Узы трёх

Как можно описать патовую ситуацию другими словами? Пиздец А если без ругательных слов? Как бы сказал Айзек Марион - «Мне так нужны восклицательные знаки — но я тону в многоточиях.» Попросить ущипнуть? Нет Попросить ударить? Да Авось поможет? Может это сон Или бред Но что-то точно одно из этого. Если бы не блядская книга, лежащая перед ними, они бы не верили Мозг яростно отвергает новую информацию, словно это не правда. Да нет же Ебучий бред. Ложь. Какое доверие ради выживания? Что курила эта женщина, создавая это? Почему этот эффект является следствием их удрученной судьбы? Да лучше бы его и Нотта (а кто будет спрашивать его мнение?) посадили в Азкабан чем иметь такую участь. Грейнджер, блять. Если бы он был связан только с Ноттом, он бы пошутил и не воспринимал это всерьёз. Но она? Что делать с ней? ... Вдруг, раздался тихий голос Тео:       — Малфой, если ты сейчас же не перестанешь это делать, ты действительно спалишь всё к чертям, — голос Нотта звучал устало и раздражённо. — И меня заодно. Я не вынесу ещё одной твоей эмоциональной вспышки. Малфой молча бросил на Тео испепеляющий взгляд.       — Я тоже не в восторге от того, что происходит, но ты ведёшь себя как придурок, — это уже сказала Грейнджер, её голос, как всегда, звучал твёрдо и уверенно. — Мы должны найти решение, а не сидеть здесь и злиться на весь чёртов мир. Малфой резко повернулся к ней.       — Решение? — его голос был полон сарказма. — Какое, по-твоему, может быть решение, Грейнджер? Может, ты гений в области проклятий, изменяющих сознание? Или тебе просто нравится смотреть, как мы сходим с ума?       — Я знаю, что тебе сейчас нелегко, — ответила Гермиона, стараясь говорить спокойно, — но злость не поможет. Мы все в одной лодке. Или ты забыл, что чувствуешь то же, что и я, и Тео?       — Я прекрасно чувствую твою вечную правильность! — огрызнулся Малфой. — И, по-моему, ты совсем не в восторге от того, что застряла с нами, так что не надо строить из себя святошу.       — Ты не прав, — ответила Гермиона и посмотрела ему прямо в глаза. — Я не в восторге от ситуации, но у меня нет желания сжечь вас здесь. И я не хочу быть похожей на тебя.       — И вот она, наша любимая Золотая девчонка Поттера— святая и непогрешимая, — не выдержал Тео, усмехнувшись. — Может, у нас и правда есть шанс выпутаться из этого дерьма? Малфой резко встал с кресла и посмотрел на них сверху вниз.       — Я не хочу решать ничего с вами, — процедил он сквозь зубы, — и особенно с ней. Так что не изображайте из себя команду. И с этими словами он покинул запретную секцию. Тишина повисла в запретной секции после его ухода, наполненная напряжением и невысказанными эмоциями.       — Не обращай внимания, он всегда такой, — попытался подбодрить девушку Нотт, но в его голосе не было и тени былой веселости. Он чувствовал то же отчаяние и раздражение, что и они. Гермиона вздохнула, прикрыв глаза, чувствуя, как накатывает усталость.       — Он невыносим, — пробормотала она скорее себе, чем Тео. — И я действительно не понимаю, как мы можем работать вместе, когда он постоянно так себя ведёт.       — Ну, он же Малфой, — ответил Тео с лёгкой усмешкой, но его глаза были полны тревоги. — Чего ты от него ожидала?       — Что-то человеческое? — с сарказмом ответила Гермиона, — что-то, кроме постоянного раздражения и желания всё сжечь? Тео кивнул, понимая, что сейчас она говорит не только о Малфое. Он чувствовал такое же бессилие и раздражение, но, в отличие от них обоих, умел это скрывать. Он подошёл к Гермионе и мягко положил руку ей на плечо.       — Послушай, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Он не прав, и он это знает. Но сейчас нам нужно подумать, что делать дальше. Ты права, нам нужно решение, а не эта детская возня. Я не уверен, что мы втроём или вдвоём сможем с этим справиться, но, по крайней мере, мы можем попытаться. Гермиона посмотрела на него с благодарностью, хотя всё ещё чувствовала, как внутри неё нарастает гнев, смешанный с отчаянием. Связь с Малфоем отравляла её, но, как ни парадоксально, именно она сейчас помогала ей оставаться в сознании.       — Я знаю, — ответила она, — и, наверное, ты прав. Но я боюсь, что ещё один его выпад — и я не сдержу себя.       — А что ты сделаешь? — спросил Тео, пытаясь разрядить обстановку шуткой, хотя на его лице не было и грамма веселья. — Вызовешь на дуэль его внутреннюю ярость? Гермиона слабо улыбнулась, но в глазах всё ещё читалась тревога.       — Возможно, — ответила она, — или, по крайней мере, попытаюсь. И они вышли из запретной секции

