Тайна господина Кима

Вечерний эфир новостей начинался, как обычно, с привычного ритма: мягкий голос ведущего, уверенные кадры из жизни города. Но сегодня в воздухе витало что-то тревожное. Мальчик, сидя на диване с отцовским старым пледом на коленях, смотрел в экран, не отрываясь. Его маленькие пальцы нервно теребили край ткани, а сердце колотилось в груди.  На экране появилась картинка: полицейские машины, яркие огни, толпы людей. Ведущий, с серьезным выражением лица, начал рассказывать о трагедии, которая произошла в их районе. Слова звучали как гром среди ясного неба: «Убийство… отец… мальчика…». Мальчик замер, его мир вдруг стал слишком узким и давящим. Он до сих пор не понимал, как такое могло случиться. Его отец, который всегда был рядом, который смеялся и шутил, теперь стал частью этой страшной новости. Мальчик сидел на диване, обняв колени, когда в его голове крутились мысли о том, что он уже знал. Убийство, о котором говорили по телевизору, не стало для него новостью. Слова «убийство» и «отец» звучали как гром в тишине, оставляя после себя только страх и недоумение. Теперь, когда новости начали звучать из телевизора, он не мог оторвать взгляд от экрана. Ведущий говорил о расследовании, о том, что полиция ищет подозреваемого. Пак ощущал, как внутри него нарастает тревога. Как можно смириться с тем, что любимый человек больше не вернется? Каждое слово ведущего резало его сердце. Он вспомнил, как они вместе играли в футбол во дворе, как смеясь делились секретами. Теперь эти воспоминания стали горькими. Он хотел закричать, спросить: «Почему? Почему это произошло?» Но вместо этого он просто сидел в тишине, чувствуя себя одиноким в этом мире, полном боли и несправедливости. Словно в замедленной съемке он увидел, как ведущий продолжает говорить о том, что личность убийцы пока не установлена, но полиция проводит расследование. Мальчик чувствовал, как внутри него нарастает волна страха и неопределенности. Кто мог сделать такое? Почему? Он вспомнил, как отец обнимал его, когда у него что-то не получалось, как они вместе строили кораблики из бумаги и запускали их в лужи после дождя. Все это теперь казалось таким далеким. Слезы наворачивались на глазах, но он старался сдерживаться — не хотел показывать свою боль. Ведущий говорил о свидетелях и поисках улик, а мальчик чувствовал себя потерянным в этом мире взрослых, где всё так сложно и жестоко. Он искал утешение в знакомом образе — в отцовском голосе, который всегда успокаивал. Но теперь его голос остался только в воспоминаниях. Вдруг экран заполнили кадры с места происшествия: люди с грустными лицами, полицейские, работающие над раскрытием преступления. Маленькому Хва стало страшно. Он знал, что завтра всё будет по-прежнему — школа, друзья, уроки — но внутри него уже ничего не будет прежним. Его мир изменился навсегда. Словно кто-то вырвал кусок из его сердца и оставил только пустоту и страх. Как только передача закончилась, мальчик встал и подошел к окну. Он смотрел на улицу, где играли другие дети, и понимал, что жизнь продолжается. Но для него всё изменилось. Он чувствовал себя взрослым среди детей — с грузом страха и непонимания на своих плечах. Но сейчас он просто хотел плакать, чтобы выпустить всю ту боль, которую держал в себе. Пока мальчик стоял у окна, погружённый в свои мысли, он вдруг почувствовал, как за его спиной раздался тихий шёпот. Это была мама. Она подошла к нему осторожно, словно боялась нарушить его мир, полный тревоги и страха.  — Привет, милый, — произнесла она мягко, обняв его сзади. Её объятия были тёплыми и надёжными, как одеяло в холодный зимний вечер. Мальчик почувствовал, как его сердце немного успокаивается, словно в этом простом жесте содержалась вся сила материнской любви. Она прижалась к нему крепче, и он повернулся, чтобы увидеть её лицо. В её глазах читалось понимание и забота. Мама была рядом, и это было важно. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб — нежный и успокаивающий жест, который всегда приносил ему утешение. — Я знаю, тебе тяжело, — сказала она тихо, поглаживая его волосы. — Это очень грустно и несправедливо. Но ты не одинок. Мы вместе пройдём через это. Мальчик почувствовал, как слёзы подступают к глазам. Он не знал, как объяснить ей, что его страх не только за себя, но и за мать, которая потеряла мужа. Но мама словно прочитала его мысли. Она села рядом на диван и обняла его ещё крепче. — Иногда мир бывает очень страшным, — продолжала она, — но ты всегда можешь прийти ко мне. Я здесь для тебя. Мы можем поговорить об этом или просто помолчать вместе. Он уткнулся головой ей в плечо и позволил слезам свободно течь. В её объятиях он чувствовал себя защищённым, как будто весь мир за пределами этого уютного уголка перестал существовать. Она продолжала гладить его по спине, шепча слова поддержки и любви. — Ты сильный, мой дорогой. И даже когда кажется, что всё рушится, помни — мы всегда будем рядом друг с другом.  Мальчик кивнул, ощущая тепло её заботы. В тот момент он понял: несмотря на всю боль и страхи, которые его окружали, у него была мама — та, кто всегда сможет поддержать и понять. И это знание помогло ему сделать первый шаг к тому, чтобы справиться с горем вместе с другом. В их доме царила особая атмосфера, где каждый уголок напоминал о любви и заботе. Сонхва и его мама делили не только пространство, но и множество мелочей, которые создавали их уникальный мир. Утренние часы начинались с тихого шёпота, когда она будила его, принося чашку горячего шоколада. В этот момент, когда он ещё полусонный потирал глаза, её улыбка была для него как солнечный луч, проникающий сквозь туман сна. Их разговоры были полны доверия и понимания. Мама всегда умела слушать. Она не просто слышала его слова, но и чувствовала его настроение, даже когда он сам не мог выразить свои мысли. В моменты, когда он испытывал страх или сомнение, она становилась его опорой, как крепкий дуб в бурю. Её голос, мягкий и тёплый, словно обволакивал его, помогая справиться с любыми переживаниями. Время, проведённое вместе, было насыщено простыми радостями: совместные прогулки в парке, где они собирали листья и искали забавные камушки, или вечера за настольными играми, где смех и веселье наполняли комнату. Мальчик любил наблюдать за тем, как её глаза светятся радостью, когда она смеётся. Это было его счастье — видеть маму счастливой. В трудные моменты, когда жизнь испытывала их на прочность, мама становилась его путеводной звездой. Она учила его не бояться выражать свои чувства и делиться переживаниями. Их отношения были построены на взаимопонимании и уважении — он знал, что может открыться ей без страха быть осуждённым. Она всегда находила слова поддержки и утешения, которые помогали ему справляться с любыми трудностями. Ночью, когда он засыпал, её тихий шёпот колыбельной убаюкивал его в мир снов. Эти мгновения были наполнены нежностью и заботой — она всегда оставляла дверь чуть приоткрытой, чтобы он знал: если ему станет страшно или одиноко, она всегда рядом. Таким образом, их отношения были как крепкая нить, связывающая два сердца. Это была связь, основанная на любви, доверии и понимании — настоящая дружба между матерью и сыном, которая могла преодолеть любые преграды. В этом мире, полном неопределенности, они находили утешение друг в друге, создавая свой собственный оазис тепла и безопасности.   ***   В тусклом свете заката, когда небо окрасилось в багряные тона, Пак сидел на старой скамейке в парке, погружённый в свои мрачные мысли. На нём была кожаная куртка, обтягивающая его фигуру, словно вторая кожа — её матовая поверхность отражала тусклый свет заката, придавая ему вид загадочного странника. Ветры шевелили края куртки, создавая ощущение движения, даже когда он оставался неподвижным. Под курткой скрывалась чёрная футболка, простая, но с намёком на бунт — её ткань мягко облегала его торс, подчеркивая рельеф мышц. Чёрные джинсы, изношенные и слегка потертые, завершали образ. Они были удобными, но в то же время придавали ему дерзкий вид, как будто он только что вышел из тени, готовый к действию. На ногах — высокие ботинки из грубой кожи, с массивной подошвой, которые оставляли следы на асфальте, словно он сам был частью этого мрачного пейзажа. Каждое движение производило звук, напоминающий глухой удар сердца — напоминание о его внутреннем конфликте. Его руки были обмотаны кожаными браслетами, добавляющими нотку брутальности. На запястье сверкали массивные чёрные часы, их циферблат казался тёмным окном в бездну. Он не носил украшений — только тень и мрак