кровавый контракт.

***

Каково это — умирать? Вопрос терзал её сознание, как остриё ножа, проникающее в самое сердце. Умирать моментально, не успев понять, что произошло, было бы проще. Но вот, перед её глазами, медленно и неумолимо исчезали жизни, и она ощущала каждую потерю, каждое мгновение боли, растянувшееся на бесконечность. Это было не просто умирание. Это было осознание конца, страх перед тем, что она могла бы быть просто частью этой беспорядочной и жестокой игры. В какой-то момент она задала себе вопрос: если бы это было быстро, возможно, это было бы лучше. Но сама мысль, что смерть не приходит за тобой, а заходит в твою жизнь как чужой и холодный гость, оставляя за собой только страх и тревогу, казалась мучительной. Но что было ещё хуже, чем этот физический страх смерти? Это была боль предательства. Смотреть в глаза человеку, который когда-то обещал быть рядом, и увидеть в них не заботу, а холод, расчет, предательство — вот это было невыносимо. Это было не просто потеря доверия. Это была потеря всего, что она когда-то знала, что она верила. Это был удар по её самой сути, и никакая смерть не могла бы быть более болезненной, чем это.

***

Ён-джу стояла, чувствуя, как её сердце колотится в груди, взгляд её был сосредоточен на фигуре ведущего. Комната была темной, с приглушённым светом, создающим ощущение подавленности и напряжения. В этом полумраке её лицо оставалось непроницаемым, но внутри бушевали эмоции — не столько от страха, сколько от решимости. Её взгляд не отрывался от фигуры мужчины в маске. Она ощущала тяжёлую тишину вокруг, в ушах звенела пустота, а где-то на фоне доносились крики Ки Хуна, его последние слова, наполненные болью и предательством. Это было невыносимо, но она не собиралась показывать слабость. Она не могла позволить себе это. Она уже прошла слишком много, чтобы теперь уступить страху. — Сними маску, — её голос прозвучал твёрдо, без тени колебания. Она стояла прямо, не шевелясь, но внутри неё всё дрожало от ожидания. Ведущий не сразу ответил. Он стоял неподвижно, не выражая эмоций, словно не знал, как реагировать на её просьбу. Его фигура оставалась такой же загадочной и непробиваемой, как и прежде. Однако, его взгляд, скрытый за маской, был ещё более холодным. Он долго молчал, но потом всё-таки кивнул своим солдатам, которые шагнули в сторону, покидая комнату и оставляя их наедине. Ён-джу не отводила взгляда. Маска скрывала его лицо, но она чувствовала, что его присутствие — это что-то знакомое. Это был тот человек, который предал её, тот, кого она когда-то считала близким. Её дыхание стало глубже, а она всё больше ощущала, как её решимость растёт. — Снимай, — сказала она снова, её голос был жёстким и уверенным. В этом слове скрывалась вся её боль, вся ненависть, весь тот хаос, что она пережила за последнее время. Он медленно подошёл к ней, его шаги звучали в пустоте комнаты. Она не отводила взгляда, её сердце сжалось, а разум готовился к последнему актёрскому ходу в этой игре. Она могла почувствовать, как его рука замедленно тянется к маске, но в этом движении было что-то, что заставило её сердце замирать. Он наконец коснулся края маски, его пальцы замерли, но не сняли её сразу. В глазах ведущего была тень, которую она не могла точно понять. Он задержался в этом моменте, словно переживал нечто большее, чем просто команду. Всё внутри Ён-джу на секунду затаило дыхание. Тело Ён-джу напряглось, как струна гитары, когда Ин Хо медленно снял свою маску. Этот момент растянулся, каждое его движение будто намеренно подчеркивало его безразличие к её страданиям. Когда он отложил маску на столик, её взгляд застыл на его лице. Мгновенно слёзы наполнили её глаза, и по щеке скатилась первая слезинка. Это был момент, когда вся реальность сжалась в одну точку, и она увидела его — Ин Хо. Того самого человека, которому когда-то доверяла, с которым она разделяла самые тёплые моменты своей жизни. А теперь перед ней стоял тот, кто предал её, тот, кто, казалось бы, был готов убить её. Не думая, не давая