Всё для Рики

В памяти Ясона звучал голос его питомца. Наполненные болью слова, призывающие не дать Гаю умереть в разгар начавшейся и вышедшей из-под контроля катастрофы, обрушились на них горящими кусками. В его чёрных глазах была полная правда, кричащая о том, что Рики никогда не будет счастлив, если будет хранить в своём сердце вину за судьбу Гая. Ясон был верен своему слову, особенно если это было обещание Рики. Он пожертвовал своей жизнью ради спасения Гая, чтобы Рики мог быть свободен с ним. Без слов и с большими усилиями Рики отошёл от тяжёлого тела своего бывшего любовника. Он смотрел на это, потому что смирился. Это не делало его счастливым, но он знал, что Рики будет счастлив, и осознание того, что его любимый полукровка будет жив, придавало смысл всей его цели. Именно из-за этой значительной жертвы он не вмешивался в жизнь Гая. Ведь несмотря ни на что, именно он, Ясон, был избран для любви Рики. Других причин предполагать, почему Рики вернулся в пламя Дана Бан, не было. Изменить своё решение было очень важно, он должен был учитывать чувства Рики в процессе. Когда полукровка проснётся, он начнёт задавать вопросы… Разве этого не достаточно? Что он проявит заботу и интерес к такому мерзавцу, как Гай? Он хотел полностью завладеть Рики; уничтожить его корни и вырвать все, что связано с его прошлым, было лучшим способом завладеть его душой. В любом случае настоящая судьба Гая была бы проигнорирована, и Рики узнал бы ложную историю: что чувство вины поглотило его, ввергнув в страдания и самоуничтожение. Без Гая у Рики больше не будет причин возвращаться в Керес или думать, что он чем-то обязан своему бывшему партнёру. Это был лучший выход, освобождающий его путь от всех возможных причин, которые могли бы помешать их отношениям. Гай действовал осторожно, но его попытки скрыться были тщетны: со времени Дана Бан прошло немало времени, а созданная им репутация позволяла легко идти по следу. Он постоянно следил за ним, но не предполагал, что Рауль будет искать в нём союзника для своих целях. Получив от Юпитер разрешение «допросить» Гая о деталях совершенного им преступления, Ясон добился его перевода в свою квартиру. Предположительно, чтобы получить информацию о происхождении оружия, из которого он стрелял, были ли у него сообщники, и другие подробности. Юпитер могла узнать, прочитав и разрушив его разум, всю необходимую информацию, но Ясон потребовал права допросить его самому. Как сказал суперкомпьютер, Гай дважды покушался на его жизнь. Находясь под действием успокоительного, он не понимал, что его везут в закрытую комнату. Его собирались отвезти не в ту, в которой живёт пэт. А в пустую, которая могла бы сойти для фурнитура, то есть без окон и с небольшой ванной комнатой внутри. Кровать, лишённая одеял, и больше ничего между серыми стенами. Фурнитур позаботился о том, чтобы раздеть его догола, вымыть и оставить одного. Возможно, именно благодаря вмешательству Катце Гай не стал окончательно инвалидом и обзавёлся роботизированным протезом, внешне имитирующим функциональную человеческую руку. Ясону он был не нужен для разговоров, он не хотел слушать и терпеть его раздражающий изменённый голос. Поэтому в его присутствии намордник не позволял ему шевелить ртом. Когда Гай проснулся и оказался перед ним, их воли громко столкнулись; но поскольку он не хотел и не собирался усмирять его дух и использовал его лишь для того, чтобы развеять свои сомнения, Ясон выжидал и не выплёскивал свой гнев. Сначала он использует Гая, а потом расквитается с ним. Пребывание Гая должно было быть мимолётным и объективным, только для того, чтобы удовлетворить тёмные желания его разума в этой комнате. Желания галлюцинации Рики. Все остальные вопросы о союзе Гая и Рауля отошли на второй план. Ясон знал, что Юпитер будет задавать вопросы и требовать информацию, но пока этого не произошло, у него было время удовлетворить своё любопытство. Кроме того, если Рауль будет исправлен, это отвлечёт суперкомпьютер от работы. Гай должен был стать одноразовым. И это было правдой; он тоже не собирался больше затягивать заключение Катце. По иронии судьбы, Катце и Гай собирались пройти свой последний путь вместе. Спустя долгое время Катце удалось взять себя в руки. Он не знал, насколько сильно пострадал физически, или это была скорее тупая, абсурдная боль от ситуации, которая уродовала его психику. Не имея больше никаких намерений, он обмяк и лишился воли, когда реальность начала плясать перед его глазами под действием психоделии, творившейся в его теле. Погрузившись в транс, он ждал или просто позволял этому происходить, и в какой-то момент Ясон Минк исчез, а он свалился на пол, не удостоенный ни слова, не говоря уже о взгляде. Пошатываясь, словно учась ходить, неуклюжие ноги