Нигде не нужён.

Антон - простой школьник из Воронежа. Он много курил, выпивал, тусовался и порой игрался с наркотиками. В Воронеже таких ребят были полно, каждый подросток хоть раз пробовал колоться, а кто то к 9 классу уже и вовсе сторчался. Антона такие забавы не обошли, он, даже, можно сказать, был главным на таких тусовках и сам добывал и приносил другим запрещённые вещества. Учился Шастун плохо, на уроках балаболил, часто спорил с учителями. Ближе 4 парты парень не садился никогда, да и предпочитал он сидеть в одиночестве, так как в его классе друзей у него не было. С большинством из своих друзей он познакомился в клубах или на подозрительных хатах, их соединяло общее увлечение и любовь к алкоголю. Это была одна из причин, по которой он не любил своих одноклассников и не желал общаться с ними. Они все слишком скучные и нудные, Антон боялся стать таким же. Но и его одноклассники тоже не были в восторге от парня и общаться с ним не хотели. Дело в том, что об его гейских наклонастях знает каждый ученик старших классов. По школе ходило множество слухов, как он любит делать минет и целоваться в засос с парнями. Благо, дальше школы, да и в целом старшеклассников, сплетни не распространялись. Да и жить Шастуну это особо не мешало. - Моё счастье в том, чтобы вырасти и уехать подальше отсюда - Напевал Антон идя домой со школы известную всеми нами песню. Да, он был фанатом гейских фанфиков, особенно, со стеклом. Все эти истории сильно цепляли его, что и привлекало парня читать ещё больше и снова и снова. Да и он часто находил себя в главных героях. Так и в одном небезызвестном нам фанфике он сильно влюбился в персонажа, который сгинул с крыши. С тех пор, он долгое время проживал в дереализме и вечной тревожности, ощущая себя на месте партнёра того парнишки. И ровно тогда же у Антона появилась новая мечта - переехать в Питер. - Вон, у Шастунов сын пидором вырос, а они хоть бы хны - Яростно обсуждали бабушки около подъезда. Они сидели там круглый год, вне зависимости от погоды. И всегда обсуждали что-то однотипное, да так, чтобы все услышали. Именно поэтому Антон, как и остальные жители дома, уже не вслушивались. Но вдруг сегодня, они слишком подозрительно косились на парня и громко повторяли в слух, что он пидор, да так, что даже сквозь громкую музыку и не менее громкие в его голове мысли было отчётливо слышно. Шастун не сразу понял, что это про него. И лишь только дойдя до своей квартиры осмыслил всё. Ну а с другой стороны, это было логично. В семье он единственный, да и сама фамилия Шастун уж точно не распространеная, на весь город поблизости он был одним таким. -И с чего это они взяли, что я пидор? - И в правду, с чего это вдруг? Это ведь не ты целовался в засос с парнем на виду у своей параллели, и вовсе не ты на каждой тусовке спал только с парнями. - Шастуну давно было понятно, что всем известно про его ориентацию. Сначало хулиганы и крутые парни пытались задеть его, но у них не получилось, и в скоре все смирились, сейчас к этому все относятся спокойно, да и Антон особо не скрывает. Скрывать уже нечего. Только вот... Откуда об этом знать бабкам, которые дальше подъезда и не выходят... Если слух дошёл даже до них, то и до родителей тоже... - Раздумывал школьник стоя у своей двери уже несколько минут, ему было страшно открывать дверь в свою же квартиру. Это было странным, ведь до этого школьник с радостью приходил домой и общался со своими родителями обо всём, не боясь их. А ведь и вправду, их семью можно было назвать примером для всех. Пока из соседских окон старого ЖК ежедневно доносились крики и звон разбитой посуды, чуть ли не в каждой квартире проживал муж тиран и алкаши, семья Шастунов славилась своей