Горячий итальянец и Илья.

Илья печалится. Ему изменила его девушка, из-за чего он словно сломался. Песни не пишутся, в люди не выходит, зато дома горой баночек пива заливаться — уже как традиция. Пропал со всех радаров, что близким друзьям пришлось уже использовать ключи от его квартиры, дабы о состоянии узнать. Он одно отвечал — все у него хорошо, да вот разгромленные апартаменты так и шептали о другом.   Кот терся об ноги, прося покормить его — единая рутина, которую Коряков в период плохого настроения смог сохранить. Нельзя ведь бросать животное бедное на произвол судьбы, завел — так будь любезен ухаживать за ним, а не заставлять чувствовать все свои человеческие проблемы на себе. Он и так чувствует, иначе мурчание весь день на коленках объяснить брюнет не может.   В один день к нему пришел Денис, вновь стараясь спасти своего товарища. Ворвался в квартиру, прибрался вместо друга своего, а потом принялся говорить. Руками махал, восторженно предложение рассказывая, пока Илья старался сконцентрироваться на словах его. Плохо выходило, совсем растерянный в последнее время, но суть он уловил.   Как он на тот момент понял — девушка их друга в туристическом агентстве работает, да вот осенью со своими делами никто за границу ехать не желает. Продажи упали, агентство поджимает, а узнав о проблеме Ильи от парня своего — сразу идею дала организовать поездку ему, причем по дружбе со скидкой большой, лишь бы и ей помог, и себе. От того самого товарища, Андрея, Денис и услышал предложение, что теперь с радостью пересказывал Корякову.   Тот по началу засомневался. Конечно, у него были накопления с тура, но он думал начать копить на квартиру или хотя бы запланировать поездку на море летом. Спросил у Коломийца о выборе страны и в один момент услышал «Италия», что-то щелкануло внутри, в голове начали крутится картинки домов красивых и ярких, ресторанов с большим выбором пицц и аперитивы с вином. Тогда он сразу попросил написать ему контакт этой работницы агентства, чтобы оформить туристическую визу.   Время пролетело настолько быстро, что Илья и не уловил момента, когда зашел в квартиру, что принадлежала ему на ближайшие две недели. Состояние было все еще подавленное, но красивые улочки явно потихоньку поднимали настроение. Решил не брать себе никакие туристические экскурсии, захотел просто пожить в этой стране чуть больше десятка дней. Отдохнет от суматохи Питера, попробует пожить в незнакомом ему менталитете, а потом вернется.   В первый же день решил выпить и вот он уже двигается под какие-то песни на неизвестном ему языке. Пару раз он слышал от диджея за стойкой одно и тоже слово «канцоне», а дальше название известного фестиваля «Санремо», это Илья и сам знает. Как он догадался — то слово, прежде неизвестное, имеет значение «песня» и этакие треки врубали именно из плейлиста того мероприятия, но подробности его не волновали, он просто старался плавно адоптироваться, имея у себя в запасе пару базовых слов, изученных за две недели.   Но внимание его было сконцентрировано сейчас на другом. Танцуя под приятные слуху мелодии, он то и дело замечал взгляд мужчины на себе, что удобно устроился на кожаном диванчике. Даже сквозь большую кофту подтянутое тело видно было. Визуально можно было сообразить, что он выше.   Конечно, Илья мог понять, что отличается внешне от других присутствующих, да вот и парень этот тоже своими рыжими волосами на итальянца не катил. Явно смесь какая-нибудь, но выглядит привлекательно. Улыбочка эта на губах смущаться заставляла, когда бедра Корякова двигались вместе с телом под музыку. Он моменту отдавался, пока его рассматривали с интересом.   Двигал ногами синхронно с руками, не волновался о том, как он выглядит сейчас. Он пьян и об окружающих не задумывается, отдается процессу всем своим некрупным телом, позволяя ритму вести себя самому. Качает головой под бит, переступает с ноги на ногу, двигает тазом.   