Укротитель тараканов

Помнится, что, когда к Глассу пришёл заведующий их клиникой и сообщил о том, что им заинтересовались «важные шишки», он радовался как щенок, когда к нему пришли люди в идеальных костюмах и потащили молодого специалиста невесть куда, он всё ещё продолжал быть в приподнятом настроении, даже когда на него вылили ушат… информации о настоящем устройстве мира, тысячах аномалий и организации охраняющей мир от аномалий, а аномалии от мира, он тоже не отбрасывал свой позитив. Действительно, смысл грустить из-за бредового помешательства — именно такой диагноз он поставил сам себе в тот момент — когда можно им наслаждаться! Вот он и наслаждается своими галлюцинациями. Радовался, когда его в качестве полевого агента закинули в самую задницу мира, радовался, когда ему пыталась отгрызть голову какая-то чувырла, радовался, каждый раз, когда здоровался за костлявую руку с матушкой Смертью и, естественно, радовался, когда ему сообщили, что за все заслуги его переводят в всем известную своими Н.У.С. и сотнями смертей в день Зону на постоянное место работы по прямой специальности. Радость, граничащая с истерикой, стала чем-то обыденным и привычным. Смерти это единственное к чему Гласс действительно не может привыкнуть. Смерти это единственное, что его до сих пор пугает. Каждый раз задерживая взгляд на окне он теперь как наяву видел эту жёлтую металлическую корзину, доктора стоящего на её перилах, как он кренится вперёд… И на этом моменте мысль сбивается. Понятно, что тема смерти для доктора Брайта не есть такой острой, как для любого другого человека. Скорее всего для него это был просто способ быстрее спуститься. Но сам Саймон никак не мог выбросить из головы то безразличие. Что он сделал не так? Доктора настолько зацепили вопросы? Или он так болезненно реагирует на отказы? Чертовски сложно понять, что в голове у бессмертного человека. Невероятно сильно хочется в этом разобраться. Одна проблема — доктор Брайт отменил все приёмы на ближайший месяц, хотя до этого настырно пытался найти любое окно и выбить именно себе это время, и не попадался психотерапевту на глаза уже несколько дней. Гласс резко дёрнулся, оторвав взгляд от плывущих за окном облаков. Он чуть не забыл, что не один в кабинете. *** — Сотни… Нет! Тысячи маленьких, тёмно-коричневых пятнышек, кажется, беспорядочно снуют в потоках хаоса, что-то несут, тащат в жвалах, дёргают усиками-антенками, но у них есть порядок, понятный только им порядок. Крошечные, незначительные незаметные в потоке они… Каждый из них… Каждый! Являются детальками огромного механизма. Но в то же время если один, два, десять, сотня выпадет из машины, — просто придут в негодность и по ненадобности сама система выплюнет их, не забыв пережевать перед этим, — никто, абсолютно никто этого не заметит, кто-то другой просто займёт освободившееся место, кто-то другой будет таскать палочки, нянчить личинок, защищать колонию и все в тот же момент забудут о них… Все-же у каждой этой букашки есть своя обязанность. Посмотри внимательно на одного из них и что увидишь? Чёткий план, выверенная система, выработанный маршрут. Кто-то выдаёт задания? Они сами знают, что делать? Но все они снуют по чёртовым коридорам, выполняют одни и те же задания… пишут бессмысленные бумажки, изредка общаются, пьют кофе на перерывах, грустят, злятся, радуются! — Доктор Айсберг… — Гласс озадаченно подпёр подбородок, когда выдалась пара секунд тишины в долгой, эмоциональной речи. — Скажите, с каких пор вас посещают такие образы? Пациент не ответил, он задумчиво пялился в пустоту и грыз свой большой палец, казалось, что он за это время должен бы обглодать его до кости. — Доктор…? — А? Образы? Примерно