***

Малфой вылетел из библиотеки, словно его подбросило взрывной волной. Он не знал, куда идёт, но ноги несли его прочь от них, прочь от этого давления. Его грудь горела, а голова гудела от противоречивых мыслей и эмоций, которые, как паразиты, терзали его сознание. Грейнджер…Ее слова, ее взгляд, ее уверенность — все это раздражало его до скрежета зубов.       «Я не хочу быть похожей на тебя», — ее слова звучали в его голове как приговор. Он не мог понять, что именно так его злит, но отрицать, что эти слова задели его, он не мог. Возможно, они задели именно ту часть его, которую он больше всего скрывал от мира, — страх быть не таким, как все. Малфой дошёл до самой отдалённой части подземелий, где обычно располагались склады и кладовые, и с силой ударил кулаком по стене. Костяшки его пальцев побелели, а по стене пошла маленькая трещина, которая, казалось, как нельзя лучше описывала его состояние. Что за чертовщина? Это была не просто связь, это было какое-то ментальное насилие, вторжение в его личное пространство, в его мысли. Он чувствовал все их терзания, всю их безысходность, а самое главное — он чувствовал, как Грейнджер пытается егопонять, как она, чёрт возьми, считает, что он неправ. Он ощущал, как ей противно его поведение. Как она сочувствует, но в то же время не хочет иметь с ним ничего общего. Это бесило его ещё больше. Они все считают меня плохим. Этот голос, всплывший откуда-то из глубин его детских переживаний, вызвал в нём новую волну раздражения. Он всегда чувствовал себя чужим, словно он — проект, не такой, как все, словно от него ждут чего-то, чего он не может дать. И теперь, после всего, это чувство вернулось с новой силой, усиливаясь из-за присутствия Грейнджер, которая своими словами и своей «правильностью» просто добивала его. Малфой тяжело дышал, его грудь вздымалась от ярости и бессилия. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, в которой его собственная связь с этими двумя бесила его до дрожи. Он не хотел быть частью этой группы, не хотел чувствовать то же, что и они, и не хотел признавать, что Грейнджер права. Он не хотел ни с кем делить свои чувства и мысли. Он знал, что нужно успокоиться, что злиться — не выход. Но в то же время он не мог сдержаться. Ярость бурлила в нём, как расплавленная лава, готовая в любой момент извергнуться и уничтожить всё на своём пути. Малфой опустился на пол, прислонившись спиной к холодной каменной стене, закрыл глаза и попытался хоть на мгновение остановить поток мыслей, бушующий в его голове.       «И как, черт возьми, я теперь должен выбраться из этого дерьма?»

