Танцы на стёклах

— Помни, ей нельзя плакать. (Отправлено, прочитано 19:21) Это сообщение пришло мне практически сразу после того, как за Клавой закрылась входная дверь. Мелкая снова повисла у меня на шее и вдохнула запах моих духов. — Это теже духи, верно? — беря меня за руку и ведя обратно на кухню, спросила Марина. — После нашей последней встречи в моей жизни совершенно ничего не изменилось. — А в моей... — в миг покраснели глаза Марины. — Не надо! — прижала я её к себе, будто защищая от плохих воспоминаний. — Ты же понимаешь, что если с тобой или со мной здесь что-то случится, то Клава больше не допустит нашей встречи? — Угу. — кивнула уже успокоившаяся Мелкая. — Играешь? — решила я переключить её внимание на синтезатор, стоящий в углу большой кухни. — Нет. — Ты же так тексты хорошо писала и музыку! А теперь чего? — Давай ты сыграешь что-нибудь? Что-нибудь своё, а? — Соскучилась по моим песням? — погладила я её по голове. — Каждый день слушаю, но это не то. А вживую и лично для меня они будут звучать намного лучше.  — Уговорила... Я села за инструмент. Я на сто процентов была уверена в том, что я сыграю. Проигрыш. Марина, видимо, пока не понимала, что я сейчас исполню. — Я бросаю спички в огонь, а они опять не горят. И только сейчас я поняла, про кого писала эту песню. Эта песня отображала мои отношения с Мариной, а не какого-то моего выдуманного молодого человека, как задумывалось изначально. В конце нашего общения в 2022 я назначала нам с Мариной так называемые свидания, прогулки, посиделки в рестиках. Но Марина просто гуляла со мной как с подругой, и тогда я начала подозревать, что у неё кто-то появился. И где он сейчас, когда ей так плохо? Наверняка, только узнав о её состоянии, нашёл себе другую. — Может, что-то не так со мной? Три бессонные ночи подряд. Я действительно не спала последние три дня. Хотя я написала эту песню ещё в далёком 2019, я будто уже знала, что меня ждёт. Знала, что между мной и тогда моей лучшей подругой и где-то в мечтах любимой девушкой произойдёт разрыв. Настолько болезненный и кровоточащий, что ни одна из нас первая не сможет снова начать наш диалог. — Я звоню помолчать тебе в трубку... Я звоню услышать твоё и своё глухое, больно отдающее в сердце молчание в трубке, ведь ты заблокировала мой номер везде. Хотя когда-то ты всегда звонила мне первой в любой ситуации.  — Покурить на балконе с тобой... Да, в 2020 я бросила сигареты. Но в 2019 мы вместе сидели на терассе моей квартиры, я с сигаретами, ты с кальяном и громко смеялись от глупых шуток, понятных только нам обеим и больше никому. — Расскажи мне хорошую шутку, я забыла, какая ты смешная. Именно об этих глупых шутках была эта строчка. Пофигу, что не в ритм и не в рифму. Мужской род был в этом обращении просто не уместен. Это было обращение к НЕЙ, к Марине. Но, наверное, она не понимала, какой новый смысл я сейчас вкладываю в свои старые строчки. — Я скучаю... Это лишнее, знаю, я знаю. Но я так скучаю, прости... Это сейчас было настолько лишним, что мне хотелось встать и убежать. Но из песни слов не выкинешь, поэтому всё это было как-раз в тему моих мыслей. Это лишнее, потому что я могу довести до слёз Марину, и это самое страшное... — Ты научи меня любить, чтобы не больно было. Все мои отношения имели свойства превращаться в глубокие ножевые ранения после расставания. Самым глубоким стала ОНА...   — Я не умею рядом быть наполовину.  