"—ты же не Эндрю, верно?"

      Аарон вышел из класса, стараясь делать максимально глубокие вдохи, краем глаза подмечая, что идущий рядом Жан делает примерно тоже самое. Коридор заметно опустел, большинство учеников разбежались либо по внеклассным занятиям, либо по корпусам общежития.       Аарон вспоминает свой недавний разговор с Рене, в котором та уточнила, что они должны будут встретиться после уроков, вроде бы у парадного входа, и парень поспешил туда, не смотря на то, что Жан странным образом пропал на некоторое время, но никто и не просил его таскаться за Миньярдом, так что вероятнее всего, тот просто пошел в свою комнату.       У главного входа его действительно ждала девушка, которая поглядывала на часы, висящие на стене, но стоило ей заметить подходящего Аарона, она расплылась в улыбке, — Эндрю! Я помню мы договорились встретиться тут, не хочешь прогуляться? На улице неплохая погода.       Аарон кивнул, соглашаясь и проследовал за девушкой, чувствуя кожей исходящую от нее опасность, словно не согласись он с ней прогуляться, она бы сразу сделала что-то такое, что могло ему не понравится. Они пересекли границу пришкольной территории, предоставляющей собой небольшой огороженный парк с единственным входом. Аарон даже присвистнул от такого расточительства, он был в парках всего пару раз, да и то, эти походы происходили отнюдь не от хорошего настроения.       Прогулка шла спокойно, настолько, насколько это возможно, но Аарон не позволял себе забыть, что это не свидание с милой девушкой, а какой-то серьезный разговор, правда он не понимал чего хочет добиться Рене своими действиями.       Они остановились у скамейки, рядом с небольшой березой, и тогда Рене наконец заговорила, — скажи пожалуйста, какое мое имя, Эндрю.       — Рене, – не мешкая, ответит Аарон, странно хлопая глазами, мол, она что забыла, что сама его назвала во время этого театра одного актера перед школьной территорией.       Сама же девушка, сделав какие-то выводы в своей голове, задала второй вопрос, — а тебя как зовут?       Вот тут-то Аарону пришлось подумать. Назвать себя именем брата казалось проще, но не естественно, ведь он еще не встал на его место, да и вряд ли смог когда-либо это сделать, поэтому он немного помолчал, а потом тихо, словно боясь что его услышит директор как-его-там Морияма, — Аарон, – он сделал небольшую паузу, боясь открыть правду без пяти минут незнакомке, — Аарон Миньярд.       — Близнецы? – Аарон утвердительно кивнул, — это многое объясняет. Что случилось с Эндрю?       Аарон сделал несколько шагов вдаль, прислонившись к дереву, той самой березе, и поднимая взгляд вверх, словно не желая, чтобы эти слова, словно точка невозврата, вылетели из его рта. Эндрю мертв. Эндрю умер. Эндрю убили?       В небе мирно пролетали редкие птицы, ветер колыхал траву и листву деревьев, а у Аарона не было слов, чтобы описать весь этот животный ужас, который испытывает он внутри только от мысли о том, что его брата убили. Его сильного, крепкого брата, который всегда был впереди всех, защищал его - был убит. Он даже представить себе не мог человека, который пошел бы против его брата. Эндрю был пугающим.       Множество мыслей бились об черепушку, вызывая еще больше сомнений. Да, Эндрю курил, но не могло же произойти все так быстро? Значит, все-таки убийство? Когда Аарон уже тяжело дышал, сползая по дереву вниз, к нему подошла Рене, — Эндрю, – она осеклась, — прости, вы слишком похожи, Аарон, дыши глубже. Я понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь, но мне нужно чтобы ты прямо сейчас мне сказал, что случилось с твоим близнецом, это важно.       