На берегу

Эдвард задумчиво пошевелил пальцами в кармане халата и все же достал шарф, чтобы еще раз на него посмотреть. Красивая вещь. Из этого мира с шелковыми обоями и резным столом дорогого дерева — совсем не для такого отброса, как Эд Тич. И все же он сможет его забрать. Когда вернется… а куда он вернется? — Вот ведь херня, — пробормотал Эд, откидываясь на спинку дивана. Диван был чертовски удобным. Наверное. Но он почти этого не чувствовал, потому что с самого утра его донимали мысли. Они крутились в голове, затягивая будто водоворот. Мешая отдать должное мягкой постели, великолепному завтраку и вообще всей этой роскоши. Его корабль сгорел. Команда мертва. У него ничего не осталось, и ему некуда возвращаться. Эд не мог толком понять, что чувствует по этому поводу. Все его эмоции слиплись в мерзкий комок: горечь от потери переплеталась в нем с тухло пахнущим ощущением странной свободы, злостью на англичан, болезненной надеждой непонятно на что, ненавистью к самому себе за все это и черт его знает с чем еще. В этой мусорной куче не хотелось копаться — лучше бы просто выкинуть, не разбирая. Но не получалось. Чертовски обидно! Потому что впервые ему перепало хоть немного хорошей жизни. Такой, о которой он всегда мечтал: со всеми этими шелками и прочей хренью. С человеком, который говорит с ним о стольких интересных вещах, и при этом не смотрит сверху вниз. А он сидит тут и думает о дохлых пиратах и сгоревшем корабле. Вместо того, чтобы наслаждаться всем, что судьба внезапно ему подкинула. Вот было бы здорово, если бы он смог просто забыть всю свою предыдущую жизнь и навсегда остаться в этом моменте!.. На миг он позволил себе представить другого Эдварда. Того, который разбирается во всех этих дурацких вилках и может поддержать непринужденный разговор, не сбиваясь на матросскую брань. Который не смотрится глупо в шикарных вещах. О нет, у этого Эдварда есть манеры, полный гардероб этих долбанных рубашек и штанов с бантиками. И Стид. Такой Эдвард мог бы остаться вместе с ним, и обедать за длинным столом — он видел его мельком по пути в гостиную — изящно держа десертную вилку, не путая ее с салатной. Вот только этого Эдварда не существовало. Был лишь тот, который проходя мимо столовой думал, нахрена такой длинный стол вообще нужен-то? Как же надо орать, чтобы тебя услышал собеседник? Может ли этот Эдвард остаться рядом с таким, как Стид, надолго? Очень вряд ли… Ему изо всех сил хотелось надеяться, что они могли бы подружиться, но жизненный опыт твердил ему совсем другое: «Он сдаст тебя. Рано или поздно. Если не сейчас, то когда поймет, какое ты чудовище, Эдвард» «Точно чудовище, — согласился Эд, усмехаясь сам себе. — Померли все, кого я знал, а я тут о тряпках и вилках переживаю.» Додумать эту мысль ему не дал вернувшийся в комнату Стид. Вместе с ним вошли двое слуг и, повинуясь его небрежным жестам и коротким приказам, подняли стол, чтобы подвинуть его ближе к дивану. Пока Стид устраивался рядом, Эдвард окинул взглядом столешницу, чувствуя при этом почти облегчение. Можно было больше не пытаться распутывать все эту ерунду из головы, а заняться чем-нибудь другим. Например, отодвинуть в сторону коробку инструментов и достать из-под нее потрепанные листки. — Что это? — Спросил он, вглядываясь в карандашные линии. — О, это… — Стид как-то странно потупился и резким жестом пододвинул к себе остов будущей модели корабля, напоминающий обглоданный скелет. — Это план капитанской каюты. Я… Иногда размышляю над тем, какой она могла бы быть. Эдвард повернул листок сначала одной стороной, потом другой, но так и не разобрался в куче непонятных линий. Кое где были сделаны подписи, но он не смог понять быстрый небрежный почерк, еще и с завитушками. Красиво, конечно, но ведь совершенно нечитаемо! Или это просто он так плохо умеет читать… — И что тут где? — осторожно спросил Эд. Ему очень не хотелось, чтобы Стид посчитал его глупым, но любопытство оказалось сильнее. — Ну-у-у… Вот это кровать. Я подумал, что у окна будет лучше всего. Письменный стол, библиотека, камин… — Гхм… — от