, стоит ли говорить обо всём или оставить некоторые подробности при себе. Возможно, нужно оставить неприятные для Чонгука подробности состояния и эмоций Тэхёна из прошлого позади, не следовало бы нагружать подобным и без того занятого прочими заботами человека. — Он сказал, что волнуется, а я ответил правду, это показалось грубостью.       Ответа не последовало.       Тэхён сел, сложив ноги перед собой и укрывшись пледом. Чонгук снова стряхнул пепел и провёл рукой по затылку, опустив голову. О чём-то думая, он выглядел недовольным.       — Я пытался объяснить, что, если ты говоришь «нет», значит лезть не стоит, — озадаченно произнёс. — Он считает, что наши отношения изменили тебя.       — Не настолько, — отозвался Тэхён.       Изменения Тэхёна в глобальном смысле были поверхностными: отношение к определённым людям и вещам, которые раньше казались бессмысленными, позиция и мнение. Все остальное осталось неизменным, таким же, как и пять, десять лет назад. Его подход к жизни никогда не станет другим, личность навсегда останется максимально безопасной для Тэхёна в первую очередь. Опыт показал, что его система поведения эффективна, значит, изменений не требовалось, кроме случаев крайней необходимости. Отношения с Гванхо не входили в число важных аспектов для каких-либо изменений.       Тэхён провёл языком по нижней губе и спросил:       — Это плохо?       — Хм, — усмехнулся Чонгук. — Не для тебя.       — Как это понять?       — Ожидания других людей — не твоя забота, — сделал последнюю затяжку Чонгук, потушил сигарету и задвинул пепельницу под стол, затем посмотрел на Тэхёна.       Тэхён не сразу заметил изменения в его интонации. Он внимательно смотрел в глаза Чонгука, которые из-за плохого освещения было сложно разглядеть, но было ясно, что он был не просто недоволен, он злился.       — Что тебя разозлило?       — Не знаю, прости, — качнул головой Чонгук, после чего обеими руками взъерошил волосы. — В последние дни проблемы с агрессией обострились, но я стараюсь контролировать это.       — Но ведь сейчас должна быть причина. Всегда есть.       — Гванхо? — пожал плечами Чонгук. — Чем не причина? Он уже не первый раз игнорирует твои просьбы. Да, волнуется, хорошо, но в этой ситуации это так не работает. — Стараясь говорить спокойно, продолжил: — Ты вспомнил обо мне, когда Гванхо отказывался отступать, да? Не уверен, что был настолько же напорист, тебя расстроило что-то ещё, но я в этом тоже замешан. Я одна из причин. Это злит, потому что он нарушает твои границы и заставляет тебя закрываться, как когда-то делал я, — Чонгук потёр пальцами уголок глаза и отвёл взгляд. — Это мелочь, особенно для человека в терапии, но даже такой пустяк, который уже тысячу раз обговорен и проработан выводит меня из себя, а это раздражает ещё больше. — Опять взъерошил волосы, без понятной причины хмыкнул, провёл языком по губе, а спустя минуту молчания добавил: — Я начал больше курить, хотя собирался бросить, — это почему-то вызвало у Чонгука улыбку. Скорее всего защитная реакция.       Тэхён же закусил губу, окончательно решив временно оставить свои тревоги при себе. Он расскажет, когда будет подходящее время, или продолжит молчать, что к лучшему.       Ким потянулся к руке Чонгука, обхватил его запястье и притянул к себе. Чонгук поднялся со стола и сел на диван, закинув ноги на место, где сидел до этого. Тэхён лёг ему на плечо и прошептал:       — Ты вчера был у Миён, как всё прошло?       Ему правда интересно, потому что эта информация важнее всех переживаний в системе приоритетов.       — Мне всё ещё нужно искать другого психолога, — лениво зевнув, ответил Чонгук.       — Если она так сказала, то я ошибался, считая её профессионалом.       — Нет, она не сказала так, — невесело хохотнул в ответ Чонгук. — Она почти ничего не говорила это в основном делал я. Пришёл к очевидному для нас обоих выводу.       — Какому? — спросил Тэхён, рисуя пальцем повторяющийся невидимый узор на футболке Чона.       — Мы имеем право испытывать боль и смятение из-за происходящего, — изображая чужой, более некомфортный голос, ответил Чонгук. — Восьмое декабря и непроизвольные воспоминания наложились поверх ещё более сильного триггера, — он замолчал, затем протяжно выдохнул и цокнул языком. — Но это осознание не помогает, правда? Проблема не в том, что я не понимаю, что со мной происходит. Проблема в том, что ещё большую боль приносит факт того, что даже спустя столько лет эта рана продолжает кровоточить. Я не хочу этого, мы оба не хотим, но вынуждены жить с грузом прошлого до самой смерти, потому что такие травмы не исчезают без следа. — Чонгук откинул голову назад и произнёс: — Этот ублюдок разъебал нам психику, забрал несколько лет жизни, лишил друзей, — он перешёл на шёпот, — а ему, блядь, посвятили ебучий сериал. Разве это не самая злая шутка от жизни?       Тэхён понимал, что всё, о чём говорил Чонгук, относилось и к нему. Он испытывал не что-то похожее, а то же самое, изменённое лишь особенностями восприятия. Ким понимал Чона как никто другой, и раньше это знал, но за последние сутки умудрился забыть такую очевидную истину.       В этом тяжёлом периоде он был не один и больше никогда не будет.       — Всё кончено, но не забыто, — добавил Чонгук, накрывая руку Тэхёна своей.       — Разве это можно назвать шуткой? — спросил Ким.       — Конечно, — кивнул Чонгук, потом надолго замолчал, погрузившись в размышления, как и Тэхён. — Знаешь, — прервал он тишину, привлекая внимание, — убить человека не так просто. Да, с одной стороны, достаточно одной пули, чтобы лишить кого-то жизни, но каждый раз пуля летит в обе стороны. Меня, как стреляющего, она догнала позже ублюдка. В армии было нелегче: каждый раз одно и то же, он враг, я герой, он убийца, а я спас его жертв. Но это не помогает. Приходится жить дальше с звуком выстрела, гудящего в голове, — ему стало сложнее говорить. — Я поступил правильно, выбора не оставалось… Было легче, когда знал, что спас тебя, что его послание умерло вместе с ним. А сейчас эту тварь играет смазливый актёр. Они скажут, что у него было тяжёлое детство, мама била и не давала конфет. Этого хватит, чтобы… — он опять засмеялся, закрыв лицо рукой, но его смех звучал как отчаянный плачь. Тэхён не шевелился. — Хватит, чтобы сделать из него красивого, несчастного мальчика, у которого проблемы с родителями.       Чонгук впервые поделился своими чувствами, связанными с той ночью, когда он сделал выстрел, забравший жизнь Джэхвана. Тэхёну стало не по себе из-за того, что он никогда раньше не задумывался о том, как убийство повлияло на Чона.       Он чувствовал, что только что услышал очень сокровенное признание, которое долго не озвучивалось посторонним. Возможно, Чонгук делился этим с Миён — Тэхёна это не расстраивало и не оскорбляло, между Чоном и его психологом были особые отношения. Но теперь тайна была раскрыта, и ответственность упала на плечи Кима.       Настало время, когда о Джэхване нельзя больше молчать — им придётся говорить о нём, проговаривать свои переживания, чтобы справиться с очередным ударом под дых.       Чонгук показал доверие, поделившись этим, и Тэхён должен был ответить тем же. Он обязан был рассказать что-то стоящее, настолько же важное и тайное в ответ, чтобы проявить ответное доверие.       Он не хотел рассказывать об этом Чонгуку, боялся причинить боль, но ничто другое не могло сравниться с тем, что уже было озвучено.       Тэхён отстранился, повернулся лицом к Чону, сжал руки перед собой и заметил, как Чонгук напрягся, опустив ноги со стола на пол.       — Мне жаль, — начал он, опустив голову, потому что так было легче. — Я ждал, когда он придёт за мной, поэтому не предупреждал, когда выходил.       — О чём ты говоришь?       Отступать было поздно. Этого и не следовало делать.       — Ты сказал, что меня расстроило что-то ещё, и это правда. Я вспомнил начало наших отношений, а потом всплыло то, что я довольно долго подавлял. Когда мы снова стали отдаляться, а ты начал проводить всё больше времени с… Сонми, я получил подтверждение всем опасениям, которые преследовали меня из года в год. Мы разные, и я не был способен дать тебе то, в чём ты нуждался. Я винил себя в том, что произошло со всеми людьми, которые пострадали, видел, как тебе становилось всё хуже, и чувствовал себя беспомощным. Я устал быть неправильным, устал от множества эмоций, которые сводили меня с ума. Поэтому сдался, принял его правила и ждал момента, когда он заберёт меня, — Тэхён поджал губы, говорил с комом в горле, но не позволял эмоциям взять верх. Пока что на это хватало сил. — Я не думал тогда о том, как это повлияет на тебя. Мне казалось, что будет лучше, если Джэхван убьёт меня, как Юнги и вы с Хосоком получите освобождение от иррациональных чувств. Мой рассудок помутился, и осознал я всё уже слишком поздно, ничего нельзя было исправить в тот момент… Мне жаль, я правда жалею о том, что это произошло и о всех последствиях. Ты убил его из-за того, что я сдался. Прости… Я не хотел говорить тебе, но… надеюсь, что это социально приемлемое слово сможет передать то насколько я сожалел и сожалею.       Тэхён шмыгнул носом и вытер пальцами подступившие слёзы. Признавшись Чонгуку, он не ощутил морального облегчения.       Лицо Чонгука приняло непонятное выражение, казалось, что он, как и Тэхён, испытывал перегрузку. Продолжая молчать, они сидели друг напротив друга. Ким ждал ответа, не пытаясь предположить, каким он будет; все его силы были направлены на то, чтобы остановить надоедливые слёзы.       — Ты не виноват. И я молчал не потому, что решал, есть твоя вина в этом или нет. Ты не виноват, — сказал Чонгук медленно и чётко. — Узнав это, я начал понимать все твои последующие решения и поведение лучше. Вот и всё. Больше ничего не изменилось, — он приблизился и обнял Тэхёна, успокаивающе погладив по голове. — Никто не виноват, только ублюдок. Он сам лишил меня выбора.       Стало легче, намного. Простые три слова оказали огромное влияние на восприятие ситуации. Печалило лишь то, что Чонгуку этими словами не помочь. Тэхён открылся в ответ, но что ещё он был способен сказать, кроме того, что уже произнёс?       Проблема Чонгука отличалась, их с Тэхёном заботы, несмотря на одинаковую ситуацию, всегда были различными, но это не плохо — это естественно.       — Я бы хотел сказать что-то, что успокоит твои тревоги, как и твои слова усмиряют мои, но я не нахожу подходящих выражений, — признался Ким. — Просто знай, что мне не безразлично то, что ты чувствуешь.       — Я уже говорил, что мне помогает твоё присутствие. Оно меня лечит, — ответил Чон. — Я даже смогу провести настоящую терапию, потому что нам дали два дня отгула, вчера звонили вышестоящие.       — Значит, на работу только в среду, — проговорил Тэхён и сразу же начал размышлять о том, как он проведёт внезапные выходные.       — Мг.       — Будем всё время дома?       — Да, давай хотя бы эти выходные забудем об этом и просто проведём время вместе. У меня есть набор лего с ужаснейшими подсолнухами, — хохотнул Чонгук прямо в ухо. — Соберём?       Тэхён одобрительно кивнул, а затем прозвонил будильник, который срабатывал на выходных позже обычного. Пора начинать новый день, и пока Чонгук будет занят завтраком, Тэхён уберёт все вещи на свои места.       У них было два дня, чтобы побыть вдвоём и постараться снова найти баланс. Они заслужили это, пусть даже на короткий миг.

