Sinful temptation

Будучи в скверном настроении, Чуя решил отправиться в бар, где довольно сильно напился. Спать он лёг поздно ночью, поэтому утром проспал и опоздал на первую лекцию. Когда Чуя вошёл в аудиторию, то увидел Дазая, который сидел на месте Макото, однако Накахара прошёл мимо, даже не взглянув в сторону одногруппника, решив занять единственное свободное место (помимо того, где сидел раньше), рядом со студентом по обмену, имени которого Чуя вспомнить не смог. После того как лекция закончилась, и прозвенел звонок, Накахара сложил свои вещи в сумку и поспешил покинуть аудиторию. Когда он подошёл к лестнице, чтобы подняться на третий этаж, кто-то схватил его за руку, останавливая. Развернувшись назад, Чуя встретился взглядом с карими омутами и прошипел, попытавшись вырвать свою руку: — Отвали! Однако Дазай держал крепко. — Чуя, нам нужно поговорить, — произнёс он. — Не о чем, — последовал ответ, и голубые глаза гневно сверкнули. — Между мной и Фёдором ничего не было, — не обращая внимания на слова Чуи, сказал Дазай. — Он приходил по рабочим вопросам, а потом полез с поцелуями. — Я тебе не верю. — Чуя, наконец, вырвал свою ладонь и, развернувшись к лестнице, быстро взбежал по ступеням вверх, однако кто-то снова схватил его за руку. — Чуя, мне вообще-то нельзя делать резких движений, а ты заставляешь меня бегать, — произнёс Осаму. — Я тебя не заставляю, — ответил Накахара. — И вообще, раз ты сюда пришёл, значит, вполне нормально себя чувствуешь. — Я пришёл только из-за тебя, потому что хотел увидеть и всё объяснить тебе. — Отпусти руку. — Нет. Пока ты меня не выслушаешь, не отпущу. — Я тебя уже выслушал и сказал своё слово. Больше мне добавить нечего. — Дазай! — окликнул Осаму светловолосый паренёк, быстро поднимаясь по ступенькам. Тот обернулся, и Чуя, воспользовавшись моментом, вырвал свою руку и ушёл. Осаму посмотрел ему вслед, а затем перевёл взгляд на Ацуши. — Чего ты хотел, Ацуши? — Я по поводу своей просьбы, что ты решил? — Ты уверен, что оно тебе надо? — спросил Дазай у блондина. — Да, — закивал паренёк. — Я хочу вступить в вашу организацию. — Организацию... — Осаму усмехнулся. — Это слишком громко сказано. Ладно, если так хочешь, я приму тебя, но сам понимаешь, что назад дороги у тебя не будет. — Я понимаю. — Прекрасно. Приходи через три дня ко мне в шесть вечера, отведу тебя в нашу штаб-квартиру и познакомлю с ребятами. — Хорошо, — Ацуши закивал, а Дазай направился к аудитории в которой должна была проходить лекция. Войдя в кабинет, Осаму увидел, что Чуя снова сел рядом с Макото. Прозвенел звонок, и в аудиторию вошёл профессор. Подойдя к Макото, Дазай тихо проговорил: — Сядь с Фицджеральдом. Парень молча поднялся со своего места и пересел к Френсису, а Чуя одарил Осаму злым взглядом. — Что ты себе позволяешь? — прошипел он, а Дазай невозмутимо сел на стул рядом с ним, произнеся: — Ты же не хочешь со мной разговаривать на перемене. — Ты думаешь, что я стану говорить с тобой на лекции? — Тишина в аудитории! — прикрикнул Куникида, и Чуя с Осаму вынуждены были прервать разговор, а когда прозвенел звонок, Дазай снова попытался убедить Чую в том, что между ним и Фёдором ничего не было, но Накахара опять не стал его слушать. После занятий Чуя, быстро собравшись, пошёл в общагу. Бросив сумку с учебниками на пол, Накахара связался с девушкой риелтором, которая как-то звонила ему, чтобы сообщить о том, что подобрала для него жильё о котором он просил, но в тот день он сказал ей, что уже нашёл другую квартиру. Поговорив с ней, Чуя спросил не сдали ли ту комнату, которую ему предлагала девушка и, услышав в ответ, что нет, поинтересовался у неё куда следует подойти и в какое время. Договорившись встретиться с риелтором через час, Накахара тут же покинул кампус. По пути в квартиру, которую собирался снять, Чуя зашёл в кафе, чтобы перекусить и выпить чашечку кофе. Просидев там около сорока минут, он направился по адресу, продиктованному риелтором. В квартире его встретила темноволосая девушка лет двадцати пяти. Она показала Накахаре жильё, которое было намного меньше и обставлено оказалось гораздо скромнее, чем квартира Осаму. Однако здесь было лучше, чем в общаге, поэтому Чуя согласился на все условия риелтора и, оплатив проживание на несколько месяцев вперёд, заполнил и подписал необходимые бумаги, после чего получил ключи от