***

На следующий день Гермиона проснулась под шумное недовольство Джинни, которая, как оказалось, проснулась из-за её ночных похождений в библиотеку и теперь пыталась расспросить её о том, где она была. Сквозь сон она чувствовала, как отчаяние Малфоя витало в воздухе, словно навязчивая мелодия, которую невозможно выключить. И это было только начало.       — Гермиона, клянусь Мерлином, объясни мне, где ты была ночью, — недовольно проворчала Джинни, сидя на краю её кровати. — Я проснулась от скрипа твоих сапог на лестнице и потом не могла уснуть. Гермиона открыла глаза и застонала, стараясь не обращать внимания на головную боль, которая медленно пульсировала в висках. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Джинни и знала, что уклониться от разговора не получится.       — Прости, Джинни, — тихо сказала Гермиона, присаживаясь на кровать. — Я не хотела тебя будить.       — А где ты была? — не унималась Джинни. — Ты же знаешь, что я не люблю, когда от меня что-то скрывают. Гермиона вздохнула и посмотрела на подругу, стараясь говорить спокойно.       — Я была в библиотеке, — ответила она. — Мне нужно было кое-что проверить.       — И что же ты проверяла в три часа ночи? — с подозрением спросила Джинни.       — Это неважно, — отмахнулась Гермиона. — Это не касается тебя, Джинни.       — Как это не касается? — Джинни нахмурилась. — Ты же знаешь, что мы всегда всё друг другу рассказываем.       «Мерлин, я готова провалиться сквозь землю», — подумала Гермиона, чувствуя, как внутри неё нарастает раздражение, смешанное с отчаянием. Она знала, что Джинни не отстанет, пока не получит ответ, но ей так не хотелось втягивать её во всё это.       — Джинни, пожалуйста, — сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно, — я не могу сейчас тебе всё объяснить. Это очень сложно. И это может тебя напугать.       — Я не боюсь, — уверенно ответила Джинни. — Я просто хочу знать, что происходит. И почему ты так странно себя ведёшь. Ты выглядишь так, будто мир рушится. Гермиона невольно коснулась виска. Она снова почувствовала тревогу и раздражение Малфоя. Его эмоции накатывали волнами одна за другой. Он снова злится, подумала она, и из-за меня.       — Ладно, — выдохнула Гермиона, — я всё тебе расскажу, но не сейчас. Давай сначала оденемся и пойдём завтракать. Я не могу сейчас ничего объяснять. У меня и так раскалывается голова.       — Обещаешь? – Джинни пристально посмотрела на неё.       — Обещаю, — кивнула Гермиона. — Но, пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о чём, пока мы не дойдём до Большого зала. Джинни на мгновение задумалась, а затем согласилась.       — Ладно, — сказала она, вставая с кровати. — Но только помни, что ты обещала. Гермиона наблюдала, как Джинни идёт к шкафу. Она чувствовала, что больше не может держать всё в себе, но её беспокоила возможная реакция Джинни на эту информацию. Но, возможно, именно это ей и нужно — понимание со стороны подруги. Она чувствовала усталость и тяжесть во всём теле, но, несмотря на это, знала, что сегодня нужно действовать. Нужно найти способ избавиться от этого проклятия или, по крайней мере, научиться жить с ним. И она точно знала, что не сможет сделать это в одиночку.

