Буду звать тебя Баки

- В этом мире есть место каждому, Стив, - говорит Сэм Уилсон, его психотерапевт.       У Сэма располагающая улыбка и аура спокойного дружелюбия. Стив ходит к нему после работы один раз в неделю.       "Пошел ты на хер, Сэм", - думает Стив. - Конечно, - соглашается он.       У него получается чуть улыбнуться. Поскольку Стив очень много практиковался на нем, Сэм ему не верит. Немного погодя, когда пауза затягивается, тот откашливается. - Как дела с гневом? Посещали какие-нибудь мысли?       Стандартный вопрос, преследующий Стива каждый вторник. - Да, - отвечает он. - Один раз. В среду во время перерыва. Коллега натолкнулся на меня и пролил кофе на рубашку.       Потому что Роджерс такой маленький и невзрачный, что его никто не замечает. Гребаный Клинт Бартон. - О чем ты подумал в этот момент?       Об убийстве. - О том, чтобы ударить его.       Сэм чуть склоняет подбородок. - Что ты сделал? - Я сделал дыхательное упражнение.       От злости у него случился приступ астмы и пришлось сунуть ингалятор в рот. Дважды. - Успокоился через десять минут, - добавляет Стив.       Мысли об убийстве Бартона сидели у него в череде приоритетных вплоть до субботы, то есть ровно три дня. Легче всего было бы перерезать Бартону горло у кофейного аппарата, к которому он подходил каждые полтора часа за очередной дозой преступно кошмарного, совершенно отвратительного, не такого уж дешевого кофе, от одной мысли о котором у Стива начиналась тахикардия. Конечно, в плане были изъяны: кофейный аппарат стоял прямо напротив отдела на шестнадцать сотрудников. - Хорошо. В прошлый раз тебе понадобилось пятнадцать минут, чтобы успокоиться, - одобрительно замечает Сэм и смотрит на циферблат часов. - Хочешь поговорить еще о чем-нибудь? - Нет, - говорит Стив.       Сэм мягко хлопает себя по коленям, вставая. - Что ж. Тогда увидимся на следующей неделе, Стив. И если чувствуешь, что близок к тому, чтобы сорваться, можешь... - Звонить в любое время. Да, я помню.       Стив не может понять, Сэм действительно такой милый со всеми или ему просто достаточно платят. Честно говоря, судя по состоянию здания, в котором проходят встречи, во второе верится не очень.       Не то чтобы Стиву не плевать. Он все равно не собирается звонить Сэму. Он бы и на встречи не ходил, если бы его не обязали четыре месяца назад, когда он набросился на Питера Квилла после его дурацкой шуточки.       Питер получил ссадину. И то лишь потому, что полы были скользкими и он не ожидал, что Стив попытается сбить его с ног. Питер ударился о кулер с водой, но, хуже всего, он даже не затаил обиды ("Эй, Стив, прости, э-э, глупо получилось, я правда не хотел тебя задеть или вроде того. Ты в порядке? Я имею в виду, ты ведь плечо вывихнул, когда я упал на тебя...") и не стал бы доносить начальству, если бы это не произошло на глазах у всего отдела.       Слоган их компании ("Уважение. Доброжелательность. Открытость.") не слишком вязался с его поведением, поэтому Стива обязали отходить полгода либо на групповые занятия по управлению гневом либо на индивидуальные встречи с психотерапевтом для проработки того же самого.       Разумеется, компания не покрывала эти расходы.       Стив выбрал второе.       Не то чтобы Сэм помогал. Стив все равно не мог сказать ему, что планирует убийство. Он не собирался отправляться за решетку за одно лишь намерение. Конечно, жизнь была дерьмовой, но что-то подсказывало Стиву, что в тюрьме она будет еще дерьмовее, а если он умудрится выйти из тюрьмы, неожиданно не зарезанный в душе, то жизнь станет еще-еще дерьмовее, потому что никто в здравом уме не возьмет парня с судимостью на работу, где не нужно тягать ящики весом вдвое больше чахлого Стива Роджерса.       Слушайте, Стив думал о рисках. Конечно. Он же не псих, в конце концов. Но в нем так много злости. Так, так много злости, и с каждым новым днем она только сильнее душит его и выпирает наружу. Мысленно Стив уже давно решился на убийство.       