Аарон загнанным зайцем посмотрел на Рене, чувствуя, как часть сомнений улетучиваются оставляя место чему-то, похожему на благодарность, да, это не были слова поддержки, не были безопасные объятия, в которых ты чувствуешь себя защищенным от всего мира, но такие простые слова, как просьба дышать глубже и извинения звучали для Аарона как гром среди ясного неба. Он чувствовал себя мушкой, потерявшейся в темноте и наконец нашедшей свой источник света, поэтому он набрался смелости, чтобы на одном дыхании ответить, — Эндрю мертв.       Его голос звучал намного громче и кажется перекрыл все то, что шумело до этого: и ветер, играющий в листве, и насекомых, вообще все, словно кто-то выкрутил звук на минимум на образном компьютере, и Аарон ничего не мог сделать. Рене сделала несколько маленьких шагов от него, протягивая руку, предлагая подняться, принять ее помощь, и почему-то Миньярд, не раздумывая, взял ее руку, позволяя поднять себя словно тряпичную куклу.       — Аарон, его убили? – Рене как-то по особому произносила его имя, это не было похоже на презрительное шипение матери или одноклассников или монотонную речь Эндрю. Почему-то в этот момент захотелось узнать, как бы его имя произнес Жан.       — Я не знаю, директор сказал мне, что я должен занять его место, но я — не он. Я не знаю, как он себя вел здесь. Я не знаю, чем он руководствовался в своих действиях. Я не знаю, что мне делать, но я не хочу к, – Аарон сделал паузу, оценивающе осматривая Рене, которая слушала его тираду, и решив, что пока не готов посвятить ее в свою жизнь с этой стороны, — оттуда, откуда я пришел. Не хочу туда возвращаться.       Аарон неосознанно зажмурился, ожидая осуждения, смеха, да чего угодно, но почувствовав нежное прикосновение к своей макушке, которая неуверенно потрепала его по волосам, Миньярд отшатнулся, не привыкший к теплым прикосновениям.       — Прости, я не хотела тебя напугать, – вздохнула Рене, поднимая обе руки, как бы сдаваясь, — я хочу и могу помочь тебе стать тебе похожим на Эндрю, если ты, конечно, захочешь принять мою помощь.       Аарон смотрит на Рене зашуганным зайцем. Он привык, что прятать свои слабости — способ выживания, игнорировать свои чувства, пока не пойдет из горла — безопасно. Сейчас, миловидная девушка, стоящая в пару шагах от него и смотрящая с искренним сожалением не входила в его мировозрение, была чем-то не от мира сего. Миньярд смотрит на нее.       Честность — это важно. Для Миньярда честность зеленая. Эндрю никогда не был зеленым, он был самым черным пятном в его темной жизни. А Рене честная, зеленая, настоящая. И Аарону хочется довериться, позволить этой зелени подхватить его, провести туда, где спокойно и безопасно.       Рене ничего не говорит. Молчит. Видит, как тяжело дается самый обычный кивок Аарону.       Уокер не позволяет себе улыбнуться, не сейчас, когда все трещит по швам и в любой момент единственный ключ к замку, за которым спрятано местонахождение Эндрю может сбежать. Для Рене Аарон ничего не значит, не смотря на то, что он близнец Эндрю. Но Она не из тех, кто не подаст руку помощи тому, кто нуждается в ней. В своих глазах Рене серая. Черный, который ужасно хочет быть белым, но в нем слишком много плохого, чтобы стать чистым. Эндрю другой — он позволил своей внутренней тьме победить, но в глазах Рене он тоже серый, просто темный. Никто не лишен второго шанса.       Рене указала на скамью, предлагая поболтать и провести время вместе. Домашняя работа сама себя не сделает, да и вряд ли Аарон знает всю программу, которую должен знать Эндрю. В общем, убить двух зайцев одним выстрелом.