поддерживали его в неудачных попытках. Без сетки, помогающей лодыжке восстановиться, он начал ощущать тень боли, лишь слабый отблеск того, что должно было произойти… Чёрт! Отёк полностью спал, но стоять на этой ноге было невозможно. Опираясь на стену, он нашёл вертикальное положение и попытался пошевелить ногой, обнаружив, что держать её в одной плоскости неприятно, а вывернуть в другую сторону — не так больно. Он посмотрел вниз на свой пах, но это его не слишком ободрило: без сетки были видны свежие розовые шрамы, которые так и не смогли зажить как следует. Затаив дыхание и не обращая внимания на стекающую по его промежности сперму Ясона, он с трудом вернул матрас на место, предпочитая, чтобы на его поверхности не было красноватых пятен. Позаботившись о тех мелких делах, которые он мог сделать… Что же теперь! Он ломал голову, размышляя и мучая себя неопределёнными переходами, через которые ему предстояло пройти… а также своей полной неизвестностью о том, что произошло с Раулем. Что-то пошло не так, ужасно не так. Только так он мог объяснить этот приступ мести и ярости со стороны Ясона, но… вопрос: как там Рауль? Он бился в его голове… Должно быть, все было в порядке — он был Блонди и вторым в команде, верно? Вот почему он был заперт, потому что, несмотря ни на что, Рауль был неприкосновенен. Рауль. Рауль. Рауль. Открыв дверь, Ясон вошёл и обнаружил Катце, свернувшегося калачиком на одном конце матраса. Колени были подогнуты к животу, чтобы сберечь тепло тела, но в комнате снова было холодно. Заметив присутствие Ясона, Катце немедленно отреагировал, сел и принял оборонительную позицию. То, что он двигался быстро, не отменяло того факта, что было чертовски больно. Ясон видел хмурое выражение его лица и сердитую гримасу на губах, но он не позволил себя одурачить, он знал, что под его маской стойкости скрывалась настоящая неуверенность и откровенный страх, явно продемонстрированный, с его учащённым дыханием, которое выходило из-под контроля с каждым вдохом. Страх. Ясон не стал приближаться, оставшись под дверной коробкой. Он с ужасающим наслаждением наблюдал, как Катце начинает терять волю от его близости. Зрачки расширялись от чрезмерного количества гормонов, извергающих стресс в кровь, а изнуряющее головокружение, несомненно, сопровождалось гулом, давящим на виски. — Ты… как… с Раулем… — произнёс он, оставив жёсткое выражение и закрыв лицо открытой ладонью, черты его лица оставались искажёнными. — Как ты мог так поступить с Раулем! Если он был твоим другом… Он заботился о тебе! Проклятье! Ясон вскинул бровь, слегка приподняв её, и нахмурил лоб: неужели Катце всё-таки осмелился накричать на него? Возможно, это добавит интересной остроты событиям, подтолкнёт его к грани здравомыслия и выжмет из него все силы. Конечно, то, что он думает, чувствует и предполагает, было не его делом. Одним движением рук Ясон схватил и потянул за что-то, что находилось вдали от поля зрения Катце. Он втолкнул в комнату человека, ещё одну одноразовую добычу из списка, которая время от времени попадалась ему на пути. Гай, упавший на колени, был голым, с кляпом во рту и большим тяжёлым намордником. Обе ноги были связаны цепью, которая едва позволяла сделать шаг, и точно так же были связаны руки. Без ленты, удерживающей его волосы, они были растрёпаны и дико падали на плечи и спину, что полностью совпадало с его реакцией, которую он продемонстрировал позже. Он тут же встал, адреналин бурлил в нём, заставляя каждое его движение обозначать мускулы, как у ощетинившегося животного, пытающегося запугать своего противника. Даже если это был тот же самый, кого он пытался взорвать в прошлый раз. Гай из предосторожности отступил назад, прижавшись спиной к стене. С одной стороны, под дверной рамой, стоял Блонди, который почти не разговаривал с ним; пугающая аура превосходства, которую он излучал, сводила с ума его чувства и разжигала душу, к тому же Ясону не нужно было ничего делать, чтобы доказать это, даже в тишине он излучал превосходство. Ясон должен был умереть! Что это за цирк с союзничеством с Раулем?! Если он выстрелил, как велел другой Блонди! Когда Рауль разыскал его и пообещал освободить Рики после того, как застрелит Ясона, он сказал ему, чтобы тот оставался в квартире, откуда он стрелял. Гай никому не доверял, боялся, что это ловушка, и покинул это место, чтобы его не поймали. Он уехал на байке, чтобы скрыться и вернуться в Керес, но, избежав поста охраны, вызвал подозрения и был пойман в погоне. После сканирования… Больше он ничего не знал. Пока он не очнулся, и его не связали и не заткнули рот, как животному, а Блонди — жив! Перед ним, с его глупым торжествующим лицом, он не соизволил сказать ничего полезного! Он ничего не объяснил, и его потащили сюда. Вспомнив