Их королева

Pov Eva Он осторожно выскользнул из меня, и от потери его тепла я задрожала. Но он быстро заменил это нежностью своего тела, заключив меня в мягкие, убаюкивающие объятия. Он поднял бархатную ткань, которой он закрыл мне глаза ранее, и начал осторожно счищать воск и кровь с моей кожи. Его прикосновения были успокаивающими, почти исцеляющими, как будто его любовь могла залечить физические следы нашей страсти. —Спасибо тебе, Кай—прошептала я тихо, мой голос все еще дрожал от интенсивности оргазма.—Это было... невероятно.— Улыбка Кая была мягкой, а его глаза наполнились теплотой, которая не имела ничего общего с его обычным голодом. —Да, —согласился он, смахивая большим пальцем очередную слезинку. —Но, боюсь, я был слишком груб.— Я посмотрела ему в глаза, в них была непоколебимая любовь. — Нет, это было прекрасно. —я чувствовала липкость воска и крови на своей коже, напоминая о пылкой страсти. Но было и кое-что еще - нежность, которая была такой же сильной, как и желание, все еще витавшее в воздухе. На лице Кая отразились беспокойство и нежность, когда он медленно и обдуманно осторожно удалял остатки воска с моей кожи. Pov Kai Я не хотел причинять ей еще больше боли, особенно после того, как она сделала мне такой невероятный подарок. Мой большой палец коснулся одной из крошечных ран, оставленных шипами, и я увидел, как кожа снова стягивается под моими прикосновением. Pov Eva Он прикасался ко мне так, словно я была сделана из хрусталя, хотя регенерация, которую я получила, позволяла мне создать нечто большее, чем обычное человеческое тело. Несмотря на это, бережное обращение было тонкой демонстрацией его силы, как легкое напоминание о том, что он способен как причинять, так и забирать боль. Pov Kai Я наблюдал, как удалялся последний слой воска, обнажая сложный узор из уколов шипов на ее коже. Каждый из них был крошечным кусочком нашей общей страсти. Я слегка наклонился и нежно поцеловал самую заметную из отметин, ощутив тепло ее кожи под своими губами, наблюдая как маленькие ранки исчезают на глазах. Она задрожала, почувствовав, как начался процесс заживления. Это была нежная ласка, нежное обещание, что в моих объятиях она в безопасности. — Ты всегда так хорошо заботишься обо мне, —пробормотала она, и ее голос был полон умиротворения и любви. —Всегда, — ни секунды не задумываясь ответил я Pov Eva Его голос отдался теплым рокотом у меня в груди. Он нежно поцеловал мою шею, его клыки втянулись, когда он словно наслаждался теплом моей кожи, не испытывая потребности и голода. — Ты больше, чем просто моя пара, ты мое сокровище. Я сделаю все, чтобы защитить тебя, доставить тебе удовольствие. —Он снова поцеловал меня, на этот раз переместившись на плечо, его язык прошелся по нежной линии ключицы. Его прикосновение было легким, как перышко, как будто он боялся разрушить чары, которые царили вокруг нас, опутывая все вокруг. Каждый поцелуй был нежным обещанием любви и защиты, что резко контрастировало с той пылкостью и страстью, которая охватила нас несколько мгновений назад. В ответ на мой сдавленный стон раздался хриплый ответ. — Прости, любовь моя, мне трудно сдерживаться.— После очередного нежного поцелуя губы Кая снова нашли мои— Сегодня больше ничего не будет, — прошептал он мне в губы, слегка отстранившись, его руки скользнули по моим волосам, кончики пальцев коснулись кожи головы.—Тебе надо отдохнуть, amata (любимая)— я лишь кивнула, мои глаза закрылись, когда я почувствовала тепло, окутавшее меня несмотря на холод его кожи. Я была абсолютно удовлетворена, каждая клетка моего тела гудела от наслаждения. Комната была залита мягким светом луны, мерцающий свет отбрасывал тени на вплетенные фигуры. От автора Они лежали так, не нарушая первозданной тишины вокруг, стараясь не нарушить идеальное спокойствие момента. Руки Кая обвились вокруг нее, его грудь служила подушкой для ее головы, и он чувствовал, как ровно бьется ее сердце в груди. Его рука лениво выводила узоры на ее спине, кончики пальцев скользили по гладкости ее кожи. Свечи догорели до огарков, в воздухе витал слабый аромат воска и роз. Ее ведьминская магия витала вокруг них. Рассвет уже полностью забрезжил, и комната была залита мягким розовым светом, который придавал всему теплое сияние и мягкие тени. Свечи догорели, превратившись в крошечные застывшие капельки воска на прикроватном столике, их пламя погасло в утреннем воздухе. Но аромат роз остался, пьянящий аромат, который, казалось, оседал на коже, напоминая о страстной ночи, которую они провели вместе и закрадываясь в само существо из душ. Pov Eva Мое дыхание выровнялось, сердцебиение постепенно замедлялось. Мое тело казалось изнеможенным, а в конечностях ощущалась приятная тяжесть. И все же я чувствовала прилив сил, когда первые лучи солнца коснулись моей кожи, омолаживая ее с каждым прикосновением. Мои глаза оставались закрытыми, я растворилась в тепле объятий соей пары, уткнувшись головой в изгиб его плеча. И наконец умиротворенная, я крепко заснула. POV Kai Я почувствовал, как атмосфера изменилась, когда рассвет полностью охватил мир снаружи. Я знал очарование восходящего солнца, нежную ласку его тепла на наших телах. Я осторожно высвободился из ее объятий, стараясь сделать свои движения тихими, как шепот. Я не хотел будить ее, пока не хотел. Вместо этого в голову закралась идея удивить ее простым, но в то же время интимным жестом любви. Ощутив морозную прохладу мраморного пола на своей коже, я прошел через покои к открыл панорамным окнам. В художественной галерее вокруг нас было тихо, картины, казалось, наблюдали за мной, когда я подошел к окну и задвинул тяжелые шторы, погружая комнату в темноту. Ей нужно было отдохнуть еще