квартиры. Когда девушка ушла, Накахара отправился в супермаркет, чтобы закупиться продуктами. За своими вещами в общагу он решил сходить завтра, так как впереди были выходные и времени для этого осталось с лихвой. Вернувшись в квартиру, Чуя разобрал пакеты, отправив продукты в холодильник и откупорив бутылку вина, расположился перед телевизором. Выпив два бокала и пытаясь сосредоточиться на каком-то фильме, Чуя ловил себя несколько раз на мысли о том, что всё это время думает об Осаму. Накахара разозлился сам на себя. — Какого хрена я вспоминаю об этом уроде? — вслух произнёс он, а затем добавил: — Нет, Дазай, конечно, совсем не урод, а даже наоборот, но почему я о нём постоянно думаю? У нас-то и не было ничего толком. Он мне никто, как и я ему. Да пошёл он! Пусть трахает кого хочет, мне похуй! Чуя поставил пустой бокал на стол и направился в кухню, где выложил сигареты. Он редко курил, так как раньше занимался спортом, но сейчас ему очень хотелось выкурить сигарету. Открыв окно и достав пепельницу, Накахара чиркнул зажигалкой и затянулся, выпуская изо рта несколько колечек дыма. Погода за окном резко испортилась: небо затянуло серыми тучами, и начал капать мелкий дождь, поднялся холодный, пронизывающий ветер, и Чуя поспешил затушить окурок в пепельнице и быстро закрыл окно, так как замёрз. Вернувшись в гостиную, он снова налил себе вина и сделал несколько глотков из бокала. Взяв в руки пульт, он проклацал несколько каналов, пытаясь найти что-то по телевизору, что могло отвлечь его от мыслей о Дазае, однако, то и дело возвращался к ним против воли. На душе было как-то паршиво: почему-то Чуя ощущал себя так, будто его предали, словно ему изменил любимый парень. Накахара понимал, что это глупо, ведь они с Дазаем едва знали друг друга, однако он ничего не мог с собой поделать, а перед глазами вновь и вновь всплывала картина целующихся Дазая и Достоевского. — Да пошёл ты, Дазай! — разозлился Чуя. — Какого хрена? Почему я всё время думаю о нём? Чуя опустошил очередной бокал вина и, выключив телевизор, решил сходить в какой-нибудь бар, чтобы развеяться. Поскольку на улице лил дождь, а зонта у него с собой не было, Накахара решил вызвать такси. Когда машина подъехала, он попросил водителя отвезти его в ближайший бар. Присев за один из отдалённых столиков, Чуя заказал вина и выпил пару бокалов. Позже к нему подсел какой-то парень в котором он узнал студента по обмену, правда вспомнить его имени так и не смог, поэтому, слушая, как тот ему что-то рассказывал минут пять, он всё же спросил: — Прости, как твоё имя? Что-то я забыл. — Фрэнсис Скот Фицджеральд, — представился тот, неотрывно глядя в голубые глаза и делая несколько глотков из бокала. — Так откуда ты приехал? — Из Осаки, — ответил Чуя, отпивая из своего. — Почему перевёлся в Йокогаму? — продолжал допытываться тот. — По семейным обстоятельствам, — озвучил уже знакомую всем версию Чуя и, подперев голову рукой, посмотрел в глаза однокурснику. — А тебе нравится в Йокогаме? — Да, здесь довольно красиво. Слушай, Чуя, — неожиданно перевёл тему разговора Френсис. — А у тебя есть парень или девушка? Накахара усмехнулся, спросив: — А ты с какой целью интересуешься? — Ты мне сразу понравился, — проговорил Фицджеральд, продолжая смотреть в глаза Накахары. — Ты очень красивый, а в твоих глазах просто можно утонуть. У тебя вообще довольно необычная внешность для японца. За всё время, что я здесь, не встречал людей подобных тебе. Чуя хмыкнул, затем добавил: — И поэтому ты интересуешься, есть ли у меня пара? — Я же сказал, что ты мне сразу понравился. Так ты ответишь? — Да, — сказал Чуя и, не разрывая взгляда, добавил: — У меня есть парень. Накахаре, если честно не нравился Френсис, хотя он был симпатичным молодым человеком, но показался Чуе каким-то скользким типом, поэтому у него и мысли не было о том, чтобы закрутить с ним роман. — И кто он? Дазай? — не отставал Френсис. — Нет, с чего ты взял? — Не знаю, — Френсис пожал плечами. — Сегодня мне показалось, что между вами что-то происходит. — Тебе показалось, — проговорил Чуя и сделал глоток вина. — Мой парень остался в Осаке. — Так значит, можно сказать, что у тебя нет парня? Ведь он далеко. — Неожиданно Френсис накрыл руку Чуи своей, но Накахара поспешил высвободить ладонь. — Ничего это не значит, — немного резко ответил он. — Я люблю своего парня, и мой