Выпил настолько много, что когда на талии почувствовал чьи-то ладони, а мужчина тот из поля видимости испарился — он даже пугаться не стал, скинул на то, что это алкоголь такие ощущения творит, так что он просто продолжил с глазками закрытыми дергать бедрами из стороны в сторону.   Но над ухом прозвучала иностранная речь и дыхание опалило шею, заставляя вздрогнуть. «Sei bello, carino.» раздалось томным голосом из губ мужчины сзади. Коленки подкосились, но руки удерживали его в прежнем состояние. Почему-то он понял, что это тот самый мужчина сейчас его сознание своим присутствием дурманит.   — Я не бум-бум по вашему, синьор, — сквозь шум и силу выдавил Илья, поворачивая свою голову на виновника всей паники. А тот, сообразив в уме, что этот мальчик не говорит на итальянском, улыбнулся еще шире. Он к уху его потянулся, не увидев отрицательной реакции на его близость и слабо прикусил за мочку. Потом нежно зализал место с укусом, отвечая:   — If you want, we can speak English, — продолжил итальянец, не имея языкового барьера. Один лишь Илья его тут имел, получив возможность после школы говорить лишь на ломаном Английском, однако его он хотя бы понимал в преимуществе.   — We don't speak much English in Russia, speak whatever youwant, — не задумываясь о правильности своей речи, добавил Коряков. На укус лишь поморщился и посмотрел своими глазами на морду эту наглую. Однако, отрицать не будет, красивую.   — Sei russo? — с нежной улыбкой спрашивает, ладонями гладя ткань футболки на талии его. Кажется, для этого парня правда не преграда то, что живут они в разных странах и ели-ели могут на общем языке говорить. На Английском.   — Да-да, я чет там руссо, раша-раша. Йес, ай эм, — покачивается в ритм песни, прожился музыкой, а делать все это с крепкими руками на себе — еще приятней, даже стыдно признавать. Замолкают на время, а потом Илья поворачивается к мужчине личиком своим, замечая большую разницу в росте, — Я Илья. Иль-я. I am Ilya.   Новый знакомый очень старается речь его понимать, до вставки на английском, честно подумал, что «Яилья» этого парня зовут. Кто-ж знает этих русских, однако уже с глаголом понял, что он просто «Илья».   — Un bel nome — Ilya. Sono Danila, piacere, — с расслабленным лицом говорит, переходя руками на поясницу его, гладит, — You’rе beautiful, honey, — а вот катить он и на английском умеет.   — Я уже понял, что нескончаемо тебе нравлюсь. Maybe weshould have something to drink? — кидает взгляд на барную стойку, чтобы свое желание дать понять. В ответ получает кивок и фразу «io offro» . Кажется, он предлагает оплатить.   Пока Коряков пьет из бокала дорогое вино, которое ему оплатил Данила, Илья вовсе забывает о проблемах, из-за которых сюда приехал. Плещет круговыми движениями алкогольный напиток по стенках бокала, отпивает и губы облизывает, смотря на мужчину. Это было хорошим решением сменить обстановку.   — For what time are you there? — спрашивает Данила, вспоминая все то, что учил в школе на иностранном языке. Он бы и на Французском ему слопастил, тоже изучал, да вот русскому все равно неясно будет, он Английский-то ели-ели переваривает. Однако, у него тоже имеются хоть какие-то знания и он коротко отвечает «For one day» (Один день), получая мягкую улыбку итальянца.   Глазками своими в приглушенном свете сверкает, они блестят и раззадоривают сознание еще больше. Данила тянется и пальцами своими перехватывает запястье чужое, желая сплести пальцы между собой и продемонстрировать намерение на более утонченную встречу.   А Илья и не против. Расслабляет свою ладонь так, чтобы потом почувствовать кончики руки итальянца между своими. Приулыбается, когда его ладошку притягивают, чтобы поцеловать тыльную часть. Носом трутся, вдыхая запах чужой. Ну конечно, не каждый день парня западного понюхать можешь.   