О том, как качественный анализ перешёл в количественный

И я бы пошел под эти ножи! Но какой в этом толк?!

Разгар количественного анализ был полон глупых ошибок. Лу, прежде блиставшая, как блещут звёзды на небосводе своими знаниями, сейчас почему-то совершенно загнала себя в ловушку, расставленную своими же дрожащими руками, словно растеряв все свои навыки по аналитической химии. И это было ужасно. Мартовская слякоть принесла первые весенние слезы, проявившиеся не только в сырых тротуарах большого города, но и на лице магистерки, которая, выжатая противным соком двух контрольных работ в один день, тщетно пыталась оттитровать свой раствор. Закон эквивалентов сегодня был явно не на стороне девушки, и Лу, устало глядя вперёд себя, старалась не расплакаться прямо сейчас от бесцветной жидкости, которой было по барабану на любые признаки реакции. Иво подошёл сзади, в лёгком недоумении посмотрев на магистерку. Март внёс свои коррективы и в нем, и Лу потеряла в тысяче запахов химической лаборатории терпкую древесную сладость, всегда ее восхищающую. Мужчина, похоже, решивший, что это излишне, перестал пшикаться дорогими духами, оставив лишь по-обычному мыльный запах дезодоранта. Перемены произошли и в его манере поведения: прежняя нейтральность, напрочь исчезающая при общении с Лу, превратилась в пассивную агрессию к каждому из магистров. Его холодные глаза смотрели как никогда презрительно и порицающе, что крайне ярко разрезало уверенность в себе. Может, так действовала сама энергетика количественного анализа, а, может, и Иво всегда был таким отчужденно-злым, лишь маскируя свое «я» под усталостью от выполнения заданий лабораторного практикума. Впрочем, любые из имеющегося множества теории и домыслы обрывались на своей конспирологии, сразу же делавшей бесполезным любые попытки их развить. Лу оставалось только давиться тем, что имелось на данный момент, где-то в глубине души понимая, что то, что начало происходить, — совершенно не нормально. Или, может, проблема была в ней. Но как же такое было возможным, если даже сейчас бросая все усилия на то, чтобы успешно выполнить опыт, Лу все равно уже получила пару ехидных комментариев от Ирмы, дополняемых недовольным взглядом Мартена, что ранило девушку больнее, чем слова. «Мадемуазель Рид, вы так долго титруете, вы всех задерживаете» «Давайте уже заканчивайте, что же вы тут возитесь!» Лу хотелось плакать. Ничего не выдававшая колба тихо молчала, будто тоже поддерживая едкую издевку преподавателей, и Лу, пару раз переведя взгляд по сторонам, почувствовала, как ее глаза застилают слезы. Тихая печаль обрушилась волнами, и Лу, поняв, что ее эксперимент совершенно не удался, спустила с бюретки последние несколько миллилитров, уже в мыльном облаке наблюдая за своим бесцветным раствором. А дальше все было как в тумане: ругающаяся Ирма, надменно высказывающая свои мысли о неумелых руках магистерки, недовольно осклабившийся Мартен, лениво проверяющий, что же могло случиться, и сочувствующая Тина, печальным взглядом смотревшая на подругу. Лишь потом появились и извинения за их же руками неправильно приготовленный раствор, и неловкие слова Ирмы про то, что она не старалась что-либо испортить, и верные значения для расчета лабораторной работы. Но момент был безнадежно упущен, и Лу, не принимая ничего из этого, просто сидела на своем неудобном круглом стуле и плакала, отбросив все попытки успокоиться. Между дальше и потом как будто бы пролегла галактика в миллионы световых страданий, и Лу, перестав фокусироваться, убитой птицей пошла мыть свою посуду, попеременно закрывая ладонями глаза, чтобы никто не видел ее срыв. У раковины ее догнал смущённый произошедшим Мартен, неловким жестом забравший у нее колбы, намереваясь хоть как-то помочь девушке. Лу не проронила ни слова, пока мужчина аккуратными движениями мыл ее посуду и, лишь тихо всхлипывая от переизбытка эмоций, передислоцировала заляпанные реагентами руки к губам. Фатальность этой ошибки была принята почти сразу, когда во рту почувствовался сладкий привкус титранта. Лу, кляня себя за глупость, уже была готова расплакаться в голос, и лишь выключивший воду Мартен стал препятствием к этому. Он бросил на нее пару мутно-жалеющих взглядов и, подождав, пока Лу перестанет уж совсем громко всхлипывать, подошёл к ней и лёгким движением встряхнул за плечи, давая ей возможность утонуть в запахе дезодоранта. От жеста такого пресного сожаления в девушке не шевельнулось ни одно из чувств, испытываемых к мужчине. Приятность всей этой сцены была заретуширована учебным провалом, пускай и произошедшем не по ее вине. Лу, не предпринимая никаких попыток обнять мужчину в ответ, зная, что это будет неприличным, позволила Иво отстраниться и, промямлив невнятные извинения, покинула учебную аудиторию. На эвакуационной лестнице, чуть ниже этажа, где происходили пары, магистерка, подавленная горем и неодобрением к самой себе, тихо плакала, вспоминая как же все начиналось.