22:39 11.12.2028

      Тэхён вышел из ванной комнаты, продолжая трогать свои волосы, которые высохли не так, как обычно. На бёдрах у него было полотенце, и он чувствовал, что оно вот-вот спадёт, поэтому прижимал его к телу свободной рукой.       Время немного помогло успокоить нервы: Ким уже не ощущал себя измученным и истощённым, всё пришло в норму. Глядя на Чонгука, казалось, что и он вернулся к своему комфортному состоянию. Они оградили себя от социальных сетей, договорившись отвечать на звонки только от начальства. Так как таких звонков не поступало, смартфоны они практически не использовали.       Тэхён почти полностью собрал модель самолёта. Чонгук выходил в магазин и купил пять коробок пазлов. Каждый раз, когда он заканчивал собирать картину, звал Кима, и они вместе её ломали. Чон говорил, что это самая приятная часть, а Тэхён не скрывал, что отрицает наличие логики в его словах.       Эти дни удалось провести в привычном темпе и это определённо пошло на пользу.       Сейчас Чонгук сидел на кровати в одних спортивных штанах и разбирал плоскогубцами собранные ими подсолнухи, чтобы вернуть детали обратно в коробку. Подсолнухи действительно оказались ужасными — во время сборки это было неважно, но теперь их просто было некуда поставить. Слишком яркое пятно в сравнении с остальными вещами и цветами в квартире. К тому же Чонгук не любил подсолнухи, но почему он купил этот набор, Тэхён решил не уточнять.       — Ох, я устал, — повернув голову к Тэхёну, улыбнулся Чонгук.       — Можешь закончить завтра, — предложил Ким, садясь на край кровати с другой стороны.       — Не планируй ничего на завтрашний вечер, хорошо?       — Почему? — хоть он ничего и не планировал, всё же поинтересовался.       — Узнаешь.       — Это связано с тем, что ты хотел куда-то пойти на выходных, но не получилось? — спросил Тэхён, и Чонгук кивнул. — Мне не хочется уходить из дома сейчас.       — Будем дома, просто не занимай себя ничем важным вечером — и всё.       — Хорошо, если просишь.       — Хм, — уронив плоскогубцы на постель, Чонгук упёрся руками в матрас и подполз к Тэхёну, ухмыляясь. — Спасибо за одолжение, мой глупый умник, — сказал он, кратко поцеловав его. — Как мило с твоей стороны.       — Мне следовало отказаться? — выгнув бровь, спросил Ким.       — В таком случае мне пришлось бы использовать всё своё очарование, чтобы убедить тебя согласиться.       Чонгук снова поцеловал Тэхёна в губы, и тот улыбнулся. Ещё один короткий поцелуй перерос в более глубокий, но Чон быстро его разорвал. Широко улыбаясь, он продолжал оставлять на губах быстрые поцелуи, и Тэхён понял, что у него игривое настроение, возможно даже граничащее с возбуждением.       — О, я понял, ты настроен заигрывать, — озвучил свои мысли Тэхён. — Возможно, мой внешний вид и достаточно долгое воздержание привели тебя в такое состояние.       — Поверь, ты всегда выглядишь возбуждающе, особенно когда говоришь что-то… — он закусил губу, подбирая слова. — Что-то в твоём стиле.       — В моём стиле? — улыбнулся Ким. — Я говорю также, как и всегда.       — Правда? — наигранно удивился Чонгук. — Значит, это моё состояние заставляет воспринимать твою речь иначе, — серьёзно закивал он, но затем снова улыбнулся. — Признаюсь, когда мы в одинаковом состоянии, твой голос сводит меня с ума и плевать, что именно ты говоришь. Даже если начнёшь зачитывать свои скучные конспекты, мурашки побегут по коже, и моё и без того специфическое состояние обострится.       — Порой меня впечатляет, насколько длинными и завуалированными получаются признания в том, что у тебя на меня стоит.       Чонгук рассмеялся, уткнувшись лбом в плечо Тэхёна. Он упал на кровать и, потянув за собой Кима, повалил его на себя.       Тэхён смотрел в глаза Чонгука, всё его внимание сосредоточилось только на нём, а остальное покрылось лёгким туманом. Приоткрыв рот, он делал глубокие вдохи, легко улыбаясь в ответ на ухмылку. Разум постепенно отступал перед телесными ощущениями, но он помнил, что обоим завтра нужно было вставать раньше обычного. Чонгуку предстояла важная встреча с юристом за городом, поэтому следовало быть бодрым и отдохнувшим. Если сейчас поддаться искушению, выспаться не получится.       — Я пытаюсь быть романтичным, уж такова моя натура, — ответил Чонгук. — Если я просто скажу, что у меня встал, это прозвучит слишком грубо.       — Но правдиво, — пожал плечами Тэхён.       — Хорошо, согласен, — сказал Чон, положив ладонь на бедро Кима.       — Тебе завтра рано вставать, и это не отказ из-за нежелания, я просто беспокоюсь, что ты не сможешь выспаться, а вождение станет опасным.       — Язык мой — враг мой, — выдохнул Чонгук и поморщился. — Нужно было рассказать утром.       — Если тебе станет легче, я тоже нахожусь, как ты выразился, в специфическом состоянии, — попытался приободрить его Тэхён.       — Во-первых, ты первый описал возбуждение словом «состояние», а во-вторых, мне не станет легче, потому что в душ придётся идти самому, — цокнул языком Чонгук, потянув за край полотенца, едва державшегося на бёдрах Тэхёна. — Но с твоим полотенцем.       Чон поцеловал его в губы, затем в щёку, шею и плечо. Это не помогало контролировать свои ощущения и желания, каждое действие было словно соблазн.       Тэхён переполз с Чонгука на постель, укрылся одеялом по пояс, чтобы скрыть своё возбуждение. Он наблюдал за Чоном, лежа на собственных руках. Когда дверь ванной закрылась, Тэхён поднялся с кровати и направил мысли в нужное, отвлекающее русло.       Он убрал все детальки лего, отнёс на место плоскогубцы, повесил халат Чонгука на крючок и накинул на плечи свой. Приятное тепло от возбуждения исчезло, дыхание вернулось в норму.       Подойдя к окну, чтобы закрыть шторы и включить ночник, Тэхён взглянул на Сеул. Снег уже растаял, но прогноз погоды обещал, что скоро он вновь покроет улицы. Внезапно вспомнилось, что в его комнате лежали новые книги — он совсем забыл о них, что было редкостью. Возможно, на память повлиял стресс.       Он быстро закрыл шторы, включил ночник и выключил основной свет в спальне. Взяв в своей комнате запечатанную первую книгу «Гарри Поттера» и маленькую лампу для чтения, которую переносил из комнаты в комнату раз в несколько дней, он вернулся в спальню. Тэхён снял халат, повесил его на место и сел на свою сторону кровати. Укрывшись одеялом, он положил на колени книгу и аккуратно разорвал плёнку, распаковывая её.       