Колесо

      Еще одно дождливое утро.       Вот она, Мария. Неприступная, хмурая, вытесанная из камня больше сотни лет назад. Ирен отчетливо помнила, как отец твердил, что стены не могли быть построены людьми из минералов, добываемых на близлежащих территориях. Карл также был уверен, что человечеству не были известны технологии, с помощью которых можно было бы возвести сооружение высотой в пятьдесят метров. Это сотни, а то и тысячи километров камня, кирпичик за кирпичиком выложенные сотнями и тысячами людей.       Алиса была убеждена, что около половины населения погибло во время строительства, оставив после себя лишь кости. Мать Ирен, как ни странно, боялась стен, которые защищали её днями и ночами. Она, как и Карл, верила, что тайна создания стен была неспроста сокрыта правительством. Впрочем, ни Алиса, ни её муж не смогли донести до народа столь важную мысль.       Первое время Алленам удавалось сохранять анонимность и успешно распространять революционные идеи, однако это продлилось недолго: те люди, которые были им близки, стали первыми доносчиками. Так Алиса и Карл навлекли беду не только на себя, но и на Клару и Ирен. Оба знали, что рано или поздно они окажутся на мушке безжалостной системы, коей обладает власть, однако продолжали работать над тем, что было им дорого, обеспечивая безопасность своей семьи. Карл, который пережил смерть отца, был готов распрощаться с жизнью по той же самой причине. Алиса, чья судьба была похожа на участь мужа, тоже не отступила.       Аллены в последние дни спокойной жизни сообщили Кларе о том, что их ждет. Подготовившись к своей смерти, супруги ушли, жалея лишь о том, что не успели сделать многое для дочери и её бабушки.       Так Ирен впервые в жизни увидела, как погибают отважные, отчаянные и по-своему безумные.       Вчера за её спиной погибли две сотни человек. Ирен показалось, что за прошедшие восемь часов она увидела жизнь в самых разных её проявлений, от начала и до самого конца. Эмоции, которые переполняли её до встречи с разведкорпусом, закончились вместе с дождем и угасли с кострами, разведенными солдатами. По правде сказать, она не узнала себя.       Вот она, Мария. Та, что призвана дать человечеству спасение, та, за которой выжить порой удается не каждому. За стеной — земли, которые беспрестанно делили между собой графы, бароны и те, что в своих руках держали власть над всем живым. Разве мог каждый найти спасение и покой за этой бесстрастной белокаменной глыбой?       Ирен знала: пока она и Клара оставались с разведкорпусом, их жизни ничто не угрожало, однако достаточно им будет пересечь ворота самого северного города, как путь к свободе отрежут в любой момент. Её судьба и судьба Клары не терпели отлагательств: принять решение о дальнейших действиях было необходимо сейчас. Ирен сделала свой выбор. Клара не хотела думать о нем.       Экспедиция была завершена. Солдаты были готовы войти в город, как только дубовые ворота с высеченной на них богиней поднимутся.       Путь в 60 километров они преодолели за три с половиной часа. Заместитель командующего Смит планировал добраться сперва до Утопии, а затем до Митры, столицы государства, раскинувшегося за тремя стенами. Всего один вопрос не давал ему покоя: как поступят Аллены, оставшиеся без всего? Вся жизнь людей из деревень строилась на охоте и торговле дичью, маслом или крупами. Теперь у них не было ни способа заработка, ни крыши над головой.       Впрочем, Эрвин не должен был думать о гражданских, которым удалось спастись. Гораздо важнее было доложить Закклаю о том, что титанам удалось дойти до севера. Это значило лишь то, что титаны могли оказаться не только на юге, но и на востоке или на западе. Положение человечества становилось все более шатким день ото дня. Это и беспокоило Эрвина.       