***

В День всех влюбленных Мартен, отсалютовав решившей задачи Лу, мягко открыл перед ней дверь, явно указывая на то, что разговор пройдет далеко не в стенах учебной лаборатории. Девушка, краснея от осознания того, что преподаватель мог найти в ее тетради, тихим шорохом вышла из аудитории, в ожидании поглядев на Иво, но тот, решивший, похоже, до последнего давить на нее, быстро сказал, что ему нужно отдать ей кое-что, а потому им обоим необходимо спуститься к кабинету 3.0.7. Молчаливый променад, запомнившийся неловкостью, к счастью, наконец закончился, и Лу, не вынеся из него ни единого воспоминания, снова вернулась к тысяче и одной конспирологической теории на своё совсем недалёкое будущее. Одна мысль была остроумнее другой: Лу боялась, что сейчас они оба пойдут в деканат обсуждать этический кодекс университета, переживала, что Мартен может тотчас же отказаться от нее как от подопечной студентки, оставив девушку на произвол никогда бы не написанного магистерского диплома и подогревала себя рефлексией на тему позорного отчисления из-за этой дурацкой открытки. Поток явно не самых лучших домыслов был прерван самим Мартеном, который, с отчего-то теплой улыбкой посмотрев на нее, подошёл к своему рабочему месту и достал две ярко-синие методички. Пролистав белизну бумаги между пальцами, преподаватель, как будто любуясь, робким жестом протянул их Лу, явно намереваясь отдать. Магистерка, немного не понимая, где же ректор с приказом на ее отчисление (ну или хотя бы декан), пришла к выводу, что молчать дольше уже некрасиво, тихо произнося: — Месье Мартен, о чем Вы хотели поговорить? — я что-то не так сделала повисло на губах, сдерживаемое кислотностью бело-зеленых цветов тонких книжек. — Ну, раз вы, мадемуазель Рид, решили сделать мне презент, я и вам отдам методички в качестве презента, — Мартен улыбнулся, и в руки девушки наконец перекочевали две тонкие книжки, на которых она теперь смогла разглядеть слова «Рентгенофазовый анализ, учебное пособие». Лу, немного запоздало вспоминая о своей просьбе по поводу методичек по кристаллохимии, поняла, что все не так уж плохо. И, нервно сжимая учебные пособия в руках, робко улыбнулась мужчине. — Спасибо, месье Мартен! С праздником Вас, — похоже, поздравлять преподавателя стало своеобразной традицией. Разрушенные страхи в душе Лу подкинули наинтереснейшую мысль отправить ему какую-нибудь глупую бабушкинскую открытку, на отвратительно деколорированном фоне которой бы значилось «Поздравляю с днём бобра», что ещё больше разбило мандраж, заставляя магистеру улыбнуться ещё шире. — И вас, мадемуазель Рид, крайне милая открытка, — Лу изо всех сил закусила щеку, чтобы не засмеяться от воспоминаний о тех бумерских открытках, регулярно получаемых от родственников, и где-то на подсознательном уровне вписывая Мартена в подборку знакомых, которые видели динозавров, лишь немного чопорно улыбнулась, по-доброму принимая этот странный комплимент. Пока девушка предавалась процессу явно приятных воспоминаний о днях бобра, Мартен, приняв эту паузу за своеобразную робость, добавил: — Скажите, когда вам будет удобно прийти к нам в научную лабораторию и поставить свой синтез, естественно, под моим руководством? — Да хоть сейчас, — наобум произнесла Лу, лишь спустя пару минут осознав, что сейчас вообще-то восемь вечера вторника. — Ой. Давайте, может, завтра, вы завтра будете? Мартен улыбнулся и, не стараясь форсировать ошибку девушки, произнес: — Нет, меня по средам не бывает. Можно в четверг. — Да, хорошо, — разговор, которого так опасалась Лу, подошёл к концу, и Иво, улыбнувшись уголками губ, попрощался с магистеркой, в душе которой играли яркие краски внутреннего торжества. Как это часто бывает, договоренность разбилась, и, к сожалению, появившемуся внезапно, как появляется акне на засаленном потом лбу, в научную лабораторию в тот четверг они не сходили. И в следующий тоже. Вытяжной шкаф постоянно был занят другими магистрантами и аспирантами, мир все ещё не вертелся вокруг Лу, и каждый раз на вопрос об этом Мартен отвечал печальной улыбкой отрицания. Когда его отказы уже стали превращаться в неловкость из-за частого форсирования данной ситуации, Лу забила на синтез, стараясь лишь обсуждать те наработки для статьи, которые у нее были на данный момент, что стало неплохо получаться. В самом конце февраля, на одной из пар по аналитической химии, Тина в своих лучших традициях схватилась за голову, как это часто бывало, когда ее осеняли гениальные идеи, и, что-то записав на первой странице тетради, выжидающим взглядом уставилась на преподавателей. Через некоторое время, когда очевидно уставший от такого прессинга Мартен объявил перерыв, Тина сразу же подхватила Лу за руку, и, даже не пытаясь услышать невнятное недовольство подруги, вывела ее в коридор. Не дождавшись даже закрытия входной двери в учебную лабораторию, Тина начала высказывать свои идеи, уже начиная распалять Лу: — Слушай, помнишь, как ты на первом курсе таскалась обниматься со всеми преподами после экзамена? Типо, спасибо за знания. — и ради этого нужно было вытаскивать из кабинета таким штормом? — И чё? — Лу звучала крайне скептично, не до конца понимая до конца, что от нее опять хочет Тина. — Ну, блин, ты же качественный анализ закрыла на пять с плюсом, вон, в конференциях с Мартеном участвуешь. Давай ему какой-нибудь подарок как благодарность за его труд вручим, а ты его в довесок обнимешь, — крайне странная логика Тины породила ещё больше вопросов. — А зачем мне его обнимать, напомни, пожалуйста? — позиция «холодная и неприступная» вновь вернулась в обиход, хотя Лу уже на последних издыханиях отбивалась от недвусмысленных намёков подруги. — Чтобы прочувствовать, не превратила ли ты его яйца в омлет после своих пируэтов. — Так ты мне обняться предлагаешь или потереться о него? — Одно другому не мешает! — Тина ухмылялась так идейно и заразительно, что Лу подумала, что в принципе-то нет ничего зазорного в том, чтобы рискнуть и предложить обняться своему, между прочим, научному руководителю. К тому же, если Мартен согласится, можно будет ещё долго строить сладкие гипотезы о возможности более близкого общения с ним. Лу потихоньку взвесила все за и против, и, все больше фиксируясь на своем новогоднем желании, наигранно-скептично ответила: — Тереться я ни о кого не буду. А подарок ему подарить можно, заслужил, — на том и договорились. Коробочка с кофе и какими-то конфетами лежали в сумке полной идей Лу, когда она, кружащаяся в лучах славы от идеально написанной контрольной, дорешивала уже новый пакет задач, ожидая её окончания. Кабинет медленно очищался от его вымученных посетителей, и Тина, впервые за долгое время тоже делающая что-то сверху, со всей своей кошачьей грацией пошла в сторону Иво. — Месье Мартен, мы бы хотели, — Тина улыбнулась