с того времени как мне подарили муравьиную ферму. Ты представляешь, я же для них божество! Могу взять и щедро подкинуть им несколько кубиков сахара, а могу вооружиться лупой и выжечь этих сукиных детей по одному. Медленно наблюдая за смертью каждого. — в глазах доктора альбиноса зажёгся кровожадный огонёк, от чего он однозначно выглядел ещё более жутко: практически белые взъерошенные волосы, бледная кожа, под которой проступали синие дорожки вен, светлые глаза с зрачками-точечками, белки глаз, покрасневшие от недосыпа и переработок и от них же под глазами, залегли тёмные круги. — Чувство власти меня… меня… — Будоражит? Поражает? Восхищает? Пугает? — Гласс накинул вариантов. — Возбуждает… — Вам однозначно нужен отпуск, доктор. — тяжело выпустив воздух из лёгких он стал шкрябать ручкой по блокноту. *** — Наконец-то. — Гласс довольно потянулся, сидя в своём кресле, когда за Айсбергом захлопнулась дверь. Сейчас у него в приёмах выбилось маленькое окошко, буквально на пол часа и он хотел бы использовать это время для того чтобы хотя-бы немного разгрузить мозги. Путь до комнаты отдыха пролетает за секунду, хочется прямо здесь и прямо сейчас чего-нибудь тёпленького и сладкого, так что Саймон рвался напролом к своим желанным зелёному чаю и коричным булочкам. Конечно, он не упустил возможности мило улыбаясь спросить про здоровье седого охранника на КПП и приветливо поинтересоваться как настроение у лаборанток из биоотсека. Он пока не мог понять какая репутация складывается у него в этих стенах, кто-то откровенно фырчит на него называя его последней подстилкой или вообще подозревает во всех грехах, а добродушие зовут маской, но большинству, кажется, он всё же нравится и это несомненно греет душу. — Простите. — неловко проронил, когда столкнулся с кем-то в дверях. — Ой, агент Диоген, простите, я сегодня рассеянный. — Ничего… — жеманно улыбнулся человек сложно определимого пола. — А-а… Не желаете выпить чаю? — он с надеждой повёл бровью. — М-м-может позже? — агент постучали пальцем по кисти, там, где должны быть наручные часы, намекая что времени на это абсолютно нет и сразу же продолжили путь. — Как насчёт завтра в обед? — Глассу не хотелось отпускать этого человека. — Ага, конечно, до завтра, док! — агент на ходу пытался) накинуть пиджак на плечи и не выронить стаканчик горячего кофе из рук. — Хорошего дня… — тихо проговорил вслед, наблюдая за исчезающим в толпе человеком. Как-то странно последнее время на него реагирует этот агент, казалось, даже специально избегает, будто побаивается. Но на размышления времени много не ушло, его перебил громкий оклик: — Са-аймон! Гласс оглянулся по сторонам в попытке найти кто его окликнул. Не прошло и пары секунд, как человек появился перед ним сам, будто вынырнул из-под земли. Доктор Брайт говорил как обычно, как ни в чём не бывало. Саймон растерялся и не смог выдавить из себя ни слова. У него перед глазами застыл тот момент, как доктор расправляет руки и падает-падает-падает… Почему-то даже первая увиденная Глассом смерть этого доктора не так впечаталась в память. *** Первый рабочий день — сколько много эмоций в этой незамысловатой фразе. Что же этот день может подготовить? Страх перемен? Бесконечные претензии и ругань? Пролитый от волнения кофе на новую рубашку? Всё что угодно! Но вот побег от неведомой поебени в планы Саймона никак не входили. Он вообще не должен был никаким образом сегодня попасть в отсек содержания Евклидов, но Зону 19, по-видимому, проектировал тот же кто и Кносский лабиринт, так что совсем немного заплутав психотерапевт вместо уборной попал на кровавую бойню. Огромная монструозная тварь рвала людей с такой лёгкостью, будто это