нокаут

IV

Вечер среды

Листок Риу содержал лаконичное «обзорная площадка» вместе с местом и временем встречи. Ни слова о том, что вход на эту самую обзорную площадку платный. Канеде пришлось выгребать мелочь из карманов под внимательным присмотром хмурого менеджера. Не было бы его — перемахнул бы через турникет и дело с концом, но нет: чёртову старику с тяжёлым пустым взглядом видимо больше нечем было заняться. Пока Канеда искал последнюю монету, задумался, для чего он вообще старался — им не двигало ничего кроме чистого любопытства, и ему ничего не стоило развернуться и уйти. Однако ему казалось несколько глупым так стараться найти дурацкую монету чтобы в последний момент передумать. Наконец, турникет оказался позади, Канеду проводил тяжелый взгляд менеджера, и он оказался в лобби, в котором было что-то неописуемо раздражающее. Хотя бы его стерильность, дурацкие коврики и золотистые вывески на стенах красноречиво говорили о обычных для этого места посетителях, которые точно не выгребали мелочь на входе, а, даже скорее всего, пользовались отдельным входом. Канеда понимал, что, этот псих Риу намеренно пригласил его именно сюда. Наверняка он этим пытался сказать или продемонстрировать что-то конкретное. Подростка же абстрактные символы «прогнившего общества» мало волновали, его скорее выводило из себя, что в его голову пытались залезть и что-то ему навязать. И тем не менее он пришёл на встречу. Зачем? Его никто не тащил сюда под дулом пистолета. Из чистого любопытства? Такой же стерильный, как и лобби, лифт. Менеджер сказал, что ему нужен 29 этаж: оттуда можно подняться на обзорную площадку. Нажав на нужную кнопку, Канеда услышал безжизненный и довольно глупый голос из динамика, который зачем-то подтвердил, что выбрали именно 29-й этаж и никакой другой. Затем лифт поднялся очень быстро — что показалось ему довольно крутым, так что на минуту он забыл, что он собирался до упора играть в недовольного всем и вся, и улыбнулся. Бестелесный голос снова услужливо сообщил, что лифт прибыл именно на 29-й, а не, случайно, на какой-либо другой этаж. Двери открылись, открывая взору негостеприимный совершенно безлюдный коридор. Запоздало Канеду посетила мысль, что, может, он ошибался в выводах, и Риу выбрал это место совсем по другой причине. В случае чего псих-Риу смог бы легко от него избавиться. И не то чтобы старику с первого этажа было бы не все равно на что либо кроме оплаты за вход. Мысль эта, однако, была слишком мимолетной, чтобы парень успел успел проникнуться инстинктом самосохранения, он отбросил её как полную глупость. Тем более что любопытство в нем все ещё перевешивало. Безвкусная (с точки зрения подростка) золотая вывеска на стене рекламировала какой-то элитный, но судя по безлюдному этажу не слишком популярный ресторан — туда ему было не нужно. Он нашёл выход на пожарную лестницу, и не без досады обнаружил, что ему оставалось пилить ещё этажей пять наверх пешком. Поднимаясь, он не переставал думать, как все это было глупо: и здание, и псих по имени Риу, и эта встреча, да и он сам, вероятно идущий прямиком в ловушку. Вишенка на торте — погода успела испортится: на обзорную площадку Канеду вышел прямо под мерзкий моросящий дождь. Он поежился от порыва холодного ветра и запахнул куртку, думая, что не удивился бы, если бы пока он поднимался сюда наступила зима. Одновременно Канеда прикинул, что если псих по имени Риу ещё не пришёл, у него ещё была возможность развернуться и уйти. Возможность, которая была упущена прежде, чем Канеда успел её обдумать — в следующий момент он увидел Риу. Он — единственный посетитель — стоял спиной к выходу на обзорную площадку, не обращая внимания на дождь, и смотрел на раскинувшийся