Чуя - благодетель

      Накахара неохотно возвращался домой, легким прогулочным шагом. Дома его ждал злой брат, который будет злиться из-за того, что он поздно вернулся и вечно пьяная мать, а так же невымытая посуда, грязный пол и обшарпанные стены…       К Чуи пришли нежданные воспоминания. Он не желал этого помнить. Он хотел всё забыть и больше не возвращаться к прошлому, к тем трущобам. Парень закрывает глаза, открывает. На него идёт какой-то парень. Лица не видно, но рыжий знает… Знает кто перед ним такой…

***

Шесть лет тому назад. Подъезд какого-то пятиэтажного дома. Четырнадцатилетняя девочка-блондинка сидит с рыжим мальчиком лет десяти. Одет он немного хуже девочки. Сложно подобрать слова к его виду. Просто выглядит как потерянный кем-то ребенок. Коленка у парня кровоточит, синяки и ссадины, как на зло, на видном месте, да ещё и одет в поношенную одежду. Малого видимо избили сверстники или хулиганы, а может и сам упал где-то, но это не особо сейчас важно… — Что-то совсем не позитивненько, мда… — сказала его подруга, услышав в первый раз о его доме… О том, чем он каждый день живёт, но помалкивает перед всеми. Кроме неё… Такие разговоры у них «по душам» были редки. Да и от него никто не ожидал подобного рассказа. Обычно он говорил о чём угодно с друзьями, но не о семье. «Лучше чтобы никто о тебе ничего не знал.» — такой вывод сделал рыжик ещё раньше и сейчас, и в настоящем этим пользовался. — Обычно в таких случаях винят маму… « Матерей не судят.» — будто отпечатком ботинка, въелись в голову Чуи, слова брата. Он их повторил в слух, а после продолжил: «— Спасибо, что выслушала меня…»— на этой нежной ноте воспоминания обрываются. Ему бы только вспомнит бы имя той доброй девочки…

***

— Брат, ты чего тут дела… — Накахара не успел договорить. Его взяли за воротник. — Ты где шляешься мать твою! Время уже двадцать один час!.. — и ещё множество слов о том как нужно себя вести и нотаций.       Он честно говоря, не слушал. Просто кивал и где нужно отвечал на его вопросы. Брат сегодня перегнул палку. Он влепил Чуе пощечину, а после поволок парня в дом. Рыжик не обижался на старшего брата. Он не имел права на него обижаться. Так уж вышло, что Рен родился раньше младшего на 3 года. Ему, иногда приходилось быть жестким при давлении на него общества и обстоятельств.        Главе семьи, а то есть старшему брату Чуечки, приходилось учиться и работать одновременно. Там, где тяжёлая работа — там и срывы или «небольшие» вспышки гнева, как любят говорить некоторые… Младший знал, что его нельзя судить строго, да и влетело тому за дело. «Шатался по улицам ночью… За то и получил!» — сказал бы брат ничуть не вздрогнув, но оба брата понимали, что они пересекли черту. Даже не сам старший брат, сколько Чуя.        В доме было тихо. Рен привел его в дом, на крохотную кухню. Звуки сверчков раздаются из окна. Лампочка на кухне слабо освещает помещение своим желтоватым, с легким оттенком оранжевого, цветом. Мать обоих братьев лежит головой на небольшом столике. На столе стоит выпивка и под неё закуска. В принципе, всё как всегда…       Брат прислонился к подоконнику своей задницей и достал пачку сигарет. Достав сигарету, Рен поджёг её и уставился на рыжика. Он выкуривал сигарету, посматривая на Чую и явно о чем-то размышлял. Старший брат его не отпускал по какой-то причине, о которой не знал младший. Он никогда не знал, что взбредёт главе дома в голову и поэтому молча ждал своей участи. — Будешь чай? — неожиданно спросил Рен. — Да, буду…       Чайник оказался горячим. Это был верный знак того, что брат его реально ждал, а это значило, что у него есть к нему важный разговор. Правда… К чему он в итоге приведёт?