Даже сдохнуть нормально не дают

Быстро выйдя на улицу, он начал оглядываться в поисках Наследного принца, который стоял посреди улицы как ни в чём не бывало. Он с улыбкой смотрел на народ Юнани, который радовался и подставлялся каплям воды падающим с неба. — Ваше Высочество наследный принц! Окликнул Усянь принца, подходя к нему ближе. Лицо у слуги было мрачное и уставшее, из-за чего он поспешил спросить и узнать что произошло. — Что-то случилось, Му Цин? — Почему вы ушли так надолго? —Отбросив все приличия, обратился Усянь к принцу, поглядывая на него и ожидая ответ, перед этим убрав мешающую на лице прядь волос. Се Лянь же удалённо переспросил: — Разве меня долго не было? — Две недели! Молитв в храме накопилось огромное количество. Так много, что высота горы Джомолунгма покажется пеньком. — Усянь особо не удивился. Наверняка принц скакал как белка в колесе делая дождь, при этом летая до Юйши и обратно. В этот момент оба ощутили как дождь становится слабее. Се Лянь вытянув ладонь спросил: — Я разве не повелел, чтобы вы пока помогли мне разобраться с самыми срочными делами? Усяню захотелось фыркнуть, но он воздержался и спокойно произнёс. — Ваше Высочество, конечно мы разбирались с теми прошениями где могли оказать помощь, но для выполнения многих других пожеланий у нас недостаточно привилегий. Мы не можем исполнять их за вас. Поэтому я и просил возвращаться скорее и не откладывать молитвы надолго. Возвращайтесь и не глупите, Ваше Высочество. Когда он договорил, дождь остановился. Се Лянь был недоволен упрёком со стороны Му Цина. Ему советника с владыкой Шэньу что ли мало. Но сейчас было не до этого. Когда тучи рассеялись, бамбуковая шляпа с головы принца мягко спланировала вниз. Он поймал артефакт обеими руками и произнёс: — Но ты же видишь что происходит. Я не могу сейчас освободиться. — Ваше Высочество, откуда вы принесли воду? — Из южного государства Юйши. Му Цин нахмурился и спросил: — Так далеко? Сколько же вам потребовалось магических сил? Да и дождя выпало совсем мало, большие территории им не накрыть. Если так пойдёт и дальше, как вы будете исполнять просьбы своих последователей в храмах Наследного принца? Се Лянь, по мнению самого Усяня, не нуждался в напоминаниях —принц и сам всё прекрасно понимает. Последователи в храмах наследного принца, как для Бога Войны, являлись основой, на которой стоят его храмы, источником его магических сил. По существу, своими действиями он тратил основной капитал на иные нужды, и малейшая неосторожность сулила крах по обоим фронтам. Усянь понимал чем руководствуется принц, а именно сочувствием и желанием помочь, да только это не поможет делу. Се Лянь довольно быстро ответил Му Цину, почти не раздумывая. — Я знаю. Но если оставить всё как есть, в Юнани вспыхнет восстание, и храмы наследного принца рано или поздно также от него пострадают. — Да они и так готовы вспыхнуть! —Усянь не выдержал. Неужели принц действительно думает, что дело в воде? Вода уже давно не причём. Назревает переворот, и когда он вспыхнет вопрос времени. — Что? — Потрясённо спросил Се Лянь. Усянь сразу начал докладывать, а когда закончил, принц сразу помчался в сторону столицы Сянлэ. Вэй Ин направился за ним. Когда они оказались на улице Шэньу, то сразу наткнулись на отряд воинов императорского гарнизона, облачённых в полный комплект доспех, с оружием в руках, которые гнали прочь толпу в лохмотьях и мужчин, закованных в кандалы на руках. По обеим сторонам улицы скопились простолюдины и на лицах у каждого пылал гнев возмущения. Фэн Синь, сжимая в руках чёрный лук, стоял наготове, в любой момент готовый предотвратить беспорядки, и если понадобится выстрелить. Се Лянь крикнул ему: — Фэн Синь! Кого это заковали в кандалы? В чём их обвиняют? И куда их ведут? Фэн Синь, услышав его голос, широким шагом подошёл ближе и ответил: — Ваше Высочество! Это — люди из Юнани. Мужчины, несколько десятков человек, наверное штук тридцать, все были высокими и худыми, в драной и грязной одежде. Они все шли за воинами, которые вели пленников. — И за ними тоже? — Все они. — Ответил Фэн Синь. Вэй Усянь только сейчас заметил, что за мужчинами шли старики в грязной одежде, а за ними женщины с детьми. Все они были перепуганны. Усяню сразу вспомнились пленники ордена Цишань Вэнь и лагеря, в которые их сгоняли. Там находились только старики, дети и женщины. Но Вэй Ин быстро отогнал эти мысли от себя. Не до воспоминаний и ассоциаций сейчас. Выяснилось, что за месяцы засухи в Юнани его жители понемногу перебирались на восток, спасаясь от бедствия. И, пока они проходили небольшими группами по несколько десятков, перемен было почти не заметно. Однако раз за разом—их накапливалось всё больше и больше. И теперь, когда эти пять сотен собрались вместе, людская толпа стала намного более внушительной. Люди из Юнани не были знакомы с местностью, не имели в столице ни монеты, ни даже сарая, а стоило им заговорить, нездешний говор выдавал чужаков с головой. Оказавшись в незнакомом, но процветающем городе, они, конечно же, сбились в кучу, помогая друг другу и защищая. Поэтому, несчастные стали рыскать по столице в поисках угла, и в итоге обнаружили зелёную местность, где никто не проживал. Вне