переезд никак не повлиял на наши с ним отношения. Конечно, мы теперь не сможем видеться так часто, как прежде, но расставаться не собираемся, так что, извини. — Я понял, — произнёс Френсис и залпом допил вино. — А как зовут твоего парня? Накахара прищурился, посмотрев на собеседника. — Зачем тебе это знать? — Да так, просто любопытно. — Ладно, Френсис, удачи, — сказал Чуя и, поставив пустой бокал на стол, поднялся из-за стола, проронив: — Пока. — Пока, — ответил Френсис, а когда Чуя покинул бар, к нему подошёл высокий брюнет и уселся напротив. — Ну что? — спросил он, глядя в светло-голубые глаза блондина своими фиолетовыми. — Он не повёлся, — произнёс Фицджеральд. — Сказал, что у него есть парень, который остался в Осаке. Имени его он не назвал, но я по глазам понял, что он не врёт. — Уже что-то, — проговорил Фёдор, затем встал из-за стола и проговорил: — Спасибо, Френсис, буду должен. Покинув бар, Чуя отправился домой, дождь прекратился, и он решил пройтись пешком. Путь от бара пролегал через парк, а неподалёку находился его универ. Чуя присел на скамью и закурил, открыв баночку пива, которую купил по дороге, и сделал из неё несколько глотков. Неожиданно на его плечи легли чьи-то руки, и Чуя резко обернулся назад. На улице уже стемнело, но парк хорошо освещался фонарями, поэтому парень легко узнал бездонные карие глаза. — Снова заставляешь меня за тобой бегать, — посетовал Осаму, поцеловав Чую в рыжую макушку. — Какого хрена ты тут делаешь, чёртов Дазай? — вспылил Накахара, и его глаза гневно сверкнули. — Ты что, следишь за мной? — Вовсе нет, я просто проходил мимо, заметил тебя, но ты так куда-то спешил, что я еле тебя догнал. — Хорош врать! — Я не вру, — обижено произнёс Осаму, присаживаясь на скамейку рядом с Чуей, забирая банку из его руки и делая из неё несколько глотков, на что Накахара возмущённо фыркнул. — Я правда вышел прогуляться и увидел тебя. — Да ладно! Впрочем, неважно. Что тебе нужно? — Поговорить. — Уже говорили. — Нет, ты ведь не стал меня слушать, а я хочу тебе всё объяснить. Произошло недоразумение. — Я тебе не верю! — Выслушай, и поверишь. — Ладно, — наконец сдался Чуя. — Я тебя выслушаю, но пообещай, что оставишь меня после этого в покое. — Хорошо, обещаю. Если, выслушав меня, ты останешься при своём мнении, я оставлю тебя в покое навсегда. — Говори. Где-то неподалёку послышались множественные голоса и звонкий, заливистый женский смех. На соседнюю скамью присела компания молодых людей, которые довольно громко разговаривали между собой и смеялись. — Давай пройдёмся, — предложил Осаму, поднимаясь с лавочки. — Что ж, давай, — согласился Чуя, вставая вслед за Дазаем. — И куда пойдём? — Пошли на набережную, — сказав это, Осаму взял Чую под руку, но тот тут же высвободился, проронив: — Только без рук. — Как скажешь, — кивнул Дазай и пошёл вперёд, Чуя следовал за ним, на два шага позади, затем поравнялся с Осаму и произнёс: — Ну говори. — Чуя, я не хочу обсуждать это на ходу, набережная совсем рядом, нам идти минут пять от силы. Чуя молча кивнул и продолжил путь. Когда подошли к набережной, Накахара остановился и сказал: — Я тебя слушаю. Дазай взял его за руку и потянул за собой ближе к воде. — Эй! — возмутился Чуя, пытаясь вырвать ручку. — Стой! Куда ты меня тащишь? — К морю, — проронил Осаму, продолжая утаскивать одногруппника за собой. Путь представлял из себя склон, выложенный плиткой, после дождя она была довольно скользкой, и Чуе волей-неволей пришлось следовать за Осаму, держась за его руку, чтобы не упасть. Остановившись у самой кромки воды, которая на удивление была спокойной, Дазай развернулся лицом к Чуе и произнёс, неотрывно глядя в голубые озёра: — Как здесь красиво, тебе не кажется? — Кажется, но мы пришли сюда не для того, чтобы любоваться пейзажем, помнишь? — Конечно. Чуя, — Осаму провёл пальцами по тыльной стороне ладони одногруппника, продолжая смотреть в его глаза, — Фёдор пришёл ко мне по рабочим вопросам. У нас с ним всё конечно. — Да что ты? — Накахара усмехнулся, но руку не вырвал и взгляда не разорвал. — Значит, мне показалось, что вы там лизались в гостиной на диване. — Мы не лизались, — возразил Дазай. — Ты хочешь сказать, что я слепой?! — вскричал Чуя, яростно сверкнув на Осаму глазами и вырывая свою руку из чужой ладони. — Нет, я вовсе не хотел ничего такого сказать. Ты просто всё не так