Хватит думать

Да бля, не учи меня жить,

Не держи меня за дебила.

Будешь лететь и считать этажи — не будешь таким душнилой…

      Выйдя из здания школы, Юрка увидел, что начался снег. Погода еще не располагала к тому, что появится белоснежный ковер — снежинки сразу таяли, опускаясь на асфальт, но на клумбах и кустах оставались, навевая атмосферу скорой зимы.              — Ура! — Конев надел капюшон и потеплее замотался шарфом. Быстренько нацепил на руки перчатки и сбежал вниз по ступенькам. Юра очень любил снег, тем более первый. — Зима! Новый год!              — Еще месяц до нового года. — Возразил Володя, спускаясь за школьником и тоже надевая кожаные перчатки.              — Ой, — Юра закатил глаза и глянул на Володю с усмешкой. — Ну и что? Снег — это ведь здорово!              — Холодной будет зима, раз так рано начался снег. — Володя осмотрелся по сторонам и задумчиво вздохнул. — Надеюсь, на каникулах снег тоже будет.              — Да, — Юра облизнул губы. — А-то как обычно в декабре холодрыга — пожалуйста, а как на каникулах, то фиг вам.              — Юра. — Урезонил Конева учитель, хотя улыбнулся и явно сказал это несерьезно.              — Да что «Юра»? — Мальчишка усмехнулся. — Уж простите, но под конец дня мне не хочется слагать на русско-литературном.              Володя кивнул. Конев еще немного покружился на месте, радуясь мягким снежинкам на своих щеках и волосах, а потом двинулся за Давыдовым к школьной аллейке. Володя шел впереди, придерживая правой рукой ремень сумки на плече, чтоб не сползал. Юрка же поправил болтавшийся рюкзак и быстренько поравнялся шагом.              — Ты давно занимаешься музыкой? — Спросил учитель, глянув на Юрку.              — Да, с детства. — Конев улыбнулся. Он очень любил рассказывать о своем увлечении, особенно, если к этому проявляли интерес. — Хотя в младшем возрасте мне не очень нравилось. Меня заставляли, когда я хотел гулять, сидеть и учить ноты! Но уже потом и сейчас я сам это делаю и получаю удовольствие.              — Это здорово. — Володя качнул головой. — Всяким лучше, чем шататься не пойми где или, как многие подростки, гробить свое здоровье всякой дрянью.              Юрка скромно отмолчался. О да, конечно, он полностью солидарен. Сам-то Юрка вообще ничего такого не делает! В голове снова всплыл этот назойливый силуэт парнишки с выбритыми висками и блондинистой челкой, с сигаретой в зубах и той самой хитрой улыбкой. О нет, Юра совсем не такой. Был, пока Алеша случайно не познакомил его со своими приятелями.              — А у вас есть какое-нибудь увлечение? — Чтобы сменить тему, спросил Юра, покосившись на учителя. Снежинки очень изящно контрастировали с темными волосами Давыдова, таяли и блестели. Ровный Володин профиль уверенно смотрел вперед. Глаза под очками были какими-то усталыми.              — Если бы у меня было время на увлечения, — Давыдов вздохнул с неловкой улыбкой. — Учеба, работа, всякие тетради, дети — все это отнимает столько времени и сил, что на хобби не остается никаких ресурсов.              — Но ведь нужно еще находить хоть немножко времени на себя! — Юрка вскинул брови. Для него такая система взрослой жизни была совершенно далека. — А как же с друзьями погулять или отношения?              — Юра, Юра… — Володя посмотрел на него так, как будто объяснял что-то совсем маленькому ребенку. — Будет тебе двадцать пять, поймешь, о чем я говорю.              — Двадцать пять — это еще не возраст. — Юрка хмыкнул. — У меня отец до сих пор с друзьями на футбол ездит, а мама с подругами ходит в салоны красоты. А они ведь уже намного старше вас.              