не больше чем бумажные человечки. В кровавой каше в глаза бросилось одно такое же окровавленное пятно, оно носилось вокруг той твари и орало матом с лёгким британским акцентом. Быстро бегать он никогда не умел, но вот быстро убегать научился, будучи полевым агентом, так что ноги, будто на автопилоте, сразу же сорвались с места и унесли его в ту же сторону откуда принесли, но вот незадача, та штука уже успела заметить пугливую жертву, так что решила покинуть терзание мужчин в жёстких панцирях и поиграть с безоружной мышкой. Гласс нёсся по коридорам, подмахивал коленями практически до носа и истерически вопил, пока махина раз так в пять больше него не отставала ни на шаг и попутно разносила всё что попадалось на пути. Казалось, ещё немного и под когтистую лапу попадёт сам психотерапевт. Вот таким марафоном ознаменовался конец первого рабочего дня. — Э-э-эй, блядь кудрявая, это вообще-то моя хуйня! Где-то вдали раздался возмущённый крик и из ближайшей развилки коридоров выскочила тележка уборщика с кучей тряпок, флакончиков моющих средств и вёдер, а на ней то самое неуёмное пятно, покрытое с ног до головы кровью, размахивающее одной из швабр, как мечом, пока они неслись лоб в лоб друг другу Саймон смог разглядеть ещё пару интересных особенностей: на груди сверкало большое украшение, а на лице самоуверенная ухмылка, граничащая с сумасшествием. Безумный человек вильнул перед психотерапевтом и объехав его влетел прямо в объект. Пока даже тварь охуевала незнакомец с оглушительным хохотом бросился на Это с голыми руками, не считая швабры и пшикалки для стёкол. Казалось бы, наконец-то Саймон мог бы оторваться от этого кошмара и бежать пока хватит сил, залететь в свою комнату, забиться под стол и рыдать, но он сначала сам не понял почему затормозил и как зачарованный наблюдал за побоищем. В момент, когда тварь откинула бесстрашного безумца в стену и стала его рвать на лоскуты, парень наконец понял зачем он здесь, он, не осознавая опасности схватил первое что попало под руку — огнетушитель со стены и без любых мыслей кинулся вперёд. –У-уйди-уйди-уйди-уйди-уйди-уйди-уйди-уйди-уйди-уйди, с-с-страшилище… — пищал пока размахивал красным баллоном перед огромнейшей мордой. — Ты что бессмертный? — рассмеялся безумец и сам попытался отпихнуть дурачка в сторону обломком швабры, пока Гласс не бросал попытки вырвать его из пасти объекта. — Н-нет, я психотерапевт! — крикнул, хорошенько замахнувшись и треснул десятикилограммовым баллоном по скалящейся морде, даже смог выбить твари один клык размером с ладонь. Наконец монстр выплюнул полупережёванного доктора и теперь полностью подарил всё внимание жалкой букашке. — Беги, дебил, сука, оно тебя сожрёт! Пока покалеченный доктор орал, ржал, булькал кровью и пытался махать палкой от швабры, оно с лёгкостью опрокинуло хлипкое тело, прижимая когтями к полу и уже разинуло пасть, чтобы за один укус оторвать блондинистую голову, но тут ему в глотку выстрелил плотный поток белой пены. Монстр от неожиданности отшатнулся, а затем стал чихать и кашлять. Гласс от страха не понимал, что происходит, но осознавал, что это хоть как-то пугает тварь, так что он вскочил на дрожащие от адреналина ноги, продолжая стрелять в монстра с огнетушителя, тот сначала пытался отбиваться, но скоро стал скулить, точно загнанная собака и, поджав хвост, шмыгнул в развилку, подальше от этих двоих ёбиков. В то время с разных сторон уже стали подтягиваться подкрепление МОГ. Несколько вооружённых до зубов отрядов стояли посреди коридора и глупо пялились как худощавый рыдающий от страха парень гнал объекта, пока пена в баллоне не закончилась. — Чего стоите, стая имбицилов, вы поняли, что надо