I'll be seeing you

┏ ━━┅━━━┅━━ ┓ Среда, 9 февраля 1921 года ┗ ━━┅━━━┅━━ ┛

Как только все закончилось, Аластор отстранился, сдерживая себя, чтобы ничего не сказать напоследок, и проводил взглядом захлопнувшуюся перед ним дверь. Вот и все. Энтони помедлил несколько мгновений, просто глядя на дверь, прежде чем снова ее открыть, втащить Аластора обратно, закрыть дверь и прижать высокого мужчину к ней. Обхватив его шею руками и приподнявшись на цыпочках, блондин снова соединил их губы. Прежде чем сожаления успели появиться, Аластор внезапно обнаружил, что его губы снова быстро встретились с губами Энтони, такими же мягкими и теплыми, с отчетливым привкусом виски. Он не осмелился спросить почему он это сделал или даже отстраниться, потому что это было чистое блаженство. Энтони не понимал, зачем он это делает, зная, что Аластору нужно идти, но его разум отключился и брал то, что хотел; а он хотел именно губ этого мужчины. Ничего другого не имело значения. Он скоро уезжал, и он хотел воспользоваться оставшимся временем. — Пожалуйста, не уходи… — прошептал он мягко у губ мясника, прежде чем быстро вернуться к их сладкому жаркому поцелую. Аластору было странно, как кто-то мог этого хотеть от него. Чтобы он остался, а не уходил. Чтобы его целовали, и он так сильно хотел поцеловать в ответ. Гораздо больше, чем он ожидал или когда-либо думал. — Мне бы следовало сказать тебе это, Энтони… твое присутствие вдохновляет меня, — прошептал в ответ Аластор, прерывая поцелуй, прежде чем снова его губы коснулись губ блондина. Одна рука легла на щеку Энтони, другая оперлась на дверь позади него. Энтони хотел ответить, но, увы, не смог. Слова застряли у него в горле и на губах Аластора. Ему так много ещё оставалось сказать, но он ничего не мог сказать словами, поэтому на данный момент его действий должно было хватить. Конечно, поцелуй все еще был немного неловким, оба они все еще были довольно пьяны, но он был не таким ужасным, как на дереве. Через несколько мгновений высокому мужчине пришлось отстраниться, немного дыша, он открыл глаза, чтобы заглянуть в чужие омуты темно-зеленого цвета, поискав там что-то. — Я останусь, пока ты мне позволишь, — пробормотал он тихо, используя руку, которой обхватил щеку Энтони, чтобы нежно потереть мягкую кожу большим пальцем. Блондин потянулся к осторожному прикосновению, пытаясь тоже отдышаться. — Не говори мне этого, потому что ты можешь и не уходить, — Энтони тихонько усмехнулся, ямочка образовалась под рукой мужчины, когда он улыбнулся, держась как можно ближе. — Когда я уеду… ты не хотел бы переписываться? Не знаю, смогу ли я в скором времени вернуться, но я определенно попытаюсь найти оправдания. Я не хочу прекращать наше общение… — вздохнул он, пытаясь выговорить все свои слова, пока они еще у него были. Аластор тихонько рассмеялся, почувствовав ямочку под большим пальцем, медленно опуская руку вниз, чтобы ее увидеть. — Я буду очень рад возможности писать тебе после твоего возвращения в Нью-Йорк, — он улыбнулся, медленно отстраняясь от двери и немного отряхиваясь. — Я не хочу просто забыть тебя, Энтони. Ты бесконечно меня интригуешь. Улыбка Энтони от этих слов только расплылась шире, он убрал руки с шеи Аластора и вместо этого положил их ему на грудь. — Мне за многое нужно тебя поблагодарить… — вздохнул, потянувшись, чтобы снова поцеловать мужчину, на этот раз осторожнее, чтобы не было так отчаянно. Аластор тоже многое хотел сказать, но из-за опьянения и того, что весь этот вечер в целом был довольно ошеломляющим, он решил пока что ничего не говорить. Этот поцелуй немного отличался от того, который Энтони только что подарил ему, втащив в комнату. Этот был более нежным и контролируемым, следовательно, менее неловким и беспорядочным. Он был слаще, а руки на груди ощущались успокаивающими и приятными. Энтони продолжал целовать его, опуская руки вниз к рукам Аластора, оттаскивая его к кровати. Он чувствовал, как его разум устает, но тело было далеко не уставшим. У него было достаточно сил, чтобы бежать обратно в Нью-Йорк, так что сейчас вряд ли получится спокойно выспаться; к тому же, Аластору не нужно было работать на следующий день, так что ему не обязательно было уходить прямо сейчас или на весь оставшийся вечер. Конечно, им нужно быть осторожными на следующее утро, когда они будут выходить из номера и отеля, но это было последним, о чем думал Энтони сейчас. Аластор немного споткнулся, направляясь к кровати, когда его потащили сесть на удобный матрац. Мужчина слегка сжал руки Энтони, когда они снова отстранились, чтобы глотнуть воздуха. — Неужели ты так мной очарован, что хочешь уложить меня в свою кровать? — он беззаботно рассмеялся, проводя рукой по волосам, и их губы снова ненадолго встретились. Той ночью никто бы не хватился Аластора, если бы он не вернулся домой. Его мать работала всю ночь до утра, и ему тоже некуда было идти утром, так что переночевать у Энтони не было проблемой. Энтони почувствовал, как его щеки немного покраснели. — Да, я просто подумал, что раз мы собираемся побыть здесь какое-то время, нам может быть немного комфортнее… — Энтони немного растерялся, не уверенный, правильно ли он поступает и вообще нужно ли это. Черт, ничего из этого не было правильно по общественным меркам, но это ощущалось правильным. Как запретное удовольствие. Вот что это было. — Я имею в виду… не то чтобы мы могли много чего сделать, кроме поцелуев и… может быть, чего-то еще… — он замолчал, взгляд немного отстранился от мужчины. — А… ладно. Глупо. Слишком быстро, — он покачал головой, немного посмеявшись