Ненадолго он замер, держа книгу в руках, гладя пальцами приятный на ощупь материал, из которого была сделана обложка. Так хотелось остаться в этом осознанном забвении, игнорируя проблему. Спокойствие стало слишком ценным ресурсом и, к сожалению, сейчас казалось, что в эти последние дни и часы вынужденных выходных последние крупицы спокойствия и стабильности покидали их.       Тэхён, как и Чонгук, не был глупцом. Он понимал, что даже флирт, состоявшийся не более десяти минут назад, являлся частью самообмана, возможного лишь в условиях изоляции. Приятная, сладкая ложь, которая должна была закончиться в среду утром.       Укусив ноготь большого пальца правой руки, он несколько раз щёлкнул пальцами, отвлекаясь на этот звук и обращая всё своё внимание на щелчки.       Дверь в ванную комнату открылась — вышел Чонгук. На его голове было полотенце, а с волос стекали капли воды. Он обошёл кровать, вытирая волосы небрежными движениями, сел на постель со своей стороны, оказавшись спиной к Тэхёну.       — Заведу ещё пару будильников на завтра, — хмыкнул он, потянувшись к телефону, который весь день лежал на тумбочке. — Не хочу никуда завтра ехать, но взрослая жизнь грубо толкает в спину.       Голос Чонгука казался весёлым, но сам он выглядел более подавленным, чем до того, как закрылся в ванной. Спрашивать, в чём дело, не имело смысла — Тэхён и сам стал грустным за это короткое время.       Отогнав от себя мысли, мешавшие наслаждаться рутиной в компании Чонгука, Тэхён убрал плёнку от книги с кровати, просто кинув её на пол, а затем лёг и протянул свою покупку Чону, который, подсветив телефоном, посмотрел на обложку.       — Гарри Поттер? — с удивлением обернулся он, и Тэхён улыбнулся, кивнув.       К счастью, в самовнушении и бегстве от неприятных чувств Тэхёну не было равных. Он довольно легко смог сменить вектор своих мыслей в спокойном состоянии, и немного поднявшееся настроение доказывало это.       — Купил для тебя. Хочешь, почитаю перед сном?       — Безусловно, — ответил Чонгук, после чего скинул полотенце с головы на пол и забрался под одеяло, устроившись на животе.       Тэхён быстро переставил лампу на тумбочку Чонгука. Тот её включил, приподнявшись на локтях, а затем лёг удобнее, отвернувшись от света.       Ким открыл книгу, и приятный запах нового, никем не распечатанного ранее издания добрался до его рецепторов. Именно из-за этого ему нравились бумажные книги — запах всегда располагал и создавал нужное настроение для чтения.       Он лёг на спину Чонгука, удобно устроил руки и начал:       — «Гарри Поттер и философский камень». Глава первая. Мальчик, который выжил.       Чонгук спокойно дышал, порой ёрзая на простынях. Он использовал новый гель для душа, и сейчас его кожа пахла цитрусовыми, которые всё же не смогли перебить устойчивый аромат одеколона, используемого не первый год, и сигарет.       — Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава Богу, абсолютно нормальные люди, — тихим голосом и с сдержанной интонацией продолжал Тэхён.       Он неоднократно хмурил брови, удивлялся и задавался немыми вопросами из-за правил мира, в котором жил мальчик Гарри. За первые пять глав произошло достаточно, чтобы с уверенностью сказать, что ничего подобного раньше читать Тэхёну не приходилось. Стало понятно, почему детям и подросткам так нравилась эта книга, но поведение персонажей иногда вызывало вопросы, которые он списывал на то, что ещё недостаточно изучил характеры героев.       Чонгук порой посмеивался, когда Тэхён совершал ошибку в ударении или ненароком задавал вопросы вслух, но старался молчать.       В начале шестой главы Ким загнул уголок страницы, затем закрыл книгу и поднялся, раскрыв при этом и себя, и Чонгука.       — На сегодня всё?       — Да, нужно ложиться спать, — кивнул Тэхён.       — Не хочу, — перевернувшись на спину, сказал Чонгук, затем выключил лампу и положил руку себе под голову.       Тэхён положил книгу на свою тумбочку, лёг на подушку и повернул голову к Чонгуку.       — У меня есть снотворное, — предложил он и увидел в ответ улыбку.       — Если усну сейчас, завтрашний день настанет раньше, а за пределами этой квартиры слишком много негатива, с которым я не готов столкнуться.       — Рано или поздно придётся.       — Знаю, просто не люблю ситуации, которые не могу контролировать.       — Мы оба не любим, но, если пытаться избежать подобного намеренной бессонницей, можно лишь усугубить.       — Ты и сам плохо спишь, — серьёзно сказал Чонгук. — Эти советы по борьбе с бессонницей касаются только меня? Помнится, ты однажды просил не требовать от других того, чего сам не выполняешь.       — Если ты не будешь спать, это скажется на когнитивных функциях, эмоциональной стабильности, работе мозга, может вызвать физиологические изменения, снизить продуктивность и нарушить гормональный баланс. Я волнуюсь, поэтому и настаиваю на сне, особенно перед завтрашним днём.       — А за себя не волнуешься?       Хороший вопрос, но разве можно сравнивать? Чонгук тоже не заботился о себе с такой же силой, как о Тэхёне, пожалуй, так всегда бывает, когда появляется кто-то особенный.       Когда Тэхён не спал, это воспринималось как что-то естественное и нестрашное. Лишнее время для работы и размышлений — отличный повод заняться тем, на что не хватало времени в расписании. Бессонница никогда не вызывала у него дискомфорта, а со временем он научился высыпаться за короткое время, что только усилило его равнодушие к своему сну, точнее — к его отсутствию.       Однако если не спал Чонгук, это всегда вызывало тревогу и беспокойство. Значит, его что-то тревожило, возможно, он испытывал внутреннюю или физическую боль. Особенно остро это ощущалось после долгого периода, когда Чон спал крепко и достаточно долго, его режим был в порядке.       — Когда это связано с тобой, всё ощущается иначе, — искренне ответил Тэхён.       Чонгук ухмыльнулся и закрыл глаза рукой. Затем поднялся, сел на кровати и посмотрел на Тэхёна через плечо.       — Хорошо, ты прав, не хочу спорить. Покурю — и ляжем спать, — сказал он, поднимая руки и сдаваясь.