сильнее и быстро исправились, — особенно Лу хотела поблагодарить Вас за знания! Нам очень нравится, спасибо вам, примите вот это. — Мартен удивлённо улыбнулся, принимая шуршащий пакет. Лу, заранее начавшая смущаться от всей этой ситуации (куда же без этого), тихо продолжила нахальную речь Тины: — Да, мы крайне Вам благодарны! — понимая, что она уж точно не сможет предложить столь несуборданативное действие. Благо, рядом стояла Тина, которая, мигом уловив настроение Лу, раскрепощенно произнесла: — А можно ли выразить свою признательность в объятия с Вами? — ни один мускул не дрогнул на лице предлагающей такие вещи магистерки, зато на лицах остальных участников триалога появился явный сумбур, отразившийся уже такой привычной краской на щеках Лу и расфокусированным взглядом месье Мартена. Он некоторое время молчал, пытаясь справиться то ли с проявившимся смущением, то ли с взыгравшем недовольством от нарушения субординации, а затем липко произнес: — Нет, мадемуазель, давайте лучше не надо, — прорезая эти строки, Иво взглянул в прямо зелёные глаза Лу как будто бы извиняясь за свой отказ. Магистерка, доводимая до кипения внутренним смущением, всё-таки смогла произнести: — А можно с Вами обсудить дальнейшие планы? — в лаборатории что-то звонко упало, и Лу, резко вспомнив про ненужное существование Ирмы, поняла, что их триалог проходил в более обширном круге лиц. Мартен, похоже тоже это осознавший, ещё больше опустившись в недра сумбура, слегка затравленно произнес: — Да, давайте только до моноблока дойдем, на нем вашу статью откроем. Спасибо вам обеим за подарок! — Лу перевела глаза на Тину, и, увидев, что та совершенно не рефлексирует, ухмыльнулась и попросила подругу подождать ее в холле университета. В кабинете 3.0.7 не горел свет, и Лу, не ориентировавшаяся в темноте из-за дефицита витамина А, ведомая внутренним, так часто подводящим чутьём, врезалась в спину Мартена, пробиравшегося через всю аудиторию к выключателю. Мужчина смешливо цокнул, и, прежде чем грязно-белая кнопка была активирована, придержал магистерку за плечи, обдавая ее запахом парфюма. Его холодные руки задержались на теле Лу на несколько секунд дольше, чем это было бы при дежурном субординативном поступке, и она, в секунду осознав это, утопла в удовольствии. Когда свет был включен, а моноблок тихо жужжал, прогружая необходимые программы, Лу, понимавшая, что разговор здесь выйдет вполне долгим, произнесла: — Месье Мартен, а вы не могли бы подсказать, вас точно завтра не будет? — к сожалению, аксиома о том, что после вторника шла среда, когда Иво не бывает не факультете, на то и была аксиомой, чтобы всегда сбываться, но глупый вопрос девушки все-таки не был оставлен без ответа. — На факультете не будет. Но говорить же можно не только в стенах университета, — что? По статистике мужчины отвратительно преподносят намёки, и Мартен, обладающий каким-никаким (ну, конечно, лучше каким, а ещё лучше ого каким) членом, был не исключением. Лу, немного не поняв, откуда взялось это игривое изречение, открыла рот, чтобы внести переспросить, что же мужчина имеет в виду, но Иво перебил ее немного помятый ход мыслей, добавив: — У вас же завтра нет пар, верно? — Да, все так, — на каком-то внетелесном уровне понимая, к чему ведёт мужчина, Лу почувствовала странное покалывание в грудной клетке, переходящее в лёгкую вибрацию предвкушения. — Не хотите на выставку тонких химических технологий сходить? После нее вашу статью и обсудим, а то сейчас… — ну, восемь вечера, ну и что? Лу шокировано посмотрела на Мартена. Про эту выставку она уже слышала от полной энтузиазма Тины, но, будучи сфокусированной на своей работе, Лу и не думала ее посещать, однако сейчас завлеченная предложением Мартена магистерка, выждав пару секунд, чтобы ее согласие не показалось слишком очевидно-влюбленным, мягко произнесла: — Да, конечно, давайте сходим, — мириады иголочек жгли сердце Лу, переполняемое светлым чувством к этому человеку. Такая подвижка приятным огнем жгла ее душу, оставляя в ней ощущение теплого счастья. — В таком случае, давайте завтра у входа на выставку встретимся часа в три, вам будет удобно? — Лу хотелось скакать от таких договорённостей, однако, подавляя это специфичное желание, вызванное перенасыщенностью, магистерка просто согласилась и, обсудив один момент из статьи, который не требовал отлагательств, с теплым «до завтра» вышла из кабинета с пылающими щеками и широкой улыбкой. Тина, ждущая подругу в холле, сразу же заметила свет, источаемый от Лу, и, выходя из университета, прижала подругу к стенке. — Лу, он тебя, что, трахнул, раз ты так светишься? — опять-двадцать пять. Лу, доставая из кармана пачку сигарет и затягиваясь, широко улыбнулась, и, сегодняшним днём ставя точку в своей холодности и неприступности, произнесла: — Нет, на выставку позвал, — человеку всегда был нужен человек. И в горести, и в радости всегда должны были быть свободные уши, чтобы иметь возможность рассказать свои впечатления. Лу, доверившись Тине, решила всё-таки рассказать ей все, что происходило в ее насыщенной студенческой жизни, надеясь, что она делает это не зря. И на первых порах это действительно было не зря: Тина ярко реагировала на каждую приятность, сказанную Мартеном не то вскользь, не то намеренно, улыбаясь и поддерживая подругу в каждом ее ответе. Воодушевленно пообщавшись на эту тему почти весь путь до метрополитена, магистерки, став явно ближе друг к другу, распрощались, обязавшись обсудить завтрашний променад Лу и Иво. Календарь был перелистнут на первое марта, когда Лу, упиваясь предвкушением, одевалась на данную встречу. Холодный черный комплект юбки и бадлона контрастно подчеркивался ярким макияжем, особенно сильно фокусировавшем акцент на пухлых губах магистерки, наконец-то переставших кровоточить из-за аномально низких температур воздуха. Лу немного потряхивало, когда она, мерным шагом сокращая расстояние до остановки, курила уже третью ментоловую сигарету. Выставка находилась на севере, поэтому к стрессу от предстоящего рандеву добавился иррациональный страх опоздать. Пролетая расстояния в душном вагоне метро, Лу сумбурно листала социальные сети, не находя в себе силы думать о чем-либо. Пустая ёмкость идей не заполнилась и по дороге к самой выставке, и Лу, почувствовав удушение от волнения, расстегнула полы длинной куртки, всеми средствами стараясь бороться с гипоксией. Переживания и страхи никуда не делись и у входа, и магистерка, доставая ещё одну сигарету, оглянулась по сторонам, выискивая Мартена, по понятным причинам (например потому, что Лу приехала сюда аж за полчаса до встречи) не видя его силуэта в толпе прохожих. Стараясь побороться с нервозностью, она открыла мессенджер и, крайне радуясь тому, что всё-таки поделилась с Тиной своими чувствами, быстро накаляла:

