1+1 = ❤️

      Вечер был невероятно погожим. Тёплые лучи заходящего солнца ласково гладили Уилла по лицу. Он с удовольствием щурился, наблюдая за тёмно-синей гладью Чесапикского залива, пока лёгкий морской бриз игриво ерошил его каштановые кудри. В последний раз полюбовавшись закатом, Уилл сел в машину и двинулся в путь.              Проезжая мимо дома Ганнибала, он ненадолго притормозил и с щемящей в груди тоской посмотрел на светящиеся в темноте ночи окна. Дом был похож на большой крепкий корабль, которому не страшны ни бури, ни грозы. Тёплый свет в комнате Ганнибала манил к себе, суля несбыточные мечты, но Уилл лишь тяжело вздохнул и поехал в сторону аэропорта.              Собак он оставил на передержке. Джек уже был в курсе его внезапного отпуска, а потому телефон всё так же продолжал молчать — и до полёта и после приземления в Италию.              Целыми днями Уилл гулял по окрестностям Палермо, наслаждаясь видом сооружений и достопримечательностей, изображённых на рисунках Ганнибала, но теперь вживую. В заполненной туристами галерее Уффици он до ночи сидел перед картиной Боттичелли «Весна», пока не остался совсем один. Рядом с ним находился лишь молчаливый образ Ганнибала с той самой тёплой скромной улыбкой на устах и лучистыми глазами.              «Ты когда-нибудь простишь меня?» — спросил тот наконец.              «Конечно! — хмыкнул Уилл и перевёл взгляд на картину. — Уже простил».              

***

             Замок графства Лектеров был необычайно красив, хоть и сильно запущен. Густые леса таили в себе разнообразие птиц и зверей. Уилл продирался сквозь раскидистые деревья и пышные кустарники, как в джунглях. Рисовал в своём разуме картины того, как совсем маленький Ганнибал играет здесь в прятки со своей сестрой Мишей, и как потом они бегут домой на зов матери обедать. Он был совершенно один, но призраки прошлого окружали его со всех сторон, не давая почувствовать себя одиноким.              Внезапно раздался выстрел. Уилл испуганно вздрогнул и с осторожностью подкрался к тому месту, откуда стреляли, затаившись в кустах. Стройная миниатюрная азиатка в чёрном плаще подобрала подстреленного фазана и огляделась по сторонам, словно почуяв на себе взгляд. Затем вскинула ружьё на плечо и скрылась в доме. Уилл облегчённо выдохнул. Он и подумать не мог, что здесь ещё кто-то живёт. Поразмыслив, он решил проследить за девушкой и вскоре был пойман. Позади него с характерным щелчком взвели курок, и Уилл медленно поднял руки вверх. Так они и познакомились с Чийо.              Как ни странно, она знала о Уилле почти всё. Оказывается, Ганнибал присылал ей письма, в которых рассказывал о своём новом друге, а впоследствии и любви.              — Почему ты здесь? — спросил девушку Уилл, пока та разделывала птицу.              — Потому что здесь моё место, — сухо ответила она и одним чётким движением кухонного топорика отрубила ощипанному фазану голову. — Это мой выбор, если ты об этом.              Сидя на стуле, Уилл осмотрел её, пытаясь прочесть, но она была столь же непроницаема, словно скульптура эпохи Возрождения, как и Беделия.              — В последнее время часто слышу эту фразу, — усмехнулся он, подперев кулаком подбородок. — Что ни друг Ганнибала, то заключённая в клетку птица, которая говорит, что она там по своему желанию.              Чийо оставила его поддёвку без ответа. Она потрошила фазана, совершенно не обращая внимания на незваного гостя.              — Мне интересно, что тебя здесь удерживает? — с любопытством прищурился Уилл. — Если вы с Ганнибалом семья, то почему ты сейчас не с ним?              Девушка слегка повернула голову в его сторону и проговорила:              — Суть семьи не в расстоянии, а в душевной близости.              — И вы… — Уилл нахмурился, — близки с Ганнибалом?              — Да. Но не так, как вы с ним.              — И тебя не пугает его тьма?              Чийо вдруг развернулась к нему с ножом в руке и приблизилась, едва не задев острием шею Уилла, который тут же отпрянул к стене.              — А ты знаешь, что такое семья? Настоящая семья? — чёрные глаза её сверкнули в тусклом свете лампадки. — Когда защищаешь её, несмотря ни на что, даже ценой собственной жизни! — она чуть отстранилась и произнесла уже спокойным голосом. — Если ты это поймёшь, у тебя не останется подобных вопросов.              