В холодной воде

Олег знает, что играет на фортепиано великолепно, и дело свое он любит. Но для соблазнения свой навык он никогда не использовал — никто, ни девушки, ни парни, после почти искреннего «правда?» в ответ на его рассказ о себе на самом деле в его умениях заинтересованы не были. Сережа оказывается первым, кто подходит к пианино, когда его приглашают в эту небольшую квартирку. — Можно? — кокетливо оглядывается он и, получив кивок, откидывает крышку инструмента. Играть он не умеет, лишь изящно нажимает отдельные клавиши — пальцы у него тонкие, длинные, будто музыкальные. Олегу кажется, что что-то в этом мире пошло не так и на самом деле из них двоих здесь Сережа должен быть пианистом. — Если я хорошо попрошу, сыграешь для меня? — на этот раз гость разворачивается всем корпусом и, отпивая красное из бокала, закусывает губу. Он так открыто флиртует, что Олегу бы впору потеряться, потому что совсем не привык к такому. Но почему-то желание втянуться в эту сладкую игру перевешивает — наверное, это вино ударяет в голову… — Если хорошо отблагодаришь, — отвечает Олег и наблюдает, как Сережа, покачиваясь, начинает медленно приближаться. Он весь грациозный, утонченный, легкий, от него голову кружит целый вечер. — О, это я умею, — расплывается в многообещающей улыбке. — Подсадишь меня, Олеж? Нежное «Олеж» разливается теплом, и хочется целовать Сережу. Под мягким светом ночника прижимать его хрупкое тело к себе, ласкать его ночь напролет. — Сверху будет лучше видно, — поясняет тот, делая очередной глоток, и почти сразу его подхватывают крепкие, совсем немузыкальные, как все это время думается самому Олегу, руки. Он сажает Сережу на верхнюю крышку фортепиано и не может удержаться: цепляет его ладонь и позволяет себе губами коснуться внешней стороны. Сережа игриво хихикает и легонько подталкивает ногой Олегово бедро. — Сыграй что-нибудь о любви, — просит негромко, трепетно, будто о чем-то невыразимо интимном, и Олег играет ему. Играет долго, самозабвенно. Мысли утекают, и все сосредоточивается в этом моменте, где только они и мелодия. Уже позже, в постели, Сережа дарит ему свою музыку — Олег утопает в его стонах и дрожит под уверенными прикосновениями его пальцев. Хочется сказать, что души их, кажется, поют в унисон в этот самый момент, но вместо этого с губ срывается выдох, когда Сережа снова стонет в самое ухо. Сейчас Олег может лишь сильнее цепляться за него и все глубже тонуть.