себя от счастья, бежавшие юнанци разбили здесь лагерь из бараков и временно поселились в них. Но, к сожалению, эта местность была излюбленным местом жителей императорской столицы. Люди Сянлэ часто предавались наслаждению и созерцанию, а особенно в этом преуспели именно жители столицы. Многие простолюдины в праздничный час приходили сюда прогуляться, потанцевать, потренироваться в фехтовании, да и просто собраться вместе. Что же касается Юнани, город располагался на западе Сяньлэ, среди неплодородных земель, и никогда не отличался богатством, даже наоборот. Характер и обычаи разительно отличались от жителей Востока, и в сравнении с ними обитатели столицы всегда намного сильнее ощущали себя истинным и чистым «Народом Сяньлэ». А теперь некогда изящный и возвышенный пейзаж был осквернён присутствием шайки беженцев, которые целыми днями варили снадобья, плакали по умершим, стирали одежду, разводили огонь и заполняли округу тошнотворным запахом объедков и остатков еды и пота. От тех, кто проживал поблизости и не мог стерпеть подобного, сыпались постоянные жалобы. Несколько старших членов общины Юнань, которые считались главными среди них, прекрасно понимали людские жалобы, и потому тоже хотели найти другое место для поселения, но в столице и без того народу проживала тьма тьмущая: куда ни плюнь — повсюду живут в тесноте. Не найти другого места, которое могло бы вместить такое количество людей. Тем более, среди пяти сотен беженцев имелись раненые и больные, немощные старики, женщины и дети, которым частые перемещения уж точно не шли на пользу. Поэтому приходилось, постоянно извиняясь и, откладывая в сторону чувство стыда, оставаться на месте. Жители столицы, хоть и выражали недовольство, но всё же принимали их как народ своего государства и временно готовы были терпеть неудобства, раз уж другие попали в такую большую беду. На этом моменте рассказ Фэн Синя был прерван криком воинов, которые привели новую группу мужчин Юнаньцев к рыночным воротам: — На колени! Пленники выразили явное нежелание повиноваться, но когда к горлу приставили мечи и кинжалы, им пришлось опуститься на колени, даже не желая того и показывая это всем своим видом. Глядя, как они беспорядочно падают на землю, собравшиеся поглазеть жители столицы тут же стали вздыхать и что-то говорить, а кое-кто даже браниться. Се Лянь спросил: — По твоим словам выходит, что обе стороны проявили друг к другу терпимость. Так что же случилось сегодня? Фэн Синь и Вэй Усянь не успели ответить, когда из толпы раздались горестные рыдания женщины: — Воровьё чертиное! Тащат всё, что под руку попадётся! А ещё избили моего мужа до такого состояния, что он даже встать не может! Если с ним что-то случится, или не дай бог он отправится на перерождение, я потребую от вас заплатить своей жизнью! Сразу несколько женщин принялись её утешать, и тут же кто-то из толпы с укором бросил: — Покинули родные края, явились в чужие земли и не понимают, что нужно знать, что здесь они чужие и не мешать народу! — Да не говори! Пришли в чужой дом, а ведут себя хуже, чем свиньи. Даже вещи крадут! Один из молодых людей в кандалах принялся оправдываться, не желая слушать обвинения в свою сторону. — Мы же сказали, что это не мы украли! И драку не мы учинили! Вы первые на нас напали! К тому же среди наших тоже есть раненные... Но его оборвал старик из своих, который, видимо, был там одним из главных. — Замолчи! И тот парень резко прекратил говорить, видно не желая ослушаться старших. Фэн Синь сказал: — В столице у кого-то пропала собака. А из-за того, что ранее голодные дети из Юнани украли и сварили чью-то утку, все начали подозревать, что и собаку тоже украли люди Юнани, чтобы пустить на мясо и съесть. Народ бросился в их пристанище и, ни слова не объяснив, полез в драку. Се Ляню это показалось абсурдным: — Из-за какой-то собаки произошёл такой скандал и схватили стольких людей? Усянь посмотрел на Наследного принца, и устало вздохнув начал объяснять. На самом деле ему и самому бы показалось слишком абсурдным, если бы ему сказали, что дело только в собаке, но реальность была иная: — Да, именно из-за какой-то собаки и случился такой большой скандал. Вернее обе стороны терпели слишком долго, мелкого пустяка хватило, чтобы вырасти в большую проблему. Каждая сторона клянётся, что первыми драку затеяли оппоненты, что это они виноваты. Началась беспорядочная драка, которая по неясным причинам всё разрасталась. Глава отряда воинов объявил нейтральным голосом, особо не на кого не смотря: — Массовые беспорядки влекут строгое наказание! На вас надели кандалы и выставили всем на обозрение, чтобы преступление не повторялось вновь! То же самое будет сделано и с жителями столицы если они устроят что-то подобное, поэтому не стоит думать, что только Юнанцы обязаны соблюдать порядок. — С такими жестокими словами воины расступились, а в следующий миг в мужчин из Юнани полетели гнилые листья овощей, гнилые помидоры и тухлые куриные яйца. Пожилые члены этой группы сразу начали отвешивать поклоны и извиняться со всей искренностью, которая у них была. — Простите нас, люди добрые. Не гневайтесь! — Просим прощения! Прощения и милости, это всё чего мы хотим от вас!