были его спутниками. Лицо мужчины было частично скрыто под капюшоном, который отбрасывал тени на его черты. Глубокие глаза, полные боли и решимости, сверкали в темноте, как угли в ночи. Он выглядел как призрак из другого мира — человек, который выбрал тьму, чтобы скрыть свою душу от света. В этом одеянии он был не просто мужчиной; он стал воплощением своих страхов и желаний, готовым к мести. Ветер шевелил листья деревьев, словно шептал ему тайны, которые он не хотел слышать. В его сознании разгоралась тёмная искра — жажда мести, которая, как ядовитый корень, проникала всё глубже в его душу. Сын того, кто отнял у него самое дорогое, стал для него не просто объектом ненависти, но и олицетворением боли. Он понимал, что этот юноша не виноват в грехах своего отца. Но именно это и делало его целью — он был беззащитным олицетворением той утраты, которую Сонхва носил в своём сердце. Идея мести обретала форму: он хотел влюбить его в себя, заставить поверить в светлое будущее, а затем, когда тот будет наиболее уязвим, нанести удар. Мужчина представлял, как это будет выглядеть. Он станет другом, поддержкой — тем самым человеком, который всегда рядом. Они будут смеяться и делиться секретами под звёздным небом, он будет рассказывать истории о своём отце, о том, каким тот был замечательным человеком. И с каждым днём юноша будет всё больше привязываться к нему, открывая своё сердце, доверяя свои мечты и страхи. Но за этой маской любви скрывалась тёмная цель. Он мечтал о моменте, когда юноша, полон любви и доверия, вдруг столкнётся с предательством. В этот миг он увидит истинное лицо своего парня — лицо, которое было скрыто под слоем лести и обмана. Мужчина представлял себе тот взгляд — полное недоумение и боль, когда юноша поймёт, что все эти чувства были лишь инструментом мести. С каждым днём его план становился всё более чётким. Он знал: для успеха нужно время. Он должен быть терпеливым, как хищник, выслеживающий свою жертву. Он будет строить отношения, создавая иллюзию тепла и заботы. И когда наступит момент истины, когда юноша окажется на краю пропасти своих чувств, он с удовольствием толкнёт его в бездну. Но в глубине души что-то беспокоило его. Сомнения начали закрадываться в его сердце. Как бы он ни старался убедить себя в правоте своих намерений, он не мог избавиться от мысли о том, что Хонджун — не его враг. Он был лишь жертвой обстоятельств, как и сам мужчина. В этом переплетении мести и любви возникала новая реальность — тень сострадания. Тем не менее, жажда мести была сильнее. Он продолжал плести свою паутину, зная, что однажды эта игра завершится. В тот момент, когда он нанесёт удар, он надеялся почувствовать облегчение — сладость мести за ту боль, которую ему причинили. Но в глубине души уже начинала зарождаться тревога: а что если вместо облегчения он лишь обретёт ещё большую пустоту?   Ночь окутала город, и в её объятиях до сих пор сидел Сонхва, погружённый в свои мысли. Тишина была оглушительной, прерываемой лишь редкими звуками — шорохом листвы и далёким гулом машин. В его голове бурлили эмоции, словно шторм, готовый разразиться. Мысли о мести не покидали его, они переплетались с воспоминаниями о предательстве, которое он пережил.  Завтра он должен был сделать шаг, который изменит всё. Мысль о визите в офис Хонджуна вызвала у него дрожь — не от страха, а от решимости. Он представил себе этот момент: как он войдёт в офис, как мрачные стены будут свидетелями его решения. Каждый шаг к двери будет наполнен напряжением, но в то же время — освобождением. Его сердце забилось быстрее, когда он представил лицо врага. Этот человек был символом всего плохого, что произошло в его жизни, и теперь он должен был заплатить за свои поступки. Он знал, что завтра будет не просто встреча; это будет столкновение двух миров — света и тьмы, надежды и отчаяния. Он поднялся с скамейки и начал медленно ходить взад-вперёд, вдыхая свежий воздух ночи. Каждая капля росы на траве казалась ему напоминанием о том, что время пришло. Он больше не мог прятаться в тенях; пришло время выйти на свет и заявить о своих намерениях. Светлое утро завтрашнего дня станет началом новой главы его жизни — главы, в которой он больше не будет жертвой. Он должен был быть хладнокровным и решительным, как никогда прежде. Мысль о мести наполняла его энергией, придавая уверенности. В его глазах зажглись огонь и решимость. Завтра он пойдёт в офис к Киму. Завтра он возьмёт свою судьбу в свои руки. И ничто не сможет его остановить.   