Чертог

      Зейн проснулся один на смятых простынях, заботливо укрытый легким одеялом с дурашливым рисунком из улыбающихся звездочек. В голове всплыло последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в сон.        Зак укрыл его и поцеловал в висок, видимо решив, что вор уже отключился, и произнес короткое: «Я буду тебя очень ждать, мой Ангел». И ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.       На лицо невольно наползла улыбка, и, взъерошив себе волосы, Зейн поднялся с постели. Он наскоро оделся и спустился в гостиную, ни Зака, ни команды уже не было. В доме стояла тишина, только за угловым рабочим столом сидела Сальви и залипала в видеоигру.       — Я что, пропустил душещипательную сцену прощания?       — Нет, ты ее проебал. И тебя все еще ждут осколки на кухонном полу, — она бросила на него веселый взгляд с прищуром, — а после надо будет собрать вещички и выдвигаться в рейд на мудака.       — Проебал… и это было восхитительно, — мечтательно проговорил Громов и рассмеялся.       В кладовке его ждали щетка и совок, он взял их в руки и несколько недоуменно рассмотрел.        — Прелестная древность, — тщательно убрав осколки, он задумался, — я ненадолго смотаюсь в чертог, который мне выделили, собрать вещи, и когда вернусь, отправимся.       — Это не тебе «выделили», — Сальвия обернулась, — это и есть твоя среда, он образовался только потому, что ты здесь появился. И Зак оставил записку с тем, где там кого искать, и на словах объяснил, прежде чем уйти.       — Как скажешь… — Громов подошёл, взял записку и посмотрел, поджав губы. — Ты говорила, что для выслеживания нам гончая понадобится. Где возьмём?       — А твоя тебя чем не устраивает? — Сальвия подняла брови, — Я понимаю, что он маленький совсем еще, но нам же его не на бои выставлять. Он вроде не глупый, команды понимает.       — А он сможет? Его же не обучали, и из меня такой себе учитель… — оглядевшись и не увидев щенка, — он ещё гуляет?       — Ты удивишься тому, насколько они сообразительные. Этот песик может оказаться поумнее Хали, — Винд закрыла ноут и встала из-за стола, — пошли поищем. Тут в целом с ним ничего не случится, на корабль его б точно не взяли, так что найдется.       — Ну я заметил, что он умненький, — тепло улыбнулся, подумал о чертоге и открыл брешь, — я быстро.       Громов шагнул к себе в чертог, и проход закрылся. Тут все было так же, как он оставлял. Он наскоро переоделся в свежее, взял горные ботинки и косуху.       Он взял свой рюкзак и поскидал несколько вещей и устройств, которые могли пригодится, они-ка будто сами появлялись на полках. Чего ждать он не знал, а бывшие Зака могут оказаться ещё теми упырями…       Зейн забрал из кармана ошейник.       Нахмурившись, он сел на кровать, поглаживая тонкую кожу… Этот предмет вызывал двоякое чувство, с одной стороны — самое близкое и теплое чувство, от его совместного выбора, секса после, счастливого лица Зака… А с другой стороны, боль из-за чувства предательства. И вроде выяснилось всё, что это ошибка и не было ничего. Да и вор сам дел натворил значительно больше… Но неприятный осадок остался, и он ничего не мог поделать. Особенно учитывая, что этот самый вампир сейчас находится на одном корабле с Ржавым.       «Они просто друзья, и Бастиан спас жизнь Зака… Он спас жизнь, так что успокойся уже…»       Зейн по-прежнему не знал, что ему делать… Но вариант, что они не увидятся больше, не рассматривался. Сейчас скорее стоял вопрос, сможет ли он себя сломать и смириться с этим без подлянок и попыток вызвать те же чувства, что испытал сам… Или ему будет лучше…       «Гадство…»       Громов тяжело вздохнул, прикрыв глаза и закусив губу…       Сейчас не время, есть дела поважнее. Об этом он подумает позже…       Тряхнув головой, он постарался сбросить ненужные мысли, еще раз взглянул на ошейник и положил в карман.       Зейн задумался еще об одной вещи и сделал брешь в чертог Зака. Пройдясь по разрушенному и сожженному домику. Проверил несколько ящиков и прихватил парочку наручников, ножи…

***

      — Скучала?       — Безбожно, — Сальвия оглядела его с головы до ног и игриво закусила губу.       Девушка была одета в тяжелые берцы с укреплением и черные армейские штаны, борцовку, а поверх бомбер с десятком пестрых нашивок, волосы стянуты в хвост, ее ждала небольшая торба на столе.       Щенок обзавелся поводком к своей шлейке, но не был пристегнут и тут же радостно подскочил к Громову. Он встал на задние лапы, а передними уперся в грудь. Щенок так вымахал, что стоя был почти ростом с Зейна.       Вор широко улыбнулся, потрепав зверька под ушами.       — Соскучился, да? — зажав черепушку и чмокнул. Посмотрел на Сальви, — откуда начнём? С мира щи гуэй?       — Да, давай начнем оттуда, в Айдалиск соваться мне вот совсем не хочется, — она кивнула и подала Громову длинный черный плащ с капюшоном, — держи, так проще с толпой слиться в том месте, а то если нас ждут, то спалят слишком быстро. Бери зверька и погнали.       Зейн осмотрел на Сальви, потом на щенка и вновь на девушку.       — Его с собой? Тебе не кажется, что он немного внимания привлечёт? Глаза очень выразительные, — хихикнул он, посмотрев на череп с язычками пламени в глазах.       — Поверь мне, этот малыш тебя по-хорошему удивит, — она прихватила вещи, пристегнула поводок к шлейке, сунула его в руки Громову и накинула плащ, направляясь на выход.       Выбравшись со двора, корабля ожидаемо они не увидели, девушка повела рукой и открыла прореху, совсем не такую, какие получались у Громова, эта была похожа на то, что кто-то рассек реальность лезвием и она раскрылась, как раскрывается кожа под скальпелем хирурга, под ней были слои тьмы, а за ними выход в другое место.       В прорехе вор увидел уже знакомый переулок, и они вышли в немного сумрачный день. Как только хеллхаунд ступил на гладкую бумажную мостовую, он обратился в белоснежного пса со вполне нормальной для собак мордой и глазами, выступающие на спине из шерсти шипы исчезли, так же как и хвост укоротился до нормальных размеров и изогнулся крючком.       — Та дэ ни, — замер вор, глядя на питомца, — он пёс… обычный… — Зейн посмотрел на Сальви, — меня как-то похожий укусил. Он же не кинется теперь?       Пес поднял голову и немного недоуменно уставился на Зейна.       — А ты если визуализатором воспользуешься, поведешься на сиськи? — ответила вопросом на вопрос Сальвия.       Мимо проехала телега, грохоча колесами по мостовой, пес с непривычки попятился и спрятался за ноги вора.       — Мне нравится твоя язвительность, — игриво хихикнул Громов и успокаивающе погладил зверька. — Ты тут была? Знаешь, куда идти?       — Ты тоже очарователен. — девушка огляделась. — Была… но не здесь, пошли прикупим карту города в киоске и сориентируемся, — она запахнула плащ и направилась в сторону широкой шумной улицы, в которую упирался переулок.       Киоск оказался не очень далеко, и, приобретя карту, а также проверив по записям адрес Эдриана, направились через смрад города к нему в гости.