***

Когда Гермиона и Джинни вошли в Большой зал, привычный шум и гам показались Гермионе чем-то далеким и отстраненным. Она чувствовала себя так, словно находилась за толстым стеклом, отделяющим её от остального мира. Все вокруг казались такими беззаботными и обычными, в то время как её внутренний мир был охвачен хаосом. Гермиона поспешила к столу Гриффиндора, стараясь не смотреть в сторону слизеринцев. Она чувствовала, что Малфой где-то рядом, и страх перед его эмоциями всё ещё сковывал её. Она заняла своё место рядом с Гарри и Невиллом, стараясь вести себя как обычно.       — Доброе утро, — с улыбкой произнёс Гарри, накладывая себе на тарелку омлет.       — Доброе утро, — ответила Гермиона, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее. Невилл приветливо кивнул, но Гермиона заметила беспокойство в его глазах. Он, как и Гарри, явно чувствовал, что что-то не так, но пока не знал, что именно. Гермиона опустила взгляд на свою тарелку, на которой лежал тост. Она попыталась что-то съесть, но еда казалась безвкусной. Она чувствовала, как напрягается её тело, а голова начинает гудеть от эмоциональной бури, которую она ощущала от Малфоя. Он так зол, подумала она, наверное, он снова разозлился из-за того, что я собираюсь рассказать друзьям.       — Ты в порядке? — спросил Гарри, наблюдая, как она не притрагивается к еде.       — Да, всё хорошо, — ответила Гермиона, стараясь скрыть свою тревогу. — Просто немного устала. Она бросила быстрый взгляд в сторону слизеринского стола и заметила, что Малфой сидит там, словно статуя, не обращая ни на кого внимания. Но Гермиона знала, что это не так. Она чувствовала его раздражение, его внутреннюю борьбу и его ненависть ко всему, что его сейчас окружало. И она была частью всего этого. Гермиона чувствовала себя как на минном поле, где каждый её шаг мог вызвать взрыв. Она знала, что друзья ничего не знают о происходящем, и ей нужно было как-то им всё рассказать. Но она не знала, как правильно это сделать и что произойдёт, когда они узнают. Она чувствовала на себе их взгляды, полные беспокойства и вопросов, но не могла собраться с силами, чтобы рассказать им правду. И чем дольше она тянула с этим, тем сильнее чувствовала, как отчаяние охватывает её. Она бросила быстрый взгляд в сторону слизеринского стола и заметила, что Малфоя там не было, что показалось ей странным. Только Нотт сидел, уткнувшись в свою тарелку, и медленно жевал, словно о чём-то размышляя. И вдруг он заметил её взгляд и поднял голову. Их взгляды встретились, и Гермиона почувствовала, как по её телу пробежала дрожь. Она не могла понять, что именно она увидела в его взгляде — то ли усталость, то ли какое-то скрытое предупреждение. В его глазах не было обычного цинизма или презрения, скорее — какое-то странное понимание и… тревога? И тут, словно по щелчку пальцев, она почувствовала, что их связь стала сильнее. Она не чувствовала гнева и раздражения Малфоя, но вместо этого ощущала его… отстранённость. Как будто он закрылся от всего мира, включая их обоих. Это было так же странно и пугающе, как и его гнев. Солнечный свет, проникающий сквозь высокие окна Большого зала, казался почти насмешливым. Завтрак шёл своим чередом, но для Гермионы и Теодора этот день начался совсем не так, как обычно. Голоса и смех вокруг казались какими-то чужими, словно они были за стеклом.       «Он ещё не появлялся», — мысленно сказал Тео Гермиона покачала головой, не отрывая взгляда от своей тарелки. Она не удивилась, что он не пришёл на завтрак. После всего, что произошло вчера, его отсутствие было вполне ожидаемым. Она чувствовала его ярость где-то на границе своего сознания, словно тяжёлый груз, давивший на неё.       «Нам нужно поговорить,» — произнесла она, глядя Тео в глаза. — «Нам нужно найти способ справиться с этим. Мы не можем просто ждать, пока Малфой взорвётся.»       «Я согласен,» —уверенно произнес в мыслях кивнул Тео. - «Но что нам делать? Эта связь… она изматывает. Особенно когда он так себя ведёт.» Гермиона вздохнула, отложив вилку.       «Я думаю, нам стоит попробовать изучить эту книгу подробнее,»— сказала она. — «Может быть, в ней есть какие-то подсказки.»       «Ты думаешь, там есть что-то ещё, кроме проклятий и всего этого бреда?» — скептически спросил Тео, но в его голосе слышалась надежда.       «Может быть, — пожала плечами Гермиона. — Мы никогда не узнаем наверняка, пока не попробуем. И я точно знаю, что если мы будем и дальше ждать, пока Малфой соизволит с нами поговорить, мы только всё усложним.» Тео задумался на мгновение, а затем кивнул:       «Тогда встретимся в библиотеке после занятий. Мы посмотрим ещё раз эту ёбаную книгу и попробуем хоть что-то понять.» Гермиона едва заметно улыбнулась, чувствуя, как внутри неё загорается маленькая искорка надежды. Маленькая, но всё же искорка. Но как только эти мысли промелькнули в её сознании, она почувствовала, как гнев Малфоя, который до этого был лишь фоном, вспыхнул с новой силой, словно кто-то подбросил дров в костёр.       «Он так зол, да?» — мысленно обратилась Гермиона к Тео.       «Как всегда. Как будто мы специально его провоцируем» – ответил Тео, стараясь сохранять спокойствие.       «Он боится», — мысленно сказала Гермиона, - «Боится, что мы найдём выход без него». Она чувствовала его отчаяние и, несмотря на раздражение, не могла не посочувствовать ему.       «Он ведёт себя как ребёнок, но это не значит, что мы должны его жалеть, Грейнджер», – ответил Тео, и в его мыслях сквозила усталость. – «Нам нужно думать о себе. Если мы будем ждать, пока он перестанет дуться, мы никуда не продвинемся».       «Я знаю, но… это так сложно», – пронеслось в мыслях Гермионы, - «Чувствовать его гнев и в то же время пытаться найти решение».       «Давай просто сосредоточимся на книге», — мысленно ответил Тео, —«Это лучше, чем зацикливаться на нём. Может, там действительно есть ответ».       «Я надеюсь», — пронеслось в мыслях Гермионы, но её надежда казалась хрупкой и едва заметной, как маленькая искорка, готовая погаснуть в любой момент. Она чувствовала, как связь между ними крепнет и как она может чувствовать не только его эмоции, но и его сомнения и надежды. Она знала, что они не одиноки в этом и что им нужно держаться вместе, чтобы выжить. В то же время она знала, что их общая связь с Малфоем может в любой момент разрушить всё, над чем они так усердно работают.       «Они собрались без меня. Идиоты» — пронеслось у неё в голове, вызывая лёгкую головную боль и раздражение.       — Он меня слышит, – прошептала Гермиона, потирая виски.       — Да, я тоже это почувствовал, — подтвердил Тео с усталым вздохом. — Похоже, нам будет не легко, Грейнджер. Гермиона горько усмехнулась, понимая, что он прав. Это было только начало их долгой и трудной битвы.

