Сожжëнное солнце

Часть первая. Ублюдки.

***

Кейл никогда не был хорошим или бескорыстным человеком. Даже по отношению к своей семье. Он пренебрежительно относился к своим родителям, заставив матушку-Виолан избегать его и сократить все их разговоры до минимума. Он стал избегать взглядов отца, наконец-то заметившего своего старшего ребëнка. Возможно он всë таки вспомнил, что Кейл — не просто напоминание и продолжение его матери, а живая, отдельная личность. А возможно, отец просто хотел угодить беременной жене, у которой от гормонов обострилось чувство материнства. Он без угрызения совести использовал своих младших, манипулируя их чувствами любви и доверия, появившиеся ещё во времена его детства. Он заставил их боятся его, даже если это было не совсем намеренно. Он заставлял их давится слезами от каждого холодного, ничего не выражающего взгляда. Он заставил Басена полностью разочаровался в своëм хëне, заставил не покладая рук учить историю королевств, ведению торговли и бизнеса. Он заставил малышку Лили не полагаться на него, своего орабуни, и давать отпор задиристым девчонкам, не понимающих всю прелесть искусства меча.

Ум и Сила.

Книги и Мечи.

Они поистине прекрасны.

***

Кейл ублюдок.

Он всегда это знал. В тот самый момент, когда камень полетел в голову его кузена, смеющегося над Басеном, он понял, что именно он должен быть ублюдком.

***

Кейл никогда не был всепрощающим человеком.

Он с нескрываемой ненавистью вспоминал серые глаза на лице с нестандартной внешностью. Узковатые глаза, широкие неухоженные брови, потрескавшиеся губы, огромные мозолистые руки с мелкими, ещё не зажившимися ранками, злобный оскал. Он вспоминает наигранно-счастливую улыбку наследного принца. Принца, который не уследил за своей задачей в полной мере, и подверг его брата, его донсенса, опасности. Его милый, умный брат чуть не лишился глаза на том празднике. И он запомнил это на всю жизнь. Кейл не понимал и ненавидел тот факт, что они, несмотря на всё свои ошибки и медленность, из-за которых умерла треть людей на площади стали героями. Герои Роана. Которые не могут никого спасти. Ублюдки с масками героев. Кейл видит среди них своих бывших слуг, которых он может и отдалëнно, но считал семьëй. Он видит испуг в глазах натренерованных убийц, когда отходит буквально на метр от места, куда должен был приземлится заточенный нож. Они действительно думали, что Кейл ничего не замечал? Он с отвращением вспоминает ярко-зелёные глаза змеи с севера. Он готов поклясться, что Белая Звезда, ублюдок с таким же именем как у него, мог закончить все их страдания одним ударом, без всей этой затяжной войны. Но он просто насмехался. Над всеми слезами, молитвами, и страхом людей.

Кейл никогда их не простит. Никого из них.

Особенно себя.

