как достать соседей

— Она снова, блять, орёт. Стив только страдальчески вздохнул на процеженные сквозь зубы слова Билли. Они лежали в постели в темноте маленькой спальни, оба в ночной одежде, и сонно пялились в потолок. На электронных часах показывало половину третьего. За стеной, в паре десятков дюймов от головы Стива, что-то несколько раз грохнуло, будто по стене ритмично долбили деревом. Стив быстро понял, чем было это дерево — спинкой кровати. Догадки подтвердили стоны, последовавшие за многократным повторяющимся хлопком. — Да, ещё, ещё, детка, ещё! — Трахнуть тебя сильнее, принцесса? Вот так? Нравится вот так, красотка? — М-м, да, да, так, вот здесь! Сильнее! Да, о боже, да… А-ах! — Как думаешь, она симулирует? — без особого интереса поинтересовался он у Билли под очередной звонкий стон. Харгроув поморщился: — Понятия не имею, но эта сука могла бы убавить громкость во время ночного эфира. У меня такое впечатление, что они ебутся сейчас с нами в одной постели, блять. — Да уж, чувствую себя незваным гостем. Как в тот раз когда мы остановились у твоих друзей из Мемфиса, помнишь? — Не сравнивай их с Беном и Фло. У них хватило совести просто зажать для нас сливки для кофе, а не устраивать над ухом родео ночь напролёт. — Хотя без сливок утро вышло таким дерьмовым. — Это правда. Соседнюю квартиру сотряс очередной преисполненный наслаждением визг. Матрас там скрипел как ржавая баржа в шторм, и Стиву на мгновение почудилось, что от силы чужих толчков их собственная кровать, приставленная изголовьем к стене, жалобно задрожала. Билли прорычал: — Либо она будущая обладательница чертова Оскара, либо её трахарь безухий дегенерат. Рехнуться можно! — он зажал уши подушкой. — Вряд ли, — неуверенно ответил Стив. — Ну, насчет безухого. Он же музыкант. — О да, я помню, что он музыкант, — Билли отпустил подушку и презрительно ухмыльнулся; его слова так и сочились ядом. — Я уже наизусть выучил весь его проклятый альбом, который он ежедневно практикует на своей ебаной лютне с помощью сраного концертного бумбокса, черт бы его побрал! Последнее пророкотали на повышенных тонах (хотя куда ещё выше) и с кристальной ненавистью во взгляде. Билли был на взводе, — мягко сказано. И Стив его понимал. Это утром им обоим предстояло провести в густых пробках по пути на работу, под сырым свинцовым небом шумного Сан-Франциско, а по прибытию выслушивать как начальство долбит мозг за опоздание. Самой работы тоже намечалось невпроворот, плюс у них сломался духовой шкаф и даже совместными усилиями вернуть его к жизни не получилось; требовалось закупать детали либо полностью менять духовку, чего их скромный бюджет пока не позволял. Короче говоря, головных болей хватало. А за последнее время она удвоилась в виду регулярного недосыпа. Чья причина уже второй час бессовестно громко трахались за стеной их квартиры. — Знаешь, мне кажется, я научился различать по стуку, в какой конкретно позе он её пялит. — Не верю что говорю это, но ни слова о сексе, Стив. Ни. Слова. Иначе я кого-нибудь, блять, убью. Стив закинул руку за голову и поджал губы. Вообще-то он пытался поднять настроение. Хотя, поднять настроение в их ситуации всё равно что попытаться воскресить мертвеца. Скрип пружин и мерная долбёжка спинки соседской кровати о стену участились до бешеного темпа; девчонка взлетела на октавы две как минимум и окончательно перестала использовать членораздельную речь, переключившись на одни протяжные тонкие стоны. Время от времени ей вторили низкий сдавленный голос, прерывистые вздохи и натужное пыхтение. Боже, бедолаге явно бы не помешало подтянуть кардио. Под этот карнавал Билли недовольно заворочался: то ложился на правый бок, то на левый, то сердито пялился в потолок, скрестив руки на груди. Кожей чувствовались исходящие от него волны злого жара, то, как он медленно закипал изнутри. Стив же слушал этот музыкальный