Вопрос сторон

Идиома «castaway» имеет несколько значений:

1. Потерпевший кораблекрушение.

2. Пария, отверженный, изгнанник.

3. Бесполезный, никому не нужный

«Castaway» группа Green Day

      В отличие от прошлого раза чёрная дверь Гриммо двенадцать несогласно вросла в косяк при попытке открыть. Алохомора не сработала, а с тёмным заклинанием Сириэль повременила, опасаясь возможной расплаты от тех, кто внутри. Пришлось стучать серебряным кнокером в виде змеиной головы.       Вскоре дверь открылась, и на Сириэль уставилось остриё палочки и серого взгляда.       — Ты? — мятый и небритый Блэк то ли обвинял, то ли в самом деле спрашивал. — Если ты, то докажи: что я украл, а ты протестовала?       О, пошли военные фишки.       — Нижнее бельё. И тебе доброго вечера, Блэк. Пусти, — Сириэль поёжилась. Пустая городская улица, как и мысли, терзала прохладой зимней ночи.       — А с чего ты решила, что я принимаю гостей? — Он опёрся плечом о дверной косяк и сложил руки на груди. Притаил за надменными глазами преимущество. — У меня на двери табличка «Клуб проебавших жизнь»?       Сириэль шагнула на порожек к нему, Сириус не отступил, и она твёрдо пихнула ему в грудь взятку.       — Эта табличка у тебя в глазу бревном застряла. С Рождеством. А теперь пусти, я не собираюсь выкаблучиваться перед тобой. Если ты не один, я уйду, но если…       — Заходи, — оборвал он, но едва обхватил подарок, его брови высоко подпрыгнули, а внимательность окончательно растворилась в любопытстве, позволяя Сириэль просочиться в дом.       Громкий стук каблуков оповестил о прибытии — разбудил портрет матери Блэка. Рассыпалась оскорблениями о крови, предательствах и поганых уродах.       Закрыв руками уши, Сириэль ввалилась в кухню. Сириус вошёл следом немногим позже яростного Петрификуса. Портрет уже не орал.       — Можешь и повыкаблучиваться, выглядишь подходяще. Великолепно, в смысле, — Блэк вальяжно развалился на стуле, что был отодвинут от стола.       — Бля, брось это, Блэк, — недовольно поморщилась Сириэль, схватив стакан, уже наполненный бурбоном, судя по початой бутыли рядом. Без спросу выпила залпом. — И ни одна птичья самка не стала бы выкаблучиваться перед самцом. Это твоя прерогатива.       Поставив подарок на стол, Блэк сложил руки в замок на животе, наблюдая без малейшего замешательства.       — Я — пёс, а не петух. Да и при таком параде ты будешь краше любого птичьего самца. Так откуда Золушка сбежала? — Точно подначивал. — Не ко мне же вырядилась. — Точно что-то знал.       Как будто скопил в себе шутки за всё время заточения в Азкабане и теперь отстреливался ими от хандры.       — Арлекино, — зеркально сарказмировала Сириэль, подхватывая бутылку, чтобы налить себе ещё. — Запиши свой парад юморесок и пиздуй на утренник.       Сириус насмешливо фыркнул, но продолжал смотреть исподлобья.       — А ты в таком случае Бригелла? — с надменной издёвкой. — И почему волк? — указал он пальцем ей на золотистую вышивку по центру груди.       — Герб семьи, — руки начали подрагивать, неуверенно удерживая горлышко над стаканом. — И я не ворую.       — Ты украла у меня как минимум тишину, — между осуждением и признательностью. Затем снова усмешка: — И что, выходит, ты аристократка?       Вторая порция бурбона обожгла Сириэль глотку, вдарила в переносицу. Перед глазами на мгновение вспыхнули искры.       — Конечно, нет. Куда мне до тебя, — поморщилась и громко пристукнула стаканом по столу. — Давай уже, открывай подарок и радуйся!       Смешение чувств, принесённых с бала, распирало. Но проявить их сейчас нельзя — казалось, стоит выйти за некие ограничители эмоций, и разнесёт гневом или слезами, или истеричным смехом…        — Так это правда мне? — искреннее удивился Сириус, сел ровнее, взгляд заметался между свёртком и дарительницей. Неловко качнувшись, он нерешительно взял в руки свёрток. Немного помучился с упаковкой.       — Надо же, какая ты сентиментальная, обернула в газетку, благодаря которой я сбежал. — Сириэль не успела выразить удивления, а Сириус уже воскликнул: — Вау! Да он старше меня! — хвастая, тряхнул заветной бутылью.       Сириэль подразмякла, наблюдая за детской радостью недетскому подарку. Может, неудачной была идея дарить прибитому жизнью человеку алкоголь? С другой стороны, его печень — не её врачебная ответственность. А она хотела пить и компанию.       — Забудь про бурбон, — махнул рукой Сириус, метнувшись к буфету, забитому хрусталём и серебром. — Выпьем это.       Сириэль рухнула на стул, вытянула ноги и прикрыла дрожащей рукой уставшие глаза, пока Сириус суетился и бормотал что-то про закуски. Осознание того, что она вломилась в чужой дом, начало понемногу оттягивать хрупкие нервы неподъёмным грузом навязчивости. Это ведь семейный праздник, так каким она тут боком?       Но при одной мысли о возвращении в Хогвартс душу тянуло наружу. Хорошо, что Блэк вроде как даже рад её появлению. Всё же не ошиблась насчёт гостеприимности этого дома. И одиночества. Опять.       — Украла тишину, говоришь… Так я правда помешала? Ты хотел побыть один?       — Ха! Вот уж нет, — отрезал Сириус запылённой резкостью. Стол уже был условно накрыт: несколько нарезок сыра и колбас и разлитый по чистым бокалам огневиски. — С такими подарками ты можешь вламываться ко мне хоть с ноги и когда заблагорассудится. Да и не пить же одному в праздник… — они одновременно бросили взгляды на бутылку бурбона и единственный стакан. Общий.       Сириус посмотрел на Сириэль — и не было уже ничего в его взгляде враждебного. Глотать одиночество лучше хотя бы вдвоём.       — Но взамен я хочу историю, — указал на платье.       — Будь добр, одолжи свитер или что-то такое, — потерев нахмуренный лоб, Сириэль отвела его от темы. — Хочу поскорее стащить это с себя, — намёком потрепала одну из оборок.       Двинув челюстью, как прикусив её скользкую попытку съехать, он всё же вздохнул.       — Да, конечно. — Поставил бокал и вышел. Лестница заскрипела под торопливыми шагами.       Несколько раз Сириэль порывалась выпить, но останавливала себя напоминанием, что в гостях не принято отбирать подарки. Сама бы такой хотела. Может, это и был её подарок — откуда-то же он взялся…       По возвращении Сириус протянул старый серый свитер. Грудь опоясывал когда-то ромбовидный рисунок, бордовый, но выцветший и поросший катышками. Развернув, Сириэль и глазом не моргнула на его растянутые рукава, а приложив к плечам, решила, что подол прикроет даже бёдра.       — Блеск, — честно одобрила и тут же прицокнула, чтобы сбить прилипшее пиявкой слово. — Пойду переоденусь.       — Давай сначала попробуем, — остановил Сириус, указывая на полные бокалы. Но взгляд будто против воли соскальзывал с глаз за воздушный силуэт платья.       — Хорошо, — вздохнула Сириэль, поддаваясь остаткам вежливости. Снова подхватила бокал.        — За что на этот раз будем пить? — подхватил Сириус второй.       Официальные речи были вытеснены из репертуара Сириэль усталостью. Казалось, всё прозвучит заезжено или слишком пафосно. На семейных застольях тост обычно произносили дедушка и Йоргун. Зато к казану, где на заднем дворе готовилась прирезанная свинья, выстраивалась очередь. Ещё пекли новогодний козонак, толпясь на кухне всей семьёй и покрываясь мукой, как первым снегом. Перемазанные руки вытирали о снег — так доходило и до войнушки снежками. И ёлку, и дом все вместе украшали...       Бледный на радость и обшарпанный дом Блэков выглядел болезненно уныло на фоне воспоминаний, густо выкрашенных ностальгией молодого и живого дома Матей. Под напором тёплых мыслей Сириэль тяжело вздохнула. Запрос на тост вытянул последние силы.       — За смерть в бою? — Любимый тост дедушки напустил флёр конфетти на печальную реальность нынешнего праздника.       Сириус взглянул с неожиданно мягким укором, сочувствием практически.       — Давай лучше за долгое здравие.       Короткий звон хрусталя, и жидкость опалила рот, глотку, пищевод. Огоньком прожгла путь до желудка и там растворилась, распространяя приятное тепло по телу и оставляя пряное послевкусие рябины и шиповника. А ведь именно из-за не раз выпитых любовных зелий Сириэль нравился вкус шиповника. Тогда как в детстве пила его только от уговоров. Витамины, мол, иммуномодулирующее.         Лицо Сириуса выглядело довольным, по-хмельному оттаявшим. Любовно разглядывал багряный пересвет в резных гранях бокала. Воспользовавшись паузой, Сириэль ушла в уборную переодеться и снять чары гламура.       