себе времени на раздумья, Ён-джу резко замахнулась и с всей силой влепила ему пощечину правой рукой. Удар был яростным, её чувства кипели внутри, но Ин Хо лишь чуть наклонил голову, как будто это было ожидаемо. И прежде чем он успел что-то осознать, левой рукой последовал второй удар. В тот момент ей казалось, что это хоть как-то поможет облегчить ту боль, которую она чувствовала. Но Ин Хо не двигался. Он не отвёл глаза и не закричал. Он стоял перед ней, словно всё это ему не имело значения. И как бы её рука не пыталась пробудить его чувства, он оставался тем же холодным, безэмоциональным человеком, который предал её. Не дав ей времени на третий удар, Ин Хо, с удивительной быстротой и решительностью, перехватил её руки. Его пальцы обвили её запястья настолько крепко, что она почувствовала, как кровь отливает от кожи. Он сдерживал её, не позволяя освободиться, и его взгляд оставался равнодушным, но в его глазах было нечто скрытое - усталость. Он смотрел на неё, и в этом взгляде было что-то невыразимое, что мгновенно глушило всю ярость, что нарастала внутри неё. —Предатель, - вырвалось из её горла, голос дрожал от боли, которая сжала её грудь. Это слово стало как нож, проникший в самую глубину её сердца. Ин Хо не ответил. Он не осудил её за эти слова и не пытался оправдаться. Вместо этого, он всё так же держал её руки, его взгляд казался изучающим, будто он пытался понять, что она сейчас чувствует. И в этом молчании она почувствовала то, чего боялась больше всего он всё ещё был тем, кого она когда-то любила, несмотря на то, что это не имело больше смысла. Зависнув в этом моменте, Ён-джу почувствовала, как её тело ослабевает, а эмоции накрывают её целиком. Ин Хо налил виски себе и ей, ставя стакан на столик перед ней. В этот момент его взгляд был странно спокойным, с едва заметным интересом, почти как если бы он наблюдал за её реакцией, а не просто за её присутствием. — Ты что, решила все-таки выпить? — с лёгким намёком в голосе сказал он, когда она взяла стакан, но не потянулась к нему. — Сильно нервничаешь? Она молча смотрела на стакан, не желая встречать его взгляд, и ощущала, как её раздражение нарастает. Он сидел рядом, совершенно непринуждённый, и даже не пытался оправдать свои действия. Не пытался объяснить, почему всё это происходило. — Ты предал нас, Ин Хо. — Она наконец проговорила это вслух, сжимая стакан, но не поднимая его. — Ты нас всех убиваешь ради своего удовольствия, и тебе это нравится. Он слегка наклонился вперёд, не спеша отвечать, его взгляд оставался мягким, но не без интереса. Всё как будто подчеркивало, насколько он чувствовал себя хозяином ситуации. — Знаешь, ты в каком-то смысле права. Я предал вас. Но ты ведь не об этом, верно? Ты не злишься на меня за предательство, ты злишься на себя. За то, что верила, за то, что дала себе такую слабость. Она резко подняла взгляд, его слова резали как нож, заставляя её почувствовать себя ещё более уязвимой, чем до этого. — Ты не можешь говорить так. Ты не имеешь права. — её голос чуть сорвался, но она старалась держаться. Ин Хо лишь взглянул на неё с лёгким изумлением, как будто действительно не понимал, что такого в его словах могло её расстроить. — Почему нет? Мы все в одной игре, и ты же сама это понимаешь. Ты что, думала, что это всё закончится каким-то чудом? Что мы все выйдем живыми? Это не так работает, не было и не будет. Она закрыла глаза, пытаясь сдержать новые слёзы. Столько раз она пыталась поверить, что всё может закончиться иначе. Что они смогут хотя бы выйти отсюда живыми, но теперь… — И что, ты нас хочешь всех уничтожить? Просто так? — её голос снова стал твёрдым, но за этим скрывался страх. Он посмотрел на неё, его глаза были спокойны, почти нежные в этом странном контексте. — Я хочу, чтобы ты понимала. Мы все живём с этим. И ты, как и все, играешь, пока не поймёшь, что твоё место — на этой доске. Ён-джу почувствовала, как внутри что-то обрывается. Быть всего лишь фигурой в его игре? Всё это было ужасно, но было ли у неё вообще право