дуэт более-менее неподвижно. Он бросил тяжёлый взгляд на часы — три ночи ровно. Ясно, с сегодняшнего утра он переходит на пять обеденных эспрессо вместо стандартных трёх. — Да, да, милый, о, да, так хорошо! М-м, о боже, я близко, Эдди! Эдди, а-ах! — Давай, сладкая, кончи на мой член. Хочу почувствовать как тебе хорошо, как ты стискиваешь меня своей… Да, бля, д-да, вот так, вот дерьмо, Крис, я с-сейчас… Дальнейшее превратилось в какофонию из всхлипов и мучающейся в агонии мебели. Стив взмахнул указательным пальцем точно дирижёр перед пиком композиции, и как только парочка по соседству в унисон закричала в момент кульминации, задержал палец в воздухе до тех пор, пока истошная нота не оборвалась вместе с последним резким ударом кровати по стене. А потом… вернулась она. Она, прекрасная, заботливая и долгожданная, самая красивая леди во вселенной по скромному мнению Стива, да и Билли. Ти-ши-на. Конечно, не совсем безусловная, — по ту сторону ещё некоторое время шумно и изможденно дышали, шуршали постелью и скрипели пережившими ад пружинами. Потом был непереводимый шёпот, смешки и звонкий шлепок по коже, за которым последовало игривое девичье хихиканье; чуть погодя — лёгкая поступь шагов. Стив мысленно нарисовал картину, происходящую за стеной: тусклый ночник, конденсат на зеркале над туалетным столиком, голые сверкающие от пота ножки, кошачьей походкой ступающие в ванную. Почти кино. Только вот ни он, ни Билли за сеанс не платили и вообще не горели желанием его смотреть. В спальне соседей наконец замолчали. Харгроув со свистом втянул воздух и резко выдохнул. — Слава богу. Отлично, — он выдержал паузу, чтобы собраться — переполнявшая его ярость мешала быстро формулировать мысли в слова. — Итак, что мы имеем? Сегодня урод с гитарой и его визгливая сучка продержались на целых сорок минут дольше. Бьют рекорды. Надо было поаплодировать им в финале и спеть блядскую аллелую, мать его! — Хочешь скажу, в какой позе они были? — Давай как-нибудь когда я не буду строить вполне серьезные планы того, как их придушить, гребаный ты звуковой локатор. — Всего лишь хотел поднять настроение. — Если хочешь поднять мне настроение, — Билли злобно взбил кулаком подушку и улегся на бок, — сделай так, чтобы эти сукины дети завтра утром проснулись глухонемыми. Стив скривил губы и прикрыл глаза. За стеной ещё немного пошебуршали и пошептались, прежде чем щелкнули ночником. Маленький трёхэтажный комплекс на окраине Сан-Франциско наконец-то погрузился в покой, а Стив внезапно понял, что никогда прежде не замечал, насколько прекрасен медленный стук капель с уличного водостока, когда кроме него больше не раздаётся никаких посторонних звуков. А поза, мелькнуло в засыпающей голове, была догги-стайл. Или, скорее, миссионерка. Но явно не с девчонкой сверху. Когда она сверху, она звучит по-другому, — не звенящим в ушах писком, а глубоко, эротично растягивая гласные в стонах. Уж он-то их знал. И Стива достаточно напрягал факт того, что он научился их различать. *** «Уродом с гитарой» являлся двадцатитрехлетний подающий надежды (по его мнению) музыкант Эдди Мансон, а его «визгливой сучкой», или, если опираться на официальные документы, женой, — двадцатиоднолетняя Крисси, в дневное время пропадающая на занятиях в университете английского языка и литературы. Пара молодоженов переехала в неказистый комплекс чуть больше месяца назад, но за это относительно короткое время уже успела обзавестись репутацией среди соседей. Конкретных двух, отделенных от них одной стеной, в квартире B5, — пары «друзей» для всего остального мира и просто пары в квадратах их скромного гнезда: Билли Харгроува и Стива Харрингтона. По началу всё шло нормально. Новые жильцы не доставляли хлопот — никакой ругани, вечеринок или сутками орущих младенцев с их стороны замечено не было. Билли они даже понравились, при том что ему редко нравились