В груди Уилла вдруг кольнула ревность. Значит, не только он один знал истинную сущность Ганнибала, но и его… кто бы она ни была. Служанка тёти Мурасаки, а теперь — брошенная игрушка, уверенная в своей свободе. У неё наверняка была причина оставаться тут, как и у Беделии, и Уилл собирался это выяснить.              После того, как они поужинали, ему открылась подробная история гибели родителей и сестры Ганнибала. Рассказ Чийо не то чтобы поразил Уилла, но опустошил его душу и наполнил гневом. Он был искренне рад, что все те ублюдки уже давно скормили свои бренные тела червям, оставив после себя лишь трухлявые кости.              — Куда ты? — окликнул девушку Уилл, когда та собрала остатки еды в миску и направилась к выходу.              — Здесь много диких зверей, — безэмоционально ответила Чийо. — Иногда я подкармливаю их, — она задумчиво скользнула по гостю взглядом. — Оставайся на ночь, Уилл Грэм. Можешь занять любую комнату наверху.              И она ушла, оставив Уилла наедине со своими мыслями. Однако долго просидеть он не сумел. Снедаемый любопытством, он бесшумно крался за девушкой, что сперва вышла на улицу, затем обошла дом и спустилась в подвал. По каменному арочному проходу Уилл прошёл сквозь двустворчатые двери и оказался в просторном старом подвале, освещённом многочисленными свечами. Оглядевшись, он понял, что это была темница.              Чийо сидела на корточках у ржавой решётки, увешанной жуткими куклами из костей животных. Густая тень не позволяла рассмотреть обитателя тюрьмы. Поставив на пол миску, она поднялась на ноги и сделала шаг назад. Тогда из темноты показалось существо, отдалённо похожее на человека. Почти голый, тощий и грязный мужчина с обросшими спутанными волосами и бородой, словно дикарь набросился на еду, рыча и фыркая.              — Так вот какого зверя ты кормишь, — проговорил Уилл, медленно подходя к Чийо. Та от неожиданности вздрогнула и обернулась. — Кто это?              — Пленник.              — Пленник Ганнибала? — Уилл глянул на побледневшую девушку и продолжил рассматривать заключённого, как диковинную зверушку в зоопарке.              — Он должен был умереть, но я сумела отговорить Ганнибала.              — Пожизненное заключение в подобных условиях вряд ли гуманнее смерти, — заметил Уилл, и Чийо молча опустила глаза. — Это один из тех, кто убил Мишу?              Услышав это имя, пленник вдруг поднял голову и посмотрел на Уилла так, словно впервые увидел его. Затем бросился на прутья решётки, умоляюще мыча что-то нечленораздельное. Судя по всему, его язык был отрезан.              — Не подходи к нему близко, — предупредила Чийо. — Он может и палец отгрызть.              Уилл не внял её словам. Словно завороженный, подошёл ближе, спокойным голосом утешая разволновавшегося пленника, как если бы тот был одичалым псом.              — Ну-ну! Не бойтесь меня, — тихо приговаривал он. — Всё будет хорошо. Я освобожу вас…              За спиной Уилла послышался щелчок курка и железный голос Чийо:              — Не стоит.              Уилл замер. Слегка повернул голову в её сторону и произнёс уверенным тоном:              — Ты не выстрелишь в меня, — ответа не последовало, и Уилл продолжил. — Если ты не смогла убить этого человека, заслуживающего смерти, то тем более не сможешь и меня.              Тишина, повисшая в воздухе, казалась напряжённой и бесконечно долгой, хотя прошло всего несколько секунд. Затем раздался утомлённый вздох.              — Это будет на твоей совести, — сухо бросила девушка и быстрым шагом вышла из темницы.              — Вот и всё! — сказал Уилл пленнику. — Сейчас я вас освобожу. Вы ведь хотите этого?              Мужчина с недоверием поглядел на него и неуверенно кивнул.              — Тогда сейчас я открою дверь и выпущу вас. Хорошо?              На этот раз кивок был полон надежды и нетерпения.              Лязгнув замком, Уилл отворил решётку и медленно приблизился к мужчине. Тот упал перед ним на колени и вновь принялся жалобно мычать. Уилл склонился к нему, успокаивая тихим шёпотом. Заглянул ему в глаза и улыбнулся. Пленник улыбнулся в ответ, показав кривые прогнившие зубы.              — Ну же, идите! — подбодрил его Уилл, махнув рукой в сторону выхода. — Вы свободны!              Всё ещё не верящий в свою удачу, мужчина осторожно вышел из тюрьмы и замер, осматриваясь по сторонам. Уилл понимал его: тот впервые оказался по ту сторону решётки, и теперь ему хотелось насладиться этим видом. А ещё он не знал, куда идти.              — Как вас зовут? — поинтересовался Уилл. — Где вы живёте? Я могу отвезти вас домой, к семье. У вас ведь есть семья?              Колючие глаза пленника вдруг наполнились слезами. Он начал что-то мычать и стучать по груди — там, где находилось сердце. Видимо, показывал, как сильно скучал по близким.              Уилл достал из кармана блокнот с ручкой и протянул ему.              — Напишите, куда вас отвезти.              Пленник обрадовался и принялся чиркать что-то на бумаге. Получалось у него не очень, и Уилл с трудом смог разобрать пляшущие буквы.              — Борнис Гренц, — вслух прочитал он, и мужчина радостно закивал, указывая на себя пальцем. — город Мелвилл, Канада. Далеко же вас занесло! — усмехнулся Уилл. — Ваши дети поди уже выросли за это время.              Борнис выдал жалобный стон и показал два пальца.              — Их двое? — уточнил Уилл. — Мальчик и девочка? А-а, двое мальчиков? Здорово-здорово… Они наверняка уже выросли в здоровых сильных парней.              На лице пленника показалась грустная мечтательная улыбка. Он наверняка мечтал увидеть их поскорее.              — Жаль, что не все дети могут вырасти… — со вздохом проговорил Уилл, пнув мешающийся под ногами маленький камешек, а затем поднял на мужчину жёсткий взгляд. — Мне интересно, кто из вас убил девочку? Помнишь её? Её звали Миша.              Борнис вмиг переменился в лице. Его тёмные глаза с ненавистью прошили Уилла, а жилистое тело напряглось, будто готовясь к атаке.              — Не ты ли приготовил из неё суп? — мягко продолжал Уилл с неизвестно откуда взявшимся хладнокровием. Голос его звучал вкрадчиво и жутко, незримо пробираясь под кожу и разливаясь по венам ледяным холодом. — Каково было потрошить тело маленького ребёнка? Каково было бы потрошить тела твоих сыновей?              Лицо Борниса передёрнулось в отвращении и злости. Он осклабился и с диким воплем набросился на парня, повалив на каменный пол. Мужчина оказался сильнее, чем Уилл предполагал. Несколько мгновений они боролись, а затем Уилл ударил его по носу и скинул с себя. Оказавшись сверху, он врезал Борнису ещё пару раз, и тот закашлялся собственной кровью, льющейся из разбитого носа. Несколько капель брызнуло на лицо Уилла.              — Я знаю один чудесный рецепт из молодых телят! — прошипел он, крепко удерживая мужчину на месте. — Знаешь, кто его придумал? Ганнибал!              В глазах Борниса вспыхнул мучительной страх. Оскалившись, Уилл сомкнул руки на его шее и принялся душить. Тот хрипел, тянулся к парню, чтобы выдавить ему глаза или ударить, но Уилл ловко уворачивался. Затем Борнис покраснел. В его выпученных белках лопнули капилляры, а сам он задёргался и вцепился в пальцы Уилла, в тщетной попытке оторвать их от себя. В конце концов, он постепенно затих. Тело его расслабилось и обмочилось. Глаза продолжали смотреть невидящим взглядом, пустым и безжизненным. Только тогда Уилл разжал руки и перевёл дыхание, утирая пот со лба.              Пульс его едва ускорился, скорее от физической нагрузки, чем от душевных переживаний. Чувства вины так и не появилось. Это было одновременно странно и волнительно. Уилл впервые убил человека, и тот абсолютно точно этого заслуживал. Во имя Чийо, которая по собственному желанию стала пленницей своего долга. Убил во имя Миши и Ганнибала. Во имя себя самого. Такова была его воля, его задумка.              Из веток и бутылочного стекла он соорудил крылья. Приделал их к обмотанному бечёвкой телу пленника и подвесил его под потолком. Крылья раскрылись и вспыхнули разноцветными бликами. Уилл привязал верёвку к перекладине и замер, любуясь своим первым творением. Мотылёк — символ бессмертной души, стремления к свету и трансформации в более совершенное создание. При жизни Борнис был ужасным человеком, зато после смерти стал чем-то прекрасным. Это была его трансформация и трансформация самого Уилла.                     