о присутствии кого-то ещё, он посмотрел в ту сторону. Там был… кто-то голый, стоящий на коленях на матрасе и выглядящий одурманенным. Гай не сразу узнал Катце. Он решил, что он не представляет угрозы, и переключил своё внимание на Ясона Минка. Ясон не двинулся вперёд, оставив между ними значительное расстояние, и не оставил уверенной гримасы на губах, лишь слегка улыбнулся, терпеливо наблюдая за происходящим. — Гай?! — Катце с ужасным недобрым чувством в шоке уставился на полукровку, который держал боевую стойку, прижавшись спиной к стене. Гай был взволнован не меньше, чем он сам: он обратил свой яростный взгляд на того, кто всё это затеял: — Что ты здесь делаешь? Это был неосторожный вопрос, Катце не стал бы так говорить, если бы не чувствовал острие ножа на своей коже. Гораздо ближе к жизненно важным точкам, чем в прошлые разы. Услышав своё имя, Гай снова поднял голову, пытаясь узнать человека, который выглядел как безнадёжный кусок дерьма, прикованный к стене и с ожидающим взглядом Ясона… Катце понял, что ему грозит неминуемая опасность. Гая привели не для беседы! Он встал медленными, рассчитанными движениями. Не отступая, но и не проявляя слабости. Если бы ему пришлось защищаться, он бы это сделал. Дальнейшее произошло слишком быстро. Гай смотрел на Катце, почти рычал, и его безумные глаза выпучились от беспомощности. Но он не набросился на него. Он хотел сделать шесть шагов, чтобы дотянуться до Ясона со сжатым кулаком, но в ту же секунду упал на колени на землю. Зубы его были стиснуты, волосы закрывали лицо. Казалось, его пронзила сильная боль. Должно быть, она исходила от толстого металлического ошейника на шее, такого же, как у Катце, и била его током. Он процедил сквозь зубы непонятные из-за намордника слова и сильно дёрнул ошейник, желая сорвать орудие доминирования. Гай, осознав бесполезность действия, в конце концов пошатнулся, опираясь на руки и колени. Ясон двинулся исключительно для того, чтобы выключить электрические волны, которые управлялись с его браслета. — Запомни, что ко мне нельзя подходить, Гай, — сказал Блонди, устремив ледяной взгляд на фигуру, которая на дрожащих ногах встала. — Ты знаешь, зачем пришёл в эту комнату, продолжай. Гай моргнул, его разум принялся воскрешать воспоминания, вызванные именно этими словами. Одна из немногих вещей, которые этот чёртов выродок Ясон соизволил ему сказать: «Я отведу тебя к кому-нибудь в гости, действуй на инстинктах трущобной дворняги, что там может делать такое животное, как ты?» Он посмотрел через всю комнату, в направлении матраса. Было много вещей, которые заставили его нахмуриться при виде этой сцены, но Гай был не из тех, кто задумывается, что скрывается за поверхностью, видимой глазу при первом впечатлении. Он увидел человека в плохом физическом состоянии, прикованного к стене ошейником, похожим на его собственный, и вообще выглядящего как дерьмо, включая изуродованные гениталии. На мгновение Гай подумал, что это демонстрация, и он будет следующим, с кем поступят так же, — месть за то, что он лишил Рики кольца пэта, отрезав ему пенис. Но этот человеческий обломок назвал его имя, очевидно, он знал его… Кто? Возможно, дело было в шраме на щеке или насыщенном оттенке волос. Узнать его было нелегко: лицо казалось изъеденным болезнью, а тело — хрупким. Это был рыжеволосый ублюдок, сукин сын, который обманул Рики! Тот, кто предал Рики, а потом продал его Ясону! Тот самый, кто обращался с ним как с грязью после взрыва в Дана Бан! Катце с Чёрного рынка. Пёс, который лизал сапоги хозяину, пока его били по зубам. Гай почувствовал, как неправдоподобная ирония пронеслась по его телу, и все силы ушли на то, чтобы вызвать во рту невесёлый смех. Конечно, он мог бы посмеяться над ужасной и абсурдной нелепостью невозможных поворотов жизни. Его, пса из трущоб, заключённого на территории врага, приговорит к смерти тот самый, кто разрушил жизнь Рики. Но прежде всего он отдал ему своего верного лакея в качестве мёртвой падали! Черт возьми, он хотел закричать, если бы не кляп и намордник. Но насмешки судьбы не мешали ему ощущать всеми уголками своего существа адреналин, который струился по венам, как вспышки света, яркие, мощные и мгновенные. — Почему он здесь? Почему?! — воскликнул Катце, переводя недоверчивый взгляд с Ясона на Гая. «Куда ещё ты собираешься направить это безумие, Ясон?». Катце не получил ответа. Невозмутимый небесно-голубой взгляд Ясона наблюдал из дверного проёма, как черты лица Гая напряглись, когда он узнал рыжего. Он не винил его за непонимание: Катце был далеко не похож на себя прежнего. Откалибровав свои воспоминания, он без колебаний подошёл к Катце, который в состоянии боевой готовности принял оборонительную стойку. Он частично парировал первый кулак, направленный