Коряков решил сегодня ни в чем себе не отказываться. Напиться — не проблема, переспать с мужчиной — раз плюнуть. Особенно, когда взгляд от него отводить вовсе не хочется. Так и тянет отдаться иностранцу и о проблемах своих позабыть, в России такого позволить себе не может.   — Vuoi che andiamo da me? — уже не задумывается Кашúн, на каком языке говорить. Что-то подсказывает, что если Илья захочет — он и сам поймёт предложение, особенно когда слышится нужный тон и щекой о руку его трутся.   Брюнет чувствует себя девушкой, когда с ладонью его махинации такие проводят. Но он не может отрицать, что ему это нравится. Всё же знают итальянцы вкус, даже в том, как свести с ума своем языке не местных других. У Данилы выходит слишком хорошо дурманить младшего, завлекать собой.   Но предложение волшебным образом он понимает. Смысл в глазах хитрых виден, в поцелуях на коже нежных и мурчащем голосе. Он головой кивает, чтобы однозначный ответ дать. За него расплачиваются на барной стойке, полный счет просят, не только вино. Потом с трепетом берут его ручку и ведут на выход. Параллельно этому Даня вызывает такси, Коряков из любопытства замечает ценник и глаза округляет, раз в пять дороже, без преувеличения. Видать, этот мужчина не только безумно красив, но еще и богат, раз может позволить себе столько тратить на проезд не дольше часа. Либо это нормальные ценники тут.   Пока ожидают машину, на плечи Ильи заботливо падает большая куртка, а на уши натягивают капюшон. Коряков улыбается, а мужчине в одной кофте вовсе и не холодно. Подзывает жестом к себе и за талию ладошкой хватается, приобнимая и согревая. Младший жмется носом ему в плечо, внутри сверкает от счастья, пока вторую ладонь в своей греют. Жаль сказать не может, что хорошо ему, ощущениями поделится. Не планировал он любовника себе итальянского найти, так что и лексику не учил.   Данила дверь в автомобиль по-джентельменски открывает, призывая сесть. Сам усаживается с другой стороны, убедившись, что парню рядом комфортно на своем месте и он пристегнут. Дает адрес водителю, в центр ехать нужно, там он и живет.   Всю поездку пялятся на друг друга, оба обдумывают то, что делать дома будут. Спать улягутся, выпьют вина домашнего или займутся межэтническим объединением? Лично Илью привлекает последний вариант. Он невзначай ноготком своим по плечу крепкому узоры выводит, оттягивает воротник и губами мимолетно касается, пробегаясь по артерии вверх, до уха самого.   — А мы будем у тебя ну.. sleep or sex? — перебирает свой словарный запас, стараясь мысль донести. Одно он хорошо помнит — секс и в Африке секс. Поэтому новый знакомый наверняка знает значение и может ему ответить. Поднимает взгляд глаз зеленых и уголки губ кокетливо поднимает.   — No-no, sleep and sex. Farò tutto che vuoi, caro, — Данила понял, не глупый, выделяет «and», а зачем одно то выбирать? Он пальцем к щеке чужой тянется и гладит аккуратно, боится сделать что-то не так. Он ведь не знает, как в России правильно прелюдия с машины начинать. Смотрит спокойно, мягко, расслабленно. Коряков путается в сетях контраста этого, такого нежного характера и массивного тела.   — Опять ты на своем говоришь. — Илья бровки к переносице сводит и смотрит грустно, ничего не понимая. Однако, определенный шарм в этом присутствует, ему нравится, что они умудряются понимать друг друга даже так, — но, как я полагаю, ты согласен на все.   