внизу серый и мокрый город. — Пришёл все-таки, — сказал мужчина, не оборачиваясь, по голосу было ясно, что он улыбался. Канеда сделал глубокий вздох — вот теперь пути назад точно не было. — Как же я мог упустить возможность увидеть такое чудо своими глазами, — стараясь не выдавать сарказма голосом, ответил Канеда. — Вид на Нео-Токио? Он здесь действительно невероятный. — Канеда закатил глаза и бросил быстрый взгляд на город. Риу был прав: вид и взаправду открывался впечатляющий, сейчас, правда, его портила серость дождливого вечера: все уже померкло, но огни ещё не успели зажечься. Соглашаться с мужчиной, однако, Канеда не спешил. — Вообще-то я имел ввиду лифт, — парень ухмыльнулся собственному ответу. — Всё ради прекрасного лифта. Риу хмыкнул и через плечо посмотрел на подростка, прищурившись, словно изучая. Затем снова повернулся к городу и, задумчиво, почти невпопад, возвращая разговор в то русло, что было ему нужно, произнёс: — Этот город уже не тот, что раньше. — Раньше, это когда? — не то чтобы Канеду это очень интересовало (как он сказал сам себе), но он решил подыграть. Он попытался прикинуть, сколько Риу лет. — Вы вроде не такой прямо динозавр, чтобы помнить его до войны… Риу поперхнулся смешком. — Спасибо…? — Но… Наверняка вы видели, как Нео Токио стал… Нео Токио? — по подсчётам Канеды либо Риу был тогда совсем ребёнком, либо родился уже позже. Мужчина кивнул, подтверждая догадки подростка. — Отстроили-то его хорошо… — мужчина загадочно замолчал, не доводя мысль до конца. Канеда фыркнул — мужчина определенно пытался играть на его любопытстве. Канеде все больше казалось, что зря он переживал (хотя он признавал: некоторая паранойя при встрече с незнакомцами лишней не бывает). Риу определенно был поехавшим, но вряд-ли таким, который хотел и мог бы ему навредить. Пустые разговоры об изменениях и бредовые планы — вот, что, скорее всего ожидало подростка. И раз уж он был здесь — почему бы не послушать. — Но…? Риу со странной улыбкой посмотрел на подростка и как ни в чем не бывало выдал: — Дождь усиливается, пойдём отсюда. — Серьёзно? — Канеда не мог поверить своим ушам. Издевался Риу так, что-ли? И почему сразу не назначил встречу в другом месте? — Серьёзно. — И зачем я поднимался на такую верхотуру? — про деньги за вход Канеда напоминать уже не стал. — Хочешь мокнуть? Оставайся тут, — он точно издевался. Канеда фыркнул, заметив, что Риу даже не допускал того, то подросток захочет завершить встречу. И ведь был прав: зайдя так далеко, Канеда уже не мог остановиться. Уйди он сейчас, и любопытство не дало бы ему покоя. Но это не значило, что он был готов оставаться под дождём. — Ну уж нет, тут мерзко. — Ты о погоде или о компании? — Обо всем сразу. И куда мы пойдем? — Я знаю одно место. — Ну… Не знаю, — для видимости, Канеда решил ещё поломаться. — Оно буквально в этом же здании, — спокойно ответил Риу, затем добавил: — И если что, я заплачу́. — Лаааадно, — протянул подросток, будто делая большое одолжение. — надеюсь, я об этом не пожалею, — наверное — нет, почти наверняка отправляться в (еще одно) незнакомое место с незнакомым мужчиной (который знал о нем неприлично больше, чем наоборот) было более чем безрассудно, но Канеда не собирался отступать. Хотел бы Риу ему навредить — уже сделал бы это, сказал он себе. У него было столько возможностей и причин уйти, но он отбросил их всех. Одного любопытства, которым он сам себе объяснял свое поведение, было недостаточно, и он обманывал бы сам себя, если бы притворялся бы, что ему не нравится, как бьётся его сердце от одной мысли о возможной опасности, и как тревога отпускает, стоит ему этой опасности избежать. А ведь, случись что, ему удастся избежать опасности, не так ли?