ему в лицо, но не справился со вторым, который с силой ударил его в живот. Катце упал на колени, болезненно застонав, и рефлекторно схватился за ушибленное место. Гай сделал шаг назад. Это было слишком быстро. Нет никакого удовлетворения в том, чтобы так легко победить ослабленного противника. Он презрительно закатил глаза, увидев голую спину, испещрённую шрамами и с выступающими костями, и тяжёлую цепь от ошейника, приковавшую его к стене. Лишившись голоса, он воспользовался другим способом общения: сцепив руки цепью, которая позволяла двигаться, он сделал жест, имевший очевидное значение: «Вверх!» Катце сделал бы это, ему не нужно было напоминать, что он на полу. Он попытался встать, но его ослабевшие силы заменяли ему кости и не позволяли принять вертикальное положение. Он просто смотрел на Гая с того места, где находился, не отводя глаз, чтобы хотя бы взглядом показать, что он не боится и не страшится его. — Ты подтвердил, что он тебе не соперник. А теперь трахни его, — приказ был прямым, Ясон не хотел или не имел мотивации откладывать это, он пришёл к выводу, что именно таким способом можно вызвать необходимые стимулы для появления Рики. А между ними секс был необходимым финалом. Было ясно, что присутствия Гая недостаточно, как и насилия. Услышав слова Ясона, Катце сумел встать и сделал несколько шагов в сторону от Гая, который тоже с удивлением смотрел на произнёсшего эти слова. К своему удивлению, Гай умудрился испустить искажённый смешок, мешающий ему говорить. Он увеличил расстояние между ними, чтобы показать, что не собирается выполнять никаких приказов Ясона. Гай снова уставился на Катце, сфокусировав взгляд на изуродованном лобке, и заставил его закрыть глаза — ведь перед ним не животное, а человек, в это невозможно поверить! Он не собирался трахаться только ради вульгарного желания вуайеризма законченного психопата, возомнившего, что он может брать людей, запирать их голыми и с помощью пыток исполнять свои грёбаные желания. Ясон тихо, неслышно вздохнул. Это была пустая трата времени. Его воля была против ничего, он использовал бы любую альтернативу для достижения своих целей, и это он докажет Гаю. — Ясон, — Катце, доведённый до предела терпения, увидев приближающегося хозяина, развязал язык. — Что происходит, какого чёрта, что случилось с Раулем, какого хрена Гай здесь делает! Катце испуганно вскочил, когда Гай опустился на колени и несколько раз дёрнул за поводок на шее — его било током. Ясон поддерживал импульсы недолго, достаточно долго, чтобы они были болезненными, но не сводили с ума. — Очевидно, Рауль был настолько глуп, что не подумал о тебе достаточно, — сказал Ясон, выключая электрический ток в ошейнике Гая. — Ты сам по себе, Катце, Рауль предстал перед Юпитер за свои неосторожные действия и выйдет с чистым разумом от всего, что связано с его печальной попыткой завести роман с грязным предметом «мебели». Дрожь, пробежавшая по его спине, отозвалась в затылке, как удар, его слова вызвали физическую боль, заставив его стиснуть зубы. — Чушь собачья! — воскликнул он, вспомнив, как Ясон в самом начале своего заточения ухитрился сказать ему, что Рауль его бросил. — Ты так думаешь? У нас с Раулем была сделка, которая закончилась из-за него. Больше никакой еды и никаких удобств. В конце концов мне придётся избавиться от тебя, а пока ты будешь служить, чтобы радушно принять Гая в его равном заточении. Так… это правда? Рауля собираются исправить? Для элиты это было равносильно смерти: воспоминания о годах жизни вычеркнуть из памяти… взять и выбрать определённые части, уничтожив личность. Оставляя лишь базовую память, связанную с его статусом и рангом. Прощайте воспоминания, в которых он с нежностью вспоминал об их искренней любви… Всё, что было в нём… исчезнет навсегда. Гай, задыхающийся на полу, с трудом поднялся на ноги, электричество пробежало по самым дальним нервам его шеи. Он не понимал ни черта из того, что слышал, но ничто не могло его переубедить: даже если он умрёт, то плюнет Блонди в лицо! Если бы он только мог говорить, он бы хотя бы спросил о Рики… Рики… всё всегда происходило из-за Рики. Разве этого недостаточно? Он взорвал больше, чем Дана Бан, чтобы освободить его, и вот он здесь… Сукин сын Катце сказал ему, что они остались в огне вдвоём, что Рики вернулся, чтобы умереть вместе с ублюдком-андроидом. Затем Рауль, явившийся с обещанием доставить Рики к нему, он видел кадры, на которых тот был погружен в лечебный резервуар, живой. И он бы спас его, если бы этот проклятый Ясон Минк был мёртв. — Трахни его, — шелковистый голос был не в состоянии произнести такое слово. — Ты с ума сошёл! — крикнул Катце, от всей души желая, чтобы у него хватило сил закончить обматывать цепь вокруг собственной шеи и прекратить