И это заставляет Кашúна улыбнутся еще шире, после начиная настраивать на сам процесс младшего. По нему как раз видно, что на стрессе. И не ясно итальянцу, это из-за дневного перелета или какой-то другой проблемы, он обязательно спросит об этом позже. Сейчас же он на шею ладонь опускает, лишь слегка пальцы напрягает и к себе тянет, чтобы поцеловать парня. Илья не сопротивляется, отдается европейцу всецело, распахивая свои губы, что обсохли от резкой смены температуры в один день, закрывая свои глаза на короткое время.   Данила умелый. Он пролезает языком сквозь кромку зубов и очерчивает их линию, переходя на десна. На чужой язычок надавливает, сразу чувствуя ответное давление, он путает их меж собой. Потом отстраняется и облизывается, чтобы потом начать целовать щеки и поверхность шеи, оставляя горячий след от немного оставленной слюны на губах.   Илью ведет буквально от всего. От поцелуев нежных, что достаются ему от парня перед ним. От аккуратной езды водителя, которая явно отличается от русской, если вдруг выберешь водителя эконом класса, хотя возможно, что на его мнение просто внешняя обстановка влияет, не больше. От домов вокруг, все красиво, гармонично. Илья просто медленно с ума сходит. Это было определенно правильным решением поехать на двухнедельных отдых в эту страну.   В квартиру его вводят лишь спустя полчаса. На лифте доехали до самого высокого этажа и вот уже с него куртку стягивают, а потом на кресло усаживают, чтобы сесть перед ним на коленку и разуть. Корякову слишком приятны такие ухаживания, мужчина галантен и думает о том, как бы еще лучше сделать. Хочет подарить лучшие ощущения от своей родной страны, показать во всей красе менталитет.   Подхватывает на руки, смыкается с ним губами, пока тащит в спальню. Илья не любит, когда его кто-либо поднимает. По своему недалекому мнению он полненький, лишний вес, коим он сам прозвал его, на бочках и ляжках утяжеляет, от этого самому неприятно, когда кто-либо на весу держит. Но кажется, что Даниле такой вес вообще нипочем, ведь он несет без напряжения и еще следит, чтобы ножки чужие ничего не задели.   На постель аккуратно укладывает, приоткрывает окно, чтобы душно не было. Садится у ног его, нависает сверху. Позволяет себе все шалости, что только представить может. Кусает губы нижнего, пока тот языком чужую верхнюю трогает. В это время Данила руками под футболку залезает и бока меж пальцев сжимает, наслаждаясь такими формами тела. Илья дышит тяжело, когда Кашúн действиями просит ротик приоткрыть, надавливая на пухлые губы и залезая туда большим пальцем. Давит на язычок, требуя смочить своей слюной. Коряков полностью теперь доверяет статьям в гугле, которые говорят о том, что в Италии живут самые горячие мужчины. Он смачивает прилично, не соображая, для чего это нужно. Главное, что обоим нравится.   Он стоны давит, когда этот же жаркий парень подставляет палец к груди его и через футболку сосок тереть начинает. Сжимает простыню белоснежную в кулачке, пока Данила оставляет мазок языка на втором. Ткань одежды мокнет, создавая Илье развратный вид. Он лежит с губками приоткрытыми, пытается сам себя глушить, чтобы случайно не начать вскрикивать слова на родном.   А Кашúна лишь раззадоривает его вид смущенный. Круговые движение языком прямо на соске выполняет, все еще массируя чувствительную бусинку мокрым пальцем. Корякову нравятся эти ощущения, нравится осознавать, что сейчас отдают приоритет его удовольствию, не желая спешить. Он на шею Даниле оба запястья закидывает и притягивает для поцелуя, соскучился по губам искусанным.   Целуются долго, с чувствами, смыкаются губами не просто так, а чтобы продемонстрировать, насколько друг другу сейчас это важно, необходимо. Раз не могут говорить друг с другом на своем родном языке — разговаривают на языке чувств, где нет никаких правил и запретов, есть только любовь.   После таких ласк с него стягивают футболку и начинают покрывать поцелуями поверхность груди. Очень смущает, но ощущения желанны и хочется быть ближе, чувствовать больше. На ключице по хозяйски остается яркий засос. Спадет как раз ко времени отъезда, только вот Илья уже сомневается — хочет ли уезжать.   