понял, — прошептал Дазай, склоняясь почти к самому уху парня, обдавая его шею горячим дыханием, заставляя сердце бешено заколотиться в груди. — У нас с Фёдором вообще никогда ничего серьёзного не было. Мы даже не спали вместе. — Что? — переспросил Чуя, подумав, что ослышался, а Дазай посмотрел ему в глаза и повторил: — У нас никогда не было с Фёдором секса. — Не может быть, вы же встречались. — Да, встречались, но мы не смогли договориться, кто из нас будет снизу, поэтому близости между нами так и не случилось. — Это так странно, — прошептал Чуя, а Осаму добавил: — Если честно, я никогда особо на этом и не настаивал. Мне всегда было плевать на него, по большому счёту. — А на меня не плевать? — поинтересовался Чуя, а Дазай сказал, проводя пальцем по его нижней губе и неотрывно глядя в ясные, как небо голубые глаза: — Нет, не плевать. Ты мне сразу понравился. Меня безумно к тебе влечёт с нашей первой встречи. Со мной никогда такого не было. — Со мной тоже, — тихо произнёс Чуя, сдаваясь и обвивая Осаму за шею руками, а тот накрыл его губы своими и прорвался в чужой рот языком, вытворяя в нём что-то невообразимое, при этом Чуя застонал в поцелуй. Дазай скользнул руками под его одежду, оглаживая спину, продолжая жадно целовать партнёра. Сердца обоих парней бешено заколотились в груди, а дыхание окончательно сбилось, когда они, с трудом разорвав поцелуй, наконец, оторвались друг от друга. Неотрывно глядя в глаза цвета виски, Чуя уткнулся лицом в грудь Осаму, обняв того за талию, прошептав: — И долго вы с ним встречались? — Около года, — последовал ответ. — Но он ведёт себя так, будто ты его собственность, а между вами даже близости не было. — Да, Фёдор собственник. Но давай не будем о нём. Осаму чмокнул Чую в рыжую макушку, затем устремил взгляд в небо, сказав: — Кажется, сейчас ливанёт. — И что там можно разглядеть? — спросил Накахара. — Ничего ведь не видно, темень и даже месяца нет. На улице поднялся ветер, а затем и правда начал капать дождь. — Нужно найти какое-то укрытие, если не хотим промокнуть до нитки, — сказал Дазай, и дождь пошёл сильнее. — Пойдём, — произнёс Чуя и, схватив Осаму за руку, потащил за собой. Вскоре парни покинули набережную, а затем и правда ливануло. — Бежим! — крикнул Чуя, набрасывая на голову капюшон толстовки, хотя он мало чем помог, ведь на улице лило, как из ведра. Пока они добежали до ближайшего дома, успели полностью вымокнуть, и теперь их одежда была мокрой, хоть выжимай. Стоя под козырьком подъезда, оба тряслись от холода. Осаму обнял Чую, прижимая его к себе, а тот запустил холодные руки под его одежду, пытаясь согреться хоть немного. Дазай не возражал, прижав Чую ещё крепче и расстегнув свою куртку, хотя ощущение холода на обнажённой коже, неприятно обжигало. Дождь начал стихать и минут через пять прекратился почти полностью. — Пойдём в общагу, — предложил Чуя, так как она находилась к ним ближе, чем его квартира или квартира Осаму. — Идём, — согласился Дазай, и парни покинули спасительный козырёк. Время было уже позднее, а в кампусе действовал комендантский час, даже в выходные дни, поэтому дверь оказалась закрыта, однако Дазай открыл её как-то отмычкой, справившись с замком меньше, чем за минуту. Чуя лишь удивлённо посмотрел на одногруппника, но ничего не сказал, и первым прошёл в холл. Комендант на посту отсутствовал, и это избавило парней от необходимости отвечать на вопросы о том, как они попали в общагу в такое время. Ведь отмазка, что они находились внутри кампуса не прокатила бы, так как оба были мокрые и продрогшие, а у Чуи даже губы посинели от холода. Всё так же держась за руки, будто школьники, парни быстро поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в комнату Чуи. Накахара сразу же сбросил с себя мокрую толстовку и повесил её на сушилку для белья. Осаму был в лёгкой кожаной куртке, поэтому его одежда под ней, в отличии от Чуиной, не промокла, чего нельзя было сказать о брюках. Сняв с себя куртку, Дазай повесил её на вешалку в прихожей и разулся. Накахара также снял свою обувь, и оба парня прошли в спальню. Чуя клацнул выключатель, зажигая свет, и нажал кнопку на электрочайнике. Дазай сбросил с себя джинсы, оставшись в одной рубашке и нижнем белье, и повесил их на сушилку рядом с толстовкой Чуи, тот также снял свои штаны и повесил туда же. У Накахары зубы стучали от холода, поэтому