над собой. Аластор слегка приподнял бровь, покачал головой и снова удобно устроился, вытащив из карманов коробку сигарет и нож. Ему было интересно услышать, что скажет Энтони, тем более теперь, когда он отмахнулся от того, чем бы то ни было. — О? И что же это может быть тогда? — спросил Аластор с усмешкой, слегка откинувшись на спинку кровати. Конечно, Аластор знал основы того, что он должен делать с женщиной после замужества, но с мужчиной? У него не было ни малейшего понятия. У него никогда не было мыслей о мужчинах — да и вообще о ком-либо, так что, он полагал, в каком-то смысле это была игра в угадайку. Естественно, Аластор мог бы, конечно, сделать хотя бы предположения о том, что делать, но это было совершенно неуместно, и он пнул себя за то, что вообще позволил своим мыслям блуждать в этом направлении. Энтони подвинулся, чтобы сесть перед другим, и сделал вдох. — Ты правда не знаешь? — спросил он с легким недоверием. — Если так, я не буду касаться этой темы. — Энтони, мой друг, у тебя не возникло же сейчас каких-нибудь непристойных мыслей, не так ли? — Аластор улыбнулся еще шире, его глаза сузились — это означало, что да, он понял, о чем говорит Энтони. Покачав головой, Энтони подсел ближе, чтобы продолжить поцелуй, вынужденный поставить каждое колено по обе стороны от бедер Аластора. Он не видел другого выхода, если только они не хотели бы неловкого положения при поцелуе, который мог бы все обострить. Мясник быстро замолчал из-за губ, которые снова быстро оказались на его собственных. Брови Аластора взлетели вверх, когда Энтони поставил колени по обе стороны его бедер. Но даже несмотря на это, он все равно растаял в поцелуе. Энтони удерживал поцелуй несколько мгновений, прежде чем отстраниться на дюйм. — Я? Неееет. Кажется, это ты подумал о таком, — прошептал он с легкой усмешкой, его щеки все еще пылали, когда он решил немного подразнить и просто прикоснуться губами к губам Аластора, чтобы посмотреть, сможет ли он немного раззадорить его. Он определенно чувствовал себя самоуверенным этим вечером благодаря выпивке, но недостаточно, чтобы идти ва-банк. Когда Энтони отстранился, Аластор невольно немного хмыкнул, закрыв глаза на мгновение, алкоголь все еще сильно влиял на его способность мыслить здраво. — Не я первый начал разговор, а потом решил ничего не объяснять, — он усмехнулся, подняв голову, чтобы снова прильнуть к губам итальянца, пока он касался их своими, — ты довольно смелый после алкоголя, а? Энтони тихонько промычал, когда их губы снова встретились, улыбка снова появилась на его лице. — Может быть, я всегда такой, но скрываю это. Ты никогда не узнаешь, — промурлыкал он в ответ, когда немного сдвинулся и замер; почувствовав то, чего он действительно не ожидал почувствовать от Аластора. Конечно, он просто дразнился, и конечной целью было, возможно, разогреть его и беспокоить, но не думал, что что-то из этого действительно сработает. — Т-ты, э-э… — он не мог найти слов, снова загнав себя в угол. Аластор слегка сжал губы, когда Энтони замурлыкал, его самоуверенное поведение, казалось, что-то сделало для него, как быстро понял блондин. Не то чтобы из-за алкоголя или накаленной обстановки, он не был уверен. Аластор посмотрел на себя, прежде чем снова встретиться взглядом с Энтони, слегка хмыкнул и вздохнул. — Похоже, у меня небольшая проблема. Впрочем, неудивительно, что такое обычно происходило, Аластор по большей части старался изо всех сил игнорировать это; но он чувствовал, что этим вечером это вряд ли сработает. Энтони тоже посмотрел вниз, тяжело сглотнув. Теперь, когда он был в этом положении, он не знал, что ему делать. Он всегда мог сделать то, на что намекал несколько минут назад, но не был уверен, правильно ли это будет и согласится ли Аластор. — Ты… ух… ты… Как ему это сформулировать? Как он должен был спросить? Что вообще заставило его думать, что он хоть отдаленно готов к этому? Был ли Аластор вообще к этому готов? Энтони пробормотал что-то на итальянском, закрывая лицо руками от смущения. Глаза Аластора несколько раз скользнули вниз и вверх к Энтони, мужчина смог уловить явное смущение, которое он испытывал. — Энтони, тебе ничего не нужно делать. Мы можем просто лежать здесь вместе. Аластор подумал, что напомнит это другому, зная, что вся ситуация уже вышла за рамки того, к чему был готов даже он сам. — Я понимаю, что это неприемлемо. Особенно, поскольку мы оба мужчины, и я приношу извинения за то, что это произошло, — продолжил Аластор, медленно садясь прямо и облокачиваясь на спинку кровати, отвёл взгляд в сторону и его щеки залились румянцем. Энтони на мгновение опустил руки, прежде чем осторожно взять ладонями щеки Аластора. — Нет, нет, нет, non hai fatto questo. L'ho fatto, — торопливо заговорил он. — Это не твоя вина. Я как-то возложил это на нас обоих… — Затем он перевел, вздохнув, прежде чем продолжить: — Я… не знаю, что я делаю, но… мы могли бы это исправить, если бы мы действительно этого захотели. Здесь только мы, и я знаю, что никому об этом не скажу. Ему все еще было очень неловко из-за всей этой ситуации, он не знал, чего ожидал, подталкивая к этому, но его устроило бы либо перейти к следующему этапу, либо просто отстраниться. Конечно, это их обоих беспокоило бы, но это уж точно не было бы концом света. Аластор закрыл глаза, когда почувствовал, как Энтони обхватил обе щеки. Это был странный жест, держать его лицо и чтобы кто-то проявлял к нему такую ласку, но он действительно приветствовал это. Он никогда не думал, что ему это понравится, особенно с другим мужчиной, но он не