***

       Щенок не отходил от Громова, который его периодически поглаживал по голове и говорил успокаивающие слова. Пройдя почти весь город, Сальви и Зейн остановились около особняка бывшего любовника Зака.       В богатом квартале, зажатый в ряду таких же хорошо отделанных трехэтажных строений с небольшим цветником, отделяющим вход от улицы, дом, который они искали, не выглядел как место, где могло происходить что-то плохое.       — Интересно, он жив еще? Хотя… — Сальви позагибала пальцы, но бросила подсчеты, — я не знаю, сколько тут времени прошло с тех пор, как Ржавый гарем разогнал.       Она вышла вперед, открыла калиточку и поднялась на высокое крыльцо, однако вламываться не стала, а подергала за веревочку, где-то внутри дома зазвонил колокольчик.       Громов стоял немного позади и поглаживал между ушей щенка.       — А он что из себя представляет? — внутри послышались звуки шагов, — в смысле, тоже вампир?       — Мы не знакомы, — она отмахнулась. — Зак вообще свой гарем не то чтоб показывал, это Бэсси в каждой бочке затычка и глаза намозолил.       Дверь открыл мужчина в возрасте и оглядел пришельцев, подслеповато щурясь.       — Чем могу помочь?       — Мы ищем мистера Эдриана, — проговорила девушка.       — Господин Эдриан скончался, — покачал головой дворецкий, — на прошлой неделе были похороны. — Я могу что-то передать миссис Эдриан?       — Миссис? — удивился Громов, — передайте ей наши соболезнования.       Вор развернулся и направился прочь.       — Похоже, времени прошло более чем много…       Сальвия кивнула и направилась за Зейном. Они вышли за калитку, и девушка достала бумажку с адресом, написанным мелким убористым почерком ржавого дракона.       Она поцокала и закусила губу, пару раз переступив с ноги на ногу.       — Это… будет интересно. — Она как-то затравленно посмотрела на Громова. — Есть шансы напороться на папочку или солнечное семейство.       — Папочку? — понимая, про что говорит девушка, — мы идём в мир Зака?       — Там кластер из пяти миров, но да, это место, где он родился и жил до тридцати, — она покрутила головой и, увидев небольшой закуток в дальнем конце улицы, пошла туда и позвала Зейна за собой жестом. — Местечко на любителя, надо сказать.       — О-о-о… — хохотнул вор и пошёл следом за Сальви, — уверен, я бы там не вписался… Как он там нашёл кого-то для секса? — риторически спросил он и тут же понял, что спросил глупость. Место совершенно не связано с чувствами, а учитывая, что у этого любовника был ключ… Значит, он запал в сердце Зака. Ненадолго появилось неприятное чувство ревности, которое, может, и не схлынуло, но он подавил его в себе, понимая, что это глупость — ревновать к бывшим…       Глупость, но в голове возник образ вампира, который по-прежнему любил драконыша, и захотелось ему кол в сердце вогнать… Ведь также было понимание и того, что Зак по-прежнему тепло и трепетно к нему относился, и они сейчас вместе на одном корабле…       Зейн встряхнул головой, выкидывая ненужные мысли, и сосредоточился на главном.       — Веди уже… Тебе ведь не надо на то же место возвращаться, откуда мы появились? Я заметил, — улыбнулся Громов, — так чего ждёшь?       — Возвращаться не надо, но и палиться совсем уж откровенно я не хочу, — она довела вора до закоулка, — А то, что нашел кого-то… Ну, если в одном Доме правила такие, что им важно, что у тебя в постели происходит, то это ж не значит, что так по всему шарику. Тем более что это тот Айдалиск, каким он предстал перед Серым, лишь дополненный их общей памятью, там всё должно быть не так ужасно.