Осаму, подойдя к нему, принялся растирать озябшее тело, как ни странно, его руки были тёплыми, и Чуя, прильнув к Дазаю, вскоре согрелся и перестал трястись. Громкий щелчок возвестил о том, что чайник закипел, Осаму усадил Чую на кровать, укутав его в одеяло и сказал: — Посиди, погрейся. Сам он подошёл к чайнику и налил две чашки горячего чая, после чего передал одну Чуе, а взяв вторую, присел рядом с ним, приобнимая одной рукой одногруппника. — Залазь под одеяло, — предложил Чуя, но Дазай ответил, делая глоток чая: — Я не замёрз. В полной тишине парни выпили чай, затем Дазай убрал пустые чашки, а когда обернулся к Накахаре, тот уже стоял возле кровати, а не сидел на ней. Осаму подошёл к нему, глядя в голубые глаза и неожиданно впился в его губы жадным поцелуем. Руки Дазая скользнули на талию Чуи, пробравшись под футболку, оглаживая спину, а губы продолжали жадно целовать. От ласк Осаму сердце Накахары забилось чаще, по телу пробежали мурашки, а дыхание участилось; от поцелуя голова пошла кругом, внизу живота порхали какие-то бабочки и что-то сладко заныло в паховой зоне, разливаясь по телу приятной истомой. Чуя принялся страстно отвечать на поцелуй, а затем его пальцы сами потянулись к рубашке Дазая и принялись расстёгивать на ней пуговицы. К тому времени как Чуя с ними справился, его собственная футболка уже валялась на полу. Почувствовав руки Осаму на своих бёдрах, Накахара снова застонал, оглаживая через тонкую ткань боксёров рвущийся наружу возбуждённый член партнёра, отчего Дазай и сам не смог сдержать стона. Раскрасневшиеся и разгорячённые парни разорвали поцелуй, и Чуя прошептал: — Ты уверен, что тебе уже можно этим заниматься? Осаму молча кивнул, вновь впиваясь в губы Накахары жадным поцелуем. Правая рука Чуи проникла под резинку боксёров Дазая, обхватывая внушительных размеров орган, который стоял уже колом, левая ладонь легла на правую упругую ягодицу. От этих действий Осаму снова застонал, углубляя поцелуй, а Чуя задвигал правой рукой вдоль ствола, немного сдавив пальцами влажную от предэякулята головку. Дазай стянул с него трусы и толкнул на кровать, избавляясь от боксёров и лишних бинтов, ложась рядом. Вновь завладев губами парня, Дазай жадно его целовал, зарываясь пальцами в рыжую шевелюру. Через время оторвавшись от желанных губ, оглаживая обнажённые плечи, он начал целовать лицо Чуи, затем шею, принялся осыпать поцелуями грудь Накахары, а когда затянул в рот правый сосок, слегка посасывая его, с уст партнёра сорвался непроизвольный стон. Чувствуя дрожь Чуи, Дазай выпустил изо рта его сосок и провёл языком по груди, оставляя на ней влажную дорожку, по направлению к другому соску. Обводя его языком по кругу, Осаму сорвал очередной стон с губ Накахары, ощущая тёплые руки на своей спине, которые двигались по ней вниз и остановились на талии. Дазай поигрывал языком с соском, затем затянул его в рот полностью и принялся нежно посасывать, отчего Чую снова пробрала дрожь, и он вновь не смог сдержать очередного стона. Осаму начал спускаться поцелуями ниже, покрывая ими плоский живот парня, провёл по нему языком, оставляя мокрую дорожку по направлению от пупка к паху. Затем в его руках появилась баночка лубриканта (которую он незадолго до этого бросил на кровать), а потом смазанный им палец медленно скользнул внутрь Чуи, отчего тот напрягся, так как секса у него уже давно не было, да и он не мог вспомнить, когда в последний раз оказывался в такой роли. Осаму замер на несколько секунд, пока не двигая пальцем и нежно глядя в голубые озёра. — У тебя это в первый раз? — тихо спросил он, так как внутри у Чуи было слишком узко. — Нет, — ответил тот. — Но я давно не был снизу. — Понятно, — ответил Дазай и двинул пальцем вперёд, проникая глубже. Не сказать, чтобы ощущения были приятными, но Чуя знал, что так всегда бывает вначале. Аппетит приходит во время еды, как говорится, поэтому он полностью расслабился, зная, что этот процесс неизбежен. Осаму осторожно двигал пальцем внутри Чуи, а когда тот скользил в нём уже довольно легко, добавил к нему второй и медленно развёл их в стороны, затем сомкнул вместе и снова развёл. Повторив эти движения несколько раз, Дазай протолкнул пальцы глубже и согнул их, пытаясь нащупать простату. А когда почувствовал её, толкнулся в нужную сторону, сорвав с губ Накахары стон и заметив, как тот закатывает глаза от