Вы:

Тина, я сейчас от волнения кукухой поеду, чё с этим делать?

Тина, будучи крайне эмпатичным человеком (прям как Лу), не заставила ждать от себя очередную тупую шутку, вбросив ещё одно наигениальнейшее изречение: Тина-картина: Чтобы не волноваться, надо не волноваться И ещё несколько смайликов с волками добавила. Лу улыбнулась, понимая, что излишняя тревожность потихоньку исчезает, растворяясь в весёлом настрое, и продолжила разговор.

Вы:

Брат, и комаров тоже можно понять, грех у такого, как я, не отсосать?

Тина отправила голосовое сообщение со звуками раненой чайки, и Лу стало явно полегче. Тина-Картина: Интересно, а Мартен носит трусы с волком?

Вы:

Со слоником

Тина прислала несколько уже таких излюбленных стикеров со злым Каневским и, продолжая диалог про трусы (ну а о чем ещё разговаривать?), задала неожиданный вопрос. Тина-Картина: Лу, а ты знала, что у трусов тоже есть срок годности?

Вы:

Чё?

Тина-Картина: Да, примерно шесть месяцев

Вы:

А если постирать?)

Тина снова отправила голосовое с весьма страшными утробными звуками, а Лу, весело смеясь, в очередной раз посмотрела на время. До встречи оставалось ещё пятнадцать минут, поэтому Лу, закуривая ещё одну сигарету (никотина много не бывает), дежурно посмотрев по сторонам, намерилась вернуться к диалогу с Тиной. Однако пунктуальность сегодня была явно не на стороне преподавателя по аналитической химии, потому что в следующую секунду после открытого чата, в нос Лу ударил запах парфюма. Она посмотрела вперёд и увидела Мартена, облаченного в длинный кожаный плащ, наглухо стянутый широким поясом. Лу быстро закрыла все разговоры о трусах и, улыбаясь мужчине, прижгла сигарету об удачливо находящуюся рядом мусорку. Мартен подошёл к Лу и, широко улыбнувшись, здороваясь, слегка ехидно добавил про замечательную пунктуальность их обоих, при этом открывая широкую дверь перед магистеркой. Выставка была огромной: со всех сторон на странный тандем глядели искусно созданные макеты производственных аппаратов, приковывавшие к себе внимание не меньше, чем цветастые стенды, размещенные у самых дверей. Голограммы, с удивительной точностью передававшие иллюстрации к процессу получения многих химических соединений, рябили в глазах своей колоритностью, и Лу, затаив дыхание, восхищённо остановилась, полностью в них утопая. Мартен, вставший рядом, мягко улыбнулся и, дождавшись, пока Лу переключит свое внимание, протянул ей буклетик с информацией о выставке, одновременно сдавая длинный плащ в гардероб. Лу, проделавшая то же самое, закономерно перенесла свой взгляд на одежду Мартена, которая не слабее выставки приковывала к себе взгляд. На нем была ярко-белая рубашка без рукавов, оголявшая бледные руки с синими прожилками вен, которая была заправлена в черные отутюженные штаны, схваченные ремнем с красивой серебристой бляшкой. В таком образе Иво был больше похож на художника или музыканта, чем на химика, и Лу, завороженно улыбнувшись, смущённо отвела взгляд, снова погружаясь в выставку. Павильон за павильоном, которые проходили эти двое, оставлял в магистерке приятные ощущения восторга от своей масштабности и точности. В одном из залов, где народа оказалось слишком много, Мартен мягко предложил Лу взять его под руку, чтобы не затеряться, и девушка, купаясь во всей внешней нереальности, с радостью просунула предплечье между его локтем и грудной клеткой, надеясь, что ее учащенный пульс не будет слышен с лучевой артерии. Прекрасная экспозиция изредка комментировалась кем-то из двоих, закономерно отлично помнящих теоретические основы курса «Химической технологии», и эта эрудированность разливала в душах обоих приятное наслаждение от компании друг друга. Когда ярко освещенные залы наконец перестали сменять друг друга, Мартен лёгким движением руки показал на сине-белый указатель коворкинга, куда они и отправились, намереваясь обсудить наработки по статье. Присев за нежно-голубой диван, Лу достала ноутбук и, передавая его в руки мужчины, легко и случайно коснулась пальцами его брюк, сразу же пропитываясь теплом тела Мартена. Магистерка, в секунду вспыхнувшая румянцем от этого действия, быстро убрала холодные руки, теперь надеясь на то, что так близко сидящий Иво не услышит лихорадочного биения ее сердца, переполненного упоением к его персоне. Мужчина сделал глубокий вдох, и, слегка нахально улыбнувшись, принял ноутбук Лу, погружая взгляд в цветастый от исправлений файл. После обсуждения рабочих моментов Лу, подпитываемая сладкой аурой невозможной встречи, быстро переключилась на повседневные темы, стараясь извлечь от этого променада максимально много приятных воспоминаний. — Месье Мартен, а почему Вы сами решили химией заниматься? — Химия даёт множество возможностей творить и создавать. Никогда не знаешь, что за продукт получится в реакции. Химия прекрасна в своей колоритности, — для строгого в своей нейтральности Мартена столь красивые эпитеты звучали крайне аутентично, и Лу, не переставая улыбаться, кивнула, соглашаясь со столь красивой речью ее преподавателя. Разговор потек легко и непринужденно, словно общались два давно знающих друга, и Лу, не испытывая стеснения, смотрела на Мартена с мягким чувством удовольствия и счастья. Проговорив ещё добрый час, и несколько исчерпав запал в приятном наслаждении друг другом, преподаватель и магистерка пошли по направлению к выходу с экспозиции. Пройдя широкие двери, Мартен внезапно спросил: — Мадемуазель Рид, а вам по направлению к метрополитену добираться? Лу почувствовала, как ее душа заалела всеми яркими осадками кобальта и, вдохнув терпкий запах парфюма Мартена, немного сбиваясь, произнесла: — Да, Вам тоже? — надежда пылала всеми бликами огромного небосвода в ту милисекунду, пока Лу ждала ответа мужчины. — Да, я оставил машину у метро, давайте пройдемся вместе, — УРА! Лу попробовала на вкус теплый мартовский воздух, выходя из павильона. Темное небо отражалось в лужах, и не прошел этот