Проблемой стал выбор первой жертвы.       Он не мог убить кого-то с работы, как бы сильно ему ни хотелось. Подозрения сразу же упали бы на него, тем более после того инцидента с Квиллом (вообще-то это был единственный раз, когда Стив сорвался; он даже никогда не повышал голос до этого).       Он не хотел убивать женщин, потому что, во-первых, ему нужен был соперник посолиднее, а во-вторых, женщины все равно не обращали на него внимание.       Он также не хотел убивать стариков, потому что у Стива, несмотря на все комплексы, оставалась капля самоуважения.       Оставались бездомные.       Что? В Нью-Йорке полно бездомных.       К тому же неподалеку от его дома как раз появился один. Стив присматривался к нему уже неделю. Как и полагается всем бездомным, он носил всю свою одежду разом и сидел на картонной подстилке поближе к мусорным контейнерам. И он был молодым. В любом случае, он был не старым. И не слишком молодым, что тоже стало бы занозой в заднице, потому что Стиву, вероятно, пришлось бы взять ответственность за бездомного ребенка, если бы он наткнулся на одного. Не то чтобы Стив так сильно любил детей. Просто у него, в отличие от некоторых других людей, которые даже не задумываются об убийствах, есть моральный компас.       Как бы там ни было, тот бездомный в переулке. Стив проходил мимо достаточно много раз, чтобы точно знать, что это был взрослый крупный мужчина, с которым никогда не было других бездомных, некоторые из которых предпочитали сбиваться в группы. Этот был одиночкой.       "Убью его, - решает Стив, выйдя из супермаркета с пакетом. - Сегодня".       В пакете лежит молоко без лактозы и салат-латук. У Стива проблемы с желудком, поэтому приходится разбавлять ужины, преимущественно состоящие из жареного сэндвича, овощами и зеленью.       Он думает, что сегодня вечером у него не будет аппетита.       Стив не очень сильно волнуется, когда приближается к тому месту, где живет бездомный, которого он собирается убить. Стив вообще почти ничего не чувствует в последнее время.       Ладно. Он немного волнуется.       В кармане куртки у него лежит ингалятор. И складной нож. Нож он приобрел в китайском магазинчике на углу выше по улице, в который заходит иногда, когда в ванной перегорают лампочки. Стив не ожидал многого, но нож на удивлении хорош, учитывая, насколько дешево он ему обошелся.       Стив нащупывает пальцем выступающее лезвие. Его лицо ничего не выражает в этот момент, пакет шуршит, стукаясь о ногу.       Стив незаметно оглядывается и, убедившись, что никто не идет прямо за ним, ныряет в узкий переулок между двумя домами. Еще не дойдя до бездомного, сидящего в той же позе, что и всегда, он думает:       "Черт, надо было подождать, пока станет темнее".       Стив делает еще несколько шагов по направлению к бездомному, который даже не шевельнулся, вероятно, не заметив, что он больше не один.       Остановившись, Стив рассматривает его получше.       "Ох, - думает он. - А он крупнее, чем я думал".       На бездомном темная куртка (довольно новая на вид), кепка, скрывающая лицо, и щетина, густота которой стремится переквалифицировать растительность в бороду. Стив отмечает последнее с отстраненным уколом зависти. На его собственном лице ниже носа едва ли что-то растет, а то, что растет, лучше бы и не росло. Он моргает. - Эй.       Бездомный не шевелится, но, кажется, сильнее замирает. Стив отмечает, что его одежда чище, чем можно было бы ожидать от бездомного. По свисающим сальным волосам, заправленным за уши, впрочем, заметно, что парень уже давно не принимал душ, так что, вероятно, ему действительно некуда пойти.       Стив сильнее сжимает нож в кармане. - Ты сидишь тут уже неделю. Тебе негде жить?       Бездомный не отвечает.       Не то чтобы Стиву интересно. Наверное, он мог бы наброситься на бездомного прямо сейчас, но ему хочется, чтобы тот посмотрел ему в глаза перед тем, как Стив воткнет нож ему в сердце. Он все еще злится на себя за тот случай с Квиллом, когда чистая случайность завалила его, а вовсе не Стив.       "Ну уж нет, - думает он. - Этот парень не умрет от неожиданности, это должна быть борьба за выживание". - Эй, - снова говорит Стив и присаживается на корточки, заглядывая бездомному под кепку.       Бездомный вздрагивает лицом, но не телом. Как странно. Он... красивее, чем Стив предполагал. Обычно бездомные все на одно лицо, будто черты подтерли ластиком, но у этого суровые и одновременно грустные брови и поджатый розовый рот. Стив думает, каково это - увидеть страх осознания неминуемой смерти в таких больших глазах. Когда кровь размажется по его коже и впитается в вещи.       Черт, этот парень носит футболку под кофтой под толстовкой под курткой. Он точно бездомный. Теперь Стив не уверен, что его нож вообще доберется до плоти через все эти слои.       В любом случае, нападать на него из такого положения неудобно. Стив чувствует, что у него уже начинают ныть колени. - Так... у тебя есть имя? - спрашивает он.       "Черт, - думает он следом. - Серьезно, Стив?"       Бездомный чуть смещает взгляд в его сторону, но все еще избегает смотреть на него напрямую. Наверное, это имеет смысл, бездомных вечно все шпыняют. Может, этого парня уже били в месте подобно этому. Или в любом другом.       Стив чувствует досаду.       "Надо спровоцировать его", - думает он. - Отлично, - говорит он самым бескомпромиссным тоном, который много раз приносил ему неприятности. - Я буду звать тебя Баки.       "Как собаку, - думает он. - Он же понял, да? Я его вроде как только что оскорбил. Если он пошлет меня, можно достать нож и сказать, мол, повтори-ка, приятель".       Бездомный наконец осторожно поднимает на него взгляд. И спустя паузу тихо, на грани слышимости, говорит: - Ладно.       Стив тупо смотрит на него.       "Ладно?" - думает он. - Ладно, - повторяет он вслух и все-таки встает, потому что колени его убивают.       Пакет шуршит в тишине переулка. Стив оглядывается. Черт возьми, он видит отсюда входную дверь своего дома.       Он не может убить парня так близко от своего дома. Это подозрительно. - Э-э, - говорит Стив. - Так значит... ты живешь здесь?       Бездомный не отвечает, но теперь, когда он чуть сместил положение головы, Стив может видеть нижнюю часть его лица и изгиб приоткрытых губ. - В смысле, я имею в виду, если тебе некуда пойти, ты можешь пойти ко мне. В смысле, - исправляется он, когда бездомный поднимает голову, устремляя на него пронзительные светлые глаза. - На ночь. Я имею в виду, ты можешь переночевать. У меня.       "Господи Иисусе, Роджерс", - думает он, начиная нервничать. - Ладно, - добавляет он, когда бездомный так ничего и не говорит, молча пялясь на него; боже, он похож на Иисуса; на бомжа Иисуса в кепке, и ему следует помыться. - Ладно, знаешь что. Забей.       Развернувшись, Стив торопливо уходит, чувствуя стремительный скачок тревоги. Что, если кто-нибудь увидел его из окна и подумал, что он стоит здесь слишком долго? Слишком... подозрительно долго.       Стив успокаивается, только когда оказывается в квартире. Прислонившись спиной к двери, он закрывает глаза и переводит дух. Сердце барабанит, как сумасшедшее, и весь мир перед глазами тюкает в такт пульсации в голове, которая начинает его донимать, когда он слишком взвинчен. Удивительно, как у него не начался приступ астмы.       Черт возьми.       Разозлившись, Стив швыряет пакет на столешницу. Теперь, когда он сбежал, он очень ясно представляет себе, как мог бы засадить лезвие в чужую шею. Брызги хлещут на лицо, на грязные стены и мусорный контейнер в его мыслях, пока бездомный беспомощно хватается пальцами за рукоятку и хрипит. Глаза расширены и в ужасе смотрят на Стива.       Ох, нет. Тогда бы кровь попала Стиву на одежду и лицо. Хорошо, что он не набросился на этого парня. В следующий раз Стив возьмет с собой пачку влажных салфеток.       