14:44 12.12.2028

      Сидя в гостиной на полу перед диваном, Тэхён читал статью про посттравматическое стрессовое расстройство, распечатанную им около недели назад. Новые распечатки лежали поверх старых, касающихся криминалистики и анализа поведения. Это были свежие исследования, которые следовало изучить для работы, хоть Тэхён и не был обязан.       Он читал строчку за строчкой, ведя пальцем по белой странице формата А4. Другой рукой он зажимал ручку и отстукивал ею по три удара с примерно одинаковыми интервалами. Порой он выделял важное жирными линиями, а на полях делал маленькие заметки, оставляя вопросы, к которым собирался вернуться позже.       В дверь постучали, и, дойдя глазами до точки, Ким поднялся, кинув ручку на стол, и направился в коридор. Это был курьер, который привёз шарф, заказанный для Чонгука. Парень-подросток пожелал хорошего дня, и Тэхён, задержавшись у двери, ответил социально приемлемой фразой, после чего закрыл дверь. Открыв пакет, он достал коробку, чтобы перед тем, как передать шарф Чонгуку, оценить его на ощупь и качество.       Перейдя на кухню, Тэхён выкинул пакет в мусорное ведро, оставив коробку с шарфом на кухонной тумбе. Он решил сначала включить чайник, чтобы сделать себе кофе, а пока вода грелась и закипала, распаковал шарф, кинув пустую коробку себе под ноги.       Материал оказался гораздо приятнее того, из которого был сделан его собственный шарф. Казалось, что в руках он сжимал пух, а не ткань. Шарф не раздражал кожу, не кололся и был достаточно тёплым, но его способность согреть можно было проверить только на улице, где снова шёл снег, который из-за температуры быстро таял.       Чайник щёлкнул, оповещая, что вода уже достаточно горячая. Тэхён отложил шарф, достал из ящика бумажные фильтры, насыпал кофе и залил кипятком. Оставалось только подождать.       Ким выкинул коробку и отнёс подарок в коридор, в этот момент в замочную скважину вставили ключ. Чонгук открыл дверь и посмотрел на Тэхёна, приподняв брови.       — Ты прям как щенок, мой глупый умник, — хмыкнул он. — В последнее время ты слишком часто под дверью, когда я захожу.       — Не думаю, что сравнение с собакой корректно, — без обиды ответил Тэхён, пока Чон заходил в коридор.       — Щенок, а не собака.       — Есть разница?       — Конечно, щенки милые, — сказал Чонгук, снимая тёплую куртку, а Тэхён отошёл к стене и прислонился к ней плечом.       — Привезли твой шарф, — указав рукой в сторону вещи, сказал он.       — Прелесть, — выдавил из себя Чонгук, снимая ботинки. Его слова звучали как сарказм. — Подожди, пока руки помою, хорошо?       Тэхён кивнул и медленно последовал за Чонгуком в сторону ванной, которая находилась рядом с гостиной и кухней. Его взгляд зацепился за столик перед телевизором — на нём остался бардак, так как рабочий стол в комнате Тэхёна был занят моделью самолёта. Решив прибраться, он подошёл к дивану, сел и начал собирать бумаги в одну стопку, чтобы позже рассортировать их более тщательно.       Чонгук вышел из ванной, и Тэхён поднялся с дивана, обернувшись на звук приближающихся шагов.       — Я делал себе кофе, могу…       Ему не дали договорить. Чонгук, обхватив руками лицо Тэхёна, впился в его губы жадным и неожиданно напористым поцелуем.       — Как много стресса сегодня, мне срочно нужны гормоны счастья, — всего на мгновение отстранившись, объяснил Чонгук, после чего продолжил поцелуй.       Забрав бумаги из рук Кима, он кинул их в сторону столика. Половина осталась на нём, а половина разлетелась по полу и ковру.       Тэхён довольно быстро подстроился под действия Чонгука, отвечая на поцелуи. Когда Чон отстранялся, чтобы вдохнуть, он сам тянулся, чтобы продолжить начатое.       Мягкие, но всё ещё прохладные губы Чонгука с привкусом яблочного сока касались горячих губ Тэхёна. Они прижимались друг к другу, стараясь удержать равновесие. Из-за близости запах кожи и одежды ощущался особенно резко. Не было необходимости думать о том, что произойдёт дальше — всё происходящее оставалось в рамках комфортной предсказуемости.       Тэхён был одет в домашнюю одежду: футболку и клетчатые спортивные штаны. Чонгук нетерпеливыми резкими движениями снял с него футболку, затем стянул тёмный свитер с себя, поочерёдно кидая обе вещи за спину. Тэхён почувствовал приятное покалывание внизу живота, его мышцы напряглись, а кожа стала более чувствительной — возбуждение нарастало постепенно.       Тэхён сделал небольшой шаг назад и, сжав руками горячую кожу на плече и шее Чонгука, сел, а затем лёг на диван, потянув его за собой. Кровь прилила к лицу, стало жарко, и единственной ниточкой контроля среди привычного беспорядка оставались сердцебиение Чонгука и его сбившееся дыхание, под которое неосознанно подстроилось дыхание Тэхёна.       Сейчас это было всё, что имело значение, всё, о чём хотелось думать.

21:14

      На полу около шкафа в своей комнате, Тэхён крутил грани Кубика Рубика, глядя мимо него на невидимую точку на стене, напоминавшую маленькое отверстие от пули. На фоне шла уже знакомая лекция по религиозным направлениям, её Ким слушал, чтобы не терять связь с реальностью и не погружаться в свои размышления слишком сильно.       Чистая футболка всё ещё прилипала к мокрой после ванной спине, как и штаны, что вызывало терпимый дискомфорт. В пояснице тянуло, но Тэхён не менял позу, продолжая сидеть почти согнувшись пополам.       Сейчас было сложно определить, о чём именно он думал — обо всём и ни о чём одновременно. Мысли мелькали в голове лишь с целью заглушить те, которые упорно отказывались отступать даже перед мастерским самообманом.       В какой-то момент Тэхён напрягся, потому что с каждой секундой, когда он не моргал, вглядываясь в стену, отверстие становилось всё отчётливее. Голова пустела, уступая место тишине, которую вскоре разорвала звенящая уверенность в том, что он знал, кто выстрелил, что пуля всё ещё была внутри и на ней остались капли крови.       Чонгук постучал в дверь, и Ким резко закрыл глаза, положив поверх закрытых век ладонь. Вновь взглянув на стену, он не увидел ничего — всё было как и должно. Судорожно вдохнув, Тэхён ощутил опасность и уязвимость, но, сглотнув, поднялся и, оставив Кубик Рубика рядом с телефоном, на котором шла лекция, пошёл к двери.       Чонгук открыл её раньше. Они остановились около дверного проёма, каждый со своей стороны, пристально глядя друг на друга.       — Я приготовил ужин, — сообщил Чонгук, а затем протянул руку. Опустив взгляд на неё, Тэхён увидел маленькие круглые шрамы от сигарет.       Он обещал себе не замечать их или хотя бы не смотреть на них с тревогой и едва ощутимым страхом, как сейчас.       — Что-то не так?       