***

             И вот он снова стоял перед двухэтажным домом в дорогом спальном районе Балтимора, совершенно не понимая, в какой момент его жизнь свернула не туда. Только теперь он был этому рад. В душе поднималось таинство предвкушения, а кончики пальцев приятно покалывало от подступающего волнения.              Дверь открыла Беделия. Она чуть удивлённо вскинула брови и молча пропустила Уилла в дом, запахнув свой роскошный халат.              — Он в оранжерее, — проговорила она, ожидая, когда тот повесит своё пальто в шкаф.              — И как он? — тихо поинтересовался Уилл. Он не знал, чего хотел бы больше: чтобы Ганнибал с лёгкостью перенёс их расставание или наоборот, страдал. По правде говоря, он заслуживал и того, и другого.              — Ганнибал болеет, — ответила Беделия, недовольно дёрнув бровью. — Он плохо спал всё это время и совсем потерял аппетит.              — Просто вы его не тем кормили, — злорадно ухмыльнулся Уилл и заглянул в округлившиеся от испуга глаза женщины. — Вы ведь всё знали, не так ли?              Беделия вернула себе прежнюю невозмутимость и гордо вскинула подбородок.              — Я лишь догадывалась. У Ганнибала своеобразное чувство юмора. Никогда не знаешь, шутит он или нет.              — Надеюсь, вы не ели ничего мясного на его званых ужинах, — поддел её Уилл, и Беделия вновь переменилась в лице.              — Прошлое должно оставаться в прошлом, — произнесла она. Уилл на это лишь улыбнулся и зашагал по коридору. Внезапно Беделия его окликнула, и он повернулся к ней вполоборота. — Знаете, Уилл… Я заметила, что мосты очень долго строятся, но разрушаются в один момент. Не дайте своей злости разрушить ваш.              Уилл еле заметно кивнул ей и продолжил путь. Внутренний карман пиджака ощутимо тянуло вниз — там было спрятано его прощение и наказание. Сможет ли он сделать это? Хватит ли силы воли и смелости?       Войдя в оранжерею, он медленно обвёл взглядом заросли из диковинных растений и кустарников и в отдалении заметил знакомый силуэт в коляске. Ганнибал сидел спиной ко входу, рассматривая какой-то цветок у стены. Медленно подойдя, Уилл почуял утончённый сладкий аромат и догадался, что это была та самая бругмансия белоснежная. Она наконец расцвела, как и безмятежное умиротворение в душе Уилла.              Ганнибал, словно почувствовав его присутствие, глубоко вдохнул и улыбнулся с закрытыми глазами. Почти как в их первую встречу. Уилл присел на скамью рядом с ним и впервые за долгое время посмотрел на него. Ганнибал выглядел осунувшимся и бледным, потерявшим несколько фунтов веса. От этой картины у Уилла защемило сердце, а последние угольки гнева и обид окончательно истлели.              Вскоре Ганнибал открыл глаза и взглянул на Уилла так, словно не был уверен, реален он или нет.              — Рад тебя видеть, Уилл, — неторопливо произнёс он, слабо улыбнувшись, и парень улыбнулся ему в ответ.              — Как ни странно, я тоже рад тебя видеть, Ганнибал.              Они некоторое время неотрывно смотрели друг на друга, разглядывая, подмечая малейшие изменения во внешности, и наслаждались благоухающим ароматом бругмансии. Они будто заново знакомились, опьянённые первой встречей. Таинственно улыбнувшись, Ганнибал вдруг проговорил:              — Если бы я мог видеть тебя каждый день, всегда, Уилл, этот момент я бы запомнил особенно точно.              