Golden Bird of Happiness

      – Я хочу остаться, но у меня есть условия, – отпив отвара, Нат продолжил, – Вы не будете спрашивать, что произошло на побережье – это, во-первых. Во-вторых же, вы также не сообщаете никаким службам что я нахожусь здесь. И последнее – после того как я уйду вы забудете обо всем, что здесь было.              Нат пристально смотрел на спокойное лицо Эбби, ожидая в ответ всего что угодно, но явно не спокойного и понимающего взгляда, который буквально сбивает его столку. Встав со стула, Эбби подошла в плите, заварила себе чашечку чая, вернулась на место и спокойно начала:              – Хорошо, я выполню все твои условия, но и ты тогда должен выполнить мои, – отпив чай, Эбби посмотрела Нату прямо в глаза и продолжила, – Во-первых, ты будешь готовить и прибирать по специальному расписанию, которое мы составим. Во-вторых, во время лечения ты будешь следовать моим четким инструкциям и не будешь напрягать тело, пока я не скажу, что ты полностью здоров.              Минут пять они пристально смотрели друг на друга, обдумывали условия. Первой встала Эбби, решив убрать пустые кружи в раковину. Натаниэль встал со своего места и начал вытирать помытые ею кружки.              – Значит мы заключили сделку?       – Да, милый, мы заключили сделку. Насчет расписания, как бы ты хотел его построить? – спросила Эбби, посматривая на Ната, – Ты можешь готовить или мыть посуду, но убираться тебе пока не стоит, раны могут открыться.        –Я умею готовить, так что...       – Прекрасно! – воодушевленно вскрикнула Эбби, повернувшись к Нату, – но ты так и не сказал, как тебя зовут. Если не хочешь говорить имя, то назови хотя-бы прозвище.              Натаниэль замер. Он не знал, что ответить. Именами и документами занималась Мэри, а Нат просто следовал за ней по пятам. Сейчас же все свалилась на него и Натаниэль не был к этому готов. С одной стороны, он может не скрывать свое имя, ведь он не собирается выходить из дома, но с другой, если Эбби позовет его по имени вне этого дома, ему конец.              – Дорогой, – нежно позвала его Эбби, – тебе необязательно говорить мне свое настоящее, если у тебя есть на то причины, я понимаю и не хочу, чтобы тебе было некомфортно.       – Я…я Натаниэль, но оно длинное и это имя дал отец, так что… – замялся Нат, отводя взгляд от Эбби.       – Все хорошо, милый, это нормально не любить свое имя. Если хочешь, мы можем придумать сокращение или прозвище, – все тем же нежным и ласковым голосом, из-за которого в груди разливалось тепло, – хм, можно Натти, Нат, Наэл, Нил, можешь выбрать что-то из этого.       – Я не знаю, – растерянно ответил ей Нат, – мне все равно, главное не Натан.       Посмотрев на него понимающим взглядом, Эбби сказала, что начинает готовить обед и хотела бы чтобы он присоединиться.              

***

      – Божечки, Натти, это просто невероятно! – воскликнула Эбби, смотря на красневшего все больше с каждой секундой Ната, – Где ты научился так вкусно готовить?!              Уши и щеки стремительно становились теплее, от такого непривычного произношения его имени и похвалы. Мэри никогда не называла его нежно или ласково, а вместо похвалы почти всегда приходилось выслушивать вечные крики и упреки в том, что он бесполезный груз, который нужно бросить и забыть.              – Это не так трудно… Да и блюдо простое, здесь… Здесь нет ничего невероятного! – пытался отрицать Нат, всё еще весь красный от смущения.       – Дорогой, не обесценивай свои старания, – с твердостью в голосе сказала ему Эбби, повернувшись к нему, – Ты действительно сделал вкусное блюдо, может оно и было простым, но ты старался и вложил душу в это, так что не обесценивай свой труд.       Это приятно. Приятно, когда тебя хвалят за то, что от тебя раньше требовали как обязанность. Чувствуешь себя не таким маленьким, жалким и обиженным на все во круг.        – Спасибо, – пробормотал Нат на грани слышимости.       – Не за что, сладкий, – мило улыбнувшись сказала Эбби, – давай проверим твои повязки на груди и крыле, проходи в гостиную, я все подготовлю.              Сев на мягкий диван в гостиной, Нат огляделся. Простенькая, но уютная комната. По сторонам от дивана стояли кресла того же вида что и сам диван, напротив них небольшой, круглый стеклянный столик. На камине стояла куча различных фотографий. Хоть фотографий и было много, по большей части все подростки, запечатленные на них, являлись одними и теми же. Скорее всего это те самые "засранцы", о которых говорила Эбби.               – Это "Лисы", – садясь с другой стороны дивана, сказала Эбби, – команда по Экси, знаешь о такой? – Натаниэль кивнул, – Я являюсь их медиком, и честно сказать, я никому не пожелаю такой жизни как у них. Они пережили разные ужасные вещи, и я рада, что эти ребята смогли многое пережить, так что теперь у них все хорошо.              Эбби явно погрузилась в свои мысли, на лице ее расцвела нежная и любящая улыбка, а около глаз появились звездочки-морщинки. Смотря на эту картину, Нат почувствовал себя крайне неловко и немного покашлял, тем самым вырывая Эбби из воспоминаний, после потянулся к своим бинтам.              – Боже, прости, давай я помогу, – прощебетала Эбби, начиная разбинтовывать Натаниэля.       – Ничего, ты можешь не помогать, – тихо проговорил Нат, – Ты в принципе не обязана была хоть что-либо делать, да и...              – Натаниэль.              Эбби смотрела на него чересчур строго, будто слова, что Нат только что произнес, были чем-то оскорбительным для нее.              – Я не знаю, что с тобой случилось. И я не буду спрашивать, если ты не захочешь сам рассказать. Но ты должен понимать, что, как и все, имеешь право на спасение. И не важно, в какой тяжелой и запутанной ситуации ты сейчас находишься, я хочу помочь тебе. Будь то перевязка или же приготовление еды, но я хочу сделать что-то, что облегчило бы твою и без того тяжелую жизнь.              Смотря ей прямо в глаза, Натаниэль почувствовал приятное и тягучее тепло груди, которое он не чувствовал долгие годы в своей жизни. Не выдержав такого пристального взгляда, Натаниэль опустил глаза и начал пристально рассматривать свои бинты, после начав снимать их с себя.               – Я не могу, – прошептал Натаниэль не поднимая взгляда, – Я просто не могу...       – Я понимаю, – также шепотом ответила Эбби, – но надеюсь, что спустя время примешь мои слова, – и уже чуть громче, – Давай сменим уже бинты и проверим крыло.              Сняв окровавленные в некоторых местах бинты, Эбби начала осматривать швы. Аккуратно надавливала на них, проверяя надежность. Натаниэль, в свою очередь, также попытался осмотреть свои будущие шрамы, за что получил хоть и легкий, но достаточно болезненный подзатыльник.       – Ауч! – вскрикнул Нат, поглаживая ушибленный затылок, – За что?       – Я же говорила не перенапрягать тело, а ты ворочаешься как уж на сковородке! Сиди спокойно, не двигайся, а то я могу нечаянно поранить тебя, хорошо? – получив утвердительный и слишком комично-резкий кивок, она немного расслабилась и ответила, – Спасибо.              Тщательно обработав и продезинфицировав порезы, Эбби начала накладывать новые бинты. Немного покрутившись, чтобы понять, не перетянула ли она бинты, Нат сел к ней спиной.       – Хорошо, швы в порядке, поправлять не нужно, порезы даже начали уже заживать, – по порядку объясняла Эбби, продолжая уже бесконтактный осмотр – Сейчас я буду осматривать твое крыло. Прости, но я не орнитолог, поэтому, если ты почувствуешь дискомфорт или резкую боль, сразу говори, я прекращу.        – И все же… Прошу, только аккуратно, крылья очень чувствительные, я могу рефлекторно ими дернуть и ударить тебя.       – Спасибо что предупредил, я постараюсь сделать все как можно безболезненнее.              Аккуратно развязав и сняв повязку, Эбби начала осматривать раненое крыло. Движения были нежными и плавными, тем самым не приносили какого-либо сильного дискомфорта. От перебирания перышек было немного щекотно, но вот касания некоторых перьев, наиболее близких к месту травмы, вызывали неприятную тянущую, но терпимую боль.  И все же Нат непроизвольно вздрогнул. Испугавшись, что мог случайно задеть Эбби, он резко оглянулся… и увидел Эбби, которая сидела с поднятыми вверх ладонями, и потерянно смотрела на него в ответ.              – Прости, я должен был предупредить, но не...       – Все хорошо, Натти, это рефлекс, ты этого не хотел, так что давай продолжим, –Эбби вновь мило улыбнулась ему, тем самым попыталась успокоить, – осталось не так много, еще минуток десять, и ты свободен        – Хорошо, – прошептал Нат, а Эбби принялась за дело вновь.              Внимательно и тщательно осмотрев место травмы, а также слегка его прощупав, Эбби поняла, что кость не была сломана, но явно деформирована, скорее всего трещина, но при том достаточно глубокая, на сколько – точно не понятно. Решив разобраться с этим позже Эбби, наложила свежую повязку и аккуратно зафиксировала его крыло. Внимательно пробежавшись взглядом по всем травмам еще раз и удостоверившись в их лечении, она стала собирать аптечку.              – Ну чтож, – начала объяснять Эбби, вставая с дивана, – Это было чертовски близко, скорее всего у тебя глубокая трещина, так что сможешь полноценно использовать крыло только через две, а то и четыре, недели, – собрав наконец аптечку, она продолжила, – насчет лекарс..., – не успела она договорить, как Нат ее перебил.        – Вы правда согласны укрывать незнакомого вам человека и помогать ему просто так? – прохрипел Нат.       – Как я и говорила, абсолютно каждый человек заслуживает шанс, и я как медик группы подростков с темным прошлым просто обязана была его тебе дать, – мягко и с немного грустной улыбкой, проговорила Эбби.       – То есть, вы не взяли бы меня, если бы не были знакомы с этими, как вы сказали, "засранцами"? – с подозрением спросил Нат, немного насторожившись, ведь если бы не Эбби, его могли забрать и мучать люди Мориямы. Его без какой-либо жалости посадили бы в "золотую клетку", и он навсегда позабыл бы о том, каково это быть на воле. Отогнав эти мысли прочь и пытаясь сохранить свой голос как можно более ровным и спокойным, при этом не контролируя крылья, что в невольном жесте защиты прижались к спине настолько, насколько им только позволяла повязка, – Ты бы просто бросила меня там? Умирать среди трупов?       – Боже, нет конечно, я бы все равно взяла тебя к себе, но возможно немного по другой причине, – задумчиво и отчасти виновато, проговорила Эбби, – я, как и многие врачи, давала клятву Гиппократа, и волей-неволей следую ей. Не пойми превратно, я люблю свою работу, просто ее бывает слишком много и... И из-за нее я пропускаю те моменты в жизни, которые бы хотела увидеть своими глазами. Но вместо радостного времяпровождении с дорогими и любимыми, я занимаюсь спасением всех нуждающихся, что, несомненно, важно, но… Стоит брать в расчет, что я также вижу и множество смертей. Вот, к сожалению, именно этого в моей жизни с каждым днем все больше, больше и больше... Если бы я не была знакома с командой, я бы все равно спасла тебя, только нам с тобой было бы сложнее. Я явно не смогла бы быстро научится многим нюансам в плане прикосновений, задаваемых вопросов, долго бы училась полной честности и доверию. Это – то, чему научили меня мои ребята, –под конец на лице Эбби появилась едва заметная любящая улыбка.       Натаниэль не хотел остаться в долгу, ведь только что это была довольно таки личная история, ее опыт, ее эмоции и ошибки, а так же... Правда. Эбби рассказала ему ту правду, которую может кому-то и говорила до этого, но явно не так часто, как могло бы показаться. Ведь правда – это то, что человек практически всегда предпочтет скрыть, будь то ради собственной выгоды или комфорта. В личном общении неудобную правду никогда нельзя узнать, как ты ни старайся, если только сам человек не хочет этого. Немного посидев, Нат притянул к себе здоровое крыло и начал перебирать перья, чистя его и параллельно начиная говорить.       – Я понимаю. Тяжело видеть смерти людей, – начал Нат смотря в стену, в пустоту, – но тяжелее смотреть на смерть человека, который был опорой многие годы. Возможно, слабой и ненадежной, но все же опорой. И вот, какое-то лишь мгновение, и он умирает, а ты остаешься один. Эбби смотрит ему прямо в лицо, а тот все также непрерывно прожигает взглядом стену.       – Таким маленький и беспомощным в этом огромном мире. Хочется спрятаться, ведь ты в тупике и не имеешь ни малейшего понятия, что делать дальше, куда идти, к кому обратиться за помощью. Ты один. И у тебя есть только ты, боль и отчаяние, которые словно передали тебе по завещанию. Завещанию от дорогого, но умершего человека. Проклятие я бы даже сказал. Вечное проклятие, которым ты живешь, даже сам не понимая для чего. А ты и не можешь знать, или задумываться об этом, ведь тебе просто надо выжить…              Такая гнетущей атмосфера.              Просидев несколько минут, Эбби все же решается медленно и очень аккуратно подняться с дивана. Она берет аптечку в руки и тихим, спокойным и невероятно ласковым голосом говорит:       – Обед будет готов минут через двадцать, так что отдохни и будем кушать, ты можешь пока посидеть здесь. Тут есть стеллажи с книгами, многие из них связаны с медициной, так что вряд ли будут особо интересны тебе, но, если что-то найдешь, можешь не стесняясь читать.       После этих слов Эбби мило улыбнулась и скрылась за углом, а Натаниэль погрузился в свои мысли, даже не заметив, как задремал.