делать?! Сейчас же взяли ебучие огнетушители… Не огнемёты, Джейми, это было бы круто, но не сегодня. А, да, огнетушители! И погнали это уёбище в камеру! Чтоб, когда я воскрес тут уже и кровь отмыли! — с максимально уверенным видом на который только способен человек с выпущенными наружу кишками командовал безумец. — Так точно сэр! — оперативники в ту же секунду испарились с места, оставив Гласса с огнетушителем, одышкой и Брайтом в пустом коридоре. — Меня окружают сплошные кретины. — прорычало полуживое тело, провожая чёрные формы взглядом. — А ты… — он приподнялся на локтях, с трудом сфокусировался на белобрысом и слегка усмехнулся с него. — А ты ебанутый. Мне нравится. Испуганный, испачканный кровью парень подошёл, пошатываясь из стороны в сторону и обессиленно упал на колени, грустно поджимая губы. — Я хотел вам помочь… — он попытался хоть как-то зажать рану на весь живот, закрыть её остатками халата, но крови от этого меньше не стало. — … но не получилось, простите. — Помочь? Помочь мне? Зачем? — Просто… Я не мог вас оставить. — Ты же меня первый раз видишь, придурок. Тебя чуть не сожрали! — безумец откровенно рассмеялся и схватил психотерапевта за руку слабеющими пальцами. — Скажи, как тебя зовут? — Саймон Гласс. — Са-аймон. Ты не сильно ушибся, когда падал с небес? — он рассмеялся и обессиленно зашёлся кровавым кашлем. — Д-доктор…? — Ладно-ладно, не время для тупых подкатов. Пойдём на свидание? — Доктор, вы… — он шмыгнул носом, глотая всхлипы, а глаза заблестели слезами. — Ох, нет-нет, не плачь, ничего страшного, я просто умираю. *** Если первый день психотерапевта прошёл в суматохе и безумии, то второй казался затянутым туманом. Он весь день был сам не свой, произошедшее накануне его действительно сильно шокировало. Нет, он и раньше видел смерти, даже до работы в Фонде, его больше шокировал тот человек. Он слишком беззаботно отнёсся к своей смерти, будто в этом ничего нет, будто такое с ним происходит каждый день и… это впечатлило. Правда, впечатлила его безумная отвага, поразительная целеустремлённость. Гласс целый день ходил в трауре по человеку имя которого не знает и размышлял над всем увиденным. И вот сейчас, путешествуя будто в бреду по пустому, ночному коридору, он не видел куда идёт, только из разу в раз прокручивал в голове того человека. — Привет, Са-аймон. — раздался оклик, который перебил рябящий белый шум в ушах. Где-то позади стали приближаться довольно громкие, шаркающие шаги. Видимо, всё же парень здесь не так одинок, как хотелось, он принял своё обыденное выражение лица и обернулся на нарушителя покоя. К нему, совершенно спокойно прыгая по плитке на полу, стараясь не наступать на швы, и насвистывая какую-то мелодию, приближался… кто-то. — Простите, я вас знаю? — в его голосе второго звучало что-то еле уловимое и смутно знакомое. — Ага, вроде того, Саймон Гласс. — развёл руки в приветственном жесте, казалось, что они сто лет как приятели, и остановился где-то в пяти шагах чего-то ожидая. Гласс тоже замер, медленно прошёлся взглядом по незнакомцу. Он его точно ещё ни разу не встречал, но вот хитрый прищур, наглая ухмылка, забавная манера речи, экспрессивные жесты и… амулет… Амулет? Амулет! Точно! Психотерапевт чуть не вскрикнул от удивления. — Что же ты так побледнел, мертвеца увидел? — расплылся в невероятно самодовольном оскале. — Да-да-да. Иисус воскрес, и я тоже. Перед тобой тот самый Великий и Ужасный, безумный, гениальный, бессмертный, а самое главное шикарный, Джек, сука, Брайт! — к концу речи театрально поклонился прямо в ноги. Саймон замер словно белоснежная мраморная статуя, даже не моргая. — Так что, когда на свидание? Гласс, как стоял, так и свалился в обморок.