хорошей репутацией, даже бабки, любящее гиперболизировать и сочинять, последние лет 10 ничего не могли придумать про них. После этих мыслей парню стало ещё тревожнее заходить в квартиру, но ключ уже прокручивался в старом, ржавом сердечнике. Открыв дверь, он не увидел таких же радостных как ранее родителей. Мама в стрессе бегала по квартире, будто кого-то искала. На школьника никто не обращал внимания, но он аккуратно зашёл, разулся и скинул свой рюкзак на пуфик, стоящий рядом лет сто уже наверное. Пройдя на кухню, он застыл в дверях, увидев своего отца. На нём не было лица. Он без аппетита ел мамин борщ, пытаясь сунуть в себя хотя бы ложечку и кусочек хлеба. Антон ранее никогда не видел свою семью в таком виде. Ему становилось также не по себе. А тревожность повышалась. Дыхание стало тяжёлом и редким. Антон думал, что это всё из-за него. Антон думал, что он позор семьи. Спустя время, мама всё таки перестаёт носится по квартире, она останавливается там же на кухне, медленно осматривает сына с верху вниз и заостряет своё внимание на его искусаных губах в крови, которые, школьник, стоя у прохода, продолжал покусывать от нервов. - Антоша, нам нужно поговорить. Серьёзно. - Сказала разочаровано и грустно мама. А отец рядом злобно встал. Она давно не была такой. Последний раз, Антон видел их такими, когда они ежедневно выпивали и на него выливалась вся ненависть. Это сильно ранило маленького Тошу. Он до сих пор помнит своего отца в тот момент, когда он со всей силы с ножом в руках замахнулся на него. Благо, за счёт его плохого зрения он промахнулся. Но это была последняя выпитая ими бутылка в жизни. После, они стали более лояльными и никогда не повышали голос. После этой фразы, в квартире затихло. Было видно, как мама сдерживает слезы, а отец рвётся от злости. - Сядь. - Грубым басом мужчина приказал сыну. Антон сел на старый проженный сигаретами кожаный диван, который нелепо смотрелся в сочетание с другой мебелью и интерьером. Его сердцебиение участилось, а дыхание наоборот. Парня трясло, он ощущал себя плохо. Из за тревоги он начал грызть ногти и сильно покусывать губы, хотя после того самого инцидента больше ни разу не прикасался зубами к ним. И пока мама пытается подобрать самые аккуратные и верные слова, уже сама дрожа и теряясь. Она не знает как начать разговор на столь интимную и ужасную тему. Она всё ещё надеется, что это просто слухи. Но это не так. Отец тут же резко встаёт над Антоном и самым ужасающим голосом, который у него только может быть, произносит омерзительные слова. - Ты позор семьи! Мы тебя растим, всё самое лучшее даём, чтобы ты человеком вырос, нормальным, а ты пидорасом стал. Проваливай из дома. Мне сын пидор не нужён. - это звучало слишком больно для ранимого парня. Он почувствовал сильную вину и опустошение внутри. Щеки сына вмиг стали красными, как помидор, или же, как кровь, которая текла из его раненых им же губ. Антон думал, что всё самое плохое закончилось. Его дыхание и сердцебиение участилось. Видя перед собой разъяренного и грозного отца. Последний раз он был таким, когда злорадствовал алкоголем. И тут, Тоша бросает взгляд на маленький стеклянный столик, чуть дальше от дивана. И замечает подозрительно полупустую бутылку чего то крепкого. В спиртном парень за свои 16 лет уже стал разбираться. Но это была самая простая паленая водка из ларька неподалеку, где Антон каждый вечер покупает сигареты. Странно, что выбор отца пал именно на неё, ведь на вкус она просто отвратительна, а вот протрезвяешь от неё только через 3 дня. Но она не хило вставляет и это можно увидеть по словам и невнятной речи отца. Мать после этих слов лишь пошатнулась, но сказать что-либо не могла. На ней был виден страх. Она