подачу кислорода, прежде чем Ясон скажет ещё хоть слово. Без Рауля… без Рауля… Он чувствовал, как что-то начинает формироваться за его глазами… Чёрт! Он не хотел плакать, не сейчас. Но его Рауль… Неужели он потерял его навсегда? Его шок длился недолго: Ясон дал толчок его мозгу, который вылился в мощные болезненные спазмы в его избитом черепе. Он упал лицом вниз на матрас, и до его избитого слуха донёсся далёкий голос. — У тебя нет выбора, Гай, скромность не свойственна полукровкам, они используют секс в качестве торговли или наказания, верно? Трахни или тебя ударит током… Я даже могу придумать что-нибудь другое, если ты будешь оттягивать неизбежное. Ясон был готов к тому, что вызов — это язык молчания. Он не обиделся и не удивился, когда ответом ему стали средний палец руки Гая. Он был поднят перед его лицом на всё время его непонятного рычания. Он был быстр и точен, одним ударом превращая Гая в бессознательный мешок с костями у своих ног. Он взял Гая за поводок и потащил его к выходу, не меняя своего характерного размеренного шага. Видимо, он решил, что зря ожидал, что полукровка будет действовать в соответствии со своей трущобной натурой, — это была своего рода зверская месть Катце за то, что тот выполнял его приказы. Секс без согласия был для них обычным инструментом, а поскольку у них не было ничего, кроме репутации и силы, чтобы доказать свою мощь на суровых улицах Кереса, он полагал, что Гай воспользуется возможностью отомстить Катце. Он ошибся. Но это был не единственный путь к достижению своей цели. Ясон утащил Гая, запечатал дверь и оставил его одного. Но в голове Катце было шумно, мучительные мысли не оставляли его в покое… Он мог поверить Ясону, его грубые, проклятые слова вырвали последнюю надежду, увядшую в его груди. Но в сердце замирало дыхание от сладкого изумрудного взгляда Рауля, которым он владел; от чувства силы, которое проявлял Блонди, прося его быть сильным, верить в него, в то, что он справится! Его Рауль… он не мог, не мог… Катце не собирался сдаваться из-за ядовитой речи! Этот человек изуродовал его лицо! Долгие годы он использовал его как предмет для разгребания дерьма! И теперь… по какой-то безумной причине он был затянут в кожу на хрупких костях и блуждающий, хаотичный разум неудовлетворённых желаний. Нет! Он больше не собирался верить Ясону, и это касалось даже самых связных заявлений, которые он когда-либо слышал. Рауля было просто не исправить… Ему придётся выйти и увидеть это собственными глазами или умереть от рук Ясона. Он собирался остаться, попытаться выжить, цепляясь за надежду, подобно бесплодной пустыне, на жизнь в ожидании чуда — увидеть Рауля снова. Но… Чёрт… Но разве не этого он хотел? Освободить Рауля… освободить его от ужасных манипуляций Ясона. Разве это не лучшее, что могло случиться? Так и должно быть. Даже если это причинит ему боль до глубины души. Оставалось только следовать за ним. Он не мог сидеть и ждать, пока Ясон распорядится его последними днями. Он должен был сделать это один. Как раз в тот момент, когда ему показалось, что тишина поглотит его, пропуская сквозь себя неуверенный ход времени, затягивающий его в томительный голод и боль неопределённости, пронзительный крик разорвал неподвижность этих стен. Гай… Он кричал до тех пор, пока у него не перехватило дыхание, а его голос охрип и исказился от мучительной боли. Сердце его сопровождало чужие страдания ясным предчувствием, что Ясон скоро придёт в его комнату. С тошнотой и спазмами в желудке он вспомнил, что Ясон хотел, чтобы Гай его трахнул. Катце, откинув волосы со лба и закрыв глаза, сдерживал ужас от того, что это произошло… Раньше он мог сравниться с любым полукровкой в физической форме, а теперь… он не знал, сможет ли нанести хороший удар, не пробив кулаком хрупкие кости, или даже удержать себя в руках, если Ясон захочет этого, но это произойдёт! Черт, он ненавидел Блонди каждой частичкой своего тела и уголком своего духа! Тишина. Сердце Катце синхронизировалось с обратным отсчётом, он не ошибся, когда в коридоре раздались безошибочные шаги, но больше он ничего не различил, волна электричества повалила его на матрас. Он потерял волю к движению из-за ужасного ощущения узла, завязавшегося в каждой мышце. Он применял эту пытку на Черном рынке, применяя электрические импульсы, достаточные для того, чтобы уменьшить и подчинить жертву, не достигая ожогов и не приводя к атрофии какой-либо части тела. Это была рассчитанная сила, которая при правильном использовании использовалась для пыток и достижения желаемой цели. Информация, месть или, как в данном случае, чтобы оставить его в оцепенении на матрасе. Когда Ясон вошёл в комнату, он знал, что найдёт Катце лежащим и лишённым сил. Он отпустил поводок, удерживающий Гая, и стал