немного. Найдя брюки и покинув импровизированные покои, я вышел на крышу, шум прибоя отдаленно звучал как нежная колыбельная, обещавшая мирное утро. Океанский бриз обдувал кожу, неся с собой запах соли и свежести. Я глубоко вздохнул, несмотря на ненадобность, наполняя давно застывшие легкие соленым воздухом. Я почувствовал на своей коже первый поцелуй солнца, нежное тепло, которое резко контрастировало с холодом, который обычно определял мое существование. Весь этот момент был своеобразным напоминанием о том, что даже в темноте можно найти проникающие лучи света. Я подошел к краю крыши, город раскинулся передо мной, как спящий великан, а горизонт был окрашен в ярко-оранжевые и розовые тона. Мир просыпался, и вместе с этим рождался новый день. Недалеко виднелся и замок, пока все еще погруженный в созданную для окружающих тишину Вдохновленный красотой момента, я вернулся в маленькую кухоньку. В те дни, когда дворец открывал свои двери для политических деятелей и избранных желающих лицезреть настоящее искусство, она сжила баром и хранилищем закусок для потенциальных закусок, устроенную на крыше. Уже через пару минут воздух наполнился запахом свежесваренного кофе - человеческая роскошь, которую я начал ценить за ее тепло и за то, что она, казалось, возвращала меня в мир живых. Я приготовил простой завтрак, в основном конечно для нее: свежие фрукты, хрустящий хлеб и сыр, выдержанный до совершенства. Это было молчаливое признание в любви к ней, празднование ее жизни и тепла, которое она привнесла в мое вечное существование. От автора И пока он с любовью готовил для них место наверху для завтрака, в спальне она открыла глаза и сладко потянулась. Наша героиня оглядела комнату и широко улыбнулась. Розы стояли в вазе, потухшие свечи все еще были расставлены по комнате, шторы были плотно задернуты, а ее тело было завернуто в теплое одеяло. Спустив ноги с кровати, она осторожно поставила их на мраморный пол, отбросила одеяло и, найдя крошечный чемоданчик, который был там, когда они появились, выудила еще одну черную рубашку, принадлежавшую ее партнеру, легко накинув ее на себя. Бесшумно ступая босыми ногами по полу, она направилась к двери, ощущая прохладу мрамора под ногами, от которой по спине пробежала приятная дрожь. Она чувствовала себя живой, более живой, чем когда-либо прежде. Она прошлась по залам галлереи, почувствовав отопленный аромат кофе. Когда она приблизилась к распахнутой двери на крышу, запах стал отчетливее, и она ощутила тепло солнечных лучей, заливавших пространство внутри. Pov Eva Кай стоял к мне спиной, нарезая фрукты острым ножом. Лучи восходящего солнца окрашивали его кожу в теплый золотистый цвет, делая его больше похожим на ожившую статую, чем на ночное существо, и заставляли его кожу переливаться словно россыпь бриллиантов. На нем были только его классические брюки с низкой посадкой. Он обернулся, его глаза кажется загорелись, когда он увидел меня, и я почувствовала, как в его взгляде вспыхнула всепоглощающая любовь. На крыше царила тишина, нарушаемая только ритмичным плеском волн о далекий берег и редкими криками чаек. Мы предпочли сидеть на мягком одеяле, расстеленном в тени. Согревающее солнце и простая еда, которая в тот момент казалась настоящим пиршеством, создавали наше утро. — Ты пьешь кофе?— Заметила я, увидев, как он подносит карту чашку с дымящимся напитком и делает небольшой глоток. Он, в ответ лишь слегка усмехнувшись, отправил в рот ягоду. — Расхожий миф о том, что вампиры не едят человеческую еду. На самом деле мы можем есть обычные продукты, потому что нам нравится их вкус, мы можем ощущать его, тоже самое происходит с вином, да и любим другим алкоголем. Отличие лишь в том, что человеческий продукты нас не насыщают, а алкоголь не опьяняет, они сгорают в яде и от ни останется ничего, все равно что сжечь их в костре.— Я удивлённо посмотрел на него, пока он объяснял— Порой это дает ощущение чего-то из прошлого, как будто в такие моменты я возвращаюсь во времена своей человеческой жизни, хотя я более чем счастлив быть бессердечным.— На наших лицах были легкие, расслабленные улыбки. Я сидела в его объятиях, прислонившись спиной к его груди, время от времени целуя его. Это была наша абсолютная идиллия. —Ну, и что мы теперь будем делать? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом и щурясь от солнца. Он улыбнулся, слегка сжав мою талиб руками, — У меня есть отличная идея, любовь моя, — сказал он бархатным глубоким голосом. Я улыбнулась, проводя руками по его груди. — Звучит заманчиво, но боюсь- пока это не для меня — слегка смутившись, я опустила глаза. — Никогда не прячь от меня свои глаза, любовь моя, — проговорил он, поднимая мое лицо за щеки и проводя по ним большими пальцами. — Как бы ты хотел провести сегодняшний день? —Я прикусила нижнюю губу, оглядываясь по сторонам, прежде чем мой взгляд остановился на горизонте. Что-то щелкнуло в моей голове, и я повернулась к нему, с улыбкой глядя прямо в его глаза. — Пойдем на пляж! — На пляж? Ты уверена, дорогая? Еще только апрель! — спросил он, не слишком уверенный в моем предложении. — Мы в Италии! — я тут же возразила — И у нас ничего нет!— он справедливо заметил. У нас действительно не было ни купальников, ни пляжных вещей. В моих глазах мгновенно зажглись озорные огоньки — Это не имеет значения, нам ничего не нужно!— проговорила я, заговорщически улыбаясь, а затем добавила: —Все, что нам нужно - это уединенный пляж!