тандем и двадцати метров, как разразился дождь, по-весеннему упавший на сырую улицу. Они прошли ещё некоторое расстояние, когда Лу, ведомая окружающей обстановкой, остановилась и перевела взгляд зелёных глаз в небо, любуясь погодой. Мартен улыбнулся, смотря на девушку, и тихо, словно боясь разрушить момент, спросил: — Любите дождь? — Да, я думаю, что он приносит очищение, — прежде не находящая в себе черты романтика Лу слегка улыбнулась, как бы извиняясь за свой возвышенный настрой, однако Мартен тоже улыбнулся, вместе с ней поглядев в небо. Крупные капли попали ему на щеки и на длинную копну волос, обрамляя их холодной влагой, и эта композиция вмиг запечатлелась в сердце Лу, отдаваясь в нем своей органичностью. В момент, когда Мартен, стряхивая с лица холодные разводы, мокрыми длинными ресницами взглянул на магистерку, Лу даже закусила щеку от столь спонтанного и яркого желания его поцеловать, касаясь прохладными губами его мокрых губ, смешав слюну с этой весенней влагой. Она вожделенно поправила выбивающиеся локоны и, кутаясь в смущении от своих мыслей, сипловато спросила: — Вы не будете против, если я закурю? — Нет, конечно, — Иво снова улыбнулся и тоже поправил свои длинные волосы. Лу всунула ментоловую сигарету между губ, и, достав из кармана зажигалку, внезапно осознала, что в дождь она сейчас точно по-нормальному ничего не подожжет. Теряясь в бесполезных попытках прикурить, она закатила глаза, но все это время смотревший на нее Мартен, подошёл ещё ближе и сокрыл робкий огонек пламени в куполе из мокрых рук. В воздух полетели маленькие кольца дыма, и Лу, вдыхая никотин полной грудью, благодарно улыбнулась, и не стараясь отойти от мужчины. Мартен, похоже не имевший ничего против курения, так же остался стоять, тоже не желая отходить, уже находясь на расстоянии нескольких пальцев от девушки, и, пропитываясь смолистым мятным запахом, продолжал глядеть на Лу, утопая и в ее взгляде. Напряжение, осязаемо чувствуемое между этими двумя, накаливалось с каждой минутой, и Иво, всё-таки решившись задать тон, прошелся ещё вперед, ведя Лу в мокрую влагу темной улицы с шатко горящими фонарями. Она пошла за ним, не стараясь терять мужчину из виду, однако это скоро стало ненужным, ведь Мартен снова остановился, похоже, понимая, что променад не решил проблему снятия этого напряжения. Он повернулся к Лу и, смотря на нее, внезапно ей открылся. Все то неловкое, что окружало их обоих в продолжительное время качественного анализа и сессии было выброшено на поверхность, и водоворот, похоже, взаимных чувств утянул этих двоих. Лу выкинула ставшую ненужной сигарету, словно давая сигнал к действию, и Иво, снова оказавшийся так близко к ней, ещё больше сократил дистанцию, почти упираясь ей в грудь мокрым кожаным плащом. Лу поняла, что больше терпеть нет смысла, и, получив мысленное согласие, приблизила свое лицо к его, полностью прижимаясь своей сырой курткой к мужчине. Мартен, в последний раз взглянул на девушку и сделал последний решающий шаг, неловко касаясь губами ее губ. Поцелуй начался совершенно осторожно, робко, словно эти двое так и не были в реальности происходящего, где-то на периферии считая, что ещё одно движение разобьёт окружающую действительность вдребезги. Однако ее губы все ещё были на его губах, а, значит, все было по-настоящему. Все было по-настоящему. Мартен, не теряя инициативы, приобнял девушку одной рукой, другую поднося куда-то к уровню ее щеки, мягко докасаясь до них длинными пальцами. Лу, с готовностью поддержав это желание, сомкнула руки на его спине, словно стараясь стать ещё ближе с мужчиной, одновременно с этим проводя по ровному ряду его зубов. Мартен, все ещё лидируя, углубил поцелуй, исследуя рот Лу своим языком, принося туда смешивающуюся со слюной влагу окружающего дождя, приправленную ментоловом вкусом оставшегося на нёбе девушки табака. Лу, слегка боясь, немного нервно дотронулась до волос Иво, оттягивая длинный хвост на себя, на что мужчина глубоко задышал, наслаждаясь этим процессом. Эти слегка рваные вздохи добили Лу, и она почувствовала, как внизу живота тугим узлом стягивается желание. Пылая и сгорая, Лу сбивчиво выдохнула ему в губы, на подсознательном уровне желая большего. Так же распаленный Мартен, выдыхаясь, в исступлении всем телом прижался к Лу, но, ещё раз проведя языком по нижней губе, прекратил поцелуй, и, похоже, совершенно потерянный от такого порыва, невнятно отстранился. Причиной столь рваного окончания стал вибрирующий в кармане мужчины телефон, который он резким действием достал, и все так же резко убрал обратно, сбрасывая звонок. Лу, упиваясь смущением от столь высокой внезапности, быстро бросила извинения, однако мужчина, за пиктосекунду принявший облачение всей холодности окружающего мира, никак не отреагировал на это, и, лишь сумбурно бросив слова благодарности за выставку, галантно спросил, сможет ли Лу самостоятельно добраться до метрополитена. Понимая, что сейчас им обоим нужно многое обдумать, девушка быстро прошептала скомканное прощание, и, повернув немного в другую сторону, пропустила явно куда-то спешащего Иво, одновременно закуривая ещё одну сигарету. Произошедшее явно нужно было обсудить. Лу начала издалека, откуда-то с недр сладкой внутренней рефлексии, снова вступая в диалог с самой собой. Внутреннее я твердило, что, подобно школьнице, Лу явно не стоило в прозрачно-сексуальном контексте вспоминать простой поцелуй, но разве то, что случилось пару минут назад было этим? Напряжение, плескавшееся в сердцах обоих, так редко замечаемое и излучаемое от Мартена, преследовало слишком долго, чтобы сейчас не вылиться в какую-то сладострастную агонию от нарушения запрета. Лу вздохнула, опустив руки в волосы и, снова закуривая, уже сбиваясь со счету, всё-таки решилась рассказать произошедшее кому-то ещё, плавясь в переполненности мыслями. Иконка Тины горела значком «онлайн», и Лу, не мешкая, написала, снова заходя издалека.