с отцом согласна не была. Но поменять его мнение и повлиять на него тоже не смогла. - Андрей, это слишком. - мама обращается к супругу. Сквозь страх и слезы. Её глаза в мгновение становятся ещё грустнее и наполняются огромной стеклянной слезой, которая вот вот вытечет и упадёт прямо на пол. Она пытается сдержать слезу, но её руки неестественно сильно трясутся, она не может ими даже протереть глаза. Всё тело наполнилось ужасом. Антон, видя это, ещё больше впадает в страх. Всё до жути напоминает ему детство. Всё та же кухня, те же слова льются из уст взрослых, а на маленьком побитом столике с трещинами стоит противная водка. Будто вот-вот отец возьмёт нож около плиты, сполоснет его в раковине и тут же накинется на меня, закрывая мне рот своей огромной ладошкой. Нет, нет, нет. Это не должно повторится. - Заткнись!- громко кричит отец на свою жену, выпиваю ещё одну стопку водки из гранёной рюмки даже не жмурясь и со злобой стуча ставит её на столик. Он осматривает помещение и хватает со стола пустую тарелку, где ранее лежала закуска. Сейчас она уже не требуется. А вот тарелку ему нужна, но немного для другого. Отец снова неразборчиво кричит на Антона поднимая вверх тарелку. Он хочет его ударить. И он делает это. Тарелка с громким звон разбивается на тысячи маленьких кусочков об голову парня. В его волосах остались самые мелкие, а осколки побольше проникли прямо в его кожу и глубоко порезали. Лицо Антона истекает кровью. Он давно не слышал звон от бьющейхся тарелок. Он хочет сдвинуться с дивана, убежать, скрыться, да так чтобы его не нашли. Но крепкий мужчина силой удерживает парня и не даёт ему даже двинуть рукой. Мама, сидит напротив на небольшом табурете, который здесь, кажись, ещё со временем совка. Она рыдает навзрыд. На ней нет лица. По ней видно, как ей больно смотреть на это, но деваться некуда, пьяный супруг всё равно сильнее её и не даст ей уйти. Она закрывает глаза и пытается не издавать звуков, кусая свою руку. Но тихий стон всё равно слышен. И вот, Антону снова 7 лет, он видит мать в истерики, отца, бьющего посуду и ломающего всё, что он видит на своём пути. Маленький Тоша снова не знает, куда себя деть. Он больше не чувствует себя безопасно в родной квартире. Ему хочется плакать. Рыдать. Кричать. И всё сразу. Это ломает его ещё сильнее. Он чувствует себя не нужным здесь. В этом доме ему делать нечего. Ему действительно лучше проваливать. Антон долго раздумывал над этим всем. Из его глаз уже медленно стекают слезы, его одежда полностью мокрая от смеси слёз и пота. Он не забудет этот лет никогда. Вдруг, он сквозь замыленные глаза видит мутный силуэт мужчины, а в его руках что то длинное и необычной формы. Парня трясёт ещё сильнее, перед глазами мутнеет, он задыхается, единственная мысль в его голове сейчас «Хоть бы выжить». Он все таки разглядывает и осознает, что отец только что стоял у плиты, а затем у раковины. В его руках нож. А с него стекают капли воды. Мать неистовыми криками молит отпустить сына. Она снова трясётся и снова закрывает уши и глаза, лишь бы развидеть это и не услышать вопли родного ребёнка. - Делай со мной что хочешь, но Антошу не тронь! - повторяла женщина в истерике. Но отец не слушал её, он не слушал никого. Ему было всё равно. Казалось, будто это был не он. Им словно кто то управлял. Вспоминая все те моменты вместе, где он радостно улыбался, обнимал всю свою семью, играл с ними в настолки по выходным, а вечерами за ужином мило беседовал. Не верилось, что этот же человек только что прогонял из своего дома любимого сына и сейчас уже идёт на него с ножём. Антон был готов умирать. Он верил, что это его судьба. Крепко закрыв глаза, не двигаясь он сидит на диване в странной позе.