Он задумался, стоит ли рассказывать о том, что произошло минутами ранее, и, посчитав это незначительным и единоразовым инцидентом, решил промолчать.       — Просто тревожно, пройдёт, — ответил Тэхён, после чего взял Чонгука за руку и перешагнул через порог, разделявший их.       Поговорить о поездке так и не удалось — Чонгук уснул на диване, восполняя силы. Тэхён, в свою очередь, закончив собирать с пола статьи, принял долгий душ и вернулся в свою комнату, чтобы закончить модель самолёта. Однако приступить к работе не получилось, и он взялся за Кубик Рубика.       Чонгук уже прерывал его, когда проснулся. Заглянув в комнату, он сообщил, что набрал ванну, и Тэхён согласился составить компанию, вновь задержавшись там слишком надолго, читая книгу по истории, ведь Чон ушёл раньше, чтобы начать готовить ужин.       Сейчас они шли не в сторону кухни, пересекая зону гостиной. Чонгук открыл дверь, ведущую на балкон, о котором Тэхён зачастую забывал. На пледе стоял маленький столик с привычным ужином, за что Тэхён был благодарен — сегодня удастся избежать сильных вкусовых раздражителей.       Балкон освещала гирлянда, от которой исходил мягкий и тёплый свет, она не мигала, просто тускло горела создавая интимную атмосферу, такую, которую зачастую показывали в фильмах. Чонгук поставил и маленькие свечи на столик, достал бутылку соджу и похоже купил новые рюмки с желтыми кругами с ртом и сердечками на месте глаз.       Глядя на это, Тэхён улыбнулся и первым прошёл внутрь, сев на плед и кивнув Чону на место рядом с собой.       Ему было приятно видеть такой жест без повода, поэтому он не знал, как правильно отреагировать, и тихо прошептал:       — Спасибо. Но зачем?       — Завтра будет тяжёлый день… очередной тяжёлый день, — хмыкнул Чонгук. — Хочу радоваться мелочам вместе с тобой, нужно фокусироваться на хорошем, что нас окружает. Я буду держать фокус на тебе.       — Тогда… — замешкавшись на секунду из-за сомнений в правильности интерпретации слов, Тэхён закусил губу и добавил: — Я буду держать его на тебе.       — А сейчас давай поедим, хорошо? Потом всё обсудим, расскажу, что сказал юрист.       — Да, — кивнул в ответ Тэхён.       Он расслаблялся в присутствии Чонгука. Начиная есть тёплый рис, чувствовал, как напряжение отступало, а тревога становилась фоновой, незначительной для того, кто испытывал подобное большую часть своей жизни. Обстановка тоже помогала: какое-то время Тэхён смотрел на огонёк свечи, а когда подносил руку к другой тарелке, ощущал приятное тепло.       Чон, сидевший рядом, к удивлению, закончил первым, оставив в своих тарелках достаточное количество еды. Он придвинулся ближе, упёрся лбом в плечо Тэхёна и мирно сидел, покачиваясь из стороны в сторону, словно успокаивая и утешая самого себя. Ким отставил тарелку и взял руку Чонгука в свои две, начав гладить кожу большим пальцем.       — Юриста зовут У До Хван, он в паре с адвокатом будет главным, но, возможно, придётся нанять ещё нескольких человек, — тихо проговорил Чонгук. — Он сказал, что мы можем не присутствовать на судах, имеем право сохранять полное молчание, а если выйдет так, что сериал станет для нас угрозой, сможем засудить журналистов и создателей.       — Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Тэхён, не шевелясь. — Возможно, всё не так критично.       — Сейчас мы можем опираться на статью семьсот пятьдесят — компенсация за моральный и репутационный ущерб, статью семнадцать о защите личной информации, статью триста семь — клевета и диффамация. Сериал останется, требовать удаления неразумно и рискованно, но мы можем добиваться, чтобы они убрали надпись «основано на реальных событиях» и изменили наши образы до неузнаваемости. А ещё мы получим деньги… достаточно, чтобы при необходимости покинуть Корею.       — Переезд в другую страну? — удивлённо спросил Тэхён, отстранившись и повернувшись к Чонгуку лицом. — Почему ты не поговорил об этом со мной?       В жизни неожиданно появляется слишком много переменных, к которым хотелось быть готовым, но при всем желании избежать растерянности не удалось. Даже мысль о переезде выбивала из равновесия, забирала остатки баланса между спокойствием настоящего, которое становилось прошлым и бездной эмоций разных оттенков отчаяния прошлого, постепенно возвращающегося в настоящее.       — Это не решение, а лишь вариант, — пытаясь успокоить.       — Если мы выиграем суд, — поддаваясь пессимистичным мыслям, захватившим сознание штурмом.       — Выиграем, — серьёзно и уверенно ответил Чонгук. — Он хороший юрист, я консультировался у него, когда занимался делом Гванхо. И если всё же я прав, и журналисты будут пытаться нас достать ради комментария, У До Хван советовал покинуть Сеул. Завтра я предупрежу начальство, что есть возможность временного перевода, но только если ты не против.       — Это может сделать хуже, — не так сдержанно, как раньше, сказал Тэхён. — Переезд, суд, какой-то юрист, который решает, что будет лучше, а что — нет. Это всё стресс, нестабильность, это рушит всё, что помогает мне жить и полноценно функционировать!       — Но это не зависит от тебя или меня, — настойчиво проговорил Чонгук, расширив глаза, но не повышая голоса. — Это не зависит от нас. Я не могу просто отступить, позволив им распоряжаться нашим прошлым, ставить под угрозу нашу жизнь, репутацию и карьеру.       — Я готовил себя к переездам месяцами. Это слишком для меня… я… я не хочу вернуться в то состояние, когда улетал в Ватикан во второй раз. — А затем перешёл на дрожащий шёпот: — Я не готов, не смогу выдержать это достойно.       Он был на грани и дрожал от наступающей тревоги.       — Тэхён, — Чонгук обхватил его лицо руками и пристально посмотрел в глаза. — Тебе не придётся столкнуться с этим в одиночку. Я буду рядом, сделаю всё, чтобы всё прошло без нашего участия. Я хочу защитить тебя, предлагая сменить место жительства — это временная мера, пока в Сеуле не станет спокойно, слышишь?       — Я не хочу, — едва слышно ответил Тэхён, глядя на Чонгука глазами, полными отчаяния и страха.       Всё рушилось, и самообман тоже. Ничего не в порядке и уже не будет, по крайней мере, в ближайший год.       Тэхёну почти двадцать девять, столько же было Чонгуку, когда Джэхван появился в их жизни. И вот он настиг их вновь, но уже используя чужие руки. Он опять всё разрушил.       — Мне страшно, — признался Ким, и Чонгук прижал его к себе, закрывая от всего мира в своих объятиях.       — Мы справимся, помнишь? Это невозможно контролировать, но можно бороться. И я буду это делать, если понадобится, за нас обоих.       Чонгук казался уверенным и Тэхён хотел цепляться за эту иллюзию, чтобы сохранять призрачную надежду на то, что хоть какая-то часть жизни все ещё под контролем.