Вы: Отгадай загадку. Отгадаешь, расскажу тебе кое-что

Тина-Картина: Я в предвкушении

Вы: Было два деда, одного ебали до обеда, второго после обеда, какому было хуже?

Тина прислала многовыражающее «ахуеть», и спустя пару секунд, как она смогла найти в гугле ответ на загадку, быстро его написала, приправляя десятком знаков вопросов, любезно предсказывающих, отправитель сейчас взорвётся от желания узнать, что же произошло.

Вы: Ну, мы тут с Мартеном…

Тина-Картина: Неужели он наконец исследовал твою пещеру своим нефритовым жезлом?

Вы:

Тина, не все в этой жизни сводится к сексу!

Тина-Картина: Это кто тебе такую фигню сказал?) ты заканчивай своей наукой заниматься, такую ересь мелешь)) Лу, улыбаясь, постаралась утопить в шутках прошедший по ее телу ток, так явно появившийся после этого полного огней поцелуя, однако Тина всё-таки решила отбросить игривый настрой, возвращаясь к действительно интересующим ее вещам. Тина-Картина: Так чё было?

Вы:

Ну, эээ… Мы на выставку сходили, шли под дождем, романтика-все такое, вот и…

Тина-Картина: Трахнулись под ближайшим кустом?

Вы:

Я тебя сейчас через экран трахну

Поцеловались мы

Вообще не понимаю, как это произошло

Тина угрожающе замолчала, лишь прочитав входящие сообщения от подруги, и Лу, немного напрягаясь от того, что эта неугомонная особа могла кому угодно рассказать столь смачные подробности ее личной жизни, несколько раз пожалела, что начала этот разговор. Однако опасения оказались беспочвенны, ведь спустя пару минут в их диалоге появился крайне плохой фотошоп преподавателя и студентки, облаченных в свадебные костюмы. Лу послала дежурные стикеры со злым Каневским лишь для виду, по сути-то не имея ничего против таких шуток. Напротив, этот поцелуй вызвал в ней желание стать ещё ближе с этим контрастным мужчиной. И не были уже принципиальными их субординативные рабочие отношения, не были важны какие-то теоретические личные, возможно, пагубные привычки Мартена, потерялся смысл даже пересмотра паттерна по отношению к нему. Все оставалось, как оставалось, и это было достаточным для построения чего-либо высокого, красивого и аутентичного. Или не было? По ужасной случайности, возникшей так же быстро, как возникает зашкал на адсорбционных графиках, ответ на этот вопрос Лу получила слишком быстро, в день следующей пары по аналитической химии. Именно тогда Мартен полностью изменился, изменив себе, себя, и окружающих. В нем проявилась прежде незнакомая Лу холодность, граничащая с постоянной пассивной агрессией. Безжалостно избавляясь от всего того, что он породил сам, Мартен, приветствуя магистров, никак не акцентировал внимание на полной уверенности в своих знаниях Лу, лишь закатывая глаза на ее твердое «здравствуйте». Более того, форсируя свое отторжение, вслед за недовольной мимикой Мартен раздражённо произнес: — Мадемуазель Рид, это что такое, халат застегните. Вы не в больницу пришли, чтоб в таком виде здесь разгуливать, — что разбило вдребезги так долго крепнущую уверенность в себе, оставляя на ее месте лишь комок выжженного сердца. Всю пару Лу, поражённой новым поведением, ничего не оставалось, кроме как молча, опустив голову, без всякого интереса выполнять новую лабораторную работу. Пипетка с надетым на нее пайпет-филлером несколько раз чуть было не выпала куда-то на блестящий чистотой пол, вознаграждаясь при этом язвительными комментариями Мартена и маячащей за спиной Ирмы. Лабораторная работа, ничем не отразившаяся в душе магистерки, наконец-то кончилась, и она, лелея последнюю надежду, подошла к Мартену, чтобы, как и всегда, обсудить ее наработки по статье. Прождав, пока тот закончит, Лу, робкой волной спросила: — Месье Мартен, а Вы не могли бы проверить имеющуюся на данный момент версию статьи? — понимая, что отказ слишком явно продемонстрировал неприязнь, Мартен, снова закатывая глаза, кивнул головой, делая упор на то, что проверить наработки он может и в учебной лаборатории. Лу, начиная тосковать по сладковатому запаху кабинета 3.0.7, дрожащими руками поставила ноутбук на стол перед мужчиной, быстро открывая нужный файл. Мартен, в секунду проглядывая цветастые графики, решил добить магистерку, закидав ее вопросами про фазовый приведенных композитов. На первых порах боровшаяся Лу быстро поняла, что это совершенно излишне, ведь мужчина, не оценивая подчерпнутых из методички по кристаллохимии знаний, лишь топил Лу в своем безразличии. Воскресившийся преподавателем ранее так любимый Лу жест вновь проявился в ее мимике, и она закатила глаза, что сразу же было разбито злым комментарием: — Мадемуазель Рид, глаза не закатываем! — что? Полностью растоптанная Лу невпопад произнесла извинения, политые обещаниями все исправить, и пулей вылетела из учебной лаборатории, надеясь, что преподаватель не увидит мелких слезинок, скопившихся в уголках ее покрасневших от недосыпа глаз.