***

— Кейл… Дитя моë…Прошу, открой глаза… Мягкий голос, будто бы говоривший со всех сторон эхом раздался в темноте. — Кейл… Красные глаза со страхом распахнулись и стук сердца раздался в темноте. Неровный стук глухо отражался от невидимых стен, холодные, тонкие, не испорченые войной и тяжëлым трудом аристократические пальца вцепились в шëлковую рубашку зацепляя висячие ленты с шеи и волос. — Гха!.. Кейл хотел закричать, спросить, устроить истерику, сделать хоть что-то, но изо рта вышли только булькающие звуки и в следующую же секунду белоснежная рубашка оказалась покрыта красными пятнами, во рту был противный металлический вкус, язык казался невыносимо тяжëлым, нос был заложен и казалось, что Кейл задыхается. Он ощущал подобное только два раза за всю свою жизнь. Когда мерзкая змея с севера убивала и пытала его семью и его народ прямо у него на глазах, не давая пошевелится. Когда он умирал, захлëбываясь собственной кровью. В эти моменты было ощущение, что он уже и не жив, как будто он начал играть куклу. Бесчувственную. Холодную. — Твоя душа покрыта трещинами. Яркими, неровными. Они почти покрыли всю твою душу, Кейл. Голос, до недавнего времени двоившиеся в голове стал ровным, мягким, невесомая рука опустилась на короткие волосы. — Ты умер жестокой смертью, твоя жизнь была полна отчаяния и разочарования ко всем и к самому себе. Бедное. Бедное дитя. Пальцы в перчатках покрутили локон. Кейл откинул руку и попытался встать, покачнувшись он хотел схватится за что-нибудь, но вокруг была удушающая пустота, и единственное, за что можно было уцепился — существо перед ним. Кончики пальцев коснулись щеки Кейла, а текстура кожи перчаток дала приятный холодок, жар всего тела с новой силой дал о себе знать. Согнувшись и практически упав на колени Кейла зажал рот, стараясь утихомирить рвотные позывы. Кровь просачивалась сквозь пальцы, а глаза начали слезились. Рука неизвестного схватила воротник, зацепив ленточку, ненамеренно сжав горло. Громкий хрип был прерван потоком крови. Нос защипало, виски нещадно стучали, а сердце будто бы сжали в острых тесках. Кейлу хотелось плакать. Было больно. Эту боль может обойти только крики его семьи. Неизвестный аккуратно, насколько позволяла ситуация, выровнял юношу и прижал к себе. От неизвестного мужчины, если судить по голосу, пахло прохладой, мятой, обидой, болью и смертью. Холод принëс необходимое облегчение Кейлу, жар стал спадать, в голове перестало отражаться биение сердца Кейл мог услышать тихое, убаюкивающие напевание. Кейл хотел было отойти от мужчины, какое бы успокаивающие присутствие он не давал, но руки предали его, отказываясь подниматься по воле хозяина и обессиленно дëргали кончиками пальцев. Яркий свет заставил Кейла зажмурился и спрятать лицо в тëмной мантии. Глаза снова заслезились, но он перестал чувствовать металлический привкус во рту. — Так грустно. Мягкий голос заставил вернуться в реальность, пошатывающе вставая на ноги. Руки вокруг него разжались и подхватив локти направляюще подводя к мягкому на вид креслу. — Несчастное дитя. Кожаные туфли стали отдалялся от Кейла, подняв взгляд Кейлу удалось рассмотреть внешность мужчины. Чëрные глаза полные боли и печали, успокаювающая улыбка, белые волосы выделяющиеся на фоне чуть тëмной кожи. Снова протянув руку к волосам цвета бургунди мужчина получил только шлепок по руке. Брови нахмурилась на красивом, молодом лице, а рука угрожающе повисла в воздухе. — Твоя душа может исчезнуть. А вместе с ней исчезнешь и ты. Аристократические руки опустились на худые колени. Глаза Кейла опустились ниже и он заметил тëмные пятна на одежде мужчины. Поднеся руку ко рту он почувствовал влажность. На пальцах осталась тëплая красная жидкость. — Что ты хочешь?.. Хриплый голос разнëсся по светлому помещению. Вытирая подбородок и часть шеи Кейл не мог узнать собственный голос. — Ты хочешь спасти их? Слова отразились пощёчиной. — Они мертвы… Кейл говорил неуверенно, будто бы сам ещё не принял этот факт. — Ты тоже. Кейл нахмурил брови и прикусил губу, растëрзывая ту до крови. Будто бы хотя что-то сказать он резко раскрыл рот, но так и не произнеся и слова закрыл его. — Что ты готов сделать ради них? Возможно, Кейл слишком долго врал не только остальным, но и самому себе. Слова не хотели выходить из его рта, брови то хмурились, то расслаблялись. Он знал ответ, давно знал его, но не мог решить, хочет ли он всë таки слышать ответ на свой вопрос или нет.

Сказать это вслух — тоже самое, что и признать все свои ошибки.

То, что он был неправ.

      — Что угодно.

***