удовольствия. Двигая внутри Чуи пальцами правой руки, Осаму обхватил левой ладонью его возбуждённый орган и заскользил ею вдоль ствола, срывая новые стоны с губ партнёра. Когда он протолкнул в Чую ещё один палец и принялся резко толкаться в простату, тот выгнулся на постели, простонав его имя. От каждого движения руки Осаму, Накахара постанывал всё громче и уже метался на постели, как в бреду. Его рыжие волосы растрепались по подушке, и Дазай невольно залюбовался прекрасным видом, впрочем, продолжая растягивать партнёра. Чуя был возбуждён до предела, его тело подрагивало, и он двигал бёдрами навстречу руке Осаму, насаживаясь на пальцы сильнее и постанывая, но ему хотелось большего, поэтому он простонал, не выдержав этой сладкой пытки: — Осаму, войди. Но Дазай, будто не слыша Чую, продолжал двигать пальцами внутри него, чувствуя, как простата становится всё более твёрдой от его действий. Толкнувшись в неё ещё несколько раз, Осаму провернул пальцы и вновь толкнулся вперёд, отчего Чуя резко двинул бёдрами ему навстречу и вскрикнул, затем зашептал: — Возьми меня, Дазай. Хочу тебя чувствовать в себе полностью. На этот раз Осаму внял словам Чуи и, вытащив из него пальцы, смазал свой член лубрикантом. Разведя ноги партнёра в стороны, удерживая того за ягодицы, толкнулся внутрь, накрывая его губы поцелуем, заглушая очередной стон и не в силах сдержать своего. Руки Чуи легли на плечи Осаму, а ноги обхватили его за талию. Дазай оторвался от губ Накахары и снова двинул бёдрами вперёд, проникая глубже, а через несколько секунд вошёл до конца. От ощущения полной заполненности внутри, Чуя вновь застонал, Осаму тоже, тут же подаваясь назад и снова толкаясь вперёд, попав по простате и срывая с губ любовника очередной стон. Постепенно ускоряя движения, Дазай всё резче проникал в Чую, до боли сжимая его бёдра руками, а тот двигался ему навстречу, со стонами и пошлыми хлюпами насаживаясь на член, ощущая внутри нарастающий жар. Неожиданно Осаму покинул разгорячённое тело и перевернул Чую на живот, ставя его в коленно-локтевую позу. Добавив смазки, Осаму резко толкнулся в партнёра, больно сжав его ягодицы пальцами, отчего Чуя вскрикнул. Осаму снова полностью вышел из любовника и довольно ощутимо шлёпнул его по заднице, резко толкаясь внутрь, сорвав при этом с губ Накахары протяжный стон. Опять выйдя из парня, Дазай его шлёпнул, тут же проникая до конца. Ощущения небольшой боли и грубые точки только сильнее раззадоривали Чую и возбуждали. Ему вообще нравился грубый секс, если оказывался снизу, и он всё резче двигался навстречу любовнику, чувствуя острую необходимость этих движений. Осаму сжал бёдра партнёра сильнее и принялся резко и быстро вбиваться в него, проникая на всю длину своего члена, доводя этими движениями Чую почти до безумия. Тот постанывал уже непрерывно, временами вскрикивая и стараясь двигаться в такт любовнику. Комнату заполнили звуки хлюпов и быстрых шлепков вперемешку со стонами обоих парней и скрипами кровати. Жар внизу живота Чуи становился всё более нестерпим, он всё быстрее двигал бёдрами навстречу партнёру, чувствуя близкую разрядку. Осаму же, будучи и сам на пределе, ускорил движения до невозможного. Пламя внутри Накахары достигло своего апогея, сильно прогнувшись в спине и резко насаживаясь на член, он, вскрикнув, излился на простынь, а Дазай, выйдя из него и быстро двигая рукой вдоль ствола, на его ягодицы, после чего оба парня свалились на постель, часто и тяжело дыша. Пару минут спустя Осаму притянул к себе всё ещё разгорячённое тело любовника, а тот поцеловал его в губы. — Всё нормально? — спросил Чуя, имея в виду рану Осаму, слегка отстраняясь от него и глядя в глаза. — Да, — кивнул тот, целуя Накахару в ответ и оглаживая пальцами его лицо. — На мне всё быстро заживает, как на собаке, — на слова Дазая Накахара хмыкнул, а тот добил: — Ты был великолепен. — Ты тоже, — ответил Чуя, зарываясь руками в каштановые кудри. — С тобой у меня был лучший секс. Даже не думал, что такое возможно. — У тебя кто-то был, там в Осаке? — неожиданно спросил Дазай. — С чего ты взял? — Чуя удивлённо приподнял левую бровь. — Да так, просто предположил. — Да, — немного помедлив, ответил Чуя, а затем добавил: — Именно поэтому я перевёлся в университет Йокогамы. — В смысле? — Осаму подпёр голову рукой, опёршись локтём о постель и неотрывно глядя в глаза