Захариус действительно переживал за судьбу Алленов. Ни Ирен, ни Клара не заслужили произошедшего в Броценне. Быть может, им удалось сбежать из под пяты титанов, однако теперь они были вынуждены жить в нищете, а то и вовсе остаться на улице и черт знает как доставать себе еду. Захариусу было жаль обеих.       — Майк, сделаем остановку в городе, в штабе гарнизона. Они должны были доложить о том, что мы прибыли за стену. Пусть оставят лошадей ближе к внутренним воротам.       — Будет сделано.       — И еще, Майк.       Захариус обернулся.       — Приведи Алленов в штаб. Быть может, нам удастся им помочь.       Майк не показал и единой эмоции, но на душе у него стало немного легче. Попробовать действительно стоило.       — Хорошо, Эрвин.       Смит едва заметно улыбнулся. Он знал, что в таком положении, как Аллены, мог оказаться кто угодно: его близкие, семьи его подчиненных, знать и бедняки. Титаны убивали без разбора, совершенно не думая о том, кто оказался перед ними. В этом, пожалуй, даже была доля страшной и странной справедливости.       Гражданским редко удавалось спастись в одиночку, но Алленам и это оказалось под силу. Всё же они были не простыми людьми.       Ирен так и не заговорила с Кларой. Она чувствовала, что бабушка находилась в смятении, быть может, даже жалела о том, что ей удалось спастись. Теперь на её плечах лежала еще большая ответственность: выжить за стенами, где Алленов ненавидело правительство и преследовала военная полиция. Конечно, у Клары появилась идея о том, как заработать на хлеб, но…       Она ведь не работала врачом уже десять лет. За это время её руки должны были потерять сноровку и точность, знания — забыться за ненадобностью, а зрение — упасть. Клара не видела смысла даже попытаться устроиться в один из лазаретов близ Утопии или другого города. Положение казалось безвыходным.       — Миссис Аллен, Вас и Вашу внучку вызвал заместитель командующего Смит. Мы направляемся в штаб гарнизона, там же и сделаем остановку. После этого вы сможете отправиться куда угодно.       — Хорошо, мы последуем за отрядом.       Вновь Клара не смогла найти в себе силы и поговорить с внучкой. Она проклинала себя за то, что оказалась слабее той, за кого она несла ответственность. Впервые за четыре года Клара чувствовала себя такой разбитой.       Северный город оказался несколько меньше Утопии, и, конечно, был не так красив, как столица торговли и земледелия. Район, в котором Ирен провела счастливое детство, разительно отличался от того, по которому она ехала в ту минуту. До штаба гарнизона оставалось совсем немного: город был совсем мал.       Крупное здание из сияющего песчаника, украшенное дубовыми панелями с высеченной на них богиней Марией, уж больно напоминало главные ворота города. От центральной части сооружения вправо и влево тянулись два крыла, крытых серой черепицей. В каждом из них было два этажа, на которых тянулись вереницы окон. Ирен даже сосчитала их: восемь из них выходили на город и были видны солдатам. Вероятно, именно в этом здании располагались служащие гарнизона.       Двое вышедших солдат отдали честь Смиту и пятерым капитанам, сопровождающим его. Рыжая, довольно высокая девушка и не очень высокий блондин о чём-то говорили со Смитом, а затем пригласили всех шестерых пройти за ними.       — Вольно! — отдал последний приказ командующий.       Солдаты один за другим спешивались с лошадей и направлялись к стойлу, где оставляли их. Разместить столь крупных животных на стометровом участке оказалось не так-то просто. В конечном счете около половины лошадей оставили близ внутренних ворот под надзором группы разведчиков. Те, тихо возмущаясь, принялись заваривать чай на небольшой полевой кухне.       Дождь всё никак не унимался. Потоки воды, скатывающейся по трубам, разлили несколько луж прямо под окнами штаба. В пустом городе, лишенном растительности, даже самых крошечных клумб или памятников, возведенных в честь богинь, все казалось безжизненным. Вот она, Мария.       Ирен и Клара оставили лошадей под надзором одного из солдатов отряда Захариуса. Сам Майк провел обеих в штаб, к Найлу Доку.       