Момент, когда редкий тропический цветок впервые распустился посреди ночи. Момент, когда все секреты были раскрыты, распотрошены, словно препарированные животные. Момент, когда глаза Ганнибала сверкали по-особому ярко, даря тепло и вызывая душевный трепет.              — Необычно видеть тебя настоящего, из плоти и крови, — улыбнулся Уилл, купаясь в этом взгляде. — А не созерцать твои остаточные образы в архивных делах под грифом “заморожено” и в местах, где тебя давно не было.              — Прошлое уже заморожено, будущее ещё не оттаяло, — философски высказал Ганнибал. — Где же пролегает эта тонкая грань между прошлым и будущим?              — Для меня? — уточнил Уилл, вскинув брови. Ответ пришёл мгновенно, словно был в нём давно, погребённый под былой тяжестью гнетущих мыслей и бесполезных переживаний. — До тебя и после тебя. А для тебя?              Ганнибал еле заметно кивнул, соглашаясь с его словами. Одно тело на двоих, одно сердце и чувства, смешивающиеся друг с другом в кружащем танце.              — Всё начинает размываться, — тихо проговорил Уилл, разглядывая белоснежный цветок. — Чесапикский Потрошитель, Иль Монстро, Сорокопут… Эбигейл?              Ганнибал выглядел приятно удивлённым. Судя по всему, тем, что Уилл смог связать всё воедино, как паук с тщательно сплетённой паутиной.              — Теперь ты знаешь нашу с ней историю.              — Тут я не могу вас винить.              — А в остальном?              Уилл тяжело вздохнул и признался:              — На меня давит груз вины за все твои преступления, как прошлые, так и будущие.              Глаза Ганнибала потеплели, ведь получалось Уилл верил в две вещи: что Ганнибал обязательно встанет на ноги и, вероятно, продолжит своё кровавое хобби. Опустив взгляд, он шумно сглотнул слюну.              — Освободившись от меня, ты и меня мог бы освободить от себя.              — Мог бы раньше, но не теперь, — медленно помотал головой Уилл. — Мы с тобой сливаемся, как Средиземное море и Атлантический океан. Смешиваемся, проникаем в друг друга, но остаёмся собой. В силах ли мы перенести расставание?              — Ещё никто не смог разделить слияние морей и океанов, — ответил Ганнибал лёгкой улыбкой. Наверняка он тоже об этом задумывался, но так и не смог освободиться сам. Потому и возложил эту ответственность на плечи Уилла.              — Разве что Моисей? — предположил парень, и Ганнибал позабавленно хмыкнул.              — А теперь самое сложное, — его взгляд стал вдруг серьёзным и пронзительным. — Надо, чтобы ни ярость, ни разочарование, ни прощение не затуманили разум. Попытаемся?              Это приглашение к примирению?       Пока Уилл раздумывал над его словами, Ганнибал дотронулся до его руки кончиком пальца. Электрический разряд ударил в месте соприкосновения, и Уилл резко убрал руку, будто разом протрезвев. Внутри него поднялся вихрь из позабытых чувств, что так долго одолевали его и мучили.              — Чёрт, Ганнибал… — он устало откинул голову и прикрыл глаза. — Ты поставил меня перед сложным выбором. Чего ты ожидал?              — Я верил, что ты сделаешь правильный выбор.              — Что я выберу тебя?              — Что ты выберешь себя, — поправил Ганнибал. — Веришь или нет, я всегда хотел для тебя лучшего. И я подарил тебе всё, что имел.              — Своё сердце и свободу… — закончил за него Уилл, смиренно опустив голову. — Ты знал, что я вернусь.              — Надеялся… И боялся, что больше никогда тебя не увижу, — проговорил Ганнибал с блестящими от влаги глазами. — Ты всегда мог удивить меня, Уилл. И ты сделал это сегодня.              — Я хотел тебя понять, прежде чем снова тебя увидеть, — взглянул на него Уилл. — Чтобы смотреть на тебя.. непредвзято.              — И как оно? — Ганнибал заинтересованно склонил голову набок.              — Как видишь, я здесь и я смотрю на тебя, — улыбнулся Уилл и глубоко вздохнул. — Знаешь, какую горькую правду я понял за это время? Самый лучший день без тебя хуже самого отвратительного дня с тобой. И на первое я категорически не согласен!              Лицо Ганнибала озарилось невидимой улыбкой и лёгким румянцем.              — А знаешь, что понял я? — сказал он. — Если бы у меня был выбор из двух вселенных, где я полностью здоров, но не встретил тебя, и нынешней, я бы ничего не поменял.              — Я бы тоже, — Уилл расплылся в улыбке. Время пришло, и он решительно потянулся к карману пиджака, где была спрятана вся тяжесть его душевных терзаний, облечённых в металл.              Он разжал кулак, и на протянутой ладони сверкнули два обручальных кольца. Взгляд Ганнибала устремился на них, а рот ошеломлённо приоткрылся.              — Не знаю, что говорить в таких случаях, — нервно хохотнул Уилл, вставая перед ним на колени, и всмотрелся в лучистые янтарные глаза. — “Выйдешь за меня” или “станешь моим мужем”? Звучит как-то непривычно…              Ганнибал взял с его ладони кольцо с синим камнем и усмехнулся.              — Любая фраза подойдёт, если исходит от сердца.              — Тогда вот, что я скажу, — Уилл взял его за руку и вновь встретился со сверкающим взглядом. — Ганнибал Лектер, Иль Монстро, Чесапикский Потрошитель и просто умелый манипулятор, согласен ли ты создать со мной семью, любить и быть любимым?              — Да, — на выдохе ответил Ганнибал, и кольцо в то же мгновение было надето на его палец.              Тогда он взял Уилла за руку и заглянул ему в глаза, цвета бушующего моря.              — А ты, Уилл Грэм, бывший полицейский, преподаватель Академии ФБР, угрюмый эмпат и просто грубиян, согласен ли ты стать моим единственным и неразлучным спутником жизни, несмотря ни на что, во веки веков?              — Звучит, слишком долго, — усмехнулся Уилл и всё же кивнул. — Но я согласен на эту вечность с тобой. Да…              Дрожащими от волнения и напряжения руками Ганнибал аккуратно надел кольцо на его безымянный палец и поднёс к губам, чтобы поцеловать.              — Не представляешь, как я скучал по тебе, mylimasis! — прошептал он, больше не сдерживая слёз.              Сердце Уилла в очередной раз сжалось от боли при виде плачущего Ганнибала. Он тут же поспешил обнять любимого, обвивая его шею и плечи, а затем оставил целомудренный поцелуй на солёных губах.       — А я скучал по тебе, мой кровожадный монстр, — улыбнулся он, потираясь щекой об колючую щетину. — Но перво-наперво нам надо сбрить это мракобесие!              — Теперь-то ты понимаешь, как себя чувствую я, когда ты трёшься об меня своей бородой?              — Но ты никогда не жаловался!              — А я и не жалуюсь, mon amour! — невинно улыбнулся Ганнибал. — Борода тебе очень идёт. Так ты хотя бы не выглядишь сопливым юнцом.              Откинув голову, Уилл расхохотался глухим лающим смехом, а потом ущипнул будущего супруга за ключицу.              — И это ты меня называешь грубияном?!              Разомлевший от счастья и волнения Ганнибал подхватил его за талию и привлёк к себе, вынудив забраться к нему на колени. Ласково потёрся кончиком носа о нос любимого и произнёс с улыбкой в голосе:              — С кем поведёшься, Уилл, с кем поведёшься…