— я обвила руками его шею, привстала и наклонившись к его уху, тихо прошептала— Пожалуйста, папочка, пойдем на пляж! — и легонько прикусила мочку его уха. В ответ раздалось сдавленное рычание, руки на моей талии сжались сильнее, и его дыхание подо мной почти исчезло. — Отлично, мы идем на пляж,— сказал он хриплым и сдавленным шепотом. Я взвизгнула от восторга, слегка отстранилась от него и крепко поцеловала в губы. Встав с его колен, я нетерпеливо протянула ему руку, увлекая его за собой вниз по лестнице в спальню. Быстро найдя, во что переодеться, не обращая внимания на отсутствие нижнего белья, я оделась, вернула ему рубашку, и мы были готовы ехать. Я слегка подпрыгивала на цыпочках от предвкушения, когда мы направились к роскошному Maserati, появившемуся из неоткуда на площади у входа, изящные линии автомобиля, казалось, мурлыкали от возбуждения в предвкушении нашего приключения. Поездка на пляж была быстрой, прохладный утренний воздух ласкал обнаженную кожу, когда мы мчались по пустынным дорогам с опущенной крышей, а ветер развевал волосы. Когда мы наконец добрались до уединенного пляжа, я тут же выбежала из машины, едва Кай припарковался. Песок под босыми ногами был прохладным и потихоньку нагревался. Вода была темно-синей, и волны шептали заманчивое приглашение. Я радостно улыбнулась, солнце окутало нас с головы до ног. Я повернулась к нему, не в силах перестать широко улыбаться. Он стоял, прислонившись спиной к капоту, и наблюдал за мной с легкой игривой улыбкой. — Пойдем же! — нетерпеливо воскликнула я, расстегивая застежку платья. Снисходительно улыбнувшись и на секунду прикрыв глаза, он быстро расстегнул рубашку и брюки, снял ненужную одежду, с вампирской скоростью приблизился к мне и, подхватив на руки, вошел в воду. Прохлада моря обдала нас. Я визжала от смеха, обвивая руками его шею, пока он увлекал меня глубже в воду. Pov Kai Соленый воздух смешался с ароматом ее возбуждения, и я не смог удержаться, чтобы не сделать глубокий вдох, наполняя легкие ее ароматом. Я чувствовал, как между нами нарастает напряжение, предвкушение того, что должно было произойти. Пришлось напоминать себе что ей нужно отдохнуть. Я осторожно опустил ее на землю, и она, взяв меня за руку, повела меня дальше в волны. Мы играли, как дети, вода сверкала, как бриллианты, в лучах утреннего солнца. Ее смех звучал симфонией, эхом разносясь по пустынному пляжу и наполняя меня теплом, которое не имело ничего общего с солнцем. Мы плавали вместе, движения были синхронны, как будто они танцевали этот танец веками. Наши тела соприкасались, и от этого трения по телу пробегали искры удовольствия. Соленая вода смыла последние следы любовной игры, оставляя наши тела чистыми и свежими. Ее смех эхом отдавался в воем разуме, когда мы дурачились на волнах, а вода на ее коже переливалась как самоцветы. Ее обнаженная фигура была произведением искусства, ее изгибы и углы были созданы морем. Я наблюдал, как она нырнула в воду, ее длинные волосы развевались позади нее темным ореолом. Я последовал за ней и в конце концов добрался до нее. Мы вынырнули вместе, наши глаза встретились в молчаливом вызове. Сексуальное напряжение было ощутимым вокруг нас, напрягаясь при каждом взгляде друг на друга. От автора Вода была прохладной для их разгоряченной кожи. Они отплыли подальше, вплетая свои конечности в объятия моря. Волны нежно целовали их, с каждым приливом все теснее сближаясь. Он сосредоточился на ощущении ее тела, на том, как ее груди прижимались к его груди, а ноги обвивали его талию. Их поцелуи становились все настойчивее, соленая вода смешивалась с их языками, когда они пробовали друг друга на вкус. Он почувствовал, как ее рука скользнула вниз, чтобы крепко сжать его, и застонал ей в рот. Они оба погрузились в этот момент, напряжение между ними стало ощутимой силой, которая, казалось, наэлектризовала сам воздух вокруг них. Но даже когда они целовались, даже когда она прикасалась к нему, они сдерживались. Обещание последующего удовлетворения было пьянящим возбуждающим средством, делающим каждое прикосновение еще более сильным. Вода становилась глубже, волны - настойчивее, по мере того как они отплывали все дальше от берега. Кай не сводил с нее глаз, любовь и желание в них горели ярче, чем солнце, окрасившее горизонт. Они прервали поцелуй, оба задыхаясь от предвкушения. — Ты моя, - пробормотал он, и в его голосе прозвучало мрачное обещание, от которого у меня по спине пробежали мурашки. —Моя, чтобы защищать, лелеять и сводить с ума от желания. — я посмотрела на него снизу вверх, мои глаза озорно блестели. — А что, если я хочу большего? — я подразнила, все еще сжимая его член рукой. Его улыбка мгновенно стала дикой, клыки показались из-под губ. — Тогда, любовь моя, — сказал он, — ты получишь это. —С этими словами он развернул меня так, чтобы я оказалась лицом к берегу, прижавшись спиной к его груди. Его руки обвились вокруг меня, его ладони обхватили груди, когда он прошептал меня на ухо— Но сейчас давай просто наслаждаться ощущениями друг друга. — Вода была прохладной и бодрящей на моей коже, но при этом не отрезвляла, когда мы целовались и прикасались друг к другу, волны играли с телами. Его член пульсировал у моих ягодиц, головка терлась о влажные складочки. Я тихо застонала, выгибая спину, чтобы прижаться к нему, предвкушение нашей предыдущей игры все еще отдавалось эхом в моем теле. Он сильнее прижал меня к своему телу, его зубы коснулись чувствительной кожи моей шеи, и он прошептал — Я хочу, видеть тебя такой как этой ночью снова, но не сегодня. Я обещаю тебе как только ты станешь такой как мы, я не выпущу тебя из своих рук никогда, даже на мельчайшее мгновение — От этих слов по моему телу пробежала дрожь, обещание будущей страсти заставило меня сжаться в его руках. Он поцеловал меня в шею, его прикосновение было легким, как перышко, оставляя за собой дорожку мурашек. Я завела руку назад, зарываясь пальцами в его волосы, когда