незнакомые люди; они поболтали в день новоселья и он заценил стиль Эдди и то, как вежливо Крисси предупредила всех, что время от времени её муж будет практиковаться на гитаре и «немножечко шуметь». Это потерпеть было нестрашно, тем паче что многие вещи, исполненные Эдди, Билли более чем признавал. Стив тоже обратил внимание на Эдди, чья копна волос, кричащие татуировки и анархичное поведение цепляли взгляды издалека. А вот Крисси удалось застать лишь однажды, когда она вернулась домой с занятий в одно время с пришедшим после работы Стивом; маленькая, светловолосая, с хрупкой фигуркой и огромными голубыми глазами, Крисси казалась полной противоположностью своего будто сошедшего с обложки «Kerrang!» супруга. Она едва слышно поздоровалась со Стивом и юркнула за свою дверь испуганной мышкой, и Харрингтон только успел отметить, какими очаровательно-розовыми стали её щеки, стоило ему на ничего не значащую секунду встретиться с ней взглядами. Но всё изменилось на второй неделе новоиспечённого соседства. Билли и Стив тогда как всегда выполнили традиционный ритуал с ужином, кровавым слэшером по телеку и сексом в душе и отправились на боковую, доверчиво вслушиваясь в крошечные убаюкивающие шорохи за стеной. Иногда это умиротворяло, — погружаться в сон под гулкое бормотание на фоне, будь то телевизор или уютно разговаривающие ни о чём соседи. Пока громом среди идиллического сумрака не разнёсся стон. Такой, что в ушах зазвенело и пришлось испуганно вскочить с подушки, гадая, где и чью свинью режут заживо. За ним прозвучал ещё один, зычнее предыдущего, и ещё один, и вот тут они поняли, что как последние бараны попались в ловушку. Как оказалось, маленькая тихоня Крисси целыми днями копила всю силу своих лёгких для романтических вечеров дома, и теперь, на пару со своим не менее горластым мужем-музыкантом, с завидной частотой устраивала жителям апартаментов на Стейтен-стрит оперный концерт. Первый раз их можно было простить и свести дело в шутку, — молодо да зелено. Но третий, седьмой и пятнадцатый разы? Увольте. И самое поганое — казалось, никого кроме Стива и Билли сорвавшиеся с катушек молодожены не беспокоили. С учётом того, что на их этаже также жили глухая бабка и китайский мигрант, который не знал английского, удивляться не приходилось. Весь этаж — а конкретно Билли и Стив — мужественно терпели эту голосистую галиматью. Чаще всего Крисси и Эдди устраивали любовные дела по вечерам, в чем Харгроув-Харрингтон винили университет где она училась и загадочную дневную работу Эдди. Но бывало и так, что Стив с Билли встречали утро не под мелодичное пение птичек снаружи, а с влажными шлепками тел чуть ли не около уха, сопутствующими низкому пыхтению и женскому писку. Несколько раз молодые трахались днем, отмечая внезапный выходной; один раз проснулись посреди ночи, по причине понятной лишь им двоим пустившись в страстные объятия, которые продлились до 7 утра (Стив с содроганием вспоминал, как едва не врезался в дерево, засыпая за рулем по пути на работу). Дошло до того, что биологические часы парней подстроились под дикую сексуальную жизнь соседей, и теперь организм каждого просил сна в строго отведенный промежуток времени, — между десятью утра и десятью вечера, потому что, все в этом доме уже знали, по славной традиции чета Мансонов устраивает невольным зрителям незабываемое ночное шоу. Нет, они не терпели до победного. Билли так точно. Он стучал по стене и орал благим матом, но всё было без толку. На пятую бессонную ночь он в обмундировании из ночной майки и обтягивающих трусов угрожающе громко протопал к соседней двери и ударил кулаком уже по ней, призывая Мансонов «заткнуться нахуй, если они не хотят получить выломанной дверью по голове». Вернувшись домой без особого результата, он предпринял новую попытку утром, а когда Стив спросил у него, пришедшего в странном хмуром и задумчивом