Дорога к лагерю

      Всё началось так. Мама Теньи – Фаруконко, отправила его в детский лагерь в десять лет. Тогда маленький мальчик и вовсе не знал, что это такое – детский лагерь. Он делал смешные, а иногда жестокие предположения. Которые он озвучивал.       От отправления его, Теньи, в кругосветное путешествие вместе с другими такими же десятилетними детьми до детского лагеря смерти у этого мальчика было шаги одно нет от взрослых. Даже было предложение, что мама не хочет его слишком сильно обидеть и так завуалированно называет детский дом. В общем, родители и смеялись, и сетовали.       Тенсей-нии пытался объяснить что это такое – детский лагерь. Тогда Тенья забеспокоился, что взрослые хотят сделать из него дурачка, заставляя только и веселиться вместе с другими детишками, из-за чего, по его скромному мнению, он забудет про саморазвитие, а мечту про становление героем отложит на дальнюю полочку.       Слишком открытый и ясно выражающий своё мнение, с видом взрослого человека он разрезал воздух на кубики, изъявляя свой протест с такой особой, детской торопливостью и наивностью. Брат трепал его по голове и уверял, что сам в этом лагере был и даже сказал, что покажет свои фотографии с этого периода.       И после этих слов он пожелал ему доброго сна уходя из комнаты. Ночной патруль, все дела. Младший поразмыслил о лагере, о своей будущей работе героя, о улыбчивых лицах, что будут благодарить его, а он отвечать: «Это моя работа!». Он сделал слишком глубокий заплыв под мое его мечтаний.       Возникая на новых местах и исчезая со старых каждую минуту, зелёные палочки на электронных часах, стучали каплями дождя – под этот звук, установленный через телефон было приятнее всего засыпать. Но в конце концов, прямоугольник серо–синего цвета громко и ярко прозвенел, оповещая о одном из самых завораживающем приключению за его жизнь.       Даже если Иида–младший так и не лёг. Жизнь текла, что являлось необратимым процессом, можно было бы даже завести тему по миллионы смертей и жертв, про типичность бытия и его ритмичность, но не стоит уходить в неведомые дебри. Тем более с ребёнком.       Но никто ничего не слышал. Плевок в лицо, да и только, поэтому в дебри так дебри. Так они и оказались в чаще высоких деревьев. А что юный Иида до конца не хотел принимать, что взрослые – не могут всё на свете, даже если это – ответственные за тебя вожатые, что работают совершенно за бесплатно и должны делать всё честно, будучи самыми бескорыстными людьми на свете (по крайней мере, так считал маленький Тенья).       Закат опускался, а за ним опускались молчаливые тени деревьев, которые утром стояли колышком. А ещё опускался шанс на то, чтобы выйти из чащи, что тесно окружала их, отделяя от всего лагеря и при этом показывая сотни дорог в совершенно неожиданные места.       Вожатая Цуми Акаруса – обычно спокойная и рассудительная с разного рода ситуациями, но ласковая и нежная с детьми – заплакала. А слёзы у неё текли крупными каплями, потому что каждая её слеза превращалась в яркие камешки. Они не драгоценные, но светились как фонарики. Иида удивился, взял самый крупный камешек и сверлил его взглядом из-под очков.       Акаса Тацукеро – медик, сосланный с Токийского медицинского учреждения для практики – обеспокоен и ошеломлён, глядя по сторонам и стараясь следить как за детьми, так и за плачущей Цуми, ожидая её приказов, а иногда останавливая взгляд на Тенье.       Было видно, он хотел бы попросить помощи у ребёнка потомственных героев, но на то это и ребёнок, поэтому он отворачивался слишком резко, чтобы мальчик понял смысл посылаемых ему взглядов. Атмосфера начала нагнетать, а камешек в руках всё сильней начинали светиться и жечь нежную, детскую кожу.       Опуская правила и нравственные принципы перед взрослыми, мальчик с очками... Убежал. В его руках светилась маленькая звезда, которая, как казалось, направляла его к лагерю, многие случаи и выводы из которого он вынесет и будет нести всю жизнь.       Ему, на самом деле, нравился лагерь. Люди в нём, даже если он и был расстроен тем, что не может пообсуждать строение палатки в самых деьальных подробностях. Не выспавшийся, маленький ребёнок выбрал тропу, которая как ему казалось приведёт к лагерю.       Тропа это узенькая, ограждённая размашистыми деревьями до небес, что даже маленький ребёнок шёл чуть ли не бочком, боясь спугнуть обитателей и на кого-то наступить. Он поглаживал свою звезду, ласково что-то шепча. А ещё деревья были обклеены чем-то белым.       Тенья знает – это глупо, повестись на дурацкую белую ленточку. Может это вообще чья-то одежда или по крайней мере, её кусок? Тогда становится ещё страшнее. Но в конце концов – Иида не герой, что ли? Он герой, и герой очень способный. Есть ещё способнее ребята, мальчик знает и он не расстраивается, потому что принятие конкуренции – шаг к лучшей версии себя!       Обрывистые ленты, по мере прохождения всё дальше и дальше, становились блёклыми, приходилось присматриваться, ещё и в кромешной темноте, но щвезда вожатой с ним, и он, чьё доверие к взрослым пошатнулось, всё ещё уверен – взрослые могут многое, просто, они устают. Или хотят воспитать в детях таким образом самостоятельность.       «Точно, это было испытание! И я его прошёл!» — счастливо подумал Тенья, вернувшийся спустя два часа начала ходьбы.       Обрадовавшись, он задорно понёсся к своей синей палатке, ловя удивлённые взгляды других детей, которые ушли с другими вожатыми.       Но был один хитрый, лукавый взгляд – это был мальчик со скотчалоктями, как он выразился сам о своей причуде. Ииду это не то чтобы оттолкнуло, просто слово казалось глупым и несоответствующим общепринятым правилам употребления слов. Неужели никто не читал полный сборник правил японского языка перед сном, в семь лет? Удивительно, и как ведь живут.       — Так и закончилась моя самая знаменательная поездка после которой я познакомился и сдружился с Иидой, — с видом мудреца Ханта закрыл альбом Ииды , который открыл на страницах двенадцатилетней давности. — И ведь до сих пор помню, как ты это рассказывал в моей палатке, когда поближе познакомились в следующий раз, — подколол Сэро, смотря на бакусквад и декусквад, что сидит на противоположных диванах в квартире Ингениума. — Как же хорошо быть частью лагерной жизни, — со знакомым, дружеским взглядом сказал Иида, протирая очки. — мой отряд кстати только к следующему утру вернулся, методом тыка. Иида улыбнулся, Сэро в ответ. А бакусквад и декусквад произнёс такое изречение: «Лагерь – потрясная штука, не иначе». И следом вздохи разочарования, потому что такой истории, как у этих двоих – ни у кого из них не будет.