***

      Сальви открыла прореху, и из нее полился яркий дневной свет, пахнуло свежим воздухом и запахом леса и трав.       Они вышли на опушке, оказавшись на границе еще зеленого пшеничного поля. Небо казалось высоким и совершенно бездонным, солнце почти в зените, а прохладный ветер трепал волосы.       — Свежо… — проговорил Громов, осматриваясь, — куда дальше? Через поле в город?       — Нет-нет-нет… Нас интересует отдельно стоящая усадьба, и она вот вообще не здесь, — девушка проследила взглядом за щенком, который сорвался с места и стал рыскать туда-сюда, гоняя бабочек. — Ты ездишь верхом?       — Ну, это одна из моих любимых поз, — хохотнул Зейн, тоже наблюдая за пуделем. — Но я подозреваю, ты не это имеешь в виду… А почему ты не портанешь нас туда, куда надо?       Сальвия распахнула плащ. Сейчас она выглядела лет на двадцать, и фигурка оформилась упругими объемами, из-за которых значительно натянулась майка.       — Потому что, во-первых, чтоб попасть точно, мне надо это место знать, во-вторых, если этот гад действительно гад, то нам надо было выпасть там, где переход не заметят, а в-третьих… Тут у меня вообще всё через ногу работает. Пошли, любитель покататься верхом, найдем нам транспорт…       — Я так полагаю, ты мне не мальчика предлагаешь найти, — вздохнул вор и пошёл рядом с девушкой, щенок бегал недалеко и продвигался в том же направлении, что и шла пара. — Я на лошади не ездил. Если транспорт будет она, то тебе придётся меня учить…       — Покататься верхом на мальчике было бы прекрасно, но не в этот раз… — Она хихикнула. — К сожалению или к счастью, искусством поцелуя я не владею, так что учиться придется по-старинке, ну или, если найдем скакуна покрупнее, поедем вместе.       Путь через поле занял немногим больше часа, за полем начиналась маленькая деревенька. Из-за заборов тут же начали лаять собаки, щенок начал с ними перелаиваться и выть, поднялся невообразимый гвалт.       — Зейн, утихомирь его, пожалуйста! — Крикнула Маленькая, пытаясь перекричать лай.       Громов запихал в рот большой и средний пальцы и свистнул, привлекая внимание щенка.       — А ну ко мне!       Пес, продолжая ворчать и огрызаться, подошел и прижался боком к ноге хозяина и пошел рядом, все еще глухо порыкивая, дворовые собаки продолжали кидаться за ворота и заборы и лаять.       Так они и шли, своим появлением наведя шороху, пока не прошли через поселок и не выбрались к постоялому двору на перекрестке. Местные собаки тоже завыли, но как только Сальвия и Зейн со щенком зашли за калитку и ничего больше не отгораживало дворняг от хелфаунда, те резко потеряли энтузиазм и попрятались в будку.       — Сейчас я спрошу, есть ли тут прокатные лошади, — Сальвия показала пальцем на дверь. — Ты со мной?       — Слушай, из меня, конечно, защитник такой себе, — улыбнулся Громов, — но одну я тебя не пущу. В крайнем случае могу из-под тишка что-то сделать… — Заржал он. — Или завизжу. Такого они ожидать точно не будут.       — О-о-о, — Она издала умиленный звук. — Ты очарователен. Пошли.       Девушка толкнула тяжелую дверь. Внутри оказалось сумрачно и душно, маленькие окна с толстыми мутными стеклами почти не давали света, освещение свечами тоже, особенно если ты привык к ярким лампам. На вошедших обернулось несколько человек, но особого интереса не проявили.       Сальвия напрямую пошла к стойке трактирщика, запахнув плащ. Наметанный взгляд вора успел заметить, как женщина в фартуке сказала что-то парню лет 10, и тот быстро убежал через дверь на кухню.       Громов осмотрелся и усмехнулся. Во всех мирах есть подобные заведения. Полумрак с небогатыми выпивающими гостями, отвлекающимися от повседневной рутины за рассматриванием юбок или члена. Правда, в его мире, в отличие от этого, найти того, кто ищет член, значительно проще.       — Что у вас тут есть выпить? — Улыбаясь, закусил губу вор, опередив девушку и не дав ей спросить про скакунов.       — Пиво есть, мед хмельной, настойки разные, — Пробасил трактирщик, — только плати вперед. Монеты есть?       Сальви вопросительно подняла бровь, глядя на Зейна, и посторонилась, не мешая ему завести разговор.       «Монеты?» — Мысленно удивился Громов.       — Конечно есть. Было бы странно, если бы мы пришли сюда без денег, — Увидев сидящего рядом мужчину со стаканом в руках, подошёл рядом и, облокотив руку на стол, улыбнулся, — Привет. Как тут выпивка, а то, может, и не стоит брать?       Вор, закрывая своим телом бок с мешочком, где, судя по всему, были деньги. Незаметно его снял. Мужчина хмуро на него посмотрел и, рыкнув, оттолкнул. Зейн отступил на пару шагов назад и поднял пустые ладони.       — Всё, всё, понял. Не лезу. — Вернулся к разговору к трактирщику, который смотрел на него сердито, явно недовольный высказыванием о своей выпивке.        Зейн мило улыбнулся ему и достал из внутреннего кармана куртки пару монет, которые оказались серебряными, и положил их на стойку.       — Надеюсь, сердитый взгляд говорит о том, что твоя выпивка хороша. Я тогда искренне извиняюсь.       — Вишневая есть? — спросила Сальвия, трактирщик кивнул, — Дай нам по стопке.       Мужчина забрал одну монету и выставил перед гостями две керамические рюмки, которые наполнил алой жидкостью, от которой сильно пахло спелыми вишнями, настолько, что это почти заглушало запах спирта.       Маленькая подняла рюмку и с ухмылкой глянула на Громова.       — Я смотрю, ты чистый алкоголь не любишь, — заметил Громов, пригубив настойку и подержав во рту, — предпочитаешь дополнять сладеньким. — После вновь посмотрел на трактирщика, приподняв рюмку и с улыбкой выпив, — замечательно.       — Ну я же девочка, в конце концов, — она пожала плечами и, взяв рюмку указательным и средним пальцами, опрокинула ее в себя. Чуть покатала настойку во рту и проглотила, улыбнувшись. — Ты хочешь еще задержаться или уже делом займемся?       — Что, уже моя компания успела надоесть? — засмеялся вор и посмотрел на трактирщика, — у вас замечательная выпивка, несмотря на то, что я предпочитаю не сладкое… Скажите, а у вас можно купить лошадей?       — Можешь на собаках ехать, — гоготнул трактирщик, — а коней я вам не продам, даже не спрашивайте. Выпили, вот и идите куда шли, и шавку забирайте свою, нам не нужны чужаки. — Его тон стал серьезнее.       Позади загомонили немногочисленные посетители, и откуда-то из-за дверей послышался цокот копыт.       — Почему не продадите? — удивился вор, — и я бы ещё выпил… Понимаю, что чужаки никому не нравятся, я и сам от себя не в восторге, но всё же… Может, у вас лошадей нет или они хилые, то я всё пойму.       Винд оглянулась по сторонам, прислушиваясь. Гомон нарастал, и Зейн сейчас со своим острословием имел все шансы схлопотать от местных.       — Милый, заткнулся бы ты, — как-то слишком ласково защебетала Сальвия, взяла Громова под локоть и потащила в сторону. — Спасибо, мы уходим, — сказала она уже громче.       Щенок зарычал, чувствуя агрессию от людей, и держался рядом.       — Аа… — Вор тоже заметил недоброжелательные взгляды и посмотрел на девушку, — сладкая, я переборщил?       — Самую малость…       Они успели выскочить за дверь и оказались лицом к лицу с несколькими молодчиками в одинаковой броне с символом золотого глаза в пламенном круге. Сальви запоздало попыталась запахнуть плащ на Зейне и поволокла его в сторону, уступая дорогу вооруженным людям.       Их проводили угрюмыми взглядами.       — Это какие-то отбитые, которые за косой взгляд и прирезать могут? — Вор сильно не сопротивлялся и посматривал на вооружённых людей так, чтобы они не заметили. Тихонько захихикал, — я будто в киношку попал, и на нас сейчас нападут, а главный герой нас спасёт и, учитывая, что я не похож на девушку в беде, то будет к тебе клеиться… —Отойдя на безопасное расстояние, спросил, — будет слишком безрассудно, если они тут остановятся, мы их лошадей стащим?.. И нам правда лошади нужны?       — Тут до идей гуманизма еще не дожили. Ты чужак, тебя даже хоронить не бу… — начала Сальвия, но ее прервал крик из трактира.       — Эта поскуда мой кошель увел! Держите их!       Стража среагировала почти мгновенно и с неожиданной прытью бросились за парочкой в плащах. Белый пес бросился наперерез, защищая хозяина, и смог отвлечь одного из пятерых, но остальные быстро нагоняли.       Четверо работали слаженно и, достав дубины, быстро обступили Зейна и Сальвию, прижав их к высокому частоколу, посыпались удары.       Били в полную силу, не стесняясь.       Последним, что увидел Громов, было это летящее к нему в лицо, обитое металлом навершие, откуда-то со стороны пахнуло жаром, и его мир погас.