цвета горного василька. — Родители узнали о моей связи с одним парнем из универа и настояли на том, чтобы я перевёлся. — У вас с ним было серьёзно? — поинтересовался Дазай. — Мне казалось, что да, — честно ответил Чуя. — Больше не кажется? — Я думал, что люблю его. Но потом встретил тебя... — Чуя запнулся, сам не понимая зачем это сказал, ведь его слова звучали, как признание в любви, а он и сам пока не был уверен в своих чувствах. Точнее, он понимал, что его довольно сильно влечёт к Дазаю, но ведь они были знакомы всего две недели. Как можно говорить о любви, когда совсем не знаешь человека? Осаму довольно улыбнулся и тихо проговорил: — То есть ты хочешь сказать, что влюблён в меня? — Нет... я не знаю. Мы почти не знаем друг друга, разве можно говорить о таких чувствах сейчас? Но меня безумно к тебе влечёт. Когда я ехал сюда, то постоянно думал о Тачихаре, но после встречи с тобой совсем не вспоминаю о нём. — Значит, его зовут Тачихара, — задумчиво произнёс Осаму и добавил, проводя пальцем по щеке Накахары: — А может быть, ты просто не постоянный, а, Чуя? — Я никогда за собой такого не замечал. А вдруг это и правда любовь, у нас с тобой? Ты веришь в любовь с первого взгляда? — Я раньше не задумывался об этом. Но после того как встретил тебя, могу точно сказать, что она существует. — Правда? Ты хочешь сказать, что тоже влюбился в меня? — Если, честно, я никогда не любил прежде, и мне не с чем сравнивать. Но мне кажется, что так и есть. Что это, если не любовь? — Наверное, время покажет и расставит всё по местам. — Ты прав, — произнёс Осаму. — А пойдём ко мне. Я помогу тебе с переездом. Впереди два выходных, можно отвиснуть где-нибудь. — Вообще-то я уже снял квартиру, — ответил Чуя. — Вот как? И тебе там нравится? — Не знаю, — Чуя пожал плечами. Конечно, ему там не очень нравилось, особенно, если сравнивать его новое жильё с квартирой Дазая. — Если не знаешь, значит, не нравится. Поехали ко мне. — Ладно, я согласен на переезд, но не хочу нигде шататься. Может, просто купим вина, посидим вдвоём, выпьем? — Я не против. — Отлично. Приведя себя в порядок и вытерев с тел друг друга следы любовных утех влажными салфетками, парни принялись одеваться. Чуя нашёл сухую одежду, а вот Осаму переодеться было не во что. Глядя на его мокрые джинсы, Накахара произнёс: — Может, останемся здесь до утра? Твои брюки совсем мокрые. — Ничего страшного, высохнут, — произнёс Осаму, застёгивая рубашку и джинсы. Взяв немногочисленные вещи Чуи, парни покинули его комнату. Внизу они встретили коменданта, который предупредил Чую, что если тот покинет кампус в такое время, то до утра не сможет вернуться, на что Накахара ему ответил, что возвращаться не собирается и отдал ключи от своей комнаты. По дороге к дому Осаму они заскочили в магазин, где купили две бутылки дорогого вина, сладости, сигареты, а также роллы, потому что у Дазая готовой еды в холодильнике не было. Придя домой, тот сразу переоделся в сухие вещи, а затем парни расположились на кухне, Чуя приоткрыл окно, а Осаму выложил на стол купленные продукты и спиртное. Наполнив два бокала вином, он взял в руки свой и, присев за стол, сделал глоток, Накахара тоже отхлебнул из своего и откинулся на спинку стула. — Расскажи о себе, — произнёс Осаму, отпивая из бокала. — Чем ты занимался в Осаке, помимо учёбы? — Я уже упоминал, что увлекался спортом. Даже, можно сказать, занимался им на профессиональном уровне. В общем-то, спорт являлся и увлечением для меня и целью в жизни, хотя я знал с самого начала, что рано или поздно мне придётся с ним завязать из-за семейного бизнеса. Когда было время, я помогал дяде, тогда я жил у него. Поступив в университет, переехал к родителям и почти всё свободное время посвятил учёбе, лишь по выходным ходил в спортзал. — А здесь не ходишь? — Пока нет. — В нескольких кварталах от нашего дома есть замечательный спортзал, я сам туда хожу иногда, когда есть время. Если хочешь в следующий раз можем пойти вместе. — Прекрасная мысль, — произнёс Чуя и пригубил вино, Осаму же накрыл его руку своей ладонью и спросил: — Не жалеешь, что пришлось покинуть Осаку? — Ничуть, — ответил парень, посмотрев на Осаму долгим взглядом. — Мне очень нравится в Йокогаме. — И совсем не скучаешь по своему бывшему? — Нет, не скучаю, — Чуя, казалось, хотел что-то добавить к уже сказанному, но передумал. Дазай это