Даже сдохнуть нормально не дают

Перебираясь на другую сторону, Усянь специально задел один из фруктов в миске, чтобы оно упало к ногам мальчика. Он слишком хорошо знал этого ребёнка, чтобы понимать, что он не возьмёт ни капли еды, и решил попробовать замаскировать это под "Волю божью". Хун-хун посмотрел на скатившееся к его ногам яблоко и, немного помедлив, поднял фрукт, протёр об одежду и положил обратно на блюдо. Усяню, смотрящему на это, хотелось взвыть. Мальчик же подошёл к выходу из храма и поглядел на ливень снаружи, будто подумывая выйти на поиски съестного. Но, видя, как сильно разошёлся дождь, и не желая промокнуть, ребёнок вернулся к ногам глиняной статуи, свернулся калачиком и уснул. За это время Усянь уже снял свою доули с накидкой и закинул в мешочек Цянькуа. Он заметил Фэн Синя, который ругался, спрашивая где Се Лянь нашёл такую маленькую кумирню. — Мать его, а ребёнок тут каким образом появился!? — Выругался Фэн Синь, чуть не наступив на того самого ребёнка. — Это тот самый ребёнок, который сбежал с горы Тайцан три года назад? — Уже тише спросил Фэн Синь. — Точно он. — Спокойно ответил Усянь. Но после того, как на него устремили две пары глаз, продолжил. — Что? Я же уже говорил что знаю его. Неужели вы думаете что я настолько забывчив? — В словах Усяня скользнула тень ложной обиды, а сам он скрестил руки на груди, чуть откинув голову в бок и приподнимая подбородок, что заставило и Се Ляня, и Фэн Синя улыбнуться. Обступив совершенно ничего не подозревающего ребёнка, они обменялись парой фраз. Ребёнок начал возиться и протёр рукой по лицу перевернувшись на бок. Стало видно, что в уголке рта и носа сочиться кровь. Заметивший это первым Се Лянь произнёс: — Надо отвести его домой. Уже стемнело, а Кумирня - не самое лучшее место для ночёвки. — А может у него его нету. - Сказал Фэн Синь, покосившись на Му Цина чтобы проверить правдиво ли его предположение. Се Лянь сделал также. — Нет, дом у него есть. Хотя и домом это назвать нельзя. Однако вести его туда - не лучший вариант. Лучше просто обработать его раны. Кто бы что не говорил о нём, а к детям из трущёб он действительно привязался. И мальчишка без имени не был исключением. Дождавшись кивка от Се Ляня, Усянь начал вливать немного Ци, решив начать диалог. — Ваше Высочество, ты вызвал нас. Значит, принял какое-то решение? Среди небожителей Верхних Небес никто и никогда не внимал абсолютно всем молитвам своих последователей. Следует сказать, что на свете несметное множество молящихся, и если отвечать каждому, смертельно надоест заниматься подобными хлопотами. Поэтому иногда небожители смотрели на молитвы сквозь пальцы, и если какие-то из них оказывались мелкими или в некоторой степени деликатными, небесные чины предпочитали притвориться, что ничего не слышали, таким образом избавляя себя от множества лишних хлопот. Впрочем, возможно, в силу возраста, для преисполненного энергии Се Ляня пока не настал такой момент, когда приходилось гибко приспосабливаться к подобному положению дел. Се Лянь взял зонт, с которым зашёл в кумирню, подошёл к выходу и аккуратно положил его, чтобы мальчик мог уйти отсюда не боясь промокнуть по пути, когда проснётся. Се Лянь вскинул руки, явно намереваясь сделать что-то ещё, но был оставлен Усянем, который окликнул его. — Ваше Высочество, мальчик может что-нибудь заподозрить и понять, что это всё не совпадения, если вы сделаете что-то ещё. Вэй Усяню и самому хотелось как-нибудь помочь Хун-Хуну, да только наученный жизненным опытом не мог. То, что было до этого, было другим: он помог ему и спас от избиения, вылечил раны под "приказом" наследного принца, а зонт вообще положил Се Лянь и он как бы и не при делах. Хун-Хун услышавший звук, подумал что кто-то вошёл и слегка напрягся. Однако звук не прекратился и он поднялся, направляясь к выходу, где стоял красный зонт, который Се Лянь пристроил у входа. Когда мальчишка увидел его, сначала остолбенел, а