***

      Звуки природы мало отвлекали Аарона и Рене от тетрадей, да учебников. Атмосфера была что ни на есть умиротворенная и легкая. Аарон тяжело с кем-то сходился, но что-то внутри него разливалось приятным малиновым вареньем, пускай он никогда его и не пробовал. Странно, как легко он согласился посидеть рядом с Рене делать домашку, не смотря на то, что произошло не так давно. По коже пробежали мурашки.       — Рене, а как ты поняла, что я это не Эндрю? – голос еще немного дрожит, но почти вернулся в норму, чтобы Аарон больше не звучал как забитый кролик.       Девушка подняла взгляд от учебника по химии, в какой-то момент, слишком внимательно рассматривая, Аарона, прежде чем тихо ответить:       — Почувствовала.       Атмосфера вокруг немного напряглась, словно даже ей казалось чертовски неправильным то, что Рене недоговаривает что-то. Девушка еще немного помялась, заламывая себе руки, прежде чем продолжить.       — Вряд ли кто-то тебе говорил, но это место для людей, которые немного отличаются от обычных, – она быстро вдохнула, прикрывая рот и внимательно наблюдая за реакцией Аарона, — я ощущаю эмоции других людей на подсознательном уровне, это как если бы смотрел на меня и видел меня в определенном цвете с подписью того, что эта эмоция означает, понимаешь?       Аарон не понимал, от чего у Рене была такая резкая реакция, ведь это звучит невероятно круто, учитывая, что сам Миньярд не раз мечтал прочитать мысли и эмоции своего близнеца или матери, чтобы наконец понять зачем они так делают, поэтому он поспешил озвучить это:       — Это же вау, ты только понимаешь, какие это эмоции или прям ощущаешь их как свои? Может, у эмоций и правда есть цвета? – Аарон впервые в своей жизни ощущал детский восторг, тараторя и проглатывая буквы, но во все глаза уставившись на Рене.       Девушка же смущенно заправила прядь волос за ухо, выглядя одновременно и смущенной, и немного подавленной — интересно, почему?       — Я бы не сказала, что в моем случае это абсолютно хорошо, но да, действительно интересно, – Уокер окончательно закрыла учебник, убирая его на колени, призадумавшись, — я частично чувствую чужие эмоции как свои, для меня это больше как телевизор на фоне: вроде они есть, а вроде бы и нет.       Аарон закивал, удерживая себя от того, чтобы как какой-то фанатик не начать записывать все, что ему покажется интересным:       — А какая способность была у Эндрю? После того, как тема ушла с самой персоны Рене, она заметно расслабилась.       — Он никогда не распространялся насчет этого, но насколько я знаю что-то связанное с оружием.       Аарон задумчиво кивнул, вновь возвращая себя к учебе — в конце-концов ему нужно наверстать упущенное по химии и биологии, тем самым знаменуя окончание диалога.

***

      Ветер шелестел в кронах деревьев, а солнце уже опускалось за горизонт, когда Аарон поднял затекшую шею от учебника, почувствовав неприятный холод. Рене ушла около часа назад сославшись на встречу с подругой, а Миньярд, гонимый любопытством, остался и продолжил изучение учебников. Удивительно, сколько всего он не замечал. В любом случае, стоит вернуться, и если ему захочется, и он будет один, можно будет продолжить учиться.       Один... Аарон привык справляться со всем в одиночку, но от того, что за его столь долгое отсутствие вместе с Рене в глубине души он ждал что тот же Жан хотя бы подойдет, переминаясь с ноги на ногу и поинтересуется куда он ушел. На самом деле близнец довольно быстро привязывался к тем, кто проявляет к нему заботу, пускай и не всегда ее принимал, считая намного более важным сохранить собственную независимость. Ха, и где он сейчас? Согласился на помощь без пяти минут незнакомки и на полном серьезе скучает по какому-то там кудрявому мальчишке. Бля, Аарон из прошлого плюнул бы Аарону из настоящего в лицо. Ядом.       