Через несколько минут, даже не глянув в зеркало, ибо ничего приятного там быть не могло, вернулась к Сириусу, что уже переместился в гостиную к разожжённому камину. Тут они ночевали в прошлый раз.       Он развалился в мягких объятьях пыльного дивана, закинув ноги на кофейный столик, смотрел в огонь. Лениво бросил взгляд, когда она вошла. На пару секунд задержал внимание на зоне декольте. Проходя к дивану, Сириэль непроизвольно тронула рукой шею. Шею. Открытую шею без мази, воротника и чар.       Сириус проворно отвернулся. Хлебнул огневиски и неловкую паузу.       — Не хочешь — не говори, — выпалил он.       Сириэль поджала губы. Уж, конечно, Сириус Блэк понимал суть происхождения красующегося на шее ожерелья рубиновых пятен.       Кашлянув, он сделал глоток и похлопал рядом с собой. И Сириэль в первый раз за вечер села. Откинувшись на спинку и запрокинув голову, тяжело выдохнула. Долгожданное расслабление. Оказывается, она устала, ноги, как камнями утопленников увешаны, потянуло вниз.       Перед глазами появился бокал, поданный Сириусом. Они быстро чокнулись и сразу отпили.       — Так что случилось? Я про платье. — Закинув руку на спинку, он сильнее развернулся к ней. А смотрел всё же в ноги.       — Святочный бал, — очередной мрачный вздох.       — Кавалер бросил? — усмешка на губах потонула в виски.       — У меня не было кавалера, я в пед-составе, — соврала и для убедительности кивнула. Глупо соврала. Но уж слишком хотелось отделиться от Игоря.       — И что, никто даже не попытался пригласить? — со странной непосредственностью отвлёкся на бутылку.       — Ты как мои родители, — недовольно заметила Сириэль, качнув уже полупустым бокалом. Что тут же было исправлено Сириусом.       Вспомнилась сдержанная похвала матери — она будто слегка погрузилась внутрь себя в момент разговора. Сириэль потёрла переносицу, задев кончик носа краем прохладного бокала. Прислонила его ко лбу.       Мысли перенеслись в один из обедов, когда Игорь пригласил на бал. Она уже тогда была морально вымотана. А теперь, вдали, где он до неё добраться бы не смог, где даже искать её не вздумал бы, захотелось развалиться на куски от облегчения. От полного бессилия.       — Я танцевала с Каркаровым, — прервала затянувшееся молчание. Уже не понимала, что надо утаивать, а что нет. Взвешивать и отмерять не хотелось. Хотелось пить и спокойно разговаривать. Просто разговаривать. Неужели она и правда так много хотела? Глаза обожгло, как от яркого света.       Блэк был тих и ответил не сразу.       — Как тебя угораздило? — протёр он ладонью лицо, потемневшее усталостью. — Разве он не был коллегой твоего отца? И твоим директором.       — В каком-то смысле… Отец дружил с ним лет двадцать. Поссорились. И Игорь... вроде как хотел... Ну, типо обратно, — она нервно потёрла перстень.       Больше и сказать нечего. Секс и секс, кому это интересно? Это и так видно. Ну подумаешь, чуть не заполучила новую фамилию. Игорь точно настоял бы на смене.       Сириэль провела рукой по волосам, убирая от хмурого лба. Секундой вспыхнула сцена, как Игорь делал так после их обмена жаром. К паху посыпались пылкие мурашки.       Удивление столь острой реакции было велико. Но усталость пролегла куда глубже. Гнала в сон, подальше от реальности. Мысли застывали бесформенным желе. Из-за алкоголя? Выпила-то много… Но до желаемого эффекта так и не добралась — похоже, печень начала мутировать в ведьмачью, способную перерабатывать яды.       Саркастичная усмешка над собой дёрнула уголок рта.       — Это всё… охотничьи инстинкты. Ничего более.       Сейчас ей скажут что-нибудь едкое, какая она жалкая, что потакает своим желаниям. Объявят неправильной… Странно, что раньше не объявили, а лишь подводили к правде.       — Да… наверное. Как скажешь, — сухо брякнул Сириус, пригубив виски. — Кстати, Гарри упоминал тебя. Всё ещё не считаешь, что Каркаров мог кинуть имя Гарри в кубок? — Его старательная безучастность была похвальна.       Только Сириэль успела благодарно выдохнуть, как вопрос вызвал смех, аж фыркнула.       — Нет… нет, это не он. Он был в ярости, когда кубок выплюнул имя Гарри. Предлагал увеличить количество участников, грозился уехать с Крамом, хотел жаловаться и в Министерство магии, и в Международную конфедерацию колдунов, — перечисляла тоном адвоката, покачивая бокалом. — Его очень пугает, что Гарри вляпали в Турнир.       — То есть ты не веришь в такую вероятность? Говорят, Каркаров хороший актёр.       — Каркаров дерьмовый актёр. Все, кто плотно общался с ним, скажут тебе то же самое. Но у него ахерительная интуиция — он много делает по наитию. Я верю, что более всего он горит за своё удобство и свою власть. — Сириэль махом осушила бокал. — Ему нет резона пытаться снова стелиться под Волдеморта, когда он и сам уже отлично устроился. Сейчас его основной задачей является подтасовка результатов, — повела плечом, выражая лояльность к последнему факту. — И уж извини, он — серб, у него в крови быть против всех. И сторона лишь одна — своя, где его последователи не грызут друг другу глотки только потому, что он жив.       Пока никто не платил, чтобы она натаскивала кого-то на выигрыш, ей и дела нет до победителей. А, к её радости, никто об этом и не заикался. Заниматься этим не хотелось. Хватит возни с Флинтом.       — Я всё-таки спрошу: почему не залечишь? — прорвал Сириус тишину накопившимся нетерпением — качнул рукой в сторону её шеи.        — У меня нет с собой мази.       — Это ведь всего лишь засосы, можно убрать палочкой.       — Мы вроде с тобой выяснили, что я училась в Дурмстранге, — произнесла она жёстче. — Тёмная магия не сочетается с лечебной. Уверена, ты прекрасно это знаешь.       — Подзабыл, — неловко почесал затылок, продолжая уже откровенно рассматривать её шею. Сириэль так же неловко поёрзала, подтянув ноги под себя. — Хм… Хочешь, я сведу их? Не то чтоб я хороший лекарь, но засосы сводить умею.       — Я… — некоторые потуги сомнений, но решимость уже подмаслена алкоголем. — Если не затруднит.       — Точно позволишь? Я поднесу палочку к шее…       — Я устала, но всё равно быстрая, а если не успею… мне уже будет плевать. Да и не будешь ты убивать вот так, — вымученно вздохнула. — Лечи уже.       — Что ж, в таком случае… буду рад отплатить тебе хоть чем-то. Да и к тому же выглядит это кошмарно, мне тяжело тебе в глаза смотреть. — Он подсел ближе, закатал рукава и выудил палочку из жилета, навёл на неё. Сириэль ткнула пальцем в кончик, отвела в сторону, чтобы прояснить кое-что.       — Ты уже отплатил мне.       — То лишь деньги.       Лишь деньги. Долбаный богач. И снова богач-должник… Нет уж, спасибо, одного за глаза хватило.       — Ты ничего мне не должен.       — Всё равно помогу, — он кивнул на ворот, и Сириэль, со вздохом оттянув его, отклонила голову.       — Мать твою, тут ещё и укусы... Неужели это было приятно? Сейчас, секунду, извини, я потренируюсь немного. Но укусы я не потяну точно.       — Вроде того. Не всегда. — Сириэль даже не следила за тем, как он старательно покручивал палочкой в одном и том же движении где-то в стороне от её тела. — Порой больно, но об этом особо не думаешь в разгар-то.       — Хм… Да, пожалуй, так бывает, но не на постоянной же основе… — Их взгляды пересеклись. Кажется, Сириус верно считал её предупреждение, потому что свой быстро опустил и отвёл обратно к острию палочки. — Извини, да, это не моё дело.       Когда лечебная магия остудила кожу и, как оказывается, перманентную боль, которая так фонила, что Сириэль была удивлена обнаружить её, нашлась ещё пара слов.       — Порой… я хотела почувствовать хоть что-то, кроме гнева. Боль… почему бы и нет. Это такая мелочь. — Она закрыла глаза и, окончательно расслабившись, позволила палочке скользить в опасной близости у нежного проводника жизни и слов. Это уже даже не щекотало нервы.       — Кажется, так не должно быть, — ответил Сириус тихо, нехотя, как будто сам был незваным гостем в разрушенной комнате её личной жизни. Будто пнул переломанную кровать и брезгливо осмотрелся.       Не открывая глаза, Сириэль раздражённо фыркнула.       Какое-то время они провели в тишине под шелест лечебной магии, а затем лишь под треск древесины в обветшалой пасти камина. Клонило в сон, вспоминался дом. Несколько раз Сириус порывался вести ничего не значащую беседу, рассказывая о странствиях, которые уже собирался завершать. Парочку она выслушала, но, когда речь зашла о Хогвартсе и прогулках по ночным коридорам в юношестве, мирное роптание всё же сморило.  

