в бежецке дожди

нежданно-негаданно сдаться

на чьей-то квартире в крылатском

любыми путями остаться

лежать на тахте и касаться

смс-ка от мчс капнула на телефон в разгар дискотеки: «В ближайшие 1-2 часа до 23:00 17.08 в Тверской обл. ожидается гроза, ливневый дождь, усиление ветра порывами до 15м/с. Будьте бдительны и осторожны. Тел.спас. 101, 112.» дети еще резвились на летней веранде под пошлую молли и классические медлячки, пока в темном небе образовывался грозовой фронт; комары по случаю перемены погоды грызли нещадно. антон всё переступал с ноги на ногу в своих шортах — летучие гады кусались даже через дырочки в кроксах, — но покидать свой наблюдательный пункт у края танцпола он не собирался. дима, как хороший вожатый с плохим стажем, уже раздал пару шутливых медляков девчонкам из своего седьмого отряда и теперь, на потеху публике, танцевал с арт-диром дэном, который, игнорируя влюбленные взгляды других педагогов и педагогинь, предыдущие два медляка подарил вожатому младшего отряда саше. вот за кого, а за него антон действительно переживал: саше неспроста отдали мелюзгу, он был молодой — на диму, и, тем более, самого антона западать среди девочек старших отрядов было пока рановато, а на эту фэшн-катастрофу в докере в самый раз. антон, за давностью трудоустройства и интегрирования в детский коллектив, научился пропускать мимо ушей всякую чушь, но игнорировать хихикающий шепот то тут, то там было сложно: саша недавно явился на вечернее мероприятие в костюме и туфлях, чем произвел фурор. диджей поставил коржа, что по негласной традиции обозначало окончание дискотеки. дети, видимо, тоже задолбавшиеся, вяло подергались под бодрый репчик о горах по колено, и начали постепенно сбиваться в стайки по отрядам. антон поискал глазами диму — красного и запыхавшегося, три круга медляка с дэном не каждый выдержит, удостоверился, что дети при нем, и быстренько пересчитал по головам своих. дети, заколебленные долгим экваторным днём, не разбегались, пили свой столовский кефир — антон на таких радостях даже сделал вид, что не заметил, кто запихал под свитер пачку пряников, всё равно в корпусе в общак пойдет. самые неуставшие потихоньку выплескивались из душной освещенной столовой на крыльцо, а затем и в прохладную августовскую ночь — антон тоже вышел, через дверной проем наблюдая за димой, тщетно пытающимся успокоить свой от чего-то перебесившийся отряд. в небе грохнуло — дети завизжали и кинулись врассыпную, антон дернулся от неожиданности, непозволительно провалившись в собственные мысли и махнул диме рукой, мол, быстрее. общий корпус у отрядов предоставлял непозволительную обычно роскошь — неторопливо идти вечером рядом, позади детей, болтая, но в этот раз двигались преимущественно бегом: успели, дождевые потоки хлынули по крыше как раз в тот момент, когда последний мальчишка из антонового отряда заскочил под крышу. грохотало будь здоров, кто-нибудь из детей то и дело дергался, чуть не роняя свечку. огонёк по случаю экватора был общий, на два отряда, но с лёгкой руки антона быстрый — день в трёх словах. он сам обожал трындеть с детьми, в королевскую ночь свечки тянулись до часту ночи, но сейчас в глазах уставших детей он видел благодарность. уложились в двадцать пять минут, оставалось даже время до планёрки, и пока дети, зевая, разбредались по душевым и комнатам, они заперлись в спальне. антон не знал, кому из администрации и что он сделал такого хорошего, что их поселили в одну комнату, еще и не дав никого из педагогов в нагрузку, и благодарил на всякий случай всех — хотя улыбка и хитрый прищур дэна о чем-то точно говорили. дима на койке напротив молчит, бережет сорванное за день горло — они оба любили поорать, но антону с зычным от природы голосом это давалось без особых усилий, а дима каждую смену жрал стрепсилс, что конфеты. зато дымит, как паровоз — цветные дудки, конфискованные у детей, прячет в рукаве, узнается почерк старшего отряда. и это тридцать лет человеку, дальше только хуже. до кинозала они короткими перебежками добираются первыми. антону хоть бы хны — он года до пятнадцатого передвигался по лагерю исключительно босиком (по слухам, даже на зимних сменах), и к погодным условиям любой тяжести был устойчив, а вот собачкина уже в кинозале изрядно колотит. улучив момент, когда все отвлекаются на пытающегося поджечь свечку серёжу, у которого не получается и он смешно с этого бесится, антон трогает диму за локоть и протягивает ему почти не промокший худак. всем то ли всё равно, то ли не замечают разницы — худак фирменно-желтый, лагерный, много