Володя ничего не ответил. Юрка посмотрел вперед. Он искренне не понимал, как это жизнь может закончиться в двадцать пять? Неужели дальше есть только унылые будни и скучная рутина? Нет! Юрка видел свои двадцать пять совершенно иначе. Это ведь самый расцвет сил, когда можно полноценно дышать. Открываются новые возможности, можно столько всего делать: путешествовать, встречаться, заводить новые знакомства. Конев, который стремился жить на полную, просто не мог себе визуализировать умершую молодость.              Очень хотелось это все сказать Володе. И снова вспомнился Йонас, который в свои семнадцать пережил уже столько всего, что услышав Володины заключения, просто упал бы в обморок. Но как поделиться этим менее эмоционально, чтобы Володя снова не включил строгого педагога?              — В любом случае, я считаю, что жить надо во всю. Особенно, когда вся жизнь еще впереди. — Сообщил Юра, не в силах держать в себе свои чувства.              — Это ты пока что так думаешь, потому что не встречался со взрослыми проблемами. — Парировал Володя.              — Я не верю, что их невозможно решить. Из любой ситуации реально найти выход, главное, это очень сильно хотеть его найти.              — Не ожидал услышать такие умные мысли от лоботряса вроде тебя. — В голосе Володи не было раздражения, но появилась еще более заметная усталость.              Юрка обиделся.              — Я, может быть, получше некоторых психологов буду.              Володя издал тихий смешок.              — Тут дело не в психологии, Юр. У нас с тобой совершенно разный жизненный опыт, и ты не знаешь, что тебя может ожидать в будущем. Я тебя старше на целых восемь лет, это много. Когда ты пошел в первый класс, я уже заканчивал девятый. Просто посмотри на любого первоклассника, неужели вы с ним мыслите одинаково?              — То есть, вы настраиваете меня на фиговое будущее? — Юра недоверчиво поморщился. — Или тонко намекаете, что я еще совсем маленький для таких глубоких тем?              — Вовсе нет! — Володя вскинул брови и поправил очки, сползшие на кончик носа, растерянно ткнув указательным пальцем в переносицу. — Я хочу сказать, что тебе не стоит рваться за непонятными выдумками и мечтами. Очень хорошо, если у тебя есть цель, иди к ней, это похвально! Но не надо нестись сломя голову за абстрактными амбициями, чтобы, как ты говоришь, жить на полную и ни о чем не думать. Надо быть последовательным, осторожным, в современном мире очень легко свернуть на кривую дорожку. Особенно, в твоем возрасте.              — Ага, чтобы в двадцать пять тухнуть в стенах школы, забыв о том, что такое — жизнь. — Раздраженно воскликнул Юрка, только потом сообразив, что и кому он сказал. — Извините. — Пробормотал Конев, опустив голову. Он вовсе не чувствовал себя виноватым, но волна соленой совести накрыла его с головой.              Володя сжал губы и не отозвался. Юрка ощутил стыд за то, что так противно себя повел. Они с Володей только-только начали нормально общаться, и Володя ведь даже не перешел на личность. Почему Юрку так задели его слова, что захотелось кольнуть языком? Ну почему, почему Юрка и правда сначала делает, а потом уже думает?              — Ничего. — Вдруг сказал Володя, спустя несколько минут давящего молчания. Они уже подошли к перекрестку, где им предстояло разойтись. — Я понимаю, что ты сейчас в таком возрасте, когда любые советы воспринимаются негативно. Хочется доказывать, что ты прав, и никого не слушать. Я понимаю. Ладно, я думаю, когда-нибудь ты и сам осознаешь то, что мои слова не просто пустой звук. До свидания, Юр. Прошу тебя, не делай глупостей, как сегодня с Вишневским.              Володя сдержанно махнул рукой и, развернувшись, стал быстро удаляться в сторону своего переулка. Юрка так и остался стоять до тех пор, пока Володина фигура не скрылась за поворотом. Странное чувство после произошедшего диалога и дурацкие переживания по поводу своего беспечного поведения не отступили даже после того, как Володя его простил.              