***

      Пробудившись, обнаружила под головой подушку. Комната без окна, ни солнца, ни луны. Наручные часы тащили время к обеду. Крепко же сон приложил. Оно и понятно — столько выпить и в Хогвартсе, и потом ещё с Сириусом. Его, кстати, в спальне не было. В спальне?       Сириэль огляделась. Большая двухспальная кровать с цветастым пледом поверх. Тусклые алые обои были украшены факультетским флагом с драной кошкой и постерами с группами людей и словами: Queen, Black Sabbath, The Who… Все они своё отжили ещё, наверное, когда их только вешали. Обшарпанный платяной шкаф в дальнем от двери углу, там же, у соседствующей стены — письменный стол. В углу за дверью красивое, но потёртое лиловое кресло с ножками-лапками и завитками на изголовье, порванном будто ножом.       Кровать с двух сторон подпирали тумбочки, на одной из них стакан с водой. Сириэль опустошила его, хотя жажда была ненамного сильнее обычной.       Одежда на месте — значит, глупостей не наделала, да и провалов в памяти нет. Только обувь стояла у кровати. Видимо, кто-то об этом позаботился. Вряд ли она. Грош цена тем, кто не ценил такого друга.       Зашнуровавшись, вышла из комнаты. Спускаться пришлось с третьего этажа. Сириус был найден, где она его в последний раз и запомнила. Спал на диване.       Она чуть пристукнула каблуками об пол, и он зашевелился, жмуря глаза. Так и не открыв их, сел. Плед сполз с плеч, диванная подушка оставила на щеке красноватый узор.       — Доброе утро. — Сириэль села на диван напротив.       — Утро, — в открытую зевнул Сириус, потирая шею. — Который час?       И сам огляделся в поисках часов. Их было несколько, но лишь те, что стояли в углу за дверью, качали золотым маятником.       — Почти час, — опередила Сириэль.       — Рань какая, — недовольно промычал он.       — Я пойду. Мне нужно ещё до Румынии добраться, — почти поднялась на ноги, когда её остановили, взмахом кисти упрашивая сесть.       Она приземлилась обратно, а Сириус, порывшись в кармане, выудил что-то и кинул ей. Рефлекторно словив бархатную чёрную коробочку, подобную тем, что хранили помолвочные кольца, Сириэль замутило.       — Ну открой, — попросил Сириус.       Напряжение росло от его слишком внимательного и даже проснувшегося взгляда. Одеревеневшими руками она открыла. Кольцо. Перстень, вернее.       — Выходи за меня! — объявил радостный голос, от которого Сириэль чуть не сблевала, глядя на геральдику перстня из трёх воронов и занесённой руки с мечом. — Жаль, с родителями твоими не познакомился, — затараторил Сириус, — но с моими, кстати, будет несложно. Они тут на кладбище, недалеко. Хочешь прогуляться?       Сириэль оторвала взгляд от витиевато-красивого, но потемневшего золота с гербом в форме щита с черепом во главе. Лицо Блэка сияло непосредственностью и убеждением, что он в общем-то логичные вещи говорил.       — Я… Чо? — онемела Сириэль, не в силах постигнуть его, как ей показалось, безумие. Долго же оно его догоняло после Азкабана. До этого условно адекватным казался.       Блэк разразился заливистым смехом. Если б Сириэль спросонья была в состоянии оценивать, лающий гогот с глубокими вздохами совсем бы смутил. Но сейчас она только пыталась удержаться от мысли, что у Блэка съехала крыша. Вдруг он отсмеётся и всё нормально объяснит. Больше угадывать она не могла.       Успокоился он не раньше чем через полминуты истерики со слезами. Все мыши и пауки, наверное, сбежали, перепугавшись шума.       — Это… — пытался отдышаться он, вытирая покрасневшие щёки, пока Сириэль окаменело сидела без единого движения. — Это подарок тебе. Рождественский.       — Замужество? — непонимающе нахмурилась она.       И чувство юмора вновь перебило Сириуса. Сириэль уж опустила руки на колени, устав ждать, пока его отпустит.       — Нет, нет, — успокоившись, принялся успокаивать и её, но с несползающей улыбкой. — Само кольцо — подарок. Отцовское. Я в любом случае хочу всё тут повыкидывать, — с раздражением отмахнулся от шкафов, что стояли меж заколоченными окнами. Полки завалило всяческими вещичками, пылью и паутиной. — Заметил вчера на тебе, — указал на подарок Игоря, — подумал, что тебе нравятся такие украшения. Ну и гербы.       Быстро замотав головой в отрицании, Сириэль прикрыла неслезающий перстень. Ей вообще не нравились украшения в качестве того, чтобы носить на себе, а не просто любоваться. Мешали.       — Я… Сириус, наверное, не стоит, — без охоты попыталась убедить себя. Вроде как невежливо принимать дорогие подарки от малознакомого мужчины.       В голове случился кавардак. Подгадал под оставшееся в Хогвартсе кольцо и такие же громкие слова. Безмерно тяжёлое украшение оттягивало руку взвешенным «нет». Невольно потёрла ключицу, где заживал укус, обнажённый от десятка багровых пятен после вчерашнего сеанса. Один из множества.       — Ты же понимаешь, что был не первым человеком в списке «с кем мне выпить, прячась от мира», — нашлась с причиной для отказа. То, что она пришла к нему, не искренний порыв. Неловко принимать подарок. Не заслужила.       Сириус улыбнулся так, как вся его спальня выглядела — тускло, обшарпанно, потёрто.       — Я хотя бы в этом списке был. — Он взглянул на свои руки. — Если хочешь, продай. Хочешь, возьми что другое, но с пустыми руками после Рождества я тебя не отпущу, так и знай.       Он поднял такой взгляд, что Сириэль больше не стала препираться. Захлопнула коробочку и сунула в карман штанов.       — Спасибо, — её улыбка вышла такой же некрепкой, но честной.       — Ты… может, голодна?       Сириэль не чувствовала голода. Но так было часто последнее время, а когда Хагрид ставил перед ней свои блюда, она ела без остановки и не чувствовала сытости.       — Поесть надо, — задержалась она на факте. На ужин были лишь алкоголь, пара безвкусных канапе с праздничного фуршета да кусочек сыра уже здесь.       Сириус кивнул так, будто имел то же отношение к пище.       — Давай сходим за едой. Хочу чего-нибудь ужасно жаренного и жирного, чтоб мне потом было плохо.       — Авантюра заманчивая, — вяло ухмыльнулась она.       — Сейчас найду тебе верхнюю одежду.       Сириэль дожидалась у двери на улицу, когда Сириус принёс тёмный, как графит, бушлат и гриффиндорский шарф. Ну, конечно.       — Других не было, — с весёлой, почти невротичной улыбкой предвосхитил вопрос бессовестной, ничем не прикрытой ложью.       Фыркнув, Сириэль позволила помочь одеть себя. Сириус предупредил, что маггловские деньги в кармане, и, накинув длинное пальто, даже без помощи палочки обернулся в тощего, как рыбий скелет, грима. Под свободно висящей рубахой его телосложение заметно не было.       Он уверенно вёл по улицам, залитым ощущением похмельного праздника. Забавно повиливал драным хвостом. Оглядывался на сонных прохожих. Притормаживал у визга детских площадок. Обнюхивал лысые кусты и углы домов. Следил за светофорами. Облаял дворового пса. И, кажется, очень удивился, когда заметил тихо бредущую за ним Сириэль. Пристыженно опустил голову и, виляя хвостом сильнее прежнего, повёл быстрее.       После этого довольно скоро набрели на фургончик, блестящий под холодным солнцем. Улица спального района с аккуратными частными домами и ровно убранными от снега дорожками. С лаем Сириус бросился к его серебряному боку. Опёрся передними лапами о него, чтобы разглядеть прикреплённое меню.       Когда Сириэль лениво добрела, он ткнул носом в хот-дог с обозначением трёх перчиков. Повернул голову к ней и весело гавкнул. Сириэль фыркнула через нервно прорезавшуюся ухмылку и полезла в карман.       — Здравствуйте, — взглянула она на румяного продавца-повара, выглянувшего из окошка. — Самый острый хот-дог и обычный. И чай чёрный.       — Рав! — боднул в ногу Сириус.       — Два чая.       — Добрый день, миледи. Конечно, всё будет сделано, — дружелюбно улыбнулся продавец, принимаясь за готовку. — Умный пёсик у вас.       Сириэль согласно прогудела, выкладывая из кармана все деньги, что были.       — Позволите ли узнать? Вы, возможно, неместная?       Кивнула, не задумываясь. Взгляд уткнулся в отражение асфальтированной дорожки и снежных тропинок в обшивке фургона.       — Ничего, я посчитаю сам, — продолжал он ободряющую беседу. — Фунты не такие сложные, как может показаться по первости. Расскажите, откуда вы.       Нахмурившись, Сириэль заподозрила, что вопрос не стали бы задавать просто так. Посмотрела на мужчину в поварском чепчике. Пухлые щёки и губы, округлое лицо и глаза. Он выглядел мило. Добродушный толстяк с ласковым взглядом.       Тревога поползла к горлу.       — Готовьте, — грубо приказала она и, отвернувшись, прижалась спиной к тёплому фургону. Незаметно призвала в руку палочку и осмотрелась по сторонам.       До этого вытаптывающий со скуки следы в снегу Сириус тоже навострился, заметив её перемену. Осмотрелся, прислушался и принюхался, пригляделся к продавцу и медленно перевёл взгляд на напряжённую Сириэль. Подбежал с прижатыми ушами и болтающимся из стороны в сторону хвостом. Жалобно проскулил.       Сириэль сжала челюсть и палочку. Уже и сама поняла, что зря повела себя так.       Вскоре продавец отдал еду и сдачу, нехотя пожелав хорошего дня.       Они уселись в маленьком, неубранном от снега сквере. Старые деревья склоняли к белому деревянному забору тяжёлые ветви. Облезлая скамейка утопала в сугробе, Сириэль с ногами забралась на неё, обхватив колени. Сириус с аппетитом и чавканьем жевал острый хот-дог и шмыгал потным носом.       Сириэль надкусила толстую, залитую маслом сосиску с хрустящей от пережарки корочкой. Жар и горчица обожгли язык ярким вкусом. Хотелось плакать.       Но вышел только дрожащий вздох, и Сириэль запрокинула голову. По серому небу беспорядочно летели редкие снежинки, опадали на лицо, застревали в ресницах, таяли на щеках вместо слёз.       