ждать, когда полукровку уведут, чтобы удовлетворить потребность, вызванную пьянящим напитком, который наполнил его вены низменными инстинктами животного. Спариться. Чтобы извергнуть из своих чресл победные всплески ускоренного, импульсивного движения своей похоти. Так и случилось. Если в голове Гая и промелькнула какая-то рациональная мысль, то её трудно было истолковать. Он действовал так, как требовала его возбуждённая промежность. С его эрегированным членом, нацеленным на обитателя матраса, он потянулся ближе, различая сквозь красную дымку его глаз обнажённую кожу и безошибочный запах уязвимости, чтобы взять, не спрашивая. Гай забрался на матрас и, ухватившись обеими руками за бёдра Катце, попытался ворваться. Удар ногой пришёлся по почкам, кулак врезался в лицо, но они затронули лишь поверхностную плоть Гая, а не его жаждущую секса волю. Это было важнее. Рыжие волосы собраны на затылке, лицо прижато к матрасу. Колени упирались в пол, а изгиб спины был выставлен на всеобщее обозрение, что не вызывало восхищения. Гай находился не в сфере действия своей воли, а под действием афродизиака, поэтому он видел лишь возможность выплеснуть жар, сжигавший его внутренности, быстро и не думая ни о чем другом. Отверстие. Вот до чего Ясон довёл Катце. Гай нашёл путь к мягкой плоти и вошёл. Не очень туго, но тепло, и этого было достаточно, чтобы отправиться на поиски своего освобождения. Ясон наблюдал за происходящим, все больше и больше хмурясь. Он отошёл в угол комнаты, чтобы наблюдать за разворачивающейся перед ним сценой с лучшей для зрителей точки обзора. Катце, изрыгая проклятия, весь сжался, стиснув зубы, а Гай обезумел от плотского наслаждения. Но это начинало раздражать лорда Ясона, который планировал встречу с Рики, а Рики не было, и что он сделал не так? Если Катце получал то, что получал, со всеми своими экспоненциальными страданиями от разбухшей плоти. Конечно, Гай был меньше по размеру, но это не отменяло всех остальных мучительных ощущений, которые его терзали. Если Рики не появится ещё через несколько секунд, он свернёт им обоим шеи одновременно. Но Ясон почувствовал мягкое прикосновение к своим волосам на уровне уха и повернулся. Рики смотрел на него счастливыми глазами, которые просили соучастия и молчания. Улыбка на его губах окончательно убедила Ясона, который увидел полукровку в удобной одежде для домашних питомцев, которую он обычно покупал ему для прогулок по саду. Облегающая майка в сеточку и без рукавов, в сочетании с шортами, открывающими его мужественные бедра. Это обнажало его подтянутый живот в виде идеального пучка мышц. Рики продолжал впиваться в него напряжённым, но довольным взглядом, а шоу на кровати продолжалось с характерными звуками: похоть, слюни, плоть против плоти, скрип матраса и глубокие выдохи, с низким общим знаменателем страдания. Ясон прислонился спиной к стене, когда Рики провёл руками по его груди, посмотрел, как влажный язык ласкает его собственные губы, и, продолжая прикасаться к нему, скользнул вниз, чтобы расстегнуть застёжки брюк. Наступила пауза, и Рики продолжил только тогда, когда Ясон понимающе улыбнулся ему. И он был вознаграждён самым лучшим образом: Ясон почувствовал, как желанный рот Рики обхватил его член, горячий и жаждущий, поглощая его отвердевшую длину. Он чувствовал, слышал и видел, как его полукровка с преданностью отдавал ему всю глубину своего горла. Однако для третьего зрителя это была его собственная рука, совершающая знакомые движения. Галлюциногенное восприятие Ясона позволило его мозгу испытать реальный опыт, причём все его чувства участвовали одновременно, наполняя тело удовольствием, которого лишало отсутствие настоящего питомца. Рики находился между его ног, и Ясон видел его. Это принесло ему столько наслаждения… И это было то, что ему было нужно, ведь с начала заточения Катце до этого момента прошёл абсурдно долгий путь. Он и Рики, объединённые этим странным и неожиданным сюрреалистическим образом, — Ясон принял и использовал эту возможность. Внутри себя его великий высший разум различал отличия настоящего Рики и последствия замалчивания этого странного симптома, Юпитер взяла бы его мозг и нашла причину этой болезни, но он отказался идти к своей создательнице. Уверенный в том, что сможет контролировать свою зависимость от полукровки и отрицать свою проблему, он внутренне сказал себе, что будет продолжать это до тех пор, пока не получит вечное удовлетворение. Остальные в комнате не могли видеть, как заняты руки Блонди. Они против своей воли погрузились в аналогичное занятие. Гай и Катце, желая, чтобы это закончилось, но по разным причинам, продолжали до тех пор, пока пот на коже Гая не высох, а его кровь не была очищена от афродизиака. Тогда он, как выжатая тряпка, остался