Луна инкорпорейтед 4.0

Утром Джек проснулся снова от того, что его будить мерзкая старушенция. — Джек, зайка, — сказала Мадлен и протянула Джеку чашку кофе. — Доброе утро! Он, вздохнув, сел в кровати и взял чашку. — Утро добрым не бывает, — сказал он. — Я прочла про часы. Оставь их у себя, мой мальчик. Дорогие аксессуары тебе к лицу. Джек посмотрел на Мадлен, медленно соображая и кивнул. — Спасибо. — Мне нужно сделать тебе укольчик, моя радость, — сказала Мадлен и достала из кармана жакета шприц-кнопку. Джек выгнул бровь и вжался рефлекторно в подушку. — Что это? — спросил он. — Антидепрессант пролонгированного действия, — сказала Мадлен. — Буду делать тебе укол раз в неделю. — Чтобы я был бодр, весел и доволен жизнью? — спросил Джек мрачно. — А ты не хочешь быть бодр, весел и доволен жизнью? — спросила Мадлен, прижала кнопку к плечу Джека и нажала. Джек почувствовал лёгкий укол. — Хочу, но когда для этого есть объективные поводы. Иначе — это сумасшествие, — ответил Джек. — У тебя же всё хорошо! — воскликнула Мадлен. — Ты успешен, у тебя появились первые клиенты. Ты всем нравишься. Ты пока что раб и тебе не положены деньги, но если бы ты работал на процент, как мои сотрудники не рабы, ты зарабатывал бы миллион в год! Джек хмыкнул, криво усмехнувшись. — Если бы я не был рабом, я бы не работал тут ни за какой процент, — сказал он. — Ты просто ещё не привык, зайка. Ты привыкнешь. Джек вздохнул. — Этого я и боюсь… Страшный день наступил. Грёбаный извращенец Дрейк снова вызвал Джека и, на этот раз, к себе, а не в отель. Джека накануне отъезда трясло, он ходил по комнате кругами и не мог успокоиться. Ему хотелось заорать и забиться в угол комнаты и отбиваться до последнего от каждого, кто попробует его оттуда выковырять, но опыт жизни в ошейнике успешно остужал такие порывы. Дрейк встретил его, одетый в один только кухонный фартук. Он гостеприимно улыбнулся и повел Джека в свою “пещеру чудес”. Это была “игровая”. Джек мысленно окрестил так эту комнату за обилие игрушек, каких-то диких приспособлений и вообще непонятных девайсов. — Нравится? — спросил Дрейк. — Пугает, — признался Джек. — Не скромничай, — Дрейк улыбнулся Джеку и принялся снимать с него одежду. Джейк надел на Джека эрекционное кольцо, которое тоже умело вибрировать. — Знаешь, — сказал Дрейк, снимая с себя фартук, — ты, наверное, заметил, что у меня маленький пенис. Я вообще считаю это довольно эстетичным, но для секса я бы хотел огромный пенис. Такая вот дилемма. Если я сделаю себе огромный пенис, то он будет заметен в брюках и это будет выглядеть пошло. Поэтому я пользуюсь насадками. У меня есть гиперреалистичная насадка, усиливающая ощущения. Сейчас я её тебе покажу. Дрейк взял со стола большой чёрный футляр и открыл его. У нем лежало нечто монструозное. То есть — это был явно член, но размеров совершенно не анатомических. — Нравится? — спросил Дрейк. — Он же в меня не влезет… — прошептал Джек. — О, поверь! Ты недооцениваешь способности человеческого организма. Не бойся, я возьму смазку с мощным анестетиком. Больно не будет. Ну, разве что, немножко. Садись на качели. — Какие качели? — офигел Джек. — Вон, видишь висят? Садись. Я тебя в них застегну и мы начнём. Больно было. Помимо этого Джек чувствовал запах собственной крови, текущей у него из задницы, когда Дрейк, раскачивая на “качелях”, долбил его агрегатом, размером с огнетушитель. Дрейк заставлял Джека кончать раз за разом, не вынимая из него монструозно огромный член. Когда Дрейк сам кончил уже раза четыре, он, наконец, устал. Он заботливо отстегнул Джека и тот, не удержавшись на ногах, упал на пол. — Как зовут парня, что тебя ждёт? — спросил Дрейк. — Джон, — сказал Джек, с трудом садясь на полу. — Попрошу его помочь мне довести тебя до машины. Джон повёз Джека сразу же в клинику. Джек, очнувшись после регенерационной камеры впервые в жизни задумался о том, стоит ли того жизнь, чтобы так за неё цепляться? Может быть и правда распрощаться с ней и наступит спокойное ничто, без боли, без отчаяния, без страхов. Эта мысль его увлекала и он думал об этом всю дорогу из клиники “домой”. Ничто привлекало и манило. Оно казалось спасительным в сравнении с тем, что чувствовал Джек сейчас. Джека встретила Мадлен лично. — Мальчик мой! — воскликнула моложавая стерва, — клиент снова от тебя в восторге! — Она обняла Джека за плечи и повела в столовую. — Давай попьём чай и ты мне расскажешь, как всё прошло. Джек закатил глаза и пошёл за Мадлен бездумно, как телёнок на бойню. — Я не хочу говорить о том, что он со мной делал, — сказал Джек. — Этого не нужно стесняться! — воскликнула Мадлен. — Мы же здесь все свои. — Я не хочу об этом говорить, — повторил Джек. — И думать я об этом не хочу. — Джек! — воскликнула Мадлен. — Что я тебе говорила про боль? Боль — спутница