***

      Когда Громов очнулся, над ним было до черноты темное звездное небо, такое яркое, что хорошо читался рукав галактики, к которой принадлежала эта планета. На его грудь давило что-то горячее, пахло дымом и жареным мясом, кричали сверчки, где-то ржали лошади… А еще потрескивал костерок, но как-то уж слишком громко, и часть неба заливали оранжевые отсветы.       Зейн схватился за голову, она болела. Щенок почувствовал, что хозяин очнулся, зашевелился и начал облизывать ему лицо.       — Прекрати, черепундель, — он согнал щенка и уселся, согнув ногу, и вновь схватился за голову. Посмотрел на девушку рядом: — Ты цела?       — Целее некоторых...        Сальвия сидела у костра, невозмутимо поджаривая несколько ломтей мяса прямо на углях, рядом на кусочке ткани была разложена нехитрая снедь. Она держала в зубах сигарету, и а позади…       Громов понял, что они сидят на пригорке с противоположной стороны селения относительно того, откуда они пришли. А деревенька догорала, так же как и участок поля, через который они прошли. В небо взлетел столп искр от обвалившейся на его глазах крыши.       — Тебе стоит запомнить, что в доиндустриальных местах вопрос гуманизма и ценности жизни — не вопрос. За косой взгляд, за неосторожное слово, за то, за что обычно ты бы схлопотал оплеуху, тут тебя посадят на нож. Ну или голову проломят, как в этот раз.       — Дашь сигарету? — спросил Громов, продолжая гладить щенка и поглядывать на деревню, усмехнулся: — Это ты их так?       — Ага. Сломала ноготь, устроила истерику и подпалила деревеньку, — она рассмеялась, весело глядя на Зейна, — держи.       Она протянула ему пачку сигарет и зажигалку.       — И вот еще, — она протянула жесткую кожанную флягу, — там вода, тебе стоит попить, будет меньше голова болеть и вообще восстановишься быстрее. А пес твой молодец, защищал тебя до последнего. Мне кажется, он заслужил имя.       — Назови, — предложил Зейн, запихав сигарету в рот, и затянулся, прикрыв глаза, наслаждаясь едким дымом, выпустил его через нос, — ты девочка огонь, — улыбнулся он, тут же скривившись, и схватился за голову, взял флягу и выпил, после вновь затянулся, — я подозревал, что Красный тебя так уважает не за красивые глазки, — подмигнул он ей, — ты это физически сильная или магически?       — Божечки, да не поджигала я деревню! — она закатила глаза и покачала головой. — Это пес, да и то случайно, просто сено загорелось, а пожарных расчетов тут нет и не бывает.       Сальвия сняла мясо с огня, положила кусок на лепешку и передала Зейну, себе сделала так же и принялась жевать.       — А Мантикора просто каблук, вот и все. И не уважает, а боится. Магии во мне не сильно больше твоего, так что дело не в этом…       Пес сел напротив, глядя голодными глазами, девушка бросила ему горячий кусок, и он, встав на задние лапы, поймал подачу.       — Мы будем звать его Тан, — она улыбнулась и кинула еще кусок. — На самом деле фокус не в силе, а в том, кто ты есть. Я и ты, мы люди. Знаешь, что это значит?       — Тан, хорошее имя, — Громов продолжал курить, прищуренно глядя на щенка, и перевел взгляд на девушку, — значит, что мы не можем эффектно перевоплощаться? Что мы нежные цветочки, о которых надо заботиться, иначе что-то сломается? Что мы языком можем как довести, так и доставить удовольствие?       Зейн засмеялся и завалился обратно на землю, продолжая курить.       — И я вообще говорил не про поджог, а про то, что вытащила меня… Да и знаешь, если бы ягодка только боялся, то его глаза бы не светились, когда он о тебе говорит. Он уважает, но если тебе приятней думать иначе, тогда думай, — вор прикрыл глаза и вновь затянулся, тут он почувствовал, что кроме головы тело тоже ноет. — Что я пропустил?       — Да, да и да… Но, — она продолжила есть, — еще человек есть мера всех вещей, так называемая алхимическая единица. Но у людей есть важное достоинство — они мера всех вещей, люди могут вобрать в себя самое лучшее из каждой из старших рас, человек настраивает связь и становится тем, чем хочет быть, а не тем, чем рожден. Даже не имея предрасположенностей, человек, я имею в виду обычного, а не инвалида или мутанта, может влезть во что угодно. Ну и точно так же может похерить врожденный талант и пережить это. А еще только человек может убить чудовище. — Она отдала еще кусочек щенку, и тот, проглотив его, снова улёгся, положив башку Зейну на живот. — Я знаю, в какой момент случилось это самое уважение, и знаю, что говорю.       Она немного помолчала.       — Вытащила я тебя, погрузив на лошадь, так что, наверное, физически. Ну, так или иначе. Ты пропустил некоторое количество пиздюлей, а потом всем резко стало не до того. Скоро утро, и мы двинемся к месту, я думаю, примерно когда рассветет.       — Ни ма, — Громов вновь затянулся, прикрыв глаза, — кто угодно может быть тем, кем хочет. Вопрос, насколько хочет… Потому что в большинстве случаев, если кто-либо выбирает то, что не запланировало для них общество, то это будет осуждаться. И это касается всего: работы, увлечений, личной жизни… А человек… Он просто ограничен временем больше остальных и поэтому думает: «Да какого черта, я получу от жизни всё…» И то не каждый… — Хмыкнул вор. — Я даже уверен, что этот Антарес… Он, конечно, был тем, кем хотел видеть его отец, но явно он не хотел быть тем, кем он был, и никого не волновало, и никто не спрашивал, что он хочет. А он просто смирился… И фей хуя начал творить, потому что позавидовал свободе Кая… Хотя… Может, и ошибаюсь… — Сигарета кончилась, и он окурок потушил о землю и сел, посмотрел на девушку виновато. — Тебя не били?       — Ты так рассуждаешь просто потому, что не в курсе. — Стала объяснять девушка. — Вот, например, твой любимый Зак-Ржавый дракон, у него буквально в крови есть что-то, благодаря чему он чувствует металлы и камни, ему физически необходимо с ними взаимодействовать. Если поместить его, ну, не знаю… В рамки работы офисного клерка, он захиреет и умрет. Я не преувеличиваю, это не образная какая-то картинка, он буквально умрет, оторванный от того, для чего был рожден. С такими, как Красный, та же история — без боя он зачахнет, хотя раньше с ума сойдет. И примеров таких сотни, это справедливо для всех, кроме человеческой расы, — Она усмехнулась. — Хочешь верь, хочешь нет.       Сальви глянула на него ласково и села ближе, а потом устроилась головой на коленях, предварительно оттянув край плаща, на котором сидел Зейн. Тан поворчал, но подвинулся.       — Со мной всё в порядке, прилетело пару раз, но так, мелочи.       — Прости, девочка, — Он погладил её по щеке и откинулся назад, уперевшись руками, — и я верю, и понимаю, что им такая работа убийственна… — Хмыкнул он, посмотрев вверх на звезды, — но ведь и человек, если работает там, где ему не нравится, погибает. Пусть и не буквально, но он просто заставляет себя делать то, что ему претит, и со временем лишается человечности, становится жёстче, особенно к тем, кто также не хочет существовать, и в результате изводит тех, кто ближе всех — любимых. А разве это можно назвать жизнью?       — Ты путаешь существование, пусть и безрадостное, с фактической смертью. И если ты на серьезных щах будешь звать меня девочкой, я буду звать тебя салагой, — Она хихикнула и прошлась Громову пальцами по ребрам.       — Ай-ай… — Захихикал Зейн, поерзав, — учитывая мою просвещенность этого места… Хочешь — зови, девочка, — Показал язык вор, — мы выдвигаться когда будем?       — Ах ты ж… — Она прыснула и подскочила, принявшись щикотать Зейна.       Щенок подскочил и стал прыгать вокруг, урча и тыкаясь мордой, пытаясь тоже включиться в игру.       — Ай-яй-яй… — закрутился Громов АО все стороны, пытаясь закрывать бока, — перестань. Ты не щекочешь, а пытаешься мне ребра перещелкать или сломать, — не прекращая смеялся он.       Девушка перехватила его за запястья и уселась верхом, весело глаза на Громова в свете костра… Наклонилась близко лицом к лицу и… звонко чмокнула вора в переносицу, после чего, смеясь, опустила его и плюхнулась рядом.       Зейн продолжил, смеясь, лежать и успокаивал щенка, который только завёлся и успокаиваться не собирался, прыгал и покусывал за руки то вора, то девушку.       — Ну всё, всё, Тан, прекращай тоже, — успокаивал он и повернулся к Сальви, — теперь я понимаю твой образ подростка… Мы выдвигаемся? А то нам ещё хуанчьоу ловить.       — Я же сказала — когда рассветет. Лошади хреново видят в темноте. Поспи лучше, — она улеглась на бок лицом к Зейну, сунув руку под голову, — у нас есть часа три.       Тан поворчал и пошел проверять, что там осталось от еды, причем не трогал то, что лежало на кусочке ткани, но подбирал кусочки вокруг, цапнул и так и не съеденную вором лепешку с мясом, которую сделал ему Сальви.       — Мне кажется, я уже спал более чем… А вот ты со мной намучилась. Так что поспи, а я поохраняю.       — Ну как хочешь, — она придвинулась ближе, устроившись у него на плече, одну руку прижала к животу, а второй приобняла Зейна поперек груди и закрыла глаза. — Я не буду приставать, не надейся.       — Нет, нет, не может быть… Святой Хокинг, ко мне не будет приставать девушка, — заржал вор и в ответ приобнял Сальви, — а, ну да, я же гей, и у меня на тебя все равно не встанет…       — Это прозвучало так, как будто мне должно стать обидно, — она хихикнула, — милый, ты зайка, но нравишься мне совсем не в этом плане. Вкус на мужиков у нас с тобой совершенно одинаковый.       — Мм… — вздернул бровями Громов, — я бы предложил тебе в баре поснимать, но, кажется, я занят… — покачал головой вор, — даже не верю, что говорю такое… Хотя можно втроём в бар сходить…       — Это очень мило с твоей стороны, — теплая ладонь легла вору на середину груди, нырнув под куртку, — но у меня есть кому согреть кроватку, не беспокойся.       Вскоре она задремала, тихо посапывая у Громова рядом с ухом. Тан рыскал по округе, но не отходил далеко, и его белая шкурка мелькала то тут, то там.       Зейн погладил девушку по плечу и поцеловал в макушку. Он смотрел на звезды, прислушавшись к тишине, которая разрезалась стрекотанием сверчков и тихим шорохом по траве от щенка.