возражал. Это был Энтони; и, как он сказал, Энтони очаровал его. — Я бы никому не посмел сказать ни слова, — Аластор улыбнулся, медленно открывая глаза снова, слегка ёрзая. — Я тоже понятия не имею, как это работает, поверь мне. Но… может быть, посмотрим, что получится? Удовлетворим это жгучее любопытство. Щеки Энтони стали еще краснее, размышляя над их вариантами. Он знал, что должно произойти между двумя мужчинами, эта тема всплыла однажды дома после того, как кого-то из Семьи поймали и убили. Естественно, ему осталось не так много подробностей, но достаточно, чтобы составить хорошее представление, а затем, возможно, позже он попробовал сам. Однако, когда он это сделал, это не показалось ему самым приятным занятием, и он задался вопросом, почему кому-то вообще может понравиться такое; официально признав себя непригодным для такой жизни и посвятив себя подавлению своей гомосексуальной сущности. — Ну, эм… н-насколько далеко ты хочешь зайти? — спросил он, а затем покачал головой. — Неважно. Вероятно, нам просто стоит попробовать и посмотреть, что получится. Он нервничал по этому поводу, но если ситуация дойдет до той стадии, которой он так боялся, он был бы готов попробовать ради этого мужчины. Прошло по меньшей мере пять лет с его первого эксперимента, так что с тех пор многое могло измениться. Действительно, узнать можно было только одним способом. Сам Аластор не имел никакого опыта. Он никогда не чувствовал, что хочет этого, и даже с женщиной такого желания просто никогда не возникало. Конечно, будучи молодым человеком, он испытывал желание, похожее на то, которое чувствует сейчас, но никогда не при другом человеке. Раньше он всегда был один, так что, естественно, ему было любопытно. — Я не хочу, чтобы ты делал то, что тебе не нравится… — Аластор слегка наклонил голову и выразительно взглянул, надеясь, что ясно дал понять это. Энтони мягко улыбнулся, чувствуя, что больше ничего не нужно говорить, и снова наклонился, осторожно соединяя их губы в очередном поцелуе. Его бедра медленно начали двигаться, их выпуклости нежно терлись друг о друга сквозь одежду. То, чего Энтони не ожидал, — это то, что у Аластора стало тверже. Он был уверен, что мужчина уже полностью возбужден, но это предположение явно оказалось ошибочным. Так же медленно, как двигались их губы навстречу друг другу, так же двигались и их бедра, глаза Аластора снова закрылись, на этот раз больше от удовольствия, чем от усталости от выпитого ранее алкоголя. Обычно для него это было бы довольно смущающе действо, но учитывая тот факт, что у Энтони тоже явно так же сильно затвердело в штанах сейчас, это не имело значения. Становилось все жарче и жарче, руки Аластора начали немного блуждать по передней части рубашки Энтони. Итальянец издал приглушенный стон в рот Аластора, когда он тоже опустил руки со щек мужчины вниз к груди, осторожно проводя пальцами по каждой отдельной пуговице, продолжая двигаться вниз, сопротивляясь желанию просто расстегнуть пуговицы сейчас, чтобы обнажить кожу под рубашкой мужчины. Он остановился на штанах и снова начал приподниматься вверх, теперь принимаясь снимать бабочку, которая была завязана на шее, чтобы он мог начать расстегивать пуговицы. Пока Энтони работал над своим галстуком, Аластор воспользовался этой возможностью, чтобы начать расстегивать пуговицы после того, как он расстегнул подтяжки, снял их с плеч и отбросил в сторону. На мгновение оторвавшись от губ, Аластор помог снять свой собственный галстук, заметив, что итальянец немного бормочет, бросая его в сторону, а также работая над подвязкой рукава, которая была на его левой руке, тоже отбрасывая ее в сторону. Теперь, когда галстук был убран, Энтони тихо произнес «grazie», прежде чем снова соединить их губы, когда его пальцы осторожно начали вытаскивать пуговицы из их уютных маленьких отверстий; начиная с самого верха и медленно опускаясь вниз. Он еще не осмелился взглянуть на открытые участки тела, держа глаза закрытыми, пока добирался до самого низа. Блондин медленно просунул руки в отверстие посередине рубашки Аластора и мягко прижался к низу живота, чувствуя нежную кожу и твердые мышцы ладонями и кончиками пальцев. Он слегка отстранился, глаза по-прежнему закрыты, выдохнул немного дрожащим дыханием, когда его руки поползли вверх. Выпуклости и ложбинки живота Аластора были теплыми и приветливыми на ощупь, когда руки поднимались к груди. Аластор почувствовал, как его дыхание перехватило, как только он распознал теплое прикосновение Энтони к своей коже, медленно поднимающееся вдоль середины его туловища, его возбуждение становилось все более интенсивным с каждой секундой. Опустившись немного вниз, мясник нежно приложил руку к щеке Энтони, ласково потерев, затем медленно провел рукой вниз к воротнику Энтони, медленно расстегивая рубашку и стягивая ее с плеч. Энтони начал делать то же самое для Аластора, когда его руки поднялись выше по его телу, больше обнажая грудь и живот. — Grazie, Alastor… — прошептал он против губ, которые слегка касались друг друга. — Grazie mille amore mio… Он продолжил хвалить, несколько раз нежно целуя мужчину в губы, прежде чем начать целовать его вниз по линии подбородка и шее. Нежные движения и покачивания бедер также продолжались. Аластор позволил голове склониться набок, когда Энтони поцеловал его челюсть и шею. Каждый момент, когда губы блондина касались, даже касались его кожи, это было похоже на прекрасный огонь, вызывающий дрожь во всем его теле, когда его бедра прижались чуть сильнее, его собственные губы искали кожу Энтони. — Dieu… Прошептал