неожиданности кашлянул Эдвард. Библиотека и камин, чтобы его. Рядом. На парусном судне. Хотел бы он посмотреть на человека, который действительно решит куда-то плыть на таком корабле. Чертовски оригинальный был бы мореплаватель. Возможно, он даже ему немного завидовал. На его корабле никогда не было книжных полок и камина. Хотя у него теперь и корабля-то не было… — А вот эта линия? — Это… — рука Стида на мгновение замерла над листком, потом осторожно погладила линию, отделяющую кусочек помещения по левому борту. — Это… потайная комната. Мне показалось… что это может быть интересно?.. Ну знаешь, потайная комната на корабле… Эдвард замер, уставившись на Стида в упор: потайная комната, надо же. Камин. Библиотека. И потайная мать ее комната. — Охренеть… — Наконец выдавил он — Это… — Глупо, да? — каким-то странным тоном спросил Стид, уставившись на свои руки. «Тупой ты придурок, Эдвард Тич. Ты же его расстроил.» — Ну… это был бы очень оригинальный корабль, — Ответил Эд, в панике пытаясь подобрать еще хоть какие-нибудь слова. Желательно такие, которые не обидят собеседника еще больше. — Наверное было бы увлекательно на таком плавать! — Та правда так думаешь? — Да, — ответил Эд и вдруг понял, что говорит абсолютно честно. — Я бы хотел. Знаешь, как сложно найти в море кого-то хоть с каплей оригинальности? Казалось бы, море такое чертовски большое, столько людей в нем болтается — а фантазии ни у кого нет. Сплошная скукотища. Стид поднял на него глаза и долго вглядывался в его лицо, отчего Эдварду стало даже неуютно. — А если бы я построил такой корабль — настоящий, разумеется, — и предложил тебе присоединиться, ты бы согласился? — Наконец спросил Стид. В этот момент он выглядел странно серьезным, будто бы ему было очень-очень важно, чтобы Эд сказал да. Ему стоило согласиться сразу, в конце-концов, что он вообще теряет? Вряд ли Стид вспомнит об этом разговоре к тому моменту, как все-таки построит этот странный корабль. Вот только он отчего-то задумался: замолчал, крутя в пальцах маленькую мачту. — Я понял, — в наступившей тишине голос Стида прозвучал особенно глухо. — Тебе, наверное, это все кажется глупым? Такому бывалому моряку, как ты… — Нет!.. — быстро перебил его Эдвард и замолчал: ему стало неловко от того, как резко прозвучал его голос. Ему нужно было объяснить, сказать что-то правильное, чтобы Стид перестал смотреть на него с печальным удивлением. Но в его тупую голову не лезло ничего подходящего. Поэтому он открыл рот и выдал то, что не требовалось обдумывать: правду. — Я… Я вообще не знаю, хочу ли я возвращаться в море… Хотя, куда мне еще идти, да? Наверное, придется, просто… Как же мне оно осточертело!.. Но идти мне больше некуда, так что… да. Заметано, приятель. Если, когда построишь корабль, ты еще не передумаешь приглашать меня в команду, я поплыву с тобой. Сказав это, Эд протянул руку и горько усмехнулся. Конечно же, он передумает, тут и гадать не надо. Даже немного жаль: плавать на этом оригинальном корабле вместе со Стидом, наверное, должно быть чуть менее паскудно, чем обычно. Стид сжал его руку в ответ, очень серьезно посмотрев ему в лицо: будто хотел увидеть, о чем он думает. И, вместо того, чтобы разжать ладонь, накрыл его пальцы второй рукой. Его прикосновение было мягким, почти как у того кашемирового шарфа, только еще лучше. Потому что от пальцев Стида вверх по запястью Эдварда распространялось тепло. Оно разливалось по телу, рождая покалывающее желание получить больше. Завороженный этими ощущениями, Эд даже чуть качнулся вперед: ему отчаянно захотелось почувствовать это тепло не только пальцами, но и всем телом. Прижать к себе, ощутить дорогую ткань костюма, мягкость кожи под ним — и наконец согреться. — Почему ты не любишь море? — спросил вдруг Стид, разрушая наваждение. — Разве так бывает? Я никогда не понимал, как можно его не любить. Особенно, если ты моряк. — Я… — Эдвард, растерянный и выбитый из колеи собственными мыслями и тем, что только что не произошло, попытался собрать мозги в кучку и ответить хоть