Миньярд хихикнул, представив эту сцену, а живот неприятно скрутило — кажется, он сегодня почти не ел. Мотивация вернуться в общежитие увеличилась в стократ, и вот он уже стоит на пороге мужского корпуса. Не смотря на небольшую пробежку с - на минутку - далеко не легкой ношей, Аарон почти не чувствовал себя уставшим, да и зачем? Сейчас он придет в комнату, где не воняет алкоголем, ему некуда торопиться, ведь нет не единого шанса, что он где-то увидит пьянствующую мать или что-то в этом духе.       Аарон уже подходил к комнате, как краем глаза заметил совсем недалеко от двери Жана? Почему он сидит на полу? На его одежде что... кровь? Миньярд положил учебники на пол, опускаясь на корточки рядом с Жаном, просто надеясь, что тот еще дышит или хотя бы что это какой-то пранк... это же так называется? Аарон не умел проверять пульс, поэтому с некоторым иррациональным отвращением опустил руку кудрявому на грудь. Боже. Судьба-злодейка хотя бы раз была добра к Аарону — он почувствовал слабые и легкие, словно перышко, вдохи. Он даже не заметил, как сам задержал дыхание и смог сделать глубокий вдох только после этого осознания — Жан жив.       Только сейчас Аарон почувствовал, как сильно колотиться его сердце, а кровь стучала в ушах. Ощущения неприятные, мягко говоря.       Оценивая состояние, к счастью, живого Жана Аарон предположил что стоит занести его в комнату, но как, если этот столб выше него раза в два. К тому же Миньярд не знал, где конкретно находятся раны если они есть, и чувствовал что лучше не стоит их тревожить. Но как поступить? Он не знал, где находится медсестра, сейчас поздний вечер все наверняка разошлись, да и не нужно быть эмпатом чтобы догадаться, что парниша, зашедший с ошалевшими глазами к кому-то в комнату — не Эндрю.       Аарон попытался аккуратно взять Жана под руки, перед этим открыв дверь, почти сразу чувствуя, как пальцев касается отвратительная жидкость. В мыслях уже представляя, насколько долго он будет ее отмывать потом. Он попытался приподнять грудную клетку Жана над полом и понемногу, ужасно медленно затащить его в комнату.       Мучительные мгновения, когда Аарон был не уверен — надорвет он спину или сломает шею наконец завершились, и Жан лежит на ковре в его комнате.       Стоило бы, конечно, поднять его на кровать, но сил уже не хватало. Аарон с упреком посмотрел на Жана, ощущая ломоту в каждой части его тела — словно он игольница, которую проткнули тридцать тысяч миллионов раз.       Голова гудела от вопросов, которые так и не были озвучены, потому что ответить-то и некому. Миньярдом было принято решение оставить все так как есть, постаравшись избавиться от крови в коридоре, а уже завтра найти Рене и попросить показать ему где здесь медкомната.       Миньярд устало потянулся, скептически глядя на капли крови и мысленно прикидывая сколько времени ему понадобиться на то, чтобы это оттереть а самое главное чем это оттирать. В итоге, он лишь махнул рукой — мол, поставит будильник пораньше и с утра сбегает в магазин. Сейчас его намного больше волновал Жан и его состояние.       Опустившись на колени перед его телом, которое выглядело теперь чуть более умиротворенно, а не так, будто Жан только вышел из самого пекла войны. Просто спит. Аарон аккуратно приподнимает липкую от крови футболку, не замечая под ней глубоких ран, к счастью для него самого. Пара порезов — не более, но достаточно глубоких, чтобы Жан мог умереть от кровоизлияния, например.       Почти не задумываясь и надеясь, что поступает правильно, Аарон стянул футболку Эндрю через голову, оставшись в одной майке, почти без зазрений совести немного растягивая и разрывая ее, одной рукой отыскивая сумку Жана, где кажется, должна быть бутылка воды. Он выливает жидкость на лоскуты ткани, которые он потом худо-бедно накладывает на раны Жана. Аарон — не врач. Аарон — беспокоиться за Жана.       Поэтому, не смотря на то, что он не уверен в правильности и полезности своих действий, он все равно пытается сделать хоть что-то, чтобы не быть молчаливым наблюдающим, беспомощным, бесполезным.       Вот вроде и все. Дыхание Жана немного выровнялось, кровь остановилась еще до прихода перепугавшегося Аарона. Стоит лечь спать — все равно он больше ничего не может сделать, но что-то внутри не дает, не пускает сделать лишний, такой неправильный, такой эгоистичный шаг в сторону кровати вынуждая сидеть около Жана и после того, как луна вошла в зенит. Что он хочет разглядеть на этом пустом, сейчас ничего не выражающем лице?       