настроении, получилось ли поговорить с соседями, Билли нервно дёрнул плечом. — Да я собирался надрать им задницы, но она открыла дверь, и… Хрен с ними. Пойду приму ванну. Отчего такая реакция Стив так и не разгадал, но в последний раз он видел Билли в похожем состоянии когда они проезжали мимо его старого дома в Сан-Диего, где с ним ещё жила его мать. Он так же замыкался, мрачнел и всем видом демонстрировал глубокую отрешённость. Стив предпочёл не наседать. В итоге путём недолгих колебаний он направился на переговоры самостоятельно. В отличие от Билли, Стив избрал своей тактикой дипломатию, лелея надежды на вежливый честный разговор, — в конце концов, Мансоны могли орать им назло из-за какой-нибудь мелочной обиды, о которой парни могли попросту не подозревать (Билли, например, был большим любителем парковать свою камаро в местах удобных для себя, и это уточнение часто приводило его к спорам с людьми). Оптимальным для всех (в частности для молодоженов, поскольку Билли от просто угроз проломить им бошки медленно, но верно приближался к их реализации) вариантом было бы договориться этично и на дружелюбной ноте. Вооружившись терпением и скрещенными на удачу пальцами, Стив вышел на площадку и шагнул к левой от них двери. Он ожидал, что ему откроет Эдди — днём тот бывал дома чаще жены, — и они всё обсудят на естественной для Стива территории, по-мужски. Но на пороге его встретила Крисси. В персиковом пушистом халате, слишком большом на её миниатюрной фигуре, пучком медных волос и в тапочках-кроликах, она вытаращилась на Стива с неподдельным замешательством в серо-голубых кукольных глазах и стиснула ручку приоткрытой двери. — Стив? Здравствуй. — Привет, Крисси, — Стив сдержанно улыбнулся. — Эдди дома? — Нет, он уехал на прослушивание. Что-то случилось? Крисси говорила тихо; голос у неё был слегка мультяшным, как у капризной диснеевской принцессы, но, несмотря на это, не раздражал. В каждой произнесенной букве считывалась неуверенность, — чего ему от неё было надо? — Нет. То есть, да. Не совсем. Я… Стив замялся. С девушками ему было не то чтобы туго, но Крисси всегда казалась излишне застенчивой и пугливой. Ему не хотелось смущать её (что было ироничным, учитывая те вопли порно-актрисы, которыми она развлекала их с Билли целый месяц). Он посмотрел на её огромные глаза мультяшки, эльфийское личико с пухлыми розовыми губами, и на секунду задумался — как такая прелестная картинка выглядит в мгновение оргазма, чьим вынужденным свидетелем он пребывал все эти недели? Стив поспешил отмахнуться от по меньшей мере неуместной мысли и вернуть себе расслабленное выражение лица. — Тебе нужна помощь? — заметив, как он мешкает, осторожно спросила Крисси. — Нет, нет. Я хотел поговорить с Эдди, но… — он вздохнул; ладно, нечего тянуть, раз уж пришёл, — если его нет, тогда я поговорю с тобой. Если ты не занята. — Нет, не занята… А о чём? — Лучше, эм… не разговаривать об этом на пороге, — он выгнул бровь и кивнул на её дверь. — Не возражаешь? Крисси насторожилась только сильнее, но, смерив его колким взглядом, кивнула и всё же пропустила в дом. Стив впервые оказался в квартире доставучих соседей и был немножко очарован их убранством: маленькое жилище стараниями пары превратилось из серой коробки в колоритное семейное гнездышко, где царили уют, свет и вкусный аромат корицы, как Стив догадался, от ароматических свечей, там и сям расставленных по жилплощади. Жёлтые жалюзи в цветочную крапинку были подняты, впуская в светло-лазурную гостиную, объединенную с крошечной кухней, солнечные лучи, ящики и тумбы выкрашены в канареечно-желтый, на стенах множество фотографий и забавных мотивирующих фраз в рамочках с животными. Крисси прошла на кухню, и идущий следом Стив оценил окруживший его необычайный порядок; за исключением нескольких небрежно брошенных кружек на столешнице, — всё стояло ровно и