V

Риу не соврал, и неприметный бар, в который он привёл Канеду, действительно находился в том же здании на первом этаже — Канеда даже не обратил на него внимания, когда только пришёл. Ничего интересного это заведение собой не представляло: безликое, тускло, одновременно стерильное и будто запыленное, таких в Нео-Токио тысячи, но оно сильно контрастировал со зданием, в котором находилось, будто все, что могло бы испортить впечатление от вычурных коридоров и комнат, собрали здесь, как в подвале. Все, включая посетителей, которые здесь были под стать заведению: безликие, уставшие от долгого и бессмысленного рабочего дня. Если бы они и обратили внимание на появление подростка в таком очевидно неподобающем для него месте, им было бы все равно. У них и сил-то не осталось реагировать. Они сели в одну из таких кабинок, что не просматривались ни из зала, ни из-за барной стойки. Тут-то Риу постарался проявить секретность, не то что во время своей слежки. — Ну, я вас слушаю, — Канеда подпер руками подбородок и этим сам стал напоминать рекрутера, будто это Риу пришел наниматься к нему. — А как же непринужденная светская беседа? — усмехнулся Риу. — И так время теряем, — Канеда уже в который раз за вечер закатил глаза. — Все равно придется еще подождать. Мне обязательно нужно промочить горло. Ты что-нибудь будешь? — Нууу… Колу, — протянул подросток, почти неохотно. — Всего лишь? — хмыкнул Риу. Канеда посмотрел на мужчину без тени улыбки. — На что это вы намекаете? — Совершенно ни на что, — Риу улыбнулся чуть шире, чем было бы уместно, и исчез по направлению к бару. — Странный какой, — пожал плечами Канеда. Пару минут спустя Риу вернулся, и поставив стакан перед Канедой без какого-либо вступления почти торжественно заявил: — Нео-Токио в полном дерьме. — Да что вы, а я и не заметил, — не скрывая сарказма, ответил Канеда. — Мне кажется, в какой-то степени он тебя подвел. Тебя и все твое поколение. — Да что вы, — повторил подросток и сделал глоток. Странно: ему почудился странный едва уловимый мыльный привкус. Может, в этом баре плохо мыли стаканы? — Разве вы не хотели мне что-то рассказать? — Ответь сначала, пожалуйста, на мой вопрос. — Ладно… Ну возможно… Есть такое. Не то чтобы я особенно задумывался над этим. — Но не то чтобы у тебя были тёплые отношения хоть с каким нибудь авторитетом? — Да нужны они мне! Что они мне дали? — Ну вот. — Так чем вы занимаетесь? — Если я скажу тебе что мы хотим перевернуть все авторитеты Нео Токио? — Я скажу что это очень размытый ответ. — Верно… Канеда фыркнул на такой ответ, но про себя отметил, что, наконец-то дело сошло с мёртвой точки. Может, Риу наконец скажет что-то стоящее? — С самого рассвета Нео-Токио правительство обещало, что построит идеальное общество будущего, но с каждым годом становится все более очевидно, что в этом новом мире места хватит не для всех. — Ага, — а может, и не скажет. Такие речи Канеда уже слышал, притом столько раз, что они потеряли какое-либо значение. Заготовленные заранее слова для телевизора. — Сегодня трудно представить часть общества, в котором это было бы незаметно… — И не говорите. — Тебе ничего это не напоминает? — а вот встречных вопросов Канеда не ожидал, думая, что теперь Риу пустится в долгий монолог. — Ну… Немного. Не знаю. — Ты думаешь, это тебя не касается. — С чего вы взяли, что я вообще думаю о чем-либо? — усмехнулся Канеда. Попытки залезть в душу начинали надоедать. Конечно, он понимал к чему эти вопросы: манипуляция, призванная заставить его проникнуться. Ну уж нет, это не сработает. — Неужели тебе совсем не хочется что-то поменять в этом городе? — мужчина все не унимался. Понимая, что просто так от вопросов ему не отделаться, Канеда неохотно проворчал: — Если бы и хотел, а что я могу? Ничего не вышло бы. — Как пессимистично… — Скорее реалистично. Вы видели сколько в городе ментов и армии? Лезть к ним — верная