Странно начинать день не в Хогвартсе. Вокруг оглушительно пусто. Оглушительно открыто. Тихо. Не в Хогвартсе, конечно, дело. И даже не в детях.       Сириэль опустила голову и откусила ещё. Заторможенно осматриваясь, проскользила взглядом по оборванным цепям накренившихся качелей, проржавевшей до дыр горке в углу дворика и сломанному бортику песочницы, где валялись пустые банки и остатки растасканных ветром конфетти.       — Уф, — раздалась сбоку фальшь.       Обернувшись, Сириэль упёрлась взглядом в Сириуса-человека.       — Увидят, — без эмоций пожурила и снова надкусила хот-дог, наконец добравшись до мягкой булки.       — И что увидят? — приподнял он брови. — Мужскую спину и комок нервов? Информация, достойная нынешних газет.       Сириэль коротко усмехнулась, вспоминая статьи Скитер.       — Мда, пожалуй. Впрочем, и я не читала ни одной статьи о себе.       — Но примерное содержание ты, похоже, знаешь.       — Пересказал один мальчишка, с которым я вожусь. — За одним мальчишкой пришла мысль и о другом. — Гарри, кстати, в качестве чемпиона открывал бал — танцевал первый. Не помню с кем. Индианка, кажется.       Сириус оживился.       — Расскажи о нём ещё что-нибудь. Так жаль, что я не могу участвовать в его жизни. Слишком опасно лезть в Хогвартс. За мою голову назначили награду в Министерстве.       — Тысяча галлеонов. — Вспомнила листовку в Лютном переулке.       Немного отклонившись, Сириус прищурился.       — Верно.       Задумавшись на некоторое время, Сириэль вспомнила ещё одну листовку.       — Ты знаешь что-нибудь о «Дистальной фаланге»?       Помолчав секунд десять, что едва не вывело Сириэль из себя, Сириус медленно кивнул.       — Кажется, слышал, что в последние лет пять они немного расширили товарный ряд. Но… м-м, — лицо чуть скривилось на грани сомнения и недовольства. — Вроде из-за вампиров. Здесь магазин известен костями, а во Франции — кровью. Их богема заинтересовалась праздной жизнью нашей аристократии чуть сильнее. Наверное, поэтому развернули для себя небольшую точку. Незаконную, естественно. Так по крайней мере болтают немецкие колдуны. Не знаю уж, насколько это правдиво. Это может оказаться пустышкой, частью пропаганды. Мол, посмотрите на нас, мы немцы, и у нас всё под контролем, а во Франции, как всегда, Содом и Гоморра, — передразнил Сириус голоса в голове. — А почему ты спросила?       Возможно ли, что Каркаровым интересовались именно вампиры, а не скупщики костей? Вполне. Почему именно им? Из-за чистой крови? Кровь чистокровных волшебников для вампиров вроде редкого вина. К тому же с её помощью можно снимать магические печати с некоторых склепов, где иногда хоронились древние вампиры.       А может и так, что вампиры, которые раньше были на стороне Волдеморта, пытаются добраться до его скрывающегося последователя, чтобы взыскать какой-нибудь долг.       Сириэль махнула рукой и вгрызлась в хот-дог.       — Проблемы Каркарова. Забей.       — Поясни, — придвинувшись, Сириус склонил голову. Взгляд сквозь пар из стаканчика с чаем резал вниманием.       Нехотя сдалась.       — Видела в Лютном плакат с просьбой обратиться в «Дистальную фалангу», если известна информация о Каркарове. Я спросила у него, но получила только: «да мало ли кому я не нравлюсь». Насколько мне известно, к делам вампиров он холоден.       Взъерошив волосы, Сириус почесал затылок. А взгляд загорелся.       — Если я поворошу этот улей… чтобы узнать, насколько это связано с Волдемортом, тебе не будет хуже? Он ничего тебе не сделает?       — Вряд ли он свяжет твои дела со мной...       — Почему ты сомневаешься? Он знает, что мы с тобой знакомы?       — Весь сентябрь он трепал мне мозги. Выведывал, почему Снейп утверждал, что ты тёмный маг, а я настаивала на анимагии. В итоге я рассказала про Петтигрю, — прошептала последнее, заговорщицки склонив голову к похмурневшему Сириусу. — Каркаров, кстати, поверил в твою невиновность.       — Как иронична жизнь, — раздражённо хмыкнул он, нервно постучав пальцами по спинке скамьи. — Пожиратель смерти мне верит, даже в глаза не видя, а собственные сторонники... И что он сказал?       — Взволновался, что Петтигрю сбежал. А что ты, кстати, в Хоге в сентябре делал? Игорь сказал, что видел тебя на холме у ивы во время моего урока. А потом оторвал меня от работы и заставил идти по твоему следу.       Если сначала Сириус напрягся, то под конец развеселился.       — Ха-ха, идти по следу? Серьёзно, опять? А зачем ему это понадобилось?       — Потому что он доверяет твоему чутью. — Сириэль резко отвернулась, нахмурившись и крепче сжав остатки хот-дога. — На мой взгляд, это была паранойя, ты ведь след Питера искал, как мы поняли. Но разве параноик признает паранойю? Он вообще поставил мне в укор, что я не хотела тебя выслеживать. Говорил, что ты многого добился во время войны, «многое вынюхал». Должна отметить, что он редко кого хвалил. Я такого потока восхваления никогда удостоена не была.       Сириус отвёл взгляд, смущённая улыбка замерла неровной выдержкой притворства.       — Да ладно, комплименты, как и деньги, не пахнут, — буркнула Сириэль и запила чаем последние кусочки.       — М… Извини. Просто не ожидал. — Помолчав, Сириус дополнил: — Это странно.       — Иногда он бывает объективен, — облизала пальцы и фыркнула раздражённо, — иначе б давно помер. А ещё ему нужно было заставить меня работать, поэтому в лучшем свете выставил третью сторону. В глаза назвал бы тебя блохастой псиной, не более.       — Это объективно, — усмехнувшись, Сириус толкнул локтем, заставив слабо улыбнуться. А затем вдохнул полной грудью, словно надеялся от напряжения избавиться. — Но да, я приходил в Хог не просто так. Пытался взять след Хвоста. Конечно, это всё впустую. Но мне тяжело было усидеть на месте, это вроде чесотки… — он поднял взгляд к небу, задержал в задумчивости, затем опустил. — А ещё да, я последил за твоим уроком.       — И как тебе?       Сириус окинул её оценивающим взглядом. Но Сириэль чувствовала в этом пустоту, будто он уж прошёл этап оценки.       — Я бы не раздумывая променял квиддич на дополнительные уроки с тобой, — его брови дрогнули в чём-то таком… плутовском.       У Сириэль непроизвольно отъехала челюсть.       — У меня уже есть любимчик.       — А я не говорил про любимчиков, я говорил лишь про уроки. Но, ха, кто бы там ни был, я легко бы сместил его с пьедестала, — взбух самодовольством Сириус, осматривая площадку в притворном равнодушии. А в глазах аргумент весомый, как само знание.       Закатив глаза, Сириэль отвернулась и тяжело выдохнула. Он прав.       — Я выясняю про дела «Дистальной фаланги». Обещал Гарри следить за информационным полем. Мне… передать тебе, если что найду?       — Для писем опасно…       — Я думал пожить гримом в Хогсмиде. В феврале, быть может.       — Ну, если так… — дёрнула бровью и отпила чай, вытерев руки о снег, а затем о штаны. — Кто ж откажется от информации о том, кто хочет убить бывшего?       Сириус рассмеялся сиплыми выдохами.       — Насчёт Гарри мне нечего тебе рассказать, — перевела тему в изначальный вопрос. — Он подходил ко мне пару раз из-за августовского письма от тебя. Думал, что мы с тобой поддерживаем контакт. Но я его сама отвадила, тогда уже Игорь… ну вроде как глаз на меня положил, и Гарри было бы небезопасно попадать в его поле зрения из-за меня. — Сириус удивлённо вскинул брови и склонил голову, как собака, услышавшая любимое слово. — Единственный раз мы с Гарри разговаривали в Запретной секции библиотеки, когда я, заменяя Аластора на уроке ЗОТИ, задала прочитать про «Экспульсо».       Сириус снова рассмеялся, но уже расслабленнее, и закивал так, будто понимал, о чём речь.       — Это из-за меня и Джеймса «Экспульсо» попало в запретное. На пятом курсе разбомбили с его помощью туалет, — вздохнул он с облегчённой печалью, а затем вздрогнул. — Ты заменяла Грюма? Зачем?       — Он попросил. Заплатил, я и не спрашивала.       — Когда это было?       Задумавшись, Сириэль затеребила кисточку шарфа.       — Сентября двадцать пятого где-то. Что с того?       — Да, наверное, ничего, — погрустнев, выдохнул он и потёр лицо. — Пойдём обратно?       — Да я домой отправлюсь… — залпом выпила чай. — Там дел по горло.       — А… ну да, конечно, — тихо поддержал и встал с лавки. — Тебя проводить? Хотя мне лучше не приближаться к Министерству даже гримом.       Отмахнувшись от предложения, Сириэль опустила ноги в сугроб и, пока вставала, забывшись, поправила шарф. Чужой. Как и бушлат. Как и свитер под ним.       — Ой, я же вся в твоей одежде.       — Потом вернёшь, — беззаботно брякнул Сириус, будто уже попрощался с одеждой.       — Шарф хоть повяжи на себя. Я чарами обойдусь, — чтобы не успел переспорить, стащила шарф.       Криво ухмыльнувшись, Сириус повернулся к ней. И Сириэль петлёй перекинула гриффиндорское отличие через его голову. Заметила, как он подавил улыбку, пока она повязывала шарф так, чтобы холод не нашёл подхода к коже.       — Забавная картина, м? — с ехидством запихнула концы ему под пальто.       — Не злись на меня. В последнюю нашу встречу ты прирезала призрак моей матери и сгребла останки в колбу, а теперь подтыкаешь мне шарфик. — Сириуса это явно веселило.       Цыкнув, Сириэль шлёпнула его по груди.       — Ты сам разрешил.       — А ты видишь мои возражения? — невинно пожал плечами.       Сириэль сглотнула смешок. Было странно чувствовать искреннюю улыбку на своём лице. Мышцы будто забыли, как это делать.       Когда приветствовала родных, наконец добравшись до уютной безопасности любимого дома, улыбка как после репетиции получилась убедительнее. Кроме Йоргуна, никто настырных вопросов, в том числе и про перстень, не задавал.