раба. Твой удел — это боль. Ты должен сжиться с ней и всегда быть к ней готовым. Ты же понимаешь, что ты столько стоишь, что мы тебя вылечим в любом случае? Так чего ты боишься и страдаешь? Джек, прикрыв лицо рукой, рассмеялся. — Что вы хотите от меня услышать? — спросил Джек. — Что ты горд собой и доволен проделанной работой! — Я горд собой и доволен проделанной работой, — сказал Джек. — Можно я пойду и сдохну? То есть — посплю. Мадлен смерила Джека недовольным взглядом. — Ты меня расстраиваешь. Но я отнесусь к этому снисходительно. Ты по-любому заслужил подарок. Джек кивнул, пропустив её слова мимо ушей. — Ладно… Иди, — сказала Мадлен и пристально глядя ему в спину долго провожала его взглядом. Антидепрессанты как-то действовали, но вот жизнь легче не становилась. Джек стал поменьше спать и чаще есть, но подавленное состояние и чувство полного отчаяния никуда не делись. Когда пришло время ехать к Альберту, который теперь вызывал Джека два-три раза в неделю, Джек снова пришёл к Дену за допингом. С Альбертом было просто. Джек в который раз говорил себе, что всё познаётся в сравнении. Альберт был понятен и не хотел многого. Он не хотел даже разнообразия. Он хотел, чтобы его ставили раком и качественно трахали, и Джек делал это. В перерывах Альберт рассказывал о сволоче начальнике, о суке бывшей жене, о тупых подчинённых. Джек слушал, изредка комментировал, соглашался, а затем снова материл и трахал топ-менеджера. С другими парнями в доме Джек не общался. Не потому что имел что-то против них, а потому что не было ни сил, ни желания. И к нему не лезли. Джек начал ходить в спортзал в дни, когда у него не было клиентов. Там он выматывал себя и от этого становилось легче. Однажды, вернувшись из спортзала, по дороге к ванной Джек обнаружил в своей постели рабыню. Это была красивая женщина лет тридцати в одном кружевном белье. У неё была пышная грудь, полные бёдра, тонкая талия и красивые русые длинные волосы. Смерив даму взглядом, Джек взял в шкафу свежую одежду и ушёл в душ. Когда он вернулся, красавица всё ещё была в его постели и смотрела на него насмешливо. — Я не ебу рабынь, — сказал Джек, встав перед кроватью. — Так Мадлен и передай. — Что, брезгуешь? — спросила она, — Ничего, что ты сам раб? Джек закатил глаза. — Я не ебу рабынь именно потому, что я сам раб. Считай это цеховой солидарностью. Я вот регулярно вру клиентам, что хочу с ними ебаться. Где гарантия, что ты не соврёшь мне? Женщина фыркнула и томным движением поправила чёрный ажурный чулок. — А какая тебе разница? — сказала она. — Если ты хочешь меня выебать, а я не против. — Если такие вещи нужно объяснять, то на объяснения не стоит тратить время, — сказал Джек. — Вылезай оттуда. — У меня раньше были и подчинённые, и рабы, — сказала женщина, прищурившись и глядя на Джека соблазнительно, — мне было насрать чего они хотят, а чего нет. — Как тебя жизнь-то перекорёжила, — сказал Джек. — Но я не сочувствую. Вообще. — Да мне не всралось твоё сочувствие, — сказала дама зло. — Я от тебя другого хочу. — Брысь из моей кровати, — сказал Джек, глядя на эту стерву. Она выглядела очень соблазнительно и вызывала злость. Джек поймал себя на мысли что и правда хотел бы сейчас поставить её на четвереньки, взять за большую и мягкую задницу и… — Не пойду, — сказала она. — Пока не получу своего, я отсюда не уйду. — Ты мне напоминаешь жену Алекса Уокера, — сказал Джек. — Ташу то? — женщина фыркнула. — Это чем? — Ну… формами, — сказал Джек. — Ты хотел Ташу? — спросила она. — Дрочил, может, на неё втихаря. — Это она на меня втихаря дрочила, — сказал Джек. — Ну давай представим, что я — это она. Как бы ты хотел её выдрать? Джек отвернулся и выругался. — Ну же, — сказала женщина, — не веди себя, как импотент. После спортзала полезно потрахаться. Джек развернулся, расстёгивая брюки. — Хрен с тобой, — процедил он сквозь зубы и подошёл к кровати. — Встань на четвереньки, — сказал он. У него уже была эрекция, сильная и натуральная. Она томно изогнулась, перевернулась на живот и поднялась на четвереньки. Джек взял её за талию, подтащил к себе и разорвал на ней трусики-ниточки. — Давай, герой, — сказала она, прогнувшись, как кошка. Джек впился пальцами в её мягкие бёдра и, откинув остатки сомнений, потянул её на себя, насаживая на свой член. Он трахал её долго и горячо, вскрикивая, сминая пальцами её бедра и груди и ему, действительно, иногда казалось, что это рыжая красавица Таша стонет под ним. Когда она наконец ушла, Джек снова пошел в душ и долго сидел под струями воды, пытаясь осознать, что же сейчас такое произошло, а, главное, зачем. Это было горячо. Это было на грани истерики. Это было очень неосознанно и очень по-звериному. Принесло ли это какую-то пользу Джеку — Джек сильно сомневался. И ещё он осознал, что даже имени у неё не спросил.