Чертог

      Пока Громов так отсиживался, погрузившись в собственные невеселые мысли, Ржавый выключил воду и вышел. На нем было только полотенце на дредах и украшения — браслеты на запястьях и щиколотках и кольца. Среди металлических браслетов на левой руке была узкая кожаная полоска в два оборота, намотанная на запястье — ошейник Зейна.       «Как мне реагировать, если он трахался с бывшим? А если тот хуанчьоу наврал? Если он скажет, что ничего не было, смогу ли я поверить? Как он отреагирует, когда узнает, что я трахался с кем-то… Если уйдёт и по роже даст, то даже ничего против сказать не смогу… — вор тяжело вздохнул, закусив губу, — какой смысл опять себе мозг ебать. Надо просто все прояснить, и что будет, то будет…»       С этой мыслью он убрал руки и поднялся, увидев перед собой Зака.       — Сао ни ма , — от неожиданности Громов вздрогнул, шагнув назад и ударившись об кровать, грохнулся задницей на матрас.       — И тебе доброе утро. — беззлобно улыбнулся драконыш, — Как голова? А то ты вчера был хорошим прям, до полувменяемости, — зеленые глаза смотрели с интересом, — хотя, надо сказать, очень требовательным.       Рыжий обошел кровать и присел полубоком рядом с Зейном, опершись на руку.       — Как ты меня нашёл? — Громов выпрямился, невольно сглотнув, когда взгляд зацепился за полуобнаженное тело. При этом сам совершенно забыл, что сидит голым.       — Мне помогли в плане места и просто немного повезло. Я на самом деле шел сюда, собираясь снять номер, — он покачал головой, — хотя Красный, скотина такая, мог бы и сразу дать мне координаты. — он фыркнул, — но нет, «Я не знаю, где он, разбирайтесь сами». Если б я не знал его так давно, я б решил, что они там сговорились, чтоб нас с тобой развести.       Зак поерзал, двигаясь ближе, и улегся, он обнял Зейна, затаскивая к себе в объятья. Драконыш почувствовал, как от прикосновения дыхание замерло и по телу пробежали мурашки.       — Зак, я… — вор не знал, что сказать, было приятно чувствовать его объятия, и Зейн положил руку на плечо, осязая твердые мышцы и мягкую кожу. Он посмотрел в глаза, но тут же отвел взгляд. — Мне надо было остыть, иначе тебя выслушивать все равно не стал. А потом подвернулось дельце…       — А теперь ты готов слушать? — он просунул руку Зейну под голову и обнял, а второй погладил по щеке кончиками пальцев. — Ты волшебный сейчас… С этими белыми ресницами…       — Ну… Выпивать с Красным была такая себе идея, — грустно хохотнул Громов, чуть отстранившись, и посмотрел в глаза, вновь выдохнул, — да, готов слушать.       — А… Сома, понятно… У нее бывают интересные эффекты. — парень улыбнулся.       Он немного помолчал, поджав губы, чтобы сформулировать мысль.       — В общем… Бастиан мой бывший любовник, я полагаю, это очевидно, но привязанность у нас односторонняя, в том плане, что его отношение ко мне глубже и крепче, чем мое к нему. Для меня это всегда была интрижка, и когда я решил это прекратить, то он долго торговался и напросился в друзья. С ним было весело сплетничать и изливать ему потаенные мысли, потому что… откровенно говоря, больше было некому, — Зак держал контакт, глядя в глаза, и рассказывал всё как на духу, — И он знал про тебя. Знал, что я перестал с ним трахаться из-за тебя, но это было еще тогда, когда ты был вместе с Каем. А сейчас просто так сложилось, что он зашел в гости, спросил, какие новости, принес вина. Мы сидели до утра, разговаривали, пили, ели, я надеялся вас познакомить, когда ты придешь. Но… не задалось знакомство, в общем. — Он нахмурился и опустил взгляд, — Я понимаю, как это выглядело, когда ты пришел, понимаю, что он наговорил тебе в этой своей манере «это будет правда, которую можно максимально неправильно понять».       