***

      Январские каникулы подходили к концу, а Сириэль чувствовала себя вымотанной из-за обилия домашней работы, ещё и с двумя младшими детьми, с которыми нужно заниматься, развлекать, баловать и разъяснять последствия их не слишком удачных в силу возраста поступков.       Одиннадцатилетняя Ильдико хулиганила, увиливала от школьной домашки и только с котом-скелетом бегала. У уставшего от последнего курса Йоргуна на её непоседливость терпения не хватало, а для её увлечения садоводством — ни интереса, ни начитанности. Травнице и матери семейства, Далии, тоже нужен был отпуск, особенно когда вся семья в сборе. Арне разрывался между вознёй с детьми и вознёй с женой в постели.       Важно ещё было не давать двухлетнего Иоана Вальгарду. Он отчаянно желал слепить ещё одного ведьмака. Тут и Сириэль считала, что ведьмаков в семье с перебором.       Главное отягчающее каникул — Испытания травами, проводимые ради ведьмачьих изменений. Адские боли во всём теле отзывались фантомами в голове. Спину жгло холодом каменной столешницы, специально оборудованной в лаборатории. После ещё долго знобило и лихорадило.       Среди учебного года некогда проходить их, зато все новогодние каникулы были отданы на это. Предпочтительней более плавные приёмы специальных отваров Испытаний, но вариантов доз для переходного процесса за десяток веков была разработана масса.       Алхимические разработки экспериментирующей ведьмачьей Школы Кота продвинулись далеко вперёд со времён, как они разбрелись по всей Европе. Для более безопасных и стабильных изменений время перехода было растянуто. Оптимальным стал срок в два года.       Дед под присмотром ведьмачьей Школы Волка, где он жил с малых лет, прошёл испытания всего за год. Из-за этого по молодости долгое время был агрессивнее сверстников. Хотя и сейчас с непривычки его мало кто терпел. Нрав Арне, напротив, выдался спокойным и выдержанным. Он не спешил со становлением ведьмаком. Долго развивался физически. Не глотал несколько зелий за короткий период.       Сириэль опасалась, что стала более легковозбудимой. Но отец уверял, что она всегда такой была. Может, он просто по-отечески успокаивал, потому что в самом деле помогало.       Её желание стать ведьмаком пораньше он сдерживал по иной причине. От бесплодия прогрессу избавиться не удалось. А новый ведьмачий век продолжительностью не отличался, получив взамен все чувства в полном комплекте обычного человека. Древние же ведьмаки славились длинной жизнью, а не её чувственным содержимым.       Самой меньшей проблемой всего этого стала седина. Кто покрепче — оставался со своим природным цветом, большинству приходилось мелькать светлыми макушками.       Шоколадное богатство Сириэль начало седеть ещё в сентябре. Теперь уж почти полголовы пестрило сединой, делая её похожей на перепуганную крысу, серую и невзрачную. Изнутри такую же неприятную, как предатель-Петтигрю.       Зато регенерация вышла на новый уровень — свела укусы, очистив тело от упоминаний Игоря. Как будто и не было ничего. Ещё бы душу так вычистить…        Временами она слонялась в компании какого-нибудь справочника по более тёмным уголкам дома. Пощёлкивала бархатной коробочкой с чужой историей. Всё не решалась продать этот дурацкий перстень, хотя он был ей без надобности, не нравился, да и глупо было бы его носить. Но, налезая на лицо полуулыбкой, эта глупая шутка отвлекала от тела, что, как труп наркомана, замёрзло без пылких ласк.       И слова Флинта не помогали расслабиться. Каркаров преследовал Снейпа, был зол, расстроен и… Напуган? Похоже, от жжения метки Игоря уже лихорадило. В пылу страхов он мог огненным демоном накинуться на любого. Ох, как же там Виктор?       Так Сириэль обеспокоенно бродила и бродила по дому. Щёлкала коробочкой и хлопала книгами, всё пытаясь переключить себя. За ней по пятам топтался Йоргун. Что-то щебетал про спокойствие в Дурмстранге и о том, что на Сириэль странный свитер и он такого раньше не видел.       А Сириэль отсылала его проверять совятник на новые письма, потому что она, кажется, увидела филина Игоря. Не ждала её, напротив. После первой такой галлюцинации Йор стал проверщиком её почты. Потому что там могли быть его слова. А она не хотела их видеть. Ни одного его опасного слова.

***

      Северус намеревался самостоятельно добыть артефакт с неясным магическим эффектом, но Дамблдор настоял на защитнике. Полагал, что не только он получил шепоток от старого, но не слишком надёжного друга.       Аппарация в область для исследования невозможна из-за довольно старого магического барьера, нарощенного артефактом. Порталов в той глуши не было, да и идти пришлось бы по горам, где бушевали ветра, неподвластные даже профессиональным мётлам с такими же профессиональными наёмниками.       Миссия превращалась в гонку: «Кто быстрее наймёт ведьмака».       Конечно, не только ведьмаки владели пегасами, идеальным транспортом для долгого полёта при сильном ветре, но только они обладали очень удобным качеством «мне плевать, что делать и куда лететь — только плати».       Так Северус, посредством обозначенного Дамблдором портала, оказался в непримечательном пабе где-то в Румынии.