С одной стороны нельзя все время в тени сидеть, нужно писать новый альбом, планировать еще один тур и заниматься своей карьерой, отдохнув от плохого настроения. Но с другой стороны в Питере его никто так обхаживать не будет, нежно не поцелует и за комфортом не проследит. А учитывая подавленное состояние Ильи и нежелание что-то делать — вариант охмурить итальянца и сделать его своим иностранным любовником — очень привлекает. Хотя бы до истечения визы, которую ему дали на три месяца, сможет выживать.   Он бы хотел остаться тут надолго. Остаться с человеком, который без понимания его речи, понимает все желания. С человеком, что с первой встречи заботиться обо всем, что его окружает, начал. Илья не помнит, когда в последний раз такую нужность ощущал, но сейчас Данила отыгрывается на нем и дает все то, что ранее он не получил.   Возвращается в осознание происходящего, когда ему мурчаще шепчут на итальянском что-то хорошо звучащее, наверное комплименты, он может лишь догадываться. Линию живота выцеловывают, бока кусают, Дане мягкость в нем эта ой-как понравилась.   — Can you cancel your dress? Sorry, I don’t know how i haveto say, — когда Илья говорит «стереть твое платье», рыжеволосому хочется очень громко смеяться. Но он также понимает, что с Английским у парня тяжело, однако тот хотя бы пытается строить диалог. Мягко улыбается и стягивает свою кофту, открывая вид на крепкий торс.   Прекрасно видна мускулатура, плечи усыпаны веснушками, а кожа под ними светлая, аккуратная. Мышцы груди тоже заинтересовывают взгляд младшего, скорей всего Данила пашет в зале дай боже. Илья сразу ручками своими тянется и щупать его начинает, словно проверяя — настоящий ли. Сжимает в ладонях мышцы, царапает ноготками, кожа приятно под пальцами перетекает. Коряков приподнимается и собственнический засос на правом плече оставляет, хитро улыбаясь, дальше ранку зализывает.   После того, как ощупывают друг друга на протяжение некоторого времени, с Ильи стягивают штаны. Данила устраивается между ног, закидывая их себе на плечи. Щиколотки целует, всасывая кожу на икроножных мышцах, а потом на ляжках. От лица Корякова выглядит возбуждающе, слишком хорошо. По ощущениям становится еще лучше, когда внутренние стороны бедер начинают целовать, иногда зубами оттягивать кожу, зализывая. Тихий стон срывается с губ, на что Кашúн довольный взгляд поднимает, не останавливаясь. Ляжки сминает своими руками, заставляя обхватить свою шею ими.   Трусы вскоре тоже спадают по щиколотки, а потом отлетают в район стула. Данила поднимается и дирижирует к тумбочке, доставая тюбик смазки из нее и возвращается к юноше. Целует коленку, улыбается мягко, чтобы расслабить обстановку и парня перед ним. На пальцы выдавливает жидкость и растирает, подставляя к колечку мышц, а вторую руку устраивает на его вставшем органе, чтобы отвлечь от неприятных ощущений. Выглядит так, будто занимается этим уже сто лет, в отличие от Корякова, что от смущения взгляд отводит.   С первым пальцем начинаются хриплые комплименты на ухо и поглаживание пальцем в районе головки. Одна рука разрабатывает, вторая дарит приятные ощущения, а губы шепчут все, не фильтруя свой лексикон. Все равно ведь его не поймут. Илья мычит от ощущений, хочется знать, что там ему говорят так тихо. В ответ с губ срываются маты на русском, а потом в порыве этакого недовольства Корякова, коего вовсе и нет, в него суется второй палец, усердно разрабатывая парня. Данила старается, чтобы боль дальше не причинить. Крайне аккуратен.   — Are you good? — спрашивает, перед этим оставив короткий чмок на губах. Илья кивает повторно, ему сейчас особенно тяжело напрягать извилины и понимать иностранную речь, но и игнорировать ее не желает. Наоборот, старается сам инициативу лингвистически брать.   — Я очень гуд. Мне безумно хорошо, — на звук громкий срывается, мешает его со словами сказанными и отдельно имя партнера на губах крутит, смакуя на языке. Красивое такое, да и мужчина тоже красив. Эталон красоты Ильи, не иначе. Еще немного его растягивают, совмещая с плавными движениями ладони на члене и приятными поцелуями.   Данила пристраивается, снимая с себя штаны и нижнее белье. Обильно смазывает половой орган, чтобы размеры, от которых у Ильи лишь при виде уже округлились глаза, не навредили его зарубежному красавцу. Первый толчок и Корякова уносит из тела своего. Стонет громко, сжимаясь вокруг и стараясь привыкнуть. Спустя время становится легче и он расслабляется, позволяя чуть глубже в себя продвинуться и начать делать короткие, но размашистые толчки.   Когда мускулистое тела двигается чуть вперед и задевает комочек нервов — Илья наконец-то срывается на самый высокий тембр своего голоса. Разнеживается, становясь словно тягучим, отчего Данила закидывает его ножку себе на плечо, дабы изменить угол проникновения.   — Suca, — простонал Кашúн, совершая новый толчок в брюнета. Дышит тяжело, грудь то поднимается, то обратно опускается. Илья узкий, но от этого еще приятней. Нравится чувствовать то, как его сжимают, даже если тело партнера максимально расслаблено. Прилипшая челка на лоб мешается, он ее взмахом кисти поправляет, но та вновь в глаза лезть принимается.   — Эй, стой, ты че — притворяешься? — Илья, что уже понадеялся, что нашел себе жаркого итальянского любовника, вдруг зацепился за плечи Данилы и вопросительно посмотрел на него, — ты че, русский?   — Sorry, baby, i don’t understand you, — Кашин, что правда не понял нихуя из того, что ему сказал его мальчик из дальних краев, аж на английском заговорил от такого, — «suca» is a bitch, honey, — понял, что дело в ругательстве, решил объяснить. Да вот Илья все не успокоится.   — Я то блять знаю, что такое сука! — решает не обращать внимание на то, что услышал такое родное ругательство для себя. С ним он знаком лет так пятнадцать, если не больше. А слышать из уст иностранца очень непривычно. Но задумываться сил нет, Данила возвращает прежний темп, аккуратно придерживая бедро у себя на плече и второй рукой обхватывая талию.   Спустя время интенсивных толчков, Илья подходит к пику. Поджимает коленку, грызет губы, раскидываясь на постелии обильно изливаясь. Ножки дрожат еще пару секунд, пока Данила делает финальные движения и заканчивает на живот, туже же, куда и сам Коряков. Старается отдышаться добрых десять секунд и принимается салфетками убирать все безобразие.   А Коряков отрубается почти сразу. Последнее, что он видит — так это Кашúн, тянущейся любезно за бумажными кусками ткани. На ночь Данила оставляет поцелуй на лбу и ложиться рядом.  

***

Брюнет как и заснул первый, так и проснулся. Впервые за этот период он чувствовал себя расслабленно, проблемы не волновали и не поджимали, в комнате был небольшой сквозняк, создавая приятный ветерок для личика.   Пытается подняться, но вдруг слышит уже родной голос:   — Ti proibisco andare via, tesoro. Ti amo, sei così bello. — сказал Данила, что проснулся в тот момент, когда Илья принялся подниматься с постели, чтобы размять косточки после бурной ночи и сходить налить воды. Утягивает за запястье к себе, обнимает его и в шею носом тычется.   — Че-че ты там проебал? Вообще-то, я все еще тут, так что главное чудо в своей жизни ты еще не проебал, не беспокойся, — улыбается Коряков, морщась от поцелуев куда-то в плечо. — Синьор Данила, я Илья, а не Андаре, вроде бы, — а сам синьор Данила не понимает, к чему тут Илья пристроил глагол «идти», но раз видит улыбку на лице чужом, то и беспокоится не о чем.