Brothers in arms

— Отпустите, суки! Я не виновен! Отпустите! Крик молодого парня разбудил весь район. Он отчаянно отбивался от полиции, но без его любимого оружия это было тяжело. Несколько полицейских амбалов схватили его за руки, надели наручники. Парень больше не мог сопротивляться, разве что орать ругательства и рычать о своей невиновности. Это было бесполезно. Теперь все знают, кто виновен во всех этих чудовищных убийствах. Его искали два года, но в этот день его жертва успела позвонить в службу спасения, и маньяка удалось перехватить. На следующий день заголовки газет радостно сообщали о пойманном преступнике. «Теперь вы можете спать спокойно! Джеффри Алан Вудс пойман и находится на принудительном лечении в психиатрической больнице Мендоты в Мэдисоне, штат Висконсин.»

***

В тот день весь Мэдисон был поднят на уши. Каждый второй говорил о выписке маньяка из психбольницы. Эти пять лет лечения были как пустой звук. Джефф на свободе. Маньяк, убивший двенадцать невинных людей, теперь свободен — как такое возможно? Было начало осени, начало учебного года, начало новой жизни для Джеффа. Впрочем, не только для него одного. После выписки Джеффа собирались отправить в психоневрологический интернат, ибо как таковых родственников, способных просматривать за ним, у него нет. Но в день, когда главной новостью штата стал выход на свободу бывшего маньяка, в психбольницу заявился его брат. Льюис был тверд в своих намерениях. Когда Джеффу сообщили, что за ним заедет его старший брат, его удивлению не было предела. Находясь в окружении мягких стен, он порой вспоминал о Лью, размышлял, как он там сейчас и думает ли о младшем брате. Если и думает, то наверняка ничего хорошего, понимал Джефф. Действительно, чего хорошего можно думать о том, кто едва тебя не убил? Джефф искренне не понимал, почему Лью подался в его опекуны, но когда увидел его, выходящего из машины, почувствовал бурю эмоций, состоящую из радости, неловкости и удивления. Джефф смотрел на него и пытался представить шестнадцатилетнего парнишку Льюиса, но не смог. Он возмужал, стал выше Джеффа и заметно крепче. Джефф вдохнул свежий воздух полной грудью. За пять лет едкий запах психбольницы ему осточертел. Он не знал, протянуть ли Льюису руку, поэтому продолжал держать обеими руками пакет с вещами. — Здравствуй, Лью. Льюис кивнул. И сказал голосом, от которого застыло бы даже растаявшее мороженое: — Поздравляю с выпиской. Джефф, до этого дружелюбно улыбавшийся, опустил уголки губ. Они с Лью прошли к машине — из психбольницы Лью решил отвезти Джеффа домой на такси. Когда пакет убрали в багажник, Джефф думал, что наконец сможет пожать брату руку, а может быть и обнять, но в салоне от Лью веяло враждебностью. Джефф молчал, хотя внутри страстно желал поговорить с Льюисом, узнать, как ему живется сейчас, учится ли он в университете и есть ли у него приемные родители. Но все эти вопросы он задаст позже. Сейчас у Джеффа и Льюиса была куча времени для изучения внешности друг друга. Джефф толком не изменился со дня трагедии: бледная сухая кожа, темные локоны до плеч, круглые глаза с такой светлой радужкой, что видны лишь зрачки. Улыбка, с трудом вырезанная семь лет назад, зашита какими-то пьяными швами. Смотреть на Джеффа было противно. Так и хотелось впечатать его мордой в асфальт и закричать, что все это из-за него. Все пошло по пизде из-за тебя, Джефф. Льюис перестал смотреть на него из-за рвотных позывов. В боковое окно ударило солнце, и Лью зажмурился, протерев глаза. Джефф обратил внимание на синяки под ними. Шрамы на лице не только добавляли брутальности, но и напоминали о горьком прошлом. Как часто Лью спрашивали о них? Отвечал ли он, что они появились благодаря родному человеку? Или врал, что получил их после схватки с диким зверем? — Как в психушке? Санитары не обижали? Джефф от неожиданно теплого и беспокоящегося тона Лью широко раскрыл глаза. — Спасибо, не слишком. Он немного помолчал. А потом повернулся лицом к Лью. — А у тебя как дела? Он ответил на автомате: — Нормально. Этого было достаточно, чтобы понять, что до Лью допытываться не стоит. Таксист затормозил у коттеджа, крытого вишневым ондулином. Напротив дома сад — кусты гортензии и чубушника. Таксист отсчитал сдачу и дал Льюису, он вышел из машины. — Ты идешь или нет? — спросил он, глядя на брата. Джефф не мог перестать глазеть на дом с открытым ртом. Стало ясно, что с финансами у Льюиса проблем нет. — Да-да, иду! Он отстегнул ремень безопасности и шагнул за Лью в место, которое ныне он будет звать домом.

***

Внутри было просторно и светло. Льюис быстро разулся, дождался Джеффа и повел его за собой. По коридору и направо, а затем по винтовой лестнице на второй этаж. Лью подошел к двери из темного дерева. — Это твоя комната, — сказал он. Они с Джеффом зашли внутрь. Белые стены, прямо как в психбольнице. Из мебели только односпальная кровать, шкаф, стол у стены, на котором стояла миска с фруктами и еще одна, но поменьше, со сладостями. На подоконнике успокаивающие растения — алоэ и жасмин. — Позже докупим тебе еще чего-нибудь, чтобы не было пусто, понял? Джефф кивнул. Ему и этого хватало, он не любил визуальный шум. — Если что, я на кухне. Льюис ушел, и Джефф принялся разбирать вещи из пакета. Разбирать фактически нечего — две футболки, джинсы, кофта, нижнее белье. Надо будет сходить на шоппинг с Лью и купить новую одежду, старая так и кричала об ужасном прошлом. Белое худи выстиранное, но краем глаза Джеффу мерещились следы крови. Из больницы его выписали в светлой футболке и штанах, переодеваться нужды нет. Джефф шагнул к столу. Взял из миски со сластями батончик «Милки вэй». В психушке вся еда пресная, сладкое вообще не давали, поэтому в сахаре Джефф нуждался как никогда. Рядом Джефф увидел открытку и прочитал надпись на ней:

«С выздоровлением. Я рада, что с тобой все в порядке.

От Д.»

Кто ее оставил? Точно не Лью, родственников, которые могли бы поздравить Джеффа, нет и в помине, тогда кто же? Таинственная «Д» не давала Джеффу покоя. Но он остановился на мысли, что у Лью появилась подружка. «Вот и хорошо, не хотелось бы, чтобы Лью было одиноко», — подумал Джефф.