по своим местам, чистое и целое, но при этом такое живое; особенно его позабавила самая большая из кружек, в виде морды Гарфилда с гримом участников группы Kiss. На столе по периметру разложены вязаные салфетки, на каждом из стульев по мягкой приплюснутой подушке ручной работы, на верхних шкафах для посуды наклейки с животными и маленькие цветочные узоры мятного цвета. Низкий пузатый холодильник был сверху до низу обклеен стикерами, «напоминалками» и фото-полосками из фотобудок, и на самой верхней полосе запечатлелись моменты, где Эдди и Крисси нелепо гримасничали; на финальной фотографии они целовались. Всё здесь дышало творчеством, какой-то по-детски обаятельной тягой оставить где только можно и нельзя свой уникальный след. Крисси проследовала к маленькому керамическому чайнику и оглянулась на Стива, жестом пригласив присесть. — Будешь чай? Кофе? — Нет, спасибо, — он аккуратно пристроился на одной из подушек, брошенной на стул. — Я ненадолго. Не хочу отнимать у тебя время. — О, ты не отнимаешь! Я всë равно на сегодня ничего не планировала. Эдди уехал до вечера, так что я целый день буду одна. Это так скучно, а ты — компания! Стив кивнул, не скрывая досады. Опять всё шло не по плану. С другой стороны, Крисси — девушка, а они обычно сговорчивее и робеют перед неловкими интимными ситуациями. Если вежливо объяснить ей проблему, то, возможно, шумные ночи прекратятся. Тем более, что она с такой милой участливостью обращалась к нему… Расположить её к себе пока представлялось куда более простой задачей. — Он вернётся поздно? — Зависит от того, сколько будет идти прослушивание. Зная Эдди, он не успокоится, пока его не оценят до последней нотки, — хихикнула Крисси и налила в кружку с забавным мультяшным ламантином дымящийся кипяток. Кухню наводнил аромат ромашки. — У тебя к нему какое-то дело? — Ну… Почти. Я бы сказал, что это касается вас обоих. Крисси обернулась, бросив на него удивленный взгляд. Стив заерзал и нервно обежал языком губу. Блять, с чего начать? Как вообще можно начать такой разговор с незнакомой девушкой, которая к тому же замужем? А ведь он шёл сюда с боевым настроем, твёрдо вознамерившись закончить их с Билли мучения. Вот будь тут Билли, он бы не колебался, — выпалил бы всё как на духу, ясно и нецензурно. Но Стив так не умел, по крайней мере, не всегда. Не в присутствии женщин. Особенно таких, как Крисси. Она подошла к столу и села на соседний стул. Её бдительные глаза не покидали лицо Стива, ощупывали каждую деталь его мимики, запоминая то, как она меняется и почему она меняется. Этим она напомнила ему Билли — молчаливой манерой изучать тебя, словно наколотую на булавку муху. И это тоже… напрягало. — Что ты имеешь в виду? — вежливо уточнила Крисси. Стив набрал в грудь побольше сладкого воздуха чужой кухни и, потерев колени, начал как можно более издалека, не отрывая взгляда от неё: — Я хотел… Кхм. Слушай, я нормально отношусь ко всем соседям. Правда. Я уважаю чужую частную жизнь и меньше всего меня волнует, кто и чем занимается за закрытыми дверями. Понятно, что надеяться на полную отчуждённость в многоквартирном доме глупо, и волей-неволей мы все тут будем узнавать друг о друге те вещи, которыми обычно не делятся с кем попало. И мне ваши секреты неинтересны, честное слово, в смысле, это ваш стиль жизни и… — Стив, я не понимаю… — нахмурилась Крисси. Она, как сказал Билли, либо была асом актёрского мастерства, либо искренне не догоняла, о чём шла речь; впрочем, оба варианта нервозности Стива нисколько не умаляли. Он покусал нижнюю губу и, плюнув, решил больше не тянуть кота за хвост: — Крисси, я ничего не имею против тебя или Эдди. Билли тоже, даже если порой он бывает, э-э, резковат. Но, дело в том, что, как бы… — зрительный контакт с ней стремительно рушился по его же вине — невозможно было продолжать диалог, пока её оленьи глазищи препарировали его не