смерть. Вам жить надоело? — Может, и надоело, но а будто бы тебе — нет. — Что? — Канеда чуть не поперхнулся. Таких слов он точно не ожидал, хотя — наверное, стоило бы разозлиться, но Канеде стало даже смешно. — Если не ценишь свою жизнь, её можно потратить разными способами, — как ни в чем ни бывало добавил Риу. — Да что вы… — но видимо судьбе были не угодны философские разговоры о жизни и смерти: Канеда не успел даже додумать фразу до конца, как перед глазами без ясной на то причины все потемнело и поплыло. Канеда зажмурился и тряхнул головой — картинка прояснилась, но с настроя это его сбило. — Хотя, забейте. Риу смерил на подростка внимательным взглядом, но ничего спрашивать или спорить не стал. — Возможно, я перешёл черту, извини — мужчина усмехнулся. — А вообще… Интересная ситуация, не находишь? — Ну да, обычно взрослые не говорят детям, что те хотят умереть. — Канеда все ещё не собирался говорить об этом, но острых слов сдержать не смог. Риу едва заметно вздрогнул, но сразу же натянул обычную для него хитрую улыбку. — Я не об этом. — А о чем же? — Обычно все наоборот. Канеда пожал плечами, будто все ещё не понимая, о чем Риу говорил. — Обычно… Это молодёжь — максималисты, которые хотят перевернуть этот мир, ещё не понимая конкретно, что делать и как. Моё же поколение знает, что можно было бы сделать, но уже не верит, что это возможно. — Признаете что вы — глупый идеалист? — хмыкнул Канеда. — Я скорее имел ввиду, что я сочетаю максимализм и необходимые навыки. — То есть глупый идеалист… Погодите, то есть вы хотите сказать, что… — Не волнуйся, опыт и знания можно получить, а мотивация… Рождается из действия. — Но с чего вы вообще взяли, что меня можно чему-то научить? Может я… Как там говорят… Безнадёжный случай? — Это тебе в школе так говорят? Упоминание школы вызвало рвотный рефлекс (и справедливо). Это было последним, о чем Канеда хотел бы говорить. Лучше уж правда говорить о жизни и смерти. — … Может, не будем об этой дыре, а? — скривился Канеда. — Как скажешь. От Канеды не скрылось, как Риу мельком посмотрел на свои наручные часы. — Что, я вас утомил? — усмехнулся подросток. — Напротив. — Тогда, может, опаздываете ещё на одну встречу? — Что ты, сегодня в моем расписании только ты. Но вот у тебя, судя по времени, вот вот комендантский час. — Да пофиг. — Как знаешь. Риу все продолжал что-то говорить, но Канеда быстро перестал улавливать смысл. Ничего особенно сложного или заумного он не говорил, но слова почему-то перестали складываться в предложения, и Канеда чувствовал — даже если он захотел бы сконцентрироваться, он вряд ли много понял бы. Духотища в помещении давила на голову: выйти бы отсюда. — Время… Опасность… Школа… Дальше… думаешь? — кажется, Риу спросил его что-то. Канеда тряхнул головой как со сна. — Что? — Что ты думаешь? — ему пришлось поднапрячься чтобы понять простой вопрос. — Думаю… — не признаваться же, что он ничего не разобрал. — Меня от вас тошнит уже, вот что думаю, — он даже не соврал: ему и взаправду стало несколько нехорошо. Может, от той же духоты бара, а может, действительно от занудства Риу. На удивление Канеды, мужчина не стал злиться или острить в ответ на его грубость, не стал он и пытаться снова его завлечь. Вместо этого он просто смотрел с загадочной улыбкой, как будто у него были некие особые знания, дававшие ему особый же статус. И одновременно будто все ответы уже были перед Канедой, но он в упор их не видел, и до никаких объяснений Риу не снизойдет. Терпеть этого Канеда больше не мог. Он подумал было закатить сцену, но быстро решил, что козёл Риу не достоин больше ни грамма его внимания. Да и в голову не приходило ничего особенного, что он мог бы сказать. Наконец, его подтолкнуло желание как можно быстрее выйти из духотищи на улицу. — Знаете что, — отрезал он и довольно резко встал. — Надоело мне тут с вами сидеть… … — …Пожалуй, я… … — …пойду. … … …