Вопрос сторон

      Отсутствие Матей в Хогвартсе не предвещало беды, но всё же принесло Северусу затруднения. Уже выстроенный план работы в лаборатории требовал переделки, а Игорь очень назойливо мешался. И никакой пользы! Ему будто не на ком стало срываться. Каждый день приходил утром и вечером, осматривал кабинет, бросал несколько малозначащих фраз о ненадёжности или ретивости Матей, но на уточняющие вопросы о ней же только сильнее злобился.       Девять дней перманентного присутствия активного, как вулкан, источника раздражения. Северус с трудом представлял, как Игоря терпели все его ученики и отец Матей. Двадцать лет называть Игоря другом… Северус посчитал это за безумие.       Или Матей что-то не так поняла. Она время от времени так делала ещё и нарочно.       В четверг она вернулась. И снова заняла собой привычные локации вроде библиотеки, класса зельеварения, площадки из круга камней, кабинета ЗОТИ. Бесперебойные маршруты, вносящие в безумие многовекового замка толику стабильности.       Но стабильность с двойным дном, как оказалось. Что за человек её отец? Кто продержался рядом с Игорем столь долго? Для личности такого расчётливого толка, как Игорь, очень неосторожно бросаться словами, оскорбляя человека, называющего его другом. Опытного ведьмака, наверняка полезного, глупо обижать за просто так.       Может ли это оказаться слабостью?       Северусу требовались ответы. Они могли оказать влияние на дальнейшие решения Игоря. Дамблдор настоял на том, чтобы попробовать перетянуть Игоря на их сторону… Северус не понимал, зачем это нужно, но заверениям Дамблдора сложно противостоять.       Так что если есть хоть один шанс, что отец Матей разумный человек, то этим надо воспользоваться. До разума можно достучаться, таким реально управлять, а значит, могло появиться и влияние на неподконтрольного Игоря.       Глядя на его пусть и варварскую дочь, мало что можно ожидать, но кто-то всё же научил её приспособленству. И точно не Игорь, он ни под кого не подстраивался. У Матей были смутные представления о правах стоящих над ней чинов. И это тоже не от Игоря.       Самым простым вариантом виделся сеанс Легилименции. Лишним в данном случае точно не будет. Разговорами из Матей правды не вытянуть, но потребовать можно. Игорю она подчинилась довольно быстро, значит, и у Северуса была возможность призвать её к ответственности и уважению. Просто раньше он, видимо, был недостаточно жесток. Но если она понимала только так…       Затягивать не стал. Первый вечер её присутствия в школе казался отличной возможностью. У Матей просто не будет достаточно сил для сопротивления. Судя по её задержке в лаборатории и затянувшемуся приготовлению Эйфорийного эликсира для завтрашней демонстрации шестому курсу.

***

      Уже третий раз переделывала, пытаясь нейтрализовать побочные действия. Сириэль раздражённо шлёпнула тряпкой по столу, зелёный сок полыни уже не оттирался от пальцев. В голове полный кавардак. За сегодняшним обедом, первым сбалансированным приёмом пищи за дни охоты, Игорь вёл себя с непревзойдённой вежливостью. Не расчленял её взглядом, не бросался резкими словами, лапал не слишком настойчиво, лишь пальцы поцеловал при встрече. Фу… а вроде и приятно.       — Могу я поговорить с вами, мисс Матей?       Сириэль вздрогнула. Растерянно оглянулась. Затем в другую сторону.       — О, профессор, не заметила, как вы вошли, — отвернулась и склонилась над книгой «1000 магических растений и грибов». — Просмотрела список ваших дел, решила немного… — махнула рукой на котелок, — укоротить его.       Она продолжала медленно помешивать розоватое зелье, а мизинцем другой руки отслеживать прочитанное.       — Мисс Матей, — позвал Снейп настойчивее.       — М, — машинально отозвалась, не отвлекаясь от строчек. Зелье стало оранжевым — нужно класть последний ингредиент. По крайней мере по учебнику, но его было решено не использовать. Тремя часами ранее исписала целый пергамент, чтобы найти слабые места в классическом рецепте. Давно хотела попробовать улучшить что-то не слишком простое. Так какой смысл откладывать на потом?       Но, возможно, она переоценила себя после похода.       — Вы близки к моему собственному рецепту, — с долей похвалы констатировал голос совсем рядом.       Сириэль очнулась повторно. Снова к ней подкрались со спины. Оглянувшись, отпрянула — ещё и нависли у самого плеча.       — Да? — неловко проморгалась. — Чего-то не хватает… вот, пошла по алфавиту. Остановилась на мяте. Перечная или болотная? — спрашивала скорее у себя, продолжая вчитываться в описание свойств.       — Добавляйте болотную.       — Почему? — спросила Сириэль, не взглянув на подсказчика.       А он сцепил руки за спиной.       — С тем, что вы уже наготовили, лучше она, — указал кивком на записи. — Из-за абиссинской смоковницы. И сейчас растущая луна, если уж на то пошло.       — Из-за сахара, да, — дошло через сито усталости. Сириэль потёрла лицо и принялась отбирать из коробки с мятой нужные веточки. Снейп хранил все виды мяты вместе, поскольку рассчитывал таким образом проверять учеников. И хотя в глазах уже рябило, Сириэль не позволяла себе сомневаться в выборе.       Последовательно влив настойку горькой полыни, прождала, когда зелье пожелтеет, и добавила веточку болотной мяты. Зелье выплюнуло горстку бледных искр, и Сириэль сняла его с огня. Перелила в заготовленную колбу. Стоявший за спиной Снейп давно не тревожил.       Принявшись за уборку стола, Сириэль с содроганием сердца предвкушала сегодняшний ужин. Игорь снова будет безупречно любезен? Зачем?       «О, ведь ещё надо было пересечься с Грюмом и отдать ему… А-а, так вот почему Игорь подлизывался», — вспомнила обещание выяснить, что Грюм хотел купить у Снейпа.       — Мисс Матей.       — Да? — наконец с чуть большим облегчением откликнулась она, убрав книги и забрав записи со стола.       — Мне нужно с вами поговорить. У Сириэль возникло ощущение дежавю. Заподозрив свою ошибку, взглянула на профессора с вопросом.       — Я слушаю, — отчасти соврала, потому что даже слушать сейчас уже сил особо не было.       — Я считаю необходимым проверить вас посредством заклятия «Легилименс». Вы не хотите делиться подробностями жизни, и я уважаю вашу осторожность перед профессором Каркаровым. Но он не сможет вас осудить, или покуситься на ваше здоровье, если я сам быстро и безболезненно выясню некоторые детали, необходимые для понимания общей картины действий… Игоря.       Пытаясь переварить сказанное, Сириэль тупо похлопала ресницами. «Легилименс» не очень-то вежливое заклинание, к товарищам или коллегам применять его предосудительно. Хотя Сириэль со своим факультативом едва ли полноправная коллега. Ну и, видимо, не товарищ. И всё равно оскорбительно.       Пауза затянулась.       — Мисс Матей?       — Я, конечно, не амбассадор манер… Но считаю ваше… это очень нетактично, сэр, — вывалила Сириэль, не трудясь подбирать слова, более подходящие официальному крою беседы.       — А вы непрофессиональны, — парировал он, чем ввёл Сириэль в новый полуминутный ступор.       Перебрав краткую сводку своей жизни, Сириэль решила, что стыдиться ей в общем-то нечего. И про охоту даже поделиться нечем. Аластор ведь ей так и не назвал причину нужды в роге. Она — ведьмачка, а ведьмаки время от времени берут заказы — тут тоже вроде ничего такого нет.       Платная защита Поттера? Тут даже легче бы стало, узнай Снейп правду, по которой она решилась прикрывать мальчишку. Пускай.       Небольшой сговор с Игорем? Снейп сам должен был соблюдать осторожность. Чего вообще можно было от неё ожидать? Большую часть секретов, связанных с Игорем, он и так уже выяснил. Остался лишь один. Но и того по факту в её памяти не было, а утро уже давно смазалось.       Сговор с Блэком? Ей уже и так порядком надоело каждый раз слышать отпор «теории» об анимагии. Все недовольства пусть направляет Дамблдору. Да и что это вообще за секрет, если его начальник в курсе? В пещере она так-то от Блэка его голову защищала, благодарен должен быть.       И всё же… Просто так давать влезть в свою голову — это какой-то абсурд. Не любовнички же, чтобы прогуливаться по воспоминаниям друг друга забавы ради.       «Пускай платит за просмотр», — подсказала жадность. Для более точного показа воспоминания в её загашнике существовало заклинание, но облегчать ему задачу настроения не было.       Глаза Сириэль довольно сузились. Плечи Снейпа напряглись, он подобрался и ответил на её реакцию с подозрением.       — Хорошо.       — Хорошо? — искренне удивился профессор. Кажется, не ожидал так легко получить согласие.       Значит, требование платы ещё более уместно. Кроме прочего, так можно попытать возможность сгладить углы своей несговорчивости.       — Почему нет? Вы мне просто отплатите уроками легилименции, — с лёгкой непосредственностью назначила она цену. — У меня есть представления об этом навыке, но мастерство весьма посредственное. Хотелось бы подтянуть. — Солгала на выдохе, легко и непринуждённо. Надеялась вызнать что-то о Дамблдоре, порывшись в памяти Снейпа. Хотя навык и правда никакущий.       Встав ровно, копируя позу профессора, Сириэль призывно дёрнула бровями. Возможность залезть ему в голову прекрасная.       — Согласен, — недовольно буркнул Снейп. И, вытащив волшебную палочку, сосредоточился, глядя в глаза.       «Легилименс», — одними губами прошептал он.       Сириэль даже не успела как следует оттолкнуть его сознание.