хуже рентгеновских лучей. — Вы, как бы… громкие, понимаешь? Крисси моргнула. Её лицо оставалась бесстрастной маской, только тонкие брови насупились сильнее, отчего складка между ними проявилась чётче. — Но я же предупреждала всех ещё в самом начале, что Эдди занимается музыкой. Конечно, это будет… — Нет, проблема не в этом, — но спасибо, что напомнила, миссис Мансон — Стива внутренне передернуло при воспоминании об этой адской какофонии, которую Билли гордо называл «хэви-металом». — Он всё равно играет в основном днём, когда нас нет дома. М-м-м… как бы тебе объяснить… — Стив откашлялся. — Вы оба громкие. Одновременно. По ночам. Переборов себя, он вновь встретился с ней взглядами, всем своим видом обратившись в намёк и ожидание, — как она отреагирует? Поняла ли, что он пытался сказать? Плевать ей или она смущена? Выгонит ли, посчитав извращенцем? Каждое из тревожных предположений вынуждало Стива неустанно перебегать взглядом от кухонной мебели до её хозяйки, от чьей реакции теперь зависел весь итог этого затянувшейся конфронтации толщиной в одну общую стену. Но Крисси будто вовсе не слышала его. Её взгляд задумчиво скользил по поверхности стола, пальцы лениво поглаживали мордочку ламантина на кружке, и кухню давило образовавшееся многоточие в их разговоре. Стало тихо, слишком неуютно для такого цветастого места. Она сделала долгий глоток, после чего, облизнув розовые губы, переспросила: — Каким образом мы оба бываем громкими, Стив? Блять, это какое-то издевательство. Он чувствовал как воротник рубашки лип к повлажневшему от напряжения затылку. — Ты знаешь, каким, Крисси, — надавил Стив. — Если честно, не имею понятия. Пришёл его черед хмурить брови: — Ты сейчас шутишь? — Почему я шучу? — Ты серьёзно не понимаешь, о чём я пытаюсь сказать? — Стив, — явно недовольная, затвердила Крисси, — объясни, пожалуйста, нормально, какие у тебя к нам с Эдди претензии. — Черт подери, да такие, что вы… Что вы, — слова начинались и заканчивались на кончике языка; он чувствовал себя подростком перед девочкой, которую пытается пригласить в кино — потел, открывал рот, захлопывал его, как глупая рыба, и не мог набраться смелости высказать её невинной мордашке всё напрямую. Но в конце концов, нарастающее раздражение не то на себя, не то на Мансонов победило, и Стив вдохнул и резко выпалил: — Вы очень громко исполняете по ночам свой… супружеский долг, ясно? И когда я говорю громко, я имею в виду, что мы с Билли, и наверняка не только мы, не можем спать! Вообще! Никак! На протяжении всего гребаного месяца! Господи. Теперь понятно? Крисси широко распахнула глаза, в которых, слава небесам, наконец-то забрезжило понимание. — О… О?.. О! — Как я уже сказал, — вздохнул Стив, — мне было бы похрен на это, если бы это не влияло напрямую на мою жизнь и мое физическое состояние. Ну, знаешь, не так-то просто вести машину когда ты всю ночь не спал по причине того, что твои соседи устроили себе романтический ужин и решили дотянуть его до романтического утра! Никто из здесь живущих не хочет знать, что происходит в вашей постели, но это длится уже слишком долго, чтобы вас игнорировать. Ты и Эдди должны помнить, что вы живете в апартаментах, где на каждом этаже по четыре жилых квартиры, и люди в этих квартирах должны хотя бы иногда просто спать по ночам. А не слушать как вы, во всех подробностях… ты поняла. Надеюсь. Он замолчал, давая себе время перевести дух, а Крисси — подобрать ответ. Его внимание целиком сосредоточилось на ней и ожидании того, что она скажет. Стив уже был готов ко всему — и к скандалу, и к слезам. Пусть хоть как-то, хоть каким образом, но этот нелепый балаган закончится, и они с Мансонами разойдутся, как в море корабли. Крисси оставалась неподвижной хорошенькой статуей. Её щёки порозовели лишь слегка, а взгляд не выражал ни страха, ни смущения, ни ярости. Честно говоря, Стив почти