почувствовала, как он прижимается к мне. Борьба за власть между нами снова сменилась, но напряженность осталась, как постоянный гулкий ритм, который кажется никогда не исчезнет. Мы вышли обратно на берег, решив в конце концов согреться. Песок был прохладным, но уже значительно теплее, что резко контрастировало с теплом начавшего пригревать солнца. Кай подхватил меня на руки и вынес из воды, как будто я ничего не весила, заставив меня взвизгнуть от неожиданности. Поднялся ветерок, играя с моими волосами, заставляя их кружиться в диком танце вокруг лица. Она подошла к нему ближе, когда он в конце концов опустил меня на песок, и мое тело прижалось к нему, как недостающий кусочек пазла. Песок прилипал к мокрой коже, оставляя следы, пока мы возвращались к своему импровизированному месту для пикника. Кай расстелил одеяло на песке и жестом предложил мен сесть. Он протянул мне чашку дымящегося кофе, аромат которого смешался с соленым морским воздухом. Я осторожно приняла чашку с мягкой улыбкой. Мы сидели бок о бок, потягивая кофе в приятной тишине, и наблюдали, как мир вокруг нас медленно просыпается. Солнце поднялось выше в небе, обдавая нашу кожу нежным теплом. Моя рука легла на его бедро, пальцы лениво выводили узоры на его коже. Он отставил свой кофе в сторону, взял мою руку в свою и поднес к губам для долгого поцелуя. Это было словно общение на уровне, выходящем за рамки чего-то физического. Это было исследование глубин нашей любви и тонкостей новообретенной связи. Я наклонилась к нему, прижавшись спиной к его груди, и сделала глоток кофе. Жар жидкости, казалось, отражал огонь, разгоревшийся между нами. Я поставила чашку и повернулась к нему лицом. Мои глаза искали его, в глубине их таился вопрос. — Расскажи мне больше о своем мире, — попросила я тихим шепотом. — Места, где ты побывал, люди, которых ты знал.— Он откинулся на одеяло, все еще держа меня в своих руках . — Ах, эпоха Возрождения, — начал он, вплетая взгляд в далекие воспоминания. —Время искусства, красоты и страсти. Человеческий дух был полон творчества и любопытства.— он описал величие Флоренции и Рима, яркие краски, которыми были окрашены здания города, и яркие эмоции, которые отражались на полотнах мастеров той эпохи. Он рассказывал о маскарадах, на которых богатые и влиятельные люди смешивались с художниками и мыслителями, оставаясь анонимными. Его голос стал задумчивым, когда он рассказал о запахе чернил и пергамента в библиотеках, где он провел бессчетное количество ночей, впитывая знания философов, ученых и писателей. — Но это были не только красота и просвещение— сказал он, и его взгляд стал отстраненным. —В эпоху Возрождения была своя доля тьмы. Бушевала инквизиция, стремившаяся погасить любую искру магии, которая осмеливалась вспыхнуть.— наклонилась ближе, ее глаза расширились от восхищения. — Расскажи мне еще об искусстве, создание которого ты застал— прошептала я, нежно сжимая его руку. — Микеланджело, — продолжал Кай, его голос такого богатого тембра, что, казалось, резонировал с самим воздухом вокруг нас — его Давид - шедевр человеческой анатомии, свидетельство божественной искры внутри каждого из нас. И Леонардо — его взгляд стал отсутствующим — его Мона Лиза, улыбка, в которой заключены тайны Вселенной, по крайней мере, мне всегда так казалось. Ей восхищались столетия. Он создал шедевр, в сравнение с которым не идет ни одно произведение искусства. —Он сделал паузу, отхлебывая кофе, тепло жидкости резко контрастировало с прохладой его тела. —Вечеринки, пиры, декаданс — сказал он с легкой улыбкой. —Это было время, когда люди праздновали саму жизнь, любовь и страсть с такой силой, что даже бессмертный мог почувствовать себя живым. — Он наклонился ближе, и его холодное дыхание коснулось моей шеи, отчего по спине пробежали мурашки. — Бывали ночи, когда я прокрадывался в мастерские великих тварцов — прошептал он. — Я наблюдал, как они воплощали свои замыслы в жизнь, используя только свои руки и несколько простых инструментов. Смотреть на страсть, горящую в их глазах, когда они высекали что-то из мрамора или рисовали гениальные картины, ьыоо завораживающе.— я почти ощущала тепло пламени свечей, скрип угля по бумаге и насыщенный аромат масляных красок. — Каково это было - быть с ними? — спросила я, мой голос дрогнул от благоговения. Его взгляд стал отстраненным, словно он смотрел сквозь завесу времени. — Художники, — пробормотал он, — их страсть была опьяняющей. Я знал Микеланджело, когда он был молод, полон огня и гениальности. То, как он вырезал что-то в огромной глыбе мрамора, словно высвобождая душу, заключенную внутри.— Он помолчал, нежно поглаживая ее по руке. —А Леонардо, он был безумцем и гением. В его голове был целый лабиринт идей, его движения были нежными, как прикосновение перышка к холсту, при том он работал с такой экспрессией — Он наклонился ближе. —Их творения не были похожи ни на что, что когда-либо видел мир—сказал он, понизив голос до чувственного мурлыканья. —Красота человеческого облика, запечатленная в красках и камне, раскрывала перед всеми сущность человечества.— Его рука скользнула вверх по моему телу, пальцы коснулись изгиба груди. —Это было время необузданной страсти, торжества божественной искры внутри нас всех.— Я вздрогнула от его прикосновений, мое сердце учащенно забилось, когда я слушала его рассказы. — А как насчет любви? —она вздохнула, мои глаза искали его. — Ты когда-нибудь находил там любовь?— его взгляд смягчился, и он притянул ее ближе. — Любовь - непостоянное создание, — пробормотал он, гладя меня по волосам. —В эпоху Возрождения это часто было мимолетным явлением, описанным в сонетах и запечатленным в мимолетных взглядах. Но были и те, кто находил нечто большее, что выходило за рамки капризов эпохи. Я знал художника, — сказал он, понизив голос до шепота, — который безумно влюбился в свою музу. Он рисовал ее снова и снова, каждый раз пытаясь уловить суть того, что заставляло ее сердце петь.