затем прижал его к себе и подбежал к статье, закричав. — Ваше Высочество наследный принц, это вы?! С надеждой спросил мальчик, но ответом ему была тишина. В это время Фэн Синь говорил, что Хун-Хун довольно смышлён раз всё понял, за что получил многозначительный взгляд от Вэй Усяня. Здесь не понять было очень тяжело, но указывать своему своеобразному другу он на это не стал. Несмотря на тишину мальчик продолжал: — Если вы здесь, прошу, ответьте мне на один вопрос, пожалуйста, Ваше Высочество. Усянь ничего не говорил, но ему явно не нравилось как Се Лянь начал приближаться к статуе. Натворит ещё что-нибудь. Хун-Хун обеими руками крепко прижимал к себе зонт, стиснул зубы, а после воскликнул: — Я очень страдаю! Каждый день я мечтаю лишь о том, чтобы умереть, ведь так будет лучше. Каждый день я хочу убить всех людей на этом свете, а потом и себя самого! Мне так мучительно жить! Усянь поистине испытал к нему жалость. На секунду он даже напомнил ему Сюэ Яна. Хоть он и не видел того психа в детстве, но думалось, что он примерно так же бы и выкрикивал что-то подобное, ни к кому конкретно не обращаясь. Фэн Синь от слов пацана нахмурился: — Что это с ним? Убить всех людей на этом свете — разве дети могут говорить подобное? Усянь на это лишь покачал головой. — Говорить они могут много, а вот делать - почти никто. — И Вэй Ин был искренне рад, что почти никто так не делает. Также он надеялся, что Хун-Хун не войдёт в число тех малых людей, которые совершают что говорят. Сказав это, Усянь посмотрел на наследного принца и проговорил. — Ваше Высочество, на свете слишком много людей, которые страдают, и страдания одного в глазах другого будут сущей мелочью. Взять ту же ситуацию в Юнани. — Заметив, что Фэн Синь хочет возразить, Усянь шикнул на него и продолжил. — И именно поэтому нельзя сравнивать беды одного и другого. Когда Се Лянь услышал это, ему явно стало не лучше, но и не хуже если бы мальчик продолжил так кричать. “ Жизненный опыт, ах мой жизненный опыт. " — Думал Усянь с то ли радостью, то ли грустью. Через несколько секунд Се Лянь всё же произнёс: — Может быть ты и прав Му Цин. Вэй Ин же внутри закудахтолся: не может быть прав, а точно прав! Мальчишка смотрел на статую принца, задрав голову. Его глаз сильно покраснел, однако он не плакал. Одной рукой обнимая зонт, ребёнок вытянул другую и коснулся ею подола глиняной статуи, вопрошая: — Так ради чего я всё ещё живу на свете? Какой, в конце концов, смысл в моей жизни? После долгого безмолвия никто так и не ответил ему. Мальчишка, словно давно догадался, что таким и будет результат, медленно опустил голову. К его неожиданности тишину внезапно нарушил голос, прозвучавший где-то над ним: — Если не знаешь, ради чего жить, то живи, хотя бы, ради меня. Вэй Усянь и Фэн Синь когда услышали это обомлели. " Что он только что сказал?! " И в голове обоих это прозвучало голосом Мэй Нянцина. Первым отмер Вэй Ин и сразу же с выпученными глазами уставился на Се Ляня. " Так вот как мои реплики выглядели со стороны? " — Думалось ему, но сказал он совершенно другое в унисон с Фэн Синем. — Ваше Высочество?! Се Лянь же, не обратив на их крики ровном счётом никакого внимания, продолжил. — Честно говоря, я и сам не знаю, как следует ответить на вопрос, что ты задал. Однако, если не можешь найти смысла в жизни, тогда пока что сделай этим смыслом своей жизни меня. Фэн Синь первым подбежал и закрыл Се Ляню рот, начав громко тараторить, едва не выражаясь самыми грязными ругательствами. Однако будь сейчас воля Усяня - он бы ими только и выражался. — Хватит, Ваше Высочество! Вы нарушили, побери их к черту, правила! Перед тем как Фэн Синь его заткнул, Се Лянь всë-таки успел выкрикнуть последнее: — Спасибо тебе за цветок! Очень красиво! Он мне очень понравился! — Ваше Высочество, ну его жель гуй! Только и прокричал Вэй Ин, когда более-менее пришёл в себя от слов этого парня, никогда ранее не видевши его во всей "красе".