расстроился, — неужели ей и правда всё равно? Или у этой семьи свои причуды относительно здоровых человеческих коммуникаций? Судя по тому, как она упорно тормозила на протяжении всего диалога… Внезапно она зашевелилась: большие глаза принцессы устремили взор на Стива, и к его растерянности в них образовалась необъяснимо тёплая эмоция. Что-то среднее между весельем и дружеским снисхождением. Стив не мог понять, почему, но под её взглядом он ощутил себя истеричным идиотом. Слепым идиотом. Крисси не звучала сердито, смущённо, вообще никак. Её тон был абсолютно ровен, и лишь по самым тонким, едва уловимым краям отдавал сладкой лукавой игрой: — Хочешь сказать, вы с Билли очень хорошо слышите нас, да? Мне казалось, стены… стены здесь плохо пропускают… другие звуки. — Это дешёвые пеноблоки, Крисси. С тем же успехом застройщик мог представить эту милую развалюху как кукольный домик и заселить сюда картонных человечков. — Забавно, — она мелодично хихикнула, продемонстрировав лучезарную широкую улыбку. — Угу, когда не находишься в эпицентре последствий этой архитектурной мечты. — Но вам слышно… всё, чем мы с Эдди занимаемся? — подумав, робко уточнила она. — Да. — До... мельчайших деталей? — Иногда настолько, что, прости, мы как будто находимся вместе с вами в этот момент. Это было наполовину шуткой, но Крисси почему-то резко и надолго замолчала. Сказочное личико на миг исказила гримаса едва сдерживаемого смеха, но Крисси моментально пришла в себя и превосходно изобразила хладнокровие, выводя этим терпение Стива на тончайший край. Она поднялась из-за стола, допила чай, ушла к столешнице, чтобы отставить кружку. Скользнула пальчиками по краю раковины; Стив слушал, как ноготки медленно отбивают ровный ритм. Тук-тук. Почти как ночной стук их проклятой кроватью за стеной. Она выглянула на него из-за плеча и мягко улыбнулась одними губами. — И что ты об этом думаешь? — Э-э… — Стив завис и изогнул бровь. Чего? — Извини? — Об этом… о том, что вам кажется, будто вы находитесь с нами. Когда мы… шумим. Стив пялился на неё в полной прострации по меньшей мере вечность. А потом до него дошло. Ну конечно. Да над ним же откровенно смеялись, очевидно разыгрывали; Крисси, должно быть, уловила в его нервном поведении незрелость или какое-то дерьмо в этом роде и решила поиздеваться над дурачком. Похоже, её веселило, что они с Билли могли подслушать их, словно два девственника, подглядывающие за порнушкой, пока родители спят; наверняка ей с самого начала беседы было известно, по какой причине Стив заявился к ним в гости, и ей, как и её мужу, было решительно наплевать на чувства других людей, — главное, чтобы их извращённое чувство юмора было удовлетворено. Классическая старшая школа. Это, признаться, смущало, а там, где смущение, неминуемо подступила злость. Стив вскочил со стула, опрокинув подушку, но поднять её не потрудился. Крисси проводила его порывистое движение цепко брошенным взглядом, но без испуга. — Мне пора. — Но мы ещё не договорили... — Нет, мы договорили, — перебил он. — Я, пожалуй, дождусь возвращения Эдди и обсужу это с ним. Сегодня ночью я, Билли и весь этаж хотим выспаться. И как бы это ни было смешно, хоть лично я не нахожу здесь ничерта смешного, но мы все хотели бы засыпать не под чьи-то стоны... и в принципе засыпать. — Кто сказал, что я смеюсь над вами, Стив? — мурлыкнула Крисси с каким-то непонятным плутовским намёком во взгляде. Он закатил глаза и, смято попрощавшись, спешно ретировался из соседской квартиры. Хотелось засесть где-нибудь подальше и забить чем-нибудь этот бестолковый разговор и лицо этой странной девушки с обманчиво невинной улыбочкой. К чему всё это привело? К чему приведёт? Стив уныло полагал, что его тактика дипломатического подхода потерпела оглушительный крах. Ну, хотя бы повеселит Билли, когда тот вернётся домой. Стив понятия не имел, насколько он ошибался.