— я с любопытством посмотрела ему в глаза. — Что с ними случилось? — спросила я едва слышно. — Ах, художник и его муза, - ответил он с понимающей улыбкой. — Их любовь была тайной, о которой шептались в тени величественных дворцов и тихих уголках студий. Она была повелительницей ночи, ее красота, как песнь сирены, притягивала мужчин к их погибели. — Он помолчал, обводя большим пальцем контур моей нижней губы. — Но он увидел в ней то, чего не видели другие. Чистота, свет, сияющий сквозь тьму.— Он наклонился ближе, его дыхание коснулось моего уха. —Он изобразил ее Венерой, выходящей из морской пены, ее тело было воплощением совершенства. Он запечатлел мягкость ее кожи, огонь в глазах и то, как она двигалась с грацией богини. Каждый мазок кисти был признанием в любви, безмолвным сонетом, воспевавшим его одержимость ее образом в его голове — я почувствовала дрожь возбуждения от его слов. — И они когда-нибудь смогли осуществить свою любовь открыто? — прошептала я. Глаза Кая озорно блеснули. — Осуществить? — переспросил он. —Они сделали больше, чем это, любовь моя. Их страсть была живым шедевром, танцем плоти и души, который превзошел границы их бренных тел. — Он наклонился ближе, и его голос понизился до соблазнительного гокота, откликающегося в моем теле. —Они встречались тайно, вплетая свои тела в его картины, когда он писал ее в мягком свете свечей. Каждый взмах его кисти был лаской, каждое прикосновение краски к ее коже - актом поклонения. Я почувствовала, как по моему телу пробежал трепет, когда я живо представила сцену, которую Кай нарисовал своими словами. Я почти слышала шелест шелковых простыней и тихие вздохи удовольствия, когда художник запечатлел свою музу в картине страсти. — Было ли это похоже на нас? — спросила я хриплым от желания голосом. — В некотором смысле, — признался Кай, и его глаза потемнели. — Сила их связи была такой, какой я никогда раньше не видел. Это было грубо, первобытно и прекрасно. — Он глубоко вздохнул, его грудь расширилась от воспоминаний о прошедших веках. — Но наша любовь другая, — продолжил он, окидывая меня взглядом. — Наша связь основана не только на страсти и красоте, но и на доверии и принятии в мире, который боится того, кто мы есть. — Он сделал паузу, его взгляд задержался на моем лице. — В эпоху Возрождения я наблюдал за происходящим из тени, молчаливый поклонник человеческого духа. Но теперь, — он наклонился ближе, — теперь я часть этого духа. Я создание ночи, и все же ты, —сказал он хриплым от волнения голосом, —ты заставила меня почувствовать себя живым. —Он наклонился ближе, и холод его тела окутал меня, словно тиски. — Скульпторы, — прошептал он с нежностью в голосе, от которой у меня по спине пробежали мурашки, — как Донателло, чья Монти-Весталка была не просто статуей, а высшим воплощением мастерства. —Его рука скользнула вниз по моей шее, пальцы скользнули по ключице. —А еще были поэты, такие как Франческо Петрарка, Джованни Боккаччо, Буонарроти Торквато Тассо, чьи произведения могли заставить даже вампира растрогаться от красоты их слов.— Он замолчал, не сводя с меня глаз, его рука легла на мое обнаженное плечо. — Но это были влюбленные, — продолжил он, понизив голос до страстного шепота, —те, кто осмеливался бросить вызов условностям и жить настоящим моментом, кто по-настоящему знал, как любить. —Его рука скользнула к моей талии, большой палец обвел чувствительную кожу чуть выше пупка. —Их любовь была дикой, необузданной, как море перед нами. Они вдохновляли меня. Я написал огромное число полотен, что есть в замке в эту эпоху. Это была настоящая свобода созидания настоящему искусству.—я прильнула к нему, прижавшись грудью к его груди. —Я видела твое искусство, —пробормотала я с восхищением глядя на него, —оно просто невероятное.— Глаза Кая загорелись гордостью и страстью. — Спасибо, любимая, — сказал он, его рука скользнула к моему бедру. —Искусство для меня - это способ запечатлеть моменты красоты и любви, свидетелем которых я был на протяжении веков.— Он наклонился и крепко поцеловал меня, языки танцевали вместе, а соленый ветерок овевал нас легким, едва ощутимым бризом. Когда мы прервали поцелуй, огонь в его глазах разгорелся еще сильнее. — Я хочу нарисовать тебя — пробормотал он, и в его глазах загорелся голод, который не имел ничего общего с жаждой крови.— я ахнула, меня захлестнула новая волна желания, и я сжала его запястье. —Сейчас?— Выдохнула я, мои глаза расширились от возбуждения. — Да, сейчас. — Сказал он хриплым от вожделения голосом. — Я хочу запечатлеть тебя сейчас, когда детали раскрываются при свете, чтобы передать твою сущность, твою красоту и ту связь, которая нас связывает.— я кивнула, мои глаза блестели от желания, когда я смотрела, как он на вампирской скорости переместился к машине и достал набор масляных красок и небольшой холст из багажника. На мой непонимающий и слегка удивленный взгляд он ответил даже не задумываясь — Я художник, любимая, а это моя машина. У меня всегда есть инструменты для моей работы. К тому же я надеялся что мне удастся нарисовать тебя сегодня.