***

      Северуса выкинуло на заснеженную поляну посреди елового леса. По глазам ударила хрустальная чистота гор. Перед ногами возник труп крупного кабана с надрубленной шеей. Снег подтаял у истока алого ручья, от туши поднимался пар уставшего тела. Сталь клинка застряла в жилистой ткани оголившихся мощных мышц, пульсирующих остаточными рефлексами. Сухожилия, жировая прослойка, артерия — всё как под увеличительным стеклом мгновенно впечаталось в память омерзительной подробностью… интимной непристойностью.       Очень неохотно чернильной каплей раскрылся новый образ.       На коленях стояла тёмноволосая девочка, кажется, лет тринадцати. Она смотрела на содранную из-за резкого удара кожу ладоней. Белоснежная гладь перед ней запечатлела багровые отражения её рук. Девочка дышала тяжело, казалась испуганной.       Возник новый образ. Седовласый мужчина лет пятидесяти со всклоченной белой бородой и искрящим золотом кошачьих глаз. Он присел рядом с маленькой убийцей на корточки. Грузно похлопал её по плечу, и девочка просияла азартом победившего на охоте хищника.       Их улыбающиеся глаза с этим воинственным, как будто не вполне здоровым блеском, не знающим жалости, обнажали невероятное сходство.       Не нужда или голод толкнули их на охоту. Это развлечение, оттачивание навыка, прикосновение к свободе, ритуал посвящения в ряды тех, кто над жизнью. Маленькой девочке вручили право решать.       Внезапно уровень снега начал расти — румяное лицо девочки утонуло в его белой перине. Светлая макушка мужчины слилась с ледяной опушкой. И еловые лапы пронзили зелёными когтями хрустящее чистотой покрывало.       Заполоняя собой всё вокруг, поток снега мешал обзору. Северус будто попал на дно колодца, в который резко хлынула вода, заглушающая посторонние звуки. Или… нет, Северус проваливался в зыбучий песок из острых льдинок. Опора под ногами исчезла, и всё тело окутал пронизывающий болью холод. Лёгкие сковало, как если бы он окунулся в прорубь реки.       Так не должно было быть. Всё слишком натурально.       Новый вдох. Северус вывалился в другой фрагмент — коридоры Хогвартса, группки учеников и… он сам.       Но теперь он наблюдал за собой из-за спины Матей. Она смотрела через одно из арочных окон, опоясывавших небольшой дворик с деревом в золоте сентябрьского одеяния. Его окружали невзрачные кустарники, покрывшиеся безвкусной ржавчиной пожухлых листьев-серёжек, и детский радостный гомон.       Солнце клонилось к горизонту, и всё застыло в тёплом янтарном блеске. Тягучая пряная духота засыпающей природы обволакивала и убаюкивала бдительность. И сколько ни вдыхай полной грудью — кислорода всё мало. Мало было и этой древесной манерной эротики, слетающей со сморщенной потрескавшейся кожи ветвей. Узорчатая шаль резных листьев покрывала сухую, истоптанную детьми почву, высокие перьевые облака повторяли ребристый узор земли, посылая воздушные поцелуи низкими кучевыми облачками.       Давно в сердце Северуса не было желания наблюдать за течением времени, но в голове Матей он почувствовал себя уязвимым перед неумолимой мощью вращения планеты. Красота марева была лишь иллюзорно мягкой и тёплой.       В горько-шоколадных волосах Матей только начали поблёскивать серебряные нити выбранного ею пути. Приложив руку к пыльному камню оконного бортика, она пристально смотрела на Северуса по другую сторону двора.       Теперь Северус вспомнил внезапно настигшее его ощущение — тогда он не смог бы его описать… будто в пустую тёмную комнату кто-то бесшумно прокрался, пряча за спиной кинжал. Это было двуликое предчувствие не угрозы, но беспомощности. Странно, он и сейчас чувствовал нечто очень близкое к этому.       В безопасности ли разум?       Северус из воспоминания обернулся, но Матей вовремя скрылась за колонной, опустив задумчивый взгляд. Тогда он её не заметил… Значит, она действительно понимала, что он следил за ней.       Время ускорилось, группки детей смазанными линиями понеслись в противоположные стороны. Яркие листья затряслись, как под сильным ветром, который не мог определиться с направлением.       Северус понял — сейчас снова вытолкнет, но прежде успел поймать на себе острый взгляд зелёных глаз. Нет, они не были зелёными. Ему лишь этого хотелось. Зрачок опоясывала тёплая каряя дымка, плавно вплетающаяся в обольстительный ил болот.       Неожиданно стало сложно отрицать, как ему ранее показалось, всего лишь собственную фантазию. Но всё же накануне в трясине этих глаз он обнаружил утопленника.       Как бы Игорь ни переводил тему, ни принижал, ни оскорблял, ни использовал Матей, но всё же он ждал её возвращения. Беспокойство в заломанных пальцах, мельтешении, стуке посоха, лишних завитках бороды. Срывался даже на Краме, назначая тому дополнительные тренировки, о которых уже вся школа трещала как о тирании.       Без всего этого Северус и не вспомнил бы, что охота — опасное занятие, а Матей даже не прошла полное обращение в ведьмака. Игорь не зря места себе не находил, и взгляд его… В его взгляде Северус узнал свой собственный, но давно поблекший. Больше не на кого так смотреть.       Сознание Матей яростно сопротивлялось, вспенивалось бурным морем, вздувалось гнойными волдырями, взрывалось с вулканической силой. От холода к жаре. Путало. Отбивалось так, что даже угрожало личности вторженца.       Впервые Северус столкнулся с такой агрессией на столь неглубоком проникновении в сокровищницу человеческого существа.       Вырываться сейчас — непродуктивная затрата сил и разрешения. Поэтому он продолжил натиск, вжал ментальный ноготь в рану, кровоточащую воспоминаниями.       Но вместо крови полезла гниль. Гнетущее вязкое чувство обвалилось в его лёгкие глыбами, в миг изнурив.       Новое место — тяжёлые давящие стены из дымчатого камня, кажется, какого-то замка. Долго удерживать образ не получилось. С дребезжанием стрекозиного крыла замелькали красные и серые цвета, меха, сталь, гулкие удары барабанов, искры посохов, холодные улыбки… Словно нарочно прямо в лицо влетел образ трёх нагих девушек. Две телами одинаковых как близнецы жались к третьей. Безликие, но молодые, стонущие и разгорячённые. Образ влепился в мясо и кровь разрубленной шеи кабана. Пульсация плоти и чистое наслаждение.       Едва Северус отделался от возмутительного вмешательства в сердечный ритм, а подсознание Матей уже насильно, за шкирку, поволокло его дальше, по осколкам прошлого. Отрубленная рука, бурлящий котёл, звериный оскал, ослепительная вспышка заклинания и кубок с непроглядно-чёрной жидкостью — всё рвано смешалось в болезненно стучащую какофонию нечитаемых образов.       Тошнота.       Прежде чем снова вытолкнуло, Северус успел вытянуть одну сцену: мужская фигура в белом кафтане и рука в перстнях тянулась к девичьему лицу. Рука убрала волосы девушке за ухо и приподняла за подбородок, поддев пальцем.       Северус запомнил только эмоцию страсти в бесцветных глазах, форма которых не прекращала меняться. Воспоминание лица и цвета глаз вместе с продолжением сцены когтями вырвало уже из его мозга, вызвав острую головную боль.       Северус почувствовал, как его потянуло назад и одновременно с этим окунуло в ощущение падения.       Никакой опоры для сознания. Мимо летели то тёмные, то ослепительно белые воспоминания Матей. Начало мутить. Пространство неестественно вытягивалось, исчезая в ряби, смешиваясь в тягучий шум света и звука.