***

      

      Щелчок в замочной скважине, и дверь позволила зайти внутрь темного коридора. Вроде бы все как обычно — шкаф, вешалки, комод и обувница, при входе небольшой стильный коврик, который постелили в начале октября, чтобы не пачкать пол после слякотной улицы. Зеркало, несколько фотографий в рамках. Те же самые обои, тот же пол и потолок. Но как будто квартира чужая. Будто прошло очень много лет, и Володя впервые за это время вернулся к себе домой.              Можно ли это теперь назвать домом? Еще очень давно Володя понял, что дом — это место, куда тебе хочется идти после тяжелого дня. Место, где тебя ждут родные стены, а иногда любимые люди. Место, где ты будешь чувствовать себя в безопасности.              По факту квартира продолжила выполнять свою функцию. Володя в безопасности, пока дверь исправно закрывается на замок, пока работает отопление и течет вода, однако так таковой безопасности больше не было.              Повсюду было ее присутствие. Света мерещилась Володе везде. Он, как глупый ребенок, еще в лифте начал надеяться, что сейчас он откроет дверь, и его встретит девушка, улыбнется, поцелует. На кухне быдет ждать готовый ужин, а на комоде снова будут раскиданы разные косметические штучки. Пускай бы Володя расстраивался, что ему не приносит удовольствия такое рвение Светы. Раньше он не хотел домой, потому что там было напоминание о его болезни, но сейчас Володя понял, что тогда он стремился вернуться в свою квартиру, просто обманывая себя. Правильно говорят, что начинаешь ценить что-то, только когда потеряешь это.              Володя медленно потянулся к выключателю, щелкнул, и в коридоре загорелась приятная подсветка, вместо основной люстры. Эту подсветку напросилась сделать Света, когда переехала к Володе. Она не любила грубое освещение, считала его скучным, а Володя до того момента даже не задумывался о том, что обычная люстра в коридоре — это неуютно. Он долго отнекивался, ведь это долго, да и дорого, но в итоге Светино желание перебороло Володин протест. И вот, теперь у них в коридоре нежная подсветка, а Светы уже нет, но почему Володе так не хочется включать обычную люстру?..              Он медленно снял ботинки, один за другим. Закрыв за собой дверь, повернул барашек замка и стал расстегивать пальто. Вешалки, которые всегда были заняты Светиной верхней одеждой, пустовали. Володя подумал, что нужно убрать лишние в шкаф, чтобы не захламлять пространство.              В квартире очень тихо, и тишина тяжелым грузом давит на плечи. Сегодня утром Володя думал, что он молодец — несмотря ни на что пошел на работу, провел все уроки, отсидел репетицию и даже согласился помогать Коневу, чтобы налаживать свою коммуникацию, а что же сейчас? Его уверенность в то, что он все делает правильно рассыпалась. Вернулись уныние и тревожность. Стоило Володе оказаться в пустых стенах, желание бороться с депрессией и в целом что-либо делать спало на нет.              С чего бы вообще Володе грустить? Он избавился от мучителя, и теперь его никто не посмеет просто так ударить, напасть на него или попытаться изнасиловать. Игорь теперь в тюрьме и вряд ли выйдет оттуда так скоро. Девушка, которая Володе никогда не нравилась, оставила его в покое, расставшись на хорошей ноте. Он никому ничего не должен теперь, может начать свою жизнь с чистого листа, попробовать найти нормальные отношения, заняться собой. Но толи сил после предыдущих двойных отношений у него больше не осталось, толи ресурсов на решение каких-то вопросов просто не хватало. Володе не хотелось ничего.              Сегодня у Володи был назначен сеанс с Ангелой. Володя уже общался с ней на каникулах целых два раза, и никаких изменений с момента последнего посещения не заметил. Сегодня он должен поделиться с ней своими мыслями и чувствами, которые сейчас распирали его грудную клетку, сдавливали желудок…              Володя прошел на кухню. Последней каплей для него стал разговор с этим мальчишкой по дороге домой. Володя потратил на Юрку свою последнюю энергию, и теперь его хватало только на то, чтобы поесть и завалиться на кровать. Володя заставил себя разогреть макароны, которые уже были готовы, запихнул их в себя, не почувствовав вкуса, и поплелся в комнату. На мгновение, когда Володя убирал кастрюлю в холодильник, его взгляд зацепился на початую бутылку вина, но Давыдов скорее отвернулся и захлопнул дверцу.              