***

      Отец выдернул на заказ, но теперь из-за звуконепроницаемых чар на двери Сириэль не слышала, о чём он говорил с заказчиком. Лишь знала: отец передаст дело ей, а отнекиваться убедительнее, чем «я старый», он поленится. Полный состав амуниции на её теле говорил о том, что Арне откажет посланцу Дамблдора.       «Неизвестный» вёл переговоры с её отцом в небольшой комнатке на чердаке, что хозяин паба в их горном городе предоставил старому другу. Сириэль тайно лелеяла надежду на Аластора, МакГонагалл, даже Ремуса. Кого угодно, лишь бы не Снейп. Последний их разговор, на балу, был просто ужасен.       Затёртая окислившаяся медь круглой ручки провернулась изнутри, и дверь отворилась.       — Входи, дорогая, — послышался бархатный голос Арне.       Выдохнув и нацепив на себя безразличие, Сириэль вошла. Ледяной, как клинок, взгляд Снейпа мгновенно вонзился ей в лоб. Кто бы сомневался.       — Приветствую, профессор.       Отодвинув стул за рассохшимся столом, она вальяжно устроилась сбоку от отца.       Снейп поморщился. «Наглые ведьмаки», — думал он наверняка. Как и всякий новый заказчик. И в этом была своя правда. Пока один не высосет из клиента всё терпение, другого ведьмака этот клиент ни в жизнь не найдёт: ввиду их малого числа имелись договорённости. Вольных штук тридцать во всей Европе, остальное — ведьмачьи школы, а их расположение покрыто тайной государственной важности.       В Великобритании ни того, ни другого.       — Так как вы знакомы… — повёл Арне беседу. — Сириэль это задание будет сподручнее выполнять. Помнишь же, как обращаться с артефактами? — уже зная ответ, без интереса спросил у дочери. На деле же интонацией намекнул — задание простым не будет.       — Само собой, — отвечая на его немой вопрос, Сириэль не отводила взгляда от Снейпа.       — Вот Дамблдор обнаружил один такой. Говорит, что он как-то связан с Реддлом.       По лицу молчаливого Снейпа скользнула тень неодобрения.       — Не то чтоб я видел в нём такую уж проблему, да и возраст мой уже не тот, за такие путешествия новомодные браться. — Для ведьмака его сорок два действительно были слегка за гранью. — Звери и монстры мне понятнее, — Арне похлопал Сириэль по плечу и встал. — Больше, чем посоветовать кого-то, я вам подсобить не могу. — Посмотрел на дочь. — Возвращайся.       Сириэль поджала губы, чтобы не обещать пока болезненное: «Конечно, вернусь». Снейп проследил, как Арне по привычке поправил всё седеющие зализанные волосы. Когда уже почти вышел, обернулся и ткнул пальцем:       — Пегас на твоей совести.       Сириэль кивнула, но, как только дверь за ним закрылась, её улыбка слетела с губ.       — Пока вы преспокойно прогуливались по Запретному лесу, я занимался поддержкой благопристойности вашего подопечного, — как бы невзначай сообщил Снейп. Но это был упрёк. Будто у Сириэль действительно имелся кто-то на попечении. Да, был Флинт, но то, что мальчишка таскался за ней и время от времени слушался, не надевало на неё кандалы ответственности. Он всё ещё был слизеринцем.       — Меня это не касается, — жёстко отрезала она. — Что по поводу артефакта? Что вы хотели от ведьмака?       Видимо, понимая, что вариантов нет и лучше разделаться побыстрее, Снейп кратко изложил суть.        Они вышли на задний двор в рабочую зону с мусорками, что огораживал низенький деревянный заборчик. У калитки на привязи стоял пегас мышиного цвета с редкой проседью. Его при редкой необходимости Сириэль делила с дедушкой. Чаще же на задания выходила с отцом и ездила с ним.       — Мы вдвоём полетим на нём? — не особо прикрывая недовольство, спросил Снейп, когда Сириэль в прыжке и подтягиваясь взобралась на коня. Этот был ещё не самым крупным пегасом.       — Вы видите ещё одного пегаса, профессор? — скептично дёрнув бровью, она подала руку. Ему некуда деваться. Седло рассчитано на двоих, препираться объективно нечему, они даже в облипку сидеть не будут.       — И вести будете вы? — недоверчиво посмотрел он на её перчатку.       — Я в седле с пяти лет. А вы? — от сахарной улыбки взгляд жжёно пригорчил снисходительностью.       Его сомнение в её способностях тянуло за хвост самолюбия. Хоть она была отлично обученной и опытной наездницей, лишь Йоргуну было позволено задирать нос — он был куда способнее на этом поприще.       Тяжело вздохнув, Снейп воспользоваться помощью и кое-как забрался на спокойного пегаса, которому, кажется, было всё равно на нового пассажира и его вес. Услышав двойной щелчок языком, конь послушно начал движение.         Преодолев утопленные в неглубоком овраге железнодорожные пути, они выехали на просёлочную дорогу вдоль леса. Под копытами мерно ступавшего коня хрустело толстое одеяло воздушного снега. Мерцающий холодом воздух приносил в лёгкие освежающее умиротворение, которое сейчас было так необходимо Сириэль, потому что Снейп всё не мог усесться. Хватался за седло, из-за чего съезжал и снова пытался умоститься, пихая Сириэль коленями по бёдрам.       — Прекратите ёрзать, — не оборачиваясь, процедила она, не размыкая сжатые зубы. И страдальчески взвыла про себя: «Ну почему не Ремус шпион Дамблдора?» — его если посадить, он и шевелиться бы не стал. Или Аластор — хоть нескучно было бы. Или уж мог бы Дамблдор Сириуса задействовать, всё равно его вроде никому не жалко. Уж четырнадцатый год как всем на него плевать.       — Самый неудобный транспорт, которым мне доводилось пользоваться, — прошипел Снейп.       — Скоро уже выедем к безопасной для полётов зоне. А пока держитесь за мою талию, — холодно приказала она. Вынужденная близость ей тоже претила, и лишний раз ощущать на себе чьи-то руки совершенно не хотелось. Но лучше так, чем лечить потом позвоночник Снейпу, свалившемуся с двух метров практически. А то и вовсе лечить не понадобится.       Снейп, конечно, решил всё по-своему — схватил её над локтями. Сириэль аж дёрнулась от скованности, что лишала свободы управления.       — Мне казалось, вы осведомлены о расположении талии у дамы, — повернула голову, чтобы он видел саркастичный изгиб её брови, кончик которой тоже поседел на прошлой неделе.       Наконец соизволил ухватиться там, где велено, и вроде даже перестал съезжать.       — Почему бы не ускориться? — продолжал он насаждать свои представления о том, что надо делать.       — Потому что вы и при ходьбе съезжаете. Перейдём на рысцу, и в лучшем случае я буду вынуждена искать вас по сугробам.       Снейп фыркнул, но смолчал.       По прошествии пятнадцати минут они оказались на лесной опушке, где Сириэль остановила коня и, перекинув ногу, села боком. Пошарив под седлом, выудила ремень с пряжкой, второй конец вытащила из прорези посреди самого седла. Таким образом нога Снейпа оказалась в плену перетяжки. И Сириэль резко стянула ремни, плотно пригвождая ляжку к седлу.       — Почему сразу нельзя было сделать так?       Вдох. Выдох.       — Потому что отсутствие в ваших ногах достойных для такой экзекуции мышц и так плохо на вас скажется. Это почти жгут. Лишние двадцать минут — онемение. Будем делать остановки, — повернувшись к нему другим боком, проделала те же манипуляции со второй ногой.       Так же приковав и себя к пегасу, она цокнула языком и подхлестнула поводьями. Серогривый красавчик тронулся с места значительно резвее, чем в прошлый раз. И когда он перешёл на рысь, Сириэль чуть привстала и тут же села, и конь пустился в бег, расправляя массивные свинцовые крылья.       Небольшой разгон, тяжёлый взлёт, и они уже выше вековых елей. Не прошло больше пяти минут, как они поднялись над ободранными ветром облаками к бледному зимнему солнцу. И направились на северо-запад.       Весь маршрут с посадками для отдыха занял около пяти часов.       Когда Снейп в последний раз слезал ради десятиминутной прогулки, его ноги тряслись, а спину пришлось растирать.       — А вам отдых, по-видимому, не нужен? — раздражённо спросил он у Сириэль, воркующей с пегасом и жующей при этом вяленую конину.       — Мой максимальный перелёт без передышек занял четыре с половиной часа, — волшебством палочки расчёсывая гриву, пояснила она.        — Дышать в разряженном воздухе вам тоже нормально? — с ещё большим раздражением спросил Снейп.       Сириэль удивлённо моргнула и обратила внимание на то, что его грудь тяжело вздымалась. Уже не помнила, когда привыкла к полётам на пегасах.       Не напрягая без нужды грудь яростными вздохами, она тактично проигнорировала вопрос, ответ на который прозвучал бы для Снейпа наверняка слишком бахвалисто. Ещё полгода в одном кабинете сидеть, нет смысла злить.       Вскоре снова были в пути.       Преодолев пролив Ла-Манш, принялись снижаться над нужным утёсом. Время близилось к вечеру, лучи солнца пробивались через плотный слой облаков, извещая о скором приближении светила к горизонту.       Кент Даунс. Огромное пространство пустующей земли, поросшей тёмной травой, «дышало» в такт с дыханием северных ветров, поблёскивая шершавой стороной листа.       Мыс утёса задирал нос к небу, а на его равнине лежало здание, разбитое на три куска. Оно будто съехало по склону с кончика носа, когда-то давно стерев за собой верхний слой почвы, и после этого планете пришлось наращивать его, как новую кожу. Трава, редкая и низкая, испуганно затрепыхалась под потоками воздуха, созданными крыльями приземляющегося коня.       Руины развалин лежали на земле, подобно костям сгнившего животного. Окна пустой чернотой глазниц смотрели в небо.       Странное место для, как сказал Снейп, детского приюта. Создавалось скверное ощущение, что его сюда забросила огромная яростная рука. Забросила свою разонравившуюся игрушку подальше от глаз. Подальше вообще ото всех.       Пегас был достаточно приручен, опытен и умён, чтобы оставлять его одного без опаски, что он сбежит или не сможет отбиться от заплутавшего дикого зверя. Даже от стаи. В остальных случаях придётся положиться на удачу.       Как конкретно выглядел артефакт, неизвестно, но он излучал достаточно сильные потоки магии, чтобы опытный волшебник или любой ведьмак смог чувствовать примерное направление его источника.       По спине пробежала волна мурашек. Сириэль поправила ремень с мечом на плече, когда они вошли в брюхо мёртвого здания. Опасность была в другом — волшебники, которые также могли притащить с собой ведьмака для защиты. Даже призраки и прочие бестелесные и беспокойные сущности, что могли поселиться в таком печальном месте, не несли особой угрозы.       Вскоре поняли, что Снейп не мог защищаться даже от них. Кроме физических атак серебряного меча и зелий, на которые не действовала антимагическая аура, положиться не на что. Это было ожидаемо; Сириэль взялась за дело.       Долго рассекать клинком воздух, сгущающийся в форме давно умерших, не пришлось. Они быстро нашли исток энергетического потока. Ноги сами несли к нему.       Маленькая комнатка, рассчитанная на одного ребёнка, судя по единственной кровати. Разъеденный термитами стул, сломанный пополам стол и… шкаф. Его дверцы сами распахнулись, как пасть раззявили, и на вдохе тёмной магии шкаф затянул в себя путников. Их руки против воли, как мать тащит капризного ребёнка, потянуло к маленькой железной коробочке со стёртым ржавчиной рисунком. Волшебная воронка ловушки схлопнулась.  