Аластор, притягивая Энтони еще немного вниз, чтобы он мог прижаться губами к нижней части шеи итальянца, царапая зубами тонкую кожу, оставляя след, чтобы контрастировать с его бледностью. Блондин не знал, что ему только что сказали, но он предположил, что это хорошо, учитывая тон и охриплость голоса, совпадающие с действиями. Его спина слегка выгнулась от смеси ощущений, решив оказать такое же внимание, какое он получал; нежно кусая загорелую шею Аластора и оттягивая ее с несколькими тихими стонами, когда он стянул рубашку с его плеч и спустил ее с рук. Аластор тоже наконец издал нежный, но низкий стон от нежного укуса за шею, когда он отстранился от Энтони, приоткрыв глаза, посмотрев на красный след с ухмылкой, который он сделал. Тогда Энтони заколебался, но отпустил и отстранился, открывая глаза, чтобы впервые увидеть совершенство тела Аластора. Несмотря на то, что он был пьян, он знал, что будет помнить этот образ и эти моменты до самой смерти, возможно, и долгое время после. Глаза мясника, как только Энтони открыл их, сразу же встретились с глазами другого, заметив, что он смотрит на его тело, над чем Аластор слегка усмехнулся. По крайней мере, по его мнению, тут не на что смотреть. Он был тощим, но в то же время несколько мускулистым, но опять же, смотреть там было особо не на что. Хотя, очевидно, Энтони так не думал, что, конечно, льстило. Это, безусловно, вызвало еще больший румянец на щеках мужчины. Глаза Энтони скользили по каждому миллиметру обнаженной кожи. На его руках было несколько шрамов, а на верхней части груди — четыре небольших параллельных шрама. Он осторожно проводил пальцами по каждому из видимых. Когда взгляд опустился ниже, он заметил две маленькие веснушки, расположенные рядом друг с другом на нижней левой стороне грудной клетки. — Perfettamente imperfetto… — вздохнул блондин, пальцами пробегая по всей коже вплоть до края брюк Аластора. Теперь он был намного спокойнее, впервые чувствуя, что нечто подобное нормально. Рядом с Аластором ему казалось, что с ним все в порядке. Что с этим всем все в порядке. Возможно, Аластор не знал итальянского, но слова, которые прошептал Энтони, были недвусмысленны. Мясник усмехнулся, отводя взгляд, его теплая улыбка становилась шире. — Покажись мне… — произнес Аластор едва слышно, положив на мгновение руку на плечо Энтони, помогая ему сесть немного ровнее, когда он начал осматривать тело итальянца, проводя пальцем по челюсти мужчины, спускаясь вниз по шее и груди. Наблюдая, как он немного наклонился ближе, Аластор заметил множество мелких веснушек, усеявших плечи Энтони. Чуть выше правого локтя блондина виднелся небольшой синяк, соответствующий рисунку падения — все это интриговало мясника. Ему нечасто приходилось осматривать такие тела. Аластора действительно завораживали все неестественные отметины и шрамы на теле Энтони. Шрамы, которые он заметил несколько недель назад, вблизи выглядели более крупными, заставляя Аластора думать, есть ли за ними какая-то история. Осторожно взяв и подняв левое предплечье блондина на уровень своего взгляда, Аластор нежно провел большим пальцем по тому, что, по всей видимости, было старыми ожогами от сигарет, разбросанными кое-где. Когда-то свежие, теперь это были просто шрамы. Мало того, что были шрамы и веснушки, но над воротником у Энтони шла тонкая линия загара, где лицо и шея немного загорели на теплом солнце, а вот туловище и нижняя часть шеи этого не сделали, так как были закрыты рубашкой все те недели, что он находился в городе. Это почему-то заставило Аластора улыбнуться. Конечно, у Энтони были свои комплексы по поводу его отметин, будь то естественные или нет, но он не возражал, чтобы этот мужчина их увидел. Он был приятно пьян и счастлив находиться здесь в данный момент. Он смотрел на Аластора с безграничным восхищением в своих зеленых глазах-океанах. Он не чувствовал от него никакого осуждения, и это только радовало его еще больше. Подняв руку, чтобы погладить Аластора по щеке, Энтони довольно вздохнул. — Как мне так повезло? — тихо спросил он. Все, чем был этот мужчина, было просто безупречно, вплоть до самых мелочей. Даже его недостатки были совершенны. Затем Энтони снова наклонился и нежно поцеловал Аластора в губы. Аластор фыркнул, смеясь над лестными словами Энтони, но он принял их все. Он запрокинул голову назад, закрыв глаза в пьяном блаженстве, когда их губы соединились. — Совершенство — это лишь малая часть тех положительных слов, которыми я мог бы тебя описать, Энтони. Ты действительно вдохновляешь каждую частичку меня. Ты меня интригуешь. Ты разжигаешь мое любопытство, и ты заставил меня осознать, где лежат мои увлечения… спасибо. Прижав ладонь к груди Энтони, Аластор очень медленно начал опускать ее вниз, кончиками пальцев касаясь края штанов итальянца. Блондин фыркнул, его улыбка расширилась. — То же самое могу сказать и о тебе. Увидеть тебя всего в крови тем утром, действительно разбудило меня во многих смыслах. Он усмехнулся, щеки снова покраснели при воспоминании об Аласторе в утреннем свете, покрытом кровью, дрожь пробежала по его телу от мысли и физических ощущений. Затем он снова начал целовать мужчину по линии челюсти и шее, время от времени покусывая, продолжая спускаться вниз; ему пришлось немного отодвинуть задницу назад, что привело к еще большему трению между ними, и, таким образом, из горла блондина вырвался очередной стон. Целуя его грудь, Энтони продолжал время от времени делать маленькие укусы. — Sono così fortunato~ — он заурчал, уткнувшись лицом в кожу Аластора. — Ха, неужели это действительно