12:07 15.12.2028

      За три дня Тэхён смог немного адаптироваться к новым реалиям, даже смирился с мыслью о том, что переезд может понадобиться, и избежать этой необходимости не получится. Ким успокоился и разработал огромное количество запасных планов — даже для запасных планов. Он всё продумал, и это подарило чувство контроля, в котором так нуждался его мозг.       Чонгук всё время был рядом, старался не уезжать надолго из дома и не уходить с рабочего места. Он понимал и принимал моменты, когда Тэхён намеренно игнорировал тему сериала и юриста, не давил и выжидающе находился поблизости. Возможно, для него такая повышенная забота была одной из форм самозащиты: убедившись, что Тэхён в безопасности, Чон сам чувствовал себя более защищённым. Именно благодаря этому ему удавалось сохранять уверенность, по крайней мере внешнюю.       В этот день Чонгук уехал с Мёнхо, с которым работал над делом. Убийство по неосторожности обещали закрыть в течение недели, максимум двух, если затянется бумажная работа. Тэхён не возражал против этого сотрудничества. Пока он не стабилизировался, попросил временно перевести себя в архив. Он перебирал дела, сортировал их, некоторые переносил в электронную базу данных, а несколько удалось отправить на пересмотр.       Сейчас был перерыв, и вместо обеда Тэхён сидел в комнате для допросов, крутя в пальцах зажигалку, которую Чонгук забыл в кабинете. Глядя то на отражение света на лакированной поверхности, то на парный браслет, он размышлял о том, что произойдёт дальше, и как ему стоит себя вести.       Чон организовал встречу с У До Хваном, выбор помещения остался за Тэхёном, и самым безопасным местом показалась комната для допросов. В кафе и даже в магазины они сейчас старались не ходить, избегая даже малейшей возможности столкнуться с очередным триггером, к которому пока не удалось подготовиться.       Ручка двери опустилась, и Тэхён сразу же поднялся с места. Ему хотелось произвести хорошее первое впечатление, поэтому он поправил коричневую рубашку, заправленную в чёрные классические брюки, и опустил рукава пиджака, закатанные до локтя для удобства. Тэхён приложил усилия, чтобы выглядеть презентабельно, так как слишком сильно волновался накануне. Он даже одолжил у Чонгука пару чёрных носков и весь день разглядывал их, пытаясь понять, почему от смены такой незаметной и неважной части гардероба он стал ощущать себя другим человеком.       В комнату вошёл молодой мужчина. Ухоженная короткая стрижка, уложенная с заметной осторожностью и скрупулёзностью. Поверх чёрной рубашки — белая жилетка. Джинсы не были облегающими, но и широкими их назвать было сложно. Даже если размер оказался неподходящим, чёрный ремень надёжно удерживал их на бёдрах. В руках он держал синюю папку на резинках, на безымянном пальце сверкало обручальное кольцо, а на запястье другой руки были дорогие часы.       У До Хван улыбнулся Тэхёну, поклонился и протянул руку. Ким повторил его действия, поклонился в ответ и пожал руку.       Тэхён уловил запах сигарет с ментолом, который скрывался за сильным ароматом хвои.       — Надеюсь, место встречи вас не смутит, — сказал Тэхён, посмотрев ему в глаза, стараясь понять, чего ожидать.       Но, к сожалению, он не Чонгук и не мог считывать эмоции. Даже не был способен понять, насколько искренней была улыбка на лице собеседника.       — Ни в коем случае, — ответил У До Хван. — Простите за внешний вид, сегодня не мой рабочий день, и я в неформальной одежде.       — Я просил о встрече с вами, хоть и не собираюсь участвовать настолько же активно, как Чонгук, — отступив на шаг и отодвинув стул, сказал Тэхён, после чего сел. Юрист тоже занял своё место. — Хотел узнать вас лично, прежде чем передать контроль над этим делом.       — Говоря, что вы не собираетесь участвовать активно, что вы подразумеваете под этими словами, господин Ким? — пристально изучая глазами, поинтересовался юрист.       — Частичное сотрудничество. Я готов предоставить документы, подтверждающие моё лечение в психиатрической лечебнице, заключения психологов и психиатров, рецепты на медикаменты. Всё, что потребуется, чтобы доказать в суде, что у меня остались не только физические травмы, но и психологические. Однако я не стану обращаться к психологам для новых консультаций, связанных с моим психологическим здоровьем.       Тэхён продолжал крутить в руках зажигалку, и До Хван порой опускал быстрый взгляд на его руки, единственное, что выдавало волнение за маской спокойствия.       — Я не могу сказать, понадобится ли дополнительная информация, связанная с вашим психологическим здоровьем, ведь всегда остаётся возможность избежать суда, — сложив руки на груди, ответил У До Хван. — Когда господин Чон приезжал ко мне на консультацию, я не видел сериал и, по правде говоря, подробности дела тоже стёрлись у меня из памяти. От меня требовали ответов, и я предоставил информацию. Сейчас дело обстоит немного иначе.       Ким закусил губу, словив себя на мысли, что даже не рассматривал самое очевидное: решение всех проблем до обращения в суд. Это было настолько на поверхности, что сейчас Тэхён чувствовал себя глупцом. Он кое как сдержал порыв щелкнуть пальцами или ущипнуть себя за запястье.       Работая в полиции, он не был обязан разбираться в законах как юрист. Он знал все, что было связано с его деятельность, зачастую это убийства, а потому перечень законов и статей всегда был связан именно с этим. Безусловно, он знал статьи и про преследования, нарушения запретов на приближение и прочее. Тэхён даже знал те статьи, которые перечислил Чонгуку юрист. Возможно ли было даже не задуматься о том, что суд не единственный выход? Можно ли это списать на эмоциональную усталость и слепую веру в слова Чонгука, который изначально готовил себя к худшему исходу?       — И что вы собираетесь делать? — решил спросить Тэхён, принимая на себя роль слушателя.       — Безусловно, я постараюсь решить всё, не прибегая к крайним мерам, — его голос был уверенным и серьезным, а глаза остановились на глазах Тэхёна. — Поскольку я ваш представитель, я займусь переговорами, требуя убрать надпись о том, что сериал основан на реальных событиях. Также пройдут переговоры с полицией и журналистами. Мы сделаем всё, чтобы засекретить не само дело, а ваши личности не только как жертв, но и как детективов. И, разумеется, компенсация за моральный ущерб и финансовые затраты.       Тэхён кивнул, сжав перед собой руки в замке, зажимая между ладонями зажигалку. Затем задал следующий вопрос:       — Вы с Чонгуком говорили о суде из-за того, что он настаивал?       — Не настаивал, просто рьяно не рассматривал другие варианты, — мягко поправил. — Это вполне естественно. Многие поначалу требуют подачи исков в суд — всё дело в эмоциях и подвешенном состоянии. Пока я не разобрался в деле, даже поверхностно, основывая свои ответы лишь на его словах, я не давал рекомендаций, просто отвечал на вопросы, — он сделал небольшую паузу, а затем продолжил: — Без сомнений, мы имеем право подать в суд. Я перечислил по каким статьям, объяснил, как действовать, и мы попрощались. Если вы беспокоитесь, я уже сообщил господину Чону, что сейчас мы заинтересованы в том, чтобы общаться напрямую с компанией, полицией и журналистами, а если не найдём компромисс — обратимся в суд. Но я сразу предупреждаю, что подобные дела очень редко заканчиваются в пользу истцов.       — Да, это очевидно, — ответил Тэхён. Он глубоко вдохнул через нос. — Есть ли в этом смысл, господин У До Хван?       — Вы хотите знать моё мнение как юриста?       Ким посмотрел на него, совсем не понимая смысла своего же вопроса. Открыл рот, чтобы ответить, но решил, что подходящие слова всё ещё не найдены, и следует подождать.       — Если это сделает вашу жизнь легче, разумеется, смысл есть. Я осведомлён о том, что у вас расстройство аутистического спектра, и осознаю, насколько тяжело вам приходится сейчас. Со своей стороны сделаю всё возможное, чтобы все разбирательства, досудебные или, если не повезёт, во время судебного процесса, касались вас как можно меньше.       Голос юриста будто немного смягчился, но Тэхён решил, что ему показалось.       — Что касательно СМИ?       — Я так понимаю, вы разделяете позицию господина Чона? — В ответ Тэхён кивнул. — Мы можем организовать полное молчание и просить СМИ не распространять информацию, которая может навредить вам или вашей репутации, но я обязан сообщить, что это может негативно повлиять на переговоры и суд. Если мы выбираем стратегию молчания, нам придётся предоставить сильные доказательства морального ущерба, угроз или стресса, который мешает вам полноценно жить.       — Он не согласится на публичные высказывания, — стараясь перевести внимание с себя на Чонгука, ответил Тэхён, чтобы стало легче рассуждать.       — А что думаете вы, господин Ким? Вы часть этого, как и господин Чон. Мне хотелось бы знать вашу позицию, — не настаивая.       Юрист старался не менять позу, не совершать резких движений, не смотреть никуда помимо глаз Тэхёна, который не мог понять какие чувства испытывал по поводу этого.       — Общественное мнение действительно настолько ценно?       — К сожалению, зачастую это играет большую роль. Моральные принципы — это не кодекс или конституция, в глазах закона они не имеют значения. Но для людей, которые смотрят новости вечером или проводят дни в социальных сетях, ваша позиция может быть важна. Если молчать, люди не узнают о том, что вам нанесли вред, причинили боль. Они могут решить, что происходящее вас не беспокоит, а для нас это невыгодно.       Чонгук говорил, что люди не примут их отношения, посчитают чем-то неправильным. Тэхён задумался, стоит ли доверять общественности, надеяться на понимание и жалость, требующуюся только лишь для формальных разбирательств. Есть ли смысл рисковать в такой уязвимый момент?       — Наши отношения могут помешать делу? — посмотрев в сторону, спросил Тэхён.       — Возможно, это сможет даже помочь. В стране множество активистов, ещё больше тех, кто не учитывает ориентацию, принимая решения, — ответил У До Хван, а немного погодя предложил: — Не говорите ответ сейчас, обдумайте всё, посоветуйтесь с господином Чоном, и в следующий раз встретимся все вместе, чтобы решить окончательно. Пока вы не сталкиваетесь ни с чем, что угрожает вашей жизни, вы вольны думать и принимать решения без спешки. Всегда есть вариант умеренного молчания и связи с прессой. Все заявления могут исходить от официального представителя. Я доступен в любое время суток, если понадоблюсь, но по ночам лучше звонить в крайних случаях.       Действительно ценные слова, к которым стоило прислушаться, спешка могла всё усугубить.       — Да, пожалуй, поступим так, как вы сказали.       До Хван улыбнулся и, взглянув на часы, поднялся. Он протянул Тэхёну руку, и тот, встав со стула, пожал её, поклонившись в ответ.       — Рад был с вами встретиться лично, но сейчас мне уже пора, прошу простить, — мягко сказал До Хван.       — Спасибо, что уделили время, — сохраняя приличия, проговорил Тэхён и скупо улыбнулся для вежливости.       — Ещё кое-что, — отстранившись, произнёс юрист. — Если Сеул станет небезопасным местом для вашей жизни, прислушайтесь к рекомендации переехать на какое-то время. В этом деле ваша безопасность стоит на первом месте, и я говорю не только про физическую, но и про психологическую безопасность.       Голос звучал доброжелательно, но Тэхён не решился ответить.       — Всего хорошего, — с этими словами юрист покинул комнату допросов, звук закрывающейся двери был тихим, но Ким отчётливо услышал щелчок.       Тэхён сел на край стола, закрыв глаза ладонью. В его ушах гремело сердце, бьющееся слишком быстро и сильно. Попытка получить в руки контроль не увенчалась успехом, лишь добавила поводов для тревожных мыслей. Он кинул зажигалку на стол, сцепил руки на коленях, ногти тихо врезались в кожу, оставляя незаметные полумесяцы.       В комнате слишком тихо и пусто, отвлечься не на что, нужно поскорее возвращаться к работе. Сейчас нужно было сделать всё, чтобы не застрять в размышлениях, анализируя каждое услышанное слово.