чувствовать себя иначе? — А ты? Ты не играешь? — спросила она, её голос едва слышен. Ин Хо усмехнулся, но в его улыбке не было веселья. Это была скорее усмешка опытного игрока, который знает, как будет развиваться следующая партия. — Я тоже играю. Но я играю по своим правилам. И они тебя тоже коснутся. Ин Хо медленно налил себе ещё виски, посмотрев на стакан, прежде чем поставить его рядом с собой. Он знал, что это не изменит ничего. Она всё равно оставалась молчаливой, словно будто вся в этом молчании спряталась от него, от мира. — Ты не возьмёшь? — спросил он, уже с какой-то лёгкой досадой, но с нежностью в голосе. Она не ответила. Просто сидела напротив, скрестив руки на груди, даже не глядя на него. Он тяжело вздохнул, отпив из своего стакана. Сильно, как будто пытаясь выжать хоть каплю из этого момента, который тянулся между ними. — Ты всегда так, не правда ли? — его голос звучал спокойно, но с лёгким оттенком боли, скрытым за внешней хладнокровностью. — Молчишь, не позволяешь ничего сказать. Иногда мне кажется, что ты в этом молчании… не меня ждёшь, а что-то другое. Она не ответила. Только сжала губы крепче. Он посмотрел на неё, увидел её лицо, которое изо всех сил пыталось скрыть всё, что она чувствовала. И это было странно — её отсутствие реакции. Он сам не знал, что хотел бы услышать от неё. Может быть, простое слово, может быть, жест. Но её тишина стояла перед ним стеной. Ин Хо вздохнул снова, с лёгкой усмешкой, почти с ноткой сожаления, но всё равно с этой самой невидимой привязанностью, которую она могла не заметить. — Я бы хотел, чтобы ты всё-таки что-то сказала. Не просто молчала, а хотя бы… сказала мне, что думаешь, что чувствуешь. — Он тихо произнёс эти слова, как бы случайно, больше для себя, чем для неё. Но что-то в его голосе звучало искренне, несмотря на всю его скрытую холодность. Его взгляд снова скользнул по её лицу, и на мгновение он почувствовал, как его собственное сердце сжалось. Она была так близко и в то же время так далека. — Ты всегда была такой сильной, — продолжил он, почти как будто с улыбкой, — но мне кажется, что иногда эта сила только мешает тебе быть честной. Даже со мной. Ён-джу не ответила. Она молчала, её глаза не встречались с его. Он знал, что она в этом молчании как будто защищается, не желая показать ему свою уязвимость. И это было трудно. Ведь он был здесь, рядом, готовый ждать, готовый поддерживать, но она не позволяла ему к себе приблизиться. Ин Хо наконец вздохнул и, наверное, в первый раз за долгое время, почувствовал, что его терпение на исходе. — Ладно, — сказал он, когда наконец не смог выдержать этого молчания. — Ты права, наверное. Я — предатель, и ты не обязана мне ничего говорить. Он встал с места и шагнул к двери, не оборачиваясь. Но в тот момент, когда его рука коснулась ручки, он оглянулся на неё. На её молчаливое, но очень многозначительное лицо. Но он не ушел. — Знаешь, я всегда хотел быть рядом. Хотел, чтобы ты хотя бы однажды открылась мне. Даже если это всё закончится вот так. Она стояла в полной тишине, чувствую, как его присутствие становилось всё ближе. Тело напряжено, и её взгляд был непроницаемым, хотя внутри бушевали эмоции. Она знала, что он ждал её реакции, но не собиралась сдаваться так легко. Его слова были как наждачная бумага — мягкие, но с лёгким нажимом, что заставляло её чувствовать, что если она покажет хоть малейшую уязвимость, всё будет потеряно. Ин Хо наблюдал за ней с лёгкой усмешкой на лице, как всегда, скрывая свои настоящие чувства. Но её молчание его явно не устраивало. Он сделал шаг в её сторону, но не спешил торопить события. Когда же он наконец заговорил, его голос был убаюкивающе спокойным: — Ты всегда такая, или это только в моём присутствии? Она не ответила сразу. Вместо этого просто повернула голову, избегая его взгляда. На мгновение ей хотелось снова что-то сказать, но она не могла найти подходящих слов. А потом, резко, её губы произнесли короткое и отчётливое: — Останься. Она не добавила больше ни слова, но в её голосе была