С первыми лучами солнца утро окутало город мягким золотистым светом, словно нежный плед, укрывающий его от ночных тревог. Улицы, ещё полные утренней тишины, постепенно начинали оживать: вдалеке слышался гул машин, отголоски разговоров и шаги прохожих. Он стоял на пороге своего дома, чувствуя, как в груди бурлит волнение. Каждый шаг к офису был для него словно шаг по канату — балансирование между страхом и решимостью. Он тщательно выбрал свой наряд: строгий кожаный костюм, который придавал уверенности, и галстук, завязанный с особой тщательностью. Это был его доспех, его символ готовности к битве. По пути он наблюдал за окружающим миром. Люди спешили по своим делам, их лица были сосредоточены и полны ожидания. В этот момент ему казалось, что все они не ведают о том, что сегодня для него — день перемен. Он чувствовал себя как актёр на сцене, готовый выйти на свет со своей ролью. Когда он подошёл к зданию, в котором располагался офис его врага, сердце забилось чаще. Высокие стеклянные стены отражали солнечный свет, создавая иллюзию прозрачности и открытости. Но внутри этого здания скрывалась тьма — тьма обмана и предательства. Он сделал глубокий вдох, стараясь унять дрожь в коленях, и шагнул внутрь. Лифт поднимал его всё выше, и каждая секунда ожидания казалась вечностью. Он смотрел на отображение своего лица в зеркальных стенах лифта: глаза горели решимостью, а губы были сжаты в тонкую линию. Внутри него разгоралась уверенность — он не просто пришёл за местью; он пришёл за справедливостью. Когда двери лифта распахнулись на нужном этаже, он вышел в коридор, где царила атмосфера делового ритма. Сотрудники проходили мимо, погружённые в свои заботы, но он знал, что сейчас это не имеет значения. Его цель была ясна. Он направился к двери кабинета, где находился тот, кто разрушил его жизнь. Сердце стучало так громко, что казалось, его слышно за пределами этого мира. Он остановился на мгновение, собравшись с мыслями. Это был его момент. Он протянул руку и постучал. Звук удара по двери отразился в коридоре, как громкий вызов. Он знал: теперь нет пути назад. Завтра стало сегодня, и он был готов к тому, что произойдёт дальше. Когда он вошёл в кабинет, воздух наполнился напряжением. Внутри стоял мужчина, который, казалось, был олицетворением власти и уверенности. Его строгий изумрудный костюм идеально сидел на фигуре, а взгляд, устремлённый на чертежи, выдавал сосредоточенность и решительность. Но когда их глаза встретились, в этот момент что-то изменилось. Архитектор замер на пороге, словно натянутая струна. Внезапно Сонхва охватило удивление — это был не просто противник, а человек, которого он знал много лет. Мужчина поднял взгляд и встретился с ним. В его глазах отразилось удивление, как будто он увидел призрака из прошлого. На мгновение время остановилось — оба они словно замерли в этой паузе, осознавая всю тяжесть ситуации. Словно два старых знакомых, которые наконец-то столкнулись лицом к лицу после долгих лет разлуки, но между ними не было дружбы — лишь тень предательства. Хонджун почувствовал, как в груди заклокотало волнение. Он ожидал увидеть страх или смятение в глазах клиента, но вместо этого там была лишь настороженность и лёгкое недоумение. Это удивление подстегнуло его решимость; он знал, что пришёл сюда не для того, чтобы просто поговорить. — Ты? — произнёс Ким с лёгким налётом недоумения в голосе. Этот вопрос повис в воздухе, как вызов, и архитектор почувствовал, как нарастает напряжение. — Да, именно я, — ответил он, стараясь говорить спокойно, хотя внутри него бушевали эмоции. — И пришёл я за тем, чтобы обсудить наш проект. В этот момент их взгляды встретились вновь — в них читалось больше, чем просто удивление. Это была война двух миров: один из них строил свои мечты на надежде и доверии, другой — на манипуляциях и обмане. И сейчас они стояли на грани того, что должно было произойти дальше. Комната наполнилась тишиной, словно в ней застряло дыхание. За столом, усыпанным чертежами и образцами материалов, сидел клиент — Сонхва — мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой и проницательным взглядом. Он внимательно изучал Кима, словно искал в их лицах ответы на вопросы, которые его терзали. Архитектор, чувствуя на себе этот презрительный взгляд, попытался сосредоточиться на обсуждении проекта. Он открыл папку с эскизами и начал говорить о концепции дома, о том, как он будет гармонично вписываться в ландшафт, как свет будет играть на фасадах в течение дня. Но каждое его слово, каждое объяснение словно разбивалось о стену недовольства, исходившую от клиента. — Вы уверены, что это именно то, что мне нужно? Я просил совсем другое, — прервал его клиент, его голос был холоден и резок. Вопрос прозвучал как обвинение. Он скрестил руки на груди и наклонился вперёд, вызывая у архитектора чувство неуверенности. Презрение в его глазах было очевидно: он смотрел на архитектора, как на неудачника, который не способен понять истинные потребности заказчика. Хон сглотнул ком в горле и попытался сохранить спокойствие. Он знал, что должен быть убедительным, но каждый раз, когда он встречал этот взгляд, его уверенность ослабевала. Он продолжал говорить о материалах, о функциональности пространства, о том, как дом станет отражением стиля жизни клиента. Но Хва лишь усмехнулся, его губы изогнулись в саркастической улыбке. — Вы говорите о стиле и функциональности, но где же душа? — произнёс он с явным пренебрежением. — Я не хочу жить в бездушной коробке. Мне нужен дом, который будет говорить о моём статусе и вкусах. Блондин почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он понимал, что этот проект — шанс не только для него, но и для его соперника. Внутри него нарастало раздражение. Как можно было так легко пренебрегать идеями и концепциями? Как можно не видеть труда и вдохновения, вложенных в каждую линию чертежа? — Я понимаю ваши требования, мистер Пак, — ответил он с усилием, стараясь подавить гнев. — Но дом — это не просто статус. Это место, где вы будете жить, где будут расти ваши дети. Это пространство должно быть наполнено светом и теплом. Клиент лишь покачал головой, словно не желая слышать эти слова. Его презрение стало ещё более явным; он смотрел на архитектора с такой отстранённостью, что казалось, будто тот был всего лишь тенью в его мире. Блондин осознал: эта встреча стала не просто обсуждением проекта. Это была борьба за понимание и уважение — борьба между теми, кто создаёт и теми, кто потребляет. Пак, задумчиво постукивая пальцами по столу, вдруг поднял взгляд и жестом пригласил архитектора подойти ближе. В его глазах мелькнуло что-то, что заставило архитектора на мгновение замереть. Он медленно поднялся и, словно под действием невидимой силы, направился к клиенту. Когда Ким наклонился над чертежами, чтобы лучше рассмотреть детали, он почувствовал дыхание клиента — теплое и слегка влажное. Оно коснулось его кожи, словно легкий ветерок в тёплый летний день. Этот неожиданный контакт вызвал в нем странное волнение. Сердце забилось быстрее, а мысли запутались в вихре эмоций. Клиент говорил о проекте, о его желаниях, но его голос звучал как будто издалека. Архитектор не мог отвести взгляд от его губ, которые произносили слова, полные уверенности и власти. В этом интимном пространстве между ними возникло напряжение, которое было ощутимо, как электрический заряд. Вся обстановка — чертежи, образцы материалов и даже свет, падающий из окна — вдруг казались второстепенными по сравнению с этой близостью. Хонджун попытался сосредоточиться на задаче, но его мысли ускользали, унося с собой всё, что он знал о профессионализме. Вместо этого он оказался погружённым в мир ощущений, где каждый вдох клиента отзывался в его сознании, вызывая неожиданные волны возбуждения. Это была игра на грани допустимого, где профессиональные роли теряли свою значимость под натиском эмоций и физического притяжения. Пак продолжал говорить о своих идеях, но теперь это звучало как мелодия, которую архитектор не мог игнорировать. Он заметил, как клиент иногда касался его руки, когда подчеркивал важные моменты. Эти прикосновения были легкими, но они оставляли за собой огненный след. Архитектор чувствовал, как его собственные руки начинают дрожать от желания ответить на этот вызов. Внезапно клиент поднял взгляд и поймал его глаза. В этом