Я не могу быть с человеком рядом частично. Я либо есть в его жизни, либо меня совершенно нет. А Марина была исключением. Она была в моей жизни главной звездой, для которой стоит жить, а я в её жизни... Я окончательно сдалась. Я сдалась в жестокой войне со своими же чувствами. Мелкая исчезла из моей жизни также внезапно, как и появилась. И я скучала, всё это время я скучала. Я знала, что она разлюбила меня навсегда. Я пыталась достучаться до неё своей музыкой, но было поздно. — Я научу тебя любить и не терять свободу. Я знаю, ты не можешь рядом плыть, не уходя под воду. — допела Марина уже без музыки, видя, что я не в состоянии. Я притянула её к себе и уткнулась ей в грудь, уже совершенно не сдерживая слёз. — Марин, я скучаю — единственное, что я смогла произнести.  — Я тоже. Я тоже, Лиз, безумно скучаю.  Она не плакала. Она будто опять стала той, сильной Мариной, которая ревела только, что называется, по праздникам. А в остальное время успокаивала остальных, хотя у самой в голове наверняка творилось бог знает что.  Не знаю, о чём меня там предупреждала Клава, это сейчас было уже неактуально. Почему я раньше так не запаривалась насчёт того, что Мелкой нет рядом? А потому что всё время после нашего расставания я искала, кем бы мне её заменить. Но никто, никто, сука, не мог быть для меня ей. Никто не мог по моему же заказу также смеяться. Никто не мог по моему заказу курить тот же кальян и также, как она, шутить. И вот в один прекрасный момент я поняла, что просто помешалась на ней. Я вовремя смогла отследить своё моральное состояние и обратиться к врачу, а вот Марина, видимо, нет. Из-за чего её так переклинило? Из-за меня или из-за её бывшего? В глубине сердца мне хотелось верить, что из-за меня, но Клава сказала, что во всём виноват Давид. Но почему тогда ей стало хорошо со мной и она думает, что разрыв с Давидом устроила я? Вот это мне ещё и предстоит у неё выведать. — Прости, мне нельзя было... — распуская руки из объятий и вытирая слёзы, произнесла я и отвернулась от Марины. — Всё нормально, Лиз. Давай договоримся, что в этой квартире и вообще со мной тебе можно абсолютно всё?  Я посмотрела на неё недоумевающими глазами, а после кивнула. Марина подошла ближе, села на пол, взяла мои руки в свои и положила голову мне на колени. — Я надеюсь, кроме меня за всё это время никто не узнал, как уютно у тебя на коленке? — Нет. Но я долго пыталась заменить тебя кем-то. — я гладила её волосы, они тоже уже были не такими, как раньше. — Спрашивай. — Чего? — Я же вижу, что ты что-то хочешь спросить и боишься. — она подняла голову и выразительно посмотрела на меня. — Я не буду реветь, честное слово! — Почему ты ушла тогда? — хоть мой вопрос был не очень конкретным, Марина сразу поняла, о чём я её спрашиваю. — Я боялась признаться тебе в своих чувствах. И себе, кстати, в том числе. Поэтому решила уйти и поточнее обдумать, как сказать тебе об этом. И додумалась до того, что стала избегать тебя. В последний раз вообще сильно нагрубила, что было на меня не похоже. — Можно ещё вопрос? — Конечно! — она улыбнулась и сильнее сжала мои руки. — Что между нами после этого? С лица Мелкой исчезла улыбка, взгляд её упал вниз. Меня это напрягло, потому что, хотя картина сейчас выглядела как-будто не она сумасшедшая, а я, всё же нужно быть начеку. — Любовь? — тихо, но с улыбкой произнесла она и снова спрятала свои глаза, боясь, что я откажу ей. — Любовь — теперь уже улыбнулась я и подняла её лицо за подбородок, чтобы увидеть её глаза, в которых она неумело пыталась скрыть это прекрасное чувство.  Марина поднялась с пола и потянулась ко мне. Она убрала прядь моих коротких волос за ухо и нежно коснулась губ и тут-же отстранилась, наблюдая мою реакцию. Теперь уже я взяла инициативу на себя и поцеловала её. Она улыбалась, я чувствовала это через поцелуй. Пусть в России запрещены однополые отношения, но я смогу или хотя-бы постараюсь сделать её счастливой.