некая грубость, словно он был ей обязан, словно он не мог уйти. Ин Хо, который всегда был таким сдержанным, не мог не улыбнуться на эту дерзость. Он наклонил голову, как бы обдумывая её просьбу, и с лёгкой ироничной улыбкой шагнул ближе, его глаза горели интересом. — А ты думаешь, что я собирался уходить? — спросил он, слегка подтягивая уголок губ. Она не ответила, только смотрела в пол. Он понимал её, видел её сопротивление, но теперь его взгляд стал чуть мягче. Он сделал шаг к дивану и сел, откидываясь назад, словно решая, что не будет торопить её. Всё было в её руках. — Я останусь, — сказал он, не пытаясь скрыть лёгкую улыбку, — но ты ведь можешь сказать "пожалуйста", если хочешь. В следующий раз. Она повернулась и посмотрела на него, её взгляд был непреклонным, но она уже не могла скрыть того, что всё-таки дала слабину, даже если и не признавалась в этом вслух. — Пожалуйста, — произнесла она, но только тихо, почти не слышно, не желая показывать ему больше, чем он должен был знать. Его улыбка стала шире. Он размеренными шагами подошёл к ней, и тихо, но уверенно сказал: — Так-то лучше. Он протянул стакан, и она взяла его, не глядя ему в глаза, но её руки слегка дрожали. Ин Хо сел рядом, внимательно наблюдая за ней, пытаясь понять, что будет дальше. В её голове всё было запутано, как клубок, который невозможно распутать. Она сидела рядом с ним, ощущая, как его присутствие давит на неё, как всегда. Но в этот раз всё было иначе. Всё внутри кричало, и это чувство было настолько сильным, что она едва могла удержаться от того, чтобы не выдать свои эмоции. Он был тем, кто в одно мгновение мог сделать её сильной, а в следующее — разрушить. И она не знала, что с этим делать. Её взгляд невольно скользил по его лицу, и каждый раз, когда он встречал её взгляд, что-то внутри её замирало. Ин Хо был тем человеком, к которому она привязалась не просто по привычке или обстоятельствам. Он был частью её жизни, и она не могла от этого избавиться. Его слова, его взгляд, его жесты — всё это всегда было для неё важным. Но теперь, когда она видела, как он поступил, как предал её доверие, это всё казалось пустым. Она не могла поверить в то, что он действительно мог поступить так. "Ты всё разрушил," — думала она, но ничего не могла сказать. Она знала, что ему не нужно было бы ничего объяснять. Он сам знал, что сделал. И вот, сидя рядом с ним, она чувствовала, как её сердце разбивается. Она не могла понять, что больше боли — то, что он сделал, или то, что она всё ещё не может перестать думать о нём. В её груди было пусто и одновременно полно. Полно вопросов, полно невыразимой боли, которая сжирала её изнутри. Каждый раз, когда она пыталась понять его, она чувствовала, как эта боль только усиливается. Она не могла понять его поступки, не могла простить его, но всё равно она не могла избавиться от чувства, что часть её жизни — это он. И именно он был тем, кто мог бы всё изменить, если бы захотел. Она смотрела на него и чувствовала, как её тело напряжено, как будто она готова взорваться. Но вместо того, чтобы взорваться, она просто сидела молча, не зная, что делать. И, наверное, именно это молчание было для неё самым больным — не то, что она не могла найти слов, а то, что ей не хотелось говорить с ним, потому что она боялась услышать ответ. Она боялась, что если начнёт говорить, то это будет только хуже. Но её молчание, её взгляд, её жесты — всё это говорило о том, как много боли она переживала. "Ты мне не дал выбора," — мысли о нём не покидали её. Но ещё больше её мучило то, что она не могла заставить себя ненавидеть его. Каждый раз, когда она пыталась понять, что произошло, её сердце разрывалось от боли. Она не могла понять, как это возможно — любить его и одновременно ненавидеть его за всё, что он сделал. Её мысли сливались в одно, в бурю эмоций, от которых хотелось скрыться. Всё вокруг казалось иллюзией, а чувства — навязчивыми. В её голове прокручивались воспоминания, моменты близости с ним, те мгновения, когда они были вместе, и когда