мгновении время остановилось. Между ними возникла невидимая нить, связывающая их в одном пространстве — пространстве не только профессионального общения, но и чего-то гораздо более глубокого и личного. Архитектор ощутил прилив смелости и решимости. Он сделал шаг ближе, и их лица оказались так близко, что можно было различить каждую деталь: искорки в глазах клиента, легкую улыбку на губах. — Знаете, — произнес Хва тихо, — я всегда считал, что архитектура — это не просто здания и чертежи. Это чувства, эмоции. Это то, как мы воспринимаем пространство вокруг нас. Архитектор кивнул, его голос предательски дрожал от волнения: — Да. Архитектура — это искусство создавать атмосферу. Но иногда… иногда она может быть чем-то большим. Клиент приподнял бровь, словно приглашая архитектора продолжить. Внутри него разгорелось пламя желания высказать то, что давно терзало его душу. — Иногда архитектура становится отражением наших желаний и мечт.   Пак улыбнулся, и эта улыбка была полна понимания, но не тепла. Они оба знали, что за пределами этих стен существует мир, полный ожиданий и обязательств. Но здесь и сейчас они были только вдвоем — два человека, оказавшихся на грани чего-то нового и неизведанного. Тишина наполнила комнату, и в ней звучали только их дыхания. Архитектор коснулся плеча клиента — лёгкое прикосновение, которое, казалось бы, стало началом чего-то большего.  Клиент, погруженный в свои мысли, вдруг ощутил, как его внутренний мир начинает трещать по швам. В то время как архитектор с энтузиазмом говорил о проекте, его голос, казавшийся прежде мелодичным, теперь звучал как фоновый шум, который раздражал и отвлекал от более важных вещей. Каждый жест архитектора, каждое его приближение вызывало у клиента нарастающее чувство отторжения. Он пытался сосредоточиться на чертежах, но взгляд постоянно возвращался к лицу Хонджуна. И в этом лице он видел не вдохновение, а лишь навязчивую настойчивость. Сердце клиента забилось быстрее, но не от волнения — это был сигнал тревоги. Ему было противно от того, что только что произошло между ними. Эта близость, которую он не искал и не желал, становилась всё более удушающей. Сонхва стиснул зубы, его мысли метались в поисках выхода из этой неловкой ситуации. Ему хотелось встать и сказать все, что он думает об этом человеке — о его самодовольстве и высокомерии. Он представлял себе, как сбрасывает с себя это бремя общения, как уходит в мир своих идей и мечтаний. В голове крутились образы успешных проектов, которые могли бы принести ему признание и уважение — именно этого он искал. Но вместо этого он оказался здесь, зажатый в углу между собственными амбициями и навязчивым вниманием архитектора. Это прикосновение Хонджуна вызвало у клиента неприязнь — словно холодный пот стекал по спине, когда тот коснулся его плеча. Мысли о том, как можно было бы избежать этого общения, заполнили его разум. Он мечтал о том, чтобы просто встать и уйти, оставить за собой эту неловкость и вернуться к своим планам. Идеи о будущей мести проносились в голове, как светлые лучи солнца в тёмном лесу — они манили его прочь от этой ситуации. И сейчас он чувствовал себя словно в ловушке, где каждый шаг архитектора приближал его к тому, что он не хотел. Внутри него разгоралась буря. Он мечтал о том моменте, когда сможет нанести удар — словесный или даже физический. Как бы это ни звучало жестоко, ему нравилась мысль о том, что он может взять под контроль ситуацию и вернуть себе власть. Он представлял себе, как архитектор, стоя в полном недоумении, осознает всю глубину своей ошибки. В этот момент он понял: месть станет не просто способом избавиться от этого человека, но и путем к восстановлению его собственного достоинства и контроля над своей жизнью. И именно это ощущение силы стало для него единственным спасением в этой удушающей атмосфере. Наконец, Пак собрался с силами и прервал поток мыслей. Он посмотрел на архитектора с холодным выражением лица и произнес: — Пожалуйста, остановись.  Эти слова Сонхва были не только просьбой блондина отойти чуть дальше, но и манифестом его внутреннего мира — мира, который не нуждался в ненужной близости и эмоциях. В этот момент все остальное стало второстепенным; оставалось только одно — избавиться от этого чувства и вернуться к своей цели.