Белые коридоры, едва освещенные свечами, скрывались во тьме пасмурного утра. Капли, разбиваясь о стекло, пускались в пляс, срываясь на жухлую траву, покрывавшую территорию штаба. Видно, правительство уже давно не финансировало укрепленные районы. В этом Ирен нисколько не сомневалась.       В кабинете, отделанном тем же дубом, оказались зеленое кожаное кресло и массивный деревянный стол. Именно за ним сидел человек, названный командующим Доком.       — Вот и ты, Эрвин. Смотрю, ты не запылился, — мужчина едко усмехнулся. — Разве что немного промок.       Это был мужчина средних лет, вероятно, ровесник Смита. Темные, жидкие волосы выглядели небрежно, будто тот ни разу в жизни не брал в руки гребень. Из-под немного опущенных век уставшие глядели карие глаза, цветом походившие скорее на янтарь, нежели на напитанную влагой землю. Неаккуратная бородка и усы, скорее напоминающие щетину, его совершенно не красили. Впрочем, Дока это не заботило.       Ирен своим взглядом цеплялась за каждую деталь. Он был несколько ниже Эрвина: она даже сказала бы, что тот был щуплым и выглядел слабым. На форменной рыжей куртке красовался герб военной полиции. Почему-то Ирен испытывала раздражение.       «Черт возьми, и что здесь забыл командующий военной полиции?»       — Смотрю, Найл, ты весь в работе.       — Я занимаюсь действительно важными вещами, Эрвин.       Смит свел пушистые светлые брови к переносице. Судя по всему, он разделял эмоции Ирен.       За его спиной стояли пять человек. Из знакомых лиц среди них Ирен видела лишь Захариуса, командующего отряда наблюдения. Слева от Майка она заметила женщину.       Точно. Высокая, сложенная так, словно она всю жизнь была атлетом, брюнетка с тёмно-карими глазами. Она заметила короткий взгляд Ирен и немного подмигнула, продолжив наблюдать за разговором двух начальников.       Ирен, немного потупив взгляд, всё же смутилась, однако почувствовала, как внутри неё разгорается неподдельный интерес. Не всякий мужчина был готов подвергать свою жизнь такому риску даже ради семьи, а эта женщина, судя по всему, без колебаний сделала столь непростой выбор. Да, Ирен восхищалась ей.       За статной и высокой фигурой скрылась еще одна, гораздо менее приметная. По широким, мускулистым плечам и широкой груди Ирен поняла: это был мужчина. Его лицо она смогла разглядеть не сразу: он скрылся в тени других четырех капитанов. Прежде, чем Ирен смогла спрятать заинтересованные глаза, мужчина обратил свой взгляд на девочку.       Его иссиня-черные волосы были гладко уложены от прямого пробора к ушам. В голубых, отдающих сталью глазах Ирен увидела отсутствие интереса к происходящему и бесконечную усталость. Под ними залегли синяки — следствие бессонных ночей в экспедициях и, вероятно, за бумажной работой. Капитан едва заметно вскинул тонкие брови и отвернулся, цокнув языком.       «Тоже мне, капитан», — подумала Ирен, закатив глаза. Пораженная наглостью внучки, Клара глядела на неё, одним взглядом пытаясь пригрозить ей. Ирен, в свою очередь, помотала головой и повернулась к Доку и Смиту.       — Мы собираемся отправиться прямиком в столицу и донести новости лично. С какой целью ты решил заехать сюда? — хмуро продолжил Эрвин, исподлобья разглядывая своего старого однокурсника.       — В этом нет нужды. Я приехал сюда лично, чтобы проверить, чем занимается разведка на государственные деньги. Мне уже давно было понятно, что держать вас в войсках бессмысленно, но не ожидал, что настолько, — усмехнулся Найл, переводя взгляд с одного капитана на другого.       Мужчина, которого Ирен пристально рассматривала меньше минуты назад, вновь цокнул языком и обратился к начальнику военной полиции.       — Найл, я понимаю, что вы и разведка не хотите поладить, но учти, что выслушивать то, как ты брызгаешь слюной и попрекаешь нас, здесь никто не намерен. Не лезь в нашу работу.       