Пустая комната. Полшкафа теперь снова свободно. На кровати новое постельное белье. Света не оставила о себе ничего, забрав все свои побрякушки, которые когда-то покупала. Остались только те предметы интерьера, которые не было смысла забирать. Света с самого начала не была меркантильной и жадной. В тот день она увезла только свои личные вещи.              Давыдов стянул с себя рубашку и повесил ее на спинку стула. Туда же отправился галстук, брюки. Очки Володя оставил на себе. Подойдя к кровати, мужчина упал на нее животом. Из окна в комнату падал туманный свет, и в помещении было мрачно, но Володя не хотел сейчас лишнего освещения. Он закрыл глаза.              Время тянулось чрезвычайно медленно. Володя даже, кажется, задремал. Он все думал о лохматом школьнике и его рассуждениях. Как же Юрка еще молод… он еще ни разу не сталкивался с тем, через что пришлось пройти Володе. Неопытный, беспечный мальчишка! Конев живет, и этого ему вполне достаточно. Как бы Володя хотел снова оказаться в своих семнадцати годах… Он бы никогда не допустил тех ошибок, которые совершил, будучи глупым подростком. Он бы не хотел, чтобы Юрка со своей наивностью и стремлением к непродуманным действиям столкнулся черной полосой жизни. А ведь у Конева очень большой риск к этому всему. Рассуждая так, как рассуждал сегодня, Юрка мог попасть в двойное дно. Володя понимал, что в словах школьника есть доля правды, но где она, Давыдов не мог нащупать. Он так был загружен своим пессимистичным настроением, что копаться в голове другого человека казалось для него ненужным бредом.              Телефон в кармане брюк издал противное пиликанье. Володя выдохнул, выходя из этой полудремы, кое-как дотянулся до штанов и вытащил мобильник. На экране всплыло сообщение от Ангелы. Посмотрев на время, Володя чертыхнулся. Он уже опаздывал.              «Володя, здравствуйте. Все ли у нас в силе?»              «Да, извините, я вообще перестал обращать внимания на часы. Захожу в конференцию»              Поспешно накинув на себя халат, Володя взял со стола ноутбук и залез на кровать с ногами. Он поставил себе подушку, включил ночник и зашел в зум. Стоило ему ввести постоянный код онлайн-конференции, как его сразу же впустили. На экране появилось спокойно лицо девушки — Ангелы. Она улыбалась уголками губ. Ее глаза смотрели на постоянного клиента заботливо.              — Добрый вечер, — поздоровалась Ангела первая, и Володя кивнул ей в ответ.              — Добрый. Извините, я задремал после работы.              Ангела качнула головой, мол, ничего страшного. Она сидела за столом в своей комнате — Володя уже выучил обстановку позади ее наизусть. Они виделись только онлайн, потому что никогда не было нужны встречаться лично, хотя Ангела иногда проводила очные сеансы. Сзади ее кресла был шкаф, наполненный различными книгами. На некоторых полках иногда горели ароматические свечи. На столе перед психологом лежал открытый блокнот. Володе иногда становилось не по себе от того, что Ангела имеет о нем всю «историю болезни».              — Как у вас дела? — Девушка всегда начинала беседу с непринужденных вопросов, чтобы Володя смог сам поделиться тем, что его беспокоит. — Тяжело было после каникул вернуться в обычный график?              — Немного. — Володя вздохнул. Как же хорошо, что сейчас ему не нужно притворяться. Здесь он имеет право показывать свое истинное настроение, может даже плакать. — Ничего особо не изменилось. Те же дети, коллеги.              — Продолжаете работать над школьным проектом? — Володя порой удивлялся, как Ангела запоминает такие мелочи о своих клиентах.              — Да. Сегодня была репетиция. Учимся танцевать как будто заново. Тяжело.              — Подростки действительно выматывают. — Девушка кивнула, и ее огненно-рыжая челка подпрыгнула на лбу. — Помните, вы рассказывали мне об одном ученике, который вас раздражал? Вы сегодня пересекались?              — Да, — Володя поморщился, и это не ускользнуло от глаз опытного психолога. — Он сегодня подрался с одним парнем из параллельного класса, пришлось их разнимать.              — А что на счет вашего самочувствия? — Ангела что-то записала в блокнот.              — Не очень, если честно. — Давыдов вздохнул и опустил глаза. Ангела кивнула снова.              — Вас тревожит расставание со Светой?              Володя сжал губы. Они уже миллион раз проговорили с Ангелой, что ему нужно быть честным и не стоит стесняться своих чувств. Обо всех переживаниях стоит рассказать, чтобы девушка смогла ему помочь. И все равно, порой Володя зажимался. Ему очень хотелось поделиться своей грустью, но он не знал, как сформулировать все правильно.              — Да… — Выдохнул Володя, в конце концов, и шмыгнул носом. — Я очень не хотел сегодня идти домой. Это так странно… я боюсь находиться в этой квартире. Я как будто остался совсем один. Знаете, я все жду, когда меня снова позовет Света. Тяжелее всего еще и от того, что я не могу заменить ее Игорем. Я вообще никому не могу позвонить. Только если родителям, но я еще не рассказывал им о нашем расставании, и не хочу…              — А почему вы не хотите? — Ангела сделала несколько заметок в своем блокноте.              — Я боюсь их разочаровать. Они так любили Свету… — Володя почувствовал, как по коже пробежалась волна мурашек. — Тем более, они захотят узнать причину нашего расставания. А я же не могу сказать, что она бросила меня, узнав про моего бывшего…              — Что на счет друзей? — Ангела подперла ладонью подбородок.              — У меня нет настолько близких, чтобы поделиться этим… да я и не хочу сейчас вообще с кем-то общаться. Я понимаю, что мне надо жить дальше, но как будто уже и не хочется. Я так старался построить для себя хоть какое-то настоящее, думал, у меня все получается, а в итоге… начинать заново еще страшнее, чем продолжить с середины.              — Но у вас нет возможности продолжить. — Ангела пожала плечами. — Вам придется бороться со своим состоянием, чтобы не углубиться в депрессию. Вы принимаете таблетки, которые я вам назначала?              — Да, каждый день… — Володя протер глаза под очками. — Но они мне не помогают как будто. Я все равно плохо засыпаю, к тому же они только делают меня менее энергичным. Я чувствую постоянную усталость.              — Я могу предложить вам перейти на более сильные препараты, но тогда нам нужно будет изменить курс практик. Давайте для начала попробуем решить проблему с вялостью. Вы все еще принимаете снотворные, которые советовал вам Игорь?              — Иногда, когда вообще не могу уснуть.              — Я настоятельно советую исключить их и остановиться пока что на тех таблетках, которые прописывала вам я. — Ангела снова чиркнула что-то в блокноте. — Возьмите себе за правило каждый вечер выходить на улицу.              — Я так устал… мне вообще никуда не хочется. — Володя снова шмыгнул. К горлу подступил ком сопротивления. Все, на что у него хватало сил — это просто лежать, не двигаясь.              — Придется переступить через себя. Володя, мы не сможем справиться, если сейчас вы позволите вашей апатии управлять вами. Стоит вам только погрузиться в свои переживания, и все, что мы с вами делали на протяжении этого года, будет бесполезно. Я понимаю, что вы сейчас разбиты, но вы ведь хотите вернуться в обычный образ жизни? Для этого придется потрудиться.              — Тот мальчишка, — В глазах защипало. Володя снял очки, чтобы дать слезам возможность выйти. Сейчас ему это как минимум необходимо. — Мы сегодня случайно заговорили о смысле жизни. Он сказал мне — не так дословно, конечно, я просто передам суть — что моя жизнь кажется ему скучной. Я вообще не могу понять. Он еще такой юный и думает, что для него все ворота открыты. Ему не понятно, с какими сложностями можно столкнуться, если сломя голову лететь за амбициями. Но когда я сказал ему об этом, он разозлился. И я не знаю: либо это я превращаюсь в унылого старика, либо это он мыслит неправильно.              — Давайте начнем с того, что он не знает, через что именно вам пришлось пройти. — Ангела никак не отреагировала на слезы пациента. Это было вполне ожидаемо и естественно, и девушка тактично этого не заметила. — У вас совершенно разные взгляды на жизнь, но если я правильно поняла, что он имел в виду, то в каком-то смысле он может быть прав. Володь, жизнь не заканчивается на каком-то одном провале. Если постоянно грызть себя за прошлое, которое ты уже никак не можешь изменить, ты очень быстро перехочешь жить вообще. Я понимаю, что сейчас тебе слабо верится в то, что у тебя получится изменить свое будущее, но мы будем над этим работать. Советую попробовать найти себе какое-нибудь занятие по душе, но сперва все-таки начни с прогулок. Не старайся что-то доказать ребенку, сейчас нам куда важнее твое самочувствие.              Володя пропустил момент, когда Ангела перешла на «ты», но ему это было и неважно. Он тихо заплакал, прикрыв глаза ладонью. Губы его задрожали и сжались в тонкую полоску.              — Я боюсь, что у меня ничего не выйдет…              — Наши сеансы тебе помогут поверить в обратное. Мы с тобой занимаемся уже давно, и ты должен понимать, что все это — процесс постепенный. А сейчас давай обговорим с тобой несколько практик, как себя следует вести, если начинается паническая атака.              

***

      

      — Юра, ужин готов. — Донесся из кухни мамин голос.              Конев отвлекся от учебников и обернулся. Ему надо было дописать еще немного, и упражнение по русскому было бы сделано, но есть хотелось сильнее, чем объяснять грамматику.              Он весь вечер был задумчив. Ситуация, которая произошла сегодня между ним и Володей, полностью сбила мальчишку с толку. Больше всего было страшно, что Давыдов вернется к своему обычному поведению и продолжит гнобить Юрку или, по крайней мере, просто откажется, и не будет сидеть с ним после репетиций. Это было страшно. Кроме Володи вряд ли кто-то будет этим заниматься. Юрке вообще было непонятно, зачем Володя предложил свою помощь, но он старался не задаваться этим вопросом.              На кухне мама накладывала в тарелки лазанью. Отец сидел на диване и смотрел телевизор, а когда в кухню зашел сын, потянулся к пульту, чтобы с новостей переключиться на музыку и сделать тише.              — Доставай вилки. — Мама поставила тарелки на стол.              Юрка вынул из выдвижного ящика приборы и стал помогать родительнице накрывать на стол. Женщина поставила чайник, Юра достал чашки. Для них такая вечерняя рутина была вполне обыденной. Они вместе ужинали, когда отец приходил с работы. Мама обычно возвращалась раньше. Иногда Юрке приходилось самостоятельно готовить ужин, когда оба родителя задерживались по делам, и тогда отец покупал ему упаковку чипсов.              — Как дела? — Илья поднялся с дивана и перебрался за стол. Остальные члены семьи, закончив сервировку и сделав чай, тоже уселись на свои места. Юрка сидел с краю. С одной стороны стол был придвинут к стене. Посередине сидела мама, а напротив младшего Конева — отец.              — Порядок. — Юра пожал плечами и взялся за вилку. От лазании по всей кухне распространялся замечательный аромат. Женщина готовила очень вкусно, и оба мальчика в семье всегда ей об этом напоминали. Это уже было их традицией. — К ЕГЭ начали готовиться потихоньку. Надо заявление подавать, скоро выдадут бланки.              — Переживаешь по поводу экзаменов? — Мама посмотрела на сына с очевидным родительским волнением. Иногда Юре казалось, что предки нервничают из-за ЕГЭ больше, чем сам Конев.              — Нет пока. Мне же только литературу надо сдать. И музыку. — Юрка многозначительно изогнул брови, но женщина проигнорировала его намек. Она уже объясняла сыну миллион раз, когда он получит назад свое пианино, и не собиралась портить их вечер очередным пережевыванием темы. Вместо этого она спросила:              — У вас будет выпускной бал?              — Не знаю. Надеюсь, нет. Я же не умею танцевать!              — Учиться никогда не поздно. — Женщина откинула назад волосы. По ее взгляду было более чем понятно, что ее интересует вовсе не танец.              — Помню свой выпускной… — Отец мечтательно вздохнул, не отнимаясь от тарелки. — Красные ленты, девчонки в платьях. Мы тогда забрали отцовый самогон — тогда было нельзя веселиться со спиртным — напились и поехали гулять по Харькову. Наверное, через несколько лет я маму встретил, и мы в Москву переехали. Хорошее было время…              — Мне никто не нравится. — Предугадав вопрос родителей, наперед ответил Юрка.              Мама вздохнул, а отец махнул рукой. Юрка лишь неловко улыбнулся. Ну вот, уже второй раз за сегодня поднимается тема отношений. Говорить об этом Юре было как-то неудобно, особенно с родителями. Они ведь не знают о личной жизни их сына совершенно ничего. Юрке казалось, что если его семья узнает об его ориентации, то выгонит его и вообще отречется.              — А жаль, — Илья отодвинул от себя пустую тарелку. — Очень вкусно, дорогая. Ты хоть к девушкам присматриваешься? — Снова переключился мужчина на сына. — Я в твои годы только на них и смотрел.              — Я тоже смотрю — каждый день их вижу.              — Все тебе хи-хи и ха-ха. Начал бы ты уже за девочкой ухаживать, а то мы внуков не дождемся.              — Ну, пап! — Юрка обреченно закатил глаза. Его раздражала эта тема, особенно, на счет внуков. Не нужна ему девушка, он не собирается строить свои отношения с противоположенным полом только из-за нормативности. Ничего не имея против гетеро отношений, Юрка, к сожалению — или к счастью — к ним не относился.              — Ой, ладно. — Илья махнул рукой, переключаясь на другую тему. — Давайте чайку бахнем.              — Сейчас принесу кипяток, разливайте пока заварку. — Мама поднялась из-за стола, собрала тарелки и отправилась за чайником. — Как у тебя на работе? — Она посмотрела на мужа через плечо.              — Относительно спокойно. После того случая с парнишей стало тихо. — Илья откинулся на спинку стула. Юрка с интересом вскинул брови.              — Какого случая?              — Да было вот только-только, на каникулах. Привезли на карете в ночную парня — молодого еще совсем. Стал жертвой нападения насильника прямо в квартире. Девушка приехала с ним, сказала, что вернулась домой, а дверь открыта, и в квартире какой-то ворюга. Избил ее парня, причем извращенец какой-то, не просто избил.              — Ужас какой! — Мама разлила кипяток по чашкам и уселась обратно за стол. Юрка с интересом слушал историю, подперев подбородок рукой.              — Однако, — Илья спустил очки на кончик носа. — Мне не кажется, что это все случайность. Может быть, для девушки — да, но я уже не первый год живу, а на своей работе многое видел. Скорее это походило на кое-что незаконное. Мне кажется до сих пор, что вся эта история — не несчастный случай, а просто вышедшая из-под контроля игра двух педерастов.              — Илья! — Воскликнула женщина, осуждающе нахмурившись. Ее пронзительный взгляд испепеляющее окинул мужа. — Как тебе нестыдно так говорить о своих пациентах?              — Если бы ты видела побои. — Мужчина закатил глаза. — Не мое дело, конечно, и врач просто не имеет права не помощь, несмотря на расу, ориентацию и так далее, но я до сих пор вспоминаю о своей версии.              — Куда мир катится? — Мама вздохнула, а Юрка опустил глаза. История жутковатая, и теперь очень интересно, поехал ли этот мужик-насильник за решетку или нет. В любом случае, пострадавшего он мог только пожалеть.              — И не говори. Столько этих развелось, что проходу нет. И главное — сначала сами себе что-то выдумывают, «влюбляются», а потом прибегают в больницы, в полиции и жалуются, что произошло недоразумение. Только время работников отнимают. Пока я работаю, я не думаю о личности пациента, ведь клятву Гиппократа все-таки довелось отдать, но после прямо злость берет.              — Насилие равносильно. — Юрка пожал плечами. Он старался не ввязываться в эти разговоры, ведь даже со своими родителями, прямо как с малознакомыми людьми, не осмеливался затрагивать тему политики, религии и ориентации. Его мнение отличалось капитально, но сейчас Юрка просто не мог промолчать. История так впечатлила его, что захотелось заступиться за бедного пациента. — Не важно, к кому оно было применено и кем. Тем более, ты же не знаешь реально, как все было на самом деле.              — Ты их защищаешь что ли? — Отец нахмурился, но Юрка лишь показательно вскинул руки.              — Я просто хочу сказать, что вешать ярлыки на всех по оболочке странно. Это про твоего пациента. А про гомосексуалов я не думаю ничего плохого. Пускай живут своей жизнью, мы-то как к этому относимся?              — Ну, понятно. — Илья поморщился. — Надеюсь только, ты у меня не такой.              — Конечно, нет. — Юра вздохнул. Было видно, что отец им недоволен.              Заканчивали ужин в молчании. Потом Юрка помыл посуду и ушел доделывать русский, только никакие правила уже не лезли в голову. Перед глазами стоял образ несчастного пациента, о котором рассказывал отец, и его мнение по поводу этой истории и в целом «не таких». Юрка знал, что папа против и очень остро на это реагирует, но этот разговор заставил Юрку задуматься о том, что он вряд ли хоть когда-нибудь признается родителям. По крайней мере, девушки у него ради них не будет точно. Это его жизнь — они к этому как относятся?              

***

      

      Юрка засиделся позже обычного, хотя давно должен был уже спать. Его родители наверняка видели десятый сон, оно и понятно — время почти час. Сам Конев сидел на кровати, завернувшись в одеяло, и читал. Он все никак не мог заснуть, все думал, думал, и эти мысли его не то чтобы беспокоили, но апатию нагоняли. Буйный характер не давал покоя — в голове возникали идеи, как можно было бы лучше объяснить отцу то, почему Юрка против осуждения меньшинств. Обида на государство и на родителей, которые так слепо фанатели от правил СССР, лишь кипела и по-детски не давала спать.              И все же, завтра учеба, уроки. Юрка завтра должен принести доклады по химии и попросить у Володи прощение еще раз. Сегодня слишком много всего произошло — драка, разговор с химиком, выговор матери за синяки и неосторожность, беспокойная беседа за ужином. Юрка должен был быть усталым, его руки все еще немного саднили, но спать он не мог.              Телефон пиликнул. Конев включил экран, посмотрел на пришедшее ему сообщение и от удивления чуть рот ни разинул.              «Юрец, привет — писал Юрке Йонас. Что ему нужно в такое время? — Если не спишь, спускайся на улицу. Отвезу тебя кое-куда, считай, это свидание. С нами еще Лили и Максим, помнишь, ее брат?»              Что? Куда? Юрка только-только хотел ответить, что это какой-то абсурд, но слово «свидание» зацепило его и ввело в замешательство еще сильнее.              «О, вижу, реально не спишь»              Заметив, что Юрка сразу же зашел в сеть, Йонас отправил ему стикер.              «Тогда шевели булками»       «Не парься, к четырем уже будешь в кроватке спать»              Йонас вышел из сети, оставив Юрку в размышлениях. Зная Шварца, он мог отвезти его буквально куда угодно, и от этого по коже пробежали мурашки внезапно возникшего адреналина. Юрка еще некоторое время помедлил, не зная, хорошая ли это идея, но потом встал с кровати, выключил свет и сделал из подушек имитацию спящего человека под одеялом. Потом схватил толстовку, быстро переодел штаны и, стараясь не шуметь, выскользнул из квартиры.