Зейн прикрыл глаза, сглотнув и нахмурившись.       — Он сказал, что вы трахались и не только ночью… — хмыкнул вор, отстранившись и встав, начал ходить по комнате, попытался сунуть руки в карманы, и только сейчас обнаружил, что голый. Осмотревшись, нашел штаны, аккуратно висящие на стуле, и оделся. Вор встал перед Заком, спрятав руки в карманы и закусив губу, — Я виноват перед тобой…       — Я бы на твоем месте тоже взбесился, всё в порядке. — Зак снова сел, стащил с волос полотенце и прошелся пальцами по влажным дредам, — И я должен предупредить, что… не исключено, что тебе еще придется сталкиваться с ревнивыми бывшими. — Драконыш не понял, что проблема может быть в чем-то, кроме того, что Зейн так сбежал.       — Ты не понял… — Громов взъерошил себе волосы, он опустил взгляд, глубоко вздохнув, и вновь посмотрел в глаза, сердце как будто застряло в горле, — У меня мысли путались, голова болела, мерещились то ты, то Кай… И в какой-то момент я решил, да какого черта — мы ведь не встречаемся, обещаний никаких не давали, ты делаешь, что хочешь… Так чего я парюсь… В общем…       Зейн замолчал, закусив губу, и глаза не моргая смотрели на парня, ожидая реакции. Вор готовился к тому, что драконыш сейчас наорёт, ударит, отшвырнет и уйдёт… Ему было не привыкать к сценам из-за его загулов на стороне.        Громов редко с кем-то задерживался и обычно ничего не испытывал к партнёрам, поэтому ему всегда было плевать на реакцию. С Каем таких моментов не было, а сейчас… Зейн готов был провалиться. Он никогда не чувствовал себя так мерзко.       — Ты нашел себе партнера, с которым можешь не париться? — Ржавый выпрямился и отложил полотенце, взглянув на любовника исподлобья, — Мне уйти, чтоб ему было куда вернуться, или?       Внутри все как будто окаменело.       — Нет! — Поспешно ответил Зейн, — Нет! Это было на один раз! Я даже имя не помню и сюда не приводил. Снимал какой-то мотель рядом с баром, — Он сжал в карманах кулаки, хотелось кинуться на шею и не отпускать, говорить, что сожалеет… Но Громов просто стоял и тяжело дышал. — Я пойму, если ты уйти захочешь…       — Иди ко мне, — Зак протянул к нему руки ладонями вверх, напряжение отпустило, он понял, в чем дело, и даже обрадовался, что Зейн хочет быть с ним настолько честным, захотелось обнять и прижать к себе и не отпускать, сделать так, чтоб он никогда больше не сомневался… Парень пососал нижнюю губу в несознательном жесте. — Я так долго тебя искал. Я не хочу уходить.       — Солнце…        Хотелось самому накричать: «Да намэнзы ты так спокойно реагируешь!?» Если бы Громов был на его месте, его ноги бы уже тут не было.       Но Зейн поджал губы, заткнув себе рот, ведь вновь оказаться в его объятьях хотелось значительно сильнее, чем закатывать сцену из-за того, что сцену не закатили ему.       Вор подошел к драконышу и оседлал его колени, со всей страстью впиваясь в губы, в этом поцелуе было все, то как он скучал, как сожалеет, как не хочет больше расставаться...       Драконыш погладил его по спине и разорвал поцелуй, заглядывая в лицо.       — Ангел… — Он вздохнул, пытаясь собрать в голове и понять свои ощущения.       Ему действительно сейчас было плевать, что Зейн с кем-то переспал, а вот то, что произошли приведшие к этому события — злило. Он заглянул в золотые глаза и погладил любовника по щеке, мягко улыбаясь. Хотелось что-то сказать, но слова как-то странно растекались в голове. Он не умел ругаться и устраивать сцены, да и сам их терпеть не мог, потом не оставалось ничего, кроме сожалений и головной боли.       — Давай ты больше не будешь убегать от меня? Я очень тебя прошу.       — Я не смогу тебе этого пообещать, — проговорил Зейн, положив голову на плечо и уткнувшись в шею, — я понятия не имею, что может произойти. А бросаться пустыми словами не хочу. — Он поднял голову и посмотрел в глаза, — Но я постараюсь…       — Хорошо… — Он вздохнул и прикрыл глаза, — Ты хотя бы сожалеешь о том, что произошло, или тоже не можешь обещать, что такое не повторится?       — Я сожалею, — Прищурился Громов, — О том, что произошло и что неправильно понял. У меня, знаешь ли, нет бывших, с которыми можно поговорить по душам и при этом норовились меня трахнуть, а также хвастались своими подарочками от меня.       — У меня теперь тоже нет… — Ржавый чуть склонил голову на бок, — А у него нет того подарка. Прости… Я был наивен, — Он погладил Громова кончиками пальцев вдоль подбородка, — Я думал, он со мной честен, но увы…       — Тьеа ла наивен, — свел брови Зейн, — И сколько еще можно ожидать бывших с подарками?       — С подарками двух, я не имею обыкновения забирать то, что дарил в принципе. — драконыш смутился, — но если они явятся, то в дом я их в любом случае не впущу, а если сами влезут, что очень вряд ли, выставлю. Мы не так гармонично разошлись, как с Бастианом, а с обидами и злостью.       Он поцеловал Зейна в подбородок и стал гладить ладонями по спине.       — Самое неприятное для тебя, с чем можешь столкнуться, может оказаться то, что они не поверят в то, что у меня теперь только ты.       — Да мне как-то похуй, поверят или не поверят, — хмыкнул вор, вновь уткнувшись в шею, — я им вообще докладываться не намерен.       — Просто не верь, что у меня есть кто-то кроме тебя, — мягко прошептал Зак, зарывшись носом в белые волосы, и глубоко вдохнул, осязая запах Громова. — И мне хочется, чтоб так и оставалось… И это было взаимно.       — Не думаю, что ты сможешь долго меня терпеть, — хохотнул Громов, обдумывая их разговор, когда вдруг до него дошли слова Зака, — что значит «перестал с ним трахаться из-за меня», когда я с Каем был?       — То и значит… — он поискал глазами и вздохнул, взглянув на вора из-под красноватых ресниц, — если у меня случается чувство, я не могу больше спать с тем, кто для меня просто секс. Да, я мог любить нескольких одновременно… Ну раньше… Но это совсем другое. Потом я сгорел. И… — он нахмурился, глядя в сторону, сглотнул и сжал зубы, — и я несу никому неинтересную чушь. Не важно. Перестал и перестал.       — То есть… — захлопал глазками Зейн, — ты посмотрел киношку, и тебе так зашёл актёр, что разогнал любовников и перестал трахаться? — вор прикрыл рот рукой, продолжая смотреть на Зака удивленными глазами, — это вуан дан ти глупо, но очень романтично, — Зейн нежно поцеловал парня и продолжил прикасаться губами к подбородку, щекам, шее, уткнувшись ему в волосы он покраснел как помидор, но Зак этого не видел, и прошептал на ухо, — ты будешь со мной встречаться?..       — Ну вот такой я романтический дурак… — он замер, услышав слова предложения. Драконыш считал, что они и так уже сошлись, но вот так словами это было слышать действительно волнующе, сердце заколотилось как бешеное, — конечно. Я буду счастлив быть твоим.       Он обнял Зейна и прижал к груди, с лица не сходила широченная улыбка.       — Я никогда в жизни и никому такого не предлагал, — вор обнял в ответ, — твоя романтическая глупость заразна…       — Ну, с кем поведешься, — он беззвучно рассмеялся и опустил голову, пухлые губы поцеловали вора под ухом, и он почувствовал, как поднимается у Ржавого член от всех этих разговоров, прикосновений и того, что Зейн, сам того не замечая, немного ёрзает, сидя верхом на драконе, одетом только в украшения.       