Странно, но лицо Эндрю тоже воспринималось, как ничего не выражающее, но при этом лицо спящего Жана выглядит умиротворение? Спокойнее? Эта ситуация ощущалась как-то неправильно, не так. Аарон не раз был причиной собственных синяков и ссадин — ни раз и причиной почему Эндрю лез в драку, защищая его из-за сделки, но почему-то всегда он смотрел на все раны на худощавом теле с каким-то равнодушием, отстраненностью.       "Поболит и пройдет, главное, чтобы никто не доебался," – думал Аарон, в очередной раз рассматривая колени, покрытые россыпью ссадинок. Тогда Миньярд хотел украсть у мальчишки велосипед, невозможная зависть перед людьми, которые не всегда ходили на своих двоих была выше Аарона и его несуществующих моральных устоях. Да и о каких моральных устоях может идти речь, если его никто и никогда не воспитывал? Не прививал, что правильно, что неправильно — Аарон этого просто не знает, да и узнавать, если честно, не хотелось.       Тяжелая голова случайно нашла свое место на ковре недалеко от Жана, и Аарон не заметил как уснул.       Утро стало.... неожиданным. Нет, ни так. Пиздец каким неожиданным. Еще ни разу его не будили, встряхивая за плечи и что-то невнятно проговаривая. Истратив все свои ресурсы организма на то, чтобы только открыть глаза, Аарон заметил Жана, который, слава всем богам, в которых Миньярд не верил, очнулся.       — Ты в порядке? Рико ничего не сделал тебе? – Жан судорожно шептал, чуть не заглядывая в глаза Аарона.       —А? Я в порядке? Что за порезы на твоем теле? – Миньярд образно показал рукой место, где было большее скопление кровяных подтеков.       Жан выглядел озадаченным, словно Аарон спросил какую-то несусветную чушь.       — Ты же знаешь, Рико использует меня и мою кровь, чтобы скрывать свои делишки? – он говорил об этом так легко, словно это никогда и не было чем-то таким ужасным, каким это видел Аарон.       Использовать человека. Пускать ему кровь, чтобы...Чтобы что?       — Зачем ему твоя кровь? – голос слегка-слегка дрожал, но если ты не знаешь Аарона, вряд ли заметишь эту секунду слабости.       Жан все еще смотрел на него как на умалишенного, не убирая своих рук с плеч Миньярда, словно и вовсе забыв о личном пространстве.       — Ну я же могу залечивать раны своей кровью, разве это не логично? – голос кудрявого стал напоминать голос матери, которая узнала, что его сына кладут в психиатрическую лечебницу, и она боится его спугнуть.       Аарон недовольно фыркнул, стряхивая теплые руки с плеч и резко поднимаясь. Он ушел на "свою" сторону комнаты, чтобы лишний раз не видеть это лицо Жана. Кровать остыла, Аарон давно к ней не приближался, да и сейчас не хотелось. Вчера вечером он порвал футболку Эндрю, преследуя даже самому себе неизвестные цели и теперь ощущал какую-то вину.       Правда, вину перед кем? Перед трупом, который тлеет в земле? Странно, но Аарон не чувствовал себя покинутым, когда думал о том, что Эндрю нет. Странное чувство, но он никогда не знал любви в семье — ни материнской, ни отцовской, ни уж тем более братской любви ему не удалось вкусить. Что уж тут говорить, если такое простое прикосновение Жана стало как гром среди ясного неба, ведь к нему никогда не прикасались так — аккуратно, одними подушечками пальцев, тепло и нежно.       Мысленно он был не здесь, все еще ища что-либо, что можно накинуть сверху, останавливая свой выбор на какой-то помятой вещице, будучи слишком занятым, чтобы разглядывать что это. В руки были взяты учебники, вчера забытые в суматохе. Аарон сделал несколько шагов к выходу, все еще профессионально игнорируя своего соседа по несчастью.       Правда, Жан его не игнорировал, сделав пару шагов к Миньярду, он тихо шепнул слова благодарности, как в тот вечер и сбежал из комнаты первым, оставив Аарора в меньшинстве со своими мыслями. Как жаль, что они оба забыли про кровь около входа в их комнату.