— первые мазки появились на холсте. Он делал это быстрыми, умелыми движениями, не отрывая от меня глаз. Предвкушение было похоже на электрический разряд, протянувшийся между нами, словно оголенный прово — Ляг! — приказал он, и в его голосе прозвучала бархатная ласка, от которой по телу пробежал трепет. С дрожащими ногами я повиновалась, откинувшись на песок позади меня, мое сердце бешено колотилось, когда солнце целовало обнаженную кожу. Pov Kai Я расположил ее именно так, чтобы ее тело было подобно роскошному пиру. Мой взгляд блуждал по ней, глаза горели голодом, который был больше, чем просто желанием вгрызаться в чью-то плоть. Я обмакнул кисть в краску, насыщенный малиновый цвет, как ее губы, слегка покусанные и припухшие, резко контрастировал с белоснежным холстом. Я начал рисовать ее уверенными и точными мазками, каждый из которых передавал суть ее красоты. Pov Eva Я наблюдала за ним, и у меня перехватывало дыхание, когда он добавлял все новые цвета. Это было странное сочетание уязвимости и силы, мое тело было полностью открыто, но в то же время я владела собой. Он переводил взгляд с моего лица на свою работу, и от его пристального взгляда я с каждой секундой становилась все более влажной. Кисть скользила по ткани, оставляя за собой следы краски, слегка просвечивавшие сквозь холст. Это был танец красок, отражавший нашу любовь, симфония страсти, разыгравшаяся в уединенной тиши. Pov Kai Я рисовал ее с тем же пристальным вниманием к деталям, с какими я овладевал ею ночью. Каждый мазок кисти был выражением моего желания, каждый оттенок - шепотом любви. Океан служил фоном, таким же бескрайним и неукротимым, как и страсть, парившая в воздухе. Волны разбивались о берег, создавая ритм, идеально перекликающийся с биением сердца в ее груди. Ее волосы напоминали буйный гобелен из охры и золота, сливающийся с белизной песка, а морские брызги окрашивали ее кожу тонким соленым оттенком. Ее тело было открыто для меня, словно полотно из мягких изгибов и нежных впадин. Солнце ласкало ее кожу, придавая ей теплый карамельный оттенок, от которого клыки сводило от голода. Песок льнул к ней, подчеркивая вершины и впадины ее фигуры, создавая дразнящий контраст между неровностями берега и гладкостью ее тела. Я изобразил ее богиней любви, поднявшейся из моря, ее красота была слишком велика, чтобы ее могли увидеть глаза простого смертного. Алый оттенок ее губ отразился в красках на моей палитре, голубизна глаз перекликалась с темнотой и привлекательностью бескрайнего океана. Ярко-синие, они отражали свет, и казалось, что они светятся и переливаются, блики солнца на воде. Они пленили меня с того момента, когда я увидел ее, вошедшую в зал, это была пламенная страсть, которую ни один художник не мог бы передать по-настоящему. И все же я старался, смешивая оттенки лазурного, бирюзового и золотого в глубине своего холста, желая, чтобы краски ожили и отразили пламя, которое горело в ней. Я писал ее с пылом, который был ощутим, каждое линия была признанием в любви к ней и абсолютно покорности перед ней. Шум волн доносился словно нежная серенада о любовной истории, разворачивающейся при свете дня. Я отступил назад, мой взгляд задержался на ее фигуре, рука зависла над холстом, словно я мог прикоснуться к ней через свое творение. Кисть вновь затанцевала по холсту, оставляя за собой красочный след, который рисовал ее так, как не смог бы понять ни один простой смертный. Я запечатлел, как свет играет с ее волосами, превращая их в огненную корону, когда солнце целует ее кожу. Рисуя, я не мог избавиться от чувства вины. Она была такой красивой, такой живой, а я был порождением ночи, монстром, который питался кровью других людей. И все же она была здесь, обнажая перело мной свою душу и свое тело, готовая разделить с нами вечность. Я отложил кисть в сторону, не в силах сдержать яростное желание защитить ее, которое росло во мне, даже от самого себя, казалось еще чуть-чуть и кисть разлетится в моих руках на осколки. Мы не заслуживали ее, но сделали бы все, чтобы она была рядом с нами. Наконец вздохнув и взяв себя в руки я сделал финальные мазки, превратившие холст в произведение искусства, но я впервые не считал это заслугой мастера, то есть себя, это было в том, что именно она была извображена на полотне. Я остановился на мгновение, восхищаясь тем, как свет играет на ее теле, как цвета сливаются с ее кожей, становясь частью ее самой. Я словно наблюдал, как оживает ее душа, красота которой превосходила все его представления. Pov Eva Я наблюдала за его работой, и моя грудь поднималась и опускалась в такт морскому бризу. От каждого взмаха кисти у меня по спине пробегали мурашки, а тело реагировало на неприкрытую страсть в его глазах. Я чувствовала напряженность его взгляда, то, как он изучал меня, словно я была самым драгоценным камнем в мире. Он замер, не сводя с меня глаз, и я знала, что он обдумывает свой следующий шаг. Холст был свидетельством его любви, каждый мазок - выражением его желания. Я почувствовала трепет возбуждения, когда его рука зависла над палитрой, смешивая новые краски, чтобы передать мою сущность. Когда кисть последний раз коснулась холста, и мне показалось, что он рисует мою душу, обнажая ее для всеобщего обозрения. — Расскажи мне еще— прошептала я, в моем голосе была нежность, которая соответствовала мягкому дуновению ветра. — Расскажи мне о любви, которую ты встречал за все эти годы.— Кай помолчал лишь пару секунд, устремив взгляд на горизонт, где солнце из зинита начинало опускаться. — Любовь, — пробормотал он, — любопытное создание. Она провела меня по самым темным закоулкам человеческих страстей и по самым изысканным садам души— Он глубоко вздохнул, словно грудь наполнилась воспоминаниями о прошедших веках. — Я знал любовь, которая пылала с яркостью тысячи солнц, и любовь, которая была тихой, как лунная ночь.