Вор похотливо глянул вниз, облизнувшись, и, выскользнув из объятий, сполз на колени.       — Я смотрю, тебе тоже зашла эта романтическая ни ма, — обратился Зейн к ребристому органу, затем поднял взгляд и, глядя прямо в глаза, высунул язык и прошелся вдоль ствола от основания до кончика, обхватил губами головку и, втянув щеки, выпустил орган со звонким чпоком.       — Я падкий на такие штуки, тут ничего не попишешь, — Зак наблюдал за ним, а когда губы коснулись члена, то откинулся немного назад, опираясь на руки, и задышал чаще.       Постепенно вздохи перешли в низкие тихие стоны, у любовника все получалось ну очень хорошо… нежно, умело… драконыш поплыл.       И тут их прервал стук в дверь с доставкой завтрака.       Зейн в это время поглотил член и даже не слышал стука, пока его не приостановил Зак и не показал жестом на двер. Стук повторился.       — Ты звал помощь? — без особого желания выпустил орган вор, улыбнувшись, — я вроде неплохо справлялся…       — Ты великолепно справлялся, — драконыш облизал пересохшие губы, — это, наверное, обслуживание номера.       Он поджал ноги и натянул на себя одеяло, не желая не столько прикрыть наготу, сколько нечеловеческие нюансы своего тела.       За дверью оказалась барышня в униформе отеля, она притолкала тележку с завтраком, так же, как и в предыдущий день, уточнила, может ли она зайти и не нужно ли еще чего, а после передала карточку в конверте. На карточке был короткий текст, говорящий о том, что по правилам отеля, если гость постояльца желает остаться, то должен зарегистрироваться, а если нет, то к вечеру покинуть номер.       Зейн пропустил горничную в номер, увидев в кровати обнаженного Зака, она отвела глаза, а щеки девушки покрылись лёгким румянцем.       Громов повертел карточку в руках.       — Похоже, незаметно мы вчера не прошли, — проговорил он. От чего девушка, хихикнув, покраснела ещё сильнее и, извинившись, продолжила накрывать стол, — тебе надо будет зарегаться на ресепшене.       Когда девушка ушла и Зейн закрыл за ней дверь, Ржавый встал и подошел к столу, поведя носом, а после повернулся к вору.       — Мы привлекали взгляды, это как минимум, — Ржавый поднял колено, чтоб скрыть бугорок от эрекции на одеяле, — я зайду после завтрака, без проблем.       — Ты вообще что помнишь из вчерашнего вечера?       — Как курил недалеко от бара, — признался Громов и, не отрывая развратного взгляда от члена парня, подошёл к нему, положив руку на объект лицезрения, — а что было?       — Мы встретились через дорогу от отеля, ты был настолько пьян, что едва стоял на ногах, — Ржавый стал расстёгивать на Зейне штаны, — зажал мне рот, чтоб я не разводил философский трёп, и потребовал секса. — Он, улыбаясь, потащил любовника к кровати, — Запрыгнул на меня и показал, куда идти. Пока я нёс тебя через холл отеля, ты обгладывал мне шею, мы целовались в лифте и в коридоре… Мы занимались любовью пару часов. А потом ты уснул буквально с моим членом в заднице.       — Ну я хотя бы не оседлал тебя прямо в холе, а то бы вообще выселили, — вор помог парню снять с себя штаны, — я запрыгнул? В смысле не повис, а прям подпрыгнул и зацепился?       — Руками за шею, а ногами за пояс, как девочка-подросток, — рыжий покивал, его глаза светились весельем, — Может, ты пил там что-то такое особенное, что вечером это, а утром предложение? Если так, то я куплю грузовик этого бухла.       — Ха… Я так никогда не делал… — вылупив глаза, замер Громов, — выпил-то всего две бутылки, да и градус не такой большой… С той же «Локтостой», если сравнивать… — Вор нахмурился, пытаясь вспомнить вчерашний вечер — ничего не получалось, но при этом говорить, что пил, он не собирался. Зейн прищурился, — не дождёшься…       — Боишься, что я подведу тебя под венец что ли? — Он шагнул ближе, и обнажённые тела прижались друг к другу, от драконыша тянуло пропитывающим терпким теплом. Он поправил ствол так, что их органы прижались друг к другу, и навис сверху.       Зейн хохотнул и, затаив дыхание, посмотрел снизу вверх. Он положил руки на плечи, проведя ими вниз, чувствуя под ладонями крепкие мышцы, Зейн припал губами к груди, прикрыв от наслаждения глаза.       — Ты самое ласковое существо, которое попадало ко мне в руки, — Ржавый провёл руками по телу любовника, остановив их на заднице Зейна, драконыш стал отступать назад и свалился в постель, а Зейн оказался сверху.       Вор продолжил целовать и ласкать руками тело драконыша. В задницу упирался огромный член. Он завёл ладонь назад и провёл ей вдоль ствола и вместе с ней приподнимался сам. Орган проходил между булочек и, когда упёрся в розовую звёздочку, Зейн, задрав голову вверх и застонав, насадился на него до основания.       Зак застонал вместе с ним, руки легли любовнику на колени жестом, который быстро становился привычным. Драконыш смотрел снизу вверх на то, как ведёт от удовольствия вора, зрелище, казалось, чарующее… А ощущение от узкой, но ещё очень мягкой и податливой после бурной ночи просто сводило с ума.       Зейн начал медленно двигаться вверх и вниз. Заведённую за спину руку он не убрал и чувствовал ей, как член Зака проникает внутрь, а затем появляется снова… Вор постепенно увеличивал темп.       Волны удовольствия проходили через тело и пронизывали его током, от которого Зейна трясло, а глаза закатывались.       Жёстче… сильнее… Хотелось почувствовать больше, и с каждым разом он всё агрессивнее насаживался на орган.

***

      Они выбрались из постели далеко за полдень, Зак ненадолго отлучился, чтобы уладить формальности, касающиеся его проживания в отеле, и, как только он вернулся, Громов снова на него накинулся, как будто парня не было три дня.       Следующие дни они проводили вдвоём. Зейн посвятил Ржавого в свои планы, и они взялись провернуть это вместе. Драконышу в целом было всё равно, чем таким заниматься, ему хватало кампании Зейна.       Дни сходились в недели, они проводили вместе жаркие ночи, и вор даже перестал фыркать на то, что Зак называл то, что между ними, занятиями любовью, просто игнорируя это. А днём, когда не надо было корпеть над системами или воплощением плана, они гуляли, ходили в кино и музеи, в клубы и бары. В целом делали всё, что делает обычная пара в отпуске.       Зак познакомился с Мартином, все втроём прошвырнулись по магазинам и подобрали подходящую одежду для выходов, причём костюмы официальные брали в последнюю очередь. Ржавый и Мартин учили Зейна вести себя как богатенький, как раз такой, каких он недолюбливал, хотя точки зрения у них были разные на эти моменты, конечно же.       Заку, как представителю прессы, падали новости раньше, чем они появлялись в источниках, и в итоге приглашения на приём нужного им князька принёс он. До гонок оставалась неделя.       Громов стоял около зеркала в номере и рассматривал себя в белом смокинге и хмурился.       — А это не перебор? — Он повернулся к Заку, — я и так белобрысый, так ещё и в костюм такой же? Гай план, конечно, мой, но я привык действовать тихо, а тут… Может хоть костюм взять не такой заметный?       — Поверь, ты будешь там незаметен и невзрачен по сравнению с другими, — Зак подошёл к нему и поправил воротник и ослабил узел галстука, так чтоб он был достаточно свободен и позволил оставить расстёгнутой самую верхнюю пуговицу рубашки, предавая более легкомысленный вид.       