***

        Сириэль упала на траву возле массивной берёзы, угодив в кусты. Выпутавшись из ветвей, она попыталась понять, что происходит и почему ведьмачий метальный блок был так легко пробит. Лёгкая тошнота и головокружение, как после аппарации. Солнце приятно грело спину, и это казалось странным, она вроде только что была в коридоре разрушенного приюта, а за ней шёл Снейп. Уже не говоря про то, что был январь, а не… май? Стоп, нет. Они были уже не в коридоре. В комнате? Память отталкивала «руки» воли от последних воспоминаний, покалывающих болью в темечке.       Бросив думать об этом, Сириэль осмотрелась: залитая солнцем зелёная поляна, раскидистое старое древо, лес и стены Хогвартса. Сириэль сглотнула. Приют и Хогвартс как-то связаны?       Выглянув украдкой из-за толстого ствола, заметила, как почти из-под её ног поднялся вроде как мальчишка. Лица не увидела. Сутулый, всклоченный и весь острый. Заморыш.       Даже не заметив кого-то за своей спиной, он двинулся к замку. С берега озера раздались голоса — двое парней отделились от группы, ещё двое остались сидеть под деревом. Один из них показался Сириэль знакомым, но он был в тени длинных ветвей и слишком далеко. Вглядываться не стала — мало ли что могло показаться. Всё ещё не слишком понятна суть происходящего.       — Как дела, Нюниус? — окликнул видный очкарик угловатого.       Сумка его свалилась наземь, рука с завидной выучкой юркнула в карман, но очкастый оказался проворнее. Экспеллиармус — и угловатый обезоружен. Похоже, они хорошо знали привычки друг друга.       Спутник очкастого — красивый юноша с чёрными лоснящимися кудрями — рассмеялся со странным отзвуком какого-то животного. Этот настрой она могла узнать в любой школе — сейчас кто-то получит взбучку.       Послышалось второе заклинание. Импедимента замедлила угловатого, что попытался броситься за своим оружием в траве, но только упал.       Стали подтягиваться зрители. Кого-то зрелище забавляло, кто-то, вероятно, был на месте жертвы — воротили носы в неодобрении. Сириэль не воротила. Не с первого раза в роли жертвы, но до неё дошло, на чьей стороне развиваться удобнее. И выходит, или ты бьёшь, но развиваешься, или сидишь и ноешь.       Но тут было лишь самоутверждение. Может, ещё скука. Для Сириэль в те годы стоял вопрос выживания и роста навыков. Никакого смеха, только ледяные ухмылки превосходства.       — Как прошёл экзамен, Нюнчик? — спросил у лежачего очкарик.       — Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту, — со злорадством прорычал кудрявый. — Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберёшь!       Сириэль пренебрежительно дёрнула бровью — ну и «остряк». Такой выдумщик, а на экзамене тратил время на слежку за объектом, которого явно многие недолюбливали — по толпе рассыпались смешки. А между тем двое наставляли палочки на одного.       Угловатый, конечно, сам виноват — что ж он так подставился? Явно давно знакомы, и парочка эта, очевидно, не брезговала вытереть ноги о тех, кто слабее. Значит, должен был идти на опережение, а не всего лишь палочку в кармане носить.       Уже спокойно подпирая плечом дерево, Сириэль печально вздохнула на заливистую ругань угловатого, которого раздразнивали крепыши. В их годы она была такая же, если не хуже. Может, лишь совсем слабых не трогала, пока они нарочно под ноги не лезли.       Путешествия с отцом быстро выпотрошили из неё садизм, как говорил отец. По крайней мере к детям и заморышам. Это ж смешно — на таких силы тратить. Надо на тех, кто сильнее, тратиться.       Сириэль заскользила взглядом по толпе, надеясь найти нечто аналогичное своему состоянию. Должен же быть хоть кто-то, кто видел бы в этом цирке глупость.       Искала и не находила, но некоторые смотрели на неё. Настороженно, опасливо.       По спине пробежались мурашки. Начало приходить осознание — это другая реальность. Сириэль могла не просто наблюдать, она могла что-то сделать.         Быстро вытащив из руки палочку, она с нашепченным Экспеллиармусом направила её на очкастого, но его оружие не дрогнуло. Значит, она всё ещё в том здании, где магия не действовала. Но у других она работала. Это воспоминание? Но её видят — некоторые ученики начали оборачиваться на неё. Непонятно.       — Экскуро! — послышалось от очкастого.       Судя по отхаркиваемой заморышем розовой мыльной пене, он задыхался.       Жестоко.       — Оставьте его в покое! — прозвучал зычный голос рыжей зеленоглазки.       Дружки оглянулись.       Всё ещё не понимая, что это недо-воспоминание хотело, Сириэль напряглась, пытаясь решить, что делать. И тут прозвучала фамилия очкарика — Поттер. Поттер!       Мысли усиленно завозились. Неужели Джеймс? И правда на Гарри похож. Или это будущее Гарри?         Но дольше думать некогда — чары помех начали сваливаться с сутулого мальчишки. Он силился подняться. Его рука уже подтянула палочку.       Сириэль рванула вперёд, не зная, пыталась она защитить Поттера от удара в спину или сутулого от необдуманной опрометчивости. Кучерявый хоть и щёлкал клювом, но всё же мог прихлопнуть его с пол-оборота.       Резко отдёрнув сутулого за шкирку, Сириэль заслонила его собой. Но заклинание успело вырваться. По косой отлетело к ноге Поттера, угодило в землю, разрезав сантиметров на пять. Очень жестокий удар получился бы.       Сириэль уж откровенно не понимала, кого и от чего защитила — оба красавчики.       Кудрявый обернулся к ней, на автомате выкрикнул: «Экспеллиармус». Выбивать нечего. Сириэль смерила его недовольным взглядом — заклинание лишь слегка обожгло запястье, оставив красный след. Боль вполне реальная. Непонимание происходящего раздражало.       — Кто она такая, Нюниус? — обратился он к оставшемуся за её спиной. — Твоя новая подружка? — он ехидно осмотрел Сириэль с ног до головы.       Вообще-то сейчас она была не в лучшей форме, после Игоря, сложных «каникул» и долгой поездки на пегасе (да и она вроде как с неба свалилась). Но юноша ухмыльнулся.       — Старовата, но суть одна: очередная девушка, которая слишком хороша для тебя, — снова бросил он парню за спиной Сириэль, а затем уже ей: — Кто такая? — он ощетинился, отходя к Поттеру и не опуская наставленную на неё палочку.       Было в кудрявом что-то знакомое, но Сириэль никак не могла решить почему: ни его лицо, ни взгляд, ни голос на мысль не наводили. Но если Поттер был действительно Джеймсом, то это, должно быть, Сириус. Верилось с трудом. Но этот смех… звериный. Лающий.       Это точно воспоминание. Неужели Снейпа. И где он?       Осознание прошибло. Он сзади!       Усилием воли Сириэль заставила себя не оглядываться. Может, нужно было вести себя как обычно? Она внутри его головы, или это воспоминание вынесли за предел его мозга в какую-то параллельную реальность?       Если тут главный персонаж Снейп, стоило быть на его стороне. Тем более, что он ей всё же нужнее собравшихся здесь. Этого требовала головоломка?       — Я задал вопрос! — огрызнулся Сириус.       Джеймс тоже наставил на неё палочку. Народ испуганно отшатнулся, некоторые ударились в бега. Рыжая девчонка ошарашенно перекидывала взгляд с одного на другого.       — Мне плевать, — отмахнулась Сириэль. — Топайте отсюда, а то получите по загривкам.       — Да ну? А палочка твоя где? — ухмыльнулся Джеймс.       — Она мне не нужна.       Лёгкий кувырок вперёд, и кулак оказался точно в центре солнечного сплетения Сириуса. Он тяжело выдохнул, завалился вперёд, но Сириэль, ухватив за плечо, не дала упасть. Он быстро перенёс вес и отшатнулся самостоятельно — видимо, под дых уже получал.       Следующим стал Джеймс — подсечка, и он на земле. Полноватый парень из группы, от которой они ранее отошли, бросился его поднимать.       Больше препираться не стали. Настороженно оглядываясь, компания поплелась в сторону школы, может быть, даже за учителями.       Сириэль повернулась к предполагаемому Снейпу. Он лежал на земле, прерывисто дышал и хлопал широко раскрытыми глазами. Приблизившись, она подала ему руку. Но «Снейп» замотал головой. Сириэль сморщила нос — уж подружиться она намерения не имела. Схватив его под плечи, легко поставила на ноги сама.       Щуплый малый.       Про себя посмеялась своим возросшим возможностям. Шутка ли, теперь могла без напряга расшвыривать пятнадцатилеток. В Дурмстранге найти достойного противника труда не составляло, но в Хогвартсе физически она чувствовала себя на голову выше абсолютного большинства.       «Снейп» начал подбирать учебники, выпавшие из сумки. Сириэль подняла один — расширенный курс, протянула ему, всё больше уверяясь в правильности своей догадки.       Поколебавшись секунду, он рывком принял подачку.       — Как твоё имя? — поинтересовалась Сириэль, с трудом видя растерянное лицо за засаленными чёрными волосами.       — Северус, — нехотя буркнул он.       Земля ушла из-под ног. Мир оплетала темнота, будто падением в глубокую кроличью нору.

***

      Снова падение. Теперь уже на спину. Ощущения такие же дрянные, как и в первый незапланированный «прыжок», но к легилимеции добавился ещё и удар о холодный бетон. Новая боль паутиной беспомощного оцепенения расползлась по телу. Разум захватило видение прошлого, будто настоящее воспоминание раздвоилось, поделив своё место с новосозданным клоном.       Это было то, что она уже давно оставила позади, но до сих пор подёргивало её совесть.

***

      Дед всегда учил, что ведьмаки живут для того, чтобы защищать людей от опасных волшебных тварей. И основными врагами Сириэль, когда она вырастет, станут животные и монстры.       Отец с ним спорил — врагом может быть и человек. Своей работой среди Пожирателей доказывал, что опасность повсюду. Люди ненадёжны.       Сириэль долго не понимала отца. Но в ту январскую ночь она чуть не потеряла брата по вине своей ненадёжности.       Не стоило связываться с гласиасцем. Но он без конца задирал её! И так завуалированно сложно, что она едва понимала подколки. А это злило ещё сильнее. Он умело апеллировал к знаниям истории магии, нумерологии, теории волшебства, применяя ловкие словесные конструкции для усиления эффекта.       Это был первый год Каркарова на посту директора, Сириэль почти исполнилось пятнадцать. Порядки перестраивались, подростки обнажили жестокость и рвение. Сириэль всё чаще приходилось огрызаться. Часто получалось во вред.       Для Йоргуна это был лишь второй год обучения. Они мало общались, Сириэль отвыкла от него почти за четыре года разлуки. Лета не хватало для развития отношений постоянно меняющихся подростков.       Сириэль помнила, как ноги тонули в снегу, засыпавшем лес у замка, как посох только мешался, своим весом нарушая равновесие нескладного тела. А голову сковал ужас и стыд, пока она прорывалась сквозь вьюгу к месту для дуэлей, которое ученики устроили подальше от взглядов профессоров.       Но, когда прибежала, было уже поздно — её десятилетний брат отлетел в дерево. Сильно ударившись головой, рухнул в сугроб, сражённый красной вспышкой Остолбенея.       Сириэль вывалилась на истоптанную снежную поляну, кинулась к брату, но один из глисиасцев подставил ей посохом подножку.       Раздался смех. Посыпались оскорбления. Её посох вырвали заклинанием и сломали. Так легко, будто это не более, чем ветка под ногами.       Прикусив губу до крови, Сириэль с трудом сдержала вспыхнувший гнев. Впервые сдержалась, выбрала помощь Йоргуну, а не своей гордости. Ведь именно она и привела к тому, что теперь с тёмных волос брата текла кровь. Согревая замёрзшие руки, уже мало что чувствующие, в отличие от разрывавшегося от боли сердца. Было так пронзительно стыдно и страшно, что одежда насквозь взмокла от пота.       На плечо легла рука. Её там раньше не было. Сириэль знала это, помнила, как пришлось тащить на себе брата обратно через лес и врать колдомедикам. Вымаливать, чтобы не доносили, не создали шумиху и не привлекли внимания нового директора. Сразу было понятно, что слабость, проигрыш ему показывать было нельзя.       После этого она действовала иначе — налегла на учёбу, сдерживала ярость, опекала брата. Их отношения улучшились, и он говорил лечебное: «Мне нечего тебе прощать, сестра». Как же она могла быть так глупа?! Ведь нянчила его на руках, ещё совсем крошку! И довела до такого!       Сириэль помнила всё это, но теперь память подсунула альтернативное развитие событий, где ей на плечо легла чужая рука. Мрачный незнакомый мужчина присел рядом с ней.       — Я вылечу его, — сказал Северус.       Но та Сириэль огрызнулась на неизвестного.       — Откуда мне знать, что ты поможешь, а не навредишь? — захрипела в попытке звучать воинственно и сильно. Склонилась над телом брата, прикрывая.       — Или я сейчас, или, возможно, уже никто, — надавил он.       Сжав губы, она думала. Но всё же отклонилась от брата, освобождая место для человека в чёрной мантии. Она сосредоточенно следила за его руками и рассматривала волшебную палочку, у которой на рукояти был какой-то необычный кельтский узор, кажется, абсолютно одинаковый с двух сторон.       — Твоё имя, — безразлично потребовал обладатель палочки.       — Сириэль, — рыкнула она.       И человек растаял.