заметил и произнёс: — Ну, договаривай уже, я же вижу, что ты хотел ещё что-то сказать. — Да, — проговорил Накахара и посмотрел Осаму в глаза. — Я всё ещё не сообщил ему о том, что хочу расстаться. Он каждый день пишет, но я не отвечаю. Знаешь, это так сложно. — Знаю, — Осаму кивнул. — Но, если ты всё решил, этого разговора не избежать. Лучше не затягивай с этим и не давай ложных надежд. — Ты прав. Я и сам это понимаю. Напишу ему как-нибудь. Осаму поднял бокал и допил остатки вина, после чего закурил, откидываясь на спинку стула. Чуя залпом осушил свой и поставил его на стол, затем снова наполнил оба бокала, и парни опять выпили. — А ты не хочешь рассказать о себе? Чем занимаешься, помимо учёбы? — Ты же знаешь, чем, — произнёс Дазай. — Наверняка Макото тебе все сплетни рассказал обо мне. Чуя пожал плечами, затем проговорил: — Сплетни сплетнями, но я хочу услышать правду. — Не думаю, что мне стоит посвящать тебя в подробности рода своей деятельности. — А ты всегда жил в Йокогаме? — Да, я здесь родился. — Кто твои родители? — У меня их нет. — Вот как? Ты жил в приюте? Что произошло с твоими родителями? — Я их никогда не видел. Понятия не имею кто они. Чуя заметил, что Осаму рассказывает о себе довольно неохотно, поэтому решил не допытываться пока, подумав о том, что, наверное, у Дазая было трудное детство, поэтому он и не хочет говорить о своём прошлом. Сделав несколько глотков вина, Чуя поставил бокал на стол, всё же спросив: — Так ты жил в приюте? — Несколько лет, — последовал ответ. — Потом меня усыновили. — Сколько тебе сейчас? — Двадцать. Тебе, наверное, тоже? — Да, — Накахара кивнул, снова отпивая из бокала, а Дазай отхлебнул из своего. Неожиданно зазвонил мобильник Осаму, и он вышел в другую комнату, чтобы поговорить по телефону. Чуе это не очень понравилось, хотя он понимал, что, возможно, Дазаю звонят по работе, а поскольку он не желает посвящать его в подробности своей деятельности, потому и вышел из комнаты, однако Чуя услышал несколько обрывков его фраз. — Что-то случилось? — спросил Накахара. Когда Осаму вернулся на кухню, вид у него был невозмутимый, однако из того, что слышал Чуя, он понял, что что-то произошло. — Всё в порядке, — ответил Дазай. — Но мне нужно уйти. — Что случилось? Ответь, — допытывался Чуя. — Кто тебе звонил? — Звонок касается работы. Всё нормально, Чуя. — Снова идёшь с кем-то стреляться? — С чего ты взял? — Да так. А можно с тобой? — неожиданно спросил Накахара, Дазай же удивлённо приподнял левую бровь. — С чего такое странное предложение? Обычно люди стараются держаться подальше от такого. — Мне скучно, — признался Чуя, неотрывно глядя в глаза цвета тёмного янтаря. — Со спортом пришлось завязать, грызть гранит науки надоело, это так тоскливо, не знаю куда себя деть. Может, я смогу чем-то тебе помочь? — Интересно чем? — Я умею стрелять, причём неплохо. — Ещё один, — пробормотал Дазай. — Ты хоть приблизительно представляешь, чем тебе придётся заниматься, если вступишь на этот путь? — Понимаю, не дурак. Ну так что, возьмёшь меня с собой? — Это довольно опасно. Ты прав, сегодня мне предстоит пострелять по мишеням, только они живые и будут стрелять в ответ. — Я понял. Чуя поднялся со своего места и произнёс, подходя к Осаму ближе: — Решайся. Ты же главный в своей «конторе», разрешения спрашивать ни у кого не нужно. — Не понимаю, для чего тебе это? Ты ведь из богатой семьи, зачем тебе связываться с криминалом? — Хочу развлечься. — По-твоему это игра? Чуя хмыкнул, сказав: — Для меня, да. — Неожиданный ответ. Кстати, ты сказал, что умеешь стрелять... — Ага, дядя научил. — Интересно, а твои родители знали о том, чему тебя учит дядя? — Нет конечно! Да я и не был с ними особо близок когда-либо. И, вообще, какое это имеет значение? — Чуя, — проговорил Дазай. — Я не хочу тебя втягивать в это. Криминал, как болото, увязнешь в нём, назад пути не будет. — Не доверяешь, значит, — сделал выводы Накахара. — Дело не в доверии. Просто я считаю, что тебе это не нужно. К тому же это опасно. Стрелять по мишеням одно, а по живым людям другое. И не каждый сможет убить человека. — Я в курсе, Дазай. И скажу честно, мне уже приходилось это делать. — Вот как? Опять твой дядя? Во что же он тебя втянул? — засыпал Осаму вопросами Чую, но тот лишь пожал плечами, не желая вдаваться в подробности. — Ладно, — принял решение Дазай. — Пойдём.