тебя зацепило? Уже столько времени прошло. Аластор засмеялся, задыхаясь, на мгновение закрыв глаза, когда Энтони особенно сильно прижался к нему, а покусывания и поцелуи в его шею только усилили его возбуждение. Все еще прикрывая глаза, Аластор нащупал пуговицу на брюках Энтони, его ловкие пальцы быстро расстегнули пуговицу и начали снимать одежду. Дыхание Энтони стало немного прерывистым от осторожного прикосновения, пробежавшего по его телу, вызывающего дрожь. Он оторвал губы от Аластора и посмотрел вниз, пока с него стягивали штаны, поэтому опустил руки и тоже начал работать над Аластором. Излишне говорить, что он нервничал, учитывая, что сквозь одежду он чувствовал размер Аластора, и до сих пор он был довольно большим по ощущениям. Отойдя от мужчины, чтобы они могли как следует снять остальную одежду, Энтони лег рядом с Аластором, скинул туфли и зацепился большими пальцами за подол штанов, приподнимая бедра и стягивая их вниз с ног полностью. На всякий случай он позаботился о том, чтобы оставить свое нижнее белье, не будучи уверенным, что оно уже на месте. Когда Энтони разорвал их поцелуй, Аластор, не теряя времени, немного присел, снял туфли и поставил их на пол, прежде чем как следует снять штаны, сумев аккуратно их сложить. Его дыхание было затруднено, тело покраснело, когда он наклонился спиной к Энтони, обхватил его щеку и запечатлел новый поцелуй. Теперь они оба были только в нижнем белье. — Энтони… — Аластор прошептал ему в губы и быстро перекатился так, что теперь навис над итальянцем. Энтони почувствовал, что стал слабее, можно сказать покорным, когда он оказался в ловушке, прижатым к матрасу, отвечая на поцелуй. Шепот его имени успокоил его. — Аластор… — Он ответил так же тихо, держа глаза закрытыми и прижимая таз вверх к Аластору, снова желая этого трения напротив себя. Как только Аластор снова почувствовал это жгучее трение между ними, особенно теперь, когда на них было меньше слоев одежды, он не мог не застонать в рот Энтони, поочередно двигая своими бедрами навстречу, чтобы увеличить удовольствие. Это было непохоже на все, что он испытывал раньше, включая возбуждение, но Аластор предполагал, что он просто рад, что испытывает это именно с Энтони, а не с другими людьми. Спина Энтони выгнулась, прижимаясь грудью к Аластору с легким вздохом и стоном. — Боже, пожалуйста~ — он захныкал. Он не знал, о чем именно просил, но, скорее всего, это была потребность в освобождении. Освободив руку от руки Аластора, Энтони направил её вниз, чтобы встретить резинку их нижнего белья. Зацепив один палец спереди обеих пар он слегка отвел бедра в сторону, чтобы можно было легко опустить их вниз и обнажить их нуждающиеся эрекции. Энтони сразу же почувствовал, как кончик теплого члена Аластора прижался к его нижней части живота и его собственного достоинства, из-за чего у него внезапно перехватило дыхание вместе со всеми словами, которые он, возможно, хотел произнести. Его тело сильно разгорячилось на этой новой стадии, которую он никогда не думал, что когда-либо сможет испытать в своей жизни. Аластор почувствовал, как его пальцы ног поджались, мышцы спины напряглись, когда горячий жар, исходящий из нижней части живота, начал нарастать от ощущения, что эрекция Энтони прижимается и скользит вверх по его собственной. Даже если это было всего лишь кончиком, Аластор был полностью очарован и полностью поглощен этим заклинанием, заставляя его желать только большего и большего. Он тихо выругался себе под нос, что действительно было редким явлением, когда он наклонился, чтобы помочь Энтони снять нижнее белье, и опустился еще ниже, так что ему можно было опереться только на локоть. Освободив и удобно расположив другую руку, Аластор поднес ее к голове Энтони, слегка запутывая пальцы в его растрепанных светлых локонах. Бедра дернулись, когда Аластор стянул с них нижнее белье, и он понял, что полностью открыт перед ним. Энтони не мог спрятаться, но и не чувствовал себя в такой ловушке, как подсознательно боялся. Он чувствовал себя в безопасности. Энтони отбросил свое нижнее белье в сторону и обхватил ногой бедро Аластора, издавая тихие стоны и шепча сладкие пустяки по-итальянски, как только он снова обрел дыхание и голос, прижимаясь к другому. Когда между ними больше не было ни унции материала, Аластор медленно полностью открыл глаза, чтобы взглянуть на Энтони внизу Вид их теперь свободных членов, истекающих и трущихся друг о друга, на самом деле был чем-то, что, казалось, еще больше разожгло щеки Аластора; их предэякулят действует как смазка, благодаря чему помог становится значительно более гладким и скользким. Блондин вздохнул и осмелился открыть глаза и последовать примеру Аластора, глядя вниз на их плачущие фаллосы. Аластор был обрезанным, у него был довольно толстый и длинный, тогда как Энтони не был обрезанным и стройным, далеко не такой длины, как у того. Если бы они довели это до того уровня, которого так боялся блондин, ему было бы очень больно, учитывая размеры Аластора; он не знал, будет ли он когда-нибудь к этому готов. Это было довольно пугающе: Энтони сглотнул комок нервов до глубины души, когда он снова посмотрел на лицо Аластора, надеясь отвлечься от своего бегущего ума. Мягкие и тихие стоны начали покидать рот Аластора, когда он начал двигаться немного сильнее. Рука, которая использовалась для снятия нижнего белья, медленно двинулась, чтобы взять одну из рук Энтони, слегка сжав ее. — Энтони… Аластор снова прошептал, однако в его тоне был намек на отчаяние, голос был слегка дрожащим. Он не был уверен, собираются