***

      Сириэль раскрыла глаза, отгоняя странное наваждение, уже догадываясь, что произошло. Наконец картинка более-менее сложилась. Остаточные воспоминания, самые худшие, само понятие о самых худших воспоминаниях, что были у хозяина коробочки, сплелись с тёмной магией и пожелали быть услышанными. Вылеченными.       На каждое действие найдётся противодействие. К этому Сириэль привыкла. Но, по-видимому, ведьмачий блок и профессиональная легилименция Снейпа не были тем, что можно противопоставить чувству брошенности у ребёнка, что жил здесь.       Снейп тоже поднимался, ошалело осматриваясь. Заметил её на полу, внимательно вглядывавшуюся в его лицо. Они оба улавливали мысли друг друга без всякой магии.       Обойдя бетонный блок обвалившегося потолка, подал ей ладонь и помог встать. Оказавшись на ногах, Сириэль заняла руки — стряхнула пыль, не спуская при этом взгляда с Северуса. Снейпа.       «Вторженец», — недовольно окрестила, пока профессор уже в свободной воле подобрал коробочку со дна шкафа с помощью пыльного лоскута ткани. Спрятав за пазухой, он обернулся к Сириэль и качнул головой в сторону выхода.       Когда они выбрались из дряхлого здания, новые трудности уже поджидали — на земле распластался труп пегаса. Окрепший ветер теребил на сломанном крыле пепельные перья. Небо ровным слоем заволокли грозовые тучи. Рядом с отрубленной головой коня стояло двое незнакомцев.       Пространство за ними озаряла массивная вспышка белого света, от которой молниями расходились трепещущие лучи — мощная магия. Значит, теперь можно колдовать. Вероятно, они со Снейпом как-то оглушили или обезвредили артефакт — с этим предстояло разобраться позже.       С сердцем, оледеневшим тревожным предчувствием сражения, Сириэль вытащила из ножен длинный меч. Белые тени магических молний портала перекатывались по округе, подобно водным бликам под солнцем.       — О, ещё один брат-ведьмак! — громогласно воскликнул беловолосый мужчина, поведя широкими плечами. — Сестра, вернее, — кивнул в приветствии.       Сириэль дёрнула уголком губы. Взгляд жадно впитывал детали. Его тридцать лет — уже достаточный повод для волнений. Не стар и неопытность давно за плечами, даже если обратился в ведьмака позже Сириэль. Крупный. Но в латной броне — возможно, неповоротливый. Два массивных меча. На лице шрам поперёк лба, борода короткая и всклоченная. Если это неаккуратная рука хозяина, то это плюс для Сириэль. Неряшливость хуже неопытности.       Недолго думая, она залезла во внутренний карман кожаной куртки и выудила «Пургу» — зелье ускоряло реакцию и рефлексы, но за счёт токсичности раны заживают хуже и боль переносить туже. Последние мутации должны были развить регенерацию — пришла пора проверить.       Но этот шаг мог дать ещё одно преимущество.       — А ты сразу с козырей, — горделиво усмехнулся ведьмак, по-видимому, приняв жест как комплимент своему устрашающему виду. Он оглянулся на девушку, стоявшую позади него. — Займись пока вторым, я помогу, как закончу.       Было в ней что-то холодное, несмотря на восточноевропейскую кровь.       Алым голодом блеснули глаза девушки, когда она с нечеловеческой скоростью метнулась в сторону. Вампирша распахнула кожистые крылья, разорвав весь верхний пласт одежды, и с клыками наголо кинулась на Протего Снейпа. Подобно гарпии, она смела его прочь.       Сириэль скрипнула зубами и осушила пузырёк, отбросив последние сомнения об их целях вместе с пустым сосудом. Бежать смысла не было — ведьмаки любят и умеют преследовать. По себе знала. Так что лучше уж всё решить на месте без лишних свидетелей.       По венам прокатилась горячая волна ядовитой силы. Сириэль уверенно пошла на противника, крепче сжимая рукоять меча, оплетённую кожей.       Незнакомец широким движением выхватил меч из-за спины. Свист рассёк воздух, по инерции разрезал землю. Трава разлетелась, почва взрылась, Сириэль побежала.       Он защитил грудь, но её меч уже скользнул по щели меж соединением лат на локте. Не останавливаясь, проскочила мимо. Развернулась и с лязгом металла о металл увела от себя его меч.       Шаг вбок, под руку, Сириэль резанула ещё. Мимо — ведьмак развернулся и ударил локтем. Локоть — не меч, но жаль упущенный момент.       Ведьмаку пришлось прокрутиться за её попытками зайти за спину. Разозлившись, он в резком манёвре напал. Увести никак, пришлось отразить.       В полуприседе она удержала меч воткнутым в землю, руки дрогнули. Но уловка выдержала ослабленный натиск — с локтя капала кровь — перстень Игоря подрезал.       В золотых глазах воина читалась злоба и обида — он понял. «Пурга» — не слабость, а хитрость. Как мечницу Сириэль редко недооценивали, может, ростом слишком вышла, а может, кожа штанин обтягивала мышцы ног так, что те на что-то намекали. И вот опять она в положении, когда форы больше нет.       Ведьмак вдарил ногой ей по колену, потерял в напоре на меч, но и Сириэль пришлось отступить, а затем вновь обороняться от замаха, но уже не такого яростного. Конечно, с быстрыми нужна холодная голова и небольшой радиус.       Сириэль перекатом ушла вбок, в подскоке отсекла новый удар, скользнув лезвием к острию чужого. Его руку отвело. И мощный рефлекс её колющего удара снёс несколько звеньев с проржавевшей кольчуги у ключицы.       На секунду они оказались чертовски близко, но её так часто ловили дома на этой ошибке, что в этот раз она легко ушла от подсечки.       Кувыркнулась через ногу бойца и лезвием подсекла его под коленом. Снова задела лишь слегка. Но и цель у неё была не отсечь конечность. Нужно заставить его махать мечом по широкому радиусу, потому что в битве на мечах с постоянными ударами стали о сталь с опытным ведьмаком она вряд ли вытянет долго.       За те полсекунды, когда Сириэль ожидала в полуприсяде новый удар, она успела увидеть, как Снейп насылал на свою противницу серию заклинаний. Оценить лидерство не успела.       Сокрушительная злоба сшибла ударом ноги в грудь. Пара кувырков, и Сириэль подскочила, пресекая защитой нового нападения, но противник приложился к горлышку пузырька с зелёной жидкостью. Его мышцы вздулись, разрывая места скрепления брони. Теперь она болталась всего на нескольких кожаных ремнях. Выпирающие на шее вены пульсировали, наполняясь отравленной кровью. Глаза, вплоть до белка, стали непроглядно чёрными, как морщинами разошлась чёрная сеть вен. Кожа утратила цвет, став мертвенно бледной.       Это было не по плану.       — Всё ещё думаешь, что сможешь увернуться от меня? — с хищным оскалом он оголил почерневшую десну. — А что, если нет? Выдержит теперь твоя зубочистка?       Точно нет. Сириэль достала второй и последний бутылёк «Пурги». Хоть она и не так токсична, как «Гром» противника, не было и полной уверенности в том, что её не завершивший переход организм выдержит эту дозу. Но превосходство должно было быть надёжным.       Ведьмак вдруг мягко, с совершенной кошачьей грацией описал четверть круга, выжидающе склонил голову. В чёрных глазах блестело любопытство. Искреннее ли оно или же это грамотная провокация?       В один залп Сириэль приняла вторую дозу. Сморщилась, чувствуя уже не пламя, а лёд, растекающийся по венам. Сердце будто застыло вместе со временем. Сириэль чувствовала, как стыло и лицо. Глаза аж жгло от пронизывающего холода.       Не ощущая на замёрзших щеках слёзы, она посмотрела на ведьмака. Перед глазами мельтешили слишком чёткие детали, будто через лупу: медленно пульсирующая вена на широкой мускулистой шее; белоснежные, короткие, но густые ресницы; блестящие бездны вместо глаз, в которых было видно её саму. А позади, за его головой, мелькали размытые всплески огней: зелёный, красный, много синего: и два танцующих чёрных пятна в потемневшем к ночи окружении.       Или она ринется, или замертво свалится с каменеющих ног.       Сириэль вдохнула полной грудью, и лёгкие тут же пронзили горячие иглы. Она рванула вперёд с куда большей резвостью, чем когда-либо. Не осознавая, как её ноги оттолкнулись от почвы, ставшей чарующе мягкой.       От этого всесилия по мозгу прокатилась щекочущая волна мурашек. Иглы в лёгких расплавились, тело будто прожгло насквозь. Казалось, оно должно было воспламениться или хотя бы засветиться алым пламенем, но кожа оставалась бледна.       Рефлексы проросли корнями реакции в инстинкты. Натренированное тело будто само уклонялось от смертоносных ударов, точно разрубивших бы её или четвертовавших.       Лёгкий, как вальс, поворот, реверанс и прощальный поклон.       Сириэль повисла на мече, вонзившемся в ключицу, пройдя в уже прорванную кольчугу. Лезвие засело глубоко в теле воина, разрезав пищевод по диагонали.       Мужчина рухнул на колени вместе с грузом на плече. Выпустил изо рта кровь.       Глухой удар — так падает меч на землю. Мечи не падают просто так.       Тело пронзила новая боль. Реальная и сосредоточенная там, под адамовым ребром. Сталь прошила плоть. Концентрат яда в крови, что обострил органы чувств, боль, казалось, разрезала весь мир.       В голове шёл ливень, заволокло шумом и серостью. Перед глазами вспыхнула последняя синяя вспышка, и всё почернело.