всё казалось правильным. Но затем пришли предательство и боль, которые рушили её веру в себя, в него, в их любовь. Она не могла сдержать слёз, но по мере того как время шло, она стала принимать эту боль как неотъемлемую часть своей жизни. Неизбежная. Сложная. Её сердце было наполнено гневом, но и тоской. Вдох и выдох становились тяжёлыми, когда она думала об этом. Всё внутри неё кричало: «Ты не должна этого делать. Ты не можешь это простить!», но её руки все равно тянулись к нему. Её шаги привели её к нему. Он сидел рядом с ней, спокойный, но в его глазах отражалась та же борьба, что и в её душе. Его взгляд не был осуждающим, а скорее полным печали и сожаления. Он не просил прощения — он лишь ждал. Она посмотрела ему в глаза, и этот момент казался вечностью. Прощение не означало забыть. Оно означало отпустить. Она пыталась отвернуться, попытаться закрыть сердце, но снова и снова его образ не выходил из её головы. Сколько бы она не пыталась уехать, сдержать боль или ненависть, его присутствие в её жизни было неизбежным. «Ты для меня важен», — эти слова почти вырвались из её губ, но она сдержала их. Она сама не знала, что именно ей нужно, но её руки сами по себе пошли к нему. Её сердце, которое, казалось, было разбито, снова било в такт с его дыханием. Всё в ней сопротивлялось, но в конце концов она поняла, что без него не сможет быть собой. Она понимала, что её выбор не будет лёгким, что она, возможно, вновь столкнётся с болью, но она готова была сделать этот шаг ради него. Она подняла руку и коснулась его лица, и все эти терзания, все сомнения вдруг растворились. Она переступила через всё, через свою боль, через свои страхи. Она приняла его обратно, несмотря на то, что было потеряно. Она выбрала его. И несмотря на то, что её сердце всё ещё было в его руках, она всё равно прошла этот путь и сказала: «Я выберу тебя. Я прощаю тебя». Её руки слегка дрожали, когда она приближалась к нему. В её груди царила невыразимая тяжесть, словно всё вокруг застывало. Он сиднл рядом с ней, его глаза смотрели в её, и между ними царила тишина. Тот самый момент, когда слова уже не имеют значения, когда не нужно больше ничего объяснять. Только взгляд. И она знала, что нужно сделать. Она наклонилась ближе, её дыхание стало тяжёлым, но она не отступала. Когда их лица оказались почти в одном пространстве, она не могла скрыть того, что чувствовала — этот конфликт, эту боль, эту решимость. Она чувствовала, как его дыхание стало немного быстрее, когда он понял, что она решила. Но вместо того чтобы отстраниться, она, не сказав ни слова, шепчет ему в самое ухо, почти тихо, но отчётливо: — Я выбираю тебя. Её сердце бешено билось, когда она приблизилась к нему. Она чувствовала, как воздух становится напряжённым, почти зловещим, как вся комната сжалась вокруг них. В её груди ворочались противоречивые чувства, но в момент, когда она прошептала слова, её голос стал твёрдым, хотя и звучал с ноткой сомнения: «Я выбираю тебя.» Эти слова стали как будто освобождением, и всё, что осталось — это безмолвие между ними, как перед бурей. Он не отступал. В его глазах появился какой-то блеск — не радость, а скорее принятие, понимание. Он тихо вздохнул и аккуратно, но с нарастающей силой потянул её за плечо, заставив её приблизиться ещё ближе. Его рука коснулась её шеи, и она почувствовала, как он слегка сжал её волосы, словно проверяя её реакцию. Она не могла больше сдерживаться. В её груди звенело отчаяние, а взгляд, который она встретила, сказал ей всё. Он был её выбором, несмотря на всё. И в этот момент, когда напряжение достигло своего апогея, он наклонился к её лицу. Её дыхание стало ещё более тяжёлым, когда его губы мягко коснулись её, сперва сдержанно, как будто не решаясь нарушить тот невидимый барьер между ними. Но он был уверен в своём решении. Его пальцы заскользили по её шее, аккуратно поднимаясь вверх. Он держал её так, что не оставлял ни малейшего пространства между ними. И вот, не дав ей шанса на отстранение, он натянул её волосы, почти до боли, чтобы