Капитан отряда разведкорпуса стал еще более хмурым. Ирен смогла разглядеть это под маской холода и спокойствия.       — До сих пор не понимаю, Смит, как ты умудрился взять к себе бывшего преступника. Не думаю, что разбои в Подземном городе как-то напоминают военную службу.       Должно быть, Док курил не первый год. Его грубый голос, немного хрипящий, уже порядком раздражал всех находящихся в кабинете. Ирен и не заметила, как, подобно капитану, цокнула языком.       — Ты напрасно пытаешься отчитать нас. Мы мало интересуемся мнением военной полиции насчет наших экспедиций. Если тебе будут хоть немного интересны их итоги, то я распишу тебе полные отчеты о нескольких последних экспедициях.       — Интересно, сколько из них закончились успешно?       Ирен уже без стеснения разглядывала лица присутствующих: тем, судя по всему, в ту минуту не было дела до беженцев. Та темноволосая женщина с удивлением смотрела на Дока, приподняв одну бровь. Лицо низкого капитана, как его успела прозвать Ирен, не выражало ни единой эмоции, вот только девочка сразу заметила, что тот едва сдерживал себя от того, чтобы налететь на Найла с кулаками: он, сложив руки на груди и оперевшись об стену, пальцами сжимал ткань рыжей куртки.       Захариус скрежетал зубами. Ирен прекрасно это слышала, находясь за его спиной. Вот они, лучшие солдаты разведкорпуса: уставшие, измотанные тяжелой дорогой, но все еще твердо стоящие на ногах и готовые к бою в любую минуту. Герб с синим и белым крыльями на плаще капитана, наконец, отвлек внимание Ирен от изучения солдат.       Она ведь была обязана разведкорпусу своей жизнью и жизнью бабушки. Не окажись они поблизости, Ирен и Клара уже бы погибли под пятой титана, особенно, если решились бы ночевать в лесу.       «Титаны же могут напасть в любую минуту, в любое время дня и ночи. С другой стороны, мы пробирались к стене именно до рассвета. По какой же причине?» — подумала Ирен прежде, чем совершила еще один отчаянный шаг.       Девочка, ростом походившая на того самого низкого капитана, прорвалась вперед, встав рядом со Смитом и заговорив с Доком, не скрывая раздражения.       — Уж извините, командующий, что прерываю Вашу милую беседу, но вы совсем забываете о том, что разведкорпус спасает жизни тех, кто оказался за стенами.       Клара, и без того пережившая множество потрясений за последние восемь часов, стояла с округлившимися глазами, совершенно растерянная, пытаясь придумать, как поступить лучше и загладить вину перед командующим военной полицией.       — Ирен, чёрт бы тебя побрал! — злобно вскрикнула Клара, закипая от безрассудства внучки.       Вот только Ирен не услышала ни Клару, ни то, как перешептывались Захариус и темноволосая женщина. Кровь, бьющая в сосудах, отдавала громом набата в уши. Перед ней — только лицо Дока, позади — глухой шепот и взгляды, которые будто скрылись во тьме.       Ирен лишь с возрастом поймет, что она не в состоянии контролировать свой гнев. Её характер и прямолинейность ещё не раз подставят её под удар, но и не раз спасут её от множества угроз.       — Смит, это те самые беженцы из Броценны? — задал вопрос Найл и перевел насмешливый взгляд на Эрвина.       — Да, те самые. Не увиливайте от разговора, командующий.       Кларе уже было знакомо чувство оцепенения: не пошевельнуться, не сказать и слова. Второй раз за несколько часов женщина чувствовала, что была не в состоянии и пальца поднять. Ирен, как назло, испытывала судьбу тогда, когда это было особенно опасно.       — Скажите, миссис, вы не учили внучку элементарным манерам? — продолжил Найл, не опуская взгляд на девочку. Клара почувствовала дрожь в коленах, которая стала ей привычной, будто иначе и не могло быть.       Тем временем Ирен отчетливо ощущала, как неведомое, сильное чувство вскипало у неё в груди, учащая дыхание и заставляя ладони сжаться в кулаки. Наверное, в ту минуту она могла бы и убить, окажись под её рукой клинок. Одно Ирен могла сказать наверняка: она потеряла всякий контроль над собой. Мгновение — и небольшой кулак ударил по столу с таким грохотом, что Захариус невольно вскинул брови.       — Вы хоть на минуту можете угомониться и не выказывать нам свое положение?! Чем Вам так не угодила разведка, а? — прошипела Ирен, приподняв бровь.       Ирен, надо сказать, и сама была удивлена своим поведением. И какой черт её вообще дернул лезть в дела военных? Почему она вдруг решила, что должна высказать свое мнение, которое, по крупному счёту, не интересовало никого?       Найл Док, пускай и не подал виду, впервые столкнулся с таким наглым ребенком. Вернее, с таким наглым человеком.       — Тебя не касаются наши разговоры, девочка, так что будь добра, помолчи, пока разговаривают взрослые.       Ирен хотела было спохватиться, остановить саму себя и извиниться за свои слова, вот только гордость не позволила сделать и шагу назад.       — Вы перегибаете палку, командующий Док!       Нервная усмешка исказила лицо Найла в забавной гримасе. Тот, должно быть, не знал, как стоит отреагировать на выходку девочки. Всё же её поведение было соответствующим возрасту: испуганная титанами, уставшая после долгой дороги и раздраженная толпой солдат. Так думал Док.       — Как тебя зовут?       — Ирен Аллен из Броценны, ныне разгромленной и сожженной дотла.       Как оказалось, Захариус был не последним человеком, которому была знакома фамилия девочки. Док тоже многое слышал про Николаса Аллена и про его загадочную гибель, занесенную в документы как несчастный случай во время службы. В этой достаточно ясной легенде возникала всего одна загвоздка: в те дни военный находился в отпуске. Доку не составило труда догадаться о том, как на самом деле распрощался с жизнью Аллен и кто стал виной произошедшему.       Теперь девочка выглядела немного по-другому, а её отчаянная речь не казалась Найлу столь глупой. Должно быть, она знала о том, как погиб её дед.       — Если ты считаешь себя взрослой, Ирен, то должна понимать, что ресурсы государства ограничены и не могут быть растрачены на бесполезный военный корпус. И да, если к нам побегут люди из-за стен, то может случится голод, — начал Найл, говоря нарочито мечтательно. — Ты, как человек, выросший в деревне, должна понимать, что это значит.       Ирен запнулась на долю секунды, однако не растерялась, будучи уверенной в своей правоте.       — Не думаю, что два человека потеснят нашего уважаемого короля. Моя бабушка — гениальный врач, который может спасти жизни многих. Вы не считаете, что прибавление хорошего специалиста в штате лазарета в Утопии никак не навредит государству?       Клара хотела прикрикнуть на внучку и вовсе вывести её из кабинета, но осеклась. Она уже подумала, что стала первым человеком, который разгадал странный и хитрый план Ирен, вот только совершенно не видела того, как спонтанно действовала девочка. Её внучка уступила безрассудству и отваге, променяв на них внимательность и осторожность.       — Значит, миссис Аллен, Вы были врачом?       — Верно, — ответила Клара, собравшись с мыслями. Быть может, выходка Ирен была не такой глупой?       Лицо женщины терялось в тусклом свете наступающего утра. Клара, измотанная произошедшим, впервые воспрянула духом. Страх оказаться в нищете остался позади, уступив место мыслям о возможностях, которые открылись перед ней.       — Никто не запрещает тебе, Ирен, и твоей бабушке работать, но учти, что с таким характером и отсутствием уважения к личным беседам, — сделал акцент Док и продолжил, немного помедлив, — ты никуда не пробьешься.       Ирен почувствовала, как жар разошелся по её телу вместе с усиливающейся злобой. Смит, Захариус и капитаны с интересом наблюдали за её действиями, не прерывая её гневной речи. Должно быть, они не хотели препятствовать Ирен по личным причинам.       