***

      Очнулся Северус на полу. Кажется, слышал пронзительный яростный крик, но, возможно, показалось. Со лба и по вискам стекали капли пота.       Он никак не смог проконтролировать «чтение»! Сил ушла целая прорва, а кроме этого бил озноб, как при простуде, и нещадно раскалывалась голова от вспышек в глазах.       И всё же он увидел её отца. Его было мало, но теперь кое-что прояснилось. Сириэль воспитывал очень взрослый, опытный охотник, ставящий себя, несомненно, выше ценности жизни. Кажется, даже не отмеряющий цену жизни — убийство для веселья. И тринадцатилетнюю девочку обучали, похоже, лишь случайно. Лишь потому, что брали с собой.       Понятно, почему он сошёлся с Игорем.

***

      Будто из душного пузыря боли Сириэль вывалилась вместе с собственным криком. Упала спиной на пол, пытаясь дотянуться до чего-то. Кровь вскипала от бешенства, капала из носа… Покой упорядоченного разума разрушен! На неё набрасывались обрывки прошлого, раня самообладание острой головной болью. Смена картинок была такой быстрой, что затошнило.       Но тут разум будто окунул её в ледяную воду, сковав лёгкие, вырвав кислород из груди. Сейчас, ещё секунда, и она задохнётся, хотя рот не переставал хватать воздух.       Мелькнули воспоминания старых дыхательных тренировок. Да, это дед окунал её в прорубь. Чтобы закалить тело и дух. Барабанными ударами сердца зазвучали его хлопки по спине в день её первого убийства.       Спустя время дыхание вернулось под контроль, и на место паники пришёл окоченевший гнев. Тело ещё потряхивало. Сириэль обнаружила себя съёжившейся на полу. Над ней нависал обеспокоенный Снейп и крепко сжимал её плечи. Правому, вывихнутому на охоте, было даже больно. Чувствительность возвращалась.       Вцепившись в деревянную ножку стола, Сириэль грубо отмахнулась от помощи рук и поднялась на трясущихся ногах. Пытаясь убрать волосы от лица, протёрла вспотевший лоб.       Но плечи всё ещё находились в плену.       — Пусти! — криком попыталась вернуть она себе сознание. А заодно отделаться от раздражающих сейчас прикосновений. Жмурилась и злилась — воспоминания всё напрыгивали на неё.       Снейп отпустил, отступил.       — Что это было? — спросила, присаживаясь на пододвинутый для неё табурет. Глубокие вздохи в забитой запахами комнате не приносили достаточно облегчения.       «Что он вообще просмотрел?» — хватило концентрации отвоевать пространство в голове на «подумать». Смогла вспомнить только свою первую охоту с дедом и добычу — старого кабана. Но ей тогда было всего одиннадцать! Зачем было залезать так глубоко? Зачем ему это вообще понадобилось?       Или так помешала окклюменция, и его просто проволокло якорем? Возможно, поэтому всё так спутанно теперь и для неё?       Но раньше такого никогда не было, а ведь Каркаров не раз залезал в головы учеников. И, само собой, он же и запретил уроки окклюменции в Дурмстранге — надо же было ему как-то держать всё под контролем. Каких-то невероятных талантов в легилименции не имел, но, когда лезешь в голову ещё более неумелого мага, задача облегчается.       Конечно, клуб его элитных избранников старался самостоятельно постигать науку выстраивания стен в сознании. Но в итоге смогли добиться только того, что директор сильнее уставал и из-за этого быстрее выходил из себя, ужесточая проверку и меньше скупясь волочить наружу самое неприглядное.       — Это не было похоже на легилименцию, — проговорил встревоженный Снейп. — Я ни на что не мог повлиять, — будто извинялся.       Неужели это ведьмачья суть так прорезалась? В бардаке информационной войны Сириэль не сразу вспомнила наставления отца о невозможности вторжения в разум ведьмаков. Он упоминал это в контексте судов, мол, удобно — проверить не получится.       Она никогда не спрашивала у отца о характере этой блокировки, о том, как она только начинает появляться. Да он и не упоминал ничего такого. Спрашивать у других ведьмаков? Да ведьмаки в большинстве своём упрямее стада баранов! Будут ли такие рассказывать о минутах слабости и ссорах с волшебниками ещё и в период генетической перестройки при прохождении Испытании Травами?       Тяжело выдохнув, Сириэль спрятала влажное лицо в ладонях, убрав с горячей кожи налипшие волосы.       — Я заварю успокоительное, — поставил перед фактом профессор.       — Лучше просто чай, — пробубнила Сириэль, пытаясь хоть этим выбором восстановить границы.       Гулкий звук копошения на полках отзывался головной болью. Вскоре шаги приблизились и раздался глухой стук — что-то поставили на стол. Отняв руки от лба, Сириэль подняла голову и обернулась. От чашки струились едва заметный лиловый пар и аромат лаванды — успокаивающее зелье.       Она тяжело и раздражённо вздохнула, но питьё приняла. По крайней мере это вкусно.       — Никакой больше легилименции, — кивнула сама себе и тут же придумала другую награду за доступ к своему мозгу. Никто ведь не обещал ему положительного результата. — Но вы мне всё ещё должны, — сжимая чашку обеими руками, Сириэль подняла на Снейпа строгий взгляд. Лицо его недовольно скривилось, но он выжидающе молчал. — Флакончик слёз феникса. В конце прошлого учебного года я потратила всё на этого… Люпина. И хотя это была проблема Дамблдора, он мне не возместил.       А ещё на Блэка. Но этого Снейпу знать не обязательно. Придётся и дальше влачить эту тайну. Излишек информации, требующей сокрытия, уже начал порядком надоедать. Сириэль явственно прочувствовала, что всё же надеялась избавиться от этого во время легилименции.       — Достану, — пообещал Снейп.

***

      После отдыха в спальне Сириэль всё же решила доползти до ужина, предварительно заглянув к Снейпу, присланной запиской потребовавшему её общества. Надежда была на то, что он раздобыл обещанное. В противном случае видеть его не хотелось.       По пути её перехватил Аластор, хотел затащить в Хогсмид для завершения сделки и чтобы заодно справить ужин. Но ему пришлось ковылять следом, потому что Сириэль вознамерилась получить драгоценные слёзы феникса.       Дойдя до нужного кабинета, открыла дверь и вошла, Аластор тоже хотел зайти, чтобы не торчать в коридоре, но из-за Сириэль застрял на пороге.       — Чо ты встала в дверях? — недовольно пробурчал он, обходя и задевая животом.       Сириэль стояла как вкопанная. Тело пробила мелкая дрожь, частое поверхностное дыхание прерывалось. Она хотела сказать, что ноги её не слушают.       Резкий вдох — в мозгу будто что-то открылось.       Организм приказывал закашляться, но сознание уже тонуло в тягучем пламени аромата терпко-сладкого чёрного крымского вина, разлитого из дубовой бочки в кубок, который двенадцать лет наполняли холодным молоком. Мелькнула блёклая смятая картина, как Игорь в белом парадном кафтане тянул к её лицу руку в перстнях. Почувствовав фантомное прикосновение к волосам и виску, Сириэль чуть не забылась, но как-то смогла прижать обе ладони к носу. Поздно. Закрыв глаза, услышала запах тлеющих углей на промерзлой почве — она падала всё глубже внутрь себя. Этим воспоминанием она пользовалась, чтобы призвать патронус.       — Вот дрянь, — выругался Аластор, гундося под рукавом куртки. — Эти шалопаи разлили Амортенцию, что ли?       — Пивз, — так же гундося, ответил Снейп с другого конца класса.       Человеческому обонянию непросто выдерживать это зелье, Сириэль пожалела, что ведьмачье обоняние пришло в её власть в такой неудачный период.       На первой же ноте третьего аромата ноги сдались, подкосившись. Но, почувствовав опору под локтем, ещё и тянущую вверх, Сириэль из последних усилий положилась на этот шанс сбежать.       На ватных ногах вывалилась из кабинета. Холодный пол коридора встретил контрастом ощущений — воображение, опьянённое страстным коктейлем из образов крепко жмущихся трёх оголённых женских тел, горячо выдыхающих друг другу во влажные губы. Эту последнюю школьную интрижку ранее мозг прикрыл ворохом других воспоминаний, но раскопал для Снейпа в легилименции.       Вот же он, наверное, ошалел от таких откровений…       Где-то далеко на фоне слышно «Сириэль», а перед глазами мельтешили чёрные волосы и бледная кожа — всё это смешивалось в каком-то безобразно сладком разврате. Сириэль морщилась и пыталась проморгаться. Рефлекторно отфыркивалась, пока не почувствовала, как снова потянули вверх за локоть. Потянули и за второй.       Она нащупала плечо первого помощника. Встала и поняла, что опиралась на Аластора. И уже не только рукой, но и почти всем телом повиснув на нём. Стоящий рядом Снейп злобно зыркнул на заплутавшего школьника, продолжая наблюдать за потугами затуманенного сознания.       Сириэль тяжело выдохнула, пытаясь представить, в какой конфуз угодила, повалявшись на полу. Знает один школьник — знают все. И МакГонагалл. Вот же влетит от неё…       Снова выдохнула — ощущение создавалось такое, что уже и дыхание воняло Амортенцией, отчего становилось муторно, удушливо, тошнотворно.       — Тебя с одного запаха так вынесло? — неверяще спросил Аластор.       — Накануне охоты обоняние усилилось и держалось на уровне поисковой псины в течение нескольких дней. Под конец охоты, я думала, оно ослабло… — Взяла паузу, чтобы перевести дух. — Но раньше у меня не было таких побочек. Видимо, к человеческому уровню обоняния возврата нет.       — Тебе бы напиться и проблеваться, — со знанием дела отрекомендовал он.       — Что за чушь? — не одобрил Снейп, бросив на Аластора недовольный взгляд.       — Желудочный сок в смешении с алкогольным спиртом снижает эффект Амортенции, — пересохшим ртом просипела она и кивнула. Уже после выпуска провела эксперимент, подтверждающий это. Малоприятное занятие, но хотя бы полезное и со стороны подопытного Йоргуна добровольное.       Вместе со Снейпом удивился и Аластор, но радостно.       — Тебя тоже спаивали этой дрянью? — ухмыльнулся он. Что-то мелькнуло во взгляде более задорное, чем обычно. Холодное и слегка безумное.       Сириэль потёрла лоб, отмахиваясь от образа.       — Было дело. Да, — видя улыбающееся лицо Аластора, ей и самой стало отчего-то забавно. Краем глаза заметила, как дёрнулся и замер Снейп, а потом, будто опомнившись, начал торопливо шарить по карманам.       — И чем кончилось? — кивнул ей Аластор, подначивая на историю.       Чем кончилось рассказывать не хотелось. Особенно при Снейпе, который и так во время легилименции был близок к разгадке. Но начало истории рассказать могла. Оно больше связано с Румынией, чем с Игорем.       — Мне его подмешали в вино, которое в Дурмстранге пьют на выпускной. Теперь я слышу запах чёрного крымского при первом вдохе Амортенции, — иронично развела руками и припьянённо улыбнулась в полуоскале.       — Ха! — Грюм подтолкнул её, призывая шагать. — Пошли в «Три метлы», по пути два пальца в рот — кусты пометишь.       Не успела она и пару шагов сделать, как Снейп схватил за руку. Пришлось обернуться и напороться на взгляд острой льдины. Холодные пальцы плавно проскользнули в её ладонь. Вложили гладкий бок небольшого стеклянного пузырька и хрупкое рукопожатие.       Это что такое в его опущенном взгляде? Вина? Сочувствие?       Сириэль недовольно сжала челюсть. Не дай бог он догадался.       — Хорошо отдохните, — не поднимая головы, проговорил сквозь зубы. Словно бы это так трудно — желать чего-то хорошего.       — Спасибо, — улыбаясь, выстрелила отсутствием благодарности Сириэль, надеясь, что намёк «не лезь» понятен. Хватит с него. Уже и так переворошил ей весь мозг. Не хватало ещё, чтоб жалел её. Кто он, в конце концов, такой, чтобы ставить себя выше неё?       Выдернув руку, незаметно сунула пузырёк со слезами феникса в карман жилета. И, шлёпнув наблюдавшего Грюма по спине, двинулась с ним по коридору. Благо он не стал ничего спрашивать, отвлёк своей историей.       — Глядя на эту жуткую рожу и не скажешь, — он быстрым рваным движением обвёл большим пальцем своё изрезанное шрамами лицо, — но в юности я был хорош собой, — кряхтя, зло рассмеялся. Сириэль ехидно хмыкнула, и он, приметив это, продолжил: — Кроме этого, я был лучшим на своём курсе — лакомый кусок, — язык метнулся по сухим губам. — Даже для некоторых мальчишек, — прозвучало глухо.       «Он имел в виду кого-то одного», — подсказал Сириэль личный опыт на подобные обобщения «для приличия».       Они поднялись по винтовой лестнице, вышли во двор. Последние ученики неслись из Хогсмида в Большой зал. Мантии метались на ветру, каблуки торопливых ног отбивали бодрый ритм по отполированной за сотни лет брусчатке, отблескивающей мокрыми боками в холодном свете восходящей луны. Взрыв хлопушки и подростковый смех ломающихся голосов отлетели от каменных стен, разносясь по двору.       — Бестолковая детвора, — Грюм недовольно оглянулся на нарушителей спокойствия. — Я в их годы и минутки лишней не находил между учёбой. Не ворочать им историю.       — Так что там про лакомый кусок? — насмешливо дёрнула Сириэль уголком губы. Ей вся эта история с нехваткой времени была слишком хорошо знакома. Сплетала тёплым чувством солидарности.       — А, да, — опомнился он, опустил взгляд и зашагал за спутницей по мосту. — В общем, младший Блэк подлил мне Амортенцию в бутылку вина. Хорошо, что у меня оказалась аллергия на эту чёртову Изабеллу. Лицо покраснело и распухло, придурок сразу кинулся мне помогать — наложил заклинание, и я сблевал.       — Младший Блэк? Сириус, что ли? — от внезапного осознания Сириэль так удивилась, что даже запнулась о какую-то кочку в ночной тени тропинки.       Грюм вовремя схватил за шкирку, но потом всё равно обругал и её саму, и её ноги. Его волнение хорошо чувствовалось. Может, из-за обсуждаемой темы, а может, беспокоился о том, что она чуть нос не расшибла.       Но что-то не вязалось, Сириус ведь, по идее, младше Грюма как минимум лет на десять. Как они могли учиться вместе в одно время?       — Какой к чёрту Сириус? — недовольно вспыхнул он. Искусственный голубой глаз резко уставился на неё, будто шарился в черепной коробке. А карий смотрел так, будто был уверен, что коробка эта или пуста, или максимум опилками набита.       Сириэль осеклась. Вопросительно взглянула на Грюма, задавая немой вопрос: «А кто младший Блэк?»       — Сигнус Блэк, младший из двух сыновей Поллукса Блэка. Сигнус дядькой по матери Сириусу придётся, — пояснил он, кашлянув в кулак. — Ты не знаешь знаменитой родословной Блэков? — посмотрел неуверенно.       — С чего бы мне её знать? — обиженно выпрямила спину Сириэль, отбив от лица мокрую ветку раскидистого боярышника, вылезшего на тропинку. — В Румынии своя голубая кровь, и путанной родословной матери мне за глаза хватает. Британия со своим самоощущением сосредоточения чаяний вселенной может сходить нахуй.       Аластор каркающе рассмеялся её пренебрежению и одобрительно кивнул, будто посылал Британию туда же.       — Так что этот Сигнус? Питал к тебе симпатию?       — Да вряд ли в самом деле питал. Мальчонку просто недолюбили родители. Баловали, хвалили, ставили старшим в пример, но не любили, — Грюм бормотал уже почти без присущего ему сарказма или небрежности. — И старшие братья относились к нему свысока, — будто напомнил ей, хотя напоминать было нечего. — Базовая ситуация у Блэков.       Сириэль молча разглядывала мокрую землю под ногами. Как-то ей казалось, что Амортенция это про контроль, а не про зависть и одиночество. Странно воспринимать это зелье, как достойную замену любви. Но, наверное, в семье аристократов для подростков это был более актуальный вопрос.       — А тут я весь такой из себя талантливый, — лицо Аластора скривилось, будто кого-то передразнивал, — ещё и рядом постоянно вертелся, и взгляды совпадали, — перечислил он вероятные причины внимания со стороны Сигнуса. Его словно бы в этой истории больше волновало, что кто-то оценил его способности. Пусть и кривым способом. Сириэль это бахвальство находила очаровательным.       — Он долго ещё извинялся потом, — отмахнувшись, хрипло проговорил Аластор тише.       Сириэль действительно разок выпотрошила свой желудок под деревом, освободив место для четырёх кружек эля и бараньей отбивной с печёным картофелем под укропом.       На пару с выпившим чего-то своего Аластором они быстро сколотили вокруг себя компанию деревенских зевак, подставлявших свои уши под чернушные бредни двух пьяных преподавателей.       Когда время подтянулось к полуночи, а лишние зрители отвалились, истории, вторя небу, помрачнели. Удачная сделка с рогом и рубином подсветила неприятные моменты обоюдной доброжелательностью.       — …и вот, — продолжила Сириэль, — я подлила в общий графин с компотом сонное зелье. Мне же, чёрт подери, больше никто не доверял — руками при мне закрывали бокалы, — насмешливо издевалась она над чужой трусливой тупостью; Аластор компанейски хохотнул, недобро улыбнувшись, поёрзал в предвкушении. — А потом бежала в туалет, чтобы быстрее выблевать. Созданное мною противоядие не слишком хорошо помогло. Я уже после экзамена по нумерологии его доработала, когда все эти наивные бездари провалились, тем самым выставив меня в лучшем свете.       — Сколько тебе тогда было? — с поражённым восхищением спросил Аластор, склонившись над столом. Глаза его жадно блестели.       — Семнадцать, — Сириэль залила в себя внушительный глоток эля.       Довольно гоготнув, Аластор пробурчал восторженное ругательство в свою фляжку.       — Это ещё что, — громогласно усмехнулся Каркаров, неожиданно вынырнув из-за лестницы, ведущей от центра первого этажа на второй. Похоже, нарочно выждал.       Потерев перстень на одном из пальцев, он внимательным взглядом, как косой, резанул по сидевшим перед ним знакомым. Чёртов поцелуй на пальцах вспыхнул с новой силой десятка пчелиных укусов. Напряжение в Сириэль возросло с первыми нотами его голоса, засевшими глубоко в подкорке.       — Список достижений драгоценной мисс Матей, в отличие от неё самой, весьма нескромен, — с рокочущим удовольствием проговорил он, пренебрежительным взмахом руки требуя, чтобы Сириэль сдвинулась и освободила ему место.       Но она только накинула ногу на ногу. Может, шахматы не её стезя, но другую его игру, как и все ходы, она знала на зубок. Что подкидывало дров в горнило возбуждающего самоудовлетворения от собственной прозорливости.       Игорь фыркнул и опёрся на спинку скамьи за ней.       — Скромная мисс расстроила один из намечающихся договорных политических браков, просто потому что друг попросил, — с горделивой ухмылкой он начал загибать длинные пальцы, конечно, припомнив первым делом лучшего из лучших — Исмаила. — Подставой лишила перспективного ученика родомагии. Заменила другому учебник по рунам на проклятую начинку из книги по тёмной магии — юноше потом целый год снились кошмары. Из-за чего и был исключён — не смог сладить с обучением. Замуровала ещё одного ученика в стену… — Игорь обронил на Сириэль не взгляд, а нарочитую скуку. Но искристая чертовщинка не позволяла в полной мере отыгрывать роль человека, недовольного её поведением.       В груди тектонические плиты двинулись. Какой интересный момент и форму он подобрал для похвалы.       «Звонарь, — насмешливо хмыкнула Сириэль про себя. — Ну давай уж, копай яму нам обоим». Быстро окинула его фигуру взглядом, освобождённым до голода койота.       — Как вы там это провернули? — продолжая игру, Игорь сощурился в притворной забывчивости, но повернулся к ней и выпрямился без явной нужды для образа. — Кажется, плеснули на стену каким-то разжижающим зельем? Повезло, что далеко не все ваши выдумки оказывались удачными.       Кривая улыбка для Сириэль и надменный взгляд для похмуревшего Аластора. Продолжил более равнодушным тоном.       — Мальчишку вытащили на следующее утро вместе с нервным срывом. Ну и из мелкого — другой её дружок предсказал сокурснице возможную смерть, и мисс Матей так её затерроризировала, подсовывая сопутствующие знаки, что несчастной пришлось в срочном порядке покинуть школу, чтобы окончательно не поддаться страху. Не возьмусь даже предполагать, какую цель преследовала наша очаровательная кудесница, — опустил он руку ей на плечо. Безошибочно на больное. И сжал. — И я уже не вспоминаю о тех многочисленных травмах, что мисс Матей, ныне подтирающая учениками сопли, нанесла во время дуэлей. Уж скольким она переломала носы — записей не на один медицинский журнал… — оторвав от плеча ладонь, брезгливо мотнул ею, как будто стряхивая ошмётки безвкусных сплетен.       Над столом повисла тишина. На фоне галдящего разговорами, смехом и пьяным улюлюканьем бара их пузырь молчания был вызывающе ярким.       Пока Аластор сверлил Каркарова взглядом сверкающим, как тесак, которым куриц голов лишали, Сириэль не находила поводов для осуждения. Прекрасно понимала, что он хотел отбить всех её приятелей, чтобы помучить одиночеством среди толпы. Заманивал в сеть. Нихрена не изменился. Вечно стабилен.       — Ещё что растрезвонишь? — горделиво цыкнула она, на деле скучая по их школьным холиварам. — Может, причину того, почему ты выбрал Виктора, так похожего на Бориса, в качестве своего нового костыля?       Где-то там, в страхе одиночества, крылась его брешь, раз он так старался давить на её такую же мозоль.       — Потому что, в отличие от некоторых, Крам, как и Волчанов, послушен и прилежен. Ни на что не отвлекается, ничего не требует, не завышает цену своим услугам, — безэмоционально, но с угрозой Адского пламени проговорил Каркаров. Точно сдерживался, Сириэль видела его желание рычать из-за задранной ею цены на информацию об Аласторе. Нужно избавиться от этого мертворождённого в приступе ярости уговора. Он мешал облизывать чистые эмоции.       Он и сам тем же занимался, назвав её товарища тупым цепным псом, легкоуправляемым, неинициативным и неамбициозным. Всегда хвалил за противоположное её саму и сейчас снова сделал это, но совершенно мерзким образом. Своей лживой подлостью выводил её на такие же мерзкие эмоции.       Сириэль привыкла злиться на него, а теперь чувствовала, как гнев деформировали, травили и поджигали по-новому. Облекали в другую форму пламени.       — И обращайтесь ко мне как положено, мисс Матей, — свинец растворился в серебристо-ледяной шёлк и расплылся елейной улыбкой добродетеля. — А то некоторые заподозрят в вас желание набиться мне в любовницы.       Дыхание перехватило, словно ей в лицо швырнули сразу несколько тузов из рукава. Сириэль крепко сжала кулаки.       — А как мне положено называть вас? Что нужно сказать, чтобы некоторые не заподозрили меня в столь низостном желании? Мистер Каркаров? — произнесла она нарочно томно, чтобы подсветить идиотизм требования.       Игорь смерил её, подавившуюся ядовитым вздохом, смеющейся улыбкой. С кокетством заядлого афериста изогнул бровь.       У Сириэль под мрачными забралами рёбер сердце встрепенулось желанием ринуться в бой. Ярости в раскаляющемся до красна теле стало так тесно, что порочные помыслы вскружили голову.       — Каркаров на старости лет похоже забыл, что в гостях не принято грубить хозяевам, — ворчливо прохрипел Аластор. — Я уж молчу о старческой деменции, порождающей беспочвенные фантазии о распутстве с молоденькими девицами.       Улыбка Игоря утратила лоск.       — И кто в итоге договорился? — извернулась в груди Сириэль змея злорадства под тёплыми лучами триумфа. Кто теперь одинок среди толпы? Она-то успела прощупать лимиты терпимости Аластора прежде, чем погрузить в своё прошлое. А потому откровения Каркарова не поразили экс-аврора внезапностью грозовой молнии.       — Наслаждайтесь вечером, скоро это станет недоступным никому из нас, — развернувшись, Игорь ушёл, оставив Сириэль непозволительное право неуважительно «тыкать» ему. Это не играло роли ни раньше, ни теперь.       — Я так понимаю, он правду говорил, — заключил Аластор.       Равнодушно отпив эль, Сириэль опустила взгляд на кружку. Не то что б кто-то смог бы увидеть в нём стыд или сожаление.       — А что за история с родомагией? — с нетерпеливым любопытством уточнил он.       Сириэль улыбнулась.