Хватит думать

Люди делятся на две категории: те, кому дует,

и те, кому душно…

      «Супер. Просто супер. Ни одного парковочного места!»              Черная машина крутила по двору между семиэтажек, выискивая для себя местечко. Наконец, заметив пустующий клочок возле грузовой газели, седан сумел аккуратно встать на место своего сегодняшнего ночлега, и из него вышел мужчина с темными волосами и очками на носу. Володя.              Поправив на плече сумку, учитель заблокировал двери машины и широким шагом направился к подъезду своего панельного дома. Солнце уже почти село — ноябрьские деньки сменили октябрь, ночи стали длиннее — и теперь, возвращаясь домой, Володя всякий раз видел все меньше солнца в небе. Сейчас уже было сумрачно, только самые верхние окна еще отсвечивали редкие слабые лучи.              Достал ключ из кармана, открыл подъезд, зашел. В нос дыхнуло легким сигаретным запахом и каким-то освежителем с лимонным оттенком. Володя уже привык к этому странному сочетанию зловоний, все-таки не первый день тут живет. Ближе к лифту вообще воняло краской. Володя чуть не испачкал рукав ветровки о стену, недавно выбеленную заново. Обыкновенное «здравствуйте» с консьержкой. Кнопка на шестой этаж.              Володя вздохнул — рутина. Почти каждый его вечер проходил одинаково серо и скучно. Он уже знал, что будет после того, как он зайдет домой, и думать об этом ему не хотелось. Казалось бы, что жизнь у молодого парня, только-только бывшего студента, должна играть яркими красками, но нет. Володе не хватало многого, и это, то самое, было почти у всех его приятелей и знакомых. А у Володи — нет. Иногда ему казалось, что лучше все бросить, уехать, сбежать, лишь бы найти это милое сердцу чувство. Иногда думалось, что он заслуживает того, что с ним происходит. И эти эмоциональные качели сводили Давыдова с ума.              Лифт остановился, и Володя вышел из разъехавшихся в сторону дверей. Прямо по коридору и направо, и вот, мужчина стоит возле двери в свою квартиру. Он медлит перед тем, как вставить ключ и повернуть его. Каждый раз одно и то же.              — Я дома, — сообщил он, зайдя в квартиру и закрыв ее за собой. По обонянию сразу ударил аромат жареной картошки, приятно перебивая вонь подъезда.              — Володя, — из кухни показалась Света с заботливой улыбкой и полотенцем в руках. Она подошла к брюнету и помогла ему снять ветровку, а затем повесила ее на плечики и убрала в шкаф. — Привет, дорогой. Заходи, я как раз ужин закончила.              — Привет. — Ответил Володя и тоже постарался улыбнуться девушке в ответ. — Какая ты у меня умница. Накладывай.              И пока Света убежала накрывать на стол, Володя отправился в ванную мыть руки. На секунду он задержал руки над краном с горячей водой, но потом передумал. Он уже давно пообещал себе отказаться от подобного рода насилия, так как нашел более быстрый способ отрезвления.              — Как дела в школе? — Спросила шатенка, когда Давыдов появился на кухне и уселся за стол. — Не представляю, как ты изо дня в день справляешься с этими оболтусами. Как у тебя получается?! Я бы не смогла, это ведь нервы нужны железные.              Володя посмотрел на тарелку с картошкой и курицей перед собой и вздохнул совсем тихо. Он любил Светину еду, но вообще замечательно было бы, если бы девушка перестала так быстро щебетать.              — Даже не знаю. — Сказал он, хмыкнув. — Как-то справляюсь. — И тут же подумал: «но не со всеми».              Конев… да, именно его Володя вспомнил сейчас и поморщился, стараясь прогнать назойливую ухмылку с глаз долой. Ему очень не нравилось, что школьник преследует его даже будучи не рядом. Володя просто устал от этого Конева!              — Что такое? — Вывела Володю из размышлений Света, заметив кривую гримасу у мужчины на лице. — Невкусно?              — А? — Володя вскинул брови и поспешил исправиться. — Вкусно, конечно. У тебя все вкусно получается.              Света улыбнулась и уселась с еще одной порцией перед Володей за стол. Вот и все. Еще одна закономерность, которая заставляла Давыдова чувствовать себя посетителем дня сурка.              Он ел и думал. Думал о разном. Например, о том, что случилось неделю назад в актовом зале, когда в последние дни октября Ира Петровна и Лена собрали свои классы для общего обсуждения и просвещения о школьном мероприятии…       