у кого такие. антон под шумок растирает капюшоном вымокшие димины волосы. круг свечки проходит бодро — время к одиннадцати, и дэн особо их не мучает, просит укомплектовать впечатления от первой половины смены в три предложения, и схема стопорится только на балагуре серёже, который строит такие причастные обороты, что в письменном виде каждое преложение вышло бы на пару абзацев — серёжа же на глицинчике, серёжа не заебался. к концу круга дима уже зевает, за ним подхватывают остальные, дэн так и спохватывается на середине зевка: — так, други мои, — он хлопает в ладоши, привлекая внимание, — завтра у нас концерт, не забывайте, кто на сцене, а кто будет помогать с аппаратурой. и, пожалуйста, с костюмами не тормозим, у нас два дня на всё про всё. по орг-моментам — напоминайте детям, чтобы кофты надевали, мед-блок не резиновый… галёрка, если я на вас не смотрю, это не заначит, что вас не слышно… что ещё? при детях материться перестаньте, кое-чьи фразочки про красную армию уже в народ ушли… — антон старательно разглядывает потолок, — галёрка! рассажу в следующий раз! всё, разбегайтесь. арина, катя, на пять минут вас задержу, нужно по бэкстейджу обсудить… дорога обратно дольше, чем туда — освещение уже погасили, они двигаются почти на ощупь, а ветер швыряет порции дождевых брызг в лицо, так что до корпуса они добираются вымокшие насквозь. дима, вроде отогревшийся за планёрку, снова трясётся, и антон безапелляционно заталкивает его в душ первым. пока он там плещется, похищает с полевой кухни в холле чайник — девчонки-совожатые всё равно уже спят, а для полуночничающих деток (вот будто антон запах доширака даже сквозь сон не учует) есть кулер с горячей водой. когда дима вылезает из душа — с напором и горячей водой напряженка, так что согреться там можно постольку-поскольку, — антон уже переводвается в сухое и раскладывает на столе свой джентельменский набор: два гранёных стакана с подставками «мэйд ин РЖД», лимон, пачка черного чая, стики с сахаром из макавто и чайник кипятка. — пять секунд, — общает он, и дима благодарно кивает и выскальзывает из комнаты — если антон в своих без пяти минут одиннадцатиклассниках уверен, то диме жизненно необходимо проверить своих подопечных. когда возвращается он через пару минут с пачкой лэйс с крабом, антон уже заканчивает финальные приготовления — крепкий до черноты чай, сахара, чтоб ложка стояла, и ломтики лимона в чашках. — класс, — антон кивает на чипсы, — закусь будет. у кого отобрал? — они отказались делиться, пришлось проявить диктаторские замашки, — дима пожимает плечами и зябко ёжится, залезая на кровать антона с ногами, подозрительно принюхивается, — ты чего, чифиря там наварил? что закусывать-то? — ща, — обещает антон и жестом фокусника достает из шкафа бутылку мицелярки — дима хмурится. иногда на выступления им рисовали на лицах такой арт-хаус аквагримом из фикспрайса, что приходилось выпрашивать у девчонок их умывашки и ватные диски, но антону-то зачем? — адмиральский чай, — он свинчивает крышку и сует диме под нос. мама родная. — конфискат, — пожимает он плечами на удивленный взгляд. диму так и подмывает спросить, кто из старшего отряда додумался провезти водку в бутылке для косметоса, где это человек сейчас, и, главное, как антон это пронюхал, но в руках очень вовремя оказывается обжигающе горячий стакан. — пей, — антон улыбается, как он умеет, одним уголком рта. в вечерней тишине в нем выключается актерский образ клоуна, он становится смешливым иначе — вот так, по-домашнему. дима делает первый глоток, и антон подливает в чашку из бутылки — после второго глотка дрожь отпускает окончательно, язык пощипывает от сочетания спирта с кипятком. — адмиральский чай, — антон тоже отхлёбывает, шумно сёрбая, — это когда ты пьёшь, подливаешь, снова пьёшь… а настоящий, — он загадочно улыбается, — адмиральский чай — это когда бутылку уже допили, а стакан всё ещё полный. диму прорывает на задушенный хохот, он тычется антону лбом в плечо, чуть не обливаясь этой сладкой бурдой, от которой в миг отпускает болящее и хрипящее горло, отпускает уставший мозг от мыслей о том, что через неделю они снова разъедутся каждый в свой город, а на следующей смене антон будет в москве, отыгрывать свои спектакли, а дима будет тут один. видимо, антон тоже думает о чем-то подобном, потому что делает очередной глоток и обхватывает диму рукой, устраиваясь на койке поудобнее. — по оригинальному рецепту чай нужен россыпью, и не водка, а коньяк… на осенней смене глинтвейна ещё с тобой наварим, хочешь? дима только кивает.