***

Ментальный диалог Малфоя

      «Библиотека? Они что, всерьёз думают, что найдут там ответ?» — пронеслось в голове Малфоя, когда он услышал их разговор. Он сидел в тайной комнате в подземельях, стараясь отстраниться от всего этого, но их голоса, их мысли проникали в его сознание, словно назойливые мухи. Он чувствовал, как внутри него нарастает ярость, словно огонь, разгорающийся всё сильнее.       «Они собрались без меня решать эту грёбанную задачу?» — этот голос звучал у него в голове с новой силой. Он чувствовал себя преданным, брошенным, как будто его вообще не существовало. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. «Они думают, что смогут справиться без меня? Думают, что я им не нужен?»       «Идиотка Грейнджер с её вечной уверенностью. Думает, что сможет всё решить, просто заглянув в какую-то там книгу. Она нихрена не понимает, что делает». Его внутреннее раздражение переросло в настоящую ярость. «Она считает меня чудовищем, которого нужно избегать? Что она вообще о себе возомнила?» В его голове вспыхнули воспоминания об их недавнем споре, её словах, её взгляде, её осуждении. Он снова почувствовал себя маленьким и слабым, загнанным в угол.       «Ненавижу её, ненавижу двоих за то, что втянули меня в это дерьмо. За то, что не дают мне покоя, за то, что заставляют меня чувствовать… всё это! Они крадут мои мысли, мои эмоции, мою личную свободу, и меня это заебало. Я хочу остаться один. Хочу, чтобы все от меня все отъебались уже.» Малфой почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, но тут же смахнул их, не желая признавать свою слабость. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но его разум всё ещё лихорадило от гнева, отчаяния и ненависти. Он чувствовал себя как в клетке, запертым в собственной голове, и выхода, казалось, не было.