Док отошел к окну, будто завершая этот короткий разговор с девочкой. Из кабинета была видна стена северного города, поглощенная туманом и скрытая во тьме надвигающихся туч. Дождь, прекратившийся на пару минут, вновь занимался редкими мелкими каплями, разбивавшимися о стекло. Дорога до столицы предстояла если не тяжелая, то точно неприятная.       — С беженцами разберетесь в столице, ну или по дороге, мне без разницы. Отчет об экспедиции составишь тоже в Митре. Мне уже и так все понятно.       Смит развернулся к капитанам и указал на дверь, показывая, что те могут собираться в путь. Женщина сделала кивок, Захариус и низкий капитан лишь хлопнули ресницами. На двух других военных Ирен не обратила никакого внимания.       — Береги жену и детей, Найл.       Командующий военной полиции злобно хмыкнул, но ничего не ответил. Ирен поняла: Смит задел Дока за живое. Девочка в последний раз кинула на Найла злобный взгляд и поспешила к выходу, чуть ли не сбивая хмурого капитана с ног. Клара поспешила за ней в таком же безмолвии.       В тут минуту Док, увидев внучку и жену Николаса Аллена, был рад вспомнить о том, что отказался принимать участие в «усмирении неверных», которыми были, в том числе, родители Ирен. В таком случае чувство вины не давало бы ему и секунды покоя после встречи с ребенком, оставшимся одним по вине власти. Впервые Найл засомневался в праведности действий правительства, но, конечно, никому об этом не сказал.       Он ведь хорошо знал, что бывает с теми, кто отказывался принимать действующие порядки.       Клара, по правде сказать, и не думала, что её внучка, трусливая и неконтактная, была способна вести разговор не то что с командующим полиции, но и со взрослым человеком. Ирен не сказала ей и слова, но женщина по жестам и походке видела, что та была в бешенстве.       — Ирен, кому говорю!       Девочка не отозвалась.       Клара ускорила ход, пытаясь догнать внучку, но вскоре поняла, что говорить Ирен что-либо, взывать к разуму или ругать её было бы бесполезной тратой времени.       — Командующий Смит!       Эрвин обернулся. В его взгляде Клара увидела тень удивления, однако тот, судя по всему, не был поражен поведением Ирен. Смит оставался спокоен на протяжении всего разговора с Доком. Клара была в замешательстве.       — Вы что-то хотели, миссис Аллен?       — Я прошу Вас, — начала говорить Клара, но осеклась, пытаясь подобрать нужные слова, — простите Ирен! Она не хотела так…       — Вы можете не переживать об этом, — ответил Смит, немного улыбнувшись, — она испытала на себе такое, что не переживал никто из военной полиции. Не сомневайтесь, этот случай забудется к сегодняшнему вечеру. Командующий Док ничего не сделает ни ей, ни Вам.       — С…спасибо, командующий. Она ведь в таком возрасте, сама не своя, а тут такое…       Смит усмехнулся. Ситуация действительно выглядела забавно: перепуганная взрослая женщина не находила себе места в то время, как её внучка с остервенением высказала претензии человеку, которого видела впервые в жизни.       — Не переживайте. С таким характером она далеко пойдет.       Ирен обернулась на бабушку, Смита и пятерых капитанов и, прищурившись, отвела взгляд.       Клара всё же догнала внучку. Ирен не поднимала на неё глаз, черных в свете пасмурного утра. Бабушка схватила её за плечо, остановив.       — И что это было, Ирен? Ты хоть раз в своей жизни думала головой?!       — Вполне, — процедила девочка, грозно смотря на бабушку.       — И не надо мне этих твоих взглядов, достаточно насмотрелась! Почему ты так себя ведешь? К чему эти капризы, а? Ну чёрт со мной, себя ты зачем подставляешь?       — Если тебе так нравилось все это выслушивать, то дорогу знаешь! Не указывай мне, не маленькая!       Ирен никак не могла унять злобу. То ли тяжелая дорога дала о себе знать, то ли произошедшее прошлым вечером, то ли старые шрамы, оставленные неизвестными четыре года назад, вновь заныли, раскрылись будто по швам. Она выместила лишь часть ярости на Доке, который оказался поблизости и как-то задел её гордость. Ирен не прощала подобного.       