лежать на Катце. Рыжему хватило сил стащить его с себя, и он упал на пол на бок, учащённо дыша, то ли потому, что его организм очищался от химикалий, то ли от остаточной усталости от секса. Катце сделал бы и больше, но он застыл на месте, когда Ясон пересёк комнату и направился мимо них в сторону маленькой ванной. Он тщательно вымыл руки и пошёл дальше. Катце наблюдал за тем, как Ясон вытаскивает Гая из комнаты тем же способом, что и в прошлый раз. Схватив за металлический ошейник. Полукровка с несколькими прядями волос, закрывающими лицо, был в полной отключке, точно в его голове только складывались воедино спутанные и разрозненные кусочки того, что его заставляли делать. Его глаза перестали казаться ошарашенными, и в них забрезжила ясность, пока он боролся с тем, чтобы его подхватили и понесли, как безжизненный мешок. Дверь была запечатана. Катце моргнул. Все это было реальностью. И он жил этим, взаперти: Ясон привёл Гая в его старую фурнитурскую комнату, чтобы трахнуть, в ту самую комнату, где в глупой юности его самого связывали и он познал ужас безголосой жертвы. Только для того, чтобы вновь пережить этот опыт в руках Хозяина, превращаясь в хрупкую плоть под восторженными желаниями, теперь Ясон валил Гая на себя, как животное во время течки… Какое удовлетворение получал от этого Ясон? А Катце продолжал смеяться над его страданиями, разражаясь бессвязными слезами самоуничижения. Он опустил одноразовую бумагу в унитаз с вытекающими из его тела вонючими остатками, как неопровержимое доказательство того, что он не сходит с ума, а безумие — неизбежная остановка. Гай изнасиловал его! Он упал на колени на пол, но его кости не были в этом виноваты. У него больше не было энергии продолжать стоять… он чувствовал себя побеждённым. Финал. Без Рауля… без его Блонди… более одинокий, чем когда-либо в этой тишине… и, с другой стороны, убеждённый, что всё кончено. Расстроившись, задыхаясь и впадая в отчаяние, он почувствовал, как стены начинают смыкаться, сокращая пространство для дыхания над ним. Без Рауля и без смерти… он будет в полной заднице до конца своих дней! Впервые за время своего заточения он в ярости обрушил свой гнев на стены и дверь. Зная, что это бессмысленно и ничем хорошим не кончится, он потратил все свои голосовые связки, взывая к единственному, кого он страстно желал видеть, и в итоге поранил свою кожу. Его физические силы иссякли перед дурными мыслями, и мало-помалу сквозь слёзы начали пробиваться проблески здравомыслия, словно мазки кисти за занавесом. Реальность вернулась в его глаза. Стоя на коленях перед дверью и упираясь кулаками в бетон, он с волнением перевёл дыхание, и тяжёлое чувство ностальгии зашептало в его сердце о лучших временах между любимыми руками. Его Рауль… Он приподнялся, уткнулся лицом в матрас и пожелал, чтобы время текло так же быстро, как гравитация уносит слёзы. Его страдания медленно затихали, пока раздражённые глаза не стали сухими и усталыми. Словно барабан, вместе с неузнаваемым голосом прозвучало нечто, мешающее ему вернуться к реальности. Очнувшись, он не сразу узнал голос Гая, доносившийся сквозь стены. Крики, проклятия, сопровождаемые ударами о бетон. Катце ненавидел этого крикливого, бессмысленного полукровку за бесполезность его действий, как будто он сам только что не поступил так же. Да, это было лицемерно, но неважно. Он уставился на соседнюю стену, надеясь, что она сдастся и замолчит. Как же раздражает Гай! Неужели он не понимает, что его никто не слушает? Катце закрыл уши ладонями и снова погрузился лицом в матрас. Слегка наклонив голову, он смотрел на линии на стене, красноватые линии его крови, которые имели для него неполное и милое значение. Он не мог вспомнить, что заставило его сделать это, но знал, что они значат больше, чем кажется на первый взгляд. Его жизнь или, возможно, его собственные решения, которых было не так уж много, но помимо этого… важные люди, которых он знал и чувствовал, что способен защитить. Как настоящий человек за этими стенами. Каждая строчка была человеком, а одно неразборчивое лицо, возможно, другом… Он провёл открытой ладонью одной руки коротким горизонтальным мазком, полностью накрыв рисунок. Холодный контакт не мешал ему заниматься этим делом долгое время, чувствуя, что он как никогда связан с ним. Думая о силе своих прошлых действий и всей власти, которую он когда-то имел над другими, только посмотри на себя сейчас, Катце! Касаясь руками странного рисунка, но чувствуя, что это он. «Никакие извинения ничего не изменят! Ты плёл сети, прикрываясь приказами и своей отстранённостью от себе подобных, ты видел цель и не думал о других людях. Да, Катце, ты отдал Рики в жестокие руки Ясона, вооружил и расчистил путь, чтобы толкнуть его в спину, и вот ты