что-то. Наверное, эти самые мозги ему вконец отказали, потому что он вдруг почувствовал к своему новому знакомому какое-то странное доверие. И понял, что ему хочется произнести вслух хотя бы часть того, что мучило его последнее время. Наверняка этот умный утонченный человек сможет понять во всей этой херне побольше него. Возможно, даже что-нибудь посоветует? Уже не думая о том, какое впечатление произведут на Стида его слова, он выпалил: — Я не выбирал быть моряком, это просто само собой получилось. Не было других вариантов. И уже много лет я просто плыву по течению. Ну знаешь, все эти пиратские налеты, драки, погони, — все как в твоих книжках, только не так весело. И… я ведь известен, приятель. Достиг так сказать вершины, чтоб ее — и все стало еще тоскливее. Мне теперь вообще ничего делать не надо — люди пугаются одного моего имени. И вот нахрена тогда нужен я сам? Что дальше-то, ждать пока не сдохну?.. Пока ваш английский флот меня не укокошит наконец? Только они меня и не боятся. Смелые, сволочи. Сожгли недавно мой корабль к чертовой матери! Он замолчал и принялся с остервенением прилаживать очередную деталь модели корабля, но у него ничего не получалось. То ли из-за его состояния, то ли из-за того, что его грубые пальцы вообще не были предназначены для столь мелкой работы, кусочек дерева постоянно норовил выскользнуть или встать не под нужным углом. Он как раз пытался сообразить, как ему ухитриться придержать его одновременно в трех местах и вместе с этим приклеить, когда бледные пальцы Стида аккуратно вытащили деревяшку из его рук. — Ох, Эд, мне очень жаль… — начал говорить он. — А мне не жаль! — с неожиданной злостью перебил Эдвард. — Я просто счастлив, что этот проклятый корабль наконец сгорел — вот так-то! Стид посмотрел на него как-то странно — нет, не осуждающе, скорее грустно, но ничего не сказал. Эду стало до того неловко под этим взглядом, что он, не зная куда деть руки, скомкал в пальцах лежащий на диване плед. И неожиданно наткнулся на что-то металлическое. — Ты можешь быть моим гостем столько, сколько захочешь. — Тихо сказал вдруг Стид. — Этот дом все равно слишком большой для меня одного. — Спасибо, приятель… — пробормотал Эдвард, обескураженный своей недавней вспышкой и неожиданной реакцией Стида. Эд был уверен, что его новый знакомый ужаснется его поступкам и словам, а тот вместо этого предложил все, о чем Эд мечтал: остаться здесь подольше. Не зная, что ему стоит сказать и сделать дальше, он нащупал длинный край странного металлического предмета и вытянул его из-под пледа. Это оказалась самая красивая книга, которую он только видел. Толстая, с окованными металлом уголками и золотым тиснением на обложке. Эдвард открыл ее на случайной странице — ему не хотелось возвращаться к прерванному разговору — и медленно, почти по слогам прочитал: — Нет, пусть… он лучше об-ра-ти-тся в пепел от скры-то-го огня своей люб-ви… чем быть за-сме-ян-ным… — Эд запнулся, только теперь осознав смысл прочитанного. — Тебе нравится Шекспир? — как-то слишком бодро спросил Стид. — Н-наверное, — с запинкой ответил Эдвард, все еще смущенный как недавним диалогом, так и такой чертовски неудачной строчкой из книги. — Не знаю. Выглядит интересно. Толстая книга, солидная. — он глянул на картинку с какой-то дамой в богатом платье. — Наверное, про всяких там аристократов и их шикарную жизнь? Вот только… я не очень хорошо умею читать. — О, ну это дело практики! Я покажу тебе, где библиотека, можешь брать там любые книги. Или, если хочешь, я почитаю тебе вслух. — Валяй — выпалил Эдвард и почти агрессивно ткнул в Стида книгой. Ему так хотелось поскорее покончить со всей этой неловкой ерундой, что он даже не подумал, вежливо ли все это будет выглядеть. Стид однако не обиделся. Мягко улыбнувшись, он открыл книгу на первой странице и начал читать. Но не просто своим голосом. Нет, его тон, интонации и манера изменялись, и Эдварду казалось, что он действительно слышит разных людей. Восхищенный этим маленьким чудом, он устроился на диване поудобнее и погрузился в историю.