В холодной воде

Сережа уходит спать в гостиную, потому что больше он так не может. По ночам его слюнявят, пинают, лезут шерстью в рот. А Олег спит без задних ног, хотя сон у него по-прежнему довольно чуткий, но на собаку, видимо, это правило не распространяется. — Ну и спи со своим Бобиком, Волков, — бросает Сережа и забирает с собой плед. Уж лучше диван, чем так. Нового обитателя, конечно, зовут отнюдь не Бобиком, да и не обитатель это вовсе — обитательница по имени Паэлья (не то чтобы Олег хотел ее съесть, но так она звалась в приюте, не отнимать же теперь у нее имя?). Но Сережа хочет спать и Сережа злится, поэтому Паэлья становится Бобиком, а привычное Волч — Волковым. На диване, кстати, совсем не лучше. Он колючий (стоило накрыть чем-то), слишком твердый, немного узкий и одиноко-холодный. Но раз собаке позволено спать на их кровати, то Сережа не гордый, он сам уйдет. И пусть эта собака сама потом по ночам Олега обнимает и целует в шею, если ему так больше нравится. Сережа совсем не против. Его это все совсем-совсем ни капельки не задевает. Не задевает, что Олег со своей Паэльей носится целыми днями, гуляет с ней, играет (накупил ей игрушек и рад), даже вот, позволяет ей спать с ними. А Сереже и тут удобно. Засыпает он, правда, далеко не сразу. Ворочается, считает овец, баранов, немного смотрит телик (что-то про инопланетян среди нас) и вырубается наконец где-то на рассказе про то, что к концу следующего года пришельцы пойдут в открытое наступление на землян. Но даже вздремнуть толком не удается: вдруг просыпается, когда что-то тяжелое опускается ему на ноги, тихо поскуливая. Это нападение? Враги? Он резко садится. Господи… — Паэлья! Плохая собака! В свете все еще включенного телевизора Паэлья сверкает на него своими огромными грустными глазищами (наверняка научилась у Олега) и лезет под руку. — Ну чего тебе? Собака, конечно, не отвечает, но хочет выловить свою ласку и продолжает тереться о безвольно лежащую на пледе ладонь. Сережа со вздохом сдается и все-таки треплет ее за ухом, а в ответ его руку счастливо облизывают. — Иди к Олегу. Чего ты пришла? Я спать хочу. И ты спать хочешь. Ну, иди, давай. Но Паэлья то ли не понимает, то ли по каким-то своим причинам продолжает радостно принимать Сережины ласки и уходить никуда не собирается. — И что, мы с тобой всю ночь так сидеть будем? — немного злится. — Серый? Олег входит бесшумно, Сережа даже вздрагивает от его голоса, Паэлья же радостно виляет хвостом. — Вы чего тут? — Твоя собака опять мешает мне спать! — ляпает Сережа не подумав и тут же встречается взглядом с огромными грустными глазищами Олега. — Сереж… Сережа мысленно бьет себя по голове за это в сердцах кинутое «твоя», но уже поздно исправлять на «наша», слова вылетели и оправдываться не имеет смысла. — Прости, Олег. Сережа как-то резко грустнеет. Он пытается привыкнуть к этому новому существу в их жизни, правда пытается, да и Олег так об этом мечтал, что у Сережи просто язык не поворачивается сказать, как ему это все тяжело дается. Как его раздражает эта шерсть, которая нет-нет да и вылезет откуда-нибудь, хотя уборки у них теперь ежедневные. И эти игрушки по всему дому. И спать он теперь не может. Господи, даже спонтанным сексом по-человечески не займешься, сначала приходится выгонять собаку и закрывать дверь перед ее несчастной мордой. Сереже тяжело. — Ты хочешь ее вернуть? — как-то бесцветно спрашивает Олег. — Господи, о чем ты! Олег… Иди сюда, пожалуйста. Олег послушно подходит и опускается между Сережей и Паэльей, которая теперь ластится и ко второму хозяину. — Я не хочу ее отдавать, Олег. Ты так мечтал о собаке. Ты же всем доволен? — Я… доволен, — тем не менее как-то не очень довольно тянет Олег. — Только вот тебе, похоже, это все совсем не нравится. — Мне _не_ не нравится. Мне просто… сложно. У меня никогда собак не было, у меня вообще никогда никого кроме тебя не было, Олег. Марго только… А теперь… Теперь ты все время с собакой, и… — Боже, Серый, — вдруг озаряется догадкой лицо Олега. — Только не говори, что ты ревнуешь к собаке. — Я не ревную! — Ох, ну ты и дурак… Олег обнимает его, и Паэлья тоже норовит залезть в эти объятия. Сережа глухо смеется, глупо краснеет и ближе прижимается к Олегу. — Ну да, я дурак, Волч, но… Я привыкну. Просто мне нужно время. Понимаешь? — Понимаю. — Она мне нравится, но… — Я понимаю, Сереж. Это нормально. Первое время всем сложно. И мне сложно. И ей тоже. Но гляди, кажется, ты ей тоже нравишься. Она сбежала следом за тобой. Может, это мне стоит начать ревновать? Теперь Сережа шепчет «дурак», оба смеются и гладят радостную Паэлью. Сережа немного успокаивается. Олег целует его в лоб и снова прижимает к себе. — Давай просто поставим ей лежанку рядом с кроватью, мне так будет спокойнее, а ты сможешь спать без проблем, хорошо? Тебе нужно было просто сказать, Серый. Я не знал. Договаривались же… — Прости, Олеж. — Просто говори, если что-то не так, хорошо? Мы все решим вместе. Сережа кивает. В конце концов, они вместе принимали это решение и вместе все обдумали. И вместе со всем справятся. — Идем спать? — Идем спать. Паэлья тоже согласно гавкает и лижет Сережину руку.