Клара оставила любые попытки заговорить: видела, что это было бесполезно. Ирен продолжала двигаться по двору в сторону стены, где были привязаны лошади. Разумеется, она не могла слышать, как капитаны, перешептываясь, сошлись на том, что наглая девочка была рождена для военной службы.       Один лишь Захариус был не очень рад такой судьбе для девочки, которую он едва знал.       Вновь отряды выстроились у ворот, готовясь отправиться в Утопию у стены Роза. Ирен и Клара, как и в прошлый раз, должны были оставаться с отрядом Захариуса. Тот, поглощенный сборами, не был настроен на на разговоры, однако Ирен вновь зацепила его внимание перед самым отправлением.       — Капитан, я могу задать Вам вопрос?       Захариус вгляделся в лицо Ирен и усмехнулся.       — Давай, задавай.       — Что я должна сделать для того, чтобы меня взяли в разведкорпус?       Захариус, сам того не осознавая, побледнел. Он молил судьбу о том, чтобы эта своенравная, наглая, но действительно достойная девочка больше не делала глупостей, а устроилась со своей бабушкой в спокойном местечке ближе к Розе. Захариус не хотел видеть того, как дети вынуждены взрослеть раньше срока, но в ту минуту понял, что Ирен перестала быть ребенком ещё четыре года назад. Она знала о судьбе своих родителей, о причине, по которой произошла трагедия, и о том, кто на самом деле нес ответственность за случившееся. Вот она, причина её чрезмерного спокойствия: Ирен не впервые видела, как близкие ей люди погибают. Она не видела смерти, но видела её последствия.       Захариус и не думал, что разговор с ребенком может быть тяжелым. На плечи, кажется, возложили горы. Сердце сжалось от её взгляда: такого же холодного, как у любого военного. В её глазах он видел огонь — решимость, уверенность в своих силах и бесконечная ненависть.       — Тебя не могут сразу взять в разведкорпус.       — Почему же?       Захариусу хотелось бы ответить, что в военные силы принимают лишь физически сильных и ловких людей, умеющих обращаться с оружием, вот только в таком случае он бы солгал. Солдатом мог стать любой желающий, любой человек, который был готов отдать жизнь за безопасность государства и родных.       — Ты должна пройти военную подготовку в качестве кадета.       — Я пройду её.       Захариус вздохнул, но постарался не показывать эмоций. Их было слишком много. К тому, что приносила собой война, не был готов ни один человек. Ирен, как оказалось, переносила эти последствия лучше большинства.       Впервые Захариус увидел в ней то, что до этого не смогла разглядеть её бабушка. Кипящая злобой и ненавистью девочка была готова убивать за тех, чья жизнь закончилась так трагично и бесславно. Она была готова сражаться за свободу за стенами и на внутренних территориях. Ирен не дала бы пощады ни правительству, ни титанам.       — С этим вопросом тебе лучше обратиться к заместителю командующего Смиту. В столице ты сможешь лично обратиться к начальнику кадетского корпуса. Ты можешь успеть попасть в 98 набор, если не передумаешь.       Захариус пожалел о том, что ничего не скрыл от Ирен.       — Тогда… Капитан!       Захариус сел на лошадь, приготовившись к отъезду. Ирен осталась без ответа.       — Всем собраться в боевое построение! Выезжаем через две минуты!       — Есть! — хором ответили десятки солдат.       Ирен тоже села на лошадь, на этот раз более уверенно и быстрее. В её движениях Захариус увидел скорость и ловкость воина, готового к очередному сражению. Майк ни за что бы не поверил в то, что Ирен никогда не ладила с лошадьми.       — Капитан!       — Чего тебе, Ирен? Нам нужно отправляться.       — Я знаю, поэтому и прошу Вас. Возьмите меня с собой, в Митру!       В глазах Захариуса промелькнуло сожаление.       — Поговоришь со своей бабушкой. Тогда решим.       В глазах Ирен он же увидел восторг.       — Да, конечно! Спасибо Вам!       «Ох и странная девчонка!»— подумал Захариус, хмыкнув.       