***

Так все и потянулось, день ото дня все падая и падая в бездну, в итоге остановившись там, где сейчас было: на полном эмоциональном дне бедной Лу. Однако дно тоже имело под собой что-то в лице бескрайней холодной пустоты, и Мартен, похоже, догадывавшись об этом, стремился именно туда. Лу всхлипнула, безжизненно поднимаясь с холодных грязных ступенек, и, понимая, что даже сегодняшний добрый жест Иво не вызвал в ней совершенно ничего, понурив голову, направилась в сторону выхода из университета. Глупые ноги понесли куда-то в сторону кабинета 3.0.7, и Лу, отдаваясь этому желанию, утонула в собственной беспомощности и пошла именно тем маршрутом. Чувство к Иво, подавляемое весь грязный март, вспыхнуло режущей болью где-то в сердце, вспоминаясь своей пронзающей силой. Он всё ещё был ей важен, как бывает важным наличие α(D)-фруктофуранозы в клетках организма, и Лу, топясь в стыде от всего того, что успело случиться, открыла дверь в холл к заветному кабинету. Надо сказать, что у «дня открытых дверей», в который играли аналитики, были и свои плюсы: голоса, эхом отлетающие от стен кабинета 3.0.7, были слышны за несколько метров до подхода к нему, и Лу, ненавидя себя за это подслушивание, затаилась, стараясь впитать в себя как можно больше информации. — Тебе, что, сложно? Вон, с подопечной своей сколько пестаешься, — грязный голос Ирмы отчётливым звуками лезвия попал в кровоточащее сердце. «С кем она говорит?» «Кто с кем пестается?» «Он не пестался, что за бред?» Вопросы обрели ответ в следующую секунду. — Ирма, я не собираюсь сегодня сидеть с ребенком допоздна, мы это уже обсуждали, — Мартен попал. Одним ударом делая страйк в боулинге, одним ударом разбивая на куски смешную пиньяту с конфетами, одним ударом проламывая огромную канистру с этанолом, он попал прямо в сердце магистерки. Не желая слушать дальше, Лу громким ударом захлопнула дверь в холл и на негнущихся ногах пошла, куда глаза глядят. Сегодня явно нужно было выкурить парочку пачек сигарет.

***

Март пролетел в злой отстраненности. Статья была заброшена куда-то за плинтус, покрывшись пылью и коркой горькой апатии. Лу превратилась в своеобразного робота, растворившись в механическом коматозе повседневной рутины. Пару раз пытавшегося обсудить с ней наработки Мартена магистерка, можно сказать, игнорировала, расплываясь в пучине лени, за которой пришли и плохие оценки. Не думая, Лу лила ошибки, грязными пятнами покрывающие контрольные бланки, ведь сил рефлексировать по поводу своего давшего сбой синдрома отличника не было, как не было и ранее так освещающего учебные тернии желания быть лучшей. Пожирающий черный снег апрель наступил незаметно, и в воздухе запахло жженой травой. Лу, выйдя на плато своих нежеланий, подростковым жестом остригла некогда длинные темные волосы, пероксидом водорода превратив их в бледное пикси. Почти полностью бессонные ночи, украшаемые просмотром очередного сериала, вылились в красно-фиолетовые пятна под глазами, придававшие девушки явное ощущение болезненности. Не борясь с откуда-то появившейся тягой к садомазохизму, Лу сделала ещё одну татуировку, угольными волнами раскрасившую ее ключицы, и в день своего рождения оголив ее, пришла в университет явным олицетворением изрезанной колесами поездов рельсы, всем и каждому демонстрируя свою чудовищную усталость от окружающей действительности. Этот праздничный вторник с самого начала выдался таким же скверным, как и последние несколько, с ходу выливая в лицо девушки агрессию глупой Ирмы, беспочвенно проявившуюся на снова незастегнутый халат. — Рид, да что ж с тобой такое, в голове ничего не задерживается, раз даже технику безопасности запомнить не можешь? — что? Грубости было явно больше, чем позволяли субординативные формулировки, и Лу, чувствуя, как в ее как будто бы истлевшей душе волнами поднимается злость, открыла рот, чтобы послать куда подальше эту совсем недавно защитившуюся аспирантку, однако в кабинет ровным шагом вошёл Мартен, с порога демонстрирующий свое плохое настроение. — Ирма, Вы что говорите вообще? Вы кодекс нашего университета читали? — прошипел мужчина, похоже слышавший её фамильярное обращение со студенткой. Ирма, сразу же сникнув, сквозь зубы протянула извинения, и, явно не раскаиваясь в сказанном, утекла куда-то вглубь аналитической лаборатории. Лу, поражённая неожиданной защитой со стороны Мартена, уже хотела было поблагодарить его внезапное хорошее отношение, однако мужчина не перестал удивлять, добавив: — Мадемуазель Рид, Вы не могли бы сегодня после пары зайти продемонстрировать, что Вы сделали за март со своей статьей? — ответ «ничего» примется уже сейчас? Лу, начиная качаться на эмоциональных качелях, устроенных преподавателем, подобострастно согласилась, стараясь зацепиться за тысячу мыслей, сразу же появившихся в ее все такой же умной и светлой голове. Удивительно, но раскачка продолжилась и на самом занятии, на котором Мартен вновь сменил свой паттерн, правда в этот раз применяя смазанную нейтральность ко всем, кроме Лу. Эту магистерку же он отчаянно старался выделить, тёплыми словами поддерживая практически каждое ее действие при выполнении работы. Лу, польщённая, даже нашла в себе силы задать дополнительные вопросы, касающиеся будущего теста, и, получая волну доброты от преподавателя, в конце занятия уже совсем светилась. Поджидая, пока Мартен закончит проверять результаты лабораторных работ ее одногруппников, Лу открыла методичку, намереваясь прорешать ещё пару задач, уж наверняка возвращаясь в обычный рабочий режим, однако это желание было напрочь прервано Тиной, которая, обратившись в уши и глаза на этой паре, резко вывела подругу в коридор. Стоило сказать, что весь депрессивный март Лу всячески старалась игнорировать свою неугомонную одногруппницу, вполне явно мотивируя этот шаг нежеланием грузить её своими проблемами. Тина, никогда не отличавшаяся особой чуткостью, в этот раз почему-то осознала тяжелое душевное состояние подруги, стараясь лишний раз ее не трогать, и это, на самом деле, давало ей огромный плюс в карму. Сейчас, лишь увидев первые ростки жизни в Лу, одногруппница решила полить их соляной кислотой, не меньше, выдав: — Лу, ты что делаешь? Зачем качаешься на этих качелях? Он же тебя со стрептоцидом смешивает, а ты и рада этому. — А что, было бы лучше, если б и дальше ходила рельсой раздолбанной? — Лу была недовольна. — А лучше и дальше сохнуть по этому токсичному преподу, перейдя в полную власть его изменчивого настроения? — Тина целилась точно в мысли, однако эта тирада была проигнорирована только-только реабилитировавшейся влюбленной магистеркой. Лу, хоть на подсознательном уровне и понимая, что так лучше не стоит делать, полностью вылила из себя воспоминания об этих пусть и резких, но справедливых, словах и зацепилась за вышедшего из учебной лаборатории Мартена. Тина, возмутившись от такого игнорирования, обиженно бросила «жду тебя на первом» и растворилась в эвакуационной лестнице, оставляя преподавателя и магистерку одних в этом длинном коридоре. Кабинет 3.0.7, забывшийся за грязный март, как всегда обрадовал своим теплым светом и совершенно аутентичным запахом. Мартен, явно решивший перебросить свое отношение с ног на голову, подвинул перед Лу кресло, и, мягко присаживаясь сам, спокойно начал: — Мадемуазель Рид, мне нужно извиниться, — ЧТО? — я не имел никакого права в течение столь долгого времени поддаваться эмоциям и своим поведением ухудшать вашу продуктивность. Лу не поняла. Совсем не поняла. На щеках вспыхнула краска от столь проникновенной речи преподавателя. Чтобы он извинялся? — Вам не за что извиняться, — звучало слишком безвольно, — я сама во многом Вас расстраивала. Мартен, легко разрушая этот круг перекладывания вины, тихо покрутил головой, выражая явное несогласие. Он опустил голову, и, несколько секунд обдумывая, стоит ли говорить такое, мягко, словно пробуя на вкус, произнес: — Я не хотел давать Вам ложных надежд. Вы особенны в своей активности, в своих знаниях, в своем паттерне поведения. Вы просто не можете не нравиться. — кому? — К чему Вы ведёте? — было лишним, мужчина, внезапно прерывая свой поток мыслей и игнорируя вопрос девушки, закатил глаза и рабочим тоном произнес. — Нам с вами синтез необходимо поставить. Приходите завтра, часам к пяти, в это время другие студенты уже уйдут, а мы с вами на перемешивании оставим вашу реакционную смесь. Лу, мысленно соглашаясь с тем, что такие эмоциональные качели — явно не лучшее, что случалось в ее жизни, согласилась и, стараясь больше не отвлекать мужчину, уже хотела покинуть кабинет 3.0.7, однако Мартен задержал ее, нестройным жестом доставая что-то из светлой холщовой сумки. — Мадемуазель Рид, поздравляю вас с днём рождения! Желаю удачи, а остальное приложится, — в руках Лу оказалась маленькая коробочка, перевязанная атласной лентой. Краснея, Лу улыбнулась и, рефлекторно протягивая руки в сторону Мартена, внезапно была поймана в его теплые объятия. Чуть ли не роняя коробочку из-за смыкаемых на спине Иво рук, Лу уткнулась ему носом в плечо, теряясь в запахе дезодоранта, под которым едва-едва чувствовались слабые, но такие знакомые отблески парфюма. — Спасибо, месье Мартен, — сказала Лу куда-то в белизну халата преподавателя, на что тот лишь крепче прижал ее к себе, отчаянно пытаясь вылить в этот жест всю свою вину, испытываемую за последние полтора месяца злого игнорирования и порицания. В коробочке, открытой во дворе у наконец-то припаркованного мотоцикла в отсутствии ехидных глаз Тины, продолжившей выносить мозги подруги, оказались серёжки-гвоздики, украшенные маленькими цветочками. Лу, поражаясь такому дорогому подарку, вытащила одну из них под свет фонаря, стараясь разглядеть материал, из которого было сделано данное украшение, однако порыв ветра выбил его из рук девушки, относя и без того маленькую деталь куда-то на грязное марево газонной травы. Прошипев тысячу и больше ругательств, проведенных в попытке найти серёжку, Лу, кутаясь в стыде от собственной растяпости, поняла, что украшение было утеряно без возврата, и, согнувшись, села на свой транспорт, выжимая педаль газа при выходе на шоссе в намерении потушить недовольство в скорости. Уже в своей комнатушке Лу, закручивая цветочек на левом ухе, обязалась хранить столь дорогой (а маленькая надпись 585 указывала именно на это качество) подарок как зеницу ока и, написав Тине о том, что гулянка в честь ее дня рождения будет на выходных, легла спать, наконец-то стараясь восстановить режим и себя. Завтра предстоял трудный день.