Сам драконыш был в клетчатых зелёных брюках, чёрной рубашке и клетчатом же жилете, пиджака у этого комплекта не было, на шее у него был шёлковый чёрный платок с платиновой брошью в виде дракона, на глаза он надел зелёные линзы для того, чтоб замаскировать форму зрачка, дреды аккуратно подвязал на затылке и уложил муссом все торчащие волоски. Лишние украшения он снял, оставив только несколько перстней на пальцах и пирсинг бровей. Все его браслеты лежали в ящике прикроватной тумбы вместе с подаренным Громову ошейником.       — Твоя незаметность в публичности. Там все будут свои, Ангел, надо примелькаться, и тогда, если ты появишься где-то, то на тебя не обратят внимания. А новое лицо их насторожит.       — Я понимаю это… — выдохнул Зейн, смерив взглядом Зака, опустил руку ему на член, — понимаю, но… ладно. Побуду наглым, богатеньким мудаком. — Он легонько стал сжимать пальцы. — А после вечера ты трахнешь меня в этом костюме. Будешь главарем мафии, а я свидетелем, которого ты должен убить, но я тебя так очаровал, что перед этим ты захотел меня выебать, а я не смог устоять против твоего обаяния. — Вор вздернул бровями, — и желательно это сделать в каком-нибудь вычурном кабинете.       — Какие у тебя фантазии интересные… — Проурчал Ржавый, но руку Громова убрал, потому что выходить на прием со стояком не хотелось, — что ж я к тебе не подослал своих людей-то, раз так? — Он усмехнулся и, легко поцеловав любовника, отошел, чтобы проверить, не забыли ли они что-то взять с собой.       — Ммм… — Зейн проверил карманы и направился к выходу, — хочешь ещё бы меня вначале обработали твои люди, а ты посмотрел? — Он развернулся, закусив губу и вздернув бровями, — главарю мафии виднее… Они даже могут нацепить на меня твой фетиш. Что угодно для босса…       — Ты пока не знаешь много о моих фетишах, Ангел. — Зак надел часы местного статусного бренда и оперся на край стола, скрестив ноги, пока возился с застежкой. — А ошейник… Это не просто фетиш. Это подарок. — Он поднял на Громова глаза. — Я старомоден, Зейн, для меня вещи — это не просто вещи, они имеют силу и значение. Я из тех, кто хранит детские рисунки давно состарившихся людей или делает подарки на память… Всё такое… — Он неопределенно повел рукой, — что считается глупым и незначительным в продвинутых мирах.       — Я не против узнать о всех твоих фетишах, — Зейн развернулся, спрятав руки в карманы брюк, — и да, про ошейники я уже понял… Что такие подарочки у тебя на каждом любовнике, — хмыкнул Зейн, вновь развернувшись, и подошел к двери, — хотя я столько не влюбляюсь, так что что я могу про это знать.       — Ошейники были только у тебя и Бастиана, — Драконыш нехорошо сощурился, — и если тебе я сделал подарок, который мы выбрали вместе, то он оплачивал мне материалы. Он пришел как заказчик, и только хм… в процессе работы у нас там что-то случилось, и я не стал брать вторую часть оплаты за украшение.       Ржавый поднялся, прихватил портсигар и зажигалку, а после пошел к выходу вслед за вором. Он поджал губы, слова про то, что драконыш часто влюбляется, задели, но он успокоил себя тем, что Зейн сделал это не со зла.       Громов закусил губу, подбавляя улыбку.       Услышав, что парень ошейник не дарит всем подряд, он чертовски обрадовался, внутри будто исчез давящий камень. Ему очень нравился ошейник, который они вместе выбирали, и пока он подумал, что для Зака это просто подарок очередному любовнику, внутри засело противное чувство, которое теперь пропало. Зейн развернулся к Ржавому и обнял за талию.       — Может, даже после я его все же оставлю на себе, — посмотрел снизу вверх вор и, приподнявшись на цыпочки, нежно поцеловал.       — Может… Если не свалишь или еще что-нибудь, — Зак ответил на поцелуй и вздохнул, поняв, что слова прозвучали грубее, чем он хотел, — Прости… Я… Мне просто кажется, что ты что-то недоговариваешь или умалчиваешь, а потом у тебя оно все равно прорывается. Я понимаю, что… после того, что у тебя было раньше, ну тех отношений, я кажусь испорченным, грязным и распутным… — Он отвел глаза.       — Испорченным, грязным и распутным? — Громов хохотнул и прикрыл себе рот, но, не выдержав, опять заржал, — прости… Но ты это говоришь человеку, который большую часть своих любовников не помнит… — Он закусил губу, положив руку на припудренную щеку, — я понимаю, что ты судишь меня по отношениям с Каем, но до него меня целомудренным даже с о-очень большой натяжкой нельзя назвать. Мне сложно даются чувства, сложно их выражать, и всегда старался их избегать. Когда привязываюсь, — Вор отвел взгляд и облизал губы, даже сейчас он старался избегать слово «любить», — то ко мне остывают раньше… Первый я ни разу не признавался, никогда никому не предлагал встречаться, — Вор развернулся, почувствовав, как загорели щеки, и захотел это скрыть, — даже Каю… Многие обычно не задумываются над подобным… Ты не представляешь, сколько раз после секса мне сразу в любви признавались… Я так не могу… Мне, чтобы Каю сказать «я тоже», больше десяти лет понадобилось. В горле запершило, и он прокашлялся, хохотнув, — ладно… Чушь это. Пошли, а то опоздаем.       Зак поймал его за руку и развернул к себе.       — Я не прошу у тебя признаний, я хочу, чтоб все было честно. Чтоб ты в себе не держал, если тебя что-то задевает, чтоб говорил об этом. Если что-то не так — говори. Потому что если оно у тебя прорывается потом само, то это может быть сказано слишком остро. Как сейчас. Тебя, оказывается, оскорбил мой подарок, когда ты увидел похожее на другом… Но ты ведь мог сразу попросить объяснении. Я не ударю тебя, даже кричать не буду, если спросишь.       — Ты предлагаешь мне говорить о моих чувствах?.. — Громов прищурился, — это, наверно, прозвучит как повторение, но мне сложно про них говорить… Я все ещё учусь этому. Дай мне время…       — Я предлагаю выкатывать претензии, если они есть, — Ржавый приобнял его и прижал к боку, двигаясь к двери вместе. — Я хочу, чтоб тебе было со мной хорошо не только в постели. — Он поцеловал любовника в висок. — У тебя есть столько времени, сколько потребуется.       — Претензии… — Зейн положил руку на задницу в клетчатых брюках. — Не уверен, что это можно назвать претензией, но… Если я ещё хоть раз увижу ту самодовольную рожу, то произойдёт несчастный случай, из-за чего у него случайно окажется кол в груди. Солнечный свет на него не действует, да?       — Не действует, — отрицательно покачал головой рыжий. — И кол не всякий. — Зак улыбнулся с облегчением. — Это точно всё? Без упрёков о влюбчивости или отторжения?       — То, что я избегаю влюбляться и привязываться, не значит, что все должны быть такими, — пожал плечами Громов. — Но если ты влюбишься ещё в кого-то, то обещаю, объекту твоей влюблённости я гадить не буду, но меня ты рядом больше не увидишь. Мы можем трахаться с кем-то вместе, но делить сердце с другим хуанчьоу я не буду.       — Боги, как это звучит… — Зак поджал губы, понимая, насколько сильно ему не доверяет любовник, а точнее уже его парень, буквально ждет подлянки, даже несмотря на то, что они сейчас вместе и то, каким шагом было предложение встречаться для вора. — Хорошо. Я запомню это…