Контора и клоун

      — Беременная жена, я смотрю, тебя уже не останавливает. Зачем ты связался с этим пособником травматологов? Чем он тебя снабжает?       Я прикидываюсь дурачком, в надежде что отец не будет развивать тему. То, как Андрюха возник из ниоткуда, взбудоражило и часть фанатов. Какой только чуши про него не пишут. Из самого безобидного, что он мой брат или его зовут Алексей, видимо, по той же причине. Шура с Яшей, когда задолбались сами, подрядили на модерацию нашего форума проверенных людей.       — Отец, ты про кого?       — Князев Андрей Сергеевич, 1973 года рождения, русский, беспартийный, разведён, есть дочь. Не судим.       — Андрей играет с нами.       — А в свободное от ваших игрушек время — индивидуальный предприниматель.       Последние слова отец произносит с сарказмом. Я еле сдерживаюсь от ухода из комнаты. Он Олю тоже пробивал по своим каналам, но хотя бы молча.       — Заказать Князеву ещё и аудиторскую проверку или он честный налогоплательщик?       — Оставь его в покое. Тебе достаточно знать, что он музыкант и автор.       — В РАО ты его за руку притащил две недели назад. Да и все его мелодии на один манер, как и твои. Непревзойдённые таланты нашли друг друга.       Я стискиваю зубы. Даже в разговоре о другом человеке отцу обязательно показать, как его разочаровал старший сын. Не то, чтобы он был в восторге от Лёшиных успехов, просто и в них моя вина. Это ведь я показал брату дурной пример непослушания. Муся гладит меня по руке. Я медленно выдыхаю.       — Не лезь в то, о чём не имеешь нормального представления.       — У меня оно есть, а твой Князев даже никогда не посещал музыкальную школу. И никакой подтверждённой квалификации у него нет.       — Мы с Лёхой там тоже недолго пробыли твоей милостью. Андрей закончил художественное училище.       — И где проходила хотя бы одна выставка его произведений? Или ты, может быть, лично разглядывал холсты?       Я дважды мельком видел только то полотно на полу. Ну и рисунки в больнице, но их отцу не предъявить. Как и ощущение волшебства. Вдруг я вспоминаю реальное доказательство.       — У меня дома есть открытка от Андрея.       — Одна мелкая бумажка. Очень убедительно для высококвалифицированного художника.       — Отец, понимаешь, ну некогда ему сейчас рисовать картины.       — А ты понимаешь, что он пиявка, которая присосалась к безотказному источнику? Ты уже одному пьянице собирал на квартиру. А теперь новый подопечный появился. Ещё не всех убогих облагодетельствовал? Или вы прямо ждали, пока его отпустят с другого места по окончанию контракта? Как хотя бы Леонтьева.       — Он…       А мне нечем крыть. Мои собственные решения играют против меня. У своего брата я отжал музыканта быстрее. Андрей с нами почти год, а по документам меньше месяца. И в трудовой у него только записи про официанта и санитара. По убеждениям отца он фактически безработный. Год. Выходит, я уже двенадцать месяцев не…       — Или, Миша, мне надо звать другой отдел? Нормальные люди в приличных районах офисы заводят.       — В центре дорогая аренда. И у него в подсобке и вещи хранятся.       — То есть это не рабочий кабинет, а склад, так? Сын, на самом деле, если у него в подвале обыск проведут, то что будет найдено? А, может, уже у вас?       Мне кажется, что в подвале сейчас ничего не осталось. Ведь у Андрея всегда с собой самые здоровенные сумки. Что можно постоянно носить? Я даже на концерты с пакетом прихожу.       — Андрей против наркотиков.       — Никогда не нюхал и без таблеток?       Даже кололся по его признанию. А на недавнем фестивале их с Пором Реник словил с косяком.       — «От чего на самом деле смешно клоуну?»       Фотография Князева с ехидными подписями до сих пор гуляет по жёлтой прессе. Вот и у отца в руках сейчас одна из копий. К счастью, на ней Андрей с энергетиком. Саня успел вовремя: фотографы всё, что не надо, запалили, но визуальных доказательств нет. Только слухи.       — «Новый бэк-вокалист «Конторы» превзошёл своего фронтмена.»       Б…., почему Князев постоянно попадается? Поручика никто и не заметил.       — Отец, ну мы все в группе не ангелы.       — Да, здесь так и написано: «Конторские фестивалят в одном стиле.»       — Хватит, отец. Это не имеет отношения к музыке.       — Ну вот тогда про ваше творчество: «С планом «Контора» справляется. А что по альбомам?»       — Мы пока присматриваемся друг к другу.       — «Горшок без мёда, но с…»       — Тебе нравится собирать про нас гадости?       — Был бы Князев пятнадцатилетним сопляком, я бы ничего не говорил.       — На хрена нам малолетка? Андрей уже из своего опыта в курсе, что представляет наша работа.       — Видимо, ты сам забыл, что мне объявил перед уходом из дома.       — «Можно х.... играть в шестьдесят и разъё...... зал в двадцать». Это про другое. Все должны дышать одним воздухом.       — Ну этот вдыхает свою смесь прямо из того же флакончика.       Я стараюсь не реагировать на очередную попытку отца задеть меня. Словно он пытается вернуть жёсткий контроль надо мной, который теперь перестал быть мне жизненно необходим.       — Просто у группы сложилась особая репутация. К Андрею цепляются из-за нас. В предыдущие годы на него никто внимания не обращал.       — Если он действительно где-то участвовал.       — Мне не особо до общения раньше было.       — А разве вы не только с его слов знаете про сотрудничество с другими неудачниками?       — Я видел его на фестивале.       — На сцене?       — Яша был на его концерте с другой группой.       — А ты уверен, что там был Князев?       Мне бы хотелось ответить утвердительно, но я даже в одном помещении не всегда узнаю его лицо в гриме.       — Он настоящий поэт.       — А ты проверял, его ли это стихи?       — Андрей их сочиняет прямо в голове.       — И переделывает текст по требованию? Пишет его под задание на месте?       Для песен — только в тишине и без посторонних. И это на самом деле больная тема. Я признаю проблему.       — Нет, он вообще не любит переделывать. И приносит или готовый вариант, или несколько. Готовых вариантов.       — Я тебя поздравляю. Ты отличное прикрытие. А главное, в случае чего, у тебя столько проблем со здоровьем, что на него никто не подумает.       — Он меня кучу раз выручал.       — Или подставлял, втираясь в доверие. Как он зарабатывал до вас?       — Нормально, как все. Я вспомнил, где Андрей рисовал. Он оформлял интерьер в одном заведении.       — «Старый дом». Я дам тебе адрес.       Я почти ненавижу себя, когда назавтра пропускаю репетицию и захожу в кафе. Оно оформлено в деревенском стиле. И ни одной картины. А если мои ощущения меня обманывают?       Я звоню знакомой из группы «Пилот», которая сейчас в декрете по собственному желанию.       — Мышь, ты можешь мне помочь, пожалуйста? Нужно пригласить одного человека на день рождения к своим пацанам.       — Зачем, Миша?       — Да есть подозрения, что он халтурит.       — Я мальчикам портить днюхи не буду.       — Так заранее. Я всё оплачу. Просто договорись. Откажешься, если сразу стрёмность заметишь. Пусть твои парни поиграют в детективов. А потом нормально отпразднуете.       — Ладно, Мишка, кидай контакты. А сам приезжай завтра, расскажешь с глазу на глаз свой план. Ну и передавай всем привет от меня.       Через неделю Маша сбрасывает мне видео, на котором носятся её раскрашенные сыновья. За их гомоном голос ведущего не слышен, на записи его лица не разглядеть. Я набираю ей повторно.       — Миш, я до сих пор не врубаюсь, зачем ты А… А знаешь, всё прошло отлично. И ничего подозрительного я в нём не обнаружила.       — Ты можешь описать человека на празднике?       — Прикалываешься?       — Машка!       — Ну хорошо. Не выходил из образа, чтобы малые не разочаровались. Умеет с мелкими возиться, мои бы и второй раз с ним встретились. Мишка ему своего Шрека подарил.       — А в офисе? Внешность того, с кем ты договаривалась?       — Мне некогда ездить по городу, мы разговаривали возле моего дома. И я особо не приглядываюсь к другим мужчинам, у меня муж есть. С кем договаривалась? Значит, так. Сильно выше меня, тёмно-карие глаза, брюнет.       Мышь смеётся в своей норке. А мне совсем не весело. Я кошусь на русого мелированного Андрея. Какую игру он ведёт? Я даже не помню, когда он выходил с телефоном, не то, что уезжал, чтобы договориться о другой работе. А вчера выходной был у всех.       — Князь, можно тебя на пару секунд?       — Да, Мих. Что случилось?       Андрей неохотно отрывается от рассказов Ренегата о нашем путешествии по Штатам.       — Можно сходить в кафе, где ты трудился?       — Нет, нельзя.       Слишком резко отказал. Боится, что разрушится сочинённая легенда?       — Почему? Я бы посмотрел на твои картины.       — Их больше нет. Новые собственники недавно сделали капитальный ремонт.       Я чувствую внутри странный холод. Может, он наоборот никогда не попадается? Подозрительно удачливый.       — А где твоё полотно сейчас?       — Его украли, пока мы были на гастролях. Наверное, бензопилу туда завернули. Она тоже пропала. Странно, что остальное оставили.       Действительно, странно. Даже не уточнил, про что я спрашиваю.       — Тебе, наверное, обидно, что такая масштабная работа потеряна.       Андрей вопросительно смотрит на меня.       — Ну, неприятно, Мих. И я сам виноват: нужно было хотя бы жалюзи повесить или сигнализацию поставить. Но, да, вряд ли кого-то найдут.       Если ищут вообще. Как удобно и, главное, складно. Всё исчезло без следа. Не подкопаешься. Проверим по-другому.       — А ты можешь нарисовать…       Что ему предложить? Ну явно не портрет. Мой его авторства у меня есть. Точно!       — Можешь нарисовать обложку для альбома?       — Так ты же пока не определился ни с чем. Я не понимаю, в каком направлении мне двигаться.       — Предложи сам, ты же художник.       — Наброски в ноуте есть, но бессмысленно начинать с картинок. Всё идёт от мелодий. У меня должно быть ощущение от результата, впечатление. А ты мне даже концепцию толком не объяснил. Что мы ищем? Анплагт, утяжеление, эксперименты, лирика, романтика, приколы?       Меня так просто не собьёшь с мысли.       — Ты сейчас на компьютере рисуешь?       — Конечно. Так быстрее потом передать дальше или подкорректировать при необходимости.       — Но для этого же курсы нужны или…       — Я тебе говорил про самодельный клип. И вообще я легко учусь, если мне интересно.       Только нам клип не показал. Сколько обещаешь? Полгода? Девять месяцев? У меня вторая дочка раньше появится. Кстати, в электронном виде проще притворяться, что это твоё. Я открываю рот, но не успеваю ничего сказать. Потому что меня перебивает разозлённый голос Балунова.       — Гаврила, пошли проветримся.       — Шур, я разговариваю с Андреем.       — Горшок, б.…, срочно на выход!       На улице Шура закуривает, но отдёргивает от меня пачку, когда я тянусь за его сигаретами.       — Ты бросаешь.       — Позвал подымить на меня?       — Наблюдалась слишком высокая температура в замкнутом помещении, необходимо было его остудить.       — Давай, ты не будешь лезть.       — Миша, в чём ты подозреваешь Князева? Если до него дойдёт, что это расследование, он с нами не останется. И кто-то очень сильно пожалеет. И, значит, все остальные в группе тоже.       — А ты в нём уверен? Вот так внезапно со стороны человек появился и идеально нам подошёл. Мистика. А вдруг отец прав? Андрей мог нас убедить в чём угодно.       Шура молчит и продолжает затягиваться раз в пятнадцать секунд, стряхивая пепел постукиванием большого пальца о фильтр. Потом впечатывает сигарету в крышку мусорки и выкидывает потухший окурок.       — Юрий Михайлович хорошо тебя потроллил. Но в одном он прав: тебя легко настроить под чужое мнение. Поэтому своего об Андрюхе я тебе больше не скажу.       Во время выступления мой микрофон звучит отвратительно. Андрей меняется со мной. После своей песни он озирается и несколько раз взволнованно прочёсывает сцену. А через одну показывает на своё горло, дотрагивается до моего локтя и уходит. Балунов смотрит ему в спину, а потом на техника, показывая, как найдёт того и свернёт ему шею. Минут через пять Князев возвращается, кидает полотенце в угол, и концерт дальше идёт нормально. На пьяного не похож, где он был?       Я пропускаю остальных вперёд, чтобы опять оказаться рядом с Балуновым.       — Что произошло?       — Они забыли про наш райдер.       — Х…. это всё. Когда мы им заморачивались?       — Есть элементарное уважение к артистам.       — Из-за капризов сваливать без…       — Да разуй ты уже глаза, Горшок!       — Шур, ну если ты видишь что-то по-другому…       — Я вижу, что ты сидишь над полноценной книгой с маникюрными ножницами и складываешь из неё вымогательское письмо похитителя. Гаврила, не придуривайся, ты умеешь читать сам. Вникни, наконец, в оригинальный сюжет.       — И как мне, интересно, это сделать, не устраивая Андрею допрос?       — А как он понял, кто ты?       Хороший вопрос.       — Изучил наши интервью.       — Знаешь, после их чтения и просмотра я бы держался от нашей неадекватной группы подальше.       — Вот именно. Что доказывает, что Андрей руководствуется не логикой, а чем-то другим.       — Так и ты можешь использовать тот же хитрый приём.       Я перекрываю Балунову доступ к двери.       — Нет, Миш. Я тебе не скажу, какой. А моё мнение ты слышал, оно не изменилось.       Старый аккуратно отставляет меня в сторону и заходит в гримёрку. Оглядывается, подмигивает и шепчет: «романтика».       — Фигню предлагаешь, Шура.       — Почему? Расскажи развёрнуто.       — Потому что это не наш стиль. Мы что, к попсе стремимся? Что ты выдумал, никто такого бреда не предлагал. Идиотская мысль. Я даже в отдалённо подобном петь не собираюсь. Не будет у нас никогда…       Я чувствую, как все на меня смотрят. Особенно пристально Князев, которому Яша только что притащил бумажный стакан с чаем. И теперь Андрей одновременно держит в руках почти пустую бутылку с питьевой водой и напиток, от которого идёт пар. Ты прав, Старый, градус нужно понизить. Слишком резко. Спустим на тормозах. Б…., что самое очевидное, против чего мы всегда выступали?       —… корпоративов. Это же наш принцип.       Шура сохраняет серьёзное лицо.       — Квартирник — это другое. А уж не пробовать ничего нового — совсем против наших правил. Правда, Князь?       Это что, Андрюхина идея? Точно, он же перед нашим перекуром варианты перечислял. Т… м…, вот ржевский Макиавелли, я же чуть не ляпнул лишнего.       — А по мне, Шур, один хрен. Что здесь революционного — играть на заказ? Я всё об этом могу рассказать.       Знал бы ты, Князев, за кого сейчас впрягся. Но романтика? Как он себе это представляет?       — Да, извини, отвлёкся, Яша. Спасибо тебе за чай, бери шоколадку, Агата из Москвы привезла. Пока ещё до гостиницы доберёмся. Я в следующий раз сам захвачу…       — Даже не думай, Андрюх. Это не твоя забота, не забивай свою голову. Они ничего не выполнили.       — А вы не…       Я сбиваюсь от их взглядов. Второй раз за пять минут. В технической части точно накосячили. И, кроме Андрюхиной плитки, съестного здесь нет. Полотенце Андрея, личное, я его помню по подсобке. Б.…, Шура показывал, как открывается бутылка. Организаторы даже воды не поставили ни на сцену, ни в гримёрку?       — …дадите и мне глоток? В горле пересохло.       Балунов хитро ухмыляется. А ты, Старый, уверен, что эта книга на известном мне языке? «Мне больно, но выхода нет — Я иду по горящим углям. Хоть от них не исходит свет, Только раны наносят ногам. И судьба занесла свою плеть, Чтоб пройтись по моей спине, Навсегда улыбку стереть, Запечатать скелетом в стене. Яд смертелен брошенных фраз И просрочен уже антидот. Умирают в жизни лишь раз, А воскреснуть не всем повезёт. Как же просто разрушить мечту… Даже если она огромная. Говорят, что нет сердца. Учту. Значит, боль моя эта — фантомная.»       А мне каждый раз странно натыкаться на его трагические или мстительные стихи, зная его жизнелюбивый и отходчивый характер. Будто часть Андрея говорит от лица другого человека. Я уже почти смирился, что мы запишем что-то совсем отличное от нашего обычного стиля. Начиная с того, что половина выбранных для альбома песен — это дуэты. Когда нам взялись стучать в стенку, он стал показывать мне обложки. Каких только рисованных вариаций с моим и Князевским лицом я не пересмотрел. Но видел бы мой отец Андрея в номере, когда про свой ноутбук Князь забыл через пять минут обсуждения и рисовал для меня всё подряд, от схем до будущих героев песен, только что не на линолеуме.       Сейчас Андрей пытается убедить на концертный грим и нас. Реник согласился первым. Клоун и самурай. Кого же ещё у нас в группе не хватает?       — Ладно, Андрюх. Давай лучше опять про альбом. Ты говорил, нужно что-то со всеми обсудить.       — А может, скрипку позвать? Но Каспер не согласится, я спрашивал.       Поручик изображает покашливанием начало пятой симфонии Бетховена. Я в курсе, что всегда был категорически против всего, кроме гитар и барабанов.       — Так Машка же есть. Не чужой нам человек. Миш, позвонишь? Тебе, Князь, на сколько песен надо?       — Ему она, Яша, на постоянку нужна в группе. Скрипка для Андрея — любимый музыкальный инструмент.       Сердце начинает выстукивать азбукой Морзе.       — Да, нравится, как звучит. Было бы идеал… Осторожно, Сань!       — Б.…, почему здесь гвозди везде торчат? Я чуть глаз не выколол.       — Возьми у меня молоток. Мне как-то понадобился, и я не помню, чтобы выкладывал.       Теперь мы все наблюдаем, как Реник копошится в Князевских вещах. Я пытаюсь успокоить дыхание.       — Андрюх, серьёзно? Я бы половину выкинул. У моей девушки, то есть жены, в сумке и то меньше барахла.       — А я бы, Саня, не рискнул лезть в сумочку к даме. Это же почти в душу без спроса сунуться. Свои средства защиты нужно иметь.       — Кто про что, а Князев про… Ладно, нашёл. Где же была твоя отвёртка в поезде?       — Тогда не всё предусмотрел. Уже есть. Плоская и крестовая.       Шура зачем-то решает встрять в их беседу.       — А вторая футболка, Андрюха? Ты, видимо, свой гвоздь обнаружил раньше Ренегата. У тебя разорван левый рукав.       — Блин, точно. Спасибо, Шур. Валялась где-то.       Андрей сначала пытается найти её, перекладывая барахло в рюкзаке с места на место, потом просто вытряхивает содержимое на стул и продолжает поиск, складывая всё обратно. Балунов показывает мне знаками, что я могу наслаждаться досмотром. Ноутбук, аптечка в прозрачном зип-пакете с кучей стандартных блистеров, цветные линзы, чёрный маркер, набор отвёрток, джинсы, носки, струны, грим, краски, моток зарядок, блокнот, пенал, шоколадка, жвачка, мелкая зелёная фигурка какой-то страшной мультяшки, лак для волос… Везде у него бардак и свалка.       — Я тебе свою отдам. Хрен знает, зачем таскаю, ни разу ещё не переодевался во время концерта. Если уж жарко, так лучше без неё.       — Очень выручишь, Шур. Похоже, я забыл кинуть чистую после вчерашнего.       — Вчера у нас не было репетиции.       — Поэтому, Реник, я и договорился на этот день. Спасибо, что не сломал молоток.       Андрей кидает возвращённое внутрь, сгребает остаток вещей и пытается закрыть рюкзак. Балунов продолжает сверлить во мне дыру глазами. Да не подозреваю я его, Шур, давно. А если бы продолжал, то это бы ничего не доказывало. В этот момент мне под ноги выпадает небольшой фотоальбом.       — Можно?       — Я его, вроде как, для заказчиков ношу, если батарея сядет.       В альбоме лежат снимки из его портфолио с молотком и бензопилой. И ещё полтора десятка фотографий клоуна с различным реквизитом.       — Дальше ничего нет.       Андрей протягивает ко мне руку, но я чувствую, что он врёт. И упрямо переворачиваю пустую страницу. Ещё несколько. Наконец добираюсь до небольшой стопки снимков, которые вложены тыльной стороной наверх.       — Миша, это неинтересно.       Достаю их из файла. На чёрно-белом фото примерно двадцатилетний Андрей с «Уралом» в армейской обуви на типичной для актовых залов сцене. На другой с накрашенными по-рокерски глазами в знакомой джинсовой жилетке с микрофоном в руках слушает Альберта. Князев с гитарой в чёрной футболке со зловещим рисунком стоит за спинами мощных согруппников явно перед выходом к публике. С хвостиком на голове в чёрной майке без рукавов возле… Как этого скрипача зовут? Каспер, кажется. А вот Андрей рядом с огромными сказочными персонажами на стенах. В военной форме, в фартуке кофейни и в своём подвале. Свадебное фото с Алёной. Мой гипс.       — Мих…       Ещё пару незаполненных файлов, и новая, совсем мелкая порция перевёрнутых фото. Качество отвратительное, похоже, с мобильного Андрея. Его маленькая дочка. Рассерженная Агата. Наша группа возле ступенек сцены. Переворачиваю фотографии и засовываю обратно. Вся его жизнь в моих руках. Я мельком бросаю взгляд на Балунова. Но я ведь это знаю. Уже давно узнал. Снова открываю альбом и делю снимки на две части, как они лежали изначально. Навсегда ушедшее прошлое. И зыбкое настоящее. Хитрого приёма не существует? Секрет в том, что секрета нет? Получается, что мы просто всё друг про друга поняли. И приняли. Друг. Про друга. Я достаю из кармана телефон.       — Мышь, ты согласишься на новое безумное предложение высокого брюнета с тёмно-карими глазами?