ли они сделать что-то большее и смогут ли вообще, но этого и так было более чем достаточно. Энтони нежно, но крепко сжал руку Аластора, услышав тон, от которого его щеки покраснели еще сильнее. — Аластор~ — он ответил стоном, сохраняя в своих словах то же отчаяние. — Скажи мне, чего ты хочешь… — он добавил после нескольких вздохов, желая сделать для него больше, если бы знал, что он этого хочет. Затем блондин начал осыпать поцелуями и небольшими осторожными покусываниями шею Аластора, пытаясь заставить себя вести себя немного тише. В разуме Аластора царил затуманенный беспорядок. Затуманенный удовольствием, потребностью, опьянением — всем. Он едва мог даже думать, не говоря уже о том, чтобы знать, чего он хочет; но даже в этом случае он действительно не знал, чего он хочет в первую очередь. Конечно, это имело прямое отношение к Энтони, но то, в каком расположении они были сейчас, его абсолютно устраивало. — Тебя… — Аластор мягко ответил, отпустив руку блондина и приложив ее к левому бедру Энтони, стараясь по пути провести пальцами по как можно большему участку кожи, слегка приподняв таз над матрасом, чтобы они могли получить больше импульса; это сработало, особенно когда нога Энтони плотно обхватила мясника. Спина Энтони выгнулась, глаза слегка расширились, когда он почувствовал, как сильная рука подняла его нижнюю часть над кроватью. Он не знал почему, но ему, казалось, нравилось ощущение, когда его подхватывает и перемещает более сильная, любящая рука; не говоря уже о полученном им ответе. Это просто заставило его задрожать, когда его тело расслабилось и позволило мужчине над ним направлять и контролировать их движения так, как он хотел. — Я уже есть у тебя, — заявил блондин, обхватив руками шею мужчины и втянув его в глубокий и страстный поцелуй, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы они оба замолчали. И снова Аластор позволил своим глазам закрыться, слушая тихий голос Энтони. Их губы страстно слились, поцелуй, на удивление, был немного более контролируемым, чем предыдущие. Пока они соприкасались, Аластор держал их бедра двигающимися в равномерном темпе, трение между ними было гладким, и в результате удовольствие медленно нарастало для них обоих. Он не был уверен, как долго еще сможет продержаться, каждое ощущение, каждое прикосновение к этому моменту ощущалось как огонь. Со временем становилось все жарче и тяжелее, они сильно потели, и лёгкий пар можно было увидеть почти при каждом их вздохе. Энтони становился уставшим и слабым, его трясло и трясло от рук Аластора на его потном теле. Он приближался к концу, а они продолжали плавно тереться друг о друга. — Я… я не могу… — Энтони захныкал. — Я должен закончить… ~ — он закончил свое предложение, тихо постанывая и хныкая. Узел в его животе становился слишком сильным, чтобы с ним можно было справиться; почти начинало болеть. Он не хотел кончать, пока не убедится, что Аластор закончил и удовлетворен. Неудивительно, что, когда Энтони был близок к освобождению, Аластор чувствовал то же самое. Он стонал и потел, его бедра теперь скрипели гораздо медленнее, когда он был близок к кульминации. — Я тоже… Я близко. Аластор ответил, затаив дыхание, желая убедиться, что человек под ним тоже близко; и теперь, когда он знал об этом, это были все разъяснения, которые ему нужны. Еще раз прижавшись своей истекающей эрекцией к Энтони, прежде чем он почувствовал, что начинает кончать, мужчине пришлось захватить губы итальянца еще одним поцелуем, чтобы заглушить его стоны в связи с горячим взрывом удовольствия, которое внезапно сотрясло все его тело. Энтони плотно закрыл глаза, затаив дыхание, чтобы убедиться, что ни один звук случайно не вырвался из его горла во время их поцелуя. Он отпускал напряжение внутри себя, его ногти впились в спину и плечо Аластора, когда они оба, наконец, вместе достигли оргазма. Горячая жидкость вылилась из их фаллосов, словно извержение вулкана обрушилось на их животы. Интенсивное высвобождение заставило Энтони дрожать от макушки до кончиков скрюченных пальцев ног. Когда он начал снижаться от своего естественного кайфа, тело Энтони дернулось, их движения медленно и устойчиво остановилось, а их пик постепенно спал. Однако он не посмел оторваться от поцелуя. Пока он не узнал, что Аластор кончил. Ему нравилось чувствовать их губы друг на друге, и он ни за что не отказался бы от этого. Когда они, наконец, остановились, их состояние после оргазма утихло, Аластор рухнул на блондина с последним стоном удовольствия в губы Энтони, прежде чем осторожно отстраниться. Плотно закрыв глаза, мясник тихо дышал, прижимаясь к итальянцу, чувствуя исходящее от него тепло, их груди сжимались при каждом глубоком вдохе кислорода, который они получали. Он был слишком измотан, чтобы что-то сказать, несмотря на то, как много ему хотелось сказать, но это было нормально. На данный момент тишины было достаточно; и это была прекрасная тишина, которая символизировала все, что они только что пережили вместе. Рагнатела тяжело дышал, его глаза открылись, когда он почувствовал вес Аластора на себе. Это было не неприятно, и даже если это было бы так, он был слишком утомлен, чтобы беспокоиться. Лежа, просто дыша и обнимая друг друга, мысли Энтони начали проясняться, он медленно моргал, пытаясь осмыслить все, что только что произошло. Слабая, но искренняя улыбка тронула уголки его губ и обозначила ямочки на щеках, когда осознание начало приходить. Осознание того, насколько странным и прекрасным был весь опыт. Он думал, что у него никогда не будет шанса быть с другим мужчиной хоть