Или... или он мог бы взять ее сейчас. Выждать час, пока стемнеет. Этого времени хватит, чтобы на улице заметно похолодало и бездомный, возможно, пожалел, что не согласился на его предложение. Стив может принести ему сэндвич, чтобы расположить к себе. Тогда бездомный доверится чуть больше и согласится зайти к Стиву домой.       Убить его дома было бы удобнее.       Итак, Стив готовит жареный сэндвич с сыром. Он добавляет туда салат-латук. Он кладет сэндвич на одну из четырех тарелок, которые у него есть. Он даже подумывает над тем, чтобы налить воды в кружку, но у него всего две кружки и обе его руки будут заняты, а Стиву нужна хотя бы одна свободная, чтобы можно было быстро добраться до ножа в случае чего.       Стив кладет в карман куртки пачку салфеток. Остановившись у зеркала с тарелкой на ладони, он улыбается. Его отражение улыбается тоже, но как-то странно.       "Сойдет", - думает Стив.       Ему не хватает терпения, чтобы выждать целый час, но спустя двадцать минут все равно смеркается, так что он спускается на улицу.       Стив не очень хорошо видит, особенно в сумерках, к тому же в переулке темнее, чем в его заднице, так что он делает несколько осторожных шагов по направлению к бездомному. Темный силуэт выделяется у стены, и Стив улыбается ему. - Эй, - говорит он. - Слушай, ты, наверное, голоден. Я принес тебе сэндвич.       Бездомный не отвечает. Тишина какая-то слишком зыбкая. - Ты тут? - спрашивает Стив с возросшим сомнением.       Глупый вопрос. Бездомный все время тут. Может быть, он заснул. Или просто стесняется.       Стив выпускает нож из пальцев, и тот коротко стукается об ингалятор. Без понятия, зачем ему нож сейчас, Стив все равно не собирается убивать бездомного здесь. Его рука застревает в кармане. Уходит три попытки, чтобы выдернуть ее, и еще четыре, чтобы найти карман с другой стороны, где лежит телефон. Пачка салфеток шуршит и мешается.       Стив проводит пальцем по экрану, и тот слепит его еще сильнее.       "Да, конечно, - мрачно думает он, смаргивая слезы. - Меня из строя вывел телефон. Как я вообще собираюсь кого-то убить?"       Стив включает фонарик. Когда он направляет его на место, где сидел бездомный, то обнаруживает, что бездомного больше нет.       Тишина наполняется гневом Стива Роджерса. Это никак не проявляется на его лице, даже когда он говорит: - Дерьмо.       И швыряет сэндвич вместе с тарелкой на сраную картонную подстилку.

***

      Актив не чувствует ничего, кроме гнева. Актив не вызывает в людях ничего, кроме страха.       Сбой происходит во время миссии. Актив сбегает от Гидры и скрывается на улицах, передвигаясь только ночью. Он знает, что его найдут. Он знает, что его ждет обнуление, а после этого - длительная, мучительная перекалибровка. Дрожь сотрясает его внутренности, но внешне он недвижим.       Актив выслеживает агентов Гидры раньше, чем те его. Он уничтожает агентов Гидры. Затем он уничтожает еще больше агентов Гидры. Задание: обеспечить безопасность.       Актив не чувствует безопасности. Он не чувствует ничего, кроме гнева.       Затем он чувствует это.       Грусть.       Ужасное чувство.       Актив находит все необходимое для маскировки. Он заточен на выживание в непредвиденных ситуациях, требующих принятия самостоятельных решений.       Актив передвигается преимущественно ночами, но иногда ему приходится действовать днем. Тогда он впервые обращает на это внимание - чужой страх. Люди боятся его. Актив большой, Актив подавляющий, у Актива пристальные глаза, созданные находить мишени, у Актива руки, созданные уничтожать, Актив - машина для убийств.       Грусть возвращается и возрастает десятикратно. Неприемлемо. Он не хочет... он не хочет вызывать страх. Он не хочет, чтобы люди его боялись.       Актив умеет маскироваться. Актив сутулит плечи, чтобы казаться меньше. Он надевает больше одежды, чтобы спрятать мышцы, он надвигает кепку на глаза, чтобы скрыть лицо. Актив предпочитает сидеть, чтобы не нависать над людьми. Он не хочет, чтобы его боялись.       