она почувствовала что он здесь, и теперь всё происходящее было в его руках. Её губы раскрылись под этим поцелуем, и она отпустила все свои сомнения, весь страх, всё напряжение. Он прижал её к диванчику, её тело оказалось в его руках, словно в плену его силы и уверенности. В ответ её руки нашли его шею, и она притянула его к себе. Этот поцелуй не был ни быстрым, ни поверхностным. Это было что-то большее наполненное страстью, болью и тоской. Но это был поцелуй, который говорил о прощении, о том, что оба выбрали друг друга несмотря ни на что. Его рука, всё ещё удерживая её волосы, мягко натянула их, заставляя её голову наклониться назад, и поцелуй стал ещё более глубоким, более интенсивным. Он почувствовал, как её тело напряжено в его руках, как её сердце колотится от этого контакта. И всё, что он мог сделать в ответ это отдать ей свою страсть, свою боль, свою любовь. Поцелуй становился всё более властным, его руки держали её, но с такой нежностью, что каждая её клеточка ощущала это. Он отстранился лишь немного, чтобы взгляд в её глазах был отражением того, что он чувствует. И в его глазах было всё любовь, сожаление, страсть и невыразимая боль. Когда они отстранились, дыхание было тяжёлым и неуверенным. Он посмотрел ей в глаза, и она увидела в них ту самую искру, которая когда-то сделала их такими близкими. И хотя всё было сложно, хотя она всё ещё чувствовала боль, это был момент, когда она поняла она сделала свой выбор, несмотря на всё. И теперь, в его руках, она была готова пройти через всё.

***

Ён-джу осознавала, что её выбор был не просто выбором, а, возможно, самым важным решением в её жизни. Она, словно, подписала кровавый контракт с ним — с этим человеком, который когда-то был её врагом, а теперь стал её единственным. Она не могла вернуть время назад, она не могла изменить ничего, что происходило между ними, и не знала, что будет дальше. Но в этот момент, сидя рядом с ним, ощущая его присутствие, она не жалела. Слепая любовь была странной и непредсказуемой, как буря, но эта буря в её душе постепенно стала успокаиваться. Иногда, сидя рядом с ним, она чувствовала, как его взгляд может растерзать её на части. От одного его взгляда сердце у неё сжималось, но было нечто ещё — и это было чувство уязвимости, когда он был рядом, когда его уверенность окутывала её, когда его забота о ней была так явной, что она порой забывала о себе. В его глазах она могла читать всё — любовь, сожаление, страсть, но также и некую тёмную сторону, которую он тщательно скрывал. И хотя она знала, что он не был безупречен, она всё равно продолжала смотреть на него, влюблённая до последнего. Все её тревоги, всё то, что она когда-то переживала и о чём думала, казались теперь не такими важными. В её душе царила пустота, которую он заполнил. Она знала, что забывает о своих проблемах, она понимала, что теперь будет жить с ним и не искать никуда дальше. Не зная, что ждёт их в будущем, она отдала себе право не думать об этом. И в какой-то момент она просто закрыла глаза на то, что он был не идеален. Он был человеком, с которым она была готова быть, несмотря на всё. Всё, что ей нужно было — это его рядом, его уверенность, его прикосновения. Он стал её миром. Ин Хо был осторожен с ней, как никто другой. Он не заставлял её сталкиваться с её прошлым. Он пытался оберегать её от тех тёмных уголков, которые они оба носили в своих сердцах, и не позволял своей тени касаться её. Иногда он изменял тему разговора, когда он чувствовал, что она может почувствовать боль от того, что мог бы сказать. Ему нравилось смотреть на неё, видеть её глаза, полные любви и нежности, полные того, чего он так сильно боялся потерять. И вот, когда всё казалось окончательным, когда их жизнь шла по новой дороге, Ён-джу поняла одно: несмотря на всю тьму, которая когда-то окружала её, она сделала свой выбор, и с ним, рядом с ним, она была готова пройти через всё. И хотя она ещё не знала, что будущее принесёт, сейчас, в этот момент, она могла быть с ним. И этого было достаточно.