отдаленно похожим образом. Позволив своим рукам блуждать и тереться о спину и руки Аластора, Энтони вздохнул. — Sono così felice… Я так счастлив… — он прошептал, как только снова обрел голос, убедившись, что переводит с итальянского. Между ними все было потным и липким, но Аластор, по крайней мере, пока не слишком возражал. Медленно восстанавливая дыхание, он приподнялся, чтобы посмотреть на более мелкого мужчину под ним, когда рука потянулась к одной из щек Энтони, нежным прикосновением большого пальца к одной из его ямочек с хриплым смешком. — Совершенство… — пробормотал он, прижимая свой лоб ко лбу итальянца. Между ними не было ничего более мирного, чем этот момент. Но, каким бы идеальным он ни был, Аластор знал, что скоро им нужно будет встать, чтобы немного прибраться. Щеки Энтони порозовели, и его улыбка стала шире. Он никогда раньше не был так счастлив и доволен своей жизнью. Подняв руки немного вверх, он начал проводить пальцами по влажным волосам Аластора, не отрывая взгляда. — Можно сказать глупость и чушь? Аластор закрыл глаза от ощущения нежных пальцев, бегающих по его волосам, мужчина промычал в ответ на вопрос Энтони. — Конечно. Говори, — пробормотал он, медленно открывая глаза, чтобы снова посмотреть на блондина. Что-то в голове Энтони подсказывало ему, что говорить такое — ужасная идея и не стоит этого делать, но он знал, что другого шанса может не быть. Он глубоко вздохнул и не отрывал глаз от Аластора, продолжая нежно проводить пальцами по его волосам. — Кажется, я люблю тебя. Его живот сжался, как только слова сорвались с его губ, испуганный возможными последствиями. Как тупо. Левеск приподнял бровь, услышав слова Энтони, медленно кивнул, мягко посмеиваясь и отводя взгляд, почти краснея. — Ха, почему-то, это очень мило с твоей стороны, Энтони, дорогой, — он улыбнулся, приняв слова собеседника за комплимент. Однако, как бы лестно это ни казалось Аластору, он не был уверен, что слово «любовь» было именно тем словом, которое он мог бы использовать, чтобы описать то, что у них с Энтони только что было. С его стороны, во всяком случае, это было увлечение и, как он много раз говорил, вдохновение; но ему было трудно любить. Это займет у него некоторое время. — Я не думаю, что это безумие или глупость. Энтони сдержал улыбку и слегка кивнул, наклонившись, чтобы поцеловать Аластора в губы на несколько мгновений, прежде чем похлопать его по плечу одной рукой. — Нам следует прибраться перед сном, — прошептал он, отстранившись на мгновение. Он ненавидел мысль о переезде, но они были не в том состоянии, чтобы заснуть. Между ними была сперма, и с них обоих стекал пот. Не совсем нормально. Кивнув, Аластор медленно посмотрел на них обоих, морща нос от того беспорядка, который они устроили. — Хм, да. Ты совершенно прав, — он вздохнул, медленно скатился с итальянца с тихим стоном, слегка вытянув руки и распластавшись на матрасе. — Сначала ты можешь воспользоваться ванной, Энтони. Я подожду здесь, пока ты закончишь. Когда Левеск скатился, воздух обрушился на их обездоленные желудки и грудь, мгновенно охладив их. Энтони слегка вздрогнул и начал искать в себе силы пошевелить ногами. Он никогда раньше не испытывал такого оргазма, и даже несколько минут спустя он действительно изматывал. — Ho bisogno di una sigaretta… Энтони вздохнул, потер лицо, приподнялся на локте и посмотрел на свое тело. На его животе и нижней части груди было много смешанного эякулята. С небольшим раздражением он поднялся и начал подползать к краю кровати, в конце концов подойдя к столу в комнате, чтобы взять сигарету из своей пачки, предыдущая уже давно догорела. Как только зажженная сигарета оказалась между зубами, он бросил пачку Аластору на случай, если тот тоже захочет, прежде чем оказаться в ванной, чтобы очиститься. — Спасибо. Аластор выдохнул, лежа на матрасе, заметив, как пачка сигарет приземлилась рядом с ним, как раз в тот момент, когда он услышал, как закрылась дверь в ванную. Прошло несколько минут, прежде чем мужчине удалось сесть, голова при этом пульсировала. Он протянул руку к сигаретной коробке, достал сигарету, зажал ее между зубами, прежде чем подняться с кровати, чтобы дотянуться до коробка спичек, лежащий рядом на маленьком столике. Закурив, Аластор снова рухнул на кровать, предплечье легло ему на глаза, когда он вдыхал дым. Закрыв глаза, Аластор просто на мгновение прислушался ко всему вокруг. Его дыхание казалось ему громким, и звук текущей воды из ванной был единственным фоновым шумом, кроме скрипа половицы, возможно, из соседней или верхней комнаты. Было тихо. Энтони старался не задерживаться слишком долго, зная, что Аластор, вероятно, захочет привести себя в порядок и отправиться в путь, прежде чем станет еще позже. Сейчас было почти пол четвёртого ночи, и им обоим нужно было отдохнуть. У них было несколько волнующих часов; самые последние события были самыми неожиданными. Он все еще чувствовал себя глупо за то, что сказал, что любит мужчину, который все еще лежал на кровати, по крайней мере, вслух и ему в лицо. Было ясно, что он выходит из своей хмельной самоуверенности и почти готов погрузиться в стадию забытья. Ему было трудно удержаться и не заснуть. Он мог только надеяться, что, проснувшись, он все еще будет помнить этот вечер. Медленно открыв дверь, Энтони выдохнул дым, выходя из ванной и подойдя к своему чемодану, достал новое нижнее белье и направился к кровати, чтобы надеть его лежа. — Нормально себя чувствуешь? — спросил он устало. Аластор был измотан, однако, он надеялся, что сможет хорошо выспаться этой ночью. Иногда, несмотря