***

      Было шумно из-за эха от множества голосов. В актовом зале собралось около пятидесяти учеников, а еще почти полный состав педагогов, которые должны были заняться организацией этих несчастных. Володя стоял на сцене вместе с Ириной и Алином рядом, Лена бегала возле своего класса и что-то говорила Ириному. Ребята шумели. Кто-то возмущался, что даже после уроков им нет покоя. Конев тоже был здесь, и Володя заметил его самым первым, и самого первого узнал.              — Итак, ребят, вы уже взрослые, так что должны понимать, что чем быстрее начнем — тем быстрее пойдем по домам. — Начала Ира, стараясь обуздать стадо подростков. Стало как будто немного тише, вскоре гомон улегся. — Вот так, спасибо. Я уже говорила некоторым, что нам поручили задание: сделать новогодний праздник. Ну, поставить что-нибудь интересное, — поспешила объяснить Ира, как только раздались первые унылые «ну…» — Пожалуйста, давайте будем вместе, а не против друг друга. Помогите нам, своим учителям, чтоб никому не портить настроение.              Ребята завздыхали, позакатывали глаза, но успокоились. Смирились — подумал Володя и машинально глянул на Юрку, чтоб узнать его реакцию, и очень удивился, когда столкнулся с его пристальным взглядом. Конев же не смутился, лишь усмехнулся и отвернулся к другу, сидящему рядом. «Ну ладно, ничего необычного, все смотрят».              — У нас уже есть идея. — Подхватила инициативу Алина. — Предлагаем вам поставить отрывок из Мастера и Маргариты и коротенький танец. Может быть, вальс.              Володя заметил, как на последний словах худрука глаза многих девушек с интересом блеснули. Ну конечно… у них уже наверняка у всех появились какие-то свои отношения, а вальс — возможность показать свои платья и фигуры. Ну, хорошо хоть девушки уже воодушевлены. А вот на счет парней…              — А что, если я не умею танцевать? — Донесся из зала до боли знакомый и наболевший голос, и Володя чуть не скривился от раздражения, сразу поняв, кто это сказал.              — Значит, будешь играть Бегемота. У тебя отлично получится, Конев. — Отозвалась Ира с не меньшим раздражением. Она, видимо, уже устала от всего этого, хотя они еще даже не начали.              — Эй! Почему это Бегемота? Если и играть, то Воланд, это мне больше подходит.              — Тебе, скорее, больше и правда Бегемот подходит. Или Азазелло — Вставил Володя, а Юрка с недовольством закатил глаза. Из зала раздались периодические смешки и хихиканье.              — Азазелло тут скорее Леха. — Фыркнул Юрка, глянув на всклокоченного рыжего Алешку, сидящего на ряд ближе к сцене.              — Не понял, — Леша повернулся к Юрке с ухмылкой на лице. — Хотя я не против, я же реально Азазелло.              — Так, перестаньте. — Воскликнула Ирина, недовольная поведением своего класса. — Конев, ну помолчи хоть один раз в жизни. Нам ведь не нужно пятьдесят человек в этой постановке, достаточно самых главных. А вот танцоров понадобиться достаточно, так что найдем тебе занятие.              — Ну, Ира Петровна, а можно я буду красивым зрителем? — Юрка развалился на мягком кресле, и Володя сжал зубы, чтоб не прикрикнуть на него. Как же этот мальчишка его достал своим поведением! Ему как будто не хватает внимания, и он пытается всячески выделиться из толпы. Но ведь у Юрки есть друзья! Просто, видимо, еще и шило в одном месте.              — Не можно! — Ира покраснела и нахмурилась, всплеснув руками.              — Но я ничего не умею.              — Вообще ничего?              — Вообще.              — Что, лежишь на диване целыми днями? — Володя ухмыльнулся злобно, обуздывая желание продолжить нелестный комментарий. Но Юрка, кажется, обиделся и без продолжения.              — Нет, на пианино еще играю.              Алина вскинула брови, услышав такое заявление, и посмотрела на Юрку с интересом. Конев, видимо, заметил этот взгляд и приосанился на кресле. Некоторые ребята тоже обернулись на него.              — Может, тогда ты нам сыграешь во время танца? — Предложила худрук, желая закончить эту словесную перепалку с пользой и без потерь. — Если мы дадим тебе ноты, ты разучишь к декабрю?              Юрка воспрянул духом и даже с места встал. Володя изогнул бровь — он не мог представить, что такой шалупей как Юрка Конев может играть на музыкальном инструменте. Вот с футбольным мячом или джойстиком Конев представлялся отлично, но никак не перед роялем. Давыдов с интересом покосился на черный лакированный рояль возле кулис и попытался визуализировать на маленьком круглом стульчике перед ним Юру, пока Алина распиналась рядом.              — Отлично! Вот, Ир, а ты не говорила, что у тебя такой талантливый класс. Может быть, тут кто-то еще умеет на чем-то играть или петь? А то все ваши таланты можно интегрировать в спектакль с пользой!              — Я тоже играю. — Раздалось из зала, и Володя отвлекся от Юрки и посмотрел в сторону Б-эшек. На первом ряду сидел парень с густыми волосами, кажется, по фамилии Вишневский. Влад вроде. Володя запомнил его как надменного ловеласа, которому в будущем как будто уже все было обеспечено. Он однажды предложил Володе взятку за хорошие оценки. Давыдов отказался, конечно, но в копилочку заметку положил.              — О! — Алина осмотрела класс, — и ты тоже? Маша, а ты чего так несмело руку поднимаешь? Молодцы, ребята! Останьтесь тогда еще чуть на подольше, мы посмотрим на каждого и решим, у кого больше шансов. А сейчас давайте определимся с теми, кто хочет поучаствовать в сценке.              Дальше было неинтересно. Володя почти ничего не делал, только записывал какие-то важные для него аспекты в подготовке, вносил в тетрадь актеров и иногда поглядывал на Юру. Тот сидел с друзьями, не особо рвясь играть Воланда. Мысль о том, что этот задира, оказывается, музыкант, не оставляла Володю, и вот он уже ждал, когда тот сядет за инструмент. Чисто ради интереса ждал, но почему-то боялся разочароваться.              Когда ребята постепенно освободили актовый зал, оставив только пианистов и педагогов, Володя спрыгнул со сцены и опустился на одно из мягких кресел, потягиваясь на нем. Спина от долгого стояния за весь день ужасно ныла, и посидеть сейчас было просто необходимым. Между тем ребята уже оказались возле рояля, и Алина рядом с ними без устали щебетала.              — Так, ну давайте. Уступим сначала даме, хорошо? Машенька, давай, — Алина сложила руки в трепетном ожидании.              Маша аккуратно подняла крышку пианино и села за инструмент. Володя прикрыл глаза, приготовившись слушать. Ему показалось, как будто кто-то смотрит на него, но он не обратил на это внимания. Наконец по залу разлилась музыка.              Маша играла Лунную сонату, и Володе показалось, что играла хорошо. Переливы были правильными, изящными, и было тихо в зале, кроме звуков музыки не слышно ничего. Потом тишину прервал тихий вздох Юрки. Володе показалось, что тот вздохнул раздраженно, и поморщился. Надменный какой!              — Молодец! — Алина захлопала в ладоши, когда Маша закончила. Девушка смущенно улыбнулась и поднялась из-за пианино. — Ну, кто дальше? Влад, давай?              Маша спустилась со сцены и села на кресло возле Володи. Тот открыл глаза и сел ровнее, почувствовав ученицу рядом. Вишневский тем временем сел на стул.              — Хорошо было, Маш, — похвалил негромко девушку химик, и Сидорова тотчас порозовела, ответив тихое «спасибо».              Вишневский играл Санта Лючию. Играл в целом тоже ничего, Володя вообще любил фортепианную музыку, так что для него любой пирог был хорош. Но закончил Влад быстро, встал и даже поклонился Алининым аплодисментам. Володя краем глаза взглянул на Юрку и заметил в нем недовольное осуждение. Сейчас посмотрим, как ты тут сыграешь, гусь — подумал Давыдов с неприязнью. Такое отношение к чужому таланту его раздражало.              Дождавшись приглашения, Юрка сел за инструмент, взмахнул руками и негромко объявил.              — Саунтрек из Властелина колец.              Володя закатил глаза. И этот человек, который собирается играть даже не классику, а какой-то там опенинг, еще оценивает других? Вот, скажем, если бы Конев Баха сыграл… тогда бы да, Володя бы понял. А это!              Юрка опустил ресницы, вздохнул. Его тонкие пальцы скользнули по клавишам, левая рука взяла первые басы. И началось… Володя не понял, как это произошло, но он как будто вновь увидел этот фильм. Прекрасная музыка, подвластная лишь Юркиным пальцам, разлилась по актовому залу. Он играл, не останавливаясь, не сбиваясь, и Володя видел, как Юрке нравится находиться за инструментом. Рядом сидела удивленная Маша, возле сцены стоял разозленный Вишневский, а Алина даже рот открыла. Володя в целом их всех понимал.              Прошло наверно около пяти минут, прежде чем Юрка закончил. Он снял руки, встряхнул кистями и откинул волосы назад, но со стула не торопился подниматься. Только когда Алина захлопала, Конев открыл глаза, снова вздохнул и встал.              — Ого-го! — Воскликнула худрук, вскинув руки с восхищением в глазах. — Юрка, да ты просто умница! Ребят, без обид, но я попрошу Юрку нам аккомпанировать во время вальса. Юр, прекрасно!              

***

      

      Последняя нота отзвучала в Володином сознании, и он выключил душ. Вышел из ванной, накинул на бедра полотенце, принялся чистить зубы. Конев… он не вылезал из головы со своей музыкой, и Володя вдруг поймал себя на мысли, что теперь он хоть немного, но уважает этого бездаря. Володя подумал, что хотел бы еще раз послушать этот саунтрек. А может быть что-то еще, что умеет играть Юрка.              Юрка…       Юрка, который порвал листы с правилами и раскидал их под дверью Володиного кабинета.