Дождь, заливавший северный город, на время прекратился. Над стеной навис густой туман, спрятавший собой половину города. Плохая видимость, страшившая солдат во время экспедиций, за Марией не имела никакого значения. Солдаты верили: сокрушить стены невозможно, и, пока они находятся за ними, никакая опасность им не грозила. Ни колоссальный, ни бронированный титаны из легенд не были способны на такое.       Вот она, Мария. Хмурая, неприкосновенная, она осталась позади. Впереди — десятки деревень, которые жили в мире и спокойствии уже больше сотни лет, и то место, где Ирен выросла.       До Утопии оставалось порядка сотни километров. Дорога по широкому тракта должна была занять чуть больше четырех часов. За это время Клара и Ирен всё же поговорили.       Ирен удалось убедить Клару в том, что её навыки врачевания будут востребованы в любом лазарете на территории трёх стен. Её бабушка, в свою очередь, была согласна на то, что внучка поступит в кадетский корпус и станет солдатом при гарнизоне, где будет получать неплохие деньги за безопасную службу. Разумеется, Клара не догадывалась, что основной целью Ирен было совершенно другое подразделение.       Разные доводы девочки помогли Кларе преодолеть страх перед неизвестностью. Будущее, которое раньше казалось пустующей бездной, начало четко обрисовываться. Денег, которые Клара могла бы получить в лазарете, было бы достаточно на обеспечение одного человека. В это время Ирен была бы обеспечена всем необходимым на время обучения в кадетском корпусе.       План Ирен удался.       Между Марией и Розой раскинулись плодородные поля, усаженные озимой пшеницей. За золотыми колосьями виднелся смешанный лес. Густой, чернеющий вдалеке, он прятал кроны в тумане, раскинувшемся низко над землей.       Лошади, почувствовав себя в безопасности, неслись вперед так же радостно, как и их владельцы. Лиса, на которой ехала Клара, раздувала ноздри, втягивая влажный и прохладный воздух.       По решению бабушки и внучки гнедая должна была остаться в Утопии при лазарете. Та больница славилась лечением переломов, колото-резаных ранений и инфекций с тяжелым течением. Именно этим чаще всего страдали солдаты, поэтому в лазарете держали два десятка лошадей. С этими мыслями Клара готовилась встретить место, в котором она провела молодость и познакомилась с человеком, с которым впоследствии связала всю жизнь.       Тучи разошлись. На их месте заблистало солнце, белое, словно февральский снег. В свете огненного шара Ирен увидела внешнюю стену Утопии. За этими грозными исполинами семья Алленов переживала радости и печали на протяжении пятидесяти лет. Где-то в центре города находился дом, в котором выросла Ирен, а в двух километрах от него — тот самый лазарет, в котором работала сперва Клара, а затем Алиса, её мать.       Второй раз за день перед Ирен раскрывались тяжелые дубовые ворота с вытесанным на них портретом богини Розы. Именно в ту минуту девочка была готова встретить воспоминания, на которые её сердце больше бы не отозвалось болью.       «Вот бабушка и вернулась в дом с зелеными занавесками», — подумала Ирен.       За те два часа остановки, которая была сделана разведкорпусом в Утопии, жизни Клары и Ирен изменились навсегда.       Девочка не поинтересовалась происходящим. Вместо того, чтобы во второй раз отправляться в штаб гарнизона, Ирен принялась за сухой паёк, оставшийся с вечера. Некоторые вещи так и не укладывались в её голове.       Например, никто не сказал ей и слова о том, как она разговаривала с командующим военной полицией. Клара, казалось, и не думала возражать насчет предложения Ирен разлучиться ради их блага. Впрочем, их отношение к происходящему было ей только на руку.       Дом с зелеными занавесками на окнах стоял в пятистах метрах от места, где расположились Ирен и несколько десятков солдат, но девочка не стала бы даже подходить туда. Она верила, что сделала правильный выбор, не собираясь возвращаться туда, где выросла.       Таков был её выбор без сожалений.