здесь! Ждёшь, когда он откроет свои грёбаные глаза, чтобы твоё заточение закончилось, а Ясон остался занят своим интересным экзотическим питомцем, и они трахались до последнего вздоха». Удары прекратились, как и крики. Катце с облегчением закрыл глаза, желая, чтобы и мысли оставили его в покое. Но тишина была недолгой, удары в стену возобновились, голос Гая не звучал издалека, наоборот, казалось, что он доносится совсем рядом, только в соседней комнате. Катце перестал играть с линией «Рики» и встал. Прихрамывая, он подошёл к стене рядом с комнатой, где был заперт Гай. Сжатым кулаком он несколько раз ударил по ней. — Заткнись, блядь! Заткнись, блядь! Удивительно, но это так. На несколько секунд воцарилась тишина. — Не смей указывать мне, что делать, сукин сын! Насмешливый, но резкий голос достиг его ушей возвышенным криком. Но ещё более бессвязным было то, что за этими словами последовало долгое молчание. — В любом случае, — заговорил Гай, задумчиво и пристально глядя на стену, и его тон явно смягчался разделяющей их стеной, — что, чёрт возьми, происходит? Катце нахмурил брови. — Это не моя проблема, что ты ничего не знаешь, — ответил он. Он не собирался рассказывать обо всём, что ему довелось пережить до сих пор, чтобы облегчить Гаю задачу. Но, вопреки своим мыслям, он не отступил в сторону матраса. Катце продолжал стоять и даже придвинулся ближе к стене, чтобы лучше слышать, если это возможно. — Мы не в Кересе, придурок, — последовал незамедлительный ответ. — Мне ясно, что у тебя здесь нет ни телохранителей, ни собак. Ты — то дерьмо, которое я видел прикованным к стене. Да, в этом он был прав. Он не был похож на самого себя, и они находились не в Кересе, где он всё ещё оставался кем-то в прошлом. Он не ответил, но и не отошёл от стены. Гай тоже не отошёл. — Эй, ты здесь, рыжий? — пауза без ответа. Через несколько секунд Гай заговорил с беспокойством: — Рики жив? Смочив языком пересохший рот, он спросил, руководствуясь старым деловым инстинктом: — Откуда ты это знаешь? — Я заключил сделку с элитой, — голос его звучал раздражённо, задумчиво, не желая делиться информацией. — Я прострелю голову этому ублюдку Минку, и он передаст мне Рики. — Забудь о Рики, — прозвучал ответ после небольшого анализа, не давая голосу сорваться. Нескольких секунд хватило, чтобы понять весь расклад и расположение фигур на шахматной доске. Появление Гая вместе с исчезновением Рауля имело смысл. Его Рауль… с Юпитер. Ясон не врал. — То, что ты слишком много думал о Рики, было причиной всех наших проблем. Неужели тебе нечем было заняться, кроме как планировать, как взорвать, пусть и неудачно, Блонди?! Наступила пауза, долгая пауза. Катце не нуждался в ответах, они были у него внутри. И они оставляли в его груди такие муки, что ему хотелось упасть на колени на пол. Он прислонился всем телом к холодному бетону, его раненая нога болела, если он на неё наступал. В тот момент, когда он уже начал думать, что Гай сдался, он едва услышал его голос: — Что? Я ни хрена не понял из того, что ты сказал. Я не планировал, как неудачно трахнуть Блонди. Катце сделал шаг в сторону. К его удивлению, щека с одной стороны дёрнулась, и он попытался улыбнуться, хотя сам этого не понимал. Глупый парень или глупая стена. — Я не могу забыть Рики… Его приглушенный голос был шёпотом, который вибрировал сквозь бетон, разделявший их. Но Катце чувствовал его отчаяние, а может быть, он просто предполагал, что это именно так. — Вообще-то никто не может. — Что случилось с Рики после Дана Бан? Его голова упиралась в твёрдую серую стену. Ноги сводило судорогой от холода пола, деформирующего нормальное положение пальцев, но он этого не чувствовал. Скорее… просто переведя взгляд, он посмотрел на красные линии рядом с матрасом, подумал… за долгое время его разум думал о другом. Если бы не подавляющая тишина, за стеной звучал голос, который был реальным, и его слова помогали заглушить другие звуки, особенно те, что приходили из ниоткуда. Это был Гай. С Гаем не нужно было думать, чтобы говорить, он ничего не мог сказать. Что мог сказать один труп другому трупу, что было тайной? Кроме того, даже без восстания хозяин преисподней мог нанести ответный удар. Он смочил языком губы и откинул волосы со лба. Он провёл рукой по воображаемому пиджаку, доставая сигарету, чтобы закурить; прислонившись к бетону, сощурив глаза, он мельком увидел свой старый элегантный офис в Мистрале, вкус табака во рту, когда искра огня вспыхнула перед его глазами; он приготовился привести в порядок свои яркие воспоминания о тех днях, которые он провёл в своей жизни. Он приготовился систематизировать свои воспоминания о тех днях, которые казались далёкими, о Рики в Дана Бан и его пребывании в больнице. Он собирался рассказать Гаю всё.