— Он наконец отложил кисть на окрашенную яркими цветами палитру— В Венеции жил художник, —начал он, — который влюбился в куртизанку из одного публичного дома. Их любовь была тайным перешептыванием в священных залах дворцов, страстью, которая пылала так же ярко, как закаты, окрашивающие город. Она сбежала из своего пристанища ради него. Наконец работа с красками была окончена, и тонкая кисть из белилами заняла место в моих руках. Блики в ее глазах заставили их сверкать, как изумруды, в лучах утреннего солнца. Я ощущал под своей кожей всепоглощающую любовь к ней в каждом штрихе и знал, что она была для меня больше, чем просто музой. Она была моей партнером, моей возлюбленной, всем для меня. Я отложил кисть в сторону, поднялся на ноги и взяв ее за руку, поднял, поставив перед собой. — Пойдем, — сказал я мягким, но все еще слегка командным голосом, этого было не отнять. — Пойдем искупаемся. — Подожди!— ее глаза нашли выступы на отвесных скалах, окружающих затерянное место. —Что, если...— я приподнял бровь, зная ее слишком хорошо. — Что, если что, любимая?— она моментально указала на скалы с озорным блеском в глазах. — Что, если мы прыгнем оттуда?— я проследил взглядом за ее пальцем, задержавшись на крутом обрыве. — Это слишком опасно, любовь моя.— мой голос был тверд, и я крепче сжал ее руку. Я чувствовал, как возбуждение пульсирует в ее жилах, тот же трепет, который в первую очередь привлек меня к ней. Она посмотрела на меня со смесью вызова и игривости. — Ты вампир, — сказала она мягким мурлыкающим голосом. — Ты должен быть бесстрашен.— я почувствовал, как мой собственный трепет вырос от ее слов. Я знал, о чем она думает, знал, каких острых ощущений она жаждет. Тот самый трепет, который вплел нас в этот момент, когда наши тела сплелись в танце желания и силы. Я колебался всего секунду, прежде чем восторг в ее глазах вновь пересилил мои сомнения. — Очень хорошо, — сказал я с ухмылкой. — Но если мы сделаем это, тебе придется быть у меня на спине, чтобы я мог быть уверен в твоей безопасности— Не сказав больше ни слова, я подхватил ее на руки, быстро доставляя нас наверх, и повернулся лицом к утесу, под которым простиралось ослепительно синее море, а волны разбивались о камни. Мое тело напряглось, когда я наклонился, позволяя ей забраться на мою спину. Я почувствовал тепло ее тела, прижавшегося к моему, ее руки крепко обвились вокруг моей шеи, а ноги сомкнулись вокруг талии. Я чувствовал гладкость между ее бедер, она должна была свести меня с ума. Но мы договорились о другом виде близости на сегодня. Так что я глубоко вздохнул, не сводя с нее глаз, пока она не прошептала мне на ухо. — Сделай это, — настаивала она, ее голос был тем, чему я не мог воспротивиться. С рычанием предвкушения я подошел на шаг ближе к краю обрыва, ветер неистово трепал волосы. Я почувствовал, как ее сердце забилось быстрее, а дыхание участилось от волнения, и понял, что она готова. — Держись крепче, — предупредил он, и в его голосе прозвучало мрачное обещание. Он сделал последний шаг и прыгнул в пустоту, его вампирские рефлексы и сила подбросили их в воздух. Ощущение невесомости было пьянящим, а ветер перехватывал дыхание. Pov Eva Я взвизгнула от возбуждения, мои руки крепче обвились вокруг шеи Кая. Я почувствовала силу его тела под собой, мышцы напряглись и расслабились, когда мы упали вместе. Внезапно вода полностью окутала нас, и холод пронзил нагретую на солнце кожу, когда она сомкнулась над нашими головами. На мгновение воцарилась тишина, только приглушенный стук сердца отдавался эхом отдавался в ушах. Затем, словно по какому-то молчаливому согласию, мы вынырнули на поверхность, хватая ртом воздух. Наш взгляды встретились, и связь между ними превратилась в огненную дугу, сияющую ярче солнца над головой. Я захихикала, все ещё чувствую как адреналин гонит кровь по телу и прильнула к шее Кая, снова обхватив его ногами за талию. Его глаза были подобны расплавленному золоту, в них тлел голод, который выходил за рамки простого вожделения. Я чувствовала ровный барабанный бой у себя в груди, и знала, что он испытывает тот же трепет, что и я. Соленая вода окутывала наши тела, смешиваясь с ароматом растений на пляже и загара. — mon amour (моя любовь)— прошептал он хриплым от желания голосом, — я больше не могу сдерживаться. Ты нужна мне! От автора Солнце стояло высоко в небе, но именно их любовь поджигала мир. Он наблюдал за ней голодным и собственническим взглядом, пока волны разбивались о них, соленые брызги целовали их кожу. Он потянулся к ней, взял ее за подбородок и приподнял ее лицо, чтобы встретиться с ее взглядом. Другая его рука скользнула вниз по ее телу, большой палец коснулся чувствительного клитора, заставив ее ахнуть. Ее глаза расширились от признания, и она кивнула, ее собственный голод был таким же, как и у него. Волны разбивались о скалы, поднимая в воздух брызги соленой воды, которые смешивались с их ароматами. Солнце стояло уже высоко в небе, согревая их, высушивая кожу, а морской бриз играл с распущенными прядями ее волос. Другого приглашения ему не требовалось. С рычанием желания Кай поднял ее и понес в полосу прибоя, вода плескалась вокруг них, когда он нашел несколько камней, достаточно больших, чтобы выдержать их вес. Волны разбивались о берег, соленые брызги обдавали их кожу, когда он нашел ровную, устойчивую поверхность и, нежно прикоснувшись, опустил ее на прохладный, скользкий камень, вода плескалась у них по бокам. Ее ноги охотно раздвинулись для него, и он встал между ними, головка его члена коснулась ее гладких складок. Их поцелуй был отчаянным, как будто они пытались поглотить друг друга. Его руки блуждали по ее телу, ощупывая каждый дюйм, словно в первый раз. Он сорвал с ее губ последний поцелуй, перейдя к ее груди, и взял одну из них в рот, посасывая затвердевший сосок. Она выгнула спину, вцепившись руками в скалу под собой, задыхаясь от удовольствия. Шум океана был единственной музыкой, которая сопровождала их страстную симфонию. — Кай, - простонала она, ее голос был полон желания. — Возьми меня.