***

Убитая усталостью от мартовской апатии Лу смогла проснуться только к полудню и, попеременно открывая ноутбук со статьей и пачку сигарет, до добрых часов трёх пыталась вернуться на рабочий лад. Когда это стало получаться, Лу сохранила последние наработки в виде разноцветных диаграмм и, нанося макияж, собралась на синтез. На улице светило по-летнему жаркое солнце, и магистерка, убирая в сумку недавно постиранный халат, надела черный топик, не закрывающий ее аккуратных татуировок, аргументируя это тем, что халат она все равно застегнет. В университете к пяти часам уже практически не было народу, и, поднимаясь к кабинету 3.0.7, магистерка даже смогла воспользоваться лифтом, с утра обычно битком забитым студентами. Глядясь в зеркало серой кабинки, Лу адресовала себе пару удовлетворённых взглядов, и, прокручивая между пальцами вчера надетую сережку-гвоздик, вышла в холл перед нужным кабинетом. Мартен ждал ее, привычно копаясь в моноблоке, и магистерка, все ещё стесняясь, тихо позвала его, акцентируя внимание на своей персоне. Иво улыбнулся и, выходя из кабинета, прошел в находившуюся рядом научную лабораторию, блестящую новизной после совсем недавнего ремонта. Работа закипела, под звуки вытяжного шкафа студентка взвесила монокристаллические навески на аналитических весах, налила в цилиндры бесцветные растворители и, превратив все в единую смесь, поставила стакан на бело-синюю магнитную мешалку. Мартен одобрительно глядел за действиями девушки, и, когда та закончила, аккуратным жестом включил мешалку, тем самым завершая синтез магистерки. Лу выжидающе поглядела на преподавателя, ожидая от него дальнейших действий, на что тот мягко показал на открытую дверь кабинета 3.0.7. Когда они вошли в тёплое марево, и магистерка выудила из сумки ноутбук, настенные часы, висевшие над рабочим местом Мартена, показывали шесть вечера. За окном, выходящим на внутренний дворик университета, блистали краски теплого весеннего заката, цветовой палитрой украшавшие ровную гладь стекла. Иво, отчего-то сразу не усаживаясь за кресло, перед которым уже загружался ноутбук, подошёл к полке у левой стены, произнося: — Мадемуазель Рид, вы не хотите кофе? Правки придется долго вносить. Лу, понимая, что отказываться от кофе — грех, одобрительно кивнула, и, присаживаясь на кресло, заботливо подставленное Мартеном, робко приняла из рук мужчины горячую кружку, заполненную душистым напитком. Иво, решивший похозяйничать, поставил перед магистеркой небольшую вазочку с печеньем и сел за свое кресло, вчитываясь в наработки Лу. За обсуждением статьи прошло достаточно много времени, и, когда магистерка устало потерла глаза, переделывая последний график, за окном уже стояла непроглядная темень, пуховым одеялом накрывающая внутренний дворик. Мартен, выжатый не меньше Лу, покрутил головой и, как будто вспомнив о чем-то, спросил: — Мадемуазель Рид, не хотите сходить покурить? — ого. Лу, которую уже немного потряхивало от недостатка никотина, с радостью согласилась и, вставая с кресла, уже была готова покинуть кабинет 3.0.7, чтобы дойти до места для курения, однако удивляющий ее Мартен тоже поднялся и, подавая Лу руку, вышел вместе с ней. В непроглядной весенней темени, влажной от недавно начавшегося дождя, в обоих появилось лёгкое ощущение дежавю о как будто вечность назад прошедшей выставке. Лу достала из сумки темно-синюю пачку сигарет и, словно флиртуя, подала одну из них Мартену. Мужчина, слегка ее удивляя, с улыбкой согласился, поднося тонкую палочку к бледным губам. На крышу холщового шатра падали крупные капли дождя, что создавало слегка таинственную обстановку. Лу, чувствуя, что у нее болят ноги, присела на лавочку, и за ней сразу же последовал Иво, в секунду оказываясь близко к магистерке, которая, совсем забыв о том, что у нее под халатом, расстегнула неудобную верхнюю одежду, оголяя мужчине свои аккуратные татуировки. Почувствовав закономерную неловкость, мягкими волнами накрывшую ее с головой, и, набирая в рот слишком много дыма, закашлялась, поперхнувшись. Иво в немом вопросе поглядел на нее, и, тормозя взгляд где-то на уровне ее груди, все понял, заставив Лу смутиться, что было разбавлено лишь вопросом, разрывавшем это тягучее молчание: — Вы курите? — Редко, — как всегда мягко ответил Мартен, — всё-таки стараюсь следить за своим здоровьем. Лу улыбнулась, признавая, насколько сильно она не следит за своим здоровьем и, поднимаясь, чтобы выкинуть окурок в мусорку (всё-таки следя хотя бы за окружающей средой), что тот час же повторил Иво. Однако для человека, употребляющего никотин не так часто, как это делала Лу, такой внезапный прилив увеличения концентрации этого вещества, стал почти губителен, и Мартен неловко запутался в ногах, словно опьянённый ментоловым дымом, ещё так недавно им употребляемым, почти падая обратно на лавочку. Лу, сразу же оказывающаяся рядом с ним, замельтишила перед его лицом, ненамеренно акцентируя его взгляд над тем, что было скрыто под топиком, и неловко подставила мужчине руку, на которую Мартен не стал опираться, стараясь самостоятельно вернуться в состояние баланса. — Вы в порядке? — робко спросила Лу, пытаясь хоть как-то помочь столь слабому сейчас мужчине. — Да, все хорошо, — немного заторможенно ответил Мартен, опираясь локтями на колени. После несколько вдохов-выдохов Иво всё-таки пришел в себя и смог встать, подойдя к Лу. Она, почувствовав странное волнение, слегка вопросительно посмотрела на мужчину, однако тот, не давая магистерке продолжить это наблюдение, без прежней неловкости наклонился к ее рту и, обдавая ее терпким запахом ментола, поцеловал. Лу, выпав в осадок от столь резкого действия в пускай и пустом, но все ещё университетском помещении, немного заторможенно ответила на его мажущие прикосновения, однако, быстро распаляясь, переключила появившуюся неловкость на удовольствие. Мартен крайне быстро разорвал поцелуй, тихо произнеся, что он бы хотел поговорить в кабинете и, пропадая в темноте дождя, дал возможность обалдевшей Лу прийти в себя и вернуться в аудиторию 3.0.7. Когда магистерка вернулась в кабинет, Мартен ее уже ждал, и, продолжая играть в догонялки, открыл перед ней дверь 3.0.5. лаборатории, где они совсем недавно ставили синтез. Лу осторожно прошла вперёд и, останавливаясь в небольшой растерянности, подождала пока Иво зайдет и закроет дверь за обоими. На ключ. Лу, понимая к чему это все ведёт, резко развернулась, и тотчас впечаталась в губы мужчины, падая в его теплые крепкие руки. Иво, похоже ждавший этого момента слишком долго, провел языком во рту Лу, и, прижимаясь к ней всем телом, положил свои ладони на талию, демонстрируя, что на поцелуе все это не окончится. Лу, соглашаясь с этим, немного равно двинулась, тут же чувствуя тепло где-то на уровне паха Мартена. Мужчина глубоко задышал и, убирая ладони с талии, поднял их чуть выше, дотрагиваясь до открытого полотна топика, сжав ее грудь своими тонкими пальцами. Нарушая технику безопасности химической лаборатории, Лу резким движением расстегнула верхний ряд пуговиц его халата и, не останавливаясь на достигнутом, потянулась, чтобы снять сейчас такой ненужный элемент одежды. Мартен, позволяя ей это, разорвал поцелуй, мягким движением опустившись к ее шее, проводя по ней языком. Лу, громко выдохнув, схватилась за руки мужчины, без былой робости принуждая его просунуть их под слой топика. Иво, не имеющий ничего против, слегка испугал её холодом своих пальцев, в секунду сомкнувшихся на ее вставших сосках. Лу, хватая ещё больше инициативы, сама поцеловала мужчину в шею, слегка покусывая нежную кожу. Мартен вздрогнул, протяжно дыша, и полностью поднял топик, оголяя ее упругую грудь. Лу, закрывая рот рукой, застонала, когда мужчина опустился к ней, проводя языком уже по ее молочным железам. Чувствуемое ей тепло на уровне его паха стало совсем печь (муфельная), и она, слегка приподнимая надетую юбку, потерлась о его штаны, вызывая у Мартена тихое шипение. Иво, распаляясь от столь высокого напряжения, приподнял Лу, и, кутаясь в возбуждении обоих, посадил ее на рабочее пространство вытяжного шкафа в метре от магнитной мешалки и, приспуская ее колготки, провел рукой по внутренней стороне бедра, заставляя Лу снова тяжело задышать. Главным плюсом того, что они оба находились в научной лаборатории, были ее окна, выходящие в сторону кладбища, с которого никто уж точно никто не рассмотрит, чем тут занимаются, а также полное отсутствие камер, поэтому Мартен, не стесняясь, провел выше бедра, чувствуя под рукой влажность хлопкового белья. Лу подтащила мужчину ближе, и, чуть ли не роняя стоящие под тягой колбы, резким движением расстегнула его ширинку, оголяя черные боксеры со все равно заметным пятном предэкулята на них, прижимаясь к его члену сквозь ткань. Рваные влажные движения через тонкую прослойку нижнего белья подогрели ранг возбуждения, и Мартен опустился на колени, снимая красные трусы девушки, прижимаясь к ее вагине горячим языком. — Сука, — прошептала Лу, рефлекторно пугаясь, что может разрушить субординацию, но, быстро понимая, что сейчас понятие субординации совершенно потеряло свой смысл, задохнулась в смехе, смешиваемом со стонами. Мужчина, быстро найдя клитор, круговыми движениями обвел его и, хватая промывалку с дистиллированной водой, полил ею на длинные пальцы, которые в следующую секунду оказались между ног Лу. Магистерка, откидываясь назад, схватилась за длинные волосы Мартена, ритмично водящего пальцами по влажной стенке вагины. Понимая, что от таких прелюдий она уже сейчас готова финишировать, Лу, немного грубо оттягивая хвост Иво, подняла его с колен, и поднесла свои руки к темной кромке его трусов, оголяя эрегированный член. Поласкав возбуждённый орган рукой, Лу осторожно поднесла его к своей вагине, прямо говоря, что хочет, чтобы он оказался внутри ее. Мартен внезапно отошёл от полуголой Лу к лежащему где-то на полу халату, доставая из его кармана синий квадратик презерватива. Быстро надев латексную прослойку, мужчина подошёл вплотную к Лу и, снова целуя, вошёл в нее. Приятное ощущение наполненности быстро затмило Лу, и она начала двигать бедрами, помогая мужчине вставить. Рваные толчки, быстро заполонили лабораторию, и с губ Мартена, явно получающего большое удовольствие, сорвался сладкий стон. За несколько движений до кульминации ручка двери в аналитическую лабораторию скрипнула и раздался звон ключей. Мартен, быстро прерываясь, резким движением оделся и, маскируя следы произошедшего, указал полуголой Лу на шкаф, понимая, что своим растрёпанные видом она явно вызовет много вопросов. Лу, прячась, услышала громкий противный голос заходящей в учебную лабораторию Ирмы и скривилась от появившегося страха. — Иво, ты что тут делаешь? — а тебя волнует? — Ирма, синтез отключаю, — благо магнитная мешалка не была сбита плотскими утехами, и голубой раствор все с такой же воронкой готовился на вертящемся якорьке. — Ты помнишь, что ты завтра сидишь с дочкой? — Лу потянулась к дверце шкафа, чтобы сломать либо стену дурацкой лаборатории, либо изменяющего Мартена, однако его ответ внёс немного большие коррективы в ее паттерны поведения. — Ирма, чья дочка? Почему твой брат сидит с твоим ребенком чаще, чем ты, не подскажешь? — с плеч упала гора и, не слушая дальнейший разговор, Лу от переизбытка чувств чуть ли не всхлипнула, радуясь, что фаворитка тут она, а не кто-то другой. Теперь были открыты все возможности для отношений, и все преграды, так часто встречаемые за время количественного анализа, исчезли майским дождиком. «Количественный анализ явно кончится хорошо», — подумала Лу, светясь тихим счастьем от осознания того, что Мартен будет лишь её.