на то, как сильно он устал, он просто не мог уснуть. — Мм, да, я в порядке, — также устало ответил Аластор, слушая, как Энтони снова входит в комнату, его рука все еще прикрывает глаза, а сигарета во рту. — А ты сам? Медленно садясь, Левеск отодвинулся в сторону кровати, сумев встать на слегка дрожащие ноги, действие вставания не пошло ему на пользу с точки зрения надвигающейся мигрени. Энтони сел на противоположный край кровати как раз в тот момент, когда Аластор вставал, просунув ноги в нижнее белье, которое он схватил, и снова встал, чтобы натянуть его как следует. — Я в порядке. Просто устал, — мягко ответил он, направляясь обратно к столу, чтобы стряхнуть пепел в пепельницу. — Позаботился о том, чтобы у тебя было чистое полотенце. Сказал он, туша сигарету в хрустальной посуде, глядя на мужчину с небольшой улыбкой и слыша, как в его голове проносятся отголоски тех нежных слов, которые Аластор сказал ему за последние несколько часов. Энтони действительно принял их все близко к сердцу, никогда раньше не слышав, чтобы кто-то говорил о нем что-то подобное. — Спасибо. Я ненадолго. С этими словами Аластор направился в ванную комнату, потушив сигарету в той же хрустальной посуде, прежде чем войти внутрь, и дверь за ним закрылась. Быстро плеснув себе в лицо холодной водой, мясник пустил воду, чтобы помыться. Ему понравились занятия, которыми они с Энтони предавались, однако, он не мог не чувствовать себя грязным. Это его беспокоило, но он не собирался из-за этого расстраиваться. Он прекрасно провел время с этим мужчиной, и это было главное. Он и пожелать лучшего не мог. Много времени ему не понадобилось, чтобы отмыться, и, обмотав вокруг талии чистое полотенце, которое оставил Энтони, Аластор подошел к раковине. Встав перед зеркалом в ванной, Аластор поднял подбородок, на его лице не было никакого выражения, когда он провел пальцем по шее вдоль небольших красных отметин, которые были разбросаны по его коже и спускались вниз к ключице. Он хмыкнул, прежде чем быстро выйти из ванной. Его волосы теперь откинуты назад с лица, все еще слегка влажные, когда он направился обратно к кровати, чтобы одеться. Пока у Энтони было время побыть одному, он снова подошел к кровати и снял сверху одеяло. Оно было пропитано потом, и спать с ним было бы нехорошо. Бросив его пока на пол, блондин забрался на кровать на простыни. Он был полон решимости не спать, пока Аластор не уйдет, или, может быть, это не такая уж хорошая идея; теперь Аластор уходит. Если кто-то еще бродил по коридорам в это время, они наверняка заподозрят неладное из-за времени. Если они представят это как-то, что Аластор заглянет к ним в отель следующим утром, когда он уезжает, все должно быть нормально. Откинувшись на спинку кровати, Энтони изо всех сил старался держать глаза открытыми, заставлял себя. Он хотел убедиться, что с Аластором все в порядке, и сказать ему, чтобы он остался. Как только дверь открылась, и мужчина вышел, Энтони немного приподнялся и мягко улыбнулся, скрестив ноги и раскрывая перед ним руки. — Vieni qui… Иди сюда, — тихо произнес он. Аластор тепло улыбнулся Энтони, глядя на него сверху вниз. Он сел на край кровати и наклонился, чтобы взять часть одежды. — Наверное, мне пора идти, — пробормотал мужчина, затем поднял остальную одежду с пола и положил ее рядом с собой. Голова у него все еще пульсировала, и каждый раз, когда он наклонялся, в висках появлялась острая боль. — Тебе не обязательно не спать из-за меня, Энтони. Отдыхай. Я переоденусь и тихонько уйду. Энтони взял разложенную одежду, аккуратно сложил ее и отложил в сторону. — Тебе стоит остаться. Уже поздно, и если кто-то еще не спит, то сделает выводы, которые никому из нас не нужны. Даже если они будут верны, — он держал голос спокойным и тихим, понимая, что Аластор сейчас будет чувствителен к звукам и свету, учитывая, что он сам тоже так себя ощущал. — Останься со мной, и мы что-нибудь придумаем, когда проснемся, — добавил он, снова предлагая мужчине объятия. Аластор на мгновение задумался. То, что говорил Энтони, было правдой. Несомненно, в холле отеля еще оставались люди, которые видели, как они вдвоем вошли, и если он останется на ночь и отправится домой следующим утром, его мать все равно будет спать после долгой смены, так что он надеялся, что ничего не вызовет подозрений. Было и то, что Аластор боялся отключиться в трамвае, не успев даже добраться до дома. — Ладно. Останусь, — быстро заключил он, еще раз наклонившись, чтобы аккуратно поставить обувь на пол, прежде чем снова лечь на кровать и пододвинуться к Энтони, который распахнул руки. — Я измотан, — вздохнул он, на секунду прислонив голову к боку другого мужчины. Энтони слегка улыбнулся и удобно устроился. — Давай поспим, — пробормотал он. С каждой секундой его глаза становились все тяжелее. Оставаясь рядом с мужчиной, Энтони быстро заснул, не имея возможности остановиться, и начал бормотать невнятные глупости, погружаясь в бессознательное состояние. Через несколько минут, удобно устроившись, Аластор повернулся на бок, невольно лицом к Энтони, закрывая глаза — его естественная поза для сна. И с этим он начал засыпать. Но не раньше, чем на его лице появилась слабая улыбка, и ему удалось прищуриться, увидев, что Энтони уже спит. — Joyeux Anniversaire, Anthony. Его пульсирующая голова не остановила, как и его случайная бессонница. Аластор заснул быстрее, чем ему удавалось сделать за долгое время. Было ли это из-за алкоголя или из-за того, что рядом с ним спокойно спал человек, он не знал. И, честно говоря, ему было все равно.