При свете дня Актив прячется в темных углах. Грусть выгрызает ему нутро. Он чувствует, будто что-то закоротило внутри, что не починит ни один ученый.       Актив чувствует гнев при мыслях об ученых. Задание: уничтожить.       Актив отсиживается днем в прохладном месте. Активу не нравится место. Там тесно и плохой угол обзора, но он умеет работать с тем, что есть. У места есть преимущество: никто не обращает на него внимания здесь, чужие взгляды соскальзывают, будто Актива не существует. Никто его не боится, пока не замечает. Актив знает, как быть незаметным.       Единственное существо, которое признает его существование - бездомный кот. Кот сидит поодаль и смотрит на него немигающими глазами. Это заставляет Актива чувствовать... тепло. Кот безразличен, но Актив привыкает к его присутствию. Смотреть на кота приятно. Кот появляется каждый день. Кот его не боится.       Активу очень тепло.       Они не моргают, пока смотрят друг на друга часами. Актив решается протянуть к коту руку, но кот щерится и шипит. Вздрогнув, Актив отдергивает руку. Новое чувство: досада. - Сраный кот, - говорит он скрипучим от долгого неиспользования голосом.       Это не кажется правильным. Актив чувствует раскаянье. Он добавляет: - Прости.       "Ты милый", - думает Актив.       Это странно. Обычно Актив не думает, он запрограммирован на действия и реакции. Актив решает, что это последствия сбоя.       Затем происходит это.       Кто-то замечает его.       Актив слышит чужое появление. Уходит меньше секунды, чтобы определить, что это не агент Гидры, но он все равно готов к нападению.       Под подошвами человека хрустит стекло. Присутствует шуршание. Актив определяет: пакет. Актив определяет: продукты питания в пакете. Риск угрозы: отсутствует.       Человек останавливается в нескольких шагах от него. Пол: мужской, возраст: не больше двадцати пяти, рост: пять фунтов, два дюйма с минимальными погрешностями, вес: сто двадцать фунтов с минимальными погрешностями. Риск угрозы: отсутствует. - Эй, - говорит человек.       Актив не шевелится. Он не хочет пугать человека. - Ты сидишь тут уже неделю. Тебе негде жить?       Актив не отвечает. Он не хочет пугать человека.       Человек приседает на корточки рядом с ним, заглядывая ему в лицо. Актив каменеет. Он не смотрит на человека. Он не хочет его пугать. - Так... у тебя есть имя?       У Актива нет имени. Кодовое имя Актива - Зимний Солдат. Актив не хочет это имя. - Отлично, - говорит человек. - Я буду звать тебя Баки.       Актив перестает дышать. Человек... человек назвал его именем. Баки.       "Баки", - думает Актив.       Баки - это не Зимний Солдат. Имя Баки не несет страха. Имя Баки не несет стойких ассоциаций с кровью и смертью.       "Баки", - снова думает Актив.       Баки - это хорошо. Актив чувствует намек на тепло, но чужое присутствие слишком напрягает его. Он поднимает взгляд на человека.       У человека самые голубые глаза и длинные ресницы, какие он только видел. - Ладно, - говорит Актив.       Человек выглядит настороженным. Человек нервничает. Актив чувствует это в изменившемся составе пота человека. Он запрограммирован чувствовать чужой страх.       Актив сжимается на месте, чтобы не пугать человека. - Ладно, - повторяет человек и поднимается на ноги.       Актив чувствует себя спокойнее. Он не должен возвышаться над человеком, чтобы не вызывать страх. - Э-э, - говорит человек. - Так значит... ты живешь здесь? В смысле, я имею в виду, если тебе некуда пойти, ты можешь пойти ко мне. В смысле, на ночь. Я имею в виду, ты можешь переночевать. У меня.       Человек нервничает. Новое чувство: удивление. Никто никогда не был так добр к Активу. - Ладно, - вдруг добавляет человек резким голосом. - Знаешь что, забей.       Развернувшись, человек уходит. Актив остается один. Он не расстраивается. Активу тепло. Человек добр к Активу, хоть и испугался под конец.       "Баки", - думает он.       Да. Актив может быть Баки.