— Их страсть была неудержимой. Тепло солнца разожгло в них дикий огонь, а прохлада моря только подогревала его сильнее. Он снова поцеловал ее, крепко и глубоко, его клыки задели ее нижнюю губу, и она задрожала в предвкушении, когда соленый вкус моря смешивался с их поцелуями. — Amata (возлюбленная) — простонал он ей в губы— Я заявлю права на тебя столько раз, сколько потребуется, чтобы наши души соединились на всю оставшуюся жизнь. Ее ответом был стон желания, когда она притянула его ближе, ее тело жаждало его. Глаза Кая потемнели, он поцеловал ее в шею. — Кай, - прошептала она хриплым от желания голосом, — я хочу почувствовать тебя, пожалуйста.— Не говоря ни слова, он подчинился ей. Приподняв ее за талию, он заставил ее ноги обвиться вокруг его бедер и погрузился в ее влажное тепло. Ощущение нагретого солнцем камня у нее под спиной и холод его тела над посылали по ее телу волну удовольствия, когда она приняла его на всю длину. Он застонал, его клыки блеснули на солнце, и она поняла, что время нежной любви прошло. Их тела соприкоснулись, морские волны словно подстраивались под ритм их страсти. Каждый толчок отдавался в ней ударной волной, скала под бедрами не давала никакой подушки, а только усиливала интенсивность каждого движения, слегка царапая кожу. Соленая вода напротив целовала ее, а солнце сияло над ними огненным шаром, который, казалось, благословлял их союз. — Ты моя. Сейчас и навсегда!— Ее глаза встретились с его глазами, она почувствовала огненный жар его страсти, голод, который нарастал между ними, казалось, целую вечность. —Кай, mio re (мой король)— выдохнула она, — навсегда — его глаза горели желанием, которому было много веков. Их любовь была подобна волнам, разбивающимся о берег, безжалостной и всепоглощающей. Ее дыхание было прерывистым, она ощутила кончики его клыков на своем плече, там где уже был укус. — Сделай это, — настаивала она. —Сделай меня своей, Кай. С первобытным ревом он вошел в нее, и сила его проникновения заставила ее вскрикнуть от смеси удовольствия и боли. Звук эхом отразился от окружающих скал, это было признание в любви, которое услышали только море и небо. Pov Eva Мои ногти впились в спину Кая, оставляя на его коже маленькие полумесяцы, которые тут же срастались. — Сильнее, — выдохнула я, мое тело молило о большем, обо всем, что он мог дать. И он подчинился, его бедра задвигались быстрее, его член входил и выходил из меня с непревзойденным пылом.— Кай, - простонала я, ее глаза остекленели от желания, слегка закатившись. — Укуси меня. Сейчас!— кажется не колеблясь не секунды он вонзил клыки в мою шею, и мир вокруг нас взорвался от красок и ощущений. Pov Kai Ее кровь была подобна жидкому огню у меня в горле, воспламеняя все тело. Я чувствовал, как участился ее пульс, как нарастал ее оргазм, когда я овладел ею самым интимным из возможных способов. Кульминация обрушилась на нас одновременно подобно приливной волне, захлестнув и заставив задыхаться. Я вышел из нее, жидкости смешались с морской водой и потекли в океан. Мы прижались друг к другу, тела дрожали от толчков наслаждения. — Я люблю тебя, — прошептала она, ее голос был едва слышен за шумом волн. Я поцеловал ее, ощутив на губах вкус морской соли и сладость ее крови. — И я люблю тебя. Больше, чем я когда-либо думал, что это возможно.— Наша любовь была дикой, необузданной силой, такой же неистовой, как окружавший океан. И когда мы лежали там, сплетясь телами на скалистом берегу, я знал, что ничто и никогда не сможет встать между нами. Мы перешли черту, и пути назад не было. Теперь мы были окончательно связаны не просто душами, а чем-то гораздо более прочным. Солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени на наши переплетенные тела. Но жар между нами не ослабевал, пламя страсти разгоралось ярче с каждой секундой. Мы снова поцеловались, и этот поцелуй говорил о любви, желании и обещании будущего, полного страсти. Когда отголоски кульминации наконец утихли, мы по-прежнему были прижаты друг к другу. И сейчас, когда солнце практически село и окрасило небо в розовые и золотые тона, наша любовь была единственным шедевром, который был нужен. Pov Eva — Я думаю, нам пора возвращаться домой, любимая, пока Аро не отправил за нами поисковую группу. Он хотел забрать тебя сегодня вечером. Через два дня мы едем в Махви.— он сказал. Я скучала по Аро и Марку, как бы хорошо нам ни было. Я кивнула, мои ноги все еще дрожали от интенсивности занятий любовью. Он бережно снял меня со скалы, вынося на берег, мы быстро оделись, ткань прилипла к соленой коже. Я помогла ему прибраться в импровизированной художественной студии, а в голове крутились мысли о том, что ждет нас в будущем. Пока мы упаковывали холст, кисти и наполовину использованные тюбики с краской, ч не могла избавиться от чувства неизвестности, что наполняла грудную клетку и разум. Но сейчас это был наш момент, который мы разделили только вдвоем, свидетельство любви, которую никто другой не мог понять. Пляж стал воспоминанием, полотном, окрашенным в оттенки любви и страсти, свидетельством зародившегося союза, который невозможно передать словами. Дорога домой прошла в молчании, наполненном отголосками страсти и предвкушением того, что должно было произойти. Полотно, аккуратно завернутое в ткань, лежало на заднем сиденье элегантного спортивного